Текст книги "Работа над ошибками (СИ)"

Автор книги: Анастасия Каткова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

1

 

С прикроватной тумбочки раздался резкий, дребезжащий голос будильника: стрелки на циферблате добрались до 07:50, и он добросовестно оповещал свою маленькую хозяйку о том, что пора вставать. Маруся зашевелилась, перевернулась на другой бок, вытащила из-под одеяла ещё по-детски пухленькую ручку и, морщась от громкого звука, потянулась к будильнику. Ну вот, выключила. Как же хорошо в тишине! Она потянулась и сладко зевнула. Вставать совсем не хотелось. В постели так тепло, уютно, и подушка такая мягкая! А на улице, наверное, будет уже холодно: как-никак середина октября. Да и в школу совсем не хочется, особенно на первый урок: сегодня на первом уроке у Маруси контрольная по математике...

Контрольная! Маруся аж подпрыгнула и пулей соскочила с кровати: на контрольную ни в коем случае нельзя опаздывать, а она тут, видите ли, лежит. Сунув ноги в весёленькие жёлтые тапочки («Цыплёнок!» – ласково улыбнулась мама, когда Маруся впервые их надела), она, путаясь в длинной ночной рубашке, бегом кинулась в ванную: шлёп-шлёп-шлёп! – а оттуда на кухню: шлёп-шлёп-шлёп-шлёп!

На кухне за круглым столом, накрытым белой клеёнчатой скатертью с крупными бледно-жёлтыми цветами, сидела мама с чашкой чая в руках, как всегда безупречно одетая и причёсанная и, судя по всему, готовая отправиться на работу. Когда Маруся ввалилась в кухню, мама отставила чашку и поднялась ей навстречу.

– Доброе утро, Котёнок! – улыбнулась она, обнимая Марусю и целуя её в макушку. – А я уже собиралась идти тебя будить. Ну, садись кушать. – И, взглянув на часы, прибавила: – Бабушка скоро придёт.

Маруся нехотя оторвалась от мамы – какие у неё нежные, тёплые руки и какой приятный, тонкий аромат у её духов! – и села завтракать. На столе уже стояла тарелка с фруктами: апельсин, яблоко, сливы, – а мама хлопотала у плиты, выкладывая из кастрюльки горячую, только что сваренную кашу, от которой ещё шёл пар. Маруся потянулась за сливой – их она особенно любила – и откусила кусочек, но жевала как-то очень медленно, уставившись на скатерть перед собой.

– Что-то не так, Машуля? – спросила мама, ставя перед ней тарелку с кашей.

Маруся встрепенулась и покачала головой.

– Нет, мам, всё так.

Мама погладила её по голове.

– Какая-то ты у меня сегодня напряжённая. Нервничаешь из-за контрольной?

Маруся коротко кивнула и снова уставилась перед собой невидящим взглядом.

– Всё будет хорошо, – подбодрила её мама, – ты только не переживай. Ведь ты же решала вчера эти задачки? Решала. И сегодня решишь. Просто не нервничай – и всё.

Маруся кивнула ещё раз:

– Угу. – Это её «угу» прозвучало как-то не очень убедительно.

Мама бросила взгляд на часы: четверть девятого. И куда время так спешит? Ей бы побыть с дочкой ещё хоть несколько минут, успокоить её – ан нет: надо бежать на работу, а не то она точно опоздает.

– Мне пора, – сказала она, обнимая Марусю за плечи и чмокая её в щёку. – А ты не волнуйся, и у тебя обязательно всё получится: ты же у меня умница. А даже если что-то и не получится, – прибавила она уже с порога, – ничего страшного. Всё равно я тебя очень люблю. – И с этими словами мама исчезла в прихожей.

Вскоре раздался скрежет ключа в замке, стук каблуков по полу, звук закрывшейся двери, снова ключ и удаляющиеся шаги: мама ушла на работу. А Маруся сидела и с несчастным видом ковырялась в своей каше. Она уже успела забыть, как боялась опоздать, спешила каких-то двадцать минут назад, и могла думать только о том, что меньше, чем через час, будет писать контрольную и что ей этого совсем не хочется. Так прошло ещё несколько минут. Наконец, входная дверь снова открылась – на этот раз чтобы впустить бабушку, – и Маруся, очнувшись и взглянув на кухонные часы, опять подпрыгнула: двадцать минут девятого! Ей же через десять минут выходить! Проглотив остатки каши и запив её несколькими глотками ещё тёплого чая, она метнулась в прихожую, поздоровалась с бабушкой и помчалась в ванную чистить зубы.

Чуть позже Маруся сидела на стуле в своей комнате, а бабушка, стоя у неё за спиной, расчёсывала её густые русые волосы и заплетала их в тугие косички.

– Ну что, вы с мамой вчера готовились к контрольной? – спросила бабушка.

– Да, – вздохнула Маруся. Весь вчерашний вечер они с мамой бились над примерами и задачами. Сначала Марусе казалось, что она никогда не сможет их одолеть: каждый пример она переделывала по два, а то и по три раза и каждый раз получала другой ответ. А уж задачи!.. О них лучше и не вспоминать. Правда, под конец кое-что у неё всё же стало выходить: ей удалось-таки добиться правильного ответа в очень длинном – почти бесконечном! – вычислительном примере, и пару задач она тоже осилила. Тогда мама, взглянув на часы, объявила, что она достаточно поработала и ей пора отдохнуть, чтобы набраться сил перед контрольной. Маруся отложила тетрадку и учебник, хотя на душе у неё было неспокойно: ей казалось, будто то немногое, что ей удалось, – чистая случайность и что наутро она проснётся такой же беспомощной, как и днём раньше.

Она снова тяжело вздохнула.

– И как ваши успехи? – поинтересовалась бабушка. Бабушка вообще очень интересовалась Марусиной учёбой. «Как твои успехи?», «Как прошла проверочная?», «Трудный был диктант?», «Что у тебя за сочинение?» – этими и другими вопросами в том же духе она буквально приводила Марусю в трепет: к четвёртому году учёбы девочка лучше, чем все правила правописания и законы арифметики вместе взятые, усвоила, что ничто так не выводит бабушку из себя, как не слишком впечатляющее состояние её «успехов».

– Мама сказала, что я молодец, – честно ответила Маруся очень тихим и робким голосом.

– Это хорошо, – отозвалась бабушка, впрочем, без особой уверенности.

Когда Маруся спешила, она умела собираться быстро, так что дальнейшие сборы заняли совсем немного времени, и они вышли из дома почти вовремя – всего-то на несколько минут позже, чем обычно. Утро было ясное и свежее. На высоком нежно-голубом небе – ни облачка. Утреннее солнце, мягкое, золотистое, ласкало своими косыми лучами асфальт тротуаров, газончики, сырые песчаные дорожки и деревья, по-осеннему нарядные, в золотых и багряных уборах. В Марусином дворе деревьев было особенно много – пересекая его, казалось, будто идёшь по парку. Тихо, еле слышно перешёптывались они, с какой-нибудь веточки то и дело срывался лист и плавно, чуть покачиваясь в прозрачном воздухе, опускался на землю. Жёлто-красный ковёр опавшей листвы – её ещё не успели убрать – устилал траву под деревьями и дорожку, ведущую мимо детской площадки, и мягко шелестел под ногами. В любой другой день Маруся была бы очарована прелестью такого вот утра, но сегодня она ничего не замечала: контрольная по математике, это страшное зубастое чудище, вытеснила всё остальное у неё из головы.

Школа, в которой училась Маруся, находилась недалеко, через двор, минутах в десяти ходьбы от её дома, но бабушка всё равно каждый день провожала её на занятия и встречала после уроков: так было спокойнее всем, включая саму Марусю. У крыльца они простились: бабушка обняла её и чмокнула в щёку – в конце концов, какой бы суровой она ни казалась подчас, она любила внучку без памяти, – и Маруся поднялась по ступенькам к входной двери. С каждым шагом она двигалась всё медленнее и медленнее, в животе что-то очень неприятно щекотало, а когда она взялась за дверную ручку, то на какое-то мгновение ей показалось, что у неё не хватит сил открыть дверь. Тем не менее, дверь отворилась, и Маруся оказалась в школьном холле, ещё тихом, полупустом: она всегда приходила заранее и была одной из первых.

В гардеробе вешалка 4"В" практически пустовала: когда Маруся вешала на крючок свою куртку, там было только тёмно-синее пальтишко, сиротливо забившееся в дальний угол. Узнать его было несложно: в Марусином классе такое пальто носила всего одна девочка – Соня Ковалёва, круглая отличница – и потому живой упрёк Марусе. «Но ведь Соня все задания сделала, – говорила бабушка, когда Маруся, получив тройку, пыталась объяснить, что работа была слишком сложной и почти у всего класса были плохие оценки, – значит, ничего непосильного там не было». «Ну и что, что Люда и Света тоже сделали там ошибку? – нетерпеливо обрывала она Марусины оправдания. – Не надо равняться на Люду со Светой. Ты бы лучше на Соню посмотрела: она вот всё правильно сделала. С неё и бери пример».

И так было всегда. «Но ведь Соня смогла», «Но Соня-то решила», «Но Соня написала правильно» – такими словами встречала бабушка новости о любой неудаче Маруси. Раз Соня смогла решить задачу, значит, и Маруся могла бы её решить, если бы в кои-то веки сосредоточилась; если у Сони «пять» за диктант, то и Марусе нечего оправдываться тем, что там были трудные слова. Одним словом, Соня, сама того не ведая, иногда буквально отравляла жизнь Марусе: бабушка очень хотела, чтобы её внучка во всём была лучшей, и не видела, почему бы ей, Марусе, не сделать того, что удаётся Соне Ковалёвой.

Маруся, не чувствуя под собой ног, поднялась на второй этаж и вошла в класс, на двери которого красовался большой лист бумаги, разукрашенный узором из разноцветных осенних листьев, ручек, тетрадок и карандашей, окружавших крупную, сделанную ярко-красным фломастером надпись «3В», гордо расположившуюся по центру. За первой партой у окна сидела Соня Ковалёва и читала книжку. Услышав, как открылась дверь, она подняла голову – на Марусю взглянула пара задумчивых васильковых глаз. От их взгляда, полного, как ей показалось, какого-то сверхчеловеческого спокойствия, Марусе стало ещё страшнее. Она почти слышала, как эти глаза говорят ей: «Мы всё знаем и поэтому ни о чём не беспокоимся. Нам нечего бояться. Не то что тебе...»

– Привет, – сказала Соня, как всегда тихо, но дружелюбно, и продолжала читать.

– Привет, – отозвалась Маруся. Голос не слушался её, и это «привет» вышло тоненьким-тоненьким, как будто мышонок где-то пропищал.

– Ещё одна ранняя пташка! – раздался у Маруси за спиной приветливый женский голос; это вошла в класс учительница «4В» Ольга Фёдоровна. – Доброе утро, Маша!

– Здравствуйте.

Учительница, улыбнувшись девочке, прошла к своему столу и принялась раскладывать какие-то бумаги. «Задания для контрольной», – промелькнуло в голове у Маруси, и внутри у неё снова что-то неприятно защекотало.

Маруся подошла к своей парте, вытащила из рюкзака пенал, дневник, учебник, тетрадку с домашним заданием и тяжело опустилась на стул. Медленно открыла она книгу, нашла тему, по которой должна была быть работа, и принялась за повторение. Прочитав пару абзацев, она остановилась, посидела какое-то время, сосредоточенно глядя перед собой неподвижным взглядом, потом беспомощно тряхнула головой и вернулась к началу страницы: как ни напрягала она свою память и внимание, как ни старалась вчитываться в каждое слово, ей ровным счётом ничего не удалось запомнить.

Так повторилось несколько раз, и через четверть часа Маруся по-прежнему мучилась над первой страницей. Наконец она перестала даже понимать, что, собственно, читает: слова, простые и привычные русские слова, как будто лишились своего значения и превратились в бессмысленный набор букв, пляшущих по белой бумаге учебника перед её глазами. Маруся бессильно вздохнула и отложила книгу.

Тем временем класс наполнился учениками. Ребята с шумом располагались за партами, болтали; кто-то смеялся, кто-то возбуждённо обсуждал предстоящую контрольную, Марусины подружки Люда и Света сравнивали ответы, которые у них получились в домашнем задании, а Соня Ковалёва уже помогала Ольге Фёдоровне раздавать тетради для контрольных работ. Маруся, подняв голову от учебника, растерянно смотрела по сторонам: она и не заметила, когда это все успели прийти. Наконец раздался пронзительный, дребезжащий голос звонка. Ольга Фёдоровна, покончив с раздачей тетрадок, встала перед классом – галдёж тут же улёгся, и ребята выстроились у своих парт, готовые – или, по крайней мере, ведущие себя так, будто они и в самом деле готовы – начать урок.

– Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста.

Шум отодвигаемых и задвигаемых стульев ненадолго наполнил классную комнату.

– Передайте, пожалуйста, тетради с домашним заданием вперёд.

Шуршание бумаги, судорожные поиски тетрадей, затерявшихся где-то в глубинах ранцев, шёпот: «Подожди, ещё моя!..» – и вот на передних партах лежит по стопочке тонких тетрадок в зелёных обложках, на первый взгляд таких похожих, но на самом деле совсем разных: одни опрятные, бережно обёрнутые, подписанные ровными, старательно выведенными буквами; другие – потрёпанные, с едва читаемыми, пляшущими надписями; на иных красуются какие-то каракули, а из одной и вовсе торчит наполовину вырванный лист – того и гляди выпадет. Ольга Фёдоровна собрала домашнее задание и достала из ящика учительского стола стопку небольших белых листочков.

– Пока я раздаю задания, откройте тетради для контрольных работ, напишите число, слова «Контрольная работа» и «Вариант». Варианты указаны на листочках. Без моей команды листочки никто не переворачивает!

Маруся медленно открыла свою тетрадь, так же медленно взялась за ручку и принялась писать – ровненькие, круглые, но какие-то неуверенные, почти застенчивые буквы выходили из-под её руки, складываясь в слова. Вот на парте перед Марусей появился белый листочек. Вот Ольга Фёдоровна наделила вариантом контрольной последнего ученика и убрала лишние листики на место. Вот она вкратце объясняет задания, делает какие-то пометки на доске... Но Маруся ничего не слышит и не видит: её глаза застыли на безобидном с виду белом листочке, что лежит перед ней, скрывая на своём обороте вещь, страшнее которой для неё сейчас нет ничего на всём белом свете – её вариант контрольной работы.

– Всё понятно? У кого-нибудь есть вопросы?.. Вот и замечательно. Тогда переворачивайте листочки – и можете начинать. Но сначала обязательно подпишите свой вариант!

Опасливо потянулась Маруся к своему листку – её пальцы дрожали, так что им не сразу удалось ухватить его, а в животе что-то неприятно щекотало. Что ж, вот и настала эта страшная минута: никуда не денешься, надо писать контрольную!

Работа, как это часто бывает у Ольги Фёдоровны, начинается с «разминки» – с вычислительных примеров:

"Выполни деление с остатком:

83:9

185:19

3581:403"

Пол вчерашнего вечера просидела Маруся над такими вот примерами, и хоть бы разочек удалось ей правильно решить какой-нибудь, хотя бы самый простенький, из них с первой попытки! Но нет, у неё это никак не выходило. Вместо этого каждый раз случалось одно и то же: Маруся записывала делимое и делитель с ровненьким, по линейке прочерченным знаком «уголка» между ними, подбирала неполное частное – это у неё получалось хорошо, – добросовестно умножала его на делитель, аккуратно, циферка под циферкой, выписывала результат под делимым, начинала выполнять вычитание в столбик – и непременно делала ошибку. То забудет, что «заняла» единицу у цифры в следующем разряде, то случайно вместо трёх отнимет два...

Поэтому теперь Маруся призвала всё своё внимание: нахмурив лоб и то и дело беззвучно шевеля губами, она по несколько раз проверяла каждую цифру, прежде чем двигаться дальше. С первым примером она справилась вполне успешно. Со вторым пришлось повозиться подольше: чем длиннее становились числа, тем легче было сбиться и тем больше внимания требовалось. Но вот, кажется, и с ним покончено. Можно переходить к третьему.

И тут, случайно скользнув взглядом по первой строчке, Маруся чуть не подскочила на своём стуле и не вскрикнула от ужаса: да она же неправильно переписала первый пример! На листочке чёрным по белому было написано: «83:9», – а у неё в тетрадке вместо «83» красовалось «85». Маруся тут же схватилась за линейку, зачеркнула злосчастный пример, переписала его заново и принялась считать. Но теперь ей было уже не сосредоточиться. Цифры плясали перед глазами, перескакивали со строчки на строчку, прятались друг за друга, дразня её. Маруся чуть не плакала: она сбивалась то тут, то там; проверяла написанное, находила ошибку, исправляла, находила новую ошибку, перечёркивала всё и начинала с самого начала. Когда она наконец кое-как закончила последний пример и взглянула на часы, висевшие у доски, их стрелки показывали почти тридцать пять минут десятого.

У Маруси сердце в пятки ушло: до конца урока каких-то десять минут, а у неё ещё целых две задачи! С широко раскрытыми от страха глазами она кинулась читать условие: «Пекарь каждый день выпекает одно и то же количество булочек. Сколько булочек он выпечет за 7 дней, если за 3 дня он выпек 57 булочек?» Маруся остановилась и встряхнула головой: сердце колотилось, как у насмерть перепуганного зайца, к глазам подступали слёзы, она уже ничего не могла понять. Какой ещё пекарь? Что за булочки? Она, кажется, решала вчера похожие задачи. Как же это делается? Как?

Маруся попробовала ещё раз перечитать условие: «Пекарь каждый день выпекает одно и то же количество булочек... Пекарь каждый день выпекает... Пекарь... каждый день...»

«Дзззинннннь!» – задребезжал звонок: урок закончился.

– Время вышло, – раздался голос Ольги Фёдоровны. – Дописываем до точки и сдаём тетради.

Маруся бессильно бросила ручку на парту, уставилась в свою тетрадь, где было сделано всего-навсего три примера, и заплакала.

 

– Вот, держи, – мягко проговорила Люся, протягивая Марусе свежий носовой платок и озабоченно глядя в зеркало на распухшее и покрасневшее от слёз лицо подруги.

– Не надо так плакать, оно того не стоит, – приговаривала Света, повторяя, точно заклинание, слова, которыми её саму так часто утешала мама, и робко поглаживая Марусин пиджачок. Да, мама умела придавать даже самым простым, неказистым словечкам какую-то особую, прямо-таки волшебную силу – Свете ещё только предстояло овладеть этим великим искусством.

Была перемена между первым и вторым уроком, в туалете для девочек, кроме трёх подруг, не было ни души, и Маруся могла наплакаться вволю – до ряби в глазах и боли в голове.

– Ка... какой у нас следующий урок? – всхлипнула она, когда поток слёз, наконец, иссяк и плакать дальше было уже невозможно.

– Чтение. – Люда мельком взглянула на новенькие наручные часики, красовавшиеся у неё на запястье – подарок от мамы с папой на день рождения – и осторожно добавила: – Ты умойся, и пойдём в класс потихонечку, а то перемена скоро закончится.

Литературное чтение было, пожалуй, любимым предметом Маруси. Ей ещё очень нравились рисование – или, как полагалось писать в дневнике, изобразительное искусство – и музыка, да и в беседах по истории, если разобраться, было много интересного, но всё это не шло ни в какое сравнение с чтением. Какие красивые стихи! Какие увлекательные истории, интересные сказки, рассказы!.. Читать их – одно удовольствие. А после каждого произведения в учебнике предлагаются вопросы для размышления и ещё текст, где говорится, что такое-то место можно прочесть так-то и так-то, а можно и по-другому – и тогда смысл всего написанного будет уже несколько иным. Такие вот разночтения поначалу всегда путали Марусю, совсем сбивали её с толку, но Ольга Фёдоровна умела так провести урок, так организовать обсуждение стихотворения или рассказа, что в конце концов всё само вставало на свои места. Она как будто и не объясняла ничего – и в то же время, стоило только послушать её с полчаса, подумать над её вопросами и замечаниями, как всё сразу становилось ясным и понятным, а само произведение казалось ещё интереснее, ещё прекраснее, чем прежде.

К этому уроку ребята должны были выучить отрывок из «Листопада» Бунина. У Маруси аж дух захватывало от этого стихотворения – до того оно ей нравилось, – и она провела дома не один час, стоя перед зеркалом и рассказывая его снова и снова: то с одной интонацией, то с другой; то громче, то тише, едва ли не вполголоса. Она старалась вспомнить всё, о чём им говорила Ольга Фёдоровна: и паузы, и смысловые акценты – и так прочесть стихотворение, чтобы перед глазами, как настоящий, встал этот самый лес, «точно терем расписной», со всеми его берёзами, и елями, и клёнами, и залитой мягким осенним солнцем «светлой поляной». Она очень ждала этого урока, ей не терпелось выйти к доске и – ещё вчера Маруся не сомневалась в этом ни минуты – порадовать любимую учительницу своим чтением. Но теперь, после математики, вся её решимость куда-то испарилась: ведь готовилась же она к этой злосчастной контрольной, и ничего у неё не получилось – вдруг и со стихотворением выйдет то же самое?

Снова прозвенел звонок, объявляя о начале второго урока, и 4 "В", угомонившись после перемены, занял свои места, между тем как Ольга Фёдоровна открыла классный журнал на нужной странице и приготовилась слушать.

– Ну, кто хочет быть первым? – спросила она.

Поднялось несколько рук. На уроках Ольги Фёдоровны почти все работали с удовольствием, каждому хотелось ответить, проявить себя, и не было ещё такого случая, чтобы не нашлось смельчака, желающего первым выйти к доске. А стоило только этому герою-первопроходцу ответить и вернуться на своё место, как в воздух тут же взмывал целый лес рук: всем и каждому, включая самых робких, было невтерпёж, чтобы их спросили.

– Так... Давайте сегодня начнём с Вовы, – решила Ольга Фёдоровна, окинув взглядом класс. – Володя, выходи, пожалуйста.