Текст книги "Сентябрь в Алустосе"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

По телефону Розалии ответила какая-то женщина: "Без понятия, я его с рук на автостанции купила сегодня утром, дешево просили, а трубка классная. Вот только симка чужая, я ее выбросить хотела... Ну и что, что краденый? Пусть полиция вора ищет, а я причем?"

Женщина, приехавшая сегодня утром в Алустос, туристка из Воронежа, пришла в отделение и отдала сим-карту из телефона Гельсингфорской и дала словесный портрет продавца, который подлетел к ней, едва она вышла из автобуса со словами "Телефончик недорого надо?".

Мальчишка лет тринадцати, вечно шныряющий то по "нетуристической" набережной, то вокруг автостанции, признался, что нашел телефон под скамейкой у кинотеатра, когда дворничиха подняла крик при виде тела... "А че? Тетке той телефон уже не надо, а может, это ваще убийца выронил, так ему и надо. Не пропадать же добру! Все равно бы кто-то прибрал..."

Мальчишку отправили домой, попросив быть на связи, если понадобится еще раз опросить его... Но Алена профессиональным чутьем улавливала: этот юный плут тоже не при чем...

В паре магазинов прошли платежи с исчезнувшей кредитки Розалии. Оперативники примчались туда и без труда установили, благодаря видеонаблюдению, личность покупательницы – 19-летняяя молодая мамочка покупала памперсы, соску, тальк и детский крем, и несколько ароматических "бомбочек" для ванны, а в другом магазине – бикини от Лауры Биаджотти и парео. Она бесхитростно поведала, что "навороченный" кошелек, где было "до фига" наличных денег и кредитка, приволок ей "собакан", которого она рано утром выпустила по неотложным собачьим делам. "Я подумала, – очаровательно улыбнулась юная мать, – что кто-то из понаехов спьяну посеял, и что было, объяву дать, кто, мол, потерял, приходите, отдам? Небось, не последнее потеряли! Что? Выпал из сумки убитой женщины? Ой, блин. Тогда берите его на фиг, вот дурак Рекс, вещь покойницы притащил! Примета плохая, на кладбище или с трупа вещь взять!"

Взглянув на аккуратные пухленькие ладошки фигурантки, Алена поняла, что эта предприимчивая особа тоже не при чем. Разве можно такими розовыми ручками поднять щербатый пыльный обломок кладки, не оцарапавшись и не выронив камень себе на ногу?

Ночной сторож уверял, что не видел, как туристка шла к кинотеатру и с кем там встретилась. "Я далеко был... А вот на днях видел эту дамочку на пляже у пирсов с мужиком каким-то. Ну они и ругались – я думал, он ее сейчас пришибет, она ему такое орала, что я бы точно не сдюжил, дал бы разок... Да, точно она, такую не перепутаешь, сама крыса крысой, и побрякушками гремит, как елка новогодняя, и не боится по ночам шастать..."

Ярослав Кратов, тоже петербуржец, тренер из фитнесс-центра, который посещала Розалия, не отрицал, что с убитой его связывали близкие отношения. Нет, он не знает, с кем должна была встретиться Розалия в свой последний вечер между 21 и 22 часами у бывшего кинотеатра. Он был в гостиничном баре, пусть спросят бармена, "меня там многие видели, и кажется, я там чего-то набузил, вроде сшиб кого-то... Ну, перебрал, а что? С кем не бывает, тем более на курорте? В номер я вернулся в начале десятого, кажется. Нет, Роза еще не вернулась. Не знаю, я пришёл и сразу лег спать. А с ребенком сидела няня, мы наняли с почасовой оплатой. А что?? Я сам должен был пигалицу на горшок сажать и купать? Сроду с детьми дел не имел, не знаю, как с ними управляться. Но одно скажу – если бы я в детстве так себя вел, мне бы мать по заднице надавала, а Роза на свою только умиляется...".

На всякий случай с Ярослава взяли подписку о невыезде и пока отпустили. Алене очень не нравился этот хлыщеватый парень, который даже особо не отрицает своего промысла альфонса, прилепившегося к состоятельной даме. "И чем он отличается от пляжных жиголо и девиц на "пятаке"? Только более высокой ценой! Но задерживать его пока нет оснований..."

Потом Панферова затребовала все материалы из "Аю-Дага" с участием потерпевшей и стала методично отсматривать все фотографии и видео и читать рассказы очевидцев и докладные записки сотрудников клуба. А в боулинг отправился Миша и разузнал, что Гельсингфорская и Кратов явились с компанией из четырех человек. "Достали всех, – буркнул сотрудник клуба, – особенно эта баба, Господи прости. Шестой столик занимали, и весь вечер никому покоя не было..."

Миша навострил уши. Может, именно в "Аю-Даге" и зародилась трагедия, которая разрешилась вечером у руин "Родины" – ударом кирпичной кладки по голове "внучки писателя"?..

"То всех задергала замечаниями, – рассказывали ему работники "Аю-Дага", – то набузырилась и давай бузить. Парня своего приревновала, мороженым кидаться начала; на дорожке растянулась, чуть пол не проломила, чужому мужику начала глазки строить... Прикиньте, чувак со своей девушкой пришёл, а эта давай к нему у стойки прижиматься, а тут его подруга из курилки вернулась и чуть шаром ее не прибила, и правильно, кто бы стерпел! Мы сами думали: дать бы ей как следует, чтобы тише себя вела..."

Без труда удалось выяснить, что на шестой дорожке в тот вечер кроме Гельсингфорской и Кратова играли Наум Моисеевич Гершвин и Вероника Викторовна Орлова из Санкт-Петербурга, Виктор Ильич Морской из Краснопехотского и Лилия Андреевна Дольская из Гатчины. Все, кроме Дольской, проживали в том же отеле "Морской", где остановились и потерпевшая со своим спутником. Лилия Андреевна снимает номер в пансионате "Комфорт" по соседству, чуть выше.

Гершвин оказался адвокатом по уголовным делам, знаменитым далеко за пределами родного города. "Модный лоер, адвокат без проигрыша, человек, для которого нет невозможных дел" – говорили о нем. Орлова – такая же знаменитая журналистка из отдела расследований таблоида "Невский телескоп". Дольская – заведующая одной из библиотек родного города. А Виктор Морской – губернатор Краснопехотского и крупный авторитет из Ленобласти по прозвищу Витька-Святоша...

"Повезло" мне... Крутой адвокат, такая же крутая журналистка-дознаватель и воротила, имя которого не только на севере, но уже и у нас на устах. Только Дольская не вызывает опасений, как потенциальный источник шишек на мою стриженую голову. Но по закону подлости она скорее всего окажется не при чем. Не убила же она Гельсингфорскую за то, что та не любит стихи Пушкина..."

Панферова вернулась к просмотру видео– и фотоматериалов из "Аю-Дага".

Гершвин ловит поскользнувшуюся Розалию.

Розалия с искаженным лицом швыряет креманку с мороженым в какую-то девушку.

Розалия и Морской у дорожки, и Гельсингфорская весьма фривольно прижимается бедром к ноге бизнесмена.

Розалия с ехидным лицом что-то говорит в спину Орловой.

Разъяренная Орлова замахивается шаром для боулинга, и испуганная Гельсингфорская шарахается, выбив поднос у официанта.

Розалия спорит с мужчиной и женщиной, чья одежда залита красным вином и усыпана частицами салата из морепродуктов.

Розалия убегает от негодующей дамы в испачканном платье.

"Интересно, догнала ли он Гельсингфорскую, – подумала Алена, увидев в руках знойной армянки блюдо для пиццы. – Похоже, что нет. Иначе убийство произошло бы тремя днями раньше, в клубе, а не на набережной..."

Она поручила оперативникам выяснить имена людей, в которых Розалия угодила подносом. Их тоже надо будет проверить.

"А не Гершвина ли она обвиняла в трусости на пресс-конференции? – подумала Панферова, просмотрев запись из актового зала отеля. – Юрист, который отказался представлять ее интересы... Не об этом ли она пыталась с ним договориться в боулинге? И не с ним ли она ссорилась на пляже и по словам сторожа, наговорила ему гадостей? Его тоже надо проверить!"

Из Петербурга пришёл ответ: Розалия Гельсингфорская прописана в квартире на Каменноостровском проспекте с мужем Кириллом и дочерью Златой. Квартира куплена на деньги мужа... Неделю назад Розалия уехала в Алустос и, по слухам, ее семейная жизнь терпела крах. Накануне отъезда женщина подала заявление о разводе. А накануне дневным рейсом из Пулкова на юг вылетел сам Гельсингфорский... "Не в Алустос ли он направился? Теперь надо искать и его. Если на то пошло, у него сейчас больше всего поводов желать гибели жене: заявление о разводе и отъезд с любовником!.. Да, в богемной сфере целибат не в чести, но кто знает – может, своей жене он не простит такого поведения!" – Алена лихорадочно составляла запрос о розыске приезжего из Петербурга туриста с приметами фотохудожника.

"Скорей бы пришёл ответ на запрос от медэкспертов: когда именно и с какой высоты был нанесен удар. Судя по фото в интернете, муж потерпевшей – мужчина высокого роста, под два метра. И если он здесь – то где остановился? Мог и комнату снять в каком-нибудь дворике, где не регистрируют жильцов, чтобы налогов не платить. Ничего... По внешним приметам его будет несложно найти даже на курорте. Внешность у него яркая. И подозрительно, что накануне он вылетел в наши края – и сразу после его прибытия неверную жену находят убитой!"

По запросу Алены выпало много ссылок на выставки Гельсингфорского. Компьютер попросил подтвердить, что Алене уже исполнилось 18 лет... "Можно подумать, какой-нибудь подросток, желающий "посмотреть на красивенькое в стиле ню", честно признается, что у него еще нос не дорос, – усмехнулась Алена, отправляя подтверждение, – или с аккаунта отца-матери зайдет. Все эти запреты и ограничения – разговор ни о чем, и мало кого останавливают!"

Да, работы Кирилла были смелыми. Нетипичными. Провокационными. Но в то же время не выглядели скабрезными, "порнухой", как обзывали их хейтеры. Фанаты Кирилла отвечали им: "Он гений! Может, вы и на Данаю потребуете купальник надеть?! Не понимаете высокого искусства, так смотрите своих кошечек в платьицах и щеночков в штанишках, в этом вы лучше разбираетесь!".

Получив подтверждение, поисковик охотно развернул перед Аленой самый свежий репортаж об августовской выставке Гельсингфорского на Невском проспекте.

Да... Это было не просто изображение обнаженных женщин на разных фонах. Это был протест против насилия, жестокости и разрушения, против губительного и агрессивного – гимн самой жизни, нежности и красоте.

Алена перелистала фотографии картин художника. Да, Гельсингфорский – талантливый человек. Но почему жена вдруг сбежала от него в такую даль? И почему ее убили сразу после приезда Кирилла в Крым?..

***

Ярослав Кратов был недоволен повторным вызовом к следователю. Но явился при полном параде: черные кожаные джинсы, белый пиджак, рубашка–сеточка, великолепно уложенные черные кудри и холеное лицо. Как-то не похож он был на человека, убитого горем. Аромат парфюма наполнил кабинет Алены. "Наверное, все средства ухода, выпускаемые сейчас для мужчин использует, – Алена вспомнила увиденный в каком-то каталоге набор мужской косметики из 15 предметов стоимостью в 6 или 7 тысяч рублей... "И кто такое купит?" – подумала тогда она. Ответ сейчас сидел перед ней. А ее сослуживец Вася при виде набора из каталога плевался: "На фиг мне вся эта шняга? Я что – гей? Мне такое надо, чтобы и помылся, и побрился, и машину помыл, одно средство, но универсальное!"...

– Как давно вы знакомы с Розалией Михайловной Гельсингфорской? – спросила Алена, у которой уже защипало в носу от густого аромата мужского парфюма.

– Два года, – Кирилл поправил волнистую черную прядь. – Как раз неделю назад была годовщина нашей первой встречи...

– Вы приехали сюда вместе по этому случаю? Отпраздновать?

– Да.

– Как вы познакомились?

– Я работаю тренером в велнес-клубе "Технология красоты" в Петербурге. На Каменноостровском проспекте, – уточнил Ярослав. – А Розалия Михайловна живет... жила неподалеку, на проспекте Добролюбова. Она стала ходить к нам после родов, чтобы восстановить форму. Я с ней работал.

– А когда ваши отношения стали более близкими, чем отношения тренера и клиентки?

– Не считаю себя вправе обсуждать такие вещи, – нервно заелозил на стуле Ярослав. – Это... Это не интеллигентно.

– Ярослав Савельевич, я задаю такие вопросы не из праздного любопытства, потому, что я – не любопытная кумушка с рынка, а следователь городской прокуратуры и веду дело об убийстве. А вам что, есть, что скрывать?

– Год назад, примерно, – хмуро выдавил парень. – У нее в семье начались нелады. Муж начал снова погуливать... Первое время после рождения дочери он вроде остепенился, с ума сходил от радости, носил Розу и Злату на руках, а потом вернулся к своим прежним развлечениям: тусовки в студии после фотосессий, эти его вечные фотомодели, с которыми он вел себя, как холостяк. Когда Розалия пыталась его урезонить, он был очень недоволен. Их отношения стали портиться. И Розалия вначале искала у меня не столько, – Кратов замялся, – физической близости, сколько душевной, просто поговорить, чтобы ее выслушали, проявили внимание...

– Вы знали о грядущем разводе вашей подруги?

– Да, и знаете, что подтолкнуло Розу к этому? У них уволилась няня, видимо, не выдержала постоянно нервозной обстановки в доме, где работает, вечных криков и ругани и сальных глаз хозяина. Роза попросила мужа помочь с поиском новой няни потому, что сама в этот момент занималась наследственными делами... Ну, вы об этом знаете: дом писателя... Так вот, он, чтобы не заморачиваться, брал ребенка с собой в студию, чтобы присматривать. Можете себе вообразить, ЧТО девочка там видела. Тогда Роза и решила развестись, чтобы уберечь Злату от отцовского влияния. Ничему хорошему ребенок от такого отца не научится. А уехать мы решили, когда Кирилл начал угрожать Розе расправой, если она подаст на развод и увезет ребенка...

– Угрожать расправой? Вы можете это подтвердить? Сами слышали?

– Да... Роза мне рассказывала несколько раз, как муж обещал изуродовать ее или убить, "чтобы другому не досталась". А однажды я сам услышал. Роза тогда потянула ногу на тренировке так, что не могла вести машину, позвонила Кириллу и попросила забрать ее из клуба. А у меня в тот день машина заглохла, и я под ней валялся, искал, в чем загвоздка. И тут подъехал Гельсингфорский, очень недовольный, видимо, его оторвали от очередной, хм, фотосессии, – скривился Ярослав. – Все бубнил: вот она его не знает, в чем еще обвинить, клеймит за каждый чих, а он ради нее все дела бросил и приехал; что же она не попросила о помощи того, кто для нее хорош... Слово за слово, и он ей выдал: "Мне уже плевать, где и с кем ты хвосты треплешь, и если свалишь, я не заплачу, но ребенка тебе не отдам, Злате нужен родной отец, а не посторонний мужик", – Ярослав кашлянул, – и в общем, сказал, что, если Роза попытается забрать у него ребенка, он ее из-под земли достанет и обратно закатает; якобы, у него, везде, где надо, есть знакомые, они так все обделают, что комар носа не подточит. Так и сказал: "Валяйся с кем хочешь или иди на все четыре, но дочь я тебе не отдам, незачем ей на мужиков твоих смотреть; отнимешь Злату – я тебя живьем закопаю!"...

Это было уже серьезно. Ведь Алена накануне уже выезжала "на труп" и видела разбитую голову Розалии и обломок кирпичной кладки рядом с телом...

– Он знал о ваших отношениях? – спросила она. – Или просто предполагал нечто подобное, когда обвинял жену в неверности?

– По-моему, нет. Или уже прилетел бы в клуб со скандалом, мне морду бить. Все у него с шумом, все напоказ, – неприязненно сказал Кратов, – базарная баба, а не мужик. Нет, просто перекладывал с больной головы на здоровую. Чем он в студии с модельками занимался после съемок – думаю, объяснять не надо, все тут люди взрослые, сами понимают... Или просто спьяну молол первое, что в голову взбредет... Он часто напивался, Роза мне говорила. И спьяну вел себя, как идиот. Трезвым он искренне раскаивался в том, что натворил, просил у всех прощения, дарил дорогие подарки. Два разных человека – прямо Джекилл и Хайд...

На читателя классической литературы холеный красавец-альфонс был мало похож. И Алена усомнилась, что он на самом деле читал роман Стивенсона. Может, просто наслышан о названии и сюжете в общих чертах или смотрел что-то из фанфиков – вроде "Мисс Хайд"...

– Кстати, он приехал дня два-три назад, – сообщил Ярослав, – вы в курсе? Я его один раз увидел с балкона, а сегодня встретил на набережной... И мне кажется, что он не просто позагорать сюда прикатил, а целенаправленно. И Роза погибла буквально назавтра после его приезда...

– Вы видели на набережной человека, похожего на Кирилла Гельсингфорского? – уточнила Алена.

– Не похожего, а именно его. Кто еще в сентябре в Крыму будет щеголять в этой идиотской косухе и "казаках", усеянных заклепками? – ответил свидетель. – А уж его рыжую шевелюру и красный стетсон размером с автобусное колесо ни с чем другим не спутаешь... И сегодня он выглядел так, будто дня два беспробудно пил и теперь еле жив с бодуна...

Алена сделала отметку в протоколе, а сама задумалась. Уж очень демонстративное поведение для человека, приехавшего "разобраться" с неверной женой "чтобы комар носу не подточил": расхаживает по набережной возле отеля, где остановилась изменница, в приметном головном уборе и обуви, словно специально хочет, чтобы его заметили. Но против фактов не попрешь: если Розалию убили сразу после приезда ее мужа, а на другой день Кратов видел Кирилла с большого похмелья... Не после убийства ли вероломной супруги художник запил?

Следующей была продавщица из круглосуточного магазинчика неподалеку от кинотеатра. Прочитав в интернете призыв от прокуратуры – "Всех, кто располагает информацией о случившемся, просим обращаться к майору юстиции Панферовой" – девушка тут же записалась на прием и пунктуально прибыла за четверть часа до назначенного времени.

В вечер убийства она где-то в половине десятого вышла из магазина перекурить – покупателей все равно не было. И услышала стук каблуков и уловила долетающий уже издали густой запах "Шанса" от Шанель. Мимо прошла женщина – "мелкая такая, сама – крыса крысой, аж зубы торчат изо рта, а прикид – зашибец, сумочка – обалдеть, Виттон, туфли – во, "Джимми Чу", а украшений – кило навешано!". На ходу она разговаривала по телефону: "Да, я уже подхожу. Смотри, не опаздывай! Я долго ждать не буду, тебе эта встреча нужнее, чем мне!" "И куда ее на ночь несет?" – подумала продавщица и, увидев приближающихся постоянных покупателей, молодую пару из близлежащего дома, торопливо вернулась в зал.

Проводив свидетельницу, Панферова запросила биллинг сим-карты с телефона Розалии. В первую очередь ее интересовали разговоры в вечер, предшествующий убийству. Не исключено, что человек, которого она просила не опаздывать, и есть убийца. Или последний, кто видел Розалию живой.

Посыпались и анонимки – от психически неуравновешенных людей или желающих с кем-то свести счеты. На сайте прокуратуры приняли уже несколько писем с одноразовых почтовых ящиков о заказном убийстве, организованном городскими властями; управлением культуры или руководством музея – "чтобы дом не отдавать и денег не платить", "вот и прибили тетку, чтобы на улице не остаться".

Одно письмо из очередного временного ящика повествовало о том, как Розалия на днях "сделала падставу Махмуду каторый у пляжа марожыным таргует, у 3-го пирса, она ему 5 штук давала, а унего сдачи нет, а она сказала, что его паганой митлой выгонят и реально пришла праверка и турнула его он грозился атплатить".

Следом в почту шлепнулось другое такое же письмо, о горничной из отеля. "Эта баба ее приревновала к своему хахалю и то ли кольцо то ли часы, дорогие, в тилежку сунула и кипеж подняла. Девчонку и выперли, а у нее семья большая, отец инвалид, она всем помогала, а теперь на улице небось ненавидит эту бабу, проверьте ее".

Еще одно письмо указывало на журналистку Орлову. "Эту Розалию одна баба в боулинге чуть шаром не угрохала, эта начала к ее парню клеиться, поругались, и та шаром как замахнется так эта еле ноги унесла, вот видос в приложении посмотрите".

Удалось выяснить, что авторы этих посланий выходили в сеть из круглосуточного интернет-кафе на околице Алустоса но, когда попытались опросить дежурного администратора, он отмахнулся: "Как я вспомню, кто несколько дней назад отправлял какое-то письмо? Сами посмотрите, тут сорок машин, все время люди сидят, одни приходят, другие уходят, шум стоит, да еще все в намордниках. Поди упомни!"

В зале в самом деле стоял полумрак, гремела музыка, вопили азартные игроки, увлеченные своими "танчиками", туда-сюда сновали посетителя... Идеальные условия для анонимщиков – никто просто не смотрит на соседей...

Панферова решила для начала проверить соседей Розалии по дорожке в боулинг-клубе – Орлову, Морского, Гершвина и Дольскую. И объявить в розыск Кирилла Гельсингфорского. А продавец и горничная подождут...

***

Накануне.

Проснувшись утром следующего дня, Вероника чувствовала себя неловко из-за вчерашнего вечера. Сорвалась: сначала чуть не подралась с Розалией, а потом устроила сцену Виктору...

Не открывая глаз, она потянулась на широкой кровати, и поняла, что Витя уже встал. И тут же подскочила сама: квадротур! Надо собираться.

Выглянув в окно (опять жара, всего 8 часов, а уже +24), Ника приняла душ и натянула голубые джинсы и красную "поло".

Из гостиной уютно пахло кофе и на столике стоял поднос с двумя чашками и корзиночкой булочек и круассаном. А из приоткрытой двери кабинета Вероника услышала голоса. Один – Витин, другой – Андрея Яковлевича Камышова. "Так рано, и уже занимаются делами? Интересно, Камышов когда-нибудь отдыхает?"

– Ты знаешь, что делать в таком случае, – резко и отрывисто сказал Виктор. Прошелестели шаги туда-сюда по ковру. Наверное, Витя при этом по-наполеоновски скрестил руки, сверкая потемневшими от ярости глазами. И Ника не завидовала тем, кто посмел его разозлить...

– Да, Виктор Ильич. Но...

– Такие шутники подают дурной пример, и их нужно примерно наказать, чтобы другим неповадно было. Безнаказанность приводит к тому, что подобное может повториться. Они должны знать, в чей огород полезли. Не знали? Их проблемы, не мои!

Ника догадалась, что речь идет о хакерах, взломавших Витин счет. По словам Камышова, находились они сейчас в Алустосе. И зря они так разозлили Морского...

Из кабинета вышли Андрей Яковлевич, неизменно подтянутый, в строгом костюме, и Морской – свежевыбритый, но еще в парчовом халате поверх пижамы. И Ника снова подумала: Андрей Яковлевич хоть иногда расслабляется? Она привыкла видеть шефа службы безопасности предприятия Виктора всегда безупречно одетым, в блестящих ботинках, и ни разу он не появлялся небритым или сонным; никогда не болел и не страдал от головной боли или сезонных простуд. Терминатор какой-то!

При ее виде мужчины переглянулись.

– Мы тебя разбудили? – улыбнулся Виктор. Он снова превратился в милого молодого человека.

– Нет, сама проснулась. Доброе утро, Андрей Яковлевич.

– Доброе утро, Вероника Викторова.

Морской еле заметно кивнул, и Камышов, откланявшись, удалился.

– Мне заранее жалко тех, кому ты решил преподать урок, – заметила Вероника, когда Виктор сел напротив нее и с аппетитом откусил половину от круассана.

– Приходится быть строгим, если люди думают, что можно безнаказанно дергать за хвост льва... Кстати, тут неподалеку есть парк, где живут в природных условиях тигры и львы... Завтра мы туда съездим и посмотрим, как вожак прайда оберегает свою территорию и учит жизни наглецов.

– А я уже видела в Ютубе, как здоровенные львы разбегаются при виде шлепанца дрессировщика, – улыбнулась Орлова.

– Вот и я так же. Иногда приходится кое-кому давать шлепанцем по заднице, чтобы другие боялись.

– Это те хакеры, которые взломали твой счет?

– Почти взломали, – уточнил Виктор. – Да, это они.

В лифте они ехали молча, а на первом этаже остановились в изумлении. В актовый зал стекались журналисты, шумно галдя и толкаясь. Проехала телекамера. Под ногами змеились толстые провода.

– Хм, что за движ? – изумился Виктор.

По обрывкам фраз Ника и Виктор, проталкиваясь к выходу, поняли, что в актовом зале состоится пресс-конференция предполагаемой внучки писателя Степнова-Морского, Розалии Степновой – Гельсингфорской.

– Ну-ну, – с непонятными интонациями протянул Виктор. – Пресс-конференция, значит. Ясно...

***

"А в наших краях сентябрь – уже глубокая осень, – думала Лиля Дольская, поднимаясь с пляжа на набережную. Солнце все ощутимее припекало открытые плечи и руки девушки. – Нужно зайти в интернет-кафе, отправить домой фотографии сентября на юге..."

Чуть поодаль от пляжа, возле рядов сувенирных палаток, расположилась мини-кофейня "Апельсин". Лиля, большая любительница арабики, заглянула туда в первый же день в Алустосе. Продавец, смуглый темноволосый здоровяк-балагур лет 25, тут же предложил ей карточку постоянного покупателя – "Купи 7 чашек кофе и получи восьмую в подарок!". Лиля с благодарностью приняла подарок. Кофе в "Апельсине" пришелся ей по вкусу.

Продавец заулыбался ей уже как давней знакомой и шлепнул на карточке уже пятый штампик в виде апельсина с улыбающейся рожицей. Прикинув, что за отпуск она получит целых три чашки кофе в подарок, Лиля пришла в прекрасное расположение духа. Перекинувшись с бариста парой шутливых реплик по поводу моря, погоды и отдыха, она забрала стаканчик ароматного кофе и привычно устроилась на любимой скамейке, где ей так понравилось пить кофе, любуясь силуэтами гор.

О том вечере в "Аю-Даге" Лиля старалась не вспоминать. Вероника и Наум правильно сделают, если откажутся помогать этой малоприятной особе. Да и история Розалии внушала Лиле серьезные сомнения. В библиотеке два раза в месяц собирался кружок историков-краеведов. В феврале темой собрания стала как раз биография Степнова-Морского, в связи с его юбилеем, и ораторы, чтобы хорошо подготовиться к собранию, перелопатили массу источников, но нигде не нашли упоминания ни о какой юной влюбленной медсестре из полевого госпиталя, это Лиля помнила четко. А уж появление в студии парня с конвертом из лаборатории и подавно было плагиатом из программы "Пусть говорят", где нередко появлялась с таким же конвертом миловидная девушка с роскошной косой, Снежана...

Меньше всего Розалия была похожа на внучку писателя, интеллигента в энном поколении, настоящего героя-офицера, благородного и самоотверженного человека. Лиля вспомнила фамильные фотографии в музее Степнова-Морского в гостиной – и Розалию, в ее коротком платье, гремящую украшениями, визгливо хохочущую и лихо глотающую пятый бокал крепкого пива. Нет, что-то тут не то. Лиля надеялась, что наглой захватчице не удастся завладеть дачей писателя, разорить мужа или вытрясти из городской казны Алустоса отступные. Капитулировать перед такими аферистами – значит поощрять их на дальнейшие подобные действия.

Очень знакомая фигура появилась в дверях чебуречной метрах в десяти от кофейни. Лиля прищурилась. Даже в пестро одетой толпе отдыхающих этот мужчина бросался в глаза. Очень высокий, с буйной копной огненных кудрей, в черной футболке со светящимся черепом, проклепанных брюках, "казаках" с массой заклепок и очках как у Оззи Осборна, он и здесь привлекал к себе всеобщее внимание. А уж когда он нетвердой рукой нахлобучил на голову огромный красный стетсон, Лиля подумала: "А Аристарх его, наверное, до сих пор по всем лиговским забегаловкам разыскивает..."

Кирилл Гельсингфорский, не замечая ее, рухнул на скамейку около урны-пепельницы и с силой потер лоб. Его лицо было красным и очень помятым. Видно было, что накануне он крепко выпил или пил без остановки несколько дней кряду и сейчас мается жестоким похмельем. Жадно выкурив подряд три дешевых местных сигареты, фотограф поднялся и вразвалочку зашагал восвояси, поглядывая на белоснежную громаду "Морского" и стараясь держаться в тени.

"Как говорил Человек в футляре – как бы чего не вышло, – подумала Лиля с тревогой. – Если он встретит свою жену в обществе этого павлина Ярослава, скандала не избежать..."

У киоска "Союзпечати" она встретила Гершвина. Наум бархатным голосом ворковал со словоохотливой продавщицей, пока она отсчитывала ему сдачу за газету и два покет-бука с автоматами и мускулистыми "качками" в тельняшках на обложке. "Пляжное чтиво, – как называл эти тоненькие книжечки адвокат. – Интересно, авторы их хоть срочную служили?.. Я бы тоже мог такое написать. Только более жизненно..."

Прошлой весной у Лили и Наума случился кратковременный роман, но потом они остались друзьями, поняв, что в этой роли устраивают друг друга куда больше.

Гершвин откланялся и отошел от киоска. Лиля помахала ему рукой:

– Привет! А я думала, что ты поедешь с Никой и Виктором в квадротур по горам.

– Поднимай выше, – вскинул голову Наум, – я сегодня записался на дельтаплан! Буду летать над горами и, может, плюну с верхотуры на чей-то квадрик. Фиг ли мне эти детсадовские покатушки!

– Ого! А Ника уже знает, как ты называешь любителей квадроциклов? А если ты попадешь плевком на квадрик Морского?

– Они об этом и не узнают. Если ты меня не сольешь. Спасибо за предупреждение, буду смотреть, куда плюю, чтобы не сделать хорошему парню такое западло.

– Я еще подумаю, сливать тебя или нет, – шутливо припугнула Лиля.

Они отошли под навес для курения и достали сигареты. Прикуривая, Наум старательно заслонял огонек от ветра, но все равно сигарету зажег только с пятнадцатой попытки.

– А на войне было, – припомнил он, – от одного огонька даже двое старались не прикуривать, а уж троим и вовсе было категорически запрещено. Наши позиции часто отслеживались снайперами. Так они по ночам на огонек мушку наводили. Чаще всего, если мы экономили газ в зажигалке и прикуривали от одного огонька по очереди, именно третьего и снимали. На первого он наводит ствол, на второго прицеливается, а в третьего стреляет. А были такие асы, что ухитрялись уже второго сшибить. И мы быстро поняли, что лучше каждому свое огниво иметь, чем башку под снайперскую пулю подставлять... На один огонек он по-любому стрельнуть не успеет.

– "А на войне, как на войне..."...

– Хорошая, кстати, песня. Все как в жизни.

Лиля рассказала Науму о встрече с Гельсингфорским.

– Надеюсь, он ее повстречает и разок-другой наподдаст! – у Наума даже усики дыбом встали. – Я принципиальный противник применения физической силы против женщин, но этой, блин, дикой Розе не помешало бы вмазать... Она сейчас в отеле пресс-конференцию проводит, с онлайн-трансляцией в прямом эфире. Ты бы послушала, что она обо мне сказала! – Наум достал смартфон, поводил пальцем по экрану и развернул к Лиле. – Я ее после "Аю-Дага" вежливо послал куда подальше с ее мыльной оперой и фальшивой доказухой, так ты послушай, что она обо мне говорит!..