Текст книги "Соленое лето (СИ)"
Автор книги: Анастасия Дмитриева
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Между тем, май сменился летними днями, такими же жаркими, если не жарче. Наступила пора отпусков, деревня перешла на летний режим.
Даша поливала грядки в огороде, когда из-за забора ее окликнула тетя Маша, соседка:
– Дарья! Бог в помощь!
– Спасибо! – откликнулась Дарья.
С соседями у нее были хорошие отношения. Когда Дарья осталась одна после смерти мамы, помогали ей соседи. Недаром говорят, что сосед – ближе родственника.
– Че-то ты бледная какая? – спросила тетя Маша, открыв дверку в заборе, который разъединял их огороды, и села на скамейку с Дашиной стороны.
-Да устала, наверно,– с неохотой проговорила Даша.
– Слушай, Дарь, я к тебе за каким делом, поговори ты с Ксенькой?
– О чем? – спросила Даша и села рядом с соседкой.
Ксения была дочерью тети Маши, младше Дарьи, в этом году она только закончила школу.
– Учиться она не хочет! – ответила тетя Маша.– Хоть бы в техникум пошла! Нет, грит. Здесь жить буду!
– Почему?
– Вот ты почему к родственникам в Торжок не поехала? Тебя ж звали они?
Даша пожала плечами.
– Вот и эта грит – не поеду никуда. Съедят ее там, что ль? Дарья, хоть ты поговори с ней, а?
– Да мы и не общались-то никогда.
– Да знаю, она ни с кем не общается, – тетя Маша помолчала.– Нет здесь ничего хорошего. Чего здесь оставаться? Кто спивается, кто с дачниками крутит при живом муже, кто со всеми подряд. Детей бросают. Ваше поколение совсем как с цепи сорвалось. В наше время, если б я с женатым мужиком загуляла, меня б отец прибил, а уж деревня б житья точно не дала. А уж и от него-то шашни крутить. Она-то ладно, с тоски, видать. А он-то че теперь делать заведет? Сына бросил, а теперича и вертать некуда. Да…
– Вы это о ком? – тихо спросила Даша, зная уже, о ком идет речь.
– Дак про Ваську, про кого еще? Эвон, Наташка-то его, говорят, в Москву вот-вот откатит, к Антону. Он, говорят, уж в Прямухине-то хвастал, что, мол, ее увезет. Тьфу, поганая девка. Во до чего ее безнадега наша довела! Эй! – обратилась тетя Маша к Дарье.– Ты че? Бледнющая какая? Ты не заболела ль?
– Так, – Даша встала.– Пойду я, лягу. Наверно, приболела.
– Ты, может, съела чего не того?– заботливо спросила соседка.
– Может, и съела.
– Во-во, Антонине тоже вчера худо было, чего-то в лавке, небось, продали…
Даша не стала слушать, что произошло с Антониной, ушла в дом.
Видимо, Дарья все-таки рано открыла купальный сезон. Несколько дней она пролежала с высокой температурой, не помня и не понимая ничего, а когда, наконец, осознала себя, то, открыв глаза, увидела Светку.
– Ну, ты спать! – буркнула Светка.– Мы тут уж думали, ты того… дуба дашь. Скорую вызывали.
– Да помню я скорую. И так, в общем, кое-что… – Дарья приподнялась. – Дай попить.
– Ты четыре дня уж валяешься! – крикнула из кухни Светка и брякнула ковшиком. – На ферме с ума сходят – все попропадали там!
Дарья равнодушно пожала плечами.
– У тебя горло не болит? – строго спросила Светка, вернувшись, расплескивая воду из ковшика. – А то холодная.
– Не болит, – Даша сделала несколько глотков и откинулась на подушку.– Жарко.
– Ага, – с готовностью заговорила Светка. – Жара стоит. Гроза была вчера. И позавчера тоже. Тут вообще такое было… Слушай, лежи крепче, а то упадешь…
– Светка! – взмолилась Дарья. – Уйди, я тебя прошу! Дай ты поспать!
– Дак ты столько уж спала… – Светка вздохнула, постояла еще немного, но, увидев, что Даша и в самом деле засыпает, ушла на кухню, немного обидевшись.
Эти дни они несли посменную вахту. Дарью старались не оставлять одну, с ней сидели тетя Маша, Светка, ее мама, Василий. Поэтому, когда Даша очнулась от своего забытья в следующий раз, она увидела Васю.
– Привет!– она улыбнулась.
– Ну, больная, на что жалуемся? – как-то без эмоций спросил Вася. – Пить хочешь?
– Хочу.
Вася протянул стоявший рядом на столе стакан. Даша отпила и удивилась:
– Это что?
– Морс. Тетка Маша принесла.
– Спасибо. А ты давно здесь?
– Нет… – ответил Вася и задумался о чем-то.
Даша тоже молчала.
– А Светка где? – спросила, наконец, она.
Вася пожал плечами.
Даша хотела спросить про Наташу, но передумала. Вася смотрел куда-то в угол, думал о чем-то, вид у него был уставший, болезненный, как будто он, а не Даша, провалялся несколько дней с температурой. Наконец, он перевел взгляд на Дашу.
– Ты нас здорово напугала. Тетка Маша вообще все твердила, что ты траванулась. Бредила ты…
– И… что-то говорила?
Говорила что-то… Так! – Вася махнул рукой и отвел взгляд.
– Ты какой-то не такой, Вась. – Даша приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на него.– И глаза мутные какие-то. Ты-то, не заболел ли?
– Нет… – Вася усмехнулся.– Теперь нет. Неужели Светка не сболтнула?
– Чего?
– Новость.
Даша вопросительно смотрела на него.
– Наташка в Москву уехала, – тяжело проговорил он. – К Антону.
Даша сделала судорожный вдох и откинулась на подушку. Вася посмотрел на нее – она смотрела в потолок, закусив нижнюю губу.
– Вот так, – тихо сказал он.
– Все-таки с ним. Уехала, – прошептала Даша.
– Беременная она. Не от меня.
Даша снова приподнялась и села в кровати.
– Откуда ты знаешь, что не от тебя? – шепотом спросила она.
– Сама сказала. Да и мне ли не знать? Аборт, сказала, будет делать. Для себя пожить хочет.
– Вась… как же это все…
– По-га-но, – по слогам проговорил Вася.– Душа как после мясорубки. Но ничего. Я теперь не такой. Как сломалось что. Я еще, когда узнал, что Ирка запила, почувствовал, что жалею, понимаешь? – он внимательно посмотрел в глаза Даше, но тут же отвел взгляд.– Чувствую – не могу, жалею, зачем я с ней. Нет, я не из-за Ирки даже. Во мне что-то сломалось. Она, Наташка, долго это ломала. Сначала все молчала, потом плакала. Она-то сразу жалела, только я недавно понял, что она себя жалела. Я думал, сына, Иру она жалеет. А она себя… Когда Ирка у ней на коленях просила жалости, я вот тогда, наверное, и понял… Хотя, не знаю. Я, может, всегда знал, только не думал так. Понимаешь, я как на работу ходил, когда любил ее. Мне с ней жить было – тяжелее, чем лес валить. Я и без нее не мог, мне от каждой ее слезинки больно было, что каленым железом жгут. А с ней – тяжело. Любовь моя как какая-то специальная оказалась, чтобы только на расстоянии любить, мечтать о ней, а стали жить – все не так. Вечером прихожу домой, а она – чужая. Да и ей-то со мной не сладко было. Не любила она меня, это ясно. Но, по-моему, она меня ненавидела даже. Или нет, презирала, вот как. Куда тебе, грит, до меня, пастух. Ну, я-то пастух, а тут Антон этот. А она – врать. Я ведь все знал. Все. А она стоит, врет, ловко так. А я чувствую – ненавижу, так и убил бы кого-нить. А она чувствует, ну и брякнула про ребенка и про аборт, вещички покидала и все. Сказала, будет жить для себя. А для кого она жила? А я только одно не пойму, Даш, – тут Вася снова посмотрел на Дашу, но уже не опускал глаз. – Зачем она тогда мне врала?
Даша заплакала.
– Ладно, – Вася взял ее за руку. – Ты что? Не расстраивайся ты. Будем жить.
– Вась, ты не обижайся. Уйди! – сквозь слезы говорила Даша. – Уйди, пожалуйста, прошу! Сейчас уйди! Пусть никто не приходит, мне лучше уже, я только устала. Пусть не приходит никто!
– Прости меня, дурака…
– Уходи, не обижайся только, – с этими словами Даша отвернулась к стенке.
Вася вышел на крыльцо и сел на ступеньках. Он долго сидел в задумчивости, пока не увидел Светку.
– О, привет, Васек! – радостно проговорила она, еще открывая калитку.
– Да виделись уже… – хмуро ответил Вася.
– А Дарька как? – так же радостно спросила Светка, присаживаясь рядом с Василием на ступеньки.
– Ты это… ты не ходи к ней. Она просила.
– Хандрит? – Светка лукаво посмотрела Васю.– Это ей твоя история так по мозгам въехала, ага!
– Ну и чему ты радуешься?
– Да так. Не хочет, не надо, не пойду к ней, пусть спит. Дак че, ты меня, может, на чаек позовешь?
– Ой, Светк, ты уж ко мне-то не приставай? Мне и без того хватило…
– Вась, я ведь серьезно…
– Угу…– мрачно протянул Вася.
– Правда. – Светка взяла его за руку.– Возьми меня замуж, а?
– Ты рехнулась? – усмехнулся Вася, и отнял руку.
– Вот, брезгуешь? – обиделась Светка.
– Так… – Вася поднялся и сурово посмотрел на Светку. – Я женат, это раз…
– На ком?
– На Ире. Не перебивай.
Светка ухмыльнулась.
– Не понял, что смешного? Двоеженство у нас запрещено, вроде?
– Ну, да… Для тебя особенно, – съязвила Светка.
– Но жениться-то я не могу…
– Ладно, а что – два?
– Ты и думать забудь, вот, что два.
Светка тоже поднялась.
– А теперь ты мое раз-два послушай, – серьезно заговорила она. – Что у тебя жена, что ее нет, это все одно. И не я в этом виновата. Но тебе уже не поправить ничего, все это, понимаешь ты? А мы бы с тобой сына забрали, я ему лучше родной матери буду, да уж тем более такой, как Ирка твоя. Своих-то у меня не будет. Не могу я родить. Да твоего любить буду, слышь? Гулять не буду, от такого, как ты, грех гулять. Да и в Москву-то я уж точно не побегу…
Вася вдруг понял, что она говорит серьезно.
– Ты это из башки выкинь, слышишь? – тихо проговорил он.
– Да чем же я хуже Наташки?
– Не хуже, не лучше, не надо просто, и все. А гулять ты будешь, тебя теперь никто не остановит.
– Нет мне счастья! – в отчаянии проговорила Света.
– Его никому нет. – Ответил Василий и хмуро посмотрел на небо.– Гневим мы Бога, вот он нас и наказывает…
– Привет! – вдруг услышал он за спиной и замолчал.
Калитку открывала Ксения, соседка Даши.
– Привет, – ответили хором Светка и Вася.
Ксения молчала.
– Ну, – не выдержала Светка.– Чего молчишь?
– Я к Даше, мне поговорить, – почти прошептала Ксения.
– А чего испугалась? – спросил Вася.
Ксения молчала.
– Так, обморочная ты наша, иди, нам тут тоже поговорить надо, – торопила ее Светка.
– Может, ты лучше завтра зайдешь? – спросил Вася. – Она устала, пусть спит.
– Да ты че? – возмутилась Светка, – Тут чудо – Ксенька заговорила, а ты ей завтра… Иди, говори, раз надо.
Вася не стал спорить.
– Иди, посиди тогда с ней, а я пойду!
– Мы пойдем! – требовательно сказала Светка.
– Угу, – буркнула Ксения и пулей влетела в дом.
Даша не спала, когда к ней зашла Ксения.
– Привет, ты как? – спросила гостья.
– Да нормально, вроде. Маме спасибо передай за морс, и вообще…
– Ладно…
Ксения стояла в нерешительности.
– Ну, ты сядь… – предложила Даша.
Ксения послушно села. Видно было, что она что-то хочет сказать, но не решается. Она была из разряда тихих, робких людей, которые предпочитают темные углы и теряются, оказавшись в центре внимания. Это, конечно, не характеризует их с положительной или отрицательной стороны, просто нервный, страстный человек вспыхнет, наговорит чего-нибудь сгоряча, нашумит – и его отругают. А тихий и вспылил бы, да боится. Однако людям он приятней, никогда не скажет гадость или грубость. Но те же люди и говорят о тихом омуте, в котором свойственно водиться всякой нечисти…
– Я поговорить пришла… – наконец решилась Ксения. – Но, если тебе счас тяжело, я потом…
Даше действительно было тяжело сейчас разговаривать, но любопытство взяло верх, раньше Ксения не общалась с ней, и теперь было любопытно, что ее подвигло на разговор.
– Да ты говори, – сказала она.
– Хорошо. Я даже не знаю, как начать. С чего начать…
– Начни уж с чего-нить…
– В общем, слушай. Я про Васю узнала, ну, что Наташка уехала. И мне это… не знаю, как… вы же с ним дружите, да?
– Ну да, – Даша еще ничего не понимала.
– И я хочу тебя попросить. Помоги мне. Я люблю его. Я ему помочь хочу. Я бы никогда так… никогда… – все это Ксения говорила тихо, смотря в пол.
Даша села в кровати и долго пристально смотрела на Ксению. Наконец, последняя не выдержала ее взгляда:
– Ну, что ты так на меня смотришь?
– Я даже не представляю, что бы на это Васек сказал… – тихо проговорила Даша.
– Помоги мне, – повторила Ксения.
– Ну, а чего ты хочешь? – спросила Даша и спустила ноги с кровати. – Он же женатый.
– Это ему не очень мешало.
– Ксюш, я тебе скажу, ты только без обид, лады? Он же не любит тебя.
– Я понимаю, – вдруг с горячностью, которой не ожидала от нее Даша, заговорила Ксения.– Я все-все понимаю. Но с собой поделать ничего не могу. Мне не нужен никто, я на все согласна. Да и он-то сам, может, если узнает про меня, может… – Ксения запнулась и испуганно посмотрела на Дарью.
– Может, – мрачно сказала Даша и опустила глаза.
Обе замолчали, глядя каждая себе под ноги, и молчание это длилось долго. Наконец, Даша ожила.
– И давно это у тебя? – спросила она, как о болезни.
– Давно.
– Так ты его знаешь недавно, он только переехал в Богданово.
– Это он меня знает недавно, а я его давно, как в Прямухино увидела… Потом он и сюда приходил, к тебе.
– Ну ты толком мне скажи, что от меня-то хочешь?
– Ведь ты сказала, что может? Если узнает? Сказала?
– Да не знаю. Я сказала, а что Вася скажет, это уже совсем другое, тут никто тебе, кроме него не скажет.
– Можешь ты поговорить с ним?
– Я? – растерялась Даша. – Что я ему скажу?
– Ну, про меня. Спроси. – Ксения с надеждой смотрела на Дашу.
– Ладно. Поговорю. Только дай срок, – Даша вдруг поднялась, не замечая упавшего на пол одеяла, и пристально глядя на Ксению, спросила.– Значит, говоришь, на все согласна?
– На все, – не задумываясь, ответила Ксения.
ГЛАВА 8
Жаркие дни сменились дождливыми. Несколько ночей подряд бушевали грозы, которые успокаивались на день, и так продолжалось до тех пор, пока однажды небо не заволокло серыми, бесконечно-тоскливыми тучами. Дороги наполнились лужами, дома почернели от влаги, лес затих, Осуга разлилась, затопив берега. Дачники жаловались на испорченный отпуск, огородники опасались за урожай.
После нескольких дней непрестанного дождя наступило пасмурное утро, которое порадовало только тем, что небо больше не лило слез на землю. Однако и днем небо сдерживало свои слезы, а вечером, когда Дарья возвращалась домой с фермы, тучи поредели и даже пропустили на землю тусклые красноватые лучи.
Обещание, данное Ксюше, тянуло за душу и, наконец, Даша решилась поговорить с Васей, зайдя к нему по дороге. Она впервые перешагнула порог его дома с тех пор, как уехала Наташа. В глаза сразу бросилась пустота и какая-то неестественная чистота.
– Привет! – с порога проговорила Даша.– Чисто-то у тебя как!
– Да, – усмехнулся Вася.– Я после Наташки все перемыл, как за покойником. И половину вещей повыкидывал, чтобы глаза не мозолили, не напоминали. Соседи, наверное, подумали, что я дурканулся, когда на городе хлам жег…
Даша прошла по кухне и села за стол.
– Я к тебе с разговором пришла ведь… – сказала она, не поднимая на Васю глаз.
– Ну. Давай! – Вася сел напротив.
– В общем, так… Ко мне тут Ксюшка приходила… Соседка моя. – и Даша вопросительно посмотрела на Васю.
– Ну…
– Да глупо это как-то… Ну, я обещала с тобой поговорить… Правда не знаю… Ну, тебе она как?
– Не понял…
– Любит она тебя.
– Кто?
– Да Ксюшка. Просила тебе об этом сказать.
Вася молчал.
– А сама она чего не сказала? – наконец, спросил он.
– Боится сама. Так легче.
– Да ну… Ерунда какая…
– Чего это ерунда? Поговори с ней!
– Да что я ей скажу? Она это серьезно?
– Вась, вот чтобы понять, надо поговорить.
– Да чего говорить? Чего меня любить?
– А почему нет? – Даша серьезно посмотрела на Васю, и снова отвела взгляд.– Ты лучший из всех, кого она видит…
– Хвалите меня, хвалите… – заулыбался Вася.
– Иди ты! – отмахнулась Даша,– я тебе серьезно…
– Да и я серьезно… Она ж меня не знает…
-Да чего ей знать? Все знают тебя, что ты Наташку любил, ради нее все бросил, а потом она тебя, и вот ты, такой несчастный, этого уже хватит, чтобы влюбиться… И вообще – чего любить, чего любить… – это не вопрос. Человека любишь и все. Так. Ни за что… Просто потому, что так получилось, и вопросов задавать не надо… Ты разве задавал?
– Нет... Я сейчас задаю…
– Вась, а ты и сейчас Наташку любишь?
Вася пожал плечами. Даша продолжала вопросительно смотреть на него, и он пояснил.
– Ну как, мы были вместе – мне все не так… и то не так, и это не эдак… А без нее тоже тошно было… Я теперь вообще не знаю даже, мне как было лучше-то с ней, или без нее… Бывает так, наверно…
– Не знаю, – хмуро проговорила Даша, – я не проверяла.
Вася поднялся из-за стола, и пересел на лавку, стоящую вдоль окон.
– А она про Ирку и Андрюху что, не знает? – спросил он, глядя в окно.
– Кто? Ксюшка? Знает, неужель нет…
– А ты что думаешь?
– Что? Про что?
– Ну, вот про это, про все, – по-прежнему глядя в окно ответил Вася.– Про меня.
– Что мне думать? Тебе думать надо, твоя жизнь-то.
– А ты бы что сделала?
Вася вдруг резко отвернулся от окна и посмотрел в глаза Даше, которая прищурилась, как будто вечернее солнце каким-то образом мешало смотреть ей в Васину сторону и заставило отвести взгляд.
– Вась, я не ты… – проговорила она, смотря на стол, за которым сидела. – Я б много чего не так… Я б Наташку не полюбила…
Вася ничего не ответил и снова отвернулся. За окном начало смеркаться…
* * *
Мишка Поспелов с пилорамы вернулся окрыленный. Влетел к Даше, неожиданно подхватил на руки, закружил по кухне.
– Как жизнь? – тяжело дыша после бега, спросил он, поставив, наконец, Дашу на ноги.
– Нормально.
– Дашка! – он стиснул ее так, что косточки захрустели. – Ты хоть чуть ждала меня? Или уже и забыла?
– Не забыла.– Даша попробовала отстраниться.
– Да куда ты?
– Миш, там идет вроде кто-то…
– А нам чего? Законные почти!
– Неудобно! – Даша все же освободилась.
Мишка нахмурился. Ему явно не понравилось такое поведение невесты. Но положение спасла появившаяся на пороге Маринка. Увидев Мишку, она замерла сначала, но, совладав видимо с собой, все-таки зашла в избу.
– Привет! – не глядя на нее, сказала Даша.
– Че те надо? – грубо спросил Мишка.
– А ты не хами… – как-то неожиданно тихо ответила Маринка. – Я не к тебе, Дашка мне нужна.
– Ну, вот тебе Дашка, – махнул ругой Мишка, – говори, че те надо?
– Миш, не кипятись, – мягко сказала Даша.
– Пусть говорит, че ей надо, и валит! – злобно огрызнулся Мишка и сел на лавку.
– Дашка, сходи до Васьки. Я не могу, как-то это. Скажи ему, пусть в Прямухино идет… Ирка его умерла.
– Как?
– Что? – почти хором спросили Даша и Мишка.
– Допилась… То ли спиртом траванулась, то ли еще чего выпила. Вчера ее в больницу свезли, прихватило ей кишки, орала как резаная, а ночью вот умерла…
Мишка выругался.
– Дарь, сходи к Ваське сама, не могу я такое ему говорить, – попросила Марина.
– Я пойду, да…
До дома Васи Даша все думала, что сказать ему, и, поднявшись уже на крыльцо и увидев замок на двери, облегченно вздохнула. Она села на крыльце, решив ждать Васю здесь.
Увидев у себя на крыльце Дарью, Вася остановился за калиткой и попытался понять по ее виду, что привело ее к нему. Даша молчала. Тогда он скинул крючок и прошел на крыльцо.
– Чего ты? Мишка че чудит? – спросил он, садясь напротив Дарьи.
– Не, Вась… Сегодня ночью Ира умерла…
– Да ты че? – Вася опустил голову и, помолчав, хрипло проговорил, – Ну вот оно и разрешилось… Со мной пойдешь?
– Пойду. У Мишки мотоцикл возьмем, давай.
– Давай…
* * *
Дарья никогда не была в доме Ирины и Василия, и сейчас он произвел на неё тягостное впечатление. Глядя на царящий в нем беспорядок, она думала о том, что, вероятно, при Васе здесь все было по-другому, Ирина тогда не пила и следила за своим жилищем. И сама собой напрашивалась мысль о том, что в этом беспорядке была значительная доля Васиной вины…
Дом этот достался Ирине от бабки по отцу, которого она никогда не знала. На внутреннем убранстве этого дома так и осталась печать прошлого – старинные лавки, некрашеный пол, не оклеенные стены, огромные угловатые шкафы, пузатый комод…
Даша еще с крыльца увидела в приоткрытую дверь заваленный каким-то хламом коридор и невероятно грязный пол. Они с Васей прошли на кухню, открыв тяжелую дверь, обитую дерматином, теперь уже порядком изодранным, и замерли у порога.
Кухня не сильно отличалась от коридора своим внешним видом. Разница была лишь в том, что значительное пространство пустовало, здесь не было почти никакой мебели, кроме, умывальника, печки, двух столов и лавок. За столом сидела высокая женщина – мать Ирины.
Вася не был здесь почти год, и сейчас сердце его похолодело от увиденной картины. Только сейчас он понял, что с его уходом из семьи, ушел и сам дом, и Ире не осталось после его ухода ничего – ни надежды, ни радости. Только слезы, которыми здесь все было пропитано.
Ему вдруг отчетливо, так, как будто это было вчера, вспомнился тот вечер, когда он уходил к Наталье…
Вспомнилось, как она упала к его ногам:
– Не уходи! Сына хотя бы пожалей! Слышишь, слышишь, Вась! Сына пожалей! Прошу тебя! Я не смогу без тебя!
А он молчал, как будто не слышал ее…
– Не уходи! – просила Ира, заглядывая Васе в глаза.
– Я не буду с тобой жить, – вспомнил свои слова Вася, и почувствовал, как тяжело стало дышать…
– А! – подала, наконец, голос мать Ирины, медленно поднимаясь из-за стола. – Объявился!
– Ну, здравствуй, тетка Вера,– хмуро проговорил Вася.
– Да я тя знать не хочу! Ублюдок!– тетка Вера была уже пьяна, поэтому вынуждена была опереться на стол. – Ноги, вытер, падла! Об Ирку, как о тряпку! Сволочь! – свои слова она обильно подкрепляла матом.
Вася молчал, он был готов к такому приему.
– Что, зенки опускаешь? Кто мне дочку вернет? Ты – сволочь – ее убил! Ты! Она не пила-то! А как плакала она, бедная, как убивалася! Ты пойди, глянь! Вся стенка исцарапана – так она ногти до крови стерла! Ей же двадцать лет было, паразит!
Даша вздрогнула. Она вспомнила, какой видела Ирину совсем недавно… Тогда она дала бы ей лет тридцать…
– Ну, наглый… – всхлипывала тетка Вера.– Ты ж сына год не видел! Да нужон ли тебе сын-то?– тут она махнула рукой в сторону печки и, упав на лавку, зарыдала.
Вася и Даша повернули головы туда, куда показала рукой тетя Вера. Там, у печки, на корточках сидел мальчик и смотрел на них исподлобья.
Даша услышала, как тяжело задышал Вася. Она медленно подошла к мальчику, который, не отрываясь, смотрел на своего отца, и села перед ним на корточки. Только тогда мальчик перевел на нее взгляд.
– Как тебя зовут? – спросила Даша.
Мальчик молчал. Дашу удивило, что он не обращает никакого внимания на рыдающую бабку.
– Андрей? – снова спросила она.
Не последовало никакой реакции.
– Сколько тебе лет? – упрямо продолжала Даша.
Мальчик показал четыре грязных пальчика. Даша облегченно вздохнула, ей уже начало казаться, что он вообще ничего не слышит.
– А меня Даша зовут…
– А у меня есть собака… – не выговаривая половины букв, сказал, наконец, Андрей.
– Где?
– Там.
– Покажи!
Андрей живо поднялся на ноги и направился было к выходу, но там стоял Вася, и мальчик остановился в нерешительности и снова посмотрел на Дашу.
– Ну, пошли! – подбодрила его Даша.
Андрей пулей выскочил из избы и, проворно пробравшись сквозь хлам, начал спускаться с лестницы, ведущей во двор. Там лохматой веревкой был привязан щенок, радовавшийся появлению людей. Даша не без труда пробралась за Андреем, который уселся прямо на земле и обнял щенка. Даша наклонилась и погладила собаку.
– А его как зовут? – спросила она.
– Не знаю.
– Надо ему имя придумать, да?
Андрей вдруг замер и посмотрел Даше за спину. Она проследила за его взглядом, и увидела, что на лестнице стоял Вася.
– Уходи! Уходи! Уходи! – вдруг закричал мальчик.
Вася почти убежал, Даша слышала, как в коридоре загремело какое-то ведро, на которое, наверное, он наткнулся. Андрей заплакал. Даша встала на колени и обняла его вместе со щенком.
– Он не обидит тебя! Андрей, это же твой папа, он за тобой пришел! Он больше тебя одного никогда не оставит, он хочет, чтобы ты с ним был, всегда! Ты ему так нужен, малыш!
Андрей быстро перестал плакать. Даша отвязала щенка и отправила мальчика поиграть в огороде. Андрей послушно убежал, обрадовавшись, видимо тому, что щенок получил свободу.
Сама Даша, снова пробравшись через хлам в коридоре, вышла на крыльцо. Там сидел Вася, охватив голову руками.
– Ублюдок… – проговорил он, не глядя на Дашу.
– Кто?
– Я, кто…
Даша села рядом и положила руку ему на плечо.
– Ты себя потом поругаешь. Сейчас Андрюшку забирать надо, да и в доме убраться, Иру похоронить… ты же видишь, некому больше… Да собственно, никто больше и не должен.
– Какой забирать? – Вася с досадой посмотрел на нее. – Ты слышала? На меня сын «Уходи!» в четыре года орал! Как его забирать, что дальше будет?
– А что? – спокойно проговорила Даша.– Ты чего ожидал? Он тебя год в глаза не видел, да и Ира с бабкой ему про тебя, небось, не сказки рассказывали…
– Блин. Че делать?
– Пошли вещи собирать. Если найдем чего.
* * *
Даша просила Мишку, чтобы он не приходил к ней. Пока.
– Понимаешь, надо чтобы у меня пока Андрюшка пожил… Пока Вася там разбирается… Да и Андрей боится почти всех. Дикий, хотя ведь вообще-то не очень-то и домашний мальчик. Удивляюсь, как он ко мне-то пошел. Ты не ходи пока, ладно, Миш?– просила Даша.
– Ну, ну…
Мишке, конечно, не нравилось такое положение дел, но время шло, а Даша ничего не изменяла в своем поведении. Он боялся, что теперь она попросит его отложить свадьбу, потом еще что-нибудь… Но ничего не менялось, и Мишка расслабился. Он не мог тогда знать, что Даша решила при первом же удобном случае отказать ему раз и навсегда. Даже если он убьет ее за это.
А вот Светку почему-то сильно задевало радужное настроение брата.
– Что, как невеста твоя поживает? – язвительно спросила она брата.
– А тебе-то чего? – Мишка умывался, разбрызгивая воду по всей кухне.
– Хм. – Светка презрительно отвернулась. – А ты уверен, что она там тебе верность хранит?
– Светка! – ахнула мама, замерев у плиты, – ты че?
Мишка напрягся и медленно повернулся к сестре.
– А что? – Светка выдержала эффектную паузу. – Вдруг она в Москву тож намылилась, Наташке космы выдирать?
– Тьфу! Поганый язык! – испуганно проговорила тетя Лена и посмотрела на сына.
– Погоди, мать! – Мишка взял полотенце и подошел к Светке.– Чего это ей в Москве делать?
– Антона кадрить! – с вызовом ответила Светка и на всякий случай сделала шаг назад.
– Светка, уйди с глаз моих! – вскрикнула мама.
– Да погоди ты! – махнул на нее полотенцем Мишка и сделал еще шаг к Светке. – Че с Антоном делать?
На плите зашипел забытый тетей Леной суп, который она грела для сына.
– А то, что вся деревня знает! Дашка твоя по Антону сохнет! А он Наташку обрюхатил! И в Москву увез! А Дашка в обмороке неделю валялась после того, пока ты там пилил бревна свои… так что смотри, щас она как задом вертанет, будешь за ней до пенсии бегать! – скороговоркой проговорила Светка.
– Вся деревня? – Мишка посмотрел на испуганную мать. – У тя суп убежал.
Тетя Лена с ужасом смотрела на детей.
– Дура ты, Светк… Не любит она Антона… – спокойно сказал Мишка и, бросив в угол полотенце, вышел из избы, хлопнув дверью так, что на столе зазвенела посуда.
– Иди к Дашке! – сказала мать Светке. – Скажи ей, чтобы береглась! Щас че он удумает-то? Кто его знает? Греха б не было.
– Чего?
– Чего, чего? Он щас нажрется пойдет, и все… кто тя за язык твой тянул? Иди, предупреди ты Дарьку!
– Да не пойду я никуда! Она небось на ферме щас! И ничего он ей не сделает!
Мама, наконец, выключила газ и села на лавку. Светка села рядом.
– Какие вы у меня несчастные… – проговорила мама, обнимая Светку.
– Почему?
– Злые потому что… Ты про Антона с чего взяла?
– Ма, все говорят… – вздохнула Светка.
– Ну… А все в колодец прыгать будут, и ты сиганешь?
– Че я, дура?
– Да кто тя знает…
ГЛАВА 9
Лето подходило к концу. Жарких дней становилось все меньше, ночи холодели. В садах наливались яблоки, черными лаковыми гроздьями висела смородина, алыми каплями малина; начинали желтеть листочки.
