Текст книги "Тайны фальшивых денег — вчера, сегодня, завтра"

Автор книги: Анастасия Миленова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Дорожные чеки АМЭККО

Январь 1947 года. Париж. Жизнь в нем во многом схожа с жизнью столиц других европейских государств. Все жизненно важные продукты рационированы. Французский франк на рынке стоит немного: курс франка к доллару примерно 200:1. Большинство магазинов закрыто. Зато процветает черный рынок. Здесь есть все. Бриллиантовые колье, золотые украшения, персидские ковры обмениваются на продукты питания, кофе, табак. На черном рынке за доллар дают 250 и больше франков. В эти годы всеобщей послевоенной нужды растет число различного рода мошенников, подделывающих все, что имеет спрос.

Фальсифицируются швейцарские франки, продуктовые карточки, различного рода разрешающие документы. Это сфера деятельности мошенников высокого класса. Жулики попроще продают глину в восстановленных банках из-под американских консервов или самодельные сигареты в восстановленных и искусно запечатанных американских пачках. Французский франк не подделывают. Он слишком обесценен. Поляк в изгнании Збигнев Поплавский, еще не старый, почти 50 лет, считал себя «великим». До войны он подкладывал бомбы, таким образом решая проблемы конкурентной борьбы своих заказчиков. Война оборвала карьеру.

Уже два года, как у Збигнева не было достойного занятия. Утро 17 января ничего не предвещало, казалось, нового, Збигнев Поплавский сидел в своей захудалой меблированной квартире и листал прессу. Так, дамские юбки начали укорачиваться, Ага-хан в Бомбее шикарно отпраздновал свой день рождения. Этому владыке в день рождения дарят столько золота, сколько он весит. Вес у Ага-хана всегда приличный.

– Почему я не Ага-хан, – подумал Збигнев.

Внезапно раздался дребезжащий звук дверного звонка, Пришел долгожданный гость. Ему за тридцать с небольшим. Збигнев знает его только два дня, но связывает с Джолли определенные радужные планы на будущее.

Фальшивый американский паспорт Джолли дает ему право выдавать себя за торговца восточными коврами и табаком.

Джолли говорит плохо по-французски, Збигнев почти также изъясняется по-английски, но оба превосходно понимают друг друга, кода речь заходит о положении на Ближнем Востоке. Сейчас там речь идет о праве евреев на государственное самоопределение. По всему миру возникают сионистские организации. Каждый думающий человек ощущает моральную обязанность в оказании помощи евреям в Палестине, Збигнев – крещенный католик, Джолли – квакер, но оба лишь в детстве видели церковь изнутри.

Приятели углубляются в детали. Имеются крупные склады боеприпасов, которые оставили вермахт и американская армия. У них даже моральная обязанность доставить оружие в Палестину. «За хорошую плату, конечно», – уточнил Джолли и добавил, что у него есть нужные связи, чтобы военное имущество двинулось в путь.

Знакомые евреи Збигнева тоже с удовольствием вложат определенные средства, чтобы оказать помощь братьям и сестрам в Палестине.

Так возник план предприятия по фальсификации, которая в ближайшие два года будет беспокоить французскую разведку. Друзья решили заняться подделкой дорожных чеков «Америкэн экспресс компани (АМЭККО)».

Такие дорожные чеки, распространенные сейчас во многих странах, являются кредитными долговыми обязательствами и одновременно оборотными средствами. В отличие от наличных денег, они в большей степени «застрахованы» от воровства. Тот, кто получает их в филиале АМЭККО, туристическом агентстве или в банке, должен расписаться в верхнем углу. Когда в стране назначения чеки обмениваются на наличные, то служащий банка или гостиницы просит предъявить паспорт или другой документ и повторить подпись. Большая часть мошенничества с этими чеками облегчалась тем, что подпись на них ставилась не в момент обмена, а заранее.

Рис. 52. Дорожный чек АМЭККО.

Через неделю после принятия решения Джолли посетил филиал АМЭККО на рю Скриб, где приобрел 10 стодолларовых чеков. Служащий за окошком почти не следит за американцем, который упражняется в собственной подписи, и Джолли без особого труда пролистывает два чека.

Начало положено: на руках имеется два неподписанных чека. Збигнев также не теряет времени зря. У него сохранились превосходные связи с преступным миром.

Поплавский находит Даниэля Бернхайма. Тому тридцать с небольшим лет, но он уже сумел растерять шевелюру за тюремной решеткой и знает многих «нужных» людей. Палестинский план привел Даниэля в восторг, и он привлекает новых людей: молчаливого наборщика Жана, знающего толк в производстве фальшивых денег, Альберта и Анри Перрье, которые вскоре стали «сердцем» предприятия.

Анри далеко за 40, широкоплечий крепыш, скор на расправу, сломанный нос (след темных дел, участником которых ему довелось быть). У Анри репутация грубияна, хотя его полицейское досье выглядит вполне респектабельно. В любом случае такой человек необходим «борцам за Палестину». Анри Перрье – крупный организатор крупных афер с фальшивыми чеками и документами.

15 марта 1947 года на квартире Поплавского собралось расширенное совещание. Хлебнув свою дозу коньячка, хозяин начал зажигательную речь о трудностях на Ближнем Востоке. Однако Анри прерывает его: «Кончай говорить ерунду, давай о деле».

Джолли извлекает из своего бумажника один из добытых чеков и показывает его «мастеру». Тот не слишком долго проверял чек, а потом без всяких преамбул назвал свою цену: 750 тыс. франков, 1/3 – сразу, 1/3 – по востребованию, когда надо будет покупать бумагу, 1/3 – когда первая партия дорожных чеков окажется за воротами типографии. И почти сразу Перрье покинул собрание, оставив «борцов за Палестину» в тяжких раздумьях, где достать средства.

После долгих поисков им удалось найти одного идеалиста. Это никому не известный Альфонс Луп из Ниццы, владелец небольшой фабрики «щеток всех видов».

Волнительный рассказ Поплавского о положении в Палестине настолько зажег Альфонса Лупа, что он согласился на помощь, но с одним условием: чтобы в ходе великой акции не забыли о его щетках. Только с соблюдением этого условия он станет заядлым сионистом. На благие цели Луп отстегнул 160 тыс. франков и отдал «гарантированно настоящий» бриллиант в золотой оправе.

Бриллиант был, конечно, фальшивый, по Перрье принял его.

Дело требует гравера, печатника и технику. Мишель Сути, бывший сокамерник Перрье, пошел ему навстречу. Тот осмотрел чек и возвратил со словами: «Ничего не выйдет, эти водяные знаки нельзя подделать».

Первая неудача не сломала Перрье. Он узнал адрес Пьера Жанива, который в период оккупации спас жизнь своими поддельными документами не одному человеку. У Пьера не было осложнений с уголовной полицией. Остается секретом, каким образом Перрье смог завербовать этого человека, «гения» своего дела.

Используя лишь ему известные методы, он так искусно подделывал фальшивые деньги, что нетренированный глаз не мог их отличить от подлинных. Удалось решить вопрос техники. В руках Перрье оказался офсетный пресс американского производства. Никто не знает каким образом, хозяин дома, в подвале которого оказался новый пресс, согласился за определенную плату сдать его в аренду.

К концу мая 1947 года все приготовления были закончены. В продуктовом магазине с баром, расположенном на окраине Парижа, шайка фальшивомонетчиков на три недели арендует подвал, где устанавливается пресс.

Вскоре туда были доставлены рулоны бумаги. К тому времени Мишель Сути подготовил четыре типографские пластины. Три следующие недели каждую ночь в подвале кипит напряженная работа. Никакого шума не слышно, сверху доносятся шальные ритмы буги-вуги, заглушающие работу пресса. Работающие в подвале внимательно следят, чтобы перерывы в работе оркестра наверху и пресса внизу были строго синхронизированы.

19 июня производство было прекращено, подвал освобожден от пресса. 6 тысяч чеков по 100 долларов каждый размещаются в багажниках двух легковых автомобилей. Драгоценный груз прибывает на склад хозяйственного магазина, принадлежащего любовнице Альфонса Лупа. На следующий день там появляется Анри Перрье, для того чтобы получить последний платеж. Джолли объясняет подельнику, что «деньги еще не поступили». Не говоря ни слова, Перрье вскрывает упаковку с чеками, отсчитывает 1 тыс. чеков, кладет себе в портфель и также безмолвно уходит. При «черном» курсе 250 франков за доллар это совсем неплохой кусок.

Предстоит самая трудная часть любой аферы с фальшивыми деньгами: проверка на надежность и сбыт. 21 июня Бернхайм и Джолли улетают в Антверпен, чтобы там и затем в Брюсселе реализовать часть чеков. Реализация идет оптом, сбытовая сеть уже была налажена. Комиссия за реализацию может составить от 30 до 50 %. Риск быть пойманным, которому подвергается оптовый поставщик, относительно небольшой. В более опасной ситуации находится тот, кто непосредственно реализует фальшивые деньги. Его заработок невелик, а вот шанс угодить в руки полиции большой.

Масса горячего товара должна разойтись раньше, чем полиция предпримет ответные меры. На черном рынке Парижа ежедневно десятками продаются чеки АМЭККО.

19 июня 1947 года в тот день, когда упаковки фальшивых чеков покинули подвал магазина с баром, мистер М. И. Седерлунд, шеф отдела детективов АМЭККО в Европе, получил сообщение, что к оплате предъявлен фальшивый дорожный чек на 100 долларов. Вскоре сообщения такого рода участились: Ницца, Брюссель, Париж, там неопытный торговец принял за возможного покупателя чека сотрудника «Сюрте насьональ». Седерлунд высоко оценил мастерство мошенников. После многочасового изучения фальшивых чеков он телеграфировал в Нью-Йорк: «Высококлассная работа… Краски бледноваты, водяные знаки оттиснуты слегка сильнее, номера серий несколько темнее нормы».

Старший комиссар парижской полиции Луи Пуарье предпринимает энергичные меры. Это рослый, бородатый, немного неуклюжий мужчина, иногда смешной на вид. Только коллеги знают, что Пуарье – это превосходные сыскные качества. Небывалое чутье не подводило его, когда он решал часто неразрешимые загадки. На ноги были подняты все филиалы Интерпола по всей Западной Европе. Подключается пресса, общественность ставится в известность о фальшивках.

В компании с ними работает следователь Марсель Фрапье и М. И. Седерлунд. В «Сюрте насьональ» стекаются сведения из стран Европы о появлении фальшивых чеков АМЭККО. 3 июля 20 фальшивых чеков попадают в один из нью-йоркских банков, их следы обрываются на пилоте трансатлантического самолета. Конечная станция – парижский «черный рынок», который не дает никаких справок.

18 июля в Париж прибыл Дж. К. Ливингстон, вице-президент компании АМЭККО. 60-летний американец с аккуратной бородкой настроен решительно. Он ни за что не позволит парижским жуликам вмешиваться в дела его фирмы, ведь речь идет о престиже компании с мировым именем. Шума от подкрепления подобного рода больше, чем пользы.

Банда отчаянно стремится сбыть с рук товар. На рынке меняется ситуация. Сообщения в прессе сделали свое дело.

Со всех сторон поступают сообщения о появлении фальшивых чеков. 22 июля таможенники швейцарского пограничного городка Валлорб обнаружили 50 фальшивых чеков, не указанных в декларации, Таможенники и не подозревали, что чеки фальшивые. Они слегка пожурили их нерасторопного владельца и пожелали ему счастливой дороги. Через две недели в Женеве первый секретарь миссии одной из южноамериканских стран в Париже был приглашен швейцарскими полицейскими в полицейский участок. Дипломат пытался реализовать в одном из женевских банков 100 фальшивок заранее подписанных дорожных чеков, которые приобрел на «черном рынке» в Париже.

Случилось так, что в это же время Жан встречает своего старого знакомого. Еще до войны они вместе проворачивали одно дело с фальшивыми деньгами. Громила Поль Таллендье без особого труда сделал бы карьеру в фильмах-ужастиках. Однако пока подвизался в роли эксперта по типографским делам одной банды, собиравшейся заняться подделкой дорожных чеков. Поль готов участвовать в сбытовой деятельности фирмы «Поплавский и К°», обещая присоединить к этому делу своих людей. На следующий день в кафе «Аккей» Жан должен был принести первую партию в 400 чеков.

В назначенное время в кафе вошли два господина и заняли столик недалеко от входа. В глубине зала уже сидели Жан и Альберт. Вскоре появился Таллендье, который познакомил четырех мужчин. Вежливость во Франции входит в кодекс чести преступников. «Месье Жильбер и месье Антон», – представляет Таллендье. Жан и Альберт сами называют свои имена. Фамилии при знакомстве, конечно, не прозвучали.

Жильбер Хайслер – молодой бездельник, только начинающий карьеру в уголовном мире, пока нуждается в сильной направляющей руке. Антон Берманн лет на 10 старше (ему около 40), опытен в подделке фальшивых денег и числится в розыске Интерпола. Кафе «Аккей» – излюбленное место разных людей, избегающих яркого света. В то утро, 14 июля, кафе было пустым. Однако пятеро мужчин предпочли уединиться в смежной комнате, где можно было переговорить без помех.

Таллендье, Хайслер, Берманн с уважением рассмотрели чеки. Их качество выше всяких похвал. Берманн говорит, что готов войти в дело со своими людьми. На эти 400 чеков, лежащих сейчас на столе, он имеет покупателя и предлагает после встречи поехать к нему.

Жан кладет пачку чеков обратно в портфель и выходит вместе с Таллендье, Хайслером и Берманном к «ситроену», стоящему за углом. Лишь Альберт остался.

Ему не нравится чем-то эта игра. Если деньги попадут не в те руки, то он не желает платить за это сломанными костями.

«Ситроен» выехал к Елисейским полям и остановился на одной из близлежащих улочек. Берманн забрал у сильно подвыпившего Жана портфель и сказал, что он может на некотором отдалении следовать за ним.

Постовой перед отелем «Астория» – штаб-квартирой армии США – не обратил внимания на карточку, которую Берманн ему предъявил. Жан, следуя за ним, поднимался на третий этаж. Внезапно рядом с Берманном выросли два субъекта в светлых пиджаках и увели его. Жан понесся вниз по лестнице, но, собравшись с духом, спокойно пересек холл гостиницы. Через некоторое время он из укромного места наблюдал, как Берманна заталкивали в машину.

Жан не знал, что это была превосходная инсценировка. Действующими лицами в ней были полицейские, старые знакомые Берманна, Отправились они не в комиссариат, а в ближайшее кафе, где вместе отпраздновали удачу. Позже к ним присоединился Хайслер, Расплатились они фальшивым стодолларовым чеком.

Сколько чеков из 6 тыс. изготовленных в подвале под баром, найдя покупателей, разошлось, сказать трудно. За два с половиной года полиции удалось обезопасить 1100 фальшивых чеков. Даже много лет спустя фальшивые чеки появлялись на Ривере, в Южной Америке.

«Америкэн экспресс компани» получила в порядке компенсации нанесенного ущерба 20 млн франков.

Таллендье, не подозревающий о спектакле, разыгранном Берманном, позже присоединился к Жану и Альберту. Вся троица попалась на подделке продуктовых карточек. Хайслер занимался продажей фальшивых почтовых марок. Его арестовали, когда он пытался распространить среди филателистов слишком много саксонских треугольных почтовых марок. Берманн настолько поверил в свою удачу, что рискнул распространить фальшивые доллары в американской зоне оккупации Германии. Военный суд приговорил мошенника к 12 годам тюремного заключения. Джолли вышел из игры чистым. Легко миновало правосудие и второе главное действующее лицо аферы Збигнева Поплавского. Он вовремя уехал в Израиль и стал там владельцем небольшого отеля.

Из 59 обвиняемых на судебном процессе в марте 1950 года 50 были признаны виновными. Их приговорили к разным срокам заключения, от нескольких месяцев до девяти лет, а также к денежным штрафам, размер которых доходил до 6 млн франков.

«Леонардо да Винчи» среди фальшивомонетчиков

Старший комиссар по борьбе с фальшивыми деньгами месье Эмиль Бенаму чувствовал, что работает не банда, а одиночка. Деньги появлялись в единицах, так сказать, в «авторских» экземплярах. Первой появилась банкнота в тысячу старых франков в 1961 году. Именно на нее обратил внимание эксперт Банка Франции. Это был опытный специалист, поэтому он смог распознать подделку. В 1957 году появились банкноты, вызвавшие подозрение, в 5 тысяч франков. Теперь очередное произведение талантливого мастера фальшивок: новые 100-франковые банкноты. «Новые» в смысле обновленной валюты: в 1960 году во Франция была проведена денежная реформа. Купюры непонятным образом были «состарены».

Двенадцать лет лучшие специалисты национального банка, министерства внутренних дел пытались отыскать разгадку этого феномена. Многочисленные анализы показали – банкноты изготовил один человек. Никто не мог сказать точно, мужчина это или женщина. Подобный соперник вызывал у Эмиля Бенаму уважение. Комиссар неоднократно предлагал Банку Франции обратиться к помощи населения для выявления преступника. Там отвечали: это совершенно невозможно, поскольку нельзя указать ни, на один достоверный признак, по которому дилетант смог бы отличить фальшивые деньги от настоящих. Кроме того, не следует создавать панику среда населения. И французский национальный банк продолжал принимать фальшивые банкноты и обменивать их на настоящие. Специалистам все же удалось установить один постоянный признак: фальшивомонетчик на крупных партиях банкнот не менял номера серий. Поскольку банкноты поступали в обращение поштучно, проследить за их номерами было практически невозможно.

Начался 1963 год. В конце ноября 1963 года на почтового отделения на бульваре Бессьер Бенаму поступило долгожданное сообщение. Некий посетитель с внушительной пачкой 100-франковых банкнотов приобрел различные ценные бумаги. Наблюдательный служащий по номерам банкнотов определил, что они фальшивые.

Почтовый работник сумел запомнить номер «рено» – машины посетителя и дал описание клиента: лет 50, крепкого сложения…

Бенаму моментально быстро связался с полицейским управлением. Владельцем «рено» оказался Алексис Шувалов, родившийся в семье русских эмигрантов в Ницце. Бенаму записал полученные данные и уже через несколько минут давал инструктаж своим людям: организовать тщательное наблюдение, никаких арестов, подробный инструктаж на почте, постоянная связь с управлением…

Только через три недели, 23 декабря 1963 года Алексис Шувалов снова появился на почте. Служащий спокойно принял пачку банкнотов и протянул клиенту облигации. С целью обмена Шувалов направился в другие банковские филиалы. Свой обход он совершил 30 декабря 1968 года, 7 января 1964 года.

17 января Шувалова задержала полиция. Вначале он все отрицает, потом вспоминает, что получил деньги от кузена Антуана Довгье. Тот, оказавшись в полиции, рассказал, что деньги получил от своего приятеля Чеслава Боярского, проживающего в Монжероне в красивом собственном доме.

Несколько полицейских машин остановились перед домом в Монжероне, авеню Сенар, 33. Скромный, с большим горячим, что полиция не стала тратить время на официальный запрос и прибыла без ордера на обыск. Боярский пытался протестовать, но его просто отвели в сторону, и начался тщательный осмотр комнат. В красивом кожаном чемодане нашли пачку новеньких банкнот. «Месье Боярский. Деньги фальшивые, они конфискованы!»

Полиция поспешила: когда содержимое чемодана проверили эксперты Банка Франции, оказалось, что деньги настоящие.

Полицейские не были огорчены безрезультатным обыском, они считали, что найденные деньги сами по себе являются уликой и следует серьезно поговорить с их владельцем. Бенаму получил официальный ордер на арест Чеслава Боярского. Почти одновременно старший комиссар получил сообщение из Банка Франции, что в чемодане настоящие франки. Бенаму воспринял эту весть, не дрогнув. За многие годы службы в отделе по борьбе с фальшивыми деньгами Бенаму вывел на чистую воду более 200 мошенников. Он превосходно знал своих подопечных. Большие и маленькие, они делятся на разговорчивых и скрытных. Чеслав Боярский принадлежал к категории скрытных. На все вопросы отвечал обдуманно, с явной неохотой.

Бенаму перевел беседу на дом Боярского. Видно было, что тот гордится своим домом. Инженер-строитель Боярский сам спроектировал свою виллу, руководил ее строительством. Это было то, что хотел услышать комиссар.

Полицейские наряды отправляются снова в Монжерон. Тщательно простукиваются стены, покрытия, все строение снизу доверху. Внимательно ведется исследование подвала. Прошло восемь часов непрерывной работы и все уже потеряли всякую надежду. В гостиной с трудом свернули толстый ковер, на котором стоял большой письменный стол. И именно под столом полицейских ждала удача. Здесь был мастерски замаскирован спуск в подвальное помещение.

Его площадь небольшая, всего лишь 6 квадратных метров, но имеется все для изготовления денег: от бумаги до пресса.

После ряда допросов Боярский в присутствии свидетелей в своем подвале рассказывал со всеми подробностями, как он изготовлял самые совершенные в мире фальшивки. Следственная комиссия была вне себя. Видно было, что Чеслав Боярский обладает удивительными, феноменальными способностями.

Это уникальный феномен в истории изготовления фальшивых денег.

Рис. 53. Банкнота в 100 франков, одна из тех, которую изготовил Чеслав Боярский.

Значителен и сам облик этого гения фальшивок: высокий лоб, узкий, немного великоватый нос, энергичный подбородок, живые глаза за стеклами очков, тяжелая, прямая походка. Ростом, правда, не вышел – всего-то 158 сантиметров. И все же человек, которого один французский судебный репортер окрестил «профессор Косинус», поскольку форма головы Боярского блестяще иллюстрирует нарицательное прозвище высокообразованных людей – «яйцеголовые», действительное исключительное явление, правда, в негативном смысле. Интересно, что судебные журналисты не клеймили, а сочувствовали Боярскому. В их судебных репортажах звучит тихая мелодия реквиема по утерянному гению, которому общество не смогло предложить ничего лучшего, кроме карьеры преступника. Репортер из «Монд» пишет о его «удивительных», необыкновенных способностях, считая «самым оригинальным фальшивомонетчиком своего времени». «Художник, маг, гений», – так назвала его «Юманите». 13 лет французские стражи порядка затратили на поиски и арест авантюриста. За это время Боярский сумел выпустить фальшивых денег на сумму 249 миллионов франков. В этой цифре суммированы старые и новые франки. Действительный эквивалент фальшивых банкнот так и не установили. Французский национальный банк на судебном процессе заявил об ущербе в 1,1 миллиона франков. Нанесенный ущерб был оценен в 3,6 миллиона франков. Один этот факт вынудил собравшуюся в зале суда публику с достаточным уважением и симпатией отнестись к главному обвиняемому. Оно еще более возрастало, по мере того как слушатели узнавали о жизни Чеслава Боярского.

Боярский родился в 1912 году в небольшом польском городке Ланцут в семье мелкого коммерсанта. Во время учебы во Львовском политехникуме изучал политическую экономию. Через несколько лет в университете Данцига получил диплом инженера-строителя. Вначале Второй мировой войны он был офицером польской армии. В 1940 году в Марселе вступил в ряды Сопротивления. Победу встретил в составе батальона польских добровольцев в Париже.

Почти все его боевые друзья возвратились на родину. Сам же Боярский решил, что во Франции он найдет более лучшее применение своим способностям. В Бобиньи, северном пригороде Парижа, он снял маленькую квартиру и превратил ее в отличную мастерскую. Здесь он самозабвенно работает, изобретает, получает несколько патентов: за изготовление пластмасс, электробритвы, ротационной машины. Заказчика не удалось найти, и изобретения Чеслава оказываются невостребованными. Его дипломы о высшем образовании во Франции не признаются действительными, и он не может занять Достойного положения. Несмотря на превратности судьбы, Боярский находит в себе силы мастерить, выдумывать, изобретать. В 1948 году Чеслав женится на молодой француженке из довольно зажиточной семьи. Любимая Сюзанна, ее родители верят в талант Боярского, всячески поддерживают изобретателя. Однако честолюбивый Боярский не может жить подаянием. В конце 1948 года у какого-то старьевщика за 200 старых франков он покупает неисправное биде «старого режима». Делает из него мельничную установку для переработка бумаги. Инженер-строитель, абсолютно не знающий полиграфию, штудирует массу специальной литературы и строит небольшой пресс. Затем Боярский занимается изучением паутины тончайших линий и точек на банкнотах. Чеслав рисует, чертит, осваивает гравировку, работает резцом, смешивает краски. Настойчиво, отчаянно, отрешась от всего, он упорно движется к своей желанной цели. Он сам сделает себя богатым. С предельной точностью, присутствующей в клубке линий и портретах Мольера и Гюго, непризнанный гений имитирует следующее: «Подделка государственных банкнот, а также использование фальшивых денег в соответствии со ст. 139 Уголовного кодекса караются пожизненным тюремным заключением. Это наказание распространяется и на тех, кто ввозит фальшивые банкноты во Францию».

За два с половиной года неутомимого труда человек, не прошедший обучения в производстве бумаги, технике печати, не говоря о графических работах, достиг такой высоты, таких результатов, что они вполне заслуживают эпитета «гениальные». Банкноты Чеслава Боярского были совершенны по качеству. Он подумал и о водяных знаках. Для снятия всяческих подозрений он изобрел специальную установку, «старящую» деньги. Ведущие эксперты Банка Франции, выступая в суде, признали, что невозможно было предупредить общественность, назвав признаки, но которым можно было бы отличить денежную продукцию Боярского. Они, опытные эксперты, с великим трудом и то не всегда идентифицировали его банкноты. «Стреляным воробьям» показался подозрительным хруст, издаваемый банкнотами, когда их усердно мяли. Скажите, кому придет в голову мять деньги? Единственная реальная улика – повторяющиеся номера. Подобное доказательство вины начинает «работать» лишь тогда, когда фальшивые деньги поступают целыми пачками.

Когда Боярский изготовил первый самостоятельный банкнот, он приобрел петушка для рождественского стола 1950 года. Это был вообще первый вклад главы семьи в семейный бюджет. До 1954 года Боярский изготовлял 1000-франковые банкноты. Сам пускал их в оборот по одной купюре, затерявшейся среди настоящих денег. Постепенно освобождаясь от финансовых забот, он в конце 1954 года останавливает свое производство и снова посвящает себя изобретательству. Однако на этом поприще ему не улыбнулась судьба. В 1957 году 1957 году Боярский снова приступает к печатанию банкнотов уже в 5 тысяч франков. Растущая инфляция сказывается и на его подпольном промысле. По-прежнему Чеслав сбывает свои банкноты самостоятельно.

В 1960 году Боярский построил виллу в Монжероне. Через два года в ее подвале он начинает выпуск банкнотов достоинством в 100 новых франков.

Его близкий друг Антуан Довгье, которого Боярский не один раз спасал от неуплаты долгов, в конце концов, стал верным сообщником. Боярский предупредил Довгье, чтобы тот никогда не расплачивался его деньгами в банке или на почте. Друзья установили курс: Довгье за 70 настоящих франков получает 100 франков Боярского, Довгье вовлек в прибыльное дело своего родственника Алексиса Шувалова, рассчитываясь с ним по курсу 75 настоящих франков за 100 франков Боярского. Шло время, никаких тревожных сообщений нигде не появлялось, и соучастники Боярского осмелели. Для Шувалова Боярский – фальшивомонетчик высочайшего класса, которого невозможно уличить. Посему опасаться нечего. Дифирамбы Шувалова стали гибельными для Боярского.

После оглашения приговора комиссар Бенаму сделал заявление: «Возможности искусства Боярского ошеломительны. Если бы он во Франции подделывал доллары, его бы, вероятно, вообще никогда не арестовали».

Американский журнал «Тайм» писал о фальшивых деньгах Боярского: «Это была настолько чистая работа, что… даже во Франции, где производится 80 % всех фальшивых денег, Боярский заслуживает славы Леонардо да Винчи».

Относительно 80 %, то это слишком уж сильное преувеличение. По официальным данным, именно в США производится не менее половины всех фальшивых денег.

12 мая 1966 года начался судебный процесс, После двух с половиной лет предварительного заключения человек, сидевший на скамье подсудимых, мало походил на энергичного изобретателя и предпринимателя. Бледное, измученное лицо тяжело больного человека. Так и было на самом деле. У Чеслава Боярского обнаружили туберкулез легких и костный рак. Однако он был готов вступить в борьбу с обществом, которое не признало его талант.

Перес, председатель суда, светился удовольствием: предстоял спектакль, в котором он будет играть первую скрипку. Перес знает, что Боярский не обладает ораторскими способностями, у него проблемы с французским языком, логика – неизменная помощница изобретателя – ему теперь явно изменяет. Подсудимый держится отстраненно. Он, правда, всегда был одиночкой, и все делал сам, Боярский никогда не умел вести диалог, теперь же ему это делать необходимо, и он, неопытный оппонент, попадает в хитроумные ловушки, которые расставил Перес.

«Скажите, обвиняемый, вам никогда не приходила в голову мысль подыскать себе работу? И потом, бывает, люди решаются на воровство, даже на убийство, но почему фальшивые деньги?»

Чеслав понимает, что его явно провоцируют, но не может возразить, что ему так и не удалось найти работу, чувствует себя донельзя оскорбленным намеком Переса, не делающим чести последнему: воровать или даже убивать лучше, поскольку это доставит меньше хлопот и неприятностей государственному банку. Однако подобной «социальной» логикой Боярский не владеет: «Господин председатель, я никогда не был в состоянии что-нибудь украсть или напасть на кого-нибудь. Я запер себя в своей башне из слоновой кости и хотел сделать что-то своими руками. Я знал, что мои дети будут презирать меня, если я не смогу накормить их».

Перес: «У вас не было ощущения, что вы занимаетесь чем-то противозаконным, подлежащим наказанию?»

Боярский: «Это было больше, чем ощущение, господин председатель. Я это знал. Я сам писал это на своих банкнотах. Я испытывал страх, но я знал также, что никому конкретно, я не наношу вреда. Банкноты циркулируют, деньги меняют владельцев, текут…»

Перес: «Прежде всего, они текли к вам…»

На сей раз Боярский не думает отступать, в сильном возбуждении он перебивает председателя, он желает, чтобы ему предоставили возможность высказать свою теорию, свое оправдание. Во Львове политическую экономию он штудировал день и ночь. «Я слушал лекции старого профессора, который преподавал там еще при царе. Он рассказывал, что видел своими глазами, как сыновья богатых родителей прикуривали свои сигары от 100-рублевых ассигнаций. Профессор говорил, что тот, кто сжигает деньги, чтобы от них прикурить, наносит вред государству; банкнота, находящаяся в обращении, приносит всем прибыль».