Текст книги "Апгрейд. Второй отряд (СИ)"

Автор книги: Анастасия Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Апгрейд. Второй отряд.

Глава 1

Молния

Сон не шёл. Опять ворочалась всю ночь. Скурила половину пачки сигарет. Мрачные мысли роились в голове, буквально разрывая её. Мне упорно хотелось что-то изменить, перестать жить эту жизнь вот так, или перестать жить вовсе. С другой стороны, всё не так уж и плохо. Не каждый в свои семнадцать будет работать, оплачивать квартиру и учёбу самостоятельно.

– Не каждый. – прошептала я вслух, выдохнула дым и разревелась. Надрывно так, жалобно поскуливая, размазывая слёзы по лицу.

Жалеть я себя любила. Еще немного пострадав, я наконец заснула беспокойным сном. Проснулась уже под вечер. Это был мой единственный выходной на неделе.

В целом было обидно, что я снова всё проспала, но всë же, когда мне ещë высыпаться?

Я одна снимала крохотную студию в шестнадцатиэтажном, пафосном доме, потому деньги были нужны. Я официант, и на ногах была около тринадцати часов в сутки. Работать приходилось много. Зарплата и чаевые вполне устраивали. Коллектив молодой, все не сильно старше меня. Со многими успела подружиться буквально в первые дни, в силу природного дружелюбия.

Открыла глаза и поёжилась, вставать с постели было тяжело и холодно. Батареи подкручивать не стала, уж лучше сейчас помëрзнуть, чем потом оплачивать огромные счета.

За окном снег валил так сильно, что не было видно огней, стоящего напротив дома.

Босиком, по холодному полу, пошла в туалет. Попутно набрав полный чайник воды из под крана, поставила кипятиться.

После скудного завтрака-ужина, начала собираться в магазин, так как съела последний бич пакет.

Вышла в общий коридор, было тихо.

Это меня удивило, ведь обычно жители муравейников снуют туда-сюда.

Зашла в лифт, с восьмого этажа ехать буквально пару секунд.

Дверь на улицу никак не хотела поддаваться.

– Примëрзла что ли... – пробубнила я себе под нос и ещë раз толкнула полупрозрачную дверь плечом. В нижней части двери виднелся чей-то силуэт.

Мужчина, что сидел с той стороны, привалившись спиной к двери, зашевелился и встал.

Пьяница. Подумала я и уже хотела устроить скандал, как он с размаху ударил дверь головой.

Я вскрикнула и отшатнулась назад, поскользнувшись на мокрой плитке, растянулась на полу. Я видела многих пьянчуг, что слетали с катушек. Мой отец например, крушил всё, что видел, но этот человек был не просто пьян, тут было что-то потяжелее.

Мужчина повторил удар, стекло покрылось паутиной трещин.

Я вскочила на ноги, и скользя на мокрой плитке, побежала к лифту.

Тщетно стучала по кнопке вызова. За спиной послышался стеклянный звон. Наконец створки лифта распахнулись, теперь я уже тыкала на кнопку закрывания дверей. Неадекват был уже в метре от меня, стеклянные глаза, лицо всё в крови, жёлтые, клацающие зубы. Двери закрылись, но мерзкий, сладковатый запах до сих пор стоял в носу. За секунду преодолела расстояние от лифта до двери квартиры. Руки тряслись, никак не получалось вставить ключ в замочную скважину. Ничего, сейчас зайду, и вызову полицию. Единственная мысль вертелась в голове.

Это был не человек.

Сзади, послышался влажный звук, звук с которыми кто-то жадно ест. Чавканье, рычание и болезненные стоны слились в одну, ужасающую симфонию. Было страшно обернуться.

– Помоги... – послышался слабый, девичий стон.

Я всë же обернулась.

В луже вязкой, тёмной крови лежала изуродованная женщина, она выползла из соседнего коридора.

Я онемела, даже пискнуть не получалось. Первобытный ужас от увиденного, захлестнул меня.

Мужчина стоял на коленях, и как собака, мотая головой, вырывал тëплые куски мясо из еë тощего тела. Она уже не визжала, содрогаясь и агонизируя.

В моих глазах кажется полопались капилляры, потому что всë окрасилось в красный. Деревянными руками открыла дверь, и медленно, еле переставляя ноги, вошла. Моя дверь была обшита металлом, в неё кто-то истерично стучал. Выдержит, должна выдержать.

Я осела на пол и мерно закачалась. Слëзы стекали по щекам. Мысли лихорадочно бегали в голове. Стук продолжался.

Ну не может этого быть. Ну так ведь не бывает.

Немного придя в себя я поняла, что описалась. Зашвырнула вещи в стиральную машину, но включать не стала, не до этого сейчас. Долго сидела в ванной, и много плакала.

Полезла в телефон и... И ничего. Интернета не было, связи тоже.

Мне хотелось кричать, как кричали сотни голосов за стенами. Что-то постоянно падало, вопило и рычало, но это было там, за стенами.

Я укрылась двумя одеялами, прижала к голове подушку, серебряный крестик, что покоился на моей груди, сейчас был крепко зажат в ладони.

Заснуть не получилось, а потому через несколько часов я сбросила с себя одеяла. Было тихо. Настолько тихо, что даже страшно.

На цыпочках дошла до двери, половицы оглушительно скрипели, нагоняя ещё больше страху. Тела женщины там уже не было. Я бы даже подумала, что всë это мне приснилось, вот только кровь никуда не делась. Выглянула в окно, всë так же валил снег, ничего не разглядишь.

В животе жалобно заурчало.

– Да угомонись ты. – тихо прошипела я, ругая собственный желудок.

Дома из еды ничего не было, я никогда не закупалась, да и зачем? Я ведь работаю в общепите, там нас два раз в день кормили, да и скидка неплохая для сотрудников. В редкие выходные, обычно ничего не ела.

Повернула кран. Ничего не произошло. В ванной тоже.

Хорошо хоть чайник был почти полным. Я жадно глотала воду из носика, губы пересохли, а в горле першило.

Я открыла холодильник и только сейчас поняла, что электричества тоже не было, зато была уже початая бутылка коньяка.

Забралась в ванну и закурила. Открыла бутылку и сделала большой глоток, горло обожгло.

Пересчитала сигареты. Девять штук. Плохо.

Без курева я долго не продержусь, да и без еды, тоже.

Второй большой глоток. Пошло значительно легче.

Я вообще алкоголем не балуюсь, если только совсем редко, с друзьями или на праздники. Родители разбавленным спиртом травились, шкаликами, если понятней будет.

Как-то с самого начала у меня жизнь не задалась.

Моя мама вышла замуж в шестнадцать, так как забеременела от мужчины на восемь лет старше. Мол, большая любовь, на деле моему отцу поставили условие, либо остаëшься и воспитываешь, либо садишься. Мне было восемь или девять, когда мама с папой начали пить. А где пьянки, там и побои. Отец бил исключительно меня, маму никогда не трогал. Я всë говорила, брось его, давай уедем. Она говорила, что любит его, клялась, что он больше не тронет. Спустя несколько лет и сотни лживых обещаний и клятв, я уехала.

После девятого класса переехала из деревни в город. С учëбой не задалось, не глупая, просто аттестат попортили гулянки и прочие мелочи. С восьмого класса школу почти не посещала, но экзамены сдала хорошо. С таким аттестатом только на платное, правда, денег не было. Приехала в город, здесь много родственников живут, как оказалось никому нет дела, до нищенки со средним образованием. Пару месяцев пожила у подружки, потом денег накопила и квартиру сняла. Почему именно здесь? Мало где сдают несовершеннолетним, а здесь сдали без лишних вопросов. С зарплатой в пятьдесят тысяч в месяц, за квартиру отдавала двадцать. Дороговато, но выбора особо не было.

На работу больше не нужно, теперь и платить то некому. Я улыбнулась.

За мрачными мыслями, бутылка почти опустела. Я заснула там же, в холодной ванне.

Проснулась от того, что начала захлëбываться. Меня вырвало. Вытерла рвоту футболкой.

Умылась водой из чайника, из него же и попила. Было паршиво. За окном всë так же валил снег.

Я вышла на балкон.

Раньше отовсюду лил свет. Из окон, фонарей, разноцветной подсветки домов. Сейчас только плотоядная темнота.

Вчера было первое декабря, этот мир погрузился в хаос, не дотянув до нового года, всего месяц.

Я начала пить воду из туалетного бочка, другой не было. Запах собственной мочи и рвоты заставляли меня брезгливо морщиться.

Я пила воду, успокаивала желудок и спала. Я постоянно спала, хотя возможно, просто теряла сознание от голода или постоянного ужаса.

Сигареты давно кончились, по ощущениям прошла целая вечность.

Вспомнилась книжка, где мужчина из подручных средств мастерил оружие, грамотно распределял запасы и потихоньку зачищал территорию. Я же ничего не умела. Серьёзно, все подростковые замашки и громкие слова о том, что я всё могу, тут же обратились пылью.

Я хорошо дралась, и несколько лет этим занималась, даже успела получить разряд Кандидата в мастера спорта по боксу, только из этого ничего не вышло. У меня никогда ничего не выходит. Но ведь я боец, у меня нет права сдаться. Так говорил мой тренер, мировой мужик кстати был. И потому, взяв кухонный нож, вышла в подъезд. Было тихо. Дëрнула соседскую дверь, заперто. Вторую, третью, четвëртую, все двери были закрыты. Я без звука потянула ручку пятой двери.

Из-за двери потянуло сладковатой гнилью. Я прикрыла нос рукавом.

Мертвец валялся в коридоре между комнатами. Не знаю, он услышал меня, или почувствовал, но как только я приблизилась, сразу зашевелился. Это был уже пожилой мужчина, он всегда поливал цветы в подъезде и приглядывал за таким же старым, как и он сам, псом. Его обглоданный труп лежал рядом. Сомнение больно кололо в груди, я не понимала, что с этим мужчиной, нужна ли ему помощь или же добить его. Но когда он посмотрел на меня своими стеклянными глазами, я тут же сделала выбор. Он уже не был человеком, да я вообще не знаю, кто передо мной был.

Мертвец ещë раз зашевелился и попытался встать. Я футбольным пинком отправила его обратно на пол. Кухонный нож никак ни хотел втыкаться, туда куда нужно. Я изрезала всë его лицо. Наконец мне удалось успокоить покойника, вогнав нож по самую рукоятку, в его глазницу.

Я поднялась на ноги, руки тряслись, нож я вытащить не смогла. Осмотрелась, больше никого не было. Распахнула окна, ледяной ветер тут же ворвался в комнату, вместе со снегом. Хотя бы немного посвежело. Сначала выкинула труп пса, дед, не без усилий, полетел вслед за ним. Внизу начался какой-то ажиотаж. Увидела около десятка, мелькающих силуэтов.

– Жрите, твари. – с отвращением бросила я и смачно сплюнула в окно.

У старика обнаружился щедрый запас закруток. Я жадно хрустела огурчиками и запивала их рассолом. Две банки были съедены за пару минут. Желудок наконец успокоился. Спать завалилась на дедовской пастели.

Тишина будто глумилась надо мной. Я чувствую, как схожу с ума. Я часто разговаривала сама с собой, рассказывала шутки, смеялась, много плакала. Со временем, моё отчаяние приобрело вкус, вкус хорошо выдержанного яда. Иногда от скуки и безысходности, я выходила наружу, проводила небольшую зачистку. Находила мертвеца, и убивала. Почему я решила, что это мертвецы? Всё просто. Им не нужно есть или спать. Они никогда не устают, не чувствуют страха. И кажется, они слепы, зато обоняние и слух отлично развиты. Я не понимаю, как такое могло произойти. Что это? Болезнь? Но, тогда какая? И почему я не заболела? Из живых, я не встретила ни одного. Было страшно, очень страшно. В какой-то момент я поняла, что даже немного рада, что есть эти твари. На них я могу выплескивать всю ненависть и жесткость, что уже долгие годы, сжигает меня изнутри. Даже в обычной жизни, в своём прошлом, я не всегда могла удержать огонь, что горит в груди. Гнев, сплошным потоком, лился из моей глотки, обижая родных. Мне никогда не было стыдно за это, сейчас я это признаю. Стесняться больше не кого.

Ещё один плюс зомби. Если бы я была совсем одна, то давно уже охренела бы, от бессмысленной сути своего существования.

Спустя наверное неделю, когда припасы деда кончились, я вышла из его квартиры, и пошла в следующую.

В коридоре меня уже ждал очередной трупак. Мощный апперкот явно сломал гнилому ублюдку челюсть. Та с хрустом отвисла. Мертвец не угомонился и протягивал ко мне руки. Я пыталась удержать рвотные позывы. Зашла ему за спину, ударила под колени. Когда он наконец упал, я с силой вогнала пятку ему в глазницу. Кости черепа затрещали и с влажным хрустом проломились.

– Как говорила моя мама, не протягивай руки, а то протянешь ноги! – я тихо рассмеялась.

У меня была сила, скорость и выносливость. У них острые зубы, чуткое обоняние и отсутствие инстинкта самосохранения. И кажется, твари не чувствовали боли. Думаю шансы почти равны.

Во второй квартире оказалось уже двое мертвецов. Не без страху, но и их мне тоже удалось успокоить.

В слишком резвого парня полетел сначала пуф, что стоял у их двери. Затем, я деревянной полкой, которую в панике оторвала от стены, размозжила его голову. Девушка продержалась ненамного дольше парня, пока я ей шею не сломала, всё той же полкой.

Посреди комнаты стояла детская кроватка. Маленькое розовое одеялко было в крови, обглоданные косточки хаотично валялись на полу. Я отвернулась и меня стошнило. В этой квартире нашлись рыбные и мясные консервы, а так же полупустая пятилитровая бутылка воды. Я, взяв весь свой скарб, пошла обратно в квартиру деда. Был там какой-то особенный уют, хоть и запах до сих пор стоял жуткий.

Когда припасы кончились, я приняла единственное правильное решение.

По лестнице я поднялась на крышу моего шестнадцати этажного дома. На одном из лестничных пролётов встретила ту женщину, которой я не сумела помочь. Содержимое её брюха, волочилось за ней, путаясь под ногами. Я замерла всего на мгновение, да и то больше от неожиданности. Выпад корпуса вперёд, удар левой в переносицу, молниеносный удар в то же место, но уже правой. Она отшатнулась. Не теряя времени, хватаюсь обеими руками за поручни, ударяю ногами ей в грудь. Женщина, поскальзываясь на собственных кишках, полетела вниз кувырком. Бегу ещё шесть этажей на верх, молясь, чтобы дверь была не заперта. На пятнадцатом, навстречу мне несётся бабка. Обычная такая бабка, в халате с цветочками, на голове сеточка для волос. Однако, уже не живая, об этом говорят стеклянные глаза и отсутствие правой руки. Чуть приседая, подныриваю под оторванной конечностью. Переношу всю массу тела в левую руку, бью в область затылка локтём. Бабка падает лицом вниз. По инерции чуть сама не полетела вслед за ней. Повезло, успела схватиться правой рукой за перила, ударившись спиной. Ничего. Пройдёт. Еще один пролёт.

– Да. – тихо, еле слышно ликую я, когда толкаю крышку люка.

Наконец-то свежий воздух. Только сейчас, выйдя на улицу, я поняла насколько сильно воняло там. Хотя и я пахну не лучше, сколько я уже не мылась?

Снегопад наконец закончился. Внизу виднелись брошенные, заснеженные машины, и еле шагающие мертвецы.

Я почти тут же продрогла, руки и лицо горели от холода. Я присела на ограждение.

Моë дыхание вырывалось клубами пара.

– Кто бы мог подумать. – вздохнула я, болтая ногами над пропастью.

Высоко. Боюсь упасть в сугроб, мучиться от переломов придëться долго. А если вниз головой, да на асфальт, то быстро.

– Да что это тарахтит в конце концов?! – закричала я в небо.

Тарахтение в небе, настойчиво мешало выбрать место для прыжка. Почти в ста метрах от меня кряхтел и жужжал вертолëт.

Вертолёт.

Я перемахнула обратно на крышу.

Прыгала, махала руками и кричала.

– Эй! Я здесь!

Мертвецы кажется тоже услышали шум, а потому полезли на крышу.

– Нет, не сейчас. – прошептала я и побежала обратно к краю.

Их было около двадцати, не отобьюсь при всём желании.

Я обратно перелезла за ограждение. До чего обидно-то. С вертолёта не успеют, слишком далеко. Я уже хотела расслабить тело и просто упасть, всë лучше, чем стать одной из тварей.

Совсем рядом прогремели выстрелы, я вновь вцепилась пальцами в ограждение. Если честно, вся эта карусель уже стояла поперёк горла.

Вертолëт завис почти прямо надо мной. Из кабины выглянул парень в военной форме.

– Подвезти?! – заорал он, пытаясь перекрыть шум вертолëта.

Попыталась закричать, получилось что-то сиплое, тогда я активно закивала. Казалось, не поймут и улетят. Такого я не могла позволить.

Вертолëт чуть отдалился от крыши, продолжая поливать свинцом, наступающих мертвых, те уже нескончаемым потоком, лезли на крышу.

Тогда из кабины выглянул здоровый мужик, и что-то заорал, я не расслышала, но прекрасно его поняла. Мужик говорил прыгать.

Взяв небольшой разбег, я оттолкнулась правой ногой о каменный выступ, левой от металлической трубы и прыгнула. Я знала, что ничего из этого не выйдет, слишком далеко, но всë ровно протянула руки. Здоровяк схватил мои запястья на лету, и дëрнул так, что в кабину я влетела кувырком.

В тесной кабине вертолëта были семь парней в военной форме, я испуганно сидела на полу, у меня не было сил подняться. Здоровяк сидел напротив и улыбался.

– Ну вот, Родной, а ты говоришь новогодних чудес не бывает. – язвительно засмеялся парень, который предложил меня подвезти.

Я улыбнулась. Сегодня уже новый год, а значит я целый месяц провела в аду.

Через мгновение моё сознание погасло.

Глава 2

Родной

Тридцать первое декабря.

Уже почти месяц, как я и наши парни из детдома, находимся на территории военного бункера.

Армейский уклад поначалу пугал, но вскоре мы привыкли, выбора то ведь особо не было.

Ранний подъем в семь утра. Пятнадцать минут на сборы, ещë пять доковылять по тёмным коридорам до зала. Он был в два этажа, под самым потолком узкие окна, через стекло виден только снег, что падал уже недели три. Помещение не отапливалось, аж пар изо рта. Ну ничего, на зарядке у Николаевича согрелись быстро. Этот старый вояка нам спуску не давал, упал без сил? Ну дак отжимайся, родной. Как тренер, Николаевич был неплох, как человек в принципе тоже. А в людях я разбирался.

Нас разделили на три группы, в каждой группе по десять человек. Не густо конечно, но мало кого удалось вытащить во время первой вспышки эпидемии. Были среди нас и девчонки. Большинство конечно трусихи, чуть шорох и сразу визги. Но были и те, кого я сам побаивался. Они как будто родились со стволом или ножом в руках. Да, под юбку тут особо не сунешься, да и какие юбки. У всех одинаковые серые майки, камуфляжные костюмы и чëрные берцы. Ни дать ни взять армия или училище какое. За косы тоже особо не подëргаешь. Во-первых, сразу дадут в зубы или воспитателям настучат, тогда уже Семëн Павлович в зубы даст, он у нас вроде как почти главный надзиратель, за порядком следит. А во-вторых, нет никаких кос, парней обрили на лысо, девчонкам оставили немного, чтоб не ревели. Ну а что, удобно, да и паразиты лишние не заведутся.

Кормят нас тут по три раза в день. Правда кашей и супом, но всë лучше, чем дохнуть от голода в безжизненном городе или детдоме.

Не кривя душой, скажу, всем нам крупно повезло. Здесь есть всё для выживания, еда, кров, оружие. Старшие иногда шпыняют, но не так сильно, как в приюте. Я кстати прожил там почти всю жизнь, как и мой лучший друг, Костя Яровых.

Главный балагур приюта.

Чувство юмора у всех разное. Вот Костю и били, Костя не вдуплял, а потому никак не мог угомониться. Били и меня. Но с появлением Юрки Быкова, бить в приюте стал только он. Прозвище своë получил не только из-за фамилии. Если измерить рост мелкого, языкастого Костика, то вы узнаете расстояние от правого плеча Юрки, до левого. Были правда смельчаки, которые говорили мол, чем больше шкаф, тем громче падает. Бык всегда говорил, чем меньше тумбочка, тем дальше летит. Смельчаки впоследствии молчали или ссались при виде него.

Мы, как ни странно, сразу подружились. В основном из-за Костика конечно. Этот клоун никогда и никого в своей жизни не боялся, потому и получал лишнего. Юрка сначала тоже хотел Костику в морду дать, позже зауважал его, а потом и меня папироской угостил.

Уже через годик должны были из приюта выпускаться, но нет же, эпидемия. С другой стороны, ну покинул бы я государственное учреждение, а дальше? Родственников у меня нет, податься не к кому. Единственный известный родственник, моя мать, но она вроде как умерла от туберкулёза, когда я ещë совсем малым был. Она успела меня оформить по всем бумагам, как положено, имя дала. Вот теперь и ходит Степан Фёдорович Чужой по земле и мёртвых, обратно к мëртвым возвращает. Сегодня нас с Костиком, Быком, и первым отрядом пригласили на ковёр к Полковнику. Он тут самый главный, зовут Станислав Сергеевич. Мужчина уже в годах и иногда теряет мысль. Поглядел на нас, кивнул, что-то записал. Отдал бумажку Денису Зимину, главе первого отряда, гниде редкостной.

Повели на склад, выдали форму, бронежилеты, рации и оружие. Сказали вылет в двенадцать часов дня. Нужно облететь город, если будут выжившие, проверить, инфицированных вирусом ликвидировать, живых довести до штаба.

Задание как задание, ничего сложного. Мы иногда занимаемся зачисткой стратегически важных объектов, но спасательная операция впервые. Дак ещë, как назло летим с первым отрядом. Парни не сильно старше меня, но выпендриваются будь здоров. Особенно капитан, по позывному Зима. Тот ещë урод. Вместе в детдоме были, как и весь первый отряд. Он меня там заколебал, а теперь ещё и здесь. В казарме сразу устроился как князь, правда Семëн Павлович его быстро на место поставил. А если один на один с Зимой говорить, то так от него высокомерием несëт, а ж дурно становится.

К вылету собрались быстро, дольше ждали пилота. Забрались в вертолëт, немного потряслись и полетели. Бык вспотел, боится видимо летать, мы с парнями нормально.

Кружили над крышами целый день, город буквально заполонили мертвецы. Падающий снег дарил ощущение зимней сказки, ожившие мертвецы, ночного кошмара. Живых не было, и я уже успел расстроиться. Так хотелось найти хоть кого-нибудь. Не могли же все просто умереть.

– Не киснуть, сегодня тридцать первое, а значит, ждëм новогоднее чудо. – объявил Костя, размашисто шагая от края до края, удерживая равновесие.

– Чудес не бывает. – фыркнул я, но увидев, как поник Костик, спросил.

– А что ты нам с Быком на новый год подаришь?

– Линейку.

– Зачем нам линейка? – впервые за весь полëт подал голос Бык.

– А чтобы измерить хуй, который вы мне на день рождения подарили.

Мы посмеялись. Даже Зима улыбнулся. Ну вот он Костик, талантище.

– Жека, бля! Снижайся! Выживший! – вдруг заорал Серёжа Лапин по позывному Рыжий, правая рука Зимы.

Я выглянул в мутное окошко. Рыжему не почудилось, на крыше шестнадцати этажного дома, метался живой человек. За ним бежали толпы мертвецов.

Я покрепче перехватил автомат, приготовившись стрелять.

Дима Рябин по позывному Хилый, высунулся с винтовкой в руках, один выстрел, один труп. По другому у этого парня не получалось. Костик лупил из автомата, по двигающейся толпе. Я глубоко вздохнул и вдавил спусковой крючок, пару пуль точно достигли цели, но я не был готов к сильной отдаче. Прицел ожидаемо сбился. Поэтому некоторые, отскочив от обшивки вертолёта, летели куда попало. Чуть не застрелил одного парня из первого отряда, имени его не помню, а позывной вряд ли знаю. Он смотрел на меня ошарашенно, глазами навыкате. Я невнятно извинился. Меня трясло от встречи с выжившей. Мы хоть кого-то можем спасти, мы не бестолковые, как говорит Зима.