Текст книги "Город, где ничего не случается"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Спешить ей было некуда, и Ника снова уютно свернулась под тонким флисовым одеялом, позволив себе понежиться еще полчаса – редкая роскошь при ее насыщенном ритме жизни.

За стеной кто-то похрапывал. Во дворе ворковали голуби. В предутренней сонной тишине каждый звук был отчетливо слышен. Вероника отвыкла от такой тишины. Петербург никогда не спит, особенно – в белые ночи. Даже на ее окраине, в "Северной долине", день и ночь шумит автострада, стучат колеса снующих взад-вперед электричек и гудит стройка. Город постоянно растет, как подросток-акселерат, и это процесс идет круглосуточно. Вероника на "Парнасе" уже не замечала неумолчного шума стройки и автострады, как перестают замечать тиканье часов. Даже в Мариенбурге у Лили тишина не была абсолютной – скрипнет половица, прыгнет на крыльцо соседская кошка, сбив с перил сковородку или дуршлаг; проедет автобус… А здесь окно выходило во двор, и даже звуки с площади и платформы не долетали до Вероники.

Прикрыв глаза и натянув одеяло до самого носа, девушка составляла план на сегодняшний день. Сейчас она закажет на полдня такси и поедет в Новоминскую, где приведет в порядок памятник дедушке и бабушке. Вернувшись, отдохнет и позвонит в "Рассвет", договорится о встрече. В совхоз, наверное, снова придется брать такси: вряд ли местные автобусы ходят так же регулярно и часто, как в Питере, тем более к вечеру…

Подумав, что сейчас, наверное, чебуречная, пельменная и "Кофе-Хауз" еще закрыты, Ника достала из сумки кипятильник, пачку кофе и походную кружку, а из крошечного номерного холодильничка "Морозко" (еще один привет из детства) – слоеные пирожки и вакуумную упаковку копченой колбасы. Пока грелась вода для кофе, Вероника вышла из номера, чтобы умыться, и снова благоразумно заперла номер и бросила ключ в глубокий карман голубой пижамы. Профессия приучила девушку никогда не бросать дверь открытой в гостиничном номере.

Плескаясь под краном, она напевала "Трассу Е-95". Вытираясь полотенцем, Вероника услышала в коридоре осторожные шаги – видимо, кто-то тоже захотел умыться, но обнаружил, что умывалка занята… Шаги задержались в коридоре, пару раз лязгнула ручка одной из дверей, потом шаги стали удаляться. Заскрипела лестница, ведущая на первый этаж. "И зачем жилец с первого этажа попер наверх? У них что, своих удобств нет? И зачем он дергал дверь чужого номера? Для уборки рановато. Может, воришка? Хорошо, что я заперла номер. У меня в ноуте две статьи, если я не пришлю их в ближайшие два дня, ответсека кондрат хватит!"

Вероника выглянула. Никого. Небольшой, идеально прямой коридор просматривался от начала до конца, и был пуст. Все двери закрыты. "Интересно, тут хоть следят за входом? Или заходи кто хочет, гуляй по этажам, и никто даже не заметит?.. Чем дальше, тем страньше! Кто это был, и чью дверь дергал?"

В 8 часов Вероника позвонила в службу такси. Ей пообещали, что через час к гостинице подъедет синий "Форд-Фиеста" и дали номер водителя Николая.

Девушка подняла жалюзи. Утро радовало ясным небом и ярким солнцем. Термометр показывал +20, и Вероника решила не надевать куртку. Она натянула черные джинсы и оливковую вельветовую рубашку, прихватила рюкзачок, зашнуровала высокие ботинки и вышла, на ходу надевая кепку и темные очки.

На улице Ника с наслаждением закурила, ругая "драконовы законы" против курения. "Можно просто оборудовать номера хорошей вытяжкой. Ладно сейчас лето, а зимой поди, побегай на улицу! Лучше бы бухальщиков прессовали! – она покосилась на двух расхристанных, помятых парней, которые, покачиваясь, выходили из супермаркета с позвякивающим пакетом. – А то курильщиков гоняют, как зайцев с колхозного поля, а рекламу водки иной раз даже на Первом канале можно увидеть; так красиво ролики пишут! А забывают показать, в какую скотину она превращает человека! Выкурив сигарету, никто не валяется в грязи, не бьет жену и не выносит из дома последние детские ботиночки, чтобы насшибать на пачку! Вот и думайте, какая из вредных привычек более бякостная!"

На платформе было многолюдно; ожидали электричку. Ника уже знала, что некоторые жители Краснопехотского ездят на работу в Ладожск, областной центр, 30 километрами дальше. Кто-то вез на продажу корзины с домашними молокопродуктами, фруктами или овощами, как делают некоторые мариенбуржцы.

Через дорогу от гостиницы стояло несколько машин, все больше отечественные, советского производства. Среди них выделялся ярким блеском и слепящим глаза апельсиновым колером "Запорожец", похожий на героя популярных анекдотов. А сбоку от него красовался величавый черный джип "Шевроле".

До девяти часов Ника успела заглянуть в газетный киоск и купить местные газеты и несколько магнитиков с видами Краснопехотского – себе, маме, Вике и подругам – Лиле и Тасе.

Мимо со скучающим видом прошел бритоголовый парень с бычьим затылком. Серые джинсы и черная футболка едва не лопались на огромном накачанном теле. Он лениво скользнул глазами по Вероникиной фигуре и скрылся в "стекляшке" рядом с газетным киоском, чтобы через пару минут появиться на пороге с баночкой пива, и зашагал к "Шевроле".

На площадь въехал темно-синий "Форд" с эмблемой местной службы такси. Вероника бросила газеты и магнитики в рюкзачок и поспешила к машине.

Водитель, коренастый круглолицый крепыш лет тридцати, оказался очень приветливым и словоохотливым. В дороге он охотно поддержал разговор о родных краях, о том, что летом месяц год кормит, о Новоминской. Увы, мамина маленькая родина действительно была почти заброшена; осталось там только несколько стариков, не желающих оставлять свой дом. По словам таксиста, единственную связь Новоминской с внешним миром поддерживает местная почтальонша, настоящая подвижница, которая не ленится каждую пятницу гонять свою видавшую виды "копейку", чтобы доставить в деревню почту и пенсии, и справиться, не нужна ли какая-то помощь…

– А моя мама еще помнит Новоминскую цветущей, – грустно сказала Ника, глядя на проплывающие за окном поля и одичавший яблоневый сад.

– Ваши родители из Новоминской? – заинтересовался таксист.

– Да, мама родилась там. А отец – из Краснопехотского. Мама после десятилетки приехала туда, чтобы поступить на курсы медсестер. Там они и познакомились.

– А у меня в Новоминской крестная. Я к ней поезживаю, помогаю по дому… Она раньше работала зоотехником в совхозе.

– Тетя Дуся Макарова? – вспомнила знакомое по рассказам мамы имя Вероника.

– Ну надо же, как тут легко найти общих знакомых! – улыбнулся водитель. – Может, крестная и ваших родных знает.

– Может быть. Мамина девичья фамилия – Самарина. А ее старшая сестра была замужем за Семеном Веденским…

– Фамилии знакомые, возможно, я их как раз от тети Дуси и слышал. Да тут все друг друга знают, – водитель повернул кепку козырьком назад. – Николай.

– Вероника.

– Может, вам там надо будет помочь? Бурьян выдернуть, ветки обпилить? Одной-то тяжело, наверное.

– Посмотрим на месте. Возможно, попрошу вас помочь с ветками…

Проселочная дорога была прямой, как стрела, и совершенно пустой. После восьмиполосных, никогда не спящих питерских автострад и неутомимого метро это было так необычно, словно она переместилась в иную реальность. Только пара грузовиков протарахтели навстречу, да проехал мотоцикл с коляской, такой же, какой был когда-то у дяди Сени. "Надо же, тут они еще на ходу!".

Впоследствии Вероника пару раз подумала о том, что было бы, отложи она поездку, несмотря даже на уговоры мамы… С одной стороны, она не угодила бы в такой водоворот ошеломительных и даже опасных событий. Но с другой…

***

Все оказалось не так плохо, как опасалась Татьяна Ивановна. Но ветка разросшегося после весенних дождей дерева уже опасно покачивалась над самым памятником и при первом же сильном ветре могла упасть. Керамическая ваза, приклеенная у изголовья, уцелела, однако была пуста: букеты из нее разметало ветрами. Цветы, посаженные мамой в прошлый раз, почти скрылись под буйными сорняками. Да и птицы оставили следы своей жизнедеятельности где только могли.

– Вот бы сюда поэтов, которые воспевают чаек, ласточек и прочих голубей, – ворчала Вероника, доставая из рюкзака складную пилу, саперную лопатку, тряпки, флягу воды и бутылки с уксусом. – Да заставить бы их птичьи кляксы отмывать. Посмотрим, какую элегию с ораторией они бы сложили после этого!

Она натянула резиновые перчатки и принялась за работу. Нужно было отпилить ветку, которая уже надломилась под собственной тяжестью, начала вянуть, а значит, могла упасть и разбить памятник. Выполоть и вынести бурьян. Подкормить удобрением цветы. Поправить и покрасить оградку. Отмыть памятник и укрепить в вазе искусственные букеты. Да, придется потрудиться. Если не копаться, то за полдня она управится.

Волоча по земле тяжеленную спиленную ветку, Вероника вспоминала вчерашнюю прогулку по Краснопехотскому. Кроме ностальгического умиления при виде сохранившегося со времен маминой молодости стиля городка она была озадачена большим количеством закрытых павильонов. Судя по новеньким вывескам и жалюзи, открылись они совсем недавно и проработали недолго, но на закрытых витринах уже блестели наискось таблички "Аренда", а кое-где остались только квадраты оголенных фасадов и облицованные мозаикой ступеньки, ведущие в никуда. "Странно, вроде бы центр города, место бойкое, а половина торговых точек закрылась, не успев поработать. Неужели "Фикс" и "Перекресток" создают такую конкуренцию, что мелкие предприниматели не выдерживают? Но Краснопехотское – не деревушка на десять дворов, это там одного сельмага на всех хватит, а город, при том – не самый маленький. И кстати, универмаг "СССР", где мама покупала мне в детстве мороженое, сохранился…" – Ника улыбнулась, вспомнив привет из прошлого – громоздкое здание с сохранившейся с давних пор вывеской. Работал универмаг по старинке, до 17.00. Увидев там мороженое "Как раньше" за 8 рублей, Вероника тут же достала кошелек и с наслаждением съела пломбир, который действительно был именно таким, как тридцать лет назад. Только тогда он стоил двадцать копеек!"

Да, неладно что-то в Датском королевстве. Одних закрывают или вообще сносят, а других изводят замечаниями и проверками, словно целенаправленно подталкивают к банкротству и закрытию магазина или точки общепита… Пожалуй, надо оплатить еще несколько дней в гостинице и попытаться понять, что это за атака на малый бизнес!

Ника поудобнее перехватила ветку, царапающую ладони. По дороге она успела увидеть на памятниках много имен и фамилий, знакомых по рассказам мамы. "А ведь все они были моложе нее, – подумала девушка, – хорошо, что родители уехали из Новоминской… Что за жизнь была бы сейчас, в почти заброшенной деревне!.."

– Что же вы одна тащите такую тяжесть? Разрешите вам помочь!

Худощавый молодой человек, тоже в джинсах и вельветовой рубашке, подошел к ней и перехватил тяжелый конец ветки. Подняв глаза, Вероника сразу узнала его – волнистые русые волосы до плеч, тонкое лицо "злого ангела", как любил выражаться один из собкоров "Телескопа", большой поклонник искусства манга, и цепкие серые глаза с прыгающими в них чертенятами. "А что здесь забыл будущий кандидат в мэры города?"

Отказываться от помощи Вероника не стала. Тащить одной ветку оказалось трудно, и она уже не раз пожалела о том, что сразу не позвала таксиста Николая на помощь. Да и после вчерашней статьи в бесплатной газете ей было интересно познакомиться с Виктором Морским и любопытно: случайно ли он приехал именно сегодня и сейчас, или намеренно искал встречи с петербургской журналисткой?

– У вас тут кто? – спросил Морской. – У меня тут родители и брат. Стараюсь хотя бы пару раз в году навещать их.

– Дедушка и бабушка, – ответила Ника.

– Здесь поневоле задумываешься о смысле бытия, не правда ли? – Виктор изловчился подкинуть свой конец ветки так, чтобы Нике было удобнее подтолкнуть ее в контейнер. – За пять лет я потерял всех троих: сначала брат в Чечне, потом отец, за ним – мать. В детстве я всегда завидовал брату: он старше, сильнее, служит в таком крутом подразделении, пока я сижу и зубрю учебники. А вот как вышло. Алеша и до двадцати не дожил, и ничего уже не изменить, – Морской подобрал рассыпавшиеся волосы под бандану. – А я бы сейчас хотел, чтобы он увидел, чего добился его младший братишка, которого тогда никто всерьез не воспринимал. Тогда не модно было "париться" над учебниками. Хотя, может, брат и гордился бы мною. Мама точно бы гордилась… Простите, я вас, наверное, совсем заговорил? Вот, думаете, прицепился идиот, грузит своими рассказами?

– Я и сама о многом задумывалась, пока искала дедушку и бабушку, – призналась Вероника. – Моя мать в молодости жила в Новоминской. Она часто рассказывает нам с сестрой о тех временах – о школе, танцах, клубе… О друзьях. Всякие забавные или трогательные истории из жизни. Для нее эти люди навечно остаются молодыми, смешливыми и жизнерадостными. А почти все они – уже здесь.

– Понимаю, – кивнул Морской. – Слушайте, набил бы я морду вашему мужу за то, что не приехал, чтобы помочь вам!

– Не самый оригинальный способ узнать, замужем ли собеседница, – покачала головой Вероника, – вы бы еще спросили: "Вашей маме зять не нужен?" – она вернулась в оградку и склонилась над зарослями бурьяна.

– Наверное, мы тут действительно отстаем от жизни, – Морской облокотился на калитку. – Чем дальше от Питера, тем больше отличается жизненный ритм.

– При чем тут Питер? – резко выпрямилась Вероника с выдернутым кустом в руках. С корней сыпалась земля.

– Помилуйте, после того, как я отучился пять лет в Питере, я ни с чем не спутаю безупречную речь петербуржца. Да и потом "Невский телескоп" читают и здесь, и имя спецкора Орловой знают хорошо. Да и по фото под репортажами на развороте вас легко узнать.

– Вовремя же я поехала в отпуск, если уже стала похожа на фото под репортажами, – пробурчала Ника, вытягивая из земли сразу несколько мелких кустов бурьяна.

– Позвольте, я отнесу это в контейнер, – Виктор стал собирать выполотые сорняки. – Я ваш постоянный читатель на протяжении нескольких лет, и в знак признательности хочу предложить вам свою помощь.

– Спасибо, – улыбнулась Вероника. Ей не могли не польстить такие комплименты. – Только наденьте перчатки, – она перебросила ему запасную пару, – тут полно колючек.

– Помощь нужна? – к ним шел Николай, на ходу убирая в нагрудный карман ключи от машины и застегивая "молнию". И удивленно остановился. – Витька?!

– Привет, Колян, – откликнулся Виктор. – Вот, приехал проведать своих, – он указал подбородком куда-то вбок. Вероника проследила за этим жестом и увидела в литой чугунной оградке три памятника, выделяющихся на сельском кладбище, как джентльмены в окружении крестьян. – А ты что, все таксуешь?

– Да, все там же.

– А ты знаешь, что сегодня возишь настоящую знаменитость? – Виктор перехватил охапку сорняков поудобнее, чтобы колючие ветки не лезли в лицо.

– Ну уж и знаменитость, – смутилась девушка.

– "Невский телескоп", разворот "Журналистское расследование", – уточнил Морской. – Помнишь подборку статей о соседских конфликтах, доводящих до преступления?

– Вероника Орлова?! – изумился Николай.

Ника кивнула, гадая, делают ли люди после чтения ее очерков правильные выводы, которые она хотела донести, или просто воспринимают "Расследование", как увлекательное чтиво? Если второе – значит, она не добилась желаемого.

Втроем они трудились более двух часов. Пока парни выносили бурьян и сухие ветки, подправляли и красили оградку, Вероника старательно обтерла мокрыми тряпками памятник, шепотом честя вездесущих птиц. "Точнее, вездесрущих, мать их за ногу!". Потом девушка подкормила минеральным удобрением цветы на клумбочке, которую разбила мама в прошлый раз; добавила искусственных фиалок; укрепила в вазе букеты роз и гвоздик и обильно полила землю вокруг памятника уксусом. Мама уверяла, что после этого не будут расти сорняки. Потом отступила, любуясь результатами своих трудов.

Дедушка, которого она не застала и бабушка, которую Ника почти не помнила, смотрели на нее серьезно и строго. "А у меня хорошая генетика, – подумала Вероника, – дедушка прожил 87 лет, а бабушка – почти девяносто восемь. Ну что же, дело сделано!".

– Спасибо, – поблагодарила она Виктора и Николая, – если бы не вы, я бы еще долго провозилась.

– Ну как же не помочь прекрасной даме, да еще любимому автору! – с пятном краски на щеке и веточкой, запутавшейся в волосах, Виктор выглядел далеко не так респектабельно и щеголевато, как на фото в газете, но сейчас казался намного моложе, почти подростком. Веронике вдруг захотелось осторожно вытащить веточку из его волос, и девушка удивилась, поймав себя на этом. "Он что – зацепил меня? Вот еще только этого не хватало!"

В Питере за Никой не раз пытались приударить – герои ее публикаций, люди, не желающие огласки в прессе и просто парни, которых привлекла яркая красота журналистки. Она пресекала флирт – тактично, но категорически. А сейчас, думая о просьбе мамы и странностях в Краснопехотском, Вероника "ослабила блок" и была застигнута врасплох, не успела поставить невидимый щит между собой и Морским…

– Я рад, что смог вам помочь, – сказал Николай.

***

Вероника откинулась на спинку старомодного гостиничного стула и перечитала последний абзац. Заключительная часть подборки статей о подростковой жестокости и агрессии получилась самой длинной и жесткой, и красноречиво говорила о том, что нужно отказываться от "политики страуса": "Пусть сами между собой разбираются!", "Это у них такой возраст, перерастут, пройдет!", "Нам не до детских глупостей, своих проблем по горло", "Лишить на неделю компьютера и отобрать телефон, живо шелковый станет, все бунты пройдут!". Уже нередки случаи, когда подростки не только выясняют отношения между собой, но и обрушивают свой гнев на взрослых – порой страшно, дико, исступленно, словно мстя старшему поколению за невнимание и пренебрежение. Пропасть отчужденности и непонимания между поколениями растет, враждебность повышается, и скоро разобщенность "отцов и детей" станет необратимой, если сейчас не задуматься, как можно этого избежать.

Ника призывала всех – и взрослых, и юных – попытаться восстановить связь, снова найти общий язык и взаимопонимание и избежать полного разрыва.

Девушка сохранила текст, вошла в электронную почту и отправила файл со статьей ответственному секретарю. Потом посмотрела на часы и поднялась из-за стола: пора собираться в "Рассвет", тетя Света и дядя Коля будут ждать ее к 19.00, а опаздывать Вероника не любила.

Ноутбук пискнул, извещая о новом письме.

"ОК, статью получил, – сообщил ответсек. – Ты вовремя: мы как раз готовимся верстать номер. Ставим на разворот. Спасибо! Хорошего отдыха!"

Переодевшись в серые джинсы и любимую синюю рубашку-поло, Вероника включила кипятильник и достала из холодильника пачку печенья, чтобы в гостях не набрасываться на угощение, как голодный волк. В Новоминской ей пришлось изрядно потрудиться, а увлекшись работой над материалом, девушка забыла даже об обеде.

Кофе быстро вскипел, и Ника устроилась с чашкой и тарелочкой печенья за столом. Подборку о подростках она уже закончила, и с чистой совестью могла начинать новое расследование. Тем более что оно само так и просилось: "Разгадай меня!".

В 18.00 Вероника вышла из номера, тщательно заперев дверь, и уже на лестнице услышала от рецепшен визгливый женский голос и сбивчивое бормотание девушки-администратора.

– Почему вас вечно нет на рабочем месте?! Я уже в третий раз выхожу! Вы должны в рабочее время сидеть здесь и отвечать на вопросы проживающих, а не шляться где ни попадя! Случись что, а вас нет! Что за порядки?!

"Так… Старая песня о главном-пять. А у этой что случилось?"

– Чтобы я еще раз у вас остановилась! – верещала ярко одетая вертлявая дамочка, напирая на испуганную девушку-администратора. – И всем своим друзьям отсоветую, и в блоге напишу: это не гостиница, а бордель!

– Вам что, есть, с чем сравнивать? – резко спросила Вероника, подходя к ним. – Хорошо знаете бордели?

Скандалистка резко обернулась, но при виде крупной мускулистой Орловой стушевалась и не рискнула скандалить с ней.

– Вот когда вас тоже здесь обворуют, посмотрим, что вы скажете! – сбавила тон недовольная дама.

– Это исключено, – пробормотала растерянная администратор, – у нас видеонаблюдение, мы можем поднять записи…

– А перед этим ваш видеоинженер их подотрет и подрисует, и … мы увидим, – парировала клиентка. – Я знаю только одно: у меня пропал браслет! Он что, сквозь землю провалился?!

По лицу девушки за стойкой Ника поняла, что та совершенно выбита из колеи и не знает, что делать. Питерские гостиничные администраторы к таким ситуациям привычны и не растерялись бы ни на миг. Значит, пора прийти на помощь.

– Хорошо, – спокойно сказала журналистка, – вызываем полицию, у них тоже есть специалисты по работе с видеотехникой, и они при вас снимут записи с видеокамер в коридоре, если вы сомневаетесь в честности сотрудников отеля. Вас это устраивает? – она достала смартфон.

По изменившемуся лицу и заметавшимся глазам скандалистки Ника поняла, что к такому обороту крикунья не была готова.

– Так что? – повторила Орлова, – вызываем полицию, или вы все же вспомните, куда переложили свое украшение?

– Я еще поищу в номере, может, я его действительно куда-то убрала или уронила, – промямлила дамочка и тихо ретировалась в свой номер.

– Вот как надо действовать, учитесь, – напутственно сказала Вероника сотруднице "Монрепо" и вышла на улицу. "Может, лучше вызвать такси? Я же не знаю, как часто ходят автобусы в "Рассвет", и ходят ли они вообще в это время…"

– Вероника, вот это встреча!

Виктор Морской улыбался ей из окна пижонской красной "Мазератти", которая на пасторальной улочке Краснопехотского выглядела, как инопланетный корабль.

– Добрый вечер, Виктор. Да, действительно, очень удивительная встреча! – "Случайная ли только она?" – Извините, я спешу на автобусную остановку. Вы не знаете, когда будет ближайший автобус до совхоза "Рассвет"?

– Он только что отошел, – Виктор указал взглядом на совершенно пустую остановку возле парка. – Следующий придет через час.

– Блин, – раздосадованно поморщилась Ника. "Из-за этой крикливой дуры опоздала!"

– Я могу вас подвезти. Как раз еду в "Рассвет" по одному рабочему вопросу, а с хорошим попутчиком и дорога короче покажется.

– Если только никуда не сворачивать, – поддела его Вероника, вспомнив анекдот: "Знаю я вас, доедете до первого лесочка, и тут же бензин кончается!".

– Примитивные хитрости неудачников. Мне они ни к чему! И я предпочитаю ехать по прямой! – самодовольно вскинул голову Морской.

– Я вижу, – кивнула Ника, окинув взглядом его машину, джинсы "Биллионэйр", кожаную жилетку и шелковую водолазку; взглянула на красивое лицо парня. "Наверное, девушки к нему сами в машину запрыгивают на ходу и не против куда-нибудь свернуть! И почему такой хлыщ вдруг откровенно приударяет за женщиной старше его? Думает, я обалдею от восторга, что меня заметил такой дэнди? Да нет, дружочек, я уже вышла из возраста восторгов, да и была ли когда-то восторженной?" – Вероника вспомнила себя в юности. Уже тогда она была рассудительной и скептичной.

– Я от души предлагаю вам помощь, – Виктор вышел из машины, и Вероника увидела, что салон пуст, на заднем сиденье никого нет. "А странно, почему такой золотой гусь разъезжает без охраны? Так уверен в том, что у него все под контролем, и никто не посмеет к нему подступиться? Может быть!"

– Спасибо, – она села на переднее сиденье. – Ждать целый час я не могу, тогда я опоздаю.

– Работа? – спросил Виктор, садясь за руль.

– Нет, в гости к маминым друзьям.

– Ясно.

Почти всю дорогу они молчали. Мимо проплывало огромное, до горизонта, рапсовое поле. Желтые цветы поражали почти гогеновской яркостью, а небо над полем было таким же ослепительно-синим. Поле тянулось почти до самого указателя "Агропредприятие "Рассвет".

Было уже 18.35, и Ника порадовалась, что еще успеет забежать в магазин за тортом.

"Рассвет" был самым большим совхозом в окрестностях Краснопехотского и самым успешным, это было заметно даже сейчас.

Покупая "Аква Минерале" в магазинчике у сквера, Ника поискала глазами торты.

– Нету, – вздохнула приветливая продавщица, отсчитывая сдачу, – СЭС запретила, говорят, у нас помещение не приспособлено для хранения тортов и готовых салатов. Вы в большом магазине поищите, вон он, на углу, с красной вывеской.

Большой магазин внутри оказался не намного больше Никиной квартиры на "Парнасе", но там действительно на витрине выстроились торты, при виде которых девушка снова ощутила приступ ностальгии по детству. "Классика кондитерского жанра!" – Ника выбрала "Черного принца", о котором лет тридцать назад здесь говорили с придыханием и радовались, если его удавалось достать к праздничному столу. Здесь "Принц" тогда приравнивался к коробке пирожных из "Норда" в Ленинграде…

***

Григорьевы – Светлана Антоновна и Николай Вадимович – уже ожидали Нику и встретили с радостью. По квартире плавали соблазнительные ароматы жареного мяса и свежего яблочного пирога, а дядя Коля сразу предложил Нике почитать его новое эссе в "Литературном мире". "Я там слегка продернул кое-кого, – лукаво подмигнул он, – проткнул, так сказать, остро наточенным пером парочку раздутых самомнений! Все у людей есть – и в верхи выбились, и всюду им рады, и всегда их сочинения первые на очереди, а вот с Божьей искрой – туговато, зато гонора – через край…"

Николай Вадимович до сих пор работал внештатно в краснопехотской газете и рассылал стихи, новеллы и эссе в другие издания. И глядя на него, энергичного, улыбчивого и острого на язык, Вероника всегда думала: если и она в 80 лет сохранит такой ясный ум и жизнелюбие, то ей не страшно будет стареть.

Светлана Антоновна вела домашнее хозяйство, и ее усилиями типовая квартира в типовом, словно вышедшем из заставки к "Иронии судьбы" доме превратилась в настоящее королевство дизайна. Ни одна комната не повторяла другую, а гостей всегда встречал стол, ломящийся от угощений.

– Подожди ты со своей статьей, Коля, – румяная, круглолицая и по-прежнему моложавая Светлана Антоновна вышла из кухни навстречу Нике, – успеешь показать! Ребенок, наверное, голоден с дороги!

На правах старой подруги Татьяны Ивановны тетя Света до сих пор называла Веронику и Вику "ребенок".

– Спасибо, тетя Света, я поужинала, – Ника протянула ей яркую коробку.

– Даже не попробуешь ничего? – расстроилась тетя Света. – А я старалась к твоему приезду, наготовила того, что ты любишь…

– Ну, если только попробовать…

– Вот и хорошо, мой руки и проходи в гостиную, там уже накрыто!

***

В просторной гостиной с фотообоями, имитирующими берег моря, Вероника долго сидела с гостеприимными хозяевами за чайным столом, беседуя о Петербурге, о своих публикациях, о краснопехотской прессе; обсуждали эссе и новые стихотворения дяди Коли и дизайнерские изыски тети Светы. Дядя Коля похвастался, что в следующем месяце выйдет из печати его сборник поэзии, а тетя Света устроила Нике экскурсию по квартире, показывая кухню в стиле кантри, венецианскую спальню и гостевую комнату в колониальном стиле. Свой кабинет со стеллажами книг до потолка и картинами местных пейзажистов и натюрмортщиков дядя Коля декорировал сам и охотно показал гостье фамильные иконы, раритетные издания классиков, которые заново переплел и коллекцию старинных монет.

В гостиной царил приятный полумрак от голубых штор, а с превращенной в оранжерею лоджии нежно пахло свежеполитыми цветами.

На подоконнике вальяжно раскинулась пушистая трехцветная кошка. Она совершенно игнорировала скачущего прямо перед ней, а временами – и прямо по ней волнистого попугайчика. Тот задорно чивикал и теребил ее клювиком за ухо. Кошка лениво перекатилась на другой бок и отмахнулась лапой, не выпуская, впрочем, когтей. Попугайчик чвиркнул в ответ и снова прыгнул ей на голову.

– Лучшие друзья, – пояснила тетя Света, увидев, с каким интересом Ника смотрит на эту парочку. – Кто видит, глазам не верят, что кошка и попугай могут так дружить. Миранда у нас – девушка флегматичная, но Кеша не теряет надежды все же расшевелить ее.

Вероника улыбнулась, с интересом наблюдая за попугаем и кошкой. Некоторым людям поучиться бы у этих двоих. Тем, которые за лишний рубль готовы друг друга слопать. Тем, о ком она чаще всего пишет. Кстати, о расследованиях…

– Давно я тут не была, – небрежно сказала Ника, положив в чашку ломтик лимона. – Краснопехотское очень изменилось, в основном, к лучшему. Но вот только удивляет, что в центре полно закрытых магазинов. Какая-то черная полоса: не успеют открыться и поработать, и уже закрылись!

– И у нас тоже закрылась пара магазинов и музыкальную школу перевели в другое помещение, – вздохнула тетя Света.

– Их скорее выжили, – уточнил дядя Коля, – несколько месяцев эпопея длилась. Теперь они ютятся в домике возле лесоохотничьего хозяйства, но там же, рядом со ставком, такая сырость, что неровен час все инструменты перепортятся, а летом комары жизни не дают.

Вероника вспомнила украшенное лепниной двухэтажное здание напротив совхозной конторы. Из его окон часто звучала музыка, или разучивали песни: "Учат в школе, учат в школе, учат в школе", "Ну а дружба начинается с улыбки"… Сегодня она тоже проходила мимо уже затихшего к ночи особняка, но и подумать не могла, что "музыкалки" в нем больше нет.

– А почему их перевели? – спросила она.

– Якобы из соображений безопасности, – тетя Света подвинула к Нике вазочку с вареньем. – Была комиссия, установили, что дом в аварийном состоянии, прессинговали дирекцию не переставая; мамочки с жалобами побежали в районо: мол, в музыкальной школе их дети подвергаются постоянной опасности, дом рушится, а директор закрывает на это глаза. И вот школу перевели, а в здании сейчас – капремонт.

"Что-то местные "яжемать" развоевались похлеще Фантомаса, – Ника вспомнила разговор буфетчицы с поварихой в чебуречной и скандал в "Хаузе". – Или их кто-то раздраконил. Может даже не бескорыстно. Уж больно все организованно и слаженно… Хитро. В лихие девяностые орудовали бейсбольными битами и паяльниками, а сейчас вынуждают человека самого закрыть свой бизнес под давлением жалоб и претензий, продать помещение за бесценок или вообще демонтировать его, освобождая территорию. Хотя и сейчас, если кто-то все же пытается выстоять под натиском и не поддается, может, к примеру, как бы сама собой урна загореться рядом с помещением… Как в "Некуда бежать" с Ван Даммом и Аркетт!".