Текст книги "Тариф На Счастье (СИ)"

Автор книги: Анастасия Леннон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Давай перейдем сразу к первому пункту…

Но так быстро переходить к десерту никто не собирался. Хотелось сначала изведать аперитив, попробовать закуску, вдохнуть аромат горячего и уже тогда насладиться воздушными сливками и свежими ягодами.

Анастейша медленно опустилась на колени, тыкаясь, как слепой котенок, в низ живота Тэхена. Она не хотела казаться развратной девицей, не в ее правилах, но когда рядом находился Тэхен, когда марихуана выбила все вопросы из головы и оставила волнующие многоточия, «занятие любовью» сменялось на «потрахаться», а «ублажить любимого мужчину» превращалось в грязное, бьющее по щеке «отсосать».

Не ей одной дурь в прямом и переносном смыслах ударила в голову. Чонгук и Кэтрин уже давно поменялись местами: теперь девушка находилась сверху и, горячо целуя самого лучшего, самого прекрасного на свете по ее меркам парня (никто и не спорил), шарила рукой в его штанах, заставляя Чона выгибаться и с остервенением мять ее аппетитные ягодицы. Будь чонгуковская воля, Кэт уже давно прыгала бы на его члене, извиваясь, как ужик на сковороде, но вроде неприлично заниматься сексом на глазах лучших друзей… А прилично делать весьма не скромный минет, не удосужившись уединиться в комнате или хотя бы ванной?

Шесть… Губы… Пять… Пальцы… Четыре… Игра… Три… К первому пункту…

Комментарий к II

Touch And Go – Straight To Number One

========== III ==========

Решение проспать до обеда, чтобы ночью покуролесить на полную катушку, было лучшим, что могло прийти в головы вымотанных после импровизированной вакханалии друзей. Тэхен и Стейша заснули в гостиной на диване, по привычке обнявшись крепко-крепко, как две влюбленные обезьянки… накуренные обезьянки. Чонгук и Кэт переместились в спальню, чтобы на просторной кровати должным образом прийти к громкому, мокрому и липкому финалу. В этих влажных и жарких джунглях сладко урчал тигр, удобно устроив свою огромную лапу на любимой кошечке, что ластилась к нему пятой точкой. Тигру так очень нравилось, и он периодический хмурился во сне. Видимо, отбивался от нахальных браконьеров, раздирая их жалкие плоти на мелкие кусочки. Господин Чон, защитник всех невинных и пушистых.

Окна, что были предусмотрительно раскрыты, запускали в квартиру свежий воздух с улицы, принося вместе с собой городские звуки: голоса, шум машин, детский смех, лай пробегающей мимо дворняжки, скрип телеги (продавец рисовых палочек?); коты, которым невыносимо хотелось ласки и любви, громко мяукали, переговариваясь между собой на только им понятном языке. Животные не станут трепать языком попросту, только в случае необходимости (и какие у животных могут быть важные необходимости?), и если бы люди общались по такой же системе, человечество давно погрузилось бы в полнейшее молчание.

–…мне страшно встречаться с тобой, – шептала Кэтрин, когда Чонгук заснул под утро. Она гладила его влажные от пота волосы, любовалась спящим и умиротворенным лицом, которое сейчас выглядело не суровым или взрослым, а по-детски милым и невинным. И какой из него тигр? Так, крупный котенок, и его обязательно нужно холить и лелеять, иначе никак, – но еще страшнее тебя не встречать. С тобой больно, но я ведь мазохистка, не могу без зудящих укусов твоего самолюбия. Ты мой любимый монстр, и я готова терпеть эти острые зубы, потому что я тебя приручила, я тебя сломала, а войны без поражений не бывает.

Отношения Чонгука и Кэтрин нельзя было назвать идеальными – идеальными по стандартам большинства людей, живущих на нашей планете, которые привыкли к словесному проявлению чувств. Пустая болтовня, розовая и сопливая, не прельщала их. Гук всегда считал, что лучше свернет горы для любимой, но сделает это молча, чем будет кричать на каждом шагу о возвышенных чувствах, а на деле и мешка с мусором не сможет вынести по просьбе потенциальной супруги. Все было слишком серьезным, особенно планы на будущее. Кэт не отставала и придерживалась тех же правил, выгравированных объемными буквами на ее вечно закрытой от любопытных глаз и рук душе. Там было место для троих, и лифт, движущийся в сторону сердца – вниз или вверх, не столь важно, – не осилил бы чужаков.

Кэтрин редко говорила Чонгуку о своих чувствах. «Я тебя люблю» она чаще выкрикивала или шептала, ведомая волшебными оргазмами, и страшилась произносить эти важные, отяжеленные глубоким смыслом слова в обыденности. Если Анастейша с сияющей улыбкой на лице целовала Тэхена и в миллионный раз говорила, как она его любит и что он самый лучший, «Тэтэшка Супермен», то Кэт изредка прикладывала губы к чонгуковскому уху и делала ему приятно, выкладывая свой самый заветный секрет.

Лучше всего ей это удавалось, когда он спал, ведь так не страшно, и волнение убегает в дальний угол, чтобы спрятаться в объятиях сумрака. Она нежно покрывала его щеки, губы и закрытые глаза поцелуями, оставляя невидимые метки на его теплой коже. Чужая обязательно заметит их и побоится ступить на территорию Кэтрин Льюис. Нельзя пересекать границы, ибо даже спящий тигр может быть опасным. Например, внезапная кошечка с острыми когтями, которая неожиданно выскочит из засады и расцарапает раскрашенное лицо.

– Я тоже тебя люблю, колючка, – Чонгук открывает один глаз, растягивает губы в улыбке, тянет Кэт ближе к себе, потому что ему мало, катастрофически не хватает ласки и любви и мяукает, вторя уличным котам – у них равные потребности.

***

В обед, в половине второго, в гостиной прозвенел будильник. Тэхен зашевелился, хрипя глубоким, как дно Тихого океана, голосом, что было бы неплохо поспать еще пять минуточек. Он не позволял Анастейше дотянуться до валяющегося на полу телефона и выключить надоедливую мелодию.

«Сейчас четыре часа утра, и мы касаемся. Не могу насытиться твоим запахом. Сейчас пять часов утра, и мы занимаемся любовью. Надеюсь, соседи смолчат».

Песня набирала обороты, Стейша вырывалась все сильнее, и игра приобрела иные оттенки: белые, цвета улыбки, розовые, цвета поцелуев, и красные, цвета самых теплых и искренних чувств. Каждый режиссер показывает любовь по-разному, но у всех она одна, только интерпретации разятся. Один роман – много фильмов.

– Я не могу быть собо-о-ой, снова влюбляя-ясь!

В гостиную в одном нижнем белье вальяжно зашел Чонгук. Пел он отлично – неоспоримый факт, но Стейша и Тэхен, играясь, синхронно швырнули в него подушки, отрываясь от мокрых поцелуев. Немного непристойных, но после минувшей ночи они казались детским чмоком в румяную щечку.

– Хорошая песня, Стей, скинешь? – Чон нагнулся, чтобы взять с пола телефон и выключить будильник, разбудивший всех, кто находился в первоэтажных сеульских джунглях. Обезьянки зашевелились под простынями, тигр отправился на поиски добычи, а кошечка вольготно растянулась на освободившейся кровати. – Кто это?

– Пэрис Лэйн, – ответила блондинка, покидая свою сонную макаку, которая недовольно захныкала.

– Гук, ну зачем ты пришел? Весь кайф утреннего секса обломал, – Тэхен состроил самое недовольное и страдальческое лицо. Ему бы в актеры податься…

– А что там Зефирка? Спит еще?

Столь милое прозвище прилипло к Кэтрин и правда как приторная сладость, причем кличка была слишком противоположна ей, чтобы слиться с обладательницей воедино, но тем не менее… Кэт не любила зефир, но этот ела всегда и с удовольствием, ведь он прямо из рук любимой подруги.

– Ага, храпела всю ночь и толкалась, спать не давала, – Гук, наглый лжец, засмеялся на манер дворового пацана и, почесывая самый непристойный низ живота, сохраняя образ, присвистывая, направился на кухню. – О-о!.. Да тут мышь повесилась. Кстати о кайфе… Тэ, тащи свой тощий зад сюда!

– Ничего он не тощий! – заступилась улыбающаяся Анастейша, удаляясь в спальню, где балдела та самая Зефирка.

Не пойми откуда, Чонгук ведь мастер на все руки и фокусник от Бога, на столе оказался маленький, да удаленький пакетик. Глаза Кима увеличились – снова кошачьи привычки, – когда он увидел, что ему принес лучший друг. Пылесосить с утра не самая лучшая затея. Соседей можно разбудить, да и вообще шуметь как-то не очень хорошо, но если это делать правильно, никто и не узнает.

Парни профессиональными и отточенными движениями выстроили на столе четыре маленькие дорожки, верные и кривые тропы в царствие Диониса, используя давно забытую и треснувшую кредитную карточку, благодаря которой Чонгук приобрел ноутбук месяц назад, синхронно склонились над столом и так же синхронно выпрямились, громко вдыхая, почесывая зудящие носы и жмурясь, будто им в глаза ударил солнечный свет, а ведь он и правда совсем скоро ударит.

– Девочек не будем угощать? – поинтересовался заботливый «Тэтэшка Супермен».

– Нет, им сегодня вечером кутить, пусть передохнут и поберегут носики. Да и остальные части тела…

***

Некто, предпочитающий хорошо проверенное старое новому, включил Мадонну. В квартире громыхала музыка, но никто не танцевал, разве что неуклюже и незаметно для глаз дергались блюдца и бокалы в шкафчике. Она нужна была для фона, усиления эффекта, и просто, чтобы скучно не было.

«Почувствуй, как поднимается температура моего тела. Она слишком высока, я вот-вот потеряю самообладание…», – пел один из самых знаменитых женских голосов. Обитатели скромной халупы действительно теряли самообладание. Смех, разговоры и прочие странные звуки, создающие единую мелодию молодежной вечеринки, пробирались в каждый уголок, оседали на стенах и облизывали грязные стекла, которые пока еще не открывали. Ночь не нежна – ночь холодна.

– Пацаны, шутеечку хотите? – широкоплечий парень, опустошающий далеко не первую бутылку пива, махнул рукой и деловито уперся ею в колено.

– Девочки тоже хотят, – подошедшая к мужской компании Анастейша разбавила синеву розовыми бликами.

– Поехал как-то негр купаться на пляж… Возвращается домой, а жена у него спрашивает: «Ну как, загорел?».

Неловкое молчание разбавлял громкий и весьма своеобразный смех новоиспеченного кандидата в клуб веселых и находчивых. Шутка постепенно доходила до местных пьяных умов, задевая чувствительные струны чувства юмора, и свежая волна смеха, разрастающаяся до масштабов цунами, окатила с головой всех.

– Чувак, это так тупо, но очень смешно, – ответил белобрысый парень с глазами, похожими на полумесяцы. – А что, девчонок больше не будет?

– Вам нас мало? – Стейша села на колено Тэхена, делая затяжку непонятно чего из его рук, но ведь это из его рук, поэтому не страшно.

– Ты, блять, серьезно? – беззлобно сказал еще один парень – высокий, с длинными ногами и милейшими ямочками на щеках. – Не, приставать к девушкам своих друзей я не стану.

– Не надо было Джина с собой брать. Еще один лишний член в безпиздовой компании, – беспардонный блондин, совершенно не стесняясь собравшихся дам, буквально плюнул грязными словечками и лениво потянулся. – Есть че пожрать?

Джин, тот самый широкоплечий шутник, стукнул ногой стул, на котором сидело светловолосое хамло, но, стоит признаться, очень харизматичное и привлекательное хамло. Кэтрин, стоящая в дверном проеме, успела прийти к данному выводу, эротично покуривая сигарету и поглядывая на близкого друга Чонгука.

– В холодильнике завалялся рамен… Сгоняй, поищи, – Тэхен по-хозяйски гладил гладкие ножки Анастейши, пошло облизывая уголки пересохших губ. – Милая, не хочешь…

–…хочу, но потом, – девушка поцеловала Кима в губы, на что прочая мужская половина громко протянула «О» и вульгарно засвистела.

– Юнги, я с тобой, – парень с ямочками вместе с белобрысым поднялся и скрылся в темной кухне, где в следующую же секунду загорелся свет.

Кэтрин стало любопытно, в каких краях их родимой квартиры пропадал Чон Чонгук, но когда ей выпал шанс поближе разглядеть светловолосый экспонат по имени Юнги, женские интерес взыграл на совершенно ином поле. Нарушать правило было ее самым главным правилом. И как там говорится? Месть – это блюдо, которое подается холодным? Неожиданно Кэт вспомнила всех «гадких шлюх», которых лапал Гук. Готовить она не любила, но не в этот раз.

На кухню, где велись сугубо мужские разговоры, зашла очаровательная шатенка. Юнги и Намджун, тот самый с ямочками, обернулись и вежливо улыбнулись одной из хозяек этой дивной лачуги. Вежливость обязательно нужно сохранять на первых этапах знакомства, ну а дальше как пойдет.

– Кэт? – поинтересовался пьяненький Намджун, отодвигая стул для прекрасной дамы.

– Верно, – кивнула та, стреляя накрашенными глазками в сторону курящего Юнги. – А вы те самые Ким Намджун и Мин Юнги?

– В точку, – Юнги повторил жест Кэтрин. Он внимательно с прищуром актера черно-белого кино оглядел девушку и ухмыльнулся тараканам, копошащимся в его головушке. – Да Гук-таки сорвал куш… А, Джун, что скажешь? Удачно пташку поймал в свою клетку.

– Клетка золотая, так что не жалуюсь.

Пожав плечом, шатенка уловила в глазах Юнги то, что обычно мужчины пытаются скрыть при общении с девушками, но этот открыто намекал на неприличный характер собственных мыслей. Их не видно, но Кэт умела читать между строк. Провалились в бездну невозврата когда-то сказанные Намджуном слова про то, что с негоже спать с чужими подружками. Юнги может все свалить на амнезию, ведь никто не знает, что его у нее нет.

– Птицы должны жить на свободе и петь для всех, а не только для… Чонгука, – улыбаясь, белобрысый стукнул Намджуна по ноге под столом, и тот, поняв всю серьезность намека, сурово сдвинул брови, явно не одобряя, но со всей мужской солидарностью покинул обитель еды и политических разговоров, возвращаясь на более просторное и шаткое судно.

– Для всех – это для тебя? – Кэт потушила докуренную сигарету и стала ждать, чем же ее угостит Юнги. Она призывно смотрела ему в глаза, подавая знаки изогнутым уголком накрашенных губ. – Певица из меня плохая.

– Зато из меня хороший гид, – Юнги полез в карман, нащупывая там кое-что.

– И что ты мне покажешь?

– Бесплатная экскурсия по миру экстаза и волнующего удовольствия. Только сегодня и только сейчас. Гений, мать его, Мин Юнги приглашает Вас.

Когда они проходили мимо гостиной в ванную комнату, Кэтрин на секунду остановилась, чтобы оценить обстановку. Сидящая на коленях Тэхена Анастейша в один голос смеялась вместе с Джином, заражая весельем остальных, Намджун поедал курочку, которую они заказали из дешевой забегаловки, и вместе с Кимом на пару закидывал в утробу разноцветные таблетки. «Если это не кончится групповухой, пойду замаливать грехи в церковь», – подумала про себя Кэт и позволила гению утащить ее в свой крошечных мирок, где нашли спокойствие самые страшные грехи.

Юнги усадил принцессу местного королевства на краешек ванны, а сам устроился возле ее ног. Сначала он молча смотрел в ее серо-голубые глаза, которые ему казались чистейшим морем с таинственными, тихими обитателями, плавающими на самом дне, а после все же решил забросить удочку и попытать удачу.

– Утром признавалась Чонгуку в любви, – Кэт остановила пальцы Мина, которые уже побежали вверх по ее коленке, – будет неправильно, если сейчас я признаюсь в своей проститутской натуре.

– По милости Чонгука ты потеряна для других мужчин, – вздохнув, Юнги потрепал и без того торчащие в разные стороны жесткие волосы. Он мягко, без лишних намеков, поцеловал Кэтрин туда, где только что гуляли его пальцы и где наверняка остались чужие отпечатки, и выудил из кармана упакованный шприц. – Ну что, начнем наш трип?

Девушка невольно дернулась и в ужасе распахнула глаза. Если Юнги решил ее прикончить прямо тут, в ванной, чтобы потом залить кислотой труп и сказать, что никакую Кэтрин Льюис он знать не знает, то пора бы ей сматываться отсюда и наконец-таки найти пропащего Чонгука.

– Тебе бы подошел черный цвет, – Кэт перевела тему и коснулась волос Юнги. – Прости, я не буду колоться.

– Да ладно, че ты… Я всегда привожу качественный товар, говна не дам. Чего бояться? Шприц упакован, не заразишься. Все сделаю по первому классу. Ты ведь любишь золотые клетки?

– Золотые, но не героиновые, – девушка замотала головой. – Есть что-нибудь другое? Я видела, Намджун и Тэха таблетки глотали.

– Это Джин притащил. Они легкие и особо не вставляют, а нам ведь нужно, чтобы вставило…

Юнги снова забросил удочку: обеими руками наглаживая женские коленки, он хрипло и тягуче повторил последнее словечко – вставило – и уже был готов покорять величественную крепость, пытаясь раскрыть запертые ворота, но Кэт вовремя вскочила, и по всем законам жанра дешевых мелодрам дверь в ванную комнату раскрылась.

Пропажа нашлась.

Комментарий к III

Paris Lain – 4am

Madonna – Celebration (Benny Benassi Remix Edit)

========== IV ==========

Дым табачный воздух выел. Комната – глава в крученыховском аде.

Вспомни – за этим окном впервые руки твои исступленно гладил.

Сегодня сидим вот, сердце в железе. День еще – выгонишь, можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.

Чонгук так никому и не сказал, где он пропадал почти два часа, и на все вопросы витиевато отвечал: «По делам летал». Чайка что ли? Нет, орел, самый настоящий орел. Гордая и величественная птица, почуявшая добычу на столе, вокруг которого собралась уже порядком обдолбанная компания. Воздушная Анастейша смотрелась из рук вон плохо в этом царствии мужчин и наталкивала на недопустимый набор мыслей, но плохо еще не значит реально плохо. Порой плохо – это очень даже хорошо, игра контраста, добра и зла.

Чонгук наклонился к смеющейся блондинке и спросил, где пропадает его благоверная.

– Я видела их с Юнги на кухне, – ответила та, указывая пальцем в нужном направлении, но когда Гук, благодарно кивнув, хотел увидеться с Кэт и поздороваться с другом, которого давно не видел, Стейша остановила его, коснувшись руки. Девушка подозрительно стала серьезной и смотрела прямо в глаза, будто хотела донести до парня лучшей подруги нечто очень важное и осмысленное. – Чонгук?

– Что?

– Ты любишь Кэтрин?

– Конечно, что за глупые вопросы? – брюнет снисходительно улыбнулся, догадываясь, что Анастейша уже под действием эйфории. – Ты подожди, сейчас я тоже закинусь и…

– Тогда поторопись.

А вот теперь улыбка сползла с чонгуковского лица. Он воспринял эту фразу именно в том ключе, в котором ее хотела донести Стейша, и, помедлив под действием вспыхнувшего шока, рванул на кухню. Блондинка обеспокоенно смотрела ему вслед и не могла понять, правильно ли она все сделала… Может, надо было сказать, что Кэтрин вышла позвонить подруге? Нет, это абсурд, Кэтрин никогда и никому не звонит. Тогда что насчет Кэт, которая в туалете? Вот так просто и жизненно. И ведь Анастейша была бы почти права, только не в туалете, а в ванной.

Тебе бы подошел черный цвет.

Потому что у Чонгука черный цвет. Потому что Чонгук самая сильная любовь Кэтрин. Потому что он самый лучший, и если существует Тэхен-Супермен, то Чонгук-Супермен тоже имеет право на существование.

Как бы Кэт ни хотела, она не может подпустить к себе чужого мужчину. Чтобы НЕ чонгуковские пальцы ласкали ее, чтобы НЕ чонгуковские губы целовали… Не бывать этому, и пусть ее самолюбие ущемлено, пусть она не смогла отомстить, она будет выше. Выше и умнее. Дерьмо стоит смывать.

– Вставило… – шептал Юнги, когда Кэтрин вскочила на ноги, а дверь сзади громко стукнулась о стену.

Быку достаточно красной тряпки, чтобы прийти в бешенство. Чонгуку достаточного одного взгляда кого-то чужого, брошенного на его девушку, чтобы ринуться в бой, а тут был не просто взгляд… Значит, будет не просто бой. Разве кто-то имеет право оставаться наедине с Кэтрин? Разве кому-то можно нагло соблазнять ее и пытаться затащить в постель? Когда обижают маленькую и слабую кошечку, тигр не может оставаться в стороне. Как и говорилось: господин Чон, защитник всех невинных и пушистых.

– Чонгук! – повысила голос Кэт, попятившись назад, но сзади было препятствие в виде ванны, и девушке оставалось только испуганно сжиматься в малехонький комочек. Она никогда прежде не видела своего парня таким злым. Наверное, именно так выглядят обезумевшие серийные убийцы, упивающиеся властью и тонущие в вязкой ярости. Одержимые кровью, они видят мир в красных красках и не различают оттенки «хорошо» и «плохо». – Чонгук, послушай…

– Рот закрой! – Чон впервые был так груб с Кэтрин, но его это мало заботило. Его волновал Юнги, который уже встал и смотрел на него совершенно спокойно, как будто ничего и не произошло. Так, зашел руки помыть, а тут… – Значит, вот как, Юнги? Я за порог, а ты к моей девушке прыг-скок?

– Слушай, чувак, ты неправильно понял. Мы просто общались, понимаешь? Разговаривали. Я и не думал к ней лезть, она же твоя.

– Верно, моя… Тогда какого хуя ты околачиваешься вокруг нее? – Чонгук подошел к Юнги и сильно толкнул его в грудь. Худющий Мин пошатнулся назад, но удержал равновесие, выронив на пол упаковку со шприцем. Улику моментально обнаружил Гук. – А это что, мать твою? А? Что это за нахуй, я спрашиваю?! Ты, мудак, собирался вколоть Кэтрин это дерьмо?! Я тебя спрашиваю, сука!

Все это время Чонгук кричал, не собираясь делать тон голоса тише, и не давал бедному Юнги пройти. Он зажимал его возле раковины, регулярно толкая то в грудь, то в плечи, и смотрел так, что если бы взгляд относился к оружию, белобрысый уже давно валялся бы с кровоточащей дырой во лбу.

– Чонгук, правда, все нормально, мы ничего не делали. Успокойся, я тебя прошу, – Кэт, осмелившись, подошла к своему парню, взяв его под руку, но тот вырвался, даже не посмотрев в ее сторону. – Ты глухой или слепой? Я с тобой разговариваю!

– Ну же, удели внимание своей любимой, – Юнги улыбнулся, за что тут же поплатился: Чонгук ударил его в лицо кулаком, завалив на пол, и сию же секунду подключил ноги, собираясь доказать не только другу (другу ли?), но и самому себе, каким опасным он может быть в моменты страшной ревности.

На крики и разрастающуюся драку сбежались все, кто находился в гостиной. Кажется, от прежнего опьянения не осталось и следа. Протрезвевшие и ошарашенные человечки скучковались в крошечной ванной и дружно пытались угомонить разъяренного влюбленного. Тэхен, повторяя относительно недавний трюк в магазине, оттащил Кэтрин от Чонгука, которая пыталась оттянуть его от Юнги за футболку, но разве она могла справиться с этой горой мышц? Джин и Стейша в панике что-то верещали, но самым сообразительным, сильным и собранным оказался Намджун. Обхватив Чонгука сзади, он вытолкал его в сторону дверного проема и склонился над избитым Юнги.

– Ты даже не сопротивлялся? – спросил он с усмешкой, делая подсчет нанесенного ущерба на это худощавое тело.

– Иди на хуй, – огрызнулся тот, сплевывая кровь на пол и кряхтя от боли, пульсирующей везде, где только можно. – Этот мудила как с цепи сорвался! Ебаный в рот, не трогал я его девушку! Урод…

– Разведем вас по углам, а утром помиритесь, бойцы, – Джин помог Юнги подняться, но обиженный и оскорбленный отмахнулся, сказав, что сам дойдет.

Тэхен отпустил Кэтрин, которая, проигнорировав Анастейшу, выбежала из ванной. В коридоре она схватила куртку и громко хлопнула входной дверью. Намджун продолжал оценивать масштабы трагедии: избитый Юнги, злобно сидящий на полу в коридоре, Чонгук, который утащил пачку сигарет на балкон и закрылся там, Кэтрин, в истерике сбежавшая из дома, и Стейша, помчавшаяся следом за подругой. Ну что, удалась вечеринка?

– Кэтрин… Я должен тебе кое-что сказать… В общем, кажется, я… я тебя… люблю?

– Это вопрос?

– Нет, всего лишь шаткое утверждение.

– И что же нам теперь делать? Разрушать я не люблю.

– Твое согласие послужило бы крепким фундаментом. Мне, знаешь ли, не хотелось бы разбирать сломанные кирпичики, которые срастались непосильным трудом.

– Найдется ли в твоей постройке место и для моего кирпичика? Он один, правда, зато очень прочный. Я его хранила долгое время и теперь поняла, что могу рискнуть. Возьмешь?

– Скажи это. Прямо. Я тупой и не люблю обилие эпитетов.

– Сам только что охотно влез в удобный костюмчик романтика и поэта.

– Я тупой.

– И правда… Дурак.

– Кэт?

– Я люблю тебя, Чонгук.

Желваки ходили на посеревшем лице Чонгука. Сначала оно было красным, потом позеленело (его отчего-то вырвало прямо на улицу сквозь открытый балкон), а теперь приобрело цвет разрушенного кирпича, выкрашенного когда-то серой краской. Его здание пошатнулось, землетрясение оказалось слишком мощным, и один кирпичик-таки вылетел. Надо было срочно его искать, иначе быть беде. Кэтрин не любила разрушать, да и Чонгук не относил себя к числу вандалов.

Делая долгие и глубокие затяжки, брюнет щурился, тихо кашлял и смотрел на темную улицу, где на влажном после дождя асфальте виднелись редкие лужи. В них отражался бисер звезд. Ночь, ведомая вязкой тоской, оплакивала распухшие чувства, и теперь ее слезы искрились на бархатном полотне почти что черного неба. Там, где-то далеко-далеко, кто-то вышел покурить на Марсе, и Чонгук махнул ему рукой. Это время суток имеет особенную романтику, понять которую сможет далеко не каждый. Здесь нужен болезненный настрой, ибо страдание – удел гения и творца. Вспоротая душа возвышается к небесам, распахивая с громким стоном сломанные крылья.

Юнги распахнул дверцу балкона.

Парень нерешительно топтался на месте, языком слизывая кровь со свежей раны на губе, и думал, что сказать в свое оправдание. Но Чонгук опередил его.

– Мне бы хотелось избавить себя от общества дерьма. Поможешь мне?

– Чувак, серьезно… – захрипел Юнги, становясь рядом с другом. – Ты что, мне не доверяешь? Да я на чужую бабу никогда не полезу.

– Кэтрин не баба, прикуси язык.

– Ну да-да, хорошо, на девушку. Я и не думал даже. Да, она мне понравилась, красивая она у тебя, сексуальная… Повелся на поводу нехорошего влечения, но поверь, я бы не позволил ни ей, ни себе.

– Ей?! – удивился Чонгук. С зажатой между губ сигаретой Чон повернулся к Юнги и слабо улыбнулся. – Она ни в жизни мне не изменит. Знаешь, сколько я ее добивался? Она вообще мужиков не переносит, но меня подпустила к себе, потому что любит. Любит только меня, уловил?

– Уловил, – Юнги подарил брюнету улыбку в ответ. – Забыли?

– Забыли-забыли, – Чонгук хлопнул светловолосого по плечу и передал ему свою сигарету, – но больше так не делай, иначе я оторву тебе яйца.

Дверь снова открылась, и на балконе стало слишком тесно, но не настолько, чтобы хотелось уходить. Кэтрин, не находя в себе силы посмотреть на Чонгука, вторила неловкое топтание Мин Юнги возле стены, словно провинившаяся школьница, и ждала. Она ведь ни в чем не виновата, верно? Или все же виновата? За мысли пока еще никто не сажал, а на деле она невиновна, аки ангел, спустившийся с пушистого облака. Думать можно как угодно, никто не узнает, но поступки нужно совершать благородные, и Кэт решила, что лучше благородно втянет в себя качественную дорожку и займется любовью с Чонгуком, нежели позволит вогнать в себя иголку и кое-что еще – чужое и неприятное.

– И правда сексуальная, – хмыкнул Юнги, поглядывая на Чона, а затем переводя любопытные, подобревшие глаза на шатенку. – Прошу прощения за скверное поведение, мадемуазель.

Девушка промолчала. Она не видела смысла говорить пустые извинения, обещания или оправдания. Она ждала, когда сможет побыть с Чонгуком наедине, и поговорить с ним привычном образом – так, чтобы они поняли друг друга, и никто не смел вмешиваться в их кармическую связь нелепыми словечками. У них свои способы общения: колкие, душащие, но пряные и аппетитные. В их космосе не место мусору и метеоритам.

– Ладно-ладно, я понял, ухожу, – протискиваясь между Кэт и стеной, Юнги как бы случайно задел губами ее плечо и очень тихо, чтобы только она слышала, прошептал. – Еще увидимся.

Шатенка дрогнула, покрываясь мурашками, но быстро пришла в себя, отмахиваясь от нарастающего вожделения. Пора раздирать матовую пленку и смотреть на вещи трезвыми глазами. Вернее, смотреть на Чонгука, который продолжал наслаждаться ночной прохладой и едва заметно улыбаться. Кэтрин поймала себя на мысли, что именно такой Чонгук ей больше всего нравится: умиротворенный, с нотками романтики, мягкий и душевный, родной, уютный… По нему и не скажешь, что он полчаса назад дрался, как разъяренный зверь.

Девушка подошла к Чону сзади и обняла крепко-крепко, снова влюбляясь в него, снова падая в непроглядную бездну, где единственным лучком света были знакомые до боли карие глаза, и сейчас эти глаза пытались разглядеть шуршащего в кустах зверька. Снова кошки? На кошачьем свидании Чонгук еще не присутствовал. Очень романтично…

– У кошаков ночные потрахушки, – как бы между делом сказал парень, и фраза эта прозвучала настолько обыденно, как если бы он попросил стакан воды или сказал бы о хорошей погоде.

– Дурачок, – Кэтрин тихо засмеялась. – Ты не сердишься больше?

– Я испугался за тебя, детка.

Чонгук повернулся к девушке, чтобы обхватить ее лицо руками и нежно поцеловать в губы. Сейчас он действительно был похож на романтика и поэта. Чон редко был ласковым, поэтому Кэт хваталась за проявления любви с невероятной жадностью – как человек, вынырнувший из воды после долгого плавания, раскрывает рот и дышит быстро-быстро, боясь не успеть насытиться сполна.

– Почему? Думаешь, я за себя не постояла бы? Да и Юнги вроде бы не лез…

– Дело не в этом, – Чонгук мотнул головой, перемещая руки на изящную талию, чтобы прижать шатенку как можно ближе к себе. – Я видел иглу. Это… это слишком опасно, можно заразиться и поймать нехеровую зависимость. Если ты так хочешь уколоться, ну, попробовать что-то новенькое, то лучше попроси меня. Я сам вгоню тебе, только из моих рук, слышишь?

– Я что, похожа на дуру? – Кэтрин цокнула языком и удобно устроила голову на мощной, накаченной груди Чонгука, будто там ей и было самое место. – Чтобы колоться, нужно попрощаться с крышей окончательно, а я пока еще в своем уме.

– Так он приставал к тебе?

– Нет, Чонгук, все нормально, а вот если ты сейчас не начнешь приставать ко мне, я о-очень расстроюсь…

Коварная улыбка засияла на мужских губах. Разве можно отказать, когда дама просит? Чонгук не был бы Чонугком, если бы тут же не подхватил Кэтрин под ягодицы, чтобы прижать к стене с невероятным напором. Девушка ахнула, руками цепляясь за широкие плечи, и хотела сказать, чтобы он был осторожнее, но слишком глубокий поцелуй заткнул ее. Язык Чона целиком и полностью исследовал женский рот, стараясь проникнуть в самую глотку. Вот так он хотел свою Кэт, вот так он любил целоваться, а как трахаться любил…

– Значит, ты верна мне? – провокационно проникая сзади в хлопковые трусики Кэтрин, Чонгук упирался вставшим членом в ее промежность и с садистским наслаждением мял упругую задницу. – Любишь только меня? Скажи, малышка, я хочу услышать.