Текст книги "Синдром свечи (СИ)"

Автор книги: Анастасия Кокорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Зачем тебе это?

– А по мне не видно? – девушка горько усмехнулась. – Без тебя всё намного тяжелее и сложней, Мира. Те, кто раньше давал хорошие заказы, решили, что без тебя я не могу ничего, поэтому стали и предлагать меньше, и ценить. Кто мало платил изначально – вообще перестали, – она покачала головой. – После твоего ухода я словно превратилась в пустое место, которое никто не хочет замечать и на которое никто не хочет тратить время.

Вот оно, значит, как. Что-то такое Мира и предполагал, когда уходил, потому что Аиуту была больше лекарем, нежели воином, и тем более наёмником. Заказы на лекарей бывают редко, потому что в городах обычно своих по штук пять-шесть есть, и ещё более квалифицированных, чем она, а для работы наёмника требуются умения и навыки, которыми девушка обладала не в полной мере. Не удивительно, что заказчики перестали обращать на неё внимание, когда их сотрудничество распалось.

– За мой счёт ты не наживёшься, потому что мою долю придётся увеличить, – он кивком головы указал на красную макушку.

Аиуту снова горько усмехнулась.

– Никогда не замечала за тобой доброй души.

– Я тоже, – не стал темнить Мира, – но её я не брошу, и не проси.

Она покачала головой.

– Как её хоть зовут?

Он, зная свою "малявку", приготовился к возмущённым вскрикам, и, не услышав их, опустил голову и рукой отвёл волосы от лица девочки. Она сладко посапывала, отогретая в душном зале таверны и уткнувшись в его плащ. Мира легко улыбнулся.

– Каннила.

Он почувствовал на себе удивлённый взгляд.

– Странное имя ей дали.

– Это я её так назвал.

Мира повернулся обратно к своей бывшей напарнице и наткнулся на шокированный взгляд. Её серые глаза пару раз моргнули, а потом она на выдохе произнесла:

– Так она всё-таки твоя дочь!..

Он покачал головой.

– Нет.

– Тогда как?..

– Я нашёл её на улице четыре года назад, – сказал Мира негромко, облокачиваясь свободной рукой о стол. – В том городе морозы были особо суровыми, и она почти замёрзла в своём тонком платье, когда я нашёл её. Ты знаешь, как с бездомными детьми обходятся, поэтому Каннила сначала не захотела идти со мной, но потом всё же согласилась. Позже я узнал, что имени у неё не было, вот и пришлось давать самому.

Аиуту нахмурилась.

– Но почему именно... так?

– Не могу объяснить. Но ей идёт это имя.

Над столом повисла тишина, нарушаемая негромкими голосами других редких посетителей и сопением двенадцатилетней девочки, что ужасно вымоталась за день. Мира глянул на окно в дальнем конце таверны и увидел лишь черноту ночи – пора было спать, как ему, так и Канниле. Вопреки этим мыслям, будить её совершенно не хотелось, поэтому, недолго думая, он подхватил её на руки и, кое-как забрав вещи со второй лавочки, направился на второй этаж.

– Подожди, – нагнала его девушка, схватив за плащ. Мира остановился и обернулся. – Ты так и не дал ответа.

Он окинул взглядом её светлые глаза и посмотрел на девочку, доверчиво уткнувшуюся ему в плечо.

И принял решение.

– Ошибаешься. Я уже дал свой ответ.

И, развернувшись, ушёл.

***

Каннила оставалось непоседливой даже к четырнадцати годам, и Мира почти не удивился, когда она «попросила» его научить её обращаться с оружием. «Почти», потому что сделала она это странным и очень своеобразным способом.

Начало лета застало их в лесу, на середине пути до очередного города с заказом. Лошадей Мира не особо жаловал, поэтому девочка в такие моменты не жаловала его, не разговаривала и вела себя так, словно они вообще просто попутчики. Благо, он всегда знал, как вернуть её расположение, потому что помимо рагу Каннила безумно любила лесные ягоды, которые Мира всегда находил специально для неё.

Мошек в этих местах – приморских лесах – практически не было, поэтому на ночь они устраивались без навесов и укрытий, освещаемые лишь яркими всполохами от костра. Мира умудрился поймать на ужин небольшого зверька, которого Каннила, повозмущавшись, всё же разделала и зажарила над огнём, в свете которого её яркие волосы сами горели не слабее. В глазах её тоже пылал огонь – яркий, остуженный голубоватым цветом её глаз.

– Ты ведь понимаешь, что я не кухарка, – буркнула она, когда Мира осторожно, чтобы не обжечься, взял свою порцию. – Поэтому, если отравишься, то сам виноват.

По её тону он понял, что девочка боится такого поворота событий. Он рассмеялся.

– Даже если отравлюсь, то заставлю и тебя отравиться, чтобы себя не винила, – и, не дав ей возмутиться, быстро откусил от ножки кусок. Медленно прожевал, пробуя мясо на вкус, и широко улыбнулся: – Вкусно!

Каннила пробурчала что-то в духе "ещё бы", и Мира, быстро наклонившись к ней, потрепал по забранным в хвост волосам, растрепав всю причёску.

– Малявка, теперь ты сама всё будешь готовить!

Удар свободной палкой не заставил себя ждать, и Мира наигранно обиделся, давно привыкнув к таким действиям девочки.

– И незачем было бить.

– А по-другому тебя ничему не научишь, – спокойно возразила Каннила, откусив от своей порции. – К шому ве, ши шолько шшо меня оскоблил.

Он засмеялся, завалившись на бок, за что снова получил по голове, но на этот раз сильнее. Миру это, впрочем, не остановило, а лишь раззадорило сильнее.

Когда с ужином было покончено, он поднялся. Девочка, удивлённо подняв голову от кружки с свежезаваренным чаем, вопросительно посмотрела на него.

– Пойду, проверю пруд неподалёку, – он махнул рукой в сторону водного образования. – Если что случится, кричи – я прибегу.

Каннила, возмущённо запыхтев, снова уткнулась в кружку, посчитав это очередным издевательством, но самому Мире было совсем не до шуток. Пока на них в лесах никто не нападал, но это совершенно не значило, что опасности не было, поэтому Мира, нахмурившись, присел рядом с девочкой и заглянул ей в лицо.

– Я серьёзно.

– Да-да, – отмахнувшись, она отвернулась от него и уставилась на огонь.

Он поднялся, бросив на неё последний взгляд, и побрёл в направлении пруда, про себя ругая недоверчивую девчонку. Может, он её слишком разбаловал, слишком окружил заботой и безопасностью, и поэтому она так легкомысленно относится к реальным угрозам? Или же в свои четырнадцать она до сих пор думает слишком наивно, хотя они вдвоём, наверное, успели обойти всю страну вдоль и поперёк, и Каннила не раз видела всю ту несправедливость, что царила в обществе.

Тогда в чём дело? Мира не мог ответить, думая лишь своей головой, потому что знал лишь повадки и характер девочки, но не её мысли.

Пруд нашёлся почти сразу, приветливо выглянув из-за ветвей с большими, тёмными листьями. Редкие звёзды гуляли по ровной глади, и вода казалась безопасной и вполне обычной, но Мира по личному опыту знал, что даже такому красивому на вид месту нельзя доверять. Он осторожно подошёл к воде и опустил в неё руку. Подвигал пальцами, вынул и стал ждать.

Ничего не произошло. Тогда он приготовился войти в воду, но услышал за спиной крик, и забыл про всё.

Потому что этот голос он знал слишком хорошо.

Поляна, где они остановились, оказалась пуста. Мира оглядел всё и почувствовал, как воздух вокруг застывает, замерзая. Костёр застыл, превратившись в ледяную фигуру, деревья стали белоснежными чудовищами, и всё вокруг стало таким же – льдисто-мёртвым. Подул ветер – настолько пронзительный, что деревья жалобно застонали, прогибаясь под ним, но Мира этого уже не видел – зрение перестроилось, выискивая в окружающем пространстве хоть намёк на чужое тепло.

Красное пятно промелькнуло стремительной вспышкой где-то вдали, и Мира метнулся вслед, не задумываясь о том, то ли это тепло, что он ищет. Метнулся и неожиданно почувствовал сильный запах крови, ударивший в ноздри.

Она стояла перед ним, и в другом зрении выглядела как яркий огонь свечи, такая небольшая и хрупкая, но горячая, почти обжигающая. Холод отхлынул, отпустил вены и лёгкие, воздух снова стал нормальным, и зрение тоже пришло в норму. И Мира, не понимая, откуда запах, встретился с её испуганными льдинками, смотревшими прямо на него.

Нет, не на него. Он опустил голову и всё понял.

– Хороший удар, малявка, – усмехнулся он горько, выдёргивая из бока свой же кинжал и отбрасывая его куда-то в траву. – Не ожидал от тебя.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла. Светлые глаза наполнились слезами, прозрачными-прозрачными, совсем как лёд, и эти льдинки покатились по её щекам, стремительно тая от живого тепла.

– Я... я... – Каннила по-рыбьи открывала и закрывала рот, – я... н-не хотела...

Мира вздохнул, но расслабиться себе не позволил, зажал рану одной рукой, слегка замораживая её, чтобы не кровоточила, и доставая из сапога пару кинжалов, припрятанных там на всякий случай.

– Каннила, – начал он серьёзно, хватая её за плечи, – слушай меня внимательно. Сейчас не время разбираться с этим, – он небрежно показал на рану, – первым делом надо убрать тех, кто на тебя напал. Поэтому ты сейчас ни на шаг не отходишь от меня, поняла?

Девочка, вопреки его словам, осела на землю и зажала себе рот рукой, сдерживая рыдания.

– Чёрт, малявка, вот совсем не вовремя ты собралась сырость разводить!

Она его словно не слышала. Взгляд стал пустым, совершенно покрытым льдом, и даже волосы, казалось, потускнели в темноте ещё больше, чем раньше. Мира зашипел, понимая, что такими темпами он никого не сможет поймать и, вздохнув, аккуратно присел перед ней.

– Слушай, – снова начал он, стараясь говорить спокойно, – тебе надо успокоиться. Сейчас мы встанем и поймаем тех, кто тебя тронул, ладно? А потом...

– Никого нет, – негромко сказала она.

– ...потом мы спокойненько... подожди, как нет? – Мира непонимающе моргнул.

Каннила подняла на него глаза, и теперь уже от её взгляда всё сковало льдом.

– Я... хотела тебя разыграть.

Мира не знал, что ему делать: то ли злиться, то ли смеяться. От противоречивых чувств разболелась голова, но он, с каким-то странным выражением посмотрев на девочку, расхохотался так, что она вздрогнула и отшатнулась, как от безумца.

Наверное, в этом смехе и вправду было слишком много безумства, слишком много горечи и боли, но сам он этого не заметил, зато Каннила вся сжалась, словно в ожидании удара.

Когда Мира, наконец, успокоился, её всю била крупная дрожь.

– Знаешь, малявка, после такого я просто обязан научить тебя держать оружие, чтобы ты и себя так не поранила случайно.

Девочка уставилась на него во все глаза, всё ещё ожидая подвоха, и ему даже стало обидно от такого недоверия, но Мира не позволил себе зациклиться на этих чувствах и с лёгкой улыбкой посмотрел ей в глаза. Каннила ещё некоторое время просто смотрела на него, а потом поддалась вперёд в одно едином порыве и привычно уткнулась ему в плечо, всхлипнув.

– Я не хоте-е-е-е-ела! – жалобно протянула она, и Мира успокаивающе провёл рукой по ярким волосам. – Я... п-правда не хотела... п-просто х-хотела показать т-тебе, что в-все твои опасения... н-напрасны... даже кинжал зачем-то взяла... а п-потом... п-потом появился этот снег, и я исп-пугалась и выставила вперёд кинжал... и п-появился т-ты...

Вот оно, значит, как. Хотела показать ему, что не стоит так переживать из-за неё, хотела доказать, что уже самостоятельная и взрослая, а в итоге всё обернулось вот так вот. Даже если бы Мира мог бы, он бы не разозлился, а сейчас, когда силы неожиданно покинули его, и злиться вообще не хотелось, ему осталось только снова засмеяться и покрепче прижать к себе эту глупую "малявку".

Вернуться в лагерь они смогли лишь через полчаса, когда Каннила успокоилась и убедилась, что рана не кровоточит. Про кинжал Мира благополучно забыл, а когда вспомнил, то махнул рукой, да и девочка на просьбу принести его лишь вздрогнула и замотала головой.

– Я не стану брать то, чем тебя ранила!

И Мира не стал настаивать. Где-то на середине пути до стоянки он остановился и, не глядя на неё, неловко провёл рукой по волосам.

– Слушай, малявка, – она шмыгнула и подняла на него глаза, – я там случайно костёр потушил, поэтому, наверное, придётся нам без него обходиться...

На это известие Каннила на удивление стойко отреагировала – просто огрела его по голове кулаком и возмутилась:

– Тогда сам будешь меня ночью греть!

Мира выдохнул – придётся, видимо. Показательно вздохнул, потому что, на самом-то деле, ничего против не имел.

Обрабатывать рану пришлось на берегу того самого пруда, которое он и ушёл проверять. Первые минуты Мира категорично не пускал в воду девочку, объясняя это возможной опасностью, и решил сделать по-другому – просто разморозил рану и позволил крови попасть в пруд. Каннила от такого вскрикнула и бросилась к нему, но Мира остановил её поднятой рукой – ещё не время.

Когда из воды так ничего и не вылезло, он наконец разрешил девочке заняться своей раной, возмущённо пыхтя о том, что вода в озере слишком холодная и жёсткая для его нежной кожи. Правда, парочка хороших ударов по голове заставили его прикусить язык, а ещё это сделал весь вид девочки – опущенные плечи и нахмуренные брови.

Лечь так и пришлось – вместе и в обнимку. Мира устроился на спине, чтобы во сне не тревожить рану, а Каннила, чуть помедлив, свернулась возле его здорового бока и уткнулась носом в плечо – совершенно обыденно и привычно. Он гладил её яркие волосы, которые, казалось, даже в мерцании неярких звёзд светились как-то особенно, и смотрел на чёрный океан до тех пор, пока не забрезжил робкий рассвет за макушками деревьев.

Мира уснул, правда, совсем ненадолго – девочка явно не собиралась спускать ночное происшествие ему с рук.

– Мира, поднимайся! – тяжёлый удар пришёлся чуть выше раны, и Мира зашипел от пронзившей бок боли.

– Боги преисподней, малявка, больно же!

– Сам виноват, что так долго не просыпаешься! – возмущённо ответил ему голос, и, стоило только открыть глаза, Мира увидел, что Каннила стоит, склонившись над ним и уперев руки в бока.

Плечи её чуть подрагивали, брови снова были нахмурены, а вечно непослушные волосы – собраны в высокий пучок, который она делала очень и очень редко.

Придерживая рану, Мира осторожно сел и нахмурился в ответ.

– Чего ты в такую-то рань подорвалась?

Девочка отступила на шаг и, чуть покраснев, отвела взгляд в сторону.

– Я уснуть не могла, – призналась она. – Вот и подумала, что, раз я не сплю, то и ты не должен.

Разумно, согласился он, у них же всё по-честному, всё одинаково. Он ведь тоже полночи не мог уснуть – всё думал о том, что случилось. А ведь тем ржавым кинжалом, которым ей посчастливилось попасть в него, девочка могла бы поранить себя, и тогда бы рана загноилась. Мире это не грозило из-за особенности крови, но Каннила-то была простым человеком, который периодически подхватывал простуду, порой случался кашель, но чаще всего – насморк, заработанный на ледяном ветру зимними вечерами. Не спасала даже тёплая одежда, поэтому Мира был уверен, что внимательность тоже не убережёт её от ненужных ранений.

А ещё – он же сказал, что научит её обращаться с оружием. В шутку, правда, сказал, но теперь понимает, что деваться некуда, и придётся всё-таки сдержать своё слово.

– Ну хорошо, – со вздохом произнёс Мира, и Каннила сразу напряглась, потому что он никогда так просто не сдавался, – раз тебе не спалось, то теперь будем просыпаться пораньше. Например, на рассвете, как сегодня.

Она побледнела, – по сравнению с яркими волосами эта бледность была особенно заметна, – и глаза её тоже стали бледнее и больше.

– Н-но как же?.. – пролепетала девочка.

Мира едва не рассмеялся, потому что его "малявка", сколько он её знал, всегда любила поспать подольше и в тепле. Главное, конечно, было побольше, но теплом она тоже никогда не пренебрегала, а подъём на рассвете значил не только меньше часов для сна, но и холодную росу, что, попадая за шиворот, замораживает сразу всё от макушки до пяток.

Он пожал плечами.

– Я же обещал научить тебя обращаться с оружием, вот и научу. Поскольку времени днём и вечером у нас нет, то будет заниматься этим по утрам.

Каннила, конечно, обрадовалась, – она всегда с восхищением смотрела на его кинжалы и стилеты, – но только после того, как хорошенько огрела его по голове, пару раз перетянула повязку на ране и молчала целый день.

Своеобразная радость, потирая затылок, подумал Мира, но улыбку, наблюдая за её блестящими глазами, сдержать не смог.

***

Каннила всегда предпочитала заплетённым волосам распущенные, объясняя это тем, что так ей и теплее, и уютнее. Правда, после того, как Мира начала её учить, пришлось забыть о такой роскоши – постоянно подстригаемая до плеч грива неимоверная мешалась во время тренировок всеми возможными способами. Поэтому, уже через месяц после их начала, девочка плюнула на привычку и стала с самого утра закручивать их в тугой пучок.

Из-за пучка к шестнадцати некогда пушистые волосы слегка слежались и стали более послушными и менее пышными, и ему это совершенно не нравилось, потому что её яркие волосы были похожи на яркое пламя, горящее всегда.

Поправочка – к пятнадцати.

Её шестнадцатилетние выпало как раз на один из таких сезонов, когда заказов почти не было, поэтому они решили отправиться в Аспетту****** – один из самых красивых городов континента. Весной в этом городе устраивали большую двухнедельную ярмарку, и они как раз успели на два последних дня.

Каннила сияла ярче, чем обычно – и причина была даже не в красоте самого города. Весна выдалась тёплой и душистой, и на ярмарке, где, как слышал Мира, цветы для украшений были привозными из дальних краёв, отделку потрудились сделать из местных белянок******* и окалий********, чей запах и вид так любила девочка (скорей уж девушка, но для Миры она всегда будет мелкой девчушкой). Видимо, маги наложили на них "заморозку", потому что даже к тем последним дням, на которые им удалось попасть, цветы не утратили своего вида и запаха.

Мира был на этой ярмарке лишь раза два, не больше, а вот для Каннилы это было впервые, тем более и на День Рождения, поэтому она таскала его за собой по всем прилавкам, примеряла все одежды, которые нравились, и пробовала всё, что видела впервые и не только. В красные волосы она, чтобы соответствовать общей атмосфере, вплела искусственные белянки, наделённые магией тем же ароматом, что и настоящие, и радовалась этому, наверное, сильнее, чем вообще всей ярмарке.

Мире шутил, что в жизни столько не видел, как с ней, и Каннила наигранно надувалась, пытаясь казаться обиженной, но почти сразу широко улыбалась, забывала о несуществующей обиде и тянула его дальше.

Они остановились в одной из тех таверн, в которой посчастливилось найти место и которая была не такой грязной и бедной, как многие оставшиеся. Девочка первая забралась в ванную, объясняя это тем, что ей дольше голову мыть и сохнуть, а Мира устроился за небольшим столиком и заказал им ужин. И решил следка разыграть "малявку", чтобы она не расслаблялась после его двухдневного безотказного настроения.

– Маля-а-а-а-вка, – протянул он неспешно и очень, очень расстроенно, когда услышал плесканье в ванной, с каким она обычно выходила из ванны, – а в меню сегодня нет рагу.

Ему показалось, или в ванной и вправду что-то упало? В любом случае, Мира, который и так едва сдерживался, чтобы не сказать "шутка", чуть не расхохотался, когда дверь приоткрылась, и из-за неё показалось бледное лицо с всколоченными мокрыми волосами.

– Как так – нет?

На её лице было столько неподдельного страха и удивления, столько детской наивности, что порыв появился снова, но Мира сдержал себя и грустно покачал головой.

– Прости, малявка, надо было заранее разузнать об этом, но я, – он для придания эффекта чуть сгорбил плечи, – что-то не подумал об этом.

Каннила снова скрылась за дверью, послышалось пыхтение, с которым она обычно натягивает на себя вещи, и вот уже в комнату ворвалось яростное пламя свечки – маленькое, горячее, яркое.

– Да как так-то!? – громко возмутилась девочка, мечась от одной стены до другой. – Что это за таверна такая!?

Её волосы, всё ещё слишком мокрые, чтобы иметь настоящий цвет, метались за ней, опадая на хрупкие плечи тёмными волнами, и Мире почти до скрежета зубов захотелось остановить её и прижать к себе, вдыхая знакомый запах, но – шутку надо было доводить до самого конца, иначе смысла всё это затевать не было.

– Это несправедливость какая-то! – продолжила Каннила, не глядя в его сторону, и он позволил себе улыбнуться уголками губ. – Это просто вселенская несправедливость! Чем они кормят посетителей!? Чем вообще их привлекают, если в их рационе нет самого главного – рагу!?

Мира всё-таки не выдержал и засмеялся в голос, откидываясь на спинку стула. Девочка, вынырнув из своих мыслей, застыла посреди комнаты и, часто моргая, уставилась на него. И такая, взъерошенная, красная в цвет своих волос, всё ещё слишком худая и маленькая, она выглядела слишком мило.

– М-мира?.. – запнувшись, негромко спросила она и побледнела.

А он не мог перестать смеяться, потому что, как оказалось, её любовь к рагу была настолько бесконечной, что доходило до абсурда.

Каннила перевела взгляд с него на стол, и лицо её вспыхнуло едва ли не ярче по цвету, чем красное пламя волос. Глаза тоже изменились, из льдисто-напуганных стали льдисто-яростными, режущими, словно зимний мороз, вьюжными, неистовыми.

Серия ударов по голове не заставила себя ждать. Мира и не думал обижаться – всё-таки он едва не испортил ей День Рождения своей невинной шуткой, так что несколько шишек на макушке – небольшая плата.

Ужин, как и ожидалось, прошёл в молчании. Каннила настолько обиделась, что даже привычной радости не высказала по поводу всё-таки принесённого рагу; настолько, что даже показательно не сложила руки на груди, отвернувшись; она всего-навсего спокойно попивала чай и смотрела в стену позади него, и в этом спокойствии было слишком много напряжения даже для их обычной перепалки.

Сильно виноват, признал Мира, про себя вздохнув – очень сильно. И стоило вообще придумывать эту шутку? Он ведь знал, что именно рагу для неё – самое любимое. А ещё он мог бы догадаться, что в такой важный для неё день не стоило вообще думать о шутках, но – боги преисподней – что-то дёрнуло его, и это было даже не желание взбодрить её.

Напряжение искрило в воздухе. Квас в его кружке давно закончился, как и чай в её, но никто не встал и не сказал ни слова. Лицо Каннилы было похоже на застывшую маску, и Мира, наконец, не выдержав этого, поддался вперёд, вытянул руку над столом и взлохматил ей волос так, как делал это всегда.

Реакции не последовало – она даже не отмахнулась, и он понял, что дело совсем худо. Поэтому взлохматил ещё раз, потом ещё и ещё, и делал так до тех пор, пока в её глазах не мелькнул гневный огонёк; до тех пор, пока она, взбесившись, не отбила его руку.

– Демоны преисподней, Мира! – Каннила подскочила и испепеляющим взглядом уставилась на него. – Ты ведь, чёрт тебя раздери, знаешь, как трудно потом расчёсывать и приводить в порядок эти демоновы волосы!

Мира знал. Более того, он любил это делать сам. А ещё – это был лучший способ выдернуть её из пучины обиды и далёких воспоминаний в мир близкий и настоящий.

– Малявка, – сказал он серьёзно и негромко, и весь её гнев растаял на глазах, – прости меня. Я очень виноват.

Щеки её вспыхнули, девочка моргнула, видимо, не до конца понимая, почему ей вдруг стало так жарко, потом моргнула ещё раз. И отвернулась, пробурчав себе что-то под нос, что-то совершенно необиженное и смущённое.

Мира расслабился и выдохнул – и разом стало гораздо легче, словно с его плеч свалился целый айсберг. Он снова потрепал её по волосам, и когда девочка обернулась, чтобы снова возмутиться, с широкой улыбкой подмигнул ей:

– А ещё, малявка, мне очень нравятся твои волосы.

Мира так и не понял, от чего она стала настолько красной – то ли от злости, то ли от смущения. Но с громким смехом убегал он точно от злой "малявки".

***

Как-то так получилось, что их с Каннилой снова занесло в Тэрре, и – Мира готов был честно в этом признаться – атмосфера ему совершенно не понравилась. Этот город был пограничным, и, видимо, начались какие-то трения, в которые Мира не особо старался вникать, поэтому-то большая часть населения Тэрре теперь была не просто словно в грязи вывалена – она и вправду была грязной, оборванной и вечно голодной. Местное правительство решило нажиться на жителях, повысило налоги и – как результат – грязь тут стала мешаться с бедностью в два раза сильнее, чем прежде.

Когда они только прибыли, девочка передёрнула носом от стоящего здесь запаха гнили. Пришлось покупать новое мыло и шампунь, более действенные и пахнущие, потому что ей не нравилось, что за день тело успевало пропитаться этим запахом. Зато по вечерам, прижимаясь к Мире в поисках тепла, Каннила пахла так же, как и всегда – пряно и легко.

Они остановились в уже знакомой таверне, и Калори приняла их со всем со всем своим радушием. При виде подросшей, но всё ещё маленькой Каннилы хозяйка широко улыбнулась и по-родственному обняла её, на что девочка сначала опешила и как-то неуверенно посмотрела на Миру, он с улыбкой кивнул, и только тогда она позволила себе обнять женщину в ответ. Наверное, это показалось Канниле очень странным – они же виделись с хозяйкой лишь один раз, а та уже так радушна, но он успокоил её, сказав, что Калори всегда такая – мягкая и гостеприимная, словно мать.

Как и в прошлый раз, зал встретил их немногочисленными посетителями и теплом. Каннила устроилась напротив него и привычно заказала рагу, Мира решил попробовать что-нибудь отличное и попросил горячего мясного супа. На запивку решили заказать чай, чтобы внутри тоже всё прогрелось после целого дня на крепком морозе.

– Знаешь, малявка, – откинувшись на спинку лавочки после съеденной тарелки, он посмотрел на девочку, – суп был вполне вкусным. Не всегда же ты будешь есть одно лишь рагу.

Она скрестила руки на груди и надула щёки.

– Ты так ничего и не понял! Рагу – это единственная вкусная еда в мире.

– Не единственная, – засмеялся Мира, на что она лишь сильнее надулась.

Была бы Каннила не такой упрямой, было бы легче, про себя вздохнул Мира, но вдруг понял, что была бы она и вправду не такой упрямой, то была бы не Каннилой, а совершенно другим человеком.

Они быстренько выпили свой чай, негромко обсуждая город, потом пошли к комнате, в которой остановились, и как-то так получилось, что девочка врезалась в ту, что Мира так не хотел встречать снова.

– Ой, – только и произнесла девочка, неловко делая шаг назад и, чтобы удержать равновесие, хватаясь за его рукав, – простите.

Она подняла голову и застыла, удивлённо распахнув глаза. Он не глядел на неё, но точно знал, что всё так и было.

Аиуту нисколько не изменилась за шесть лет внешне, но глаза её стали тускнее и похожими больше на небо в пасмурные дни, чем на яркую сталь. Кожаный доспех сменился на тёплый плащ, а под ним – лёгкая безрукавка и тёплая рубашка. Она бегло окинула их, и Мира заметил в её глазах удивление и узнавание при взгляде на Каннилу.

– Д-добрый вечер, – запнувшись, произнесла девушка и посмотрела на него.

– Добрый, Аиуту, – она вздрогнула от звука своего имени.

Видимо, жизнь потрепала её, подумал Мира, снова мимолётно оглядывая её с ног до головы и замечая по паре кинжалов в каждом сапоге, швы на штанах и слегка приопущенное в одну сторону плечо.

– Всё ещё берёшься за заказы? – он посмотрел ей в глаза.

Девушку чуть сконфуженно пожала плечами.

– Надо же как-то на жизнь зарабатывать.

– Совсем решила себя в могилу свести?

Мира почувствовал на себе шокированный взгляд Каннилы, она, видимо, хотела что-то спросить, но сдержалась.

– Не твоё дело! – неожиданно огрызнулась Аиуту и, обойдя их с девочкой, пошла по коридору по направлению к лестнице.

– Мира, почему она себя так ведёт? – он опустил взгляд и наткнулся на удивлённые льдистые глаза. – Ты ведь ей ничего не сделал.

Он вздохнул.

– Я отказал ей, малявка.

По её округлившимся глазам Мира понял, что, наверное, сказал что-то не то. Потом едва не хлопнул себя ладонью по лбу – после такого ответа на ум может прийти лишь одно. Ну а ещё – он редкостный придурок, потому что слово "отказал" – слишком неправильное.

Он завёл Каннилу в комнату и усадил вместе с собой на кровать, и только потом попытался выкрутиться.

– Я имел в виду немного не то, что можно подумать, – девочка скептически посмотрела на него, приподняв одну бровь. – И не смотри так, и без тебя знаю, что сморозил глупость. На самом деле... помнишь, когда ты встретилась с Аиуту впервые?

Она осторожно кивнула.

– Тогда, когда ты уснула, она предложила мне вновь стать напарниками, – он вздохнул, а девочка снова округлила глаза. – Я не дал ясного ответа, но намекнул на него.

– То есть ты ей отказал, да?

– Я сказал, что не могу бросить тебя.

Мире – и он точно был в этом уверен – показалось, что девочка вспыхнула от таких слов, но всё же точно сказать он не мог – она отвернулась, и между ними повисло молчание. Возможно, она что-то обдумывала, возможно, это даже были его слова, но сам Мира опёрся на руки и посмотрел на потолок, потому что думать о чём-то ему вдруг совершенно расхотелось.

Наконец, спустя некоторое время, Каннила неуверенно спросила:

– А почему ты сказал это?

Он повернул голову в её сторону.

– Что ты имеешь в виду?

Льдистые глаза смотрели серьёзно.

– Про могилу.

– Потому, – Мира вздохнул, снова посмотрев на потолок, – что Аи никогда не щадит себя. В прошлый раз у неё была рана в боку, теперь повреждено плечо, и я не знаю, какие ещё травмы ей пришлось пережить за то время, когда мы перестали быть напарниками.

– Подожди, – Каннила нахмурилась, – так она же тоже наёмница. Разве вас не учили как-то... оберегать себя от ненужных повреждений?

Он засмеялся так громко и неожиданно, что она вздрогнула.

– Наёмников никто ничему не учит, малявка. Мы учимся всему сами и всегда сами по себе. И так уж получилось, что Аи больше лекарь, чем воин, поэтому в нашей команде обычно лишь я выполнял основную часть заказа, а она подлатывала меня и следила за остальным.

Удар по голове был быстрым, неожиданным и – да, заслуженным, Мира это признал.

– Ты идиот, Мира! – Каннила метнула на него яростный взгляд и пошла к выходу из комнаты. – Сиди здесь и жди меня!

Он настолько опешил от такого тона, что вряд ли, даже если бы хотел, то смог куда-нибудь уйти. Каннила, хоть и была бойкой и вспыльчивой, но меру всегда знала, границу не переходила и никогда не ставила себя выше его, словно отдавая дать тому факту, что Мира, по сути, научил её жить.

Он снова посмотрел в потолок, и тот ответил ему таким же, абсолютно тёмным, взглядом. Забавно, это ведь намёк такой? Мира снова сделал что-то неправильно, а его маленькая свечка направляет всё в правильное русло.