Текст книги "Библиотечная сказка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Трудно было понять, почему таких разных людей уже не первый год связывает крепкая дружба. Нину считали не лучшей компанией в окружении Эвелины, а товарищи Нины не понимали, о чем она может разговаривать с Эвой. И тем не менее старший лейтенант десантных войск Нина Самойлова и библиотекарь Эвелина Орлова дружили.

С 18 лет Эва по выходным ходила на пляж, возле которого закладывался парк 300-летия Санкт-Петербурга, в любое время года, в любую погоду. Купания в "несезон" Эва полюбила даже больше летних. Да, небо было серо-черным, северный ветер хлестал, как плетью, вода рябила и обжигала холодом, но за пустой и непривычно просторный берег Эва прощала погоде всё.

Однажды на нее остановилась поглазеть компания крепких ребят в голубых беретах. Был конец октября, моросил затяжной дождь, по лужам плавали сухие листья, и вид купающейся девушки не вписывался в пейзаж.

Один из десантников перемахнул через перила на песок и решительно зашагал к воде, на ходу сдернув берет и сунув его в карман бушлата. Сев на корягу, он расстегнул бушлат, стал расшнуровывать ботинки.

Аккуратно сложив одежду и спрятав "берцы" под корягу, чтобы они не намокли под дождем изнутри, мускулистый крепыш вошел в воду. У берега было мелко, и, чтобы поплавать, приходилось метров сто отмахать по мелководью.

Выходя навстречу, Эвелина увидела, что у десантника мягкие, не мужские черты лица, а тонкая белая майка обтягивает женскую грудь.

– Как водичка? – спросила стриженая девушка, смахнув на ходу бисеринки дождя с темно-русого "ежика".

– Нормальная, – в тон ей ответила Эва.

– Вот и здоровенько, – зайдя в воду по грудь, крепышка нырнула, проплыла под водой метров десять и размашистыми саженками пересекла пляж туда и обратно под одобрительные вопли парней на набережной.

Когда Эва покупала пирожки у "Меркурия", из перехода высыпали все те же ребята в десантных беретах.

– Слушай, ты не в библиотеке ли работаешь? – девушка-десантник на ходу сунула в окошечко деньги и впилась зубами в горячий мясной пирожок. Эвелина кивнула.

– Я тебя узнала, – улыбнулась десантница. – К тебе моя мамас Приморского ходит. Я с ней пару раз приходила. Ты меня еще отчитала за то, что я ноги не вытерла. Ну ты и строга, круче нашего комбата! – фыркнула она.

– Помню! – озарило Эвелину, которой тоже показалось знакомым лицо девушки в форме. В библиотеке она откровенно томилась ожиданием, а на замечание что-то сердито буркнула, вышла и долго шаркала ногами по коврику у входа.

– На детях природа отдыхает, это точно, – заметила Степанида Петровна, – я Елену Ивановну столько лет знаю, приятная такая женщина, а дочка-то! Оторви и брось. Вести себя не умеет...

– Да уж, блин, ей правильно сказали, ноги вытереть, а она, блин, глазами сверкает, – подхватила Катя.

– Разбалованная очень! – припечатала заведующая, Маргарита Андреевна или "Марго". – Я же говорю: бабы, которые ребенка без мужа рожают, портят дитятко баловством, носятся с ним, как с пупом земли...

Эвелине не нравилось, когда коллеги начинали мыть кому-то кости, и она смолчала.

– Ты Самойлова? – спросила она. – С Приморского?

– Нина, – кивнула крепышка.

– Эвелина.

Теперь на пляж они ходили вдвоем, а потом не спеша возвращались, обсуждая свои дела. Эвелина рассказывала забавные истории из жизни, говорила о прочитанных книгах, а Нина делилась армейскими историями о товарищах, командирах и трудностях первого года службы. Прямолинейная и острая на язык Нина часто наживала себе неприятности, но оставалась все таким же правдорубом. Ироничное отношение товарищей к "бабе" быстро переросло в уважение.

"Она плохо воспитана!" – воскликнула мать Эвелины, узнав о новой подруге дочери. "А меня устраивает!" – спокойно ответила Эва.

Когда на работе Марина раз в месяц впадала в тотальное недовольство всем окружающим миром, это выливалось у нее в неодолимое стремление постоянно и жестоко шпынять Орлову потому, что робкая молчаливая Эвелина никогда не отвечала ей тем же. Но однажды вместо того, чтобы залиться краской и опустить глаза, Орлова ответила: "Марина, ошибку свою я уже поняла и исправила. Стоит ли об этом столько говорить?". От неожиданности Марина замолчала. Теперь они с Катей реже задевали Эву, поняв, что та больше отмалчиваться не будет.

Однажды на собрании Марго по привычке стала кричать на сотрудников, распаленная перед этим конфликтом в управлении культуры. Увидев, что Степанида, на которую в этот раз пал гнев заведующей, уже украдкой ищет в кармане валидол, Эва не утерпела.

– Маргарита Андреевна, – сказала она, – Костин уже не в первый раз теряет книги или возвращает их испорченными. По правилам его давно пора исключить из библиотеки и взыскать за ущерб. Но вы запретили нам его трогать... – она отмахнулась от Кати, семафорящей ей "Прекрати, не связывайся!". – И если бы не это, Степанида Петровна никогда не выдала бы ему книгу из редкого фонда...

– Ну да, запретила, – слегка остыла заведующая, – потому что его мамаша в управлении культуры и так нам гайки закручивает, а если мы еще сыночка ее обидим...

– Так за что вы хотите лишить Степаниду Петровну премии? – в лоб спросила Эвелина.

– М-да, не в бровь, а в глаз, – покачала головой Марго. – Извините, Степанида Петровна. Премию с вас не снимут. Но как уже достали эти Костины! Хоть бы уже его мамашу на пенсию отправили...

Она с интересом посмотрела на Эвелину:

– А ты молодец, Орлова. Всегда сидишь как мышонок, а оказывается, у тебя свое мнение есть, правильное...

– Молодец, – сказала Нина, когда они жевали пирожки все на той же коряге у воды. – Молчанием мы потворствуем несправедливости. Вот увидишь, скоро они тебя еще и зауважают.

Она смахнула с колен крошки и фыркнула:

– А я с детства такая: никогда не смолчу! Со мной сладу нет. Мама иной раз голос сорвет со мной ругаться, а потом только руками разведет: "Ну до чего же ты похожа на своего отца!". Мне даже интересно, что он за фрукт. В историю про героя-афганца, погибшего при исполнении воинского долга, я не верю лет с 13...

Тогда девушки еще не знали, что стоят на пороге событий, которые навсегда изменят их привычную устоявшуюся жизнь и раскроют многие тайны. В том числе и секрет библиотеки, где работала Эвелина...

* Нина и Елена Самойловы.

Елена Самойлова чувствовала, как при внешнем благополучии нарастает отчужденность в их отношениях с дочерью. Нина ведет себя так, словно за что-то мстит матери и тут же наказывает себя за это постыдное чувство. Впрочем, Елена понимала, почему это происходит и знала, что действительно обманывает дочь. Но открыть ей правду не могла после того, как сожгла за собой все мосты. Поэтому Елене легче было переносить затянувшийся подростковый бунт дочери, чем опять жить в страхе...

Впрочем, спокойна она никогда не была. С детства Нина была очень похожа на своего отца – вначале только внешне. Мать надеялась, что все ограничится внешним сходством – но однажды увидела в глазах Нины знакомый упрямый блеск, услышала непреклонные интонации в голосе девочки...

Когда маленькая Нина впервые спросила об отце, Елена без запинки озвучила заранее приготовленную историю о герое, исполнявшем интернациональный долг в Афганистане, и несколько лет Нина жила памятью об отце...

А в 13 лет накануне дня рождения, когда они пекли пирожные, Нина опустила миксер и спросила: "Мама, а где служил отец?". От неожиданности Елена замешкалась с ответом, а дочь продолжала: "Почему у нас нет ни одной его фотографии? У Кости из моего класса отец тоже погиб в Афганистане. Так в гостиной на видном месте стоит его портрет. И почему к нам не заходят друзья отца?".

Подождав с минуту, Нина натянуто улыбнулась: "Ладно, мама, замяли. Сколько нужно сбивать крем?".

Елена понимала, что думает о ней дочь, и несколько раз порывалась открыться ей, но боялась: если Нина ей не поверит, это добьет их отношения. А молчание будет разъедать их медленно, и неизвестно, что хуже...

Она знала, что Нину в школе уважают несмотря на ее нежелание примыкать ни к одной из групп. Никому не приходило в голову посягать на ее независимость. Нина отважно вступала в пререкания с учителями, если они, по ее мнению, вели себя неправильно, и из-за этого едва не осталась без аттестата. Педагогов раздражала грамотная и языкастая ученица; ее хотелось поставить на место.

Нина пристрастилась к экстремальному спорту, купалась зимой в проруби на Неве и многих пугала своим отчаянным характером. В 17 лет, после выпускного, Нина отправилась автостопом в Анадырь. Об этом она сообщила матери на первом ночлеге, из кемпинга под Вологдой. "Почему ты ставишь меня перед фактом? – спросила Елена, обретя дар речи. – Почему заранее не сказала?!". "Потому, что ты бы отговаривала меня, и мы проругались бы до самого отъезда", – ответила дочь. "Но тебе же надо подавать документы в ЛГИ! А на эту поездку все лето уйдет!". "А я не буду поступать в ЛГИ. Я уже подала документы, и меня приняли!". "Куда?" "В школу ВДВ". Пока Елена пыталась прийти в себя, Нина рассказала ей о том, как весело и "кипишно" добиралась до Вологды, о своих новых друзьях – студентах геологоразведочного техникума, с которыми она поедет вместе до самого Урала, пообещала звонить каждый день и попрощалась.

Через две недели Нина приехала на Чукотку, и позвонила матери из Эгвекинота: возникли проблемы с пропуском в приграничный город, и ее не впускают в Анадырь... "Я вышлю тебе денег, возвращайся первым же самолетом!". "Нет, мама, деньги у меня есть, я хотела попросить тебя о другом...".

В середине августа сияющая Нина бросилась на шею матери в зале прибытия в Пулково: «Мамочка, это было что-то! Я подружилась с охотниками! Одна девушка научила меня выделывать шкуры, а ее отец сшил мне торбаса! Я купалась в лимане! Все сопки облазила! Ездила на охоту! Немного могу разговаривать на языке аборигенов! И никакие они не чукчи, некоторые даже умнее нас! Там сейчас полярный день! Это еще круче, чем наша белая ночь! Солнце светит круглые сутки! Дни были такие теплые, что можно было в одном свитере ходить! Едем скорее домой, у меня столько подарков!». Дочь была такой счастливой, что Елена даже забыла о своем намерении задать ей взбучку за самоволье.

В первые же дни службы Нина безжалостно остригла свои густые волнистые волосы под машинку. "Мама, там с прической возиться некогда!". Трудности только распаляли ее; Нина готова была расшибиться в лепешку, но доказать всем, что препятствий для нее не существует. Голубой берет и форму она носила с гордостью. Когда мать и дочь выходили вместе, их несхожесть бросалась в глаза. Худощавая светловолосая Елена, неизменно в элегантном дорогом костюме, с сумочкой. Нина – широкоплечая, с размашистой походкой и короткой стрижкой; если не в камуфляже, то в свитере и джинсах; без косметики.

Когда она подружилась с Эвелиной, мать обрадовалась: общение с серьезной начитанной девушкой из библиотеки пойдет Нине на пользу.

"Зачем тебе нужен десант?" – спрашивала Елена у дочери. "А почему ты думаешь, что я не смогу быть хорошим солдатом?" – отвечала Нина. По ее жесткому взгляду Елена сразу поняла, что девушка настроена решительно и не отступится. "Вылитый отец!". Вопросов об отце Нина больше не задавала и ни словом не напомнила о том давнем разговоре...

* Дверь в сказку.

Выходя с Крупской ярмарки, Эвелина охнула и остановилась:

– Боже! Я, кажется, не выключила из сети обогреватель на абонементе! Надо вернуться и проверить!

– Ну, ты даешь! – Нина на ходу втискивала диски, журналы и плакаты в объемистую сумку через плечо, – теперь в театр опоздаем!

– Я сама съезжу, ты ведь так хотела попасть на премьеру, – предложила Эва. – А я быстренько проверю обогреватель и приеду ко второму действию...

– Лучше я пропущу спектакль, чем позволю тебе одной разгуливать потемну на Беговой! – Нина застегнула сумку. – У библиотеки опять фонарь перегорел...

– Если что, убегу.

– Вдвоем все же лучше. Не спорь.

*

Эвелина уже хотела отпереть дверь библиотеки, когда Нина тронула ее за руку:

– Тс-с! Смотри, окно открыто!

– Черт! Неужели вор?! – Эва тоже заметила распахнутую створку. – Вот не было печали! Вызову полицию...

– Подожди, – Нина затаилась под окном, – послушаем. Может, сами справимся. Я в десанте всяких повидала. Если их двое-трое, дела на пять минут!

Эвелина согласилась с ней и тоже опустилась на корточки под окном. Теперь она ощутила прилив адреналина. "Зря мы опять отложили подключение к пульту до следующего квартала! Все некогда нам... Вот и дождались!".

Чьи-то шаги приблизились к окну. Эва придержала напрягшуюся для броска Нину. Шаги были женскими, легкими. Постукивали каблуки.

– Мне что-то послышалось под окном, – произнесла женщина приятным, чем-то знакомым голосом, в котором было нечто, похожее на шипение.

– Послышалось, – ответил мужской голос. – Или какая-нибудь дворняга ищет объедки. Пойдем, надо спешить. Мы должны вернуться до открытия библиотеки.

– Жалкая каморка, – презрительно усмехнулась женщина, – у моей камеристки комната просторнее.

"Камеристка? – переглянулись девушки. – В библиотеку вломилась сумасшедшая ролевичка? И где мы могли слышать ее голос?!".

– Идем, Анидаг, идем! – поторопил мужчина. – Чем скорее мы это найдем, тем лучше!

– Если эти маленькие негодяи утопили его в реке... Все было напрасно!

– Все равно мы его найдем! – голос мужчины был похож на крик хищной птицы. Тоже знакомый.

Воспоминание было совсем рядом; девушки уже начали припоминать, где видели эту парочку. А когда мужчина назвал спутницу по имени, Нина и Эва вспомнили. Анидаг, женщина-змея из "Королевства Кривых Зеркал". Но зачем ролевики, играющие в Королевство, залезли ночью в библиотеку?!

Из окна выскользнули две фигуры в длинных плащах, пролетели над головами прячущихся под подоконником Нины и Эвы и приземлились на тротуар. Высокий худощавый мужчина с крючковатым носом и темноволосая стройная женщина.

– Мы кое-что забыли, отец, – сказала она и повела рукой; окно тихо закрылось, щелкнул шпингалет. – Они не должны заметить, что ночью здесь кто-то был.

– Ты права, – ответил мужчина. – Молодец, дочка.

Они поспешили к выходу на улицу Савушкина, а девушки еще какое-то время сидели, не шевелясь.

– Это не ролевики, – сказала Эвелина.

– Я тоже так думаю, – ответила Нина, доставая сигареты, – люди не могут так далеко прыгать с подоконника...

– И закрывать окна взмахом руки, – Эвелина подтянулась и потрогала раму. – Что же это такое?

– Ну, что? – Нина закурила, – или мы видели парочку акробатов, косящих под героев сказки или... Пошли, Эва! – оживилась она. – Эти ребята не хотели "засветиться" и спалить путь, по которому попали в библиотеку! Может, мы разгадаем тайну? И обогреватель проверим.

С крыльца она оглянулась:

– Ну чего ты ждешь? Я не умею открывать двери без ключа! И разве тебе самой не интересно разгадать эту загадку?

– Интересно, – Эвелина открыла библиотеку.

Обогреватель был выключен, и Эвелина перевела дыхание. А Нина с энтузиазмом сновала по залам библиотеки, заглядывая во все углы и ища место, откуда могли появиться незваные гости.

– А я и не знала, что у вас тут такой лабиринт, – сказала девушка, прислонившись к стеллажу в глубине зала абонемента, – всегда казалось, что тут тесно, и... ай!

Стеллаж с пыльными сборниками стихов поэтов Советского Востока внезапно поехал сбок и, чтобы не упасть, Нине пришлось сделать замысловатый пируэт.

– Предупреждать же надо! – воскликнула она.

– Я и не знала, что он на роликах, – Эвелина поймала стеллаж, предотвратив столкновение с полками, на которых теснились сочинения Ленина. – Этими полками... апчхи!.. мало кто интересуется.

– Оно и видно, – от поднявшейся пыли Нина тоже чихнула и двумя пальцами пошевелила журналы в стопке "Знамени" на подоконнике за сдвинутым стеллажом, – даже уборщица. Фу, антисанитария, а еще культурное учреждение! У нас бы за такое... а это что? – она наклонилась, увидев, как на полу что-то блеснуло.

Это оказалась заколка для волос в виде змеи с переливчатой чешуей и глазами-камешками. Она не выглядела пыльной и не потускнела, значит, попала сюда недавно. Эвелина знала, что никто из ее читательниц не носит такие украшения. И уж конечно дама с такой дорогой заколкой не пошла бы за советскими сборниками восточных поэтов...

– Очень подходит к прикиду той дамочки, которая выскочила из окна, – задумчиво сказала Нина, – похоже, они куда-то спешили и она даже не заметила, что обронила заколку. А это что за дверь?

– До перепланировки это был черный ход, а потом его заложили кирпичами, – Эва подергала дверь. – И закрасили...

– Но именно здесь валялась заколка, – Нина задумчиво рассматривала дверь. – А на этом окне – толстый слой пыли, и он лежит ровно. То есть они прошли сюда не через окно... Ты слышала, что они говорили о какой-то тайне?

– Ты думаешь, что эта дверь – не то, чем кажется? – уточнила Эва.

– А ты видишь тут еще какие-нибудь секреты кроме припрятанного чайника и кошачьей плошки в шкафу для обуви? Эта дамочка с отцом точно не из галошницы вылезли, верно? И не из чайника!

– Пришлось купить чайник, пока кофеварка была в ремонте... Мастер продержал ее недели две.

– Комбата нашего на него нет, научил бы работать быстро, – Нина исследовала старую дверь. – Эва, я кожей чувствую: тут что-то есть! И не уйду, пока не разберусь!

– Вот только они обещали к рассвету вернуться... Успеешь?

Нина сбросила куртку, закатала рукава свитера:

– Думаю, вдвоем успеем!

*

Использовав все подручные средства и истощив запас ругательств, Нина все же смогла открыть залитую краской дверь. Девушки выбились из сил и выглядели чумазыми, как трубочисты.

– Ну, это вообще хрень какая-то! – Нина в сердцах пнула кирпичную кладку. – Извини, Эви, иногда меня клинит. Я уберу весь этот срач, а то твои змеюки на мыло изойдут, если увидят!

– Курицы они, а не змеюки! – в сердцах ответила Эвелина, которая прищемила палец и вытряхивала из волос известковую пыль, – Маринка бросает курить и всех задолбала, брюзжит, не умолкая, уже второй месяц.

– О-о, – сочувственно посмотрела на нее Нина, собиравшая инструменты, – сочувствую. Если еще через месяц не соскочит, еще четыре будет доставать. У нас в части врачиха весной курить бросила; только недавно угомонилась.

– Обрадовала, – Эвелина принесла веник, швабру и совок. – Еще пять месяцев терпеть? Может, мне пока в вашу часть пристроиться?

– По физухе ты вполне годишься. И все-таки, откуда же взялись эти двое?..

К трем часам ночи уборка была окончена. Убрав инструменты, девушки умылись и включили чайник.

– Нет сил пилить на Школьную, – устало сказала Эвелина, когда они вышли покурить на крыльцо. – Все-таки ты чокнутая, Нинка. И меня такой же делаешь.

– И мне нет смысла идти домой, – посмотрела на часы Нина, – скоро уже в часть возвращаться.

– Мои предки никак не могли врубиться, почему я должна остаться на работе на ночь, – Эвелина выбросила окурок за перила, – теперь, когда я живу отдельно, они контролируют меня еще больше...

– И что ты им сказала? Что мне померещились в библиотеке Нушрок и Анидаг и мы пытались вышибить дверь в волшебную страну?

– Я все-таки не совсем чокнулась. Сказала, что временно замещаю ночного сторожа. Предки знают, что у нас вечно на чем-нибудь экономят и поверили.

– А моя мама уже давно не задает мне вопросов, – в комнате отдыха Нина обхватила чашку ладонями и что-то пристально рассматривала на дне, – и я ей тоже. Однажды я попыталась ее спросить... Я видела, как маме неловко за то, что она врет мне и за то, что я это понимаю. Вот я и решила больше не ставить ее в неудобное положение...

Эвелина хотела возразить, но Нина продолжала:

– Я поняла, что они с отцом расстались или он бросил маму. Но почему она не сказала мне правду?

– Может, она хотела, чтобы ты гордилась отцом, а не стыдилась его, – встала на защиту Елены Ивановны Эвелина.

– Да, и я гордилась. Когда в школе решили провести вечер памяти погибших в Афганистане, меня и Костю Грюмова попросили принести фотографии отцов для стенда и написать короткий рассказ. И прикинь, как я себя чувствовала! Я считала, что мой отец – герой, а у меня его и нет. Ну и подарок на 13-летие получился. Ладно, не будем об этом. В общем, мама даже спрашивать не стала, почему я не ночую дома, когда я ей позвонила.

– Тебе нужно хоть немного поспать, у вас же утром марш-бросок, – Эвелина достала из шкафа плед и подушку.

– Я могу и трое суток не спать и нормально себя чувствовать. Правда, потом на сутки отрубаюсь... А ты? У тебя же первая смена, тебе тоже надо отдохнуть.

Когда они погасили свет, Нина сказала:

– А все-таки я хотела бы узнать об отце, кто он такой. Сколько я себя помню, мама растила меня одна, значит, они расстались еще до моего рождения или когда я была совсем маленькой. И еще, мама постоянно сравнивает меня с отцом, когда мы из-за чего-то заспорим. Интересно, что он за человек...

– Может, еще узнаешь, – откликнулась подруга, – ты ведь никогда не останавливаешься на полпути к цели, а ломишься к ней, как БТР.

– Лучший комплимент, – улыбнулась в темноте Нина.

Какое-то время девушки молчали. Снаружи забарабанил дождь, потом раздалось звяканье одинокого трамвая.

– Блин, уже и трамваи пошли, – Нина натянула плед на голову. – Все, Эви, спим. И без того вся ночь кувырком. Споки-ноки!

– То есть доброе утро.

Нина заснула мгновенно, свернувшись калачиком и обняв подушку. Эвелина еще немного полежала, слушая тиканье стенных часов, потом сон настиг и ее.

* Утро.

Дверь библиотеки бесшумно открылась. Мужчина и женщина в длинных плащах прошли в коридор, и женщина так же, взмахом руки, закрыла входную дверь на все замки.

– Я замерзла и выбилась из сил, – пожаловалась она. – Это не мой климат...

От усталости она побледнела, но даже сейчас была красива.

Женщина опустилась на стул возле журнального столика в холле, уронив руки на колени. Мужчина средних лет с сухощавым малоподвижным лицом потряс ее за плечо:

– Пойдем, Анидаг, ты гораздо лучше отдохнешь в своем замке, чем в этом сарае! Да, холодные страны не для тебя, дочь моя. Но никто другой так мне не помог бы...

Он дотронулся до кармана черного бархатного камзола.

– И как тебе только пришла в голову идея искать ключ в детском театре? – в голосе мужчины звучали торжество, гордость и удивление.

– Они сами дали мне подсказку, распевая на башне свою дурацкую песенку про флажок, от которой король покрылся перьями, Абаж – бородавками, а я чуть не расшиблась, упав с лошади...

– Хорошо, что ты успела зажать уши, и на тебя эта песня не подействовала.

– Да, расколдоваться потом было бы трудно.

– А меня спас этот болван Бар, запустив камнем. Он оглушил меня, и я тоже не дослушал песню. Так на какую мысль она тебя навела?..

– Песня про пионерский флажок, а театр – на Пионерской площади. Такое созвучие навело меня на мысль, что театр нужно проверить в первую очередь.

– Недаром ты – моя дочь. Впервые за долгое время в Королевстве Кривых Зеркал на троне будет умная королева, а не просто кукла в короне. Династия Топседов поставила ситуацию на грань крушения. Теперь, когда ключ у нас, никто не посмеет оспаривать нашу волю.

– Да и некому будет. А почему ты сам не хочешь взойти на трон, отец?

– Меня вполне устроит пост Наиглавнейшего министра, – мужчина подал дочери руку, поднимая со стула.

– Ужасный город, – молодая женщина попыталась счистить грязное пятнышко с плаща. – Холодно, сыро, да еще и эти ревущие железные коробки...

– В Хэвене они тоже есть.

– Но там их меньше. И в Хэвене теплее.

– Я уже заручился поддержкой Хэвена и Меридиана, – не дослушал ее отец, – а насчет Министерства магии пока не знаю. Ситуация такова, что сегодня Фадж министр, а завтра – сомневаюсь.

– Так это правда? – посерьезнела женщина. – Асырк передает мне разговоры королевской прислуги о том, что крестный возродился. Но я думала, что это невозможно.

– Для него нет ничего невозможного, Анидаг. Так что я не знаю, вести мне переговоры с Корнелиусом, или обождать...

– Ты думаешь, что он стремится к захвату власти в их государстве?

– А ты сомневаешься? Если старина Том возродился после убивающего заклятия, то явно не затем, чтобы разводить ирисы у крыльца.

– Тс-с-с-с-с, – прошептала Анидаг. – Мы здесссь не одни!

– Тебе кажется, – махнул рукой горбоносый и взял с ковровой дорожки заколку. – Возьми, ты обронила. Ничего не теряй, местные не должны заметить, что ночью здесь кто-то был. Пойдем, дочка, тебе нужно отдохнуть перед ужином. Сегодня нам нанесут визит Тао и Фобос...

– Тао Хэвенский?! – поморщилась Анидаг. – Этот невоспитанный юнец? Хорош король, ест из одного котла с солдатами, на столовый прибор таращится с разинутым ртом, как осел на афишу, и манеры, как у истукана на Башне! Он опять истопчет пыльными сапожищами мои ковры и перебьет фамильный хрусталь!

– Как бы то ни было, его поддержка важна для нас, – возразил отец. – Тао чувствует себя обязанным нам после того, как мы изобличили мнимого Повелителя Тьмы в Хэвене и приструнили сумасшедшую любительницу животных. Теперь Тао сделает для нас все. А его манеры... Юноша не виноват, что вырос в походном лагере и вместо учителей у него был инструктор.

– А уж его подружка Джетт, – иронически поджала губы Анидаг, – бедняга! Если в Хэвене все женщины такие же, удивляюсь, как там еще не наступил демографический кризис!.. Фобос придет один? Или опять приведет сестру и Седрика?

– Ты все еще не можешь забыть, как Элион выронила жевательную резинку в бархатное кресло? Что взять с девчонки, которая до прошлого года воспитывалась в этом мире... Она еще не до конца освоила подобающий этикет. Или тебя интересует, придет ли Седрик?

– Может быть, – загадочно улыбнулась брюнетка, поправив прическу. – Если крестный действительно вернулся, не захочет ли он разыскать Элеонору?.. Нет, все-таки нас подслушивают!

Дверь распахнулась. Анидаг с порога обвела взглядом пустую комнату. Смятый плед на диване, чайник, чашки...

– Показалось, – раздраженно сказала она. – Здесь, наверное, водятся мыши и устроили возню. Терпеть их не могу!

– Конечно, мыши. Кто может находиться в читальне ночью?

Стеллаж с поэтическими сборниками откатился вбок по мановению руки Анидаг. Мужчина прижал ладонь к кирпичам и произнес:

– Коллопортус!

Кладка налилась золотистым свечением, потом стала прозрачной. Министр прошел сквозь нее. За ним проследовала Анидаг. Кирпичи снова обрели плотность. Дверь захлопнулась, стеллаж встал на место.

– ... твою мать, – выглянула из-за стола Степаниды Петровны Нина, – когда эта гадюка ломанулась к нам, я не думала, что так сигану...

– Да уж, – затряслась от смеха Эвелина, – влетела в шкаф, как любовник из анекдота!

– Они настоящие, – Нина подошла к стеллажу, – не фейк, не акробаты и не глюк. Ты ведь тоже это видела?

– Как они прошли сквозь кирпичи? Да. Ты – чокнутая, Нинка. Ты очень рисковала, когда прокралась за ними в абонемент. Анидаг была настороже.

– Да она от холода засыпала на ходу, змеям тут не климат. Меня больше напрягал ее отец, но он подумал, что это мыши возятся. Так что мы и не рисковали... А ты ведь пошла за мной, значит, ты тоже чокнутая! Может все-таки перейдешь на службу к нам?

– Если через библиотеку повадятся шастать сказочные злодеи, то в десанте и впрямь спокойнее будет, – вздохнула Эвелина.

* Снова гости.

На работе никто не удивился, почему Орлова вызвалась приходить каждый день во вторую смену и закрывать библиотеку. Катя и Марина обрадовались возможности пораньше уходить с работы, чтобы уделять больше внимания маленьким детям. Степанида Петровна поворчала немного о разгуле преступности и о том, что нежелательно девушке в одиночку возвращаться домой затемно и поспешила в аптеку за лекарственным сбором для свекрови. Марго, распаленная новым раундом борьбы с Костиной из управления культуры, только махнула рукой и дала разрешение.

Взять вторую смену Эвелину уговорила Нина. Она горела желанием проследить за тайником и побольше узнать о нем. В те дни, когда Самойлова освобождалась к вечеру, девушки задерживались в библиотеке. Но ничего не происходило...

В начале декабря Нина пришла хмурая, раздраженная, и до ухода Степаниды Петровны листала технический журнал в читальном зале. И даже ее спина излучала плохое настроение.

– Не спрашивай, – пробурчала она, когда Степанида ушла, – ну и день! Не видать кретинов из-за копоти! Я бы еще больше сказала, но в библиотеке так выражаться не стоит.

– Как прошел прыжок с ИЛа? – спросила Эвелина.

– Ты что, издеваешься?

Выкурив сигарету и выпив чашку кофе, Нина все-таки рассказала, как они в 5 часов утра построились на аэродроме по бортам, уже снаряженные и с парашютами за спиной и ждали до 9 часов. Задувал северный ветер, вилась поземка... Летчики прибыли в таком состоянии после ночных полетов, что, по словам Нины, "летать еще могли, а ходить – уже нет, и от выхлопа в кабине стекла прогибались". Перепутав место выброски, пилоты чуть не приземлились на Гатчинский дворец. А парашютисты повисли на стропах на деревьях в парке...

– А мне "повезло", – заключила Нина, – спикировать не на дерево, а на Приоратский пруд, аккурат задницей посередине... Ну вот, ты смеешься, а прикинь, каково мне было выплывать в полной зимней снаряге. Лед-то еще непрочный, и меня плюс парашют не выдержал.

Эвелина подвинула к ней баночку алтайского меда:

– Добавь в чай, хорошо согревает. Да, не повезло вам...

– А у тебя что? Опять твои куры доставали?

– Это они умеют, – Эвелина методично переставляла читательские формуляры, – Катька натупила и вписала платную книгу в формуляр другого читателя, а потом перевела стрелки на меня перед Марго, что я не заполнила журнал за прошлую неделю.

– Вот барахло, – возмутилась Нина.

– И в итоге над Катькой добродушно посмеялись, а на меня наорали под горячую руку и пригрозили снять премию. Вот так всегда, Катьке все с рук сходит, а я вечно крайняя.

– Понимаю, – кивнула Нина, – у меня та же история. Один из старших офицеров уверен, что бабе в десанте не место. Но к чьим-то дочерям или любовницам он не придирается, боится... А я "ничья", и меня просто грех не гнобить. Ладно, хватит об этих уродах. Что с дверью? Никто не появлялся, пока я была на курсах выживания?

– Ни разу. Хотя пару раз мне приходилось выходить в первую смену, может...

– Эви, – в азарте вскочила Нина, забыв о неудачном прыжке, – а может, нам самим попробовать туда заглянуть? Волшебное слово мы в прошлый раз услышали. Я все время думаю о том, как на самом деле выглядит Королевство Кривых Зеркал...

– Ты что, головой ушиблась? – покрутила пальцем у виска Эвелина, – вот так, очертя голову, полезем в кривые зеркала смотреть? И не проси!