Текст книги "Право на смерть"

Автор книги: Анастасия Абросимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Анастасия Абросимова
Право на смерть

Часть первая

Ронин стоял перед зданием суда. Огромное сооружение уходило на целых пять этажей ввысь. Но, несмотря на свою высоту, оно было самым безопасным зданием в городе. Все окна были наглухо заблокированы, а выход на крышу охранялся, точно банковский сейф. Универсальный суд был одним из самых влиятельных учреждений страны, и эти нависающие над посетителями пять этажей были обязаны подчеркивать сей факт.

Мужчина окинул взглядом большую круглую площадь перед судом. Самый центр города – площадь Спасения, вокруг которой расположились малоэтажные административные здания. Городская ратуша, Парламент и Правительство Универсума, Центр изучения проблем, главный офис «Роботех» были гораздо ниже Универсального суда.

Неподалеку остановился большой пассажирский магнитолёт, из которого вышла группа туристов, человек двенадцать. Ронин изумился: живые туристы были диковинкой в этом мире. Ведь 5D-симуляторы реальности давно заменили настоящие экскурсии.

Путешественники развернули свои телефоны с голографическими камерами и начали записывать всё, что их окружает. Ронин плохо разбирался в современной технике. Вроде бы сейчас эти голофоны умели записывать не только плоскую картинку и звук, но также объемное изображение, запахи и даже кинестетические ощущения от некоторых предметов. У Ронина не было подобных переносных средств связи. Связываться ему было не с кем, а искусственно воссозданная реальность его раздражала. Мужчина испытал досаду. Теперь и он попадёт в чью-то голограмму! Надо убираться отсюда, но Ронин продолжал разглядывать туристов.

Более всего их интересовало, конечно же, здание суда. Они снимали его со всех сторон, издавая восхищенные возгласы. Ронина всегда забавляла подобная реакция на эту современную «многоэтажность». На площадь Спасения привозили группы из других городов Универсума специально, чтобы поглазеть на уникальную достопримечательность. Ведь подобных высотных конструкций было всего несколько штук на всю страну. И дело было вовсе не в сложности, изящности или художественной ценности данных строений. Дело было в обязательном, долго и тщательно культивируемом страхе.

Ронин знал, что когда-то пятиэтажные здания считались карликами в мире небоскребов. Теперь же повсеместно был введен запрет на постройки свыше двух этажей. И только отдельные административные сооружения могли быть выше.

Мужчине не нравилась эта современная приземистость. Ему нравилась старина, даже древность. Небоскрёбы Нью-Йорка начала XX века, например, которые он многократно видел на старых фотографиях и видео. Погружение в ушедшую эпоху – часть его работы. Он был хранителем Большого Универсального архива.

Ронин перестал разглядывать туристов и прошел через приветливо раздвинувшиеся двери внутрь здания суда.

В огромном вестибюле почти никого не было. Ронин подошел к подсвеченному голографическому табло – одной из невысоких стеклянных тумб, расположенных посреди пустого холла. Рука легла на неактивную горизонтальную прозрачную панель. Спустя секунду голубоватая эмблема Универсума, вращающаяся над панелью, сменилась голограммой приятной девушки с русыми волосами и зелеными глазами. Это было не единственное лицо Уни – универсального помощника всея Универсума. Ронин насчитал двенадцать разных изображений, под которыми Уни общался с людьми. Алгоритмы ИИ сами решали, под какой маской выходить на связь с каждым человеком. Ронин насчитал 4 мужских, 4 женских и 4 детских образа голографического лица. Изображение девушки улыбнулось и заговорило приятным голосом:

– Добро пожаловать в Универсальный суд, господин Ронин Ульрих! Вам назначено слушание на 16.00 в комнате 508. Судья Камилла Флостер. Поднимайтесь, Вас уже ждут. Всего доброго, господин Ронин Ульрих!

Камилла Флостер?! Неужели человек? Вряд ли.

Ронин пошел к лифту, в который раз задаваясь вопросом, какой болван придумал такую глупость, как проговаривание всякий раз полностью имени и фамилии.

На большом экране рядом с лифтом опять крутили ролик с последним умирающим. Это был седой высохший старик. Он шамкал беззубыми губами, вытягивал вперёд руки, будто закрываясь от чего-то. Он шептал: «Нет, не надо. Я не хочу». Конечно же, он не хотел умирать. Его историю знал каждый в Универсуме. Это был последний умерший в стране. Последний из тех, кто не успел пройти процедуру «Выключатель» до 40 лет. Его смерть специально приехали снимать три съемочные группы. Они ждали несколько дней, поочередно сменяя друг друга днём и ночью, прежде чем им удалось заснять эти кадры. Надпись в конце ролика как всегда гласила: «Тебе это не грозит». По мнению Ронина, она была довольно двусмысленной, но что он в этом понимал.

Номер комнаты 508 означал, что она находилась на 5 этаже и на четной стороне. Ульрих быстро нашел нужную дверь, подошел к ней, она бесшумно сдвинулась вправо, открывая проход в светлое просторное помещение, пожалуй, даже слишком просторное. За окном, как в тайне надеялся Ронин, должен был открываться красивый вид на кольца Виктории – комната располагалась на противоположной от площади Спасения стороне. Но поглазеть на город с высоты ему не удалось – прозрачность стёкол была отключена. Пространство было замкнутым. Ронину стало не по себе.

Все поверхности и предметы в комнате были, как и ожидалось, белыми. Прямо от двери начинались по обе стороны ряды скамеек. «Почему везде белый цвет? Это так непрактично», – думал Ронин, проходя мимо них.

В конце зала за большим столом сидела судья Камилла Флостер. Прозрачный экран и активная панель управления, встроенная прямо в столешницу, располагались от неё по правую руку. Она пристально смотрела на вошедшего своими большими глазами, почти лишенными ресниц.

Значит, всё-таки человек…

Ронин прикинул, что она выключила свой биологический возраст около 40 лет: лицо уже начало покрываться сетью морщинок. Достаточно необычно для женщины. Самым популярным возрастом остановки считался промежуток от 24 до 31 года. Впрочем, она могла просто запрыгнуть в последний вагон. Интересно, сколько ей на самом деле лет?

– Проходите. Садитесь.

Она продолжала его разглядывать и молчать. Ронин сглотнул и начал:

– Я надеялся на скорое решение моего дела в обычном порядке…

Дела в обычном порядке решали виртуальные судьи. Многочисленные исследования установили, что при данном подходе предвзятость и коррумпированность как человеческий фактор полностью исключается. Искусственный интеллект в считанные минуты просчитывал варианты и решал практически любой вопрос, опираясь на многовековую историю правовых дисциплин и предыдущие постановления по сходным делам. Рассмотрение обращения судьей-человеком было событием экстраординарным. Ронин даже не знал, что такие судьи ещё остались.

– В Центр изучения проблем поступают все обращения граждан из Универсального суда, – наконец, произнесла судья Флостер. – Ваше – не исключение, в формальном смысле, конечно… А вот в содержательном просто уникально… Уни решил, что подобный… необычный вопрос должен быть рассмотрен человеком.

Она говорила медленно, словно тщательно подбирала слова. Либо просто никуда не торопилась. Ронин уже обращал внимание на то, что некоторые давно живущие люди вели себя именно так. Так, словно у них впереди была вечность. И всё-таки, как же давно госпоже Флостер 40 лет?

– Вы просите разрешения на эвтаназию? Для себя?

– Совершенно верно.

– Могу я узнать причину такого решения?

– Я не хочу жить.

– Это не причина. Каждому гражданину при рождении положен личный помощник, в обязанности которого и входит мотивирование своего подопечного на проживание качественной жизни. Где ваш помощник?

– Я не пользуюсь его услугами.

Брови судьи поползли вверх. Она слегка покосилась за застывшую тень за своим правым плечом. Ронин тоже перевел взгляд. Это была самая простая и очень старая модель. Возможно, даже самого первого поколения. Судья Камилла Флостер не переставала его удивлять.

– Вы знаете, что это административное нарушение, и я должна вас оштрафовать?

– Как вам угодно.

– Каждый гражданин обязан хотя бы один раз в неделю проводить сеанс психотерапии с личным помощником, – не унималась судья Флостер.

– Я готов пользоваться этим правом, если мне внятно объяснят для чего. Для чего я должен рассказывать о личном обычной железяке?

На лице судьи отразились смешанные чувства непонимания и негодования. Она снова покосилась на робота за своим правым плечом. Тот стоял истуканом.

– В мои обязанности не входит разъяснение подобных элементарных вещей, – похоже, женщина начинала сердиться. – Согласно Универсальной Конституции, пользование услугами личного помощника – это не право, а обязанность. Причина включения данной обязанности в этот главный нормативный документ страны также там прописана: «для сохранения моральной целостности индивида и выявления негативных факторов, способствующих его деградации и разложению, а также предупреждения деяний, несущих угрозу жизни и физическому или психологическому здоровью индивида, либо влекущих за собой разрушение существующего строя», – процитировала она.

– Но я не угрожаю ничьей жизни, и уж тем более не собираюсь разрушать существующий строй…

– Вы угрожаете своей жизни!

– Но это моё право! У меня есть право на смерть!

– Такого права у вас нет! – она хлопнула ладонью по столу так, что Ронин вздрогнул. – Я работаю судьей уже 103 года, знаю все действующие законы, все поправки в законы, вновь принятые статьи и давно утратившие силу. Я работала ещё тогда, когда все дела велись людьми. И если я говорю, что такого права у вас нет, значит, это истина!

Надо же! 103 года! Да плюс ещё годы до назначения на должность судьи. Значит, она одна из первых. Ронин сделал глубокий вдох. Он и не думал, что будет легко.

– До пандемии, «Выключателя» и Большого Апгрейда такое право у человека было.

Судья Флостер перевела дыхание и заговорила более спокойным голосом:

– Если вы знаете об этом, то вы должны знать и о том, что даже в те времена эвтаназия была официально разрешена только в отдельных странах и не могла считаться общепринятой практикой. К тому же она применялась крайне редко, только в самых запущенных случаях болезни, и требовала прохождения нескольких административных барьеров. В современном мире мы искоренили болезни, затормозили старение и отодвинули на неопределенный срок смерть! Всё то, чего люди боялись веками, от чего умирали, теперь просто не существует! И при этом вы можете даже не работать! Жить в своё удовольствие просто потому, что каждый гражданин Универсума обеспечен всеми благами по факту своего рождения! А вы хотите от этого отказаться?!

– Да, – просто ответил Ронин.

– Но почему? – изменившимся голосом спросила Камилла Флостер.

Он посмотрел в её глаза, окруженные мелкими морщинками. 103 года – это много. Достаточно много, чтобы понять.

– А зачем?

Она вздрогнула, словно увидела призрака, чуть помедлила, но быстро овладела собой и заговорила:

– Слушание откладывается на неопределенный срок, до устранения разногласий. Универсальный суд постановляет: господину Ронину Ульриху пройти курс обследования на психопатологические отклонения, курс повышения мотивации, курс обновления иммунной системы, а также обязывает к ежедневному ведению дневника впечатлений посредством своего личного помощника. Суд назначает господину Ульриху штраф в размере 2 тысяч единиц за отказ от пользования услугами личного помощника в течение… эээ… – брови судьи снова поползли вверх, – последних шести месяцев. А также выносит предупреждение о том, что в случае повторного нарушения ему будет грозить тюремное заключение. За отказ от назначенных процедур также будет применено тюремное заключение с принудительным лечением. Суд обязует господина Ульриха явиться в Центр помощи населению завтра в 9.00 утра для начала лечения. Повторное слушание будет назначено после прохождения всех процедур, если иск ещё будет актуален, – с непроницаемым лицом закончила судья Флостер. – Можете быть свободны.

Не дожидаясь ответа, она поднялась и покинула зал через боковую дверь. Её личный робот выскользнул следом.

Двери лифта раскрылись, явив взору холл суда. Ронин замешкался у лестницы на второй этаж, пропуская вперёд других посетителей, когда на него с разбегу налетела девушка в длинном распахнутом пальто. А под ним… Да, он не ошибся! В глаза бросилось красное платье с разрезом спереди. В таких в былые времена танцевали танго.

– Простите… хотя нет, чего это я извиняюсь, ты ведь тоже из этих дурней!!! – выпалила она, окинув мужчину взглядом с ног до головы.

– Ээ, из каких? – не понял Ронин.

– Из служащих, конечно! Ты же в форме! – она состроила гримасу и принялась отряхивать одежду, будто испачкала её при столкновении.

Ронин опустил глаза и поглядел на серую ткань своего костюма, как будто впервые её увидел. Все административные работники обязаны были носить в рабочее время определенную одежду. У Ронина это серые брюки и строгий кардиган из плотного трикотажа, белая рубашка и черный узкий галстук. На дворе ранняя весна, поэтому сверху он надел старомодное черное пальто и длинный полосатый шарф, который обычно заматывал до самых ушей, потому что не любил шапки.

– О да, вы почти правы, – усмехнулся он, – но я служащий Универсального архива, а не суда.

– Да какая разница! Все равно прихвостень этих придурков или стремишься к ним попасть! Строят из себя важных шишек! Тьфу!

– Вот тут вы ошибаетесь. Я здесь в качестве подсудимого, – почему-то Ронину захотелось об этом сказать.

Девушка перестала отряхиваться и впервые взглянула на него с интересом.

– И в чем же ты провинился? Не поздоровался с соседями? Или накричал на свою кошку? – ухмыльнулась она. У неё были длинные волнистые каштановые волосы, маленький острый носик и удивительные глаза. Ярко-зеленые миндалевидной формы. Девушка была невероятно красива.

Ронин так залюбовался, что не заметил, как произнёс:

– Вообще-то я добиваюсь эвтаназии, – и тут же испугался. Первой встречной о таком не говорят.

Случилось то, чего он боялся больше всего: её глаза расширились от ужаса. Ронину показалось, что она сейчас закричит что есть мочи и побежит прочь, указывая на него как на умалишенного. А он попадёт в тюрьму гораздо быстрее, чем мог бы, если б держал язык за зубами. Но секунды тикали, а ничего не менялось. Они смотрели друг другу в глаза. Девушка даже не мигала, как будто впала в ступор. Потом слегка наклонила голову, сощурилась и звонко рассмеялась.

– Ты же шутишь, да?!

Ронин хотел было возразить, но вовремя прикусил язык.

– О, господи! А я-то поверила! Ну ты даешь! Такой шутник! И отчаянный! Так оригинально со мной ещё никто не знакомился! Я – Дана. Дана Радова. Приятно познакомиться!

Мужчина пожал протянутую руку.

– Ронин Ульрих.

– Ах, Ронин, это так необычно! Ты просто отчаянный герой! – она взяла его под руку, потянулась и чмокнула в небритую щёку.

От неожиданности он чуть не поперхнулся слюной, но Дана, казалось, не заметила его смущения и уже болтала дальше.

– Пойдем сегодня на собрание? – Девушка потянула его к выходу из здания. – У нас есть небольшой клуб по интересам. Познакомишься с остальными. Они будут в восторге от твоего способа знакомства!

– Что за клуб? – Ронин напрягся.

– Ну так, не клуб… мы называем его «ОСА» – общество свободных авторов. Понял? Сокращение. В общем-то, можно по-разному его расшифровать: общество свободолюбивых аргонавтов, общество серьезных агрономов, общество самобытных арбузов! – хихикнула девушка. – Ты бы как расшифровал?

– Общество самоубийц?

Дана поморщилась.

– Неее! Какой-то мрачный у тебя юмор, – она остановилась и посмотрела на Ронина. Они уже вышли на улицу. Ветер раздувал её прекрасные волосы. – Ты всегда такой?

Надо срочно придумать что-то позитивное.

– Общество сладких авокадо?

Дана рассмеялась, слегка наклонившись вперёд.

– Неплохо! А что авокадо бывают сладкими?!

– Не знаю, – Ронин пожал плечами. Ему нравилось смотреть, как Дана смеётся. – И чем вы занимаетесь в своём обществе?

– Танцуем, читаем стихи, болтаем, просто живём, дышим и мечтаем! – она подставила лицо ветру, тряхнула роскошными волосами. – Приходи! 12-е кольцо, дом 18. Я там живу!

Она отпустила его руку и упорхнула куда-то за угол.

Живём. Дышим. Мечтаем. Ронин покрутил на языке эти слова. Они были вкусными.

Большой Универсальный архив располагался в здании, специально воссозданном по образцу библиотеки Конгресса США. Правда, только в центральной части. За аутентичным монументальным фасадом здания Томаса Джефферсона тянулось прямоугольное двухэтажное безликое сооружение. Эта нелепая постройка была лишь пародией на самую большую некогда библиотеку мира. Кругом ложь и подделка, в который раз думал Ронин, поднимаясь по ступеням лестницы.

Много десятков лет назад все книги были переведены в электронный вид, а их бумажные аналоги за ненадобностью переданы в переработку. В архиве хранились печатные варианты лишь небольшой части мирового литературного наследия. Собрать и перевезти всё из большой библиотеки Конгресса поначалу не представлялось возможным. После пандемии перед вновь образованным государством Универсум и его лидерами стояли другие, более важные задачи. Страна существовала уже 121 год, а важные задачи всё не заканчивались. Ронин несколько раз подавал прошение для экспедиции в Вашингтон, чтобы вывезти из библиотеки Конгресса старинные экземпляры, но ему всякий раз отказывали.

В архиве хранились не только книги. Журналы, картины, документы вечного хранения, некоторые вышедшие из обихода предметы и многое другое помещалось в этом святилище старины.

Ронин подошёл к сканеру и приложил ладонь к считывающей панели. Лазерный луч сначала подсветил руку, а потом прошёлся по мужчине сверху вниз, сканируя всё тело.

– С возвращением, господин Ронин Ульрих, – сказал приятный женский голос. Дверь поехала вправо.

У архива была мощная охранная система. Всё-таки здесь хранились очень ценные вещи. Если бы не соображения безопасности, Ронин никогда бы не позволил поставить здесь этот новейший сканер. Он терпеть не мог сканеры, магнитолёты и роботов. Особенно роботов. Все чудеса науки и техники остались за плавно закрывшейся дверью. Ронин погрузился в свою стихию. Он остановился, вдохнул знакомый пыльный воздух и пошёл вглубь здания.

В столице Универсума – Виктории, кроме Универсального архива, был ещё один музей. Современный. Ронин был там однажды. Приземистое округлое здание под прозрачным куполом. Оно являло собой один огромный выставочный зал, где каждую неделю менялись экспозиции. Электронные прозрачные панели круглосуточно показывали то полотна французских импрессионистов, то русских авангардистов. 3D-симуляторы имитировали греческие скульптуры или археологические находки. Смех да и только. Ронин даже фыркнул, вспоминая.

Музей был очень популярным местом. Там всегда было полно народу. Красивые, модно одетые мужчины и женщины вели разговоры об искусстве. Вернее, они думали, что говорят об искусстве. Рассуждать о том, чего ты никогда не видел и не чувствовал, по мнению Ронина, было абсурдным.

На первом же повороте коридора он свернул налево, в свой кабинет, где составлял списки экспонатов, разбирал новые поступления и разъяснял правила посетителям. Последних было немного. В основном это были группы студентов, преподаватели или учёные, интересующиеся доуниверсальной эпохой.

Ронин сел в своё большое старое кресло и откинулся на спинку. Как же хорошо дома! Стол был завален артефактами. Ему нравился запах старых книжных страниц, шуршание древних пергаментов, нравилось трогать предметы старины, книги, статуэтки, мечи, мобильные телефоны. Ему нужно было всё чувствовать руками. Современные технологии полностью лишали человека тактильных удовольствий. Поэтому его так разочаровал тот яйцевидный современный музей. Где объем и глубина? Где настоящность?

Напротив стола висела картина. Ронин часто и подолгу её разглядывал. На ней были лишь волны, небо и больше ничего. Но как же прекрасна она была! Он удивлялся каждому мазку. Вблизи это были лишь случайные пятна. Издалека – целое море. Море красоты. Ни одна суперсовременная 3D-панель не могла дать этого ощущения.

Периодически Ронин обходил свои владения и любовно вытирал пыль с выставочных образцов. За каждым из них для него стояла целая жизнь, чья-то судьба. Он придумывал истории, связанные с предметами, досконально знал каждую трещинку, неровность или просто особенность каждого артефакта из 468 459, хранящихся в Универсальном архиве. Ронин работал здесь уже 42 года.

Мужчина поднялся из-за стола и прошёл в смежную комнату. Как и каждому жителю Универсума, ему полагалось отдельное, полностью обустроенное современное жильё на безвозмездной основе. Его высокотехнологичная квартира находилась в другой части города и умела практически всё. Разве что отправить в космос не могла. Но Ронин бывал в ней очень редко, предпочитая этот архивный зал, самостоятельно переделанный в жилище.

Он прошёл в ванную комнату и долго умывался прохладной водой. А потом долго разглядывал в зеркале капельки воды, стекавшие по лицу. Он должен выглядеть значительно хуже, чем есть теперь. На его прямоугольном широком лице почти не было следов, которые должно оставить время и гравитация. Лишь несколько седых волосков на 3-дневной щетине и лысеющий череп добавляли ему возраста. Как же он ждал этих признаков! Оттягивал «Выключатель» до последнего, пока за ним не пришли. Он даже какое-то время курил, пил алкоголь и мало спал, чтобы ускорить естественный процесс старения. И вот спустя 22 года после процедуры он выглядит в точности также как и до неё.

Нестерпимо захотелось кофе. Ронин вытер лицо полотенцем и прошёл в кухню. Кухней он называл небольшую конструкцию в углу возле окна. Здесь была старинная электрическая плита, раковина, столешница и открытые полки над ней, где хранилась всякая утварь. Ничего общего с современными кухнями, где всё было скрыто внутри за большой стеновой панелью, это недоразумение не имело. На тех новейших кухнях нажатием пары сенсорных кнопок на экране можно было реализовать обед. Робот-повар за несколько минут готовил вполне сносную еду и выдавал её в специальном лотке, сопровождая приятным комментарием. После трапезы грязную посуду можно поставить обратно в лоток, и умная кухня отсортирует и вычистит её до блеска без вашего участия. Ронин взглянул на тарелки с засохшими на них остатками еды в своей раковине, вздохнул и начал их мыть. Может быть, он просто сумасшедший? Может быть, не все современные технологии – зло?

Ульрих закончил мыть посуду и принялся готовить кофе. У него была старая кофеварка начала XXI века, но сегодня даже она казалась подозрительной шайтан-машиной, настроенной против него. Он взглянул на неё скептически, сжал губы.

– Не смотри так, – буркнул он кофеварке и достал с полки турку.

Кофе получился крепкий. Ронин взял чашку, банку с печеньем и вернулся в кабинет.

Большой Универсальный архив представлял собой нечто среднее между музеем, библиотекой и настоящим архивом. В течение первых нескольких лет существования Универсума сюда свозили вещи из разных городов Восточного побережья. Совершенно непонятна была логика, по которой экспонаты попадали в архив. Поэтому наряду с редкими и ценными экземплярами книг здесь можно было найти несколько видов засохших шариковых ручек и пустые флакончики от духов. До сих пор раз в неделю приходили посылки с предметами быта или книгами. И до сих пор логика их сбора оставалась загадкой. Эту часть работы – распаковку контейнеров – Ронин любил больше всего. Сегодня был вторник – а значит, день посылок. Не успел мужчина об этом подумать, как прозвучал сигнал оповещения – груз доставлен. На экране настольного монитора появилось видео с камеры, висевшей над входом. Перед дверью ожидала черно-белая фигура.

– Добрый вечер, господин Ронин Ульрих! – поприветствовал робот-курьер, когда дверь открылась. – Будьте добры, приложите ладонь к панели.

Ронин машинально приложил руку к протянутому прозрачному планшету.

– Доступ разрешен, – произнес робот, – груз ваш. Хорошего дня, господин Ронин Ульрих!

Мужчина забрал небольшой пластиковый контейнер и направился обратно в кабинет. Сел в кресло и застыл, глядя на коробку. Сегодня она совсем небольшая. Размеры посылок, как и их содержимое, никогда не повторялись. Однажды привезли огромный контейнер, который едва прошёл в дверь. В нём оказался большой двухдверный холодильник начала XXI века, который теперь успокаивающе мурчал в соседней комнате. Ронин понятия не имел, что в нем хранить, тот стоял практически пустой. Но ему нравилось смотреть, как ночью свет огней от колец развлечений за окном отражается на его серебристых боках.

А ещё холодильник умел готовить лёд. Не то чтобы Ронину нужен был этот лёд или это какое-то из ряда вон выходящее умение для машины. Нет, просто это его забавляло. Иногда он насыпал полный стакан этих прозрачных кубиков, ставил их на стол напротив окна и смотрел, как в тающих льдинках отражаются яркие неоновые огни соседнего кольца. Ронину нравилось думать, что когда-то машины были настолько тупы, что могли раз за разом воспроизводить одну и ту же простую операцию. Например, просто готовить лёд. А ещё молчать. Молчание – это самое ценное качество старинных механизмов.

Так что же в коробке? Ронин приложил ладонь к верхней части контейнера. Прозвучал сигнал, замки открылись. Мужчина с трепетом открыл крышку. Этот момент всегда был самым волнующим событием в его скучной жизни. Внутри могло оказаться что угодно. То, чего он никогда не видел, то, что ему только предстояло понять.

Он протянул руку и достал два почти одинаковых предмета.

– Уни, – позвал Ронин.

– Слушаю, Ронин, – мгновенно отозвался компьютер вездесущим женским голосом.

– Архивная запись номер 468 460. Туфли женские. Пара. Каблук около 3 сантиметров. Округлый закрытый носок. Застежка на щиколотке по типу ремешка с пряжкой. Материал атлас. Цвет красный. Абсолютно новые. Конец записи.

– Принято, – прозвучал голос.

Ронин откинулся на спинку и хлебнул кофе. Туфли сияли и манили. Он сразу понял, для чего они нужны. Пред глазами заплясали картинки, виденные когда-то давно. Яркие юбки, энергичные движения.

– Вам новое сообщение с пометкой «срочно», – добродушный до отвращения голос вырвал мужчину из мира грёз.

– Ну что там ещё, – проворчал Ронин. – Открыть, не читать.

Компьютер послушно исполнил команду, молча развернув сообщение. Текст гласил: «Господину Ронину Ульриху. Во исполнение постановления Универсального суда города Виктория федеративной республики Универсум господину Ульриху надлежит 12 марта 2160 года к 9.00 явиться по адресу: 2-е административное кольцо, дом 33 для прохождения обследования. Возможно длительное пребывание, рекомендовано закончить неотложные дела. При себе иметь личного помощника. В случае неисправности последнего вам будет предоставлена аналогичная замена».

Ронин исподлобья глянул на застывшую в углу тень.

– Неисправности… – проворчал Ронин. – Даже если я тебя расколочу на мелкие кусочки, они всё равно мне всучат другого тебя! Чертовы железяки!

Ронин стукнул обоими кулаками по столу и понуро опустил голову. Черт возьми! Он так хотел состариться внешне, что совсем забыл о дряхлении изнутри. И вот теперь он сидит и ворчит, как тот самый дед из прокручиваемого на каждом углу социального ролика, где высмеивалась старость и восхвалялось будущее без неё. Было что-то неотвратимо тревожное в этой рекламе. Загримированный под дряхлого старика мужчина сидел на скамейке в парке и проклинал всех проходящих мимо улыбчивых, довольных жизнью людей. А они не обращали на него никакого внимания. Слоган в конце гласил: «Ты никогда таким не станешь». Что за чурбан придумывает эти слоганы? Ронин тряхнул головой, пытаясь изгнать картинку из головы, фыркнул и подошёл к роботу.

Полгода назад Ронин так разозлился, что отключил его прямо посреди сеанса психотерапии. Робот, как замер у входа в кабинет, так до сих пор там и стоял. На лысой пластиковой голове, плечах и груди успела появиться сеточка пыли.

Уже несколько десятилетий человеку законодательно запрещалось вмешиваться в психоэмоциональное состояние другого. Причины данного запрета были многослойны и неочевидны. Ронин часто размышлял о них и никак не мог найти достаточных оснований для возникновения этой абсурдной ситуации. «Человеку нужен человек» – гласило правило гуманизма. Но похоже, что сам человек забыл об этом начисто.

Теперь всякий был убежден, что человеку нужен робот. Или роботу нужен человек? Ронин, когда думал о первопричинах, как всегда терял нить, упускал что-то главное. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он схватит суть, но она постоянно ускользала.

Он протянул руку и легким движением активировал застывшую машину. Робот слегка вздрогнул и открыл глаза. Стандартный помощник выглядел не очень презентабельно: человекоподобный робот в корпусе из белого пластика. Он умел передавать эмоции мимикой лица и иногда движениями тела. Для этих целей лицо было сделано из специального сверхгибкого полимера. Андроид правдоподобно открывал рот в такт произносимым словам, улыбался, показывая ряд белых зубов, хмурил брови, моргал. По сути, самыми нечеловеческими в его облике были глаза. Ронину они казались жутковатыми.

Глаза были большими, округлыми и концентрическими. За тонкими гибкими веками, лишенными ресниц, прятались стеклянные ярко-синие линзы, состоящие из нескольких вписанных друг в друга кругов. Ронин знал, что каждый ободочек на линзе – это определённые возможности данной модели. Так, например, у этого робота было инфракрасное и рентгеновское зрение, а также очень хороший зум. Андроид сделал несколько микродвижений головой и телом и посмотрел своими странными глазами на Ронина. Вполне человеческий голос произнёс:

– Добрый вечер, Ронин! Данные сети свидетельствуют о том, что моё последнее подключение к ней было 6 месяцев и 4 дня назад.

– Да, всё верно, – подтвердил Ронин, разглядывая робота.

– Что-то пошло не так. Ты разозлился. Хочешь поговорить об этом?

– А если не хочу? Что ты будешь делать? У тебя есть протокол на этот случай?

– Конечно. Возможны несколько вариантов…

– Несколько вариантов… – передразнил машину Ронин. – Иди к черту, говнюк железный!

– Ты снова злишься, я понимаю. Нам следует это обсудить…

– Понимаешь?! Ты понимаешь?! Что ты можешь понять?! – Ронин ткнул робота в пластиковый корпус груди. Тот не шелохнулся. – Ты ничего не можешь понять! Почему? Скажи мне, почему ты не можешь понять?! А?!