Текст книги "Синдром свечи (СИ)"

Автор книги: Анастасия Кокорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Не зря же – свечка.

Она вернулась спустя, наверное, целую бесконечность, которой стали десять минут. Вернулась – и не одна.

– Извиняйся! – Каннила уверенно посмотрела на него и чуть подтолкнула Аиуту ближе к кровати. – И скажи, что согласен.

Мира поперхнулся воздухом, хотя, наверное, именно чего-то такого и ожидал от неё. Девушка, видимо, приведённая Каннилой без объяснений, повторила за ним и шокировано посмотрела на девочку.

– Ну? Чего уставились? – возмущённо спросила та. Потом, отпустив руку Аиуту и, видимо, не знаю, куда деть свои, подошла к Мире и хорошенько ударила кулаком по его макушке так, что в его глазах на мгновение даже потемнело. – Я же сказала: извиняйся!

– Твою ж, малявка, хватит меня бить! – Мира, обиженно надувшись, потёр ноющую голову.

– Извинись!

Да, наверное, это выглядело более чем странно, подумал он, когда поймал на себе всё ещё удивлённый взгляд пасмурных глаз. Потому что Аиуту знала Миру всегда серьёзным и сосредоточенным, а не таким – совершенно расслабленным. Она всегда была под его строгим контролем, потому что Мира не хотел попасть впросак из-за неумелой напарницы, а этой девочке, которая ей годилась в дочери, а ему – в внучки, если не дальше – позволял бить себя по голове и ничего с этим не делал, лишь возмущался.

Да, наверное, это очень странно.

– Слушай, малявка, – успокоив себя, вкрадчиво начал Мира и сразу понял, что поступил неправильно – Каннила вся подобралась, как зверь перед броском. – Я тебе уже всё объяснил. И мой ответ не изменится.

За что Мира любил работать с Аиуту, так это за её непревзойдённую догадливость и смекалку. Поэтому, когда она сделала шаг к стене, согласно кивнул про себя.

Только вот Каннила не хотела ничего понимать.

– Мира! – снова возмутилась она, но, на удивление, ударить его не потянулась. – Это я тогда была маленькой, а сейчас я сама могу за себя постоять!

– Может и так, – нехотя согласился он, – но это тоже ничего не меняет.

В глазах девочки разом появилось столько обиды, что Мира почти пожалел о своих словах. "Почти" – потому что, всё-таки, эта глупая "малявка" была ему дороже, чем бывшая напарница.

– Меняет, – уверенно, хорошо скрывая эмоции, сказала Каннила, – это всё меняет. Я же теперь могу пойти с вами, и ты не будешь волноваться о моей безопасности!

Аиутут, которая почти незаметно дошла до двери, застыла, и спина её стала неестественно напряжённой. Мира медленно выпрямился на кровати. Воздух вокруг похолодел.

– Не будет такого.

Наверное, он сказал это слишком железным тоном, потому что девочка вздрогнула и отшатнулась. Отшатнулась так, словно перед ней был не он, Мира, а кто-то другой, страшный, чужой. Чудовище.

Ему и самому захотелось отшатнуться и оказаться где-нибудь подальше, но от себя не убежишь, а от мелькнувшего страха в знакомых льдистых глазах – не хотелось.

– М-мира... – дрогнувшем голос начала Каннила. И закончила. Было бы зеркало, он бы горько усмехнулся своему отражению, но зеркала не было, и пришлось сдержать этот порыв.

И лишь одно слово всплыло в голове – терпи.

– М-мира... я...

В комнате стало до неловкости тихо. Аиуту, не двигаясь, застыла у двери, и пальцы её так и тянулись к ручке, но не дотягивались; Каннила смотрела на него с приоткрытым ртом, и в её глазах было слишком много шока, слишком много – целая капля – страха и слишком много сожаления, которого ему было совершенно не нужно, а волосы, спадающие на плечи непослушными кудрями, горели неестественно ярко по сравнению с бледным лицом. Мира не сдержался – всё-таки горько усмехнулся и снова откинул голову назад, взглядом возвращаясь к потолку.

– Что ж, малявка, – иронично произнёс он, пытаясь придать голосу беззаботные нотки, но даже ему самому показалось, что боли там было слишком много, – видимо, я забылся.

"Видимо" – потому что Мира не забывался. Он никогда не изменял своей природе, просто для девочки она была одной, привычной лишь ей, а для других – совершенно другой. Поэтому "видимо" – тоже ирония.

– Мира... – снова начала она.

И снова – закончила.

Он поднялся, всё ещё стараясь выглядеть беззаботным, но понимая, насколько это тщетно.

– Что ж, – повторил, – пришла пора заканчивать.

Что заканчивать и как заканчивать он и сам не знал, но было такое стойкое ощущение, что только что, от его ледяного тона, оборвалось что-то важное и что-то настолько хрупкое и ценное, что не склеить.

Наверное, горько подумал Мира, это доверие.

Он потянулся за мешком с вещами, но не успел ничего сделать – маленькое пламя сшибло его с ног, опрокинуло на кровать и уткнулось лбом в плечо, и от этого слишком привычного жеста весь комок внутри словно рассосался.

– Прости меня, Мира, – прошептала Каннила, всхлипывая, – я н-не хотела, чтобы ты злился...

Он рассеянно гладил её по голове и смотрел в потолок. Пряный запах, всегда следующий за девочкой по пятам, витал вокруг него и легко прикасался к напряжённым нервам, успокаивая их, осторожно навевая, что всё ещё может разрешиться, а порванная нить – восстановиться.

Наверное, они бы не заметили течение времени вовсе, если бы от двери не раздался голос Аиуту, которая так и не решилась уйти.

– Слушайте, – нерешительно начала она и вздохнула, – Каннила, спасибо, конечно, что попыталась его уговорить, но не стоило. Я тогда просто в трудном положении была, вот и предложила, но сейчас всё в порядке и...

– Аиуту, – перебил Мира серьёзно, – что с плечом?

Она запнулась на полуслове. Он осторожно сел, придерживая всё ещё вздрагивающую девочку за плечи и нахмурено посмотрел на девушку.

– Ничего серьёзного, – после некоторого времени в тишине, со вздохом ответила она. – Просто стрела слегка задела.

– Насквозь?

Она снова запнулась, и комната снова погрузилась в тишину.

Спустя ещё некоторое время Каннила успокоилась и отстранилась от Миры, неловко плюхаясь рядом с ним на кровати. Её глаза покраснели, но в них больше не было тех страшных эмоций, который он видел раньше, поэтому, можно сказать, всё практически наладилось.

– Аиуту, – негромко произнесла девочка, – простите меня. Я... хотела убедить Миру, я надеялась, что смогу это сделать, но...

И в этом "но" было столько боли, что Мира тут же пожалел о своём отказе. Он вздохнул.

– Малявка, дело не в тебе. Точнее, как раз-таки в тебе, но вина эта полностью на мне, потому что я боюсь, что, пока мы будем выполнять заказы, с тобой что-нибудь случится. Те, на кого мы охотимся, не просто какие-то люди, едва научившиеся держать в руках оружие – они такие же профессионалы. А ты, – на этих словах он грустно улыбнулся и против воли потрепал её по волосам, – ещё слишком неопытна, чтобы с ними встречаться.

Он хотел добавить, что, если придётся убить, – это тяжёлый груз, который для неё пока непосилен, но промолчал.

А ещё он ожидал, что она привычно нахохлится и обиженно сложит руки на груди, потом разозлиться и хорошенько ударит небольшим кулачком по его макушке, но Каннила лишь опустила голову.

Опустила и тихо-тихо, почти плача снова, спросила:

– Ты совсем мне не доверяешь, да?..

Доверяет, возмутился Мира мысленно, доверяет больше всех остальных, просто боится за неё. Как бы он её не учил, неопытному человеку против профессионалов выстоять можно лишь по чистой случайности или благодаря какой-то небесной удачи, но не из-за собственных сил точно, и он знал об этом не понаслышке. А девочка – она ведь учится обращению с оружием всего ничего, всего каких-то четыре года, и для большого опыта этот срок – ничего не значит.

Нет, вздохнул он, но на этот раз уже не обманывая себя, не доверяет. Только не ей, а её умениям.

– Малявка...

Каннила резко вскинула голову, но в глазах её, как и в голосе, больше не было боли, только мольба.

– Мира, – просяще и очень тихо начала она, – пожалуйста, доверься мне. Ты ведь меня хорошо учил, нет, ты ведь меня учил, а не кто-либо другой, – девочка взяла его руку в свои маленькие ладошки и сжала, – неужели ты не доверяешь себе? Неужели не веришь в собственное мастерство?

На самом деле, себе Мира вообще не доверял, но перебивать не стал, и Каннила, чуть помолчав, продолжила:

– Мира, со мной всё будет в порядке. Обязательно. А вот с ней, – она взмахов руки показала на застывшую Аиуту, – нет. Мира-а-а, ну ты же не хочешь, чтобы с ней что-либо случилось, правда? Пожалуйста...

На самом деле, ему было всё равно.

Ему, а не ей. И это, наверное, всё и решило.

Мира вздохнул.

– Хорошо.

Во второй раз за вечер его повалили на кровать с объятиями, только теперь это "пламя" счастливо смеялось.

***

Аиуту кусала губы и не знала, куда деть руки, а Каннила – громко и совершенно неподобающе для девушки ругалась, раз за разом огревая его по голове. А Мира сидел на расстеленном плаще и неловко улыбался, здоровой рукой потирая голову.

Как-то так получилось, – совершенно неожиданно и случайно, – что одна из стрел задела его и пронзила насквозь плечо, поэтому одна из рук, которая правая, была совершенно обездвижена. Сам Мира не чувствовал никакого дискомфорта по этому поводу, потому что не чувствовал боли, больно было скорей от льдистых глаз, в которых, помимо ярости, стояли слёзы.

Как-то так получилось, – и Мира честно не знал, как, – в их небольшом отряде без ранений на этот раз оказались как раз-таки женская половина, которая всегда куда-то попадала. Каннила чаще всего отделывалась лёгкими порезами и ссадинами, за которые постоянно получала нагоняи, Аиуту, из-за более ответственной и сложной работы, доставалось больше – то просто заденет, то ранит серьёзно.

Наверное, Мира не должен был, но он шутил о том, что такую Аи, всю в шрамах и синяках, никто не захочет даже замуж брать, за что получал от Каннилы неизменно сильные и особо болезненные удары.

А ещё, наверное, он должен был чувствовать хоть что-либо, связанное со своей раной. Но, увы, ничего не было.

В конце концов девушки успокоились, притащили его к озеру неподалёку и принялись промывать рану. Луна стояла высоко, и нужды в факелах и прочих осветительных приспособлениях не было, поэтому они просто осторожно стянули с него рубашку и едва не выругались снова – рана уже начинала гноиться. В итоге ругалась только Каннила, и ругань её была слышна едва ли не на весь лес, пока она ходила за бинтами и мазями на поляну, где они разбили небольшой лагерь. Аиуту тем временем осторожно промыла рану чистыми краями его же рубашки с одной стороны, потом переместилась на спину.

Они обработали её быстро, потому что вдвоём, оно, конечно, сподручнее, потом, устроившись по обе стороны от Миры, принялись забинтовывать, максимально осторожно, и он буквально почувствовал, как Аиуту за спиной застыла.

– Не знала, что у тебя есть татуировка, – удивлённо произнесла она, и Каннила, тоже удивившись, опираясь на его здоровое плечо, перегнулась, чтобы увидеть.

– А, – беззаботно пожал плечом Мира, и Каннила от такого действия ойкнула, – ты и не спрашивала.

– А чего она такая маленькая? – девочка вернулась на место и непонимающе посмотрела ему в глаза. – И почему именно круг?

Мира хотел ответить, что так уж ему захотелось. Захотел, но не ответил, потому что изначально татуировка, как рассказывала бабка, что выходила его, была на всю спину, огибала лопатки и поясницу.

– Это не круг, а змей, пожирающий свой хвост, – со вздохом поправил он, – и изначально он был большим.

Повисла тишина. Каннила напротив него неловко потупилась.

– Мира, ты не понимаешь, – тихо сказала за спиной Аиуту, – она очень маленькая. Тут даже головы змея не различишь.

Аиуту, несомненно, умна, подумал Мира, и она догадалась, откуда эта татуировка и что он имел под "большой". Но Каннила слишком мало знала о мире, хоть и была смекалистой, слишком поверхностно, поэтому по-детски наклонила голову к плечу и пожала плечами.

– Может, тебя обманули, когда её делали?

Он открыл рот, чтобы опровергнуть её предположение, но девушка успела быстрее:

– Скорей всего. Правда ведь, Мира?

И ему ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть.

– Да.

– А почему именно змей? – в льдистых глазах мелькнула заинтересованность.

Потому что эта знак моего бремени, подумал Мира, но вслух произнёс совершенно другое:

– Да я молодым был, вот и решил сделать себе на спине что-нибудь по страшнее. Признай, жутко ведь звучи: змей, пожирающий собственных хвост?

Каннила поморщилась.

– Очень. Ну и вкус у тебя.

Он засмеялся так громко, что в воде, булькнув напоследок, всполошились рыбки, а с соседних деревьев вспорхнули растревоженные птицы. Девушки снова засуетились вокруг него, ругаясь и обматывая бинтами едва не открывшуюся рану, а Мира, успокоившись, смотрел на водную гладь, на лунную дорожку на ней и улыбался.

Грусти не было. Наверное, это потому, что он всегда знал, что так будет. Богиня не сказала, когда именно придёт его время и при каких обстоятельствах это случится, оставила после себя лишь такой вот подарок – татуировку, которая своим размером должна была дать подсказку. Правда, и тут богиня была в своём духе – поместила змея Мире на спину, так, чтобы он сам не смог увидеть.

Тогда ему это было и не нужно – полученная сила опьяняла, а возможность прожить долгую жизнь в молодом теле – дурманила.

Да, подумал Мира, и почувствовал, что улыбка наполнилась грустью. Он всегда об этом знал.

Аиуту с Каннилой закончили перевязку и расположились напротив, не решаясь ничего сказать. Когда он повернулся к ним, одна смотрела на него, а другая – в сторону озера. В льдистых глазах задумчивости было слишком много, и она словно думала о чём-то слишком серьёзном и слишком тяжёлом для неё.

Мира заставил себя сменить грусть на насмешливость.

– Маля-а-а-авка, – издевательски протянул он, слегка прищуриваясь для придания эффекта, – такое чувство, словно ты сегодня вообще не причёсывалась.

Каннила вспыхнула так ярко, что цвет лица почти стал ярче цвета волос – Мира видел это даже в свете луны.

– Придурок! – она подскочила, ударила его по макушке и, размашисто шагая и что-то гневно бормоча себе под нос, унеслась в сторону лагеря.

Придурок, не стал спорить он.

– Зря ты так, – со вздохом покачала головой Аиуту, смотря вслед девочке.

– Это называется профилактикой. Чтобы не расслаблялась.

– Это называется "слепой идиот", – она поднялась и бросила на него последний взгляд. – Настолько слепой, что, порой, дальше своего носа не видит.

Нет, горько усмехнулся Мира, снова посмотрев на озеро. Это называется заботой.

***

Это называется заботой, подумал Мира и принял на себя удар.

Всё начиналось вполне неплохо – очередной заказ в небольшом городишке на банду разбойников, очередные перепалки и очередное долгое уговаривание Каннилы, чтобы её взяли вместе с ними. Они бы всё равно взяли, только Мире хотелось поиздеваться над ней, и плевать было даже на то, что он всегда за это огребал. Аиуту на такое лишь закатывала глаза и качала головой, а ещё спрашивала их, обоих сразу, кто из них на самом деле старший.

И никогда не получала ответа, потому что его перекрывал смех.

Заказ и вправду был настолько обычным, что даже смешно было смотреть на все тщательные приготовления, которые они делали, но его напарница настояла на их необходимости, а Каннила даже слушать не стала – просто выполняла так, как говорила Аиуту.

И, как-то так получилось, что как раз Аиуту они и потеряли, пока шли к месту пересечения с разбойниками. Леса в этих местах были густыми и непроглядными, а время выполнения было строго определённое, поэтому, переглянувшись, они решили, что найдёт спутницу потом, когда разберутся со всеми.

Наверное, всё-таки стоило её поискать, потому что разбойников, как оказалось, раза в два больше, чем указывалось в заказе, и среди них был один маг. С ним Мира расправился одним движением, а вот с остальными пришлось попотеть. Нет, даже не так – пришлось прикрывать спину Каннилы, которая вечно забывала о тылах.

Зато выглядела она грозно, потому что ярко-красные, безумно похожие на кровь волосы, пышными волнами метавшиеся по небольшой поляне, создавали впечатление разбушевавшегося огня, который сжигал всё, к чему прикоснётся.

Только, и это было целиком и полностью виной Миры, эта свеча, казавшаяся ожившей богиней, совершенно забывала про свою открытую спину и всегда сосредотачивалась лишь на одном противнике.

Маг был не один, потому что дыру в груди можно создать лишь магией, и Мира, к сожалению, понял это слишком поздно, зато успел метнуть кинжал в ту сторону, откуда пришёлся удар, услышал звук падающего тела и сам осел следом.

– Мира! – знакомый голос звучал слишком испуганно.

– Не суетись, малявка, – прохрипел он и стал заваливаться на спину.

Мира приготовился к холодной земле, но неожиданно почувствовал под головой что-то тёплое, открыл глаза и встретился с льдистыми глазами. Запачканное в брызгах крови лицо, красные волосы, ледяные глаза – да, пожалуй, она и вправду была очень похожа на богиню.

На плачущую богиню.

– М-мира, т-ты...

– Знаешь, малявка, а ты, наконец-то, набрала веса, – усмехнулся Мира, и только тогда почувствовал, как же это тяжело – чувствовать и двигаться.

Она сначала просто замерла, потом как-то неспешно вспыхнула, и в глазах мелькнул знакомый гневный огонёк.

– Придурок!

Он рассмеялся, закашлялся и прикрыл глаза.

Вокруг царила тишина и спокойствие, и его тело тоже было тихим и спокойным, а ещё очень лёгким – такой лёгкости он никогда не чувствовал. На коленях у Каннилы царило умиротворение, а её запах, всё такой же лёгкий, несмотря на примешанные нотки стали, дарил ощущение дома.

– Мира, – тихо позвала она.

– Да?

– Это ведь... конец, да?

Он открыл глаза и увидел, что она не смотрит на него. Она вообще никуда точно не смотрела, потому что взгляд стал пустым и бесцельным.

Да, подумал он.

– Нет, – сказал он.

– Ты врёшь.

– Нет, – он улыбнулся уголками губ, когда Каннила посмотрела на него, – это мой конец. Но не твой.

Её глаза снова наполнились слезами, и Мира, через силу подняв руку, осторожно вытер их и так же осторожно покачал головой.

– Не надо.

– Но...

– Пожалуйста.

Девочка кивнула, но он заметил, насколько тяжело ей это далось.

Снова повисла тишина, а потом она заговорила – тихо, вкрадчиво, доверительно:

– Знаешь, рагу до встречи с тобой я не пробовала. Просто... ты спросил, чего я хочу, и первое, что пришло мне в голову – это рагу. Пока жила на улице, я слышала, как другие дети иногда говорят о нём. Не так, как о другой еде, как-то более тихо и доверительно, и мне всегда казалось, что это блюдо – рагу – самое вкусное на свете.

Мира снова засмеялся – хрипло, негромко.

– Так оно и оказалось.

Она с улыбкой покачала головой.

– Нет. В тот первый раз оно было отвратительным, но я заставила себя съесть всё до последней ложки, потому что это был первый раз, когда меня не обманули, когда сделали именно то, что обещали. Поэтому я и заказывала всегда рагу – чтобы напомнить себе о том, что всё позади.

Свечка, подумал Мира, и никак иначе. Она сияла даже тогда, когда почти потухла, даже тогда, когда пришлось терпеть и переносить случайные пинки судьбы. И ему стало стыдно – совсем немножко, но всё же – за то, что он смел подшучивать над её любовью к рагу.

– Знаешь, что значит твоё имя? – неожиданно даже для самого себя спросил он, и Каннила, удивлённо посмотрев на него, покачала головой. – Свеча.

– Почему именно так?

– Потому что ты – пламя.

– Да я же... даже тебя подвела...

– Неправда, – он вздохнул, – и дело не в том. От пламени одной свечи рождается... множество.

Послышались тихие шаги, и Мира уже знал, кто это, даже не спрашивая.

– Аи, – негромко позвал он, и та присела рядом, – заказ выполнен?

Она поморщилась от совершенно ненужного вопроса, но кивнула.

– Вот и хорошо.

Вот и хорошо, повторил он про себя и чуть повернув голову, уткнулся Канниле в живот. Она вздрогнула, но не возмутилась. Потом живот задвигался, словно она собиралась сказать что-то очень важное.

– М-мира, я...

– Я знаю.

Наверное, стоило бы сказать что-то в ответ, но Мира не стал, потому что это называется заботой. Аиуту назвала его придурком, который ничего не видит дальше своего носа, но на самом деле он видел слишком много и слишком многое знал, но рассказать и ответить тем же – не смел. Потому что если он сейчас скажет что-то лишнее, то ветер усилится, а свеча – почти потухнуть.

Нельзя.

Он прикрыл глаза.

– Аи.

Её голос был тих.

– Да?

– Позаботься о ней.

Ноги под ним напряглись, и Мира понял – сейчас Каннила не сдержится.

– Мира! Что ты такое...

"Так надо, малявка. Так надо".

И всё потонуло в тишине.

_____________________________________________________________________________________________

*"Mira" с корсиканского – «стойкость»

**"Cannila" с корсиканского – "свеча"

***"Terre" с корсиканского – "грязь"

****"Calori" с корсиканского – "тепло"

*****"Aiutu" с корсиканского – "помощь"

******"Aspettu" с корсиканского – "ярмарка"

*******Белянка – крупный белый цветок с ярко-красной серединой и приятным, медовым запахом.

********Окалия – золотистые цветы, пахнущие пряностями и растущие, в большинстве своём, целыми кустами.