Текст книги "Бывшие друзьями не бывают (СИ)"
Автор книги: Анастасия Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 23
Бель
От родных я возвращаюсь с полным пакетом (самосшитым!) гостинцев, и пустой, перезапущенной головой.
В квартиру вхожу рано утром, вижу оставленный нами с Владом беспорядок, и быстро принимаюсь за дело. Постельное в стирку, посуду убрать и помыть, скопившуюся пыль смахнуть – и вот, в общем то, будто и не было тут страстной ночи, перевернувшей мою размеренную жизнь.
Проверяю телефон, вижу пропущенные от Влада, и глубоко вздыхаю. За это время у меня нет четкого решения, но в одном я уверена точно – сперва разговор с подругой, а следом все остальное. Я хочу знать, как там у них с Владом, прежде чем идти с шашкой наголо против близкого человека.
Хотя, безусловно, хочется взять трубку, и зашептать, как же я соскучилась. Как хочу его губы везде, где неприлично. И как невыносимо тоскливо быть правильной и честной.
Выхожу на балкон, проверить «мастерскую», и достаю из-за досок свой «секретный экземпляр». Все так, хорошо получилось. Так… Пронзительно. И Влад очень узнаваем, даже если не приглядываться, ну а девушка… Я совру, если скажу, что не вложила в нее свои черты. Хоть и гораздо более скромно, чем в «скопированного» Влада.
Сажусь на высокий стул, залипая над работой. Красивый… Мой Чудовище безумно красив, и одетый, и обнаженный, а еще напичкан какими-то странными феромонами, настроенными словно специально на меня. Я медленно очерчиваю пальцем нарисованные губы, вспоминая и представляя, как нам было хорошо вместе.
Я не помню, было ли так остро три года назад, но одно могу сказать точно – мои чувства изменились. Если тогда я оборвала самый лучший в своей жизни роман в полной уверенности, что впереди меня ждет что-то более глубокое, то сейчас знала наверняка – лучше Влада мужчины не существует.
Для моей широкой и замороченный души точно.
Так странно, как долго я искала то, про что читала у классиков, и ждала признаний и отношений уровня сестер Бронте – где все медленно, чувственно, многословно и каждая фраза произнесена с осторожностью и подчас имеет двойной смысл. Казалось, будто то, что с Владом – слишком быстро и завязано скорее на инстинктах, а не на большой и светлой Любви.
Мне хочется вернуться в то время, когда я гоняла этот бред в своей голове, и хорошенько врезать себе томиком с «Джейн Эйр». Чтобы наверняка вылетела вся безмозглость, и я начала ценить то, что имею.
Но если судьба действительно оказалась милостива к идиотке – имею ли я права «отдавать» Влада другой?
Даже если другая более хозяйственна, достойна, и является моей лучшей подругой?
Я отставляю картину в сторону, и тяжело поднимаюсь с места. Сперва поговорить, а уж затем решать. Это будет правильно.
Я поворачиваюсь, испытывая какое-то странное напряжение внутри, будто предчувствие чего-то плохого. Делаю шаг к балконной двери, поднимаю глаза… И вскрикиваю от неожиданности.
Прямо за стеклом, едва ли не дыша на перегородку, стоит Яна, и не моргая наблюдает за мной.
– Боже! – я резко распахиваю балконную дверцу, и оглядываю подругу, – ты же должна быть в больнице! Что случилось?!
Яна выглядит помятой и потухшей. Кожа лица бледная, губы без обычного блеска и улыбки какие-то синеватые, щеки слегка обвисли, будто она схуднула, и кожа, раньше натянутая, теперь устремилась вниз.
Только глаза горели каким-то нездоровым огоньком, и выдавали в этой замершей статуе живого человека.
– Угу. Должна быть.
Я думаю, что мы вернемся в комнату, но Яна делает шаг вперед, и закрывает за собой дверь. Теперь мы обе стоим на тесноватом балкончике среди моих картин и мольберта.
– Что-то ты ни разу не навестила меня там, подруга, – цедит Яна, цепким взглядом обводя мои работы, – вот я и решила навестить тебя… Сама.
Мне натурально жутко от ее слов, а еще оттого, где девушка останавливает свой взгляд. Все верно – на работе с нарисованным Владом.
– Как ты… Сюда попала? – говорю, а сама прикидываю, где оставила мобильник.
Черт, забыла в комнате. Хотя кому я собиралась звонить?
– Забыла, что у меня экземпляр ключей? Творческая безголовая Бель, которая на каждом шагу умудряется попадать в истории. Даже не додумалась спросить, что сделала соседка с ключом от собственной квартиры, когда переехала.
Мне хочется настучать себе по голове, но я действительно об этом не подумала. А ведь это моя «крепость и берлога», место, где мне всегда спокойно и безопасно. Видимо, это оттого, насколько родной я считала Яну…
– Ну и хорошо, не пришлось стоять под дверью, – я пожимаю плечами, делая вид, что ничего странного не происходит, – знаешь, я только приехала от деда, как раз собиралась навестить тебя. Нам с тобой передали такое малиновое варенье… Но, раз ты здесь, может, попьем чай на кухне?
– Зачем? Мне и тут неплохо… С такими-то видами.
Она намеренно кивает на картину за моей спиной, и смотрит теперь с интересом. Мол, как будешь оправдываться. А мне практически нечего сказать…
– Ян… Это старая работа. Прости, что соврала тебе, мы с Владом когда-то встречались…
– Избавь меня от запоздалых признаний, – она машет рукой, вынуждая замолкнуть, – то, что между вами что-то есть, я поняла еще при первой встрече. Но решила понаблюдать, прислушаться… Не пороть горячку. Ведь это моя любимая Бель, она не такая, и не может обмануть и предать…
Яна отводит голову, будто я залепила ей пощечину, и мне самой хочется сделать то же самое. Невыносимо все это, вот так, с глазу на глаз и со всей правдой, но нам обеим это необходимо.
– Ян… Прости. Я правда не хотела…
– Не хотела?! – срывается на визг девушка, – то есть хочешь сказать, что в ту ночь, когда я на полу в крови вызывала скорую – он не был здесь?! Не трахал тебя, будто имеет на это хоть какое-то право?!
Я молча выдерживаю атаку, потому что понимаю, что ей надо высказаться. Вылить на меня этот мешок помоев, чтобы хоть немного отпустило и стало легче после пережитого…
– Какая же ты двуличная, дура-Бель, – цедит Яна, и размазывает по лицу злые слезы, – улыбалась мне, а сама… За спиной… Ты ведь даже ребенка не пожалела…
– Яна, окстись! – кричу, потому что слышать такое уже слишком, – я не знала о твоей беременности, ты сама сказала, что это получилось случайно…
– Случайно?! – она смеется так, что у меня холодеют ладони, – ты серьезно?! Наивная идиотка, ты хоть знаешь, как велик шанс залететь после отмены противозачаточных?! Да я костьми легла, чтобы спланировать эту беременность, чтобы иметь козырь против тебя, а ты!
Она смотрит волчицей, что потеряла семью, и мне и жалко ее, и противно. Как она могла придумать в голове такое? Привязать с помощью ребенка… Зачем?
– Зачем тебе мужчина, который не готов жениться на тебе просто по любви?
– Потому что это ты наивняк, который еще верит в сказки. А я немолодая женщина без собственности в Москве, и старыми невыносимыми предками! Мы с Владом были отличной парой, я была готова на все ради свадьбы… Но ты со своими картинками и шлюховатыми повадками повела моего мужика не на ту сторону!
Я трясу головой, понимая, что в мозгу Яны правда смешалась с откровенным бредом. Я не хочу продолжать разговор, мне хочется спрятаться от ее рекой льющегося негатива, но как выбраться отсюда и не разозлить девушку окончательно, я не представляла.
– Почему он пошел к тебе? – вдруг четко спрашивает Яна, отбрасывая темные пряди назад, – ты – пробованный материал, пройденный этап, и отнюдь не идеал красоты и семейного уюта. Я же делала для него все, старалась быть лучшей… Что он нашел в тебе, чего я бы не смогла ему дать?!
О, если бы я знала!.. Кто бы мне самой мог объяснить, почему Влад пришел сюда, не смотря на идеальную женщину под боком? Дело в сексе? Да, нам хорошо вместе, но я прекрасно знала Влада, и понимала, что одним хорошим трахом его на сторону не потянуло бы…
Значит, было что-то еще, о чем нам обеим не известно. Но известно кое-кому другому…
Я замечаю движение в комнате как раз в тот момент, когда Яна зачем-то делает шаг мне за спину. Хватает картину, со слезами оглядывает «моего-своего» Влада, и с треском рвет полотно острым ножом из своей сумки.
– Чтоб ты сдохла, сука!!! – орет она, и в это время балконная дверь распахивается, впуская в «мастерскую» еще одного нежданного гостя.
Глава 24
Бель
– Яна?
Громкий вопрос Влада заставляет девушку вздрогнуть, и как-то странно посмотреть на испорченную картину. Затем на мужчину, что сейчас с трудом влез на мой небольшой балкон.
И снова на картину.
– Что ты тут делаешь?
– Забавно. Я собиралась спросить тебя о том же, – надломленно шепчет она, а мне приходится прикусить язык.
Потому что это я, черт возьми, хочу знать, зачем они тут все собрались! А еще хочется реветь, ведь для художника испортить картину – то же самое, как для писателя безвозвратно потерять свою книгу! Столько труда и эмоций было вложено… А теперь все изорвано, а из глаз Яны все еще не исчезла эта безумная злость.
– Ты должна сейчас быть в больнице, – Влад, кажется, тоже замечает горящий взгляд девушки, и начинает потихоньку двигаться к ней, – твой врач сказал, что тебе нельзя даже вставать надолго…
– А также нервничать, напрягаться, заниматься сексом, готовить, и пытаться заводить детей в ближайший год! – рвано выкрикивает Яна, срываясь в конце на визг, – ты поэтому пришел сейчас к ней?! Понял, что я теперь только обуза, и поспешил метнуться на сторону?!
Она ненормальна. Не знаю, как вообще, но сейчас все в ее облике кричит о безумии. Мне страшно, потому что девушка стоит, зажимая в руке большой кухонный нож, и переводит зрачки с меня на Влада.
И я вижу, что ко мне претензий у «подруги» намного больше…
– Яна. – Очень медленно и четко говорит Влад, – ты сейчас же бросишь нож, и я отвезу тебя в больницу…
– Нет! – полушипит-полувизжит девушка, – стой на месте! Не трогай меня, слышишь?! Ты говорил, что хочешь тишины и спокойствия дома, хочешь уюта, и я давала тебе все! Почему ты выбираешь ее?!
– Я не собираюсь объясняться с тобой, пока ты в таком состоянии. Давай вернемся в больницу, и спокойно поговорим…
– Я хочу знать! – девушка кричит, слезы, скапливающиеся в уголках глаз, льются теперь по щекам, и она вытирает их прямо рукой с ножом, – я потеряла твоего ребенка! Знала, что ты не уйдешь к Бель, если у нас будет малыш… Поэтому решилась… А в итоге я чувствую, что теряю тебя, ты уходишь все дальше, и не хочешь быть со мной! А ведь я останусь калекой после этой беременности!
Ее слова вызывают в моей голове просто море возмущенных вспышек, но я молчу. Та Яна, что стоит сейчас перед нами – лишь тень от моей подруги, потому что такую ее я не видела никогда!
– Ты не имела права решать за нас двоих, – зло цедит Влад, и я вижу знакомую «дикость» во взгляде.
Съеживаюсь, прижимаясь к каменной стене. Знаю, что он никогда не ударит женщину, но черт возьми, как же страшно стоять между злым как черт мужчиной, и неадекватной девушкой с ножом в руке…
– А ты не имел права трахаться с моей подругой, пока я истекаю кровью! – орет не своим голосом Яна, и делает один точный рывок ко мне.
Я даже не успеваю прикрыться руками. Просто чуть сильнее вжимаюсь в стену, распахиваю глаза – и тоненько взвизгиваю от резкой боли в плече. Оседаю на теплый пол, и вижу, как Влад скручивает тяжело дышащую Яну. Почему-то она безумно улыбается, глядя на заваливающуюся в бок меня, а нож в руках девушки заляпан красной краской.
И когда успела взять из моих запасов? Или это… Ну уж нет.
Моего воображения хватает порой на такое, что заказчики в шоке. А уж когда рисую «по наитию», вообще не понимаю, где могла подобное видеть.
Но почему-то представить, что подруга действительно ткнула меня острым ножом не получается, хотя плечо горит огнем, а сознание уплывает.
Это просто краска, что сейчас пропитывает мой свитер. Это всего лишь слабость после скандала, которая прохладными волнами уносит мое сознание. А Влад слишком сильно тревожиться, и зря машет пальцами перед моими глазами, ведь я все равно уплываю, медленно и верно в пустоту.
Там меня никто не обвинит больше ни в чем. И даже не останется сожаления о невыполненной мечте. Будет всегда тихо и спокойно.
Но ведь мой Чудовище остается тут...
Глава 25
Влад
Давай
Сквозь сердце ты меня пропускай
Давай
Дыши со мной, мой самый чистый кайф
Будь ближе…
С тобой я, слышишь?
Никто без тебя…*
Меня рвет на части в куплетах, которые я намеренно врубил на полную, вставив наушники в уши. За стенами одного из больничных хоз блоков, куда меня отвела медсестра для перекура, я готов умереть, и только слова в ушах заставляют дышать в такт музыке, и надеяться…
На что?
Ебаная скорая ехала миллион лет.
Идиотка Яна крутилась и вопила так, что я не сразу смог перевязать плечо, чтобы остановить кровь.
Пробки на улицах по пути в больницу были везде, даже там, где должна проезжать скорая, и, по сути, всегда было свободно.
Какая-то часть судьбы и Вселенной как будто вдруг повернулась к нам огромной жопой семейства Кардашьян, и за все наши тупняки в жизни решила напоследок ударить по полной. А я сейчас настолько беспомощен, что даже закурить нормально не могу, а лишь вытаскиваю и крошу очередную смертельную палочку.
Рана была не серьезной и не глубокой, так сказал какой-то там главврач, которому я заплатил кучу бабла за хоть какие-то сведения. Но все факторы в совокупности дали серьезную потерю крови, и никаких прогнозов он давать пока не может.
Сука.
Я все-таки, наверно, мог бы быть героем какого-нибудь мультика про самого захудалого на свете принца, потому что, насмотревшись западных фильмов, закатываю рукав, и предлагаю свою кровь для восполнения потери.
Но врач странно смотрит, и сообщает, что у моей Бель обычная вторая положительная, и такой у них достаточно из донорских запасов.
Какая-то хуйня, ей-богу…
У сказочной принцессы – и вторая положительная.
Так вообще бывает?
Затем ее увозят в операционную, куда меня не пускают, и делают еще какие-то нихуя не сказочные действия. А следом говорят, что все меры предприняты, и осталось лишь ждать, пойдет ли пациент на поправку.
Я видел, что они сделали все, что в их силах. Всунул денег всем вплоть до санитарки, просто для перестраховки. А затем попросил показать, где здесь можно покурить – и теперь стою и слушаю вой в ушах, что помогает держаться на плаву.
Бель не может…
Даже мысленно не могу произнести это. Просто не может, и все тут! Она обязательно скоро придет в себя, а затем и поправиться, чтобы я мог надрать ее беспокойный зад.
А следом исцеловать всю, и больше не подпускать к чокнутым бабам на расстояние выстрела.
Злюсь при мыслях о Яне, но сознательно не разрешаю себе думать о свихнувшейся «Идеальной Супруге». Нет для нее сейчас места в моей голове, а уж вся жалость вылетела и подавно. Ее увезли в больницу, сказали, что проведут беседу с психиатром, а затем придут люди из полиции. Мне вообще все равно, потому что она взрослая баба, и пусть решает свои проблемы сама.
У меня есть, за кого впрягаться, и больше я не спутаю приоритеты.
Нахрен я вообще тогда, в больнице, позволил ей уйти? Ведь уже знал, что хочу быть только с ней, и никто больше не нужен… Но все равно, как осел, носился с Яной, пытаясь загладить неясное чувство вины, что внушила девушка…
Я должен был понять, что после потеряли ребенка у Яны поехала крыша. Должен был, но не смог, недооценил опасность. И, чтобы окончательно не погрязнуть в чувстве вины, мне надо вернуться в больницу. Потому что того, что случилось, уже не вернуть, но с последствиями справляться придется.
Я поднимаюсь к палате, где лежит Бель, и на корточки сажусь у входа. Проходящая мимо медсестра, одна из тез, кто получил от меня пару купюр, останавливается, и в растерянности замирает.
Смотрит с такой жалостью, словно я побитая собака, которую она по каким-то причинам уважает. Подходит, и потихоньку присаживается рядом.
– Это против правил, – шепчет она мне в лицо, – но я могу пустить посидеть вас с ней рядом… Говорят, что даже без сознания люди слышат, как с ними говорят родные…
Я киваю, тихо благодарю, и меня осторожно пропускают внутрь. Там, на кровати, подключенная к каким-то пикающим аппаратам, Бель выглядит практически просто спящей, лишь необычная бледность портит картину. Я сажусь на стул рядом, неотрывно смотрю на любимые губы, и думаю, что просто умру, если больше не увижу на них улыбку.
– Поговорите с ней, – подсказывает медсестра, и выходит за дверь.
Поговорить?
Что мне сказать любимой женщине, которую я снова не уберег? Позволил думать, будто свои дела важнее, а с ней я решу потом? На ванильную чушь нет никакого опыта, а ухнуть пустыми признаниями вот так просто я не готов…
– Ты опять перепутала сказку, родная, – хрипло говорю в пустоту палаты, – Спящую Красавицу целовал принц, а у тебя есть только я…
Встаю, наклоняюсь над ней, и впитываю в себя каждую черточку. Она моя, сделана и вылеплена под личный идеал внутри, и я самый огромный идиот, что не понял этого еще три года назад.
– Но, может, и Чудовище сгодится? – спрашиваю после паузы, и осторожно касаюсь теплых губ своими губами.
Что я творю?
Конечно, нет никакого Чуда. Над нами не всходит солнце, не играет сказочная музыка, и даже ни одна птица не чирикает за окном.
Но на какой-то миг ее губы дергаются в ответ, а следом аппарат начинает странно пищать, пугая меня до усрачки. Сразу в палату влетает медсестра, бросает взгляд на показатели, на Бель, на меня – и обалдело улыбается на мой потерянный взгляд.
– Пациент приходит в себя!
Меня выталкивают из палаты со словами, что сейчас сюда придет врач, и я сажусь на скамейку, просто не зная, как к этому всему относится. Было ли это простым совпадением, или судьба снова дала мне шанс на счастье в последний момент? Этого мы никогда не узнаем, но больше я эту женщину не отпущу.
Точка.
В наушниках Влада играет песня «Дышу тобой» Андрей Леницкий
Глава 26
Влад
Я заезжаю во двор, паркуюсь, смотрю на окна квартиры, и в задумчивости кручу в руках полупустую пачку. Нужен ли мне этот затяг сейчас? Я бы точно сказал «нет», не творись в моей жизни какая-то странная хрень.
Вот уже два месяца в моей квартире обитает сказочная принцесса, которую выписали под мой чуткий контроль из больницы. Два месяца, за которые я смог уболтать ее перевезти большую часть вещей, и сделал временную мастерскую в большой комнате. В дальнейшем нужно заняться ремонтом, чтобы разместиться с комфортом, но пока и этого было достаточно.
Два месяца, когда Бельчонок рядом, и я ловлю безусловный кайф от одной лишь только этой мысли.
И два месяца, как ее глаза горят все меньше, а вся моя любимая энергетика этой женщины словно тухнет и тает в пространстве.
Каждый день меня встречают с работы ужин, чистота, и приклеенная усталая улыбка моей малышки. Я вижу, что она искренне мне рада – но на вопросы о поникшем настроении говорит, что пока нет вдохновения.
Почему? Знал бы, все бы сделал, чтоб помочь. Но Муза художника дама несговорчивая, и я точно знаю, что ее матами и кулаками не заставишь слушаться.
Поэтому я, как идиот, ем и обнимаю свою Бель, стараясь милыми подарками и ласками вернуть прежнюю принцессу. Меня воротит от этого порядка в доме, потому что он как уничтожитель наших совместных крутых идей, настроения Бель и моего кайфа от совместного отдыха.
Мне нужно с этим что-то сделать, но я пока в раздумьях. Никогда не контролировал, чем девушке заниматься в мое отсутствие, но сейчас охота орать, чтоб она пошла гулять или почитала что-то… Потому что вдохновение в вымытых полах не водится, это даже мне известно.
Поворачиваю ключ в квартире, и удивленно приподнимаю брови. Свет в коридоре не горит, запаха какого-нибудь блюда тоже не ощущается, зато из глубины квартиры слышу музыку. Кажется, это из временной мастерской…
Я еле успеваю стащить ботинки, и неслышно крадусь на звук.
Боже, сделай так, чтобы это было оно. Прошу тебя.
Осторожно заглядываю в дверь, и бесслышно стону от наслаждения. Вот она, моя Бель – сидит за мольбертом, губы шевелятся вслед за исполнителем, а кисть порхает, как по волшебству.
Уезжаешь – не спать; уезжаешь – и пусть
А море, море помнит всё наизусть
Разучусь целовать и когда-то вернусь
Сказать, что Море, море – я остаюсь...*
Кажется, я чем-то себя выдаю, потому что Бельчонок вздрагивает, резко поворачивает голову – и я вижу «в процессе», как огонек из ее глаз пропадает напрочь.
Что?! Что я сделал не так?!
– Ты уже вернулся… – Бель лихорадочно смотрит на часы, выключает музыку, и спрыгивает с табурета, – прости, пожалуйста, я совсем забыла о времени… Сейчас, полчаса, и сооружу что-нибудь поесть.
Девушка проносится мимо, лишь на секунду задерживается, чтобы подпрыгнуть и чмокнуть в щеку. Я не сразу понимаю, что происходит, а когда соображаю, Бель уже гремит кастрюлями на кухне.
– Принцесса.
Жду, когда девушка повернется от раковины, и вопросительно выгнет бровь. Подхожу ближе, вынимаю нож из пальцев, и не глядя бросаю в сторону. Смотрю на бледное лицо, складку между бровей, и почему-то виноватый взгляд.
Это со мной она становится такой? Где я, блять, сейчас косячу?!
– Принцесса, что происходит?
– А что не так?
Сжимаю зубы, потому что орать не хочется.
Хотя еще как, блять, хочется, если честно.
– Что это за… – обвожу руками кухню, – показательные пляски у семейного очага? С каких пор ты полюбила домоводство? И с хера ли вдруг бросаешь работу, когда тебя прет, и бежишь готовить жрачку?
Бель жует нижнюю губу, задумчиво хмурится, и молчит. А мне стоит больших сил, чтобы удержаться, и хорошенько не встряхнуть малышку.
Так, спокойно. Уж ссориться тут явно не из-за чего. Просто нужно прояснить ситуацию, и заставить наконец Бельчонка перестать грузится.
Подхожу ближе, впиваюсь в глаза, и медленно, с расстановкой, спрашиваю:
– Кто ты, и куда дела мою принцессу? Советую отвечать немедленно, женщина, потому что я не собираюсь жить с жалкой подделкой…
Ну вот, Бельчонок уже улыбается. Показывает белые зубы, чуть-чуть смущается, и тянет ко мне руки.
Я с невероятным облегчением укутываю малышку в свои объятия.
– Серьезно, Бель. Что происходит, и как мне это понимать?
Она прячет взгляд на моей груди, и бурчит ответ туда же.
– Я просто хотела… Мы живем вместе, Влад.
– Так.
– Вроде как все… Серьезно?
Она даже смотрит на меня, слегка приподнимая голову.
– Серьезней не бывает, – заверяю малышку, думая о кольце, уже месяц хранящимся в моем портфеле, – но я все еще ни хрена…
– Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо со мной! – быстро, будто боясь передумать, перебивает Бель, и снова прячет взгляд, – ты же целый день на работе, а когда приходишь… Мне правда нравится готовить для тебя, честное слово! И ждать, и встречать, и слушать… Мне хочется быть для тебя здесь надежной опорой и тылом, куда тебе приятно возвращаться…
Она елозит носом по свитеру, а я оцепенело слушаю сбивчивую речь дальше.
– Но я не могу так рисовать. – Совсем тихо сознается она, будто в преступлении, – совсем ничего толкового не выходит… Я стараюсь, честно, но это будто все не я, а другой человек… И быть цельной в таком положении у меня уже не выходит.
Она кусает губы, набирается смелости, чтобы посмотреть на меня, и, видимо, видит что-то плохое, раз тут же прячется обратно. А я просто не могу убрать злость с лица, потому что не ожидал такого треша в голове малышки.
– Бель, – стараюсь смягчить тон, но выходит хуево, – посмотри на меня.
Поднимает голову снова, и в ее глазах вина приговоренного к смертной казни.
– У меня есть к тебе один вопрос, и я хочу задать тебе его при условии.
Кажется, она этого не ожидает, поэтому быстро кивает, и ждет продолжения.
– Черная коробочка в моем портфеле. Достанешь сама?
Мне нужно время, чтоб навести какой-то порядок в голове, да и ей не помешает выдохнуть. Поэтому, когда малышка снова возвращается на кухню, я уже вполне справился с гневом, и точно уверен в дальнейших словах.
– В коробочке кольцо, принцесса. Оно идет в комплекте с матерящимся Чудовищем, и полцарством, точнее, полквартирой, впридачу. – Улыбаюсь, чтобы немного сбавить напряженный момент, – но, на самом деле, все это твое при одном условии – ты больше не будешь строить в своей голове иллюзий относительно того, что мне надо и нравится.
Бель совсем растерянно переводит взгляд с меня на коробочку, и я понимаю, что сам себе подстроил ловушку. Предложил, бля! А если она сейчас скажет, что ей это не нужно? Потому что сам я ничего заманчивого в своих словах не находил.
Отбираю коробочку, сажусь на одно колено, и делаю все, как в фильмах, протягивая кольцо малышке.
– Принцесса, мне не нужна домохозяйка или повариха. Кое-что я прекрасно смогу сам, кое-что поручу специально нанятым людям. В моей жизни для счастья не хватает только одного – тебя со всеми тараканами в придачу. Пожалуйста, рисуй в моих свитерах, забывай везде чашки, не мой посуду и прокрастинируй в пледе в этой квартире хоть круглыми сутками, если тебе так хорошо. Потому что я хочу себе свою Красавицу с ее улыбкой, сумасшедшими идеями и роскошным телом, которое в будущем собираюсь менять. А все остальное мне нахуй никуда не уперлось.
У Бель дрожит нижняя губа от слез, а тело бьет крупная дрожь. Плюю на красивую позу, встаю, и сгребаю ее себе в руки.
– Что, маленькая, так страшно от перспектив? – шучу, хотя у самого в груди все кипит от мысли об отказе.
– Дурак! – ревет Бельчонок, стукает кулачком мне в грудь, и вытягивает правую ладонь с растопыренными пальцами, – я согласна, я хочу, пожалуйста, хочу…
Надеваю кольцо, с громадным облегчением целуя соленые губы.
– Надеюсь услышать примерно те же слова, когда мы будем трахаться на кухонном столе вместо гребанного ужина.
Она счастливо смеется, и выдает совсем неожиданно:
– Ужин-хуюжин, да кому он нужен!
– О, да ты у меня еще и поэт!
Теперь мы ржем вместе, и я наконец чувствую себя дома. На своем месте, со своей женщиной, которую буду любить всю свою жизнь.
А «Идеальные Супруги» пусть катятся в топку.
*У Бель играет песня "Amore" Мари Краймбрери
