Текст книги "Мое чужое имя (СИ)"
Автор книги: Анастасия Логинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Дима, услышав подтверждение, что Женя уже полдня, как на ногах, продолжать не решался – надолго замолчал.
– Ты не нашла их? – очень робко спросил он.
– Кого? – не поняла Женя, и тут к ужасу своему вспомнила, что когда Дима вез ее с кладбища, он попросил поискать дома какие-то документы – что-то такое Катя по его просьбе оформляла и… не успела отдать. Катина квартира выгорела не полностью, больше всего досталось, конечно, кухне, а вот комната пострадала меньше. Так Сергей сказал – Женя сама туда не ездила, и ехать не собирается. А вот Сережа там был и привез пару коробок с какими – то вещами и бумагами. Должен был и на Димкины документы наткнуться… Жене было больно даже думать об этом: какие-то бумаги в огне уцелели, а Катя – нет. Ни о каких документах она, конечно, не думала и ничего не искала:
– Нет, Дим, я ничего такого не нашла, – хрипло соврала Женя, потом устыдилась: может, действительно очень уж важные документы… Жить ведь как-то нужно. – Но я спрошу лучше у Сережи, он наверняка знает…
– Нет, что ты, не надо! – торопливо попросил Дима. – Я думал, может, на виду где лежат, а раз нет… Мне и так неловко, – и начал прощаться.
Женя положила трубку и пошла в душ. Мужа дома не было. Непонятно даже, заходил он домой после своего дежурства или нет. Еще вчера Женя, наверное, начала тут же ему названивать, или искать следы его пребывания в прихожей или на кухне, а сегодня ей было просто все равно. Если он и сегодня снова не придет ночевать, она, наверное, не сильно расстроится.
Последние несколько дней у Женьки не было человека ближе, чем Кира. Друзья после Катиных похорон особо не звонили. Только если с соболезнованиями – видно считали, что раз в семье горе, то неприлично посвящать его в свои радости или являться в гости. А от соболезнований у Жени уже скулы сводило. Сослуживцы в ее присутствие дружно делали скорбные лица и начинали обсуждать, кто у кого умер за последние десять лет и от чего.
Кирюшино же, теперь уже ежедневное появление в ее жизни, напоминало Жене ураган, который кружил ее, заставляя подлаживаться под Кирин же темп и выбрасывать из головы все лишние мысли. Кира бесцеремонно вваливалась в ее квартиру, заставляла наряжаться и краситься, тащила в какое-нибудь кафе, и постоянно с кем-то знакомила, знакомила… Кира заваливала ее свежими сплетнями из высшего общества – кто с кем спит и кто кого бросил; в подробностях пересказывала свои разборки с собственным супругом, но на Женю это угнетающе не действовало.
Пару раз, когда Кира заставала дома Сергея, она даже пыталась с ним подружиться: расспрашивала, делая вид, что ее интересует его работа; зазывала в гости – в ответ же получала только отказы, причем чаще невежливые. Кира пыталась и Женю о нем расспрашивать: чем Сергей занимается кроме работы, о чем думает, с кем дружит. Женя даже шутливо приревновала мужа:
– Ты влюбилась в него, что ли? Все Сережа, да Сережа…
– Я что умом двинулась, по-твоему? – вслух ужаснулась подруга. – Не, ну я не в том смысле. Его вполне может любить и нормальный человек. Наверное.
Жене эти разговоры не нравились, потому что она все яснее для себя понимала одну вещь: она о своем муже знает очень мало. Непозволительно мало. Она понятия не имела, с кем Сергей дружит – кроме Катьки – к чему стремится, что его беспокоит. А признаваться в этом Кире отчего-то не хотелось, потому Женя стремилась как можно скорее сменить тему: пыталась завести с подругой беседу о студенческих годах, о бывших однокурсниках, но Кира тему тут же отвергала, мол, она даже вспоминать об этом не хочет, потому как было это словно в другой жизни, и вообще, Кира тогда вела себя как круглая дура. Подруга вообще не любила говорить о прошлом.
Женя ее обидеть не хотела, потому не делилась с ней своими наблюдениями. А Женьке казалось, что Кира, несмотря на постоянно меняющийся внешний облик, внутренне не изменилась совершенно. Все тот же ураган, все те же амбиции и та же непоколебимая уверенность в собственной правоте. За это-то Женька Кирюшу и любила.
Сегодня у Женьки неожиданно случился выходной, и Кира, прознав об этом, тут же заявила, что через час ждет ее на своем «Бентли» у метро – поедут в любимый Кирин фитнес – центр:
– У меня там такой инструктор – обалдеть! У него бицепсы, как у меня талия, честное слово… И возражения не принимаются.
Женя возражать и не стала. Дело, правда, не в инструкторе – у Женьки все равно средств не хватит, чтобы водить его по ресторанам. Дело в том, что не далее, как позавчера, Кира внеслась в ее квартиру, небрежно поздоровалась с Сережей, а Женьку одарила замшевыми брючками от «Гуччи», сопроводив это такими вот словами:
– Две недели назад в Милане прикупила не меряя, а привезла сюда, смотрю – они на два размера больше. Не дай бог мне до таких габаритов разъесться. А тебе в самый раз будут.
И тут же сменила тему – Женька даже не успела сообразить, порадоваться ей подарку, или оскорбиться, что ее считают толстой.
Поэтому Женя и не стала спорить, а добросовестно отправилась поправлять фигуру.
Бицепцеватого инструктора она оценила и мысленно пожелала Кирюше удачи с ним. Но еще больше Женька оценила спа-массаж и сауну. Если есть на свете рай, то наверняка он похож на это место. Переусердствовав с тренажерами, Женька теперь расслаблялась и почти дремала, окутанная горячим влажным воздухом и усыпляемая непрерывным журчанием Кириного голоса. Но одна Кирюшина фраза все-таки заставила Женьку встрепенуться и даже начать думать:
– Он же тебе наверняка изменяет… – лениво заметила подруга, имея в виду, разумеется, Сережу.
– М-м-м… вряд ли, – промурлыкала Женька. – Он по характеру не бабник.
Подруга живо заинтересовалась и даже приподнялась с полки на локтях:
– У него что, с этим делом проблемы?
Женька тоже приподнялась и поспешила заступиться за мужа:
– Почему сразу проблемы? Девок у него было море, но это раньше! До того, как мы поженились. Уж где-где, а в постели у нас с Сережкой проблем нет.
Кирюша успокоилась, снова легла на полку и хмыкнула:
– Я, конечно, не кладезь житейских мудростей…
– Это уж точно! – поддела ее Женька, но Кира на нее внимания не обратила и продолжила:
– …но главная ошибка женщин в том, что они считают, что, женившись, их мужья живенько меняют свои привычки и из гуляк превращаются в домашнюю мебель. Нет, Женечка, мой жизненный опыт научил меня, что ни черта они не меняются. Да ты и сама говоришь, что твоего Салтыкова дома сутками не бывает.
– Он работает, Кирюш! – тут же повторила Женька любимую мужнину фразу – отговорку. – А про то, что я тебе рассказывала, так он тогда в командировке был.
Про себя Женя вдруг отметила, что командировка все-таки была странной: уехал в среду, сказал, что на пару дней, а вернулся той же ночью – злой, с запахом спирта, но вполне трезвый. Интересная командировка. Но под утро – пьяный, пропахший духами, и измазанный помадой не являлся ни разу.
– В командировке… – усмехнулась Кира. – А ты уверена? Согласись все-таки, что теоретически – мог.
Женьке разговор наскучил и даже откровенно раздражал, лишь бы его прекратить, она ляпнула:
– Ну хорошо, мог, мог! Я ведь за ним не слежу!
Кира как будто этого и ждала, она быстро села на полке и, делая страшные глаза, зашептала:
– Я же говорю – изменяет! И как ты это терпишь?
– Но ты же терпишь! – огрызнулась Женька.
– Я?! – возмутилась было Кира, но тут же заговорила насмешливо – поучительным тоном. – Милая моя, когда он после каждого загула дарит тебе по брюлику в четыре карата, или последнюю марку «Мерседеса», можно и потерпеть…
«То – то ты машины так часто меняешь», – еще раз огрызнулась, но уже про себя Женя.
– …К тому же у меня двое детей, – продолжала Кира, – мне их на ноги надо ставить. Да и люблю я его – как же его брошу? – И снова замолчала, как будто впервые об этом задумалась. Потом спросила. – Ты своего Салтыкова до сих пор любишь?
Женя ответила честно – так, как чувствовала. То, что они с Кирой были из разных миров, и очень скоро снова разойдутся по своим мирам, очень способствовало откровению:
– Не знаю. Раньше любила, а после всего этого – не знаю. Мне иногда кажется, что я ему мешаю, что если бы меня в его квартире не было, он бы появлялся там чаще… – Женя, нежась в тепле, грустно усмехнулась и начала рассказывать: – У нас квартиры на одной лестничной площадке были – родители дружили, ну и мы тоже. Сережа мне всегда нравился – он симпатичный был, спортом занимался, девчонки вокруг него постоянно вились. Помню – я тогда школу заканчивала – мы с ним стоим на балконе, он мне что-то рассказывает, а я не слушаю. Просто смотрю на него и понимаю, что он – самый-самый лучший и что никто мне не нужен кроме него. А он на меня ноль внимания, все как на девочку – соседку смотрел. Сестра за ним тоже бегала… Смешно… мы с ней из-за Сережки чуть не дрались: однажды родители его на дачу укатили, а он дома гулянку устраивал, сокурсников его целая квартира набилась, ну и нас с Катькой позвал. А пока мы у себя наряжались, Катька меня в ванной заперла. А потом она знаешь, что придумала? На юрфак, говорит, буду поступать, а Сережа мне помогать будет. Уже когда Катька институт заканчивала, у них роман начался, а я все ждала, ждала его… Я тогда все не понимала, почему он на ней не женился. Катька не рассказывала, а у него вообще на эту тему – табу.
– И как они потом общались? – лениво спросила Кира.
– Нормально. Просто на удивление нормально. Я тогда переживала, думала и Сергей нашу семью за километр обходить станет. И Катька, если я в Сережкину сторону гляну, со мной рассорится. Потом только поняла, что любовью там и не пахло – просто они оба молодые были, много времени проводили вместе и комплексами не страдали. В отличие от меня.
– Да-а… – протянула Кира. А Женя тут же пожалела, что все это ей рассказала. – Мне, кстати, никогда твой Салтыков не нравился: мало того, что он обеспечить тебя не может по-человечески, так еще и… Понимаешь, мужчина – он каменной стеной должен быть! Защитником! А какой же твой Сережа защитник? От кого он тебя защищает? Ну, может быть он кого-то и защищает, только не тебя почему-то. Копается чего-то в своей ментовке – в свое удовольствие, наверное… А чуть дома проблемы начались – и вовсе ноги делает! Терпеть таких не могу!..
Пока ехали назад, обе подруги молчали. Кира напряженно о чем-то думала; размышляла и Женя – мысль о неверности мужа ее все-таки задела. Но унижаться – проверять на дежурствах ли он, названивать в неподходящее время она не станет. К тому же у Жени была развита интуиция, и сейчас эта интуиция подсказывала, что волноваться не о чем. Адреналина Сереже вполне хватает на работе, а в отношениях он любит покой, уют и стабильность. Нет, не станет он приключений на стороне искать – характер не тот.
Домой Женька приехала раньше мужа, что не удивительно, и настроение было приподнятым – великая вещь спа-массаж! Усидеть на месте она не смогла: на скорую руку порубила салатиков, запекла рыбу в кляре и нашла в домашних запасах бутылку вина. В спальне расставила ароматические свечки.
«Хоть бы пожар не устроить…» – глупо хихикнула про себя.
А в гостиной сервировала столик на двоих, опять же со свечами, бокалами и «праздничной» посудой. Потом долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале. В конце концов, пришла к выводу, что это не она толстая, а Кирюшка слишком тощая. Задумалась, какое белье надеть – красное или черно? Черное или красное? Остановилась на черном, а на плечи накинула полупрозрачный пеньюар. Все остальное время Женя уговаривала себя, что не будет раздражаться, если муж явится поздно.
Как ни странно, Сережа приехал совсем не поздно – семи еще не было. Женя, стараясь выглядеть роковой необузданной красоткой, встретила его в прихожей.
– У нас что – гости? – шепотом спросил Салтыков, уже разглядев в гостиной столик, и лишь потом обратив внимание на облик жены.
– Слава богу, нет.
Женька подала ему тапочки – это было не слишком эротично, но грязь в квартире ей не нужна – и за руку потащила его в комнату, призывно глядя в глаза и пытаясь гипнотизировать. С трудом подавила улыбку – в глазах у Сережи читалось непонимание и даже испуг. Он, наверное, думал, что его снова ожидает скандал. Усадив мужа ужинать, Женька долго искала по квартире зажигалку, чтобы поджечь свечки, потушила верхний свет и потом только села сама. Не на стул, а мужу на колени:
– Как прошел день? – поливая рыбу соусом, поинтересовалась она.
– Тебе правда интересно?
– Не-а. Просто подтверди, что дежурства у тебя сегодня нет.
Сережа уже понял, что его спокойствию сегодня ничего не угрожает, потому легко поддержал шутливый тон:
– Сейчас подумаем… – он приспустил пеньюар, оголяя Женькино плечико и легко касаясь его губами: – нет… пожалуй, сегодня нет. Всех взяточников не переловишь.
Женька рассмеялась и подставила для поцелуя губы.
Зазвучала электронная мелодия – Женька сперва не поняла, что это, а потом до нее дошло – сотовый. Сергеев. Муж, мгновенно посерьезнев, ненавязчиво согнал ее с колен и сам отошел к окну. Разговаривал недолго, в основном отвечал и все более озабоченным становился, в конце разговора неуверенно ответил:
– Нет… я сегодня не могу…
Отключив телефон, снова сел к столу, властно, словно куклу, усадив Женьку себе на колени:
– Продолжим?
Но взгляд его теперь был напряженным, мысленно он уже был не с ней. Но хотя бы не сбежал, и то плюс.
– Продолжим, – она снова обвила его шею руками.
Впрочем, дальше поцелуя опять не пошло:
– Подожди-подожди… – вырвался из ее объятий Сережа и теперь уже сам стал набирать номер: – слушай, Паш, я сейчас подумал, а что если…
Не отпуская Женю, он минут десять беседовал со своим Пашей, просил его что – то сделать, и если что – сразу звонить. Устав слушать разговор, Женя сама слезла с колен, запахнула халатик села на стул напротив и без аппетита начала есть салат. От мысли, что он, пока целовал ее, действительно думал о своих бесконечных мошенниках, ей стало противно.
Наговорившись, Сережа тоже занялся едой, и тоже без аппетита. В какой – то момент Жене даже неловко стало: может, у него там, на работе действительно что – то важное сейчас свершается, а она Сергея чуть ли не силком держит тут.
– Что, очередной выезд? – наконец, спросила Женя.
– Ты же слышала, я сказал, что не приеду.
– Сереж, мне иногда кажется, что это не твой Мухин тебя у меня крадет, а я у Мухина. Ты поезжай, пожалуйста – все равно будешь теперь весь вечер сидеть с кислой физиономией. Зачем ты мне такой?
Сережа молча ел еще секунд десять – Женька почти чувствовала, какая внутренняя борьба в нем идет. Потом резко сорвался и метнулся в прихожую:
– Жень, я скоро – туда и обратно…
Женька смотрела окно, как отъезжает его машина, и негромко сказала:
– Пропади она пропадом, твоя ментура.
Через час, когда Женя уже умылась, переоделась в хлопчатобумажную сорочку и собралась лечь спать, в дверь требовательно позвонили. Она пошла открывать нехотя и почему-то очень надеялась, что это не Сережа.
«Кто угодно, хоть грабители. Только не он».
На пороге стояла Кира, опять, словно ураган она внеслась в квартиру и, не разуваясь, пролетела в комнату. Бросила сумку на диван, взяла из вазы дольку апельсина. Все это сопровождалось торопливым щебетом:
– Я не разбудила, надеюсь? А Салтыков на работе, конечно? Я прямо удивлена… – делано изумилась она. – Ну да черт с ним. Я тебе совсем забыла утром сказать – завтра в Никольском переулке, в клубе – выставка-презентация какого-то художника – то ли сюрреалиста, то ли экспрессиониста. А вообще не важно… Его мой благоверный спонсирует. Я же помню, ты от этих экспрессионистов тащишься…
– Вообще-то я импрессионистов люблю. Мане, Ренуар…
– Да? – удивилась Кира. – Ну, этот… я слышала, тоже ничего – про него сейчас в тусовке только и говорят. – Кира не упомянула, что говорили о художнике только благодаря стараниям ее мужа. – Так вот, у меня как раз есть лишний пригласительный на двух персон. На завтра, на вечер.
– Кирюш, спасибо тебе, но Сережа ведь работает. И вообще…
– Что вообще?! Твой Сережа сто лет уже не выбирался никуда, и ты, кстати, тоже. Так что слышать ничего не желаю: чтобы завтра оба были на выставке. – И уже полушутя: – ты ему объясни как-нибудь, что это не воровская сходка, а вполне себе светское мероприятие. Пусть только попробует не прийти!
Идти ей никуда не хотелось, да еще и на вечеринку, где она вообще никого не знает. Можно было, конечно, решительно отказаться, но Женя патологически боялась обижать людей. Кира для нее ведь старается.
Оставив после себя аромат вязко-сладких духов и следы грязи на паркете, Кира, так же быстро, как вошла, упорхнула за дверь, даже на лестничной площадке продолжая щебетать:
– Салтыкову твоему обязательно нужно развеяться. Пусть уже поймет, наконец, что раз я твоя лучшая подруга, то и ему со мной придется общаться. Все, целую! – И умчалась, цокая каблучками.
А Женя намочила под водой тряпку и начала отмывать паркет.
* * *
«Нужно все рассказать Жене» – твердо решил Валера несколько дней назад и с тех пор ждал подходящего случая.
Прошло уже две недели, а от Тани по-прежнему не были вестей. В какой-то момент Валера совершенно перестал надеяться: он не верил, что настолько безразличен Тане, что, будь она жива, она за столько времени не подала о себе хоть какой-то знак. Значит, Тани больше нет. Но и оставить все как есть Валера не мог: Салтыков должен был ответить за Таню. Пусть не перед законом, так хотя бы перед ним!
В том, что виноват именно Салтыков Валера больше и не сомневался. Кроме записи камеры наблюдения у него было еще кое-что, не менее важное – когда Валера, поднимая все свои связи, попытался запеленговать сотовый Тани, выяснилось, что он подает очень слабый сигнал из района, где находилась квартира Салтыкова. Идти с этой информацией в полицию Валера не видел смысла. Исаков ясно дал понять, что даже если добыть запись, на которой видно, что Салтыков собственноручно убивает Астафьеву, они и тогда найдут для своего «кореша» отмазку.
Отныне Валера надеялся только на себя.
Отыскать в купленной на Горбушке базе данных домашний адрес Салтыкова, труда не составило, и теперь каждый час, свободный от работы, Валера просиживал в автомобиле напротив его подъезда, надеясь, хоть там выйти на след Тани. Но узнал немного. Увидел жену Салтыкова, которая одновременно и сестра покойной Астафьевой и еще раз убедился, то мент Салтыков – редкая скотина. Тот даже не делал вид, что сочувствует жене и поддерживает ее: возвращался домой только ближе к полуночи, раз в два дня обязательно доводил жену до слез – Валера видел ее выбегающей из дома с заплаканными глазами. Вместе он их видел всего раз: утром Салтыков подвозил жену на работу. Она снова была с покрасневшими глазами, а он вел ее с таким лицом, с каким, наверное, ведет своих заключенных в камеру. Валера совсем не знал эту женщину, но уже сочувствовал ей: наверняка она хороший человек, в отличие от мужа, да и сестрицы – можно ей довериться.
Глава 7. Алюминиевый завод
Москва
Артем Зорин, оказывается, рассказал Сергею далеко не все. Уголовное дело, заведенное на ООО «Феликс», было закрыто за недостатком доказательств. Руководство конторы, а в частности ее исполнительный директор Андрей Астафьев подозревался в проведении незаконных экономических операций. Дело было годичной давности, и возбудил его Артем Зорин в соседнем кабинете, практически под носом у Сергея. Парадокс в том, что узнал он об этом только от Катьки, которая и рассказала, что контору отца прессует УБЭП, и просила хоть что-то сделать.
Много времени было упущено: во-первых, Сергей был долгое время в командировке, во-вторых, сам Астафьев, когда его деятельностью начало интересоваться УБЭП не спешил бить тревогу, не посвящал в рабочие проблемы семью, а главное был уверен, что это недоразумения, которые скоро уладятся. В итоге, Салтыков и не успел толком разобраться в проблеме, как она сама разрешилась: Андрея Астафьева застрелили. А Зорин вскоре дело прекратил, потому, как доказательств против конторы собрать не успел – если какие-то грешки за конторой и водились, то исполнительный директор был единственным человеком, способным ответить на вопросы.
Астафьева Сергей знал и уважал, хотя общались они не так много. Странно было рассуждать о нем в таком ключе… Но Сергей был реалистом – против Астафьева говорили сразу два пункта: на него все же было заведено уголовное дело, и его застрелили. С законопослушными гражданами такое случается редко. Потому все это время Сергей и не рвался докопаться до истины – подозревал, что истина окажется не такой, какой хотелось бы. А кому она нужна такая истина – Жене? Катьке? Ольге Дмитриевне?
Подозревал он, что и Катя думала примерно так же. Связи в прокуратуре у нее имелись, при желании она бы добилась тщательного расследования. Но желания, видимо, не было.
После смерти Астафьева теперь уже Следственный комитет завел дело об убийстве. Сработали следователи хорошо: забрав у Артема Зорина материалы по «Феликсу», выяснили, что одним из основных клиентов компании был завод, находящийся в Красноярской области – ОАО «Алюминий». «Феликс» оформлял документацию «Алюминия» и сопровождал сделки по купле-продаже. Выяснили также, что одним из содиректоров «Алюминия» был известный в Москве предприниматель Александр Патров, который через несколько дней после убийства Астафьева застрелился. Следователи посчитали, что это не совпадение, а еще спустя какое-то время в Следственный комитет явился некий Александр Нуйков, не так давно отбывший срок в колонии. Нуйков неожиданно написал признание, что Астафьева застрелил он, а заказал убийство Александр Патров. Нуйкову вынесли обвинение, правда следователь почему-то отпустил его до суда под подписку о невыезде, чем Нуйков воспользовался и банально сбежал. Он до сих пор был в розыске.
А дело сначала лежало в сейфе у следователя, потом перекачивало в архив – до выявления новых обстоятельств.
Из материалов дела следовало, что разработка ООО «Алюминий» началась после появления оперативно-розыскной информации работников Красноярского УБЭП. К ним поступили данные, что один из директоров, Александр Патров, втихаря от партнеров гнал «налево» чистую руду, продавая ее, как списанную перерабатывающим заводам – в итоге, в общий котел шли «копейки» за списанную руду, а на счет Патрова перечислялись немалые суммы. По сведениям оперативников уходила руда за границу. А вот оформляла все эти сделки юридическая контора под названием «Феликс». Прямых доказательств не было, но УБОПовцы воспользовались тем, что налоговая инспекция имела к «Алюминию» какие-то претензии – именно оттуда информация просочилась к Зорину, и он со свойственной ему энергией принялся это дело раскручивать.
Однако не успели провести обыски на складах «Алюминия», как в Москве застрелили Астафьева, а чуть позже застрелился и Патров.
Не могло Сергею не броситься в глаза, что сработал Зорин грязновато – и версии не все отработаны, и ни одной справки нет о том, как именно алюминий вывозился из России. Да и фигуранты явно не все допрошены. Все эти вопросы Салтыков не собирался задавать Зорину, и так показал слишком большую заинтересованность. А разузнать про завод хотелось. Сергей пролистал уголовное дело в самое начало, там, где были подшиты налоговые отчеты «Алюминия». В налоговой у Сергей было немало хороших знакомых, уж очень много точек соприкосновения у налоговой и БЭПовцев.
Была, например Шура Соловьева – сейчас, правда, Шурка носила совершенно другую фамилию – муж ее был могучим начальником в Федеральной налоговой службе, но для Салтыкова Шура так и осталась Соловьевой. Она была бывшей Сергеевой однокурсницей, одно время даже сослуживицей – сейчас Соловьева трудилась в налоговой инспекции, и вполне могло статься, что она о «Алюминии» что-то слышала. Недолго думая, Сергей начал набирать номер ее мобильного, благо знал его на память, но остановился. Женька… Он и вчера повел себя как последняя сволочь, нужно попытаться хоть частично реабилитироваться. Все, к черту этот «Алюминий». Хотя бы на сегодня. Сергей сдал вахтеру уголовное дело, выбрался из здания суда и поехал домой.
* * *
Для Жени день выдался напряженным. Вместо планов по быстрому зачитать студентам две лекции по классицизму Николя Пуссена, пришлось в добавок к этим лекциям сорок минут сидеть на планерке, где объявили, что на будущей неделе в Университет приедет комиссия из Минобразования. Это означало, что неделя выдастся бешеной, придется корректировать все учебные планы согласно госстандартам, ну и прочая суматоха, сопутствующая появлению начальства, обеспечена. Окончательно выбил ее из колеи разговор с научным руководителем ее кандидатской, который в пух и прах раскритиковал целую главу из ее работы:
– Вам что не нравится эта тема?
– Почему? Очень нравится… – опешила Женька.
– Но здесь нет ни одной оригинальной, свежей мысли – все это уже писали тысячу раз до вас. В конце концов, если вам не нравится ваша тема, еще не поздно выбрать другую.
Женя была взбешена и еле сдержалась, чтобы не сказать профессору что-то резкое: она восемь лет убила на этот чертов французский классицизм, а ей говорят, что оригинальных мыслей нет! Приехав домой, Женька умоляла судьбу, чтобы к ней опять не заявилась Кира со своими поучениями, очень хотелось хоть пару часов побыть в тишине и одиночестве.
Но одиночество было недолгим: непонятно с какой стати домой явился Сергей, хотя не было еще и шести.
«Неужели мое пожелание сбылось, – зло думала Женька, – и его контора действительно пропала пропадом? Из-за чего еще он мог припереться в такую рань?».
Весь вечер Женька мужа демонстративно не замечала, а занималась только собой – ванна, лосьоны, кремы, маникюр, косметика. В парикмахерскую к знакомому мастеру она собиралась заехать по пути. Вопреки обыкновению, Женя даже ужин сегодня не готовила: во – первых, на этой вечеринке будут Кирюшины друзья из высшего общества – не должна она выглядеть как домработница только что оторвавшаяся от плиты, а во – вторых, хотела посмотреть, что будет, если она не приготовит, как обычно, ужин. Ничего не было. Небеса не разверзлись, и на нее не пал гнев божий. Сережа просто сам зажарил яичницу, а позже за едой невозмутимо читал газету.
Но любопытство все-таки взяло верх: не каждый день жена перемеряет весь свой гардероб, на ночь глядя:
– Куда-то собираешься?
– На выставку некого модного нынче экспрессиониста. Его Кирин муж спонсирует, так что я даже не прошу, чтобы ты пошел со мной. – И дав мужу последнюю попытку, сделала скучное лицо. – Не знаю, может, мне не идти?
«Прикажи мне остаться дома! Ну хотя бы намекни…»
– Как хочешь… – Сергей перевернул страницу, – может, машину возьмешь?..
Женя доехала на такси.
На презентации, как Женя и предполагала, было скучно. Но и возвращаться домой слишком рано не хотелось – не дай бог Салтыков подумает, что ей здесь не понравилось. Экспрессионист и его раскрученные полотна явно никого не интересовали – гости ели фуа-гра, пили шампанское, разговаривали, шутили, приходили и уходили.
– А Салтыков все-таки не пришел… – Кира, кажется, успела продегустировать все виды шампанского, имеющиеся на вечеринке, так что была весела, и отсутствие Сережи не должно было сильно ее огорчить. Но она все равно расстроилась: – знала б ты, как он мне надоел… – совсем нелогично продолжила она и, не отслеживая больше Женины перемещения, удалилась под руку с парнем по возрасту не старше Жениных студентов. Ее месть мужу, кажется, удавалась на славу, так что Женя не смела ей мешать, и развлекалась, как могла. Стараясь не налегать на шампанское, она переходила от одной стайки гостей к другой, надеясь услышать хоть одну близкую ей тему, и может даже удастся сказать что-то умное по этой теме.
Там говорили о модных курортах и светских скандалах на этих курортах; здесь активно спорили, можно ли собакам осветлять шерсть женской краской для волос – одной дамочке очень хотелось собачку-блондинку; еще в одном углу обсуждали курс акций Газпрома – в общем, Женя, без пяти минут кандидат наук, чувствовала себя темной и необразованной.
Она неловко ступила назад и почувствовала, что налетела на кого-то. Обернулась, торопливо извиняясь, и нос к носу столкнулась с Димой Левченко. Он придерживал за талию стройную шатенку с короткой стрижкой и крупным носом.
– Женя, и ты здесь? – удивился Левченко, но тут же чему-то развеселился. – Девочки, вы не знакомы? Женя, это Лена. Лена, это Женя… – он еще что-то говорил, а Женя стояла пораженная. «А как же Катя?» – хотелось закричать ей. Но Дима, кажется, был чуточку пьян и рассказывал о Лене с каким-то садистским наслаждением. Вскоре шатенка Лена с плаксивым выражением лица отвлекла Диму на себя, а к Женьке подплыла Кира:
– Ты знакома с Митенькой?
– Да, – растерянно ответила Женя, – а кто это с ним?
Кира остановила официанта, снимая с подноса бокал с шампанским, и фыркнула пренебрежительно:
– Да это его Леночка… Года два уже с ней. Представляешь, говорят, она – его секретарша. И не постыдился же сюда эту… привести… – взгляд Киры уже не отличался осмысленностью. Видно, это такая традиция: уходить трезвыми с презентаций нельзя.
– Кирочка, я поеду домой, а? – жалобно попросила Женя.
Здесь становилось не только скучно, но и противно. Не понимала Женька, почему Диме должно быть стыдно приводить сюда свою любовницу, пусть даже секретаршу. Не понимала, почему Димка, две недели назад похоронив невесту, ходит на идиотские презентации в обнимку с секретаршей, которая, оказывается, уже года два, как его любовница…
– Что, надоели тебе они? Мне тоже… – Кира смерила ее грустным взглядом, потом внезапно оттолкнула своего юного кавалера и нетвердо направилась к выходу. – Поехали домой!
– Ты что собираешься сама за руль садиться? Ты же пьяна, ты на ногах едва стоишь…
– Ну я же тебя не на себе повезу, а на машине, – глупо захихикала Кира, – поехали, не бойся.
Настаивать на своем Женя никогда не умела, потому, все же поехала – вцепившись мертвой хваткой в ремень безопасности и в страхе зажмуриваясь перед каждым поворотом. Но оказалось, что Кира действительно ездит уверенней, чем ходит, а холодный мартовский ветер в раскрытое окно вскоре окончательно отрезвил подругу. Доехали без приключений.
Прощаясь с Кирой, Женя глянула на часы – все-таки рановато она вернулась. Ну ничего, зато при случае можно будет ввернуть Сереже, что ее подвезли. И пусть думает, что хочет.
Случая, однако, не представилось – их окна не светились, значит, Сергея дома нет.
