Текст книги "Дагестанские святыни. Книга первая"

Автор книги: Амри Шихсаидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Однако в настоящее время мы располагаем большим числом арабских рукописей, переписанных в указанных и в других дагестанских медресе в XVII–XIX вв. Исследования последних лет показали, что работа по переписке рукописей была сосредоточена в основном в медресе и мечетях, охватывая почти все крупные дагестанские селения.

О курсе обучения в медресе мы располагаем интересными сведениями. Дагестанский автор Абдула Омаров в своих «Воспоминаниях муталима», написанных в 60-х гг. XIX в., сообщал о программе обучения в дагестанской мусульманской школе: «По окончании арабской азбуки» детей учат «необходимым правилам религии, как то: вероучению о единстве Божьем, признании добра и зла, существовании ангелов и Пророков». Все это заканчивается в книге «Усул ад-дин». Затем идет чтение и изучение следующих книг: «Тасриф» – грамматика арабского языка; «Миат амил» («Сто управляющих»); «Унмузадж» – сочинение по морфологии; «Сададдин», «которая служит объяснению к книжке Тасриф»; «Динкузи» – по грамматике арабского языка, как и «Вафия», «Джами»; книги по началам логики – «Исагуджи», «Шамсийа», «ал-Фанари», потому что «логика, употребляемая у мусульман, имеет прямой целью служить в помощь доказательствам тех оснований, на которых стоит Коран». Вслед за логикой изучают «Маан» (риторику); правила арабского стихосложения; книги по мусульманской юрисдикции в их числе «ал-Махалли» и комментарии к Корану, такие как «Джалал» и сочинение Ибн Хаджара «Джавами»; редко – математика и «Акаид» по тавхиду».

Абдурахман из Газикумуха (1837–1901) в своем «Тазкира» дал широкий спектр наук, распространенных в Дагестане: «Их двенадцать: морфология, синтаксис, метрика, логика, теория диспута, законоведение, толкование Корана, жизнеописание (Пророка), суфизм, риторика (маан, байан, бади, риторика, стилистика, поэтика – все эти три отрасли считаются за одну науку), ал-муха-дара и ал-хуласа… Что касается остальных наук, то ими занимаются у нас редко, особенно илм ал-хуласа, при помощи которой исчисляются многие цифры».

Переписка рукописей приняла грандиозные размеры. В настоящее время сотрудниками центра востоковедения Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН и преподавателями факультета востоковедения Дагестанского государственного университета выявлено около 300 частных и мечетских рукописей (в основном арабских) коллекций, тематически разнообразных и охватывающих хронологически XV–XX вв. Изучение книжной продукции, имевшей хождение среди читающих слоев населения, показало, что, хотя переписка их на месте, часть их поступала до XIV–XV вв. из различных стран Ближнего Востока и Средней Азии. Начиная с XV века поступление рукописных книг из ближневосточных стран в Дагестан практически прекратилось. Читательский спрос и потребность в учебной и научной литературе удовлетворялись почти полностью местными силами. Наблюдается резкое повышение статуса катибов – переписчиков. Это стало, в свою очередь, поворотным пунктом истории рукописной книги и рукописных собраний Дагестана. Не странно поэтому, что в сохранившихся собраниях основную часть рукописей представляют собой тексты, переписанные местными катибами – переписчиками для нужд медресе и мечетей, для пополнения собственного книжного фонда или же по заказу.

Мы уже знаем нескольких катибов – профессионалов. Один из них по имени Харун, сын Ахмада аш-Ширини (т. е. из селения Шири) специализировался в переписке Коранов, толковых словарей арабского языка, этико-догматических трактатов. Уже известно около 9 сочинений, переписанных им в течение 1481–1515 гг. Ряд сочинений переписывался особенно часто. К ним относятся Кораны, тафсиры, сочинения по праву, принадлежащие ан-Навави, ал-Махалли и Ибн Хаджару, грамматические сочинения Ибн ал-Хаджиба, ат-Тафтазани, Абдаррахмана Джами.

В XII–XVII вв. особый интерес был проявлен в Дагестане к сочинениям выдающегося представителя средневековой арабской науки Абу Хамида Мухаммада ал-Газали (1058–1111).

В Дагестане найдено более 40 рукописных экземпляров его сочинений по суфизму этике, мусульманскому праву переписанных в XII–XVII вв. (помимо двух) – в селениях Акуша, Шари, Муги, Кубачи, Аракул, Вихли, Химейди, Урада, Гоцатль, Кумух, Гочоб, Карача, Мулебки, Обода, Мугурух, – такова обширная «дагестанская география» научных трактатов Ал-Газали.

В истории средневекового Дагестана важная роль принадлежала дагестанскому селению – устойчивому центру традиций материальной и духовной культуры. Крупные селения – столицы феодальных владений или союзов сельских обществ были одновременно и очагами непрерывного культурного процесса – Тарки, Хунзах, Ашты, Тпиг, Кумух, Уркарах, Худуц, Чох, Согратль, Бежта, Цудахар, Акуша, Анди, Калакорейш, Ахты, Хучни, Рутул, Цахур, Корода, Кахиб, Эндирей, Кубачи, Хив, совмещали в себе функции административных торгово-ремесленных единиц, не уступая городам по интенсивности влияния на всю округу. Важные сдвиги произошли в хозяйственной жизни дагестанского общества. На всем Северном Кавказе только в Дагестане четко прослеживается процесс выделения отдельных селений из сферы земледельческого труда (например, Кубачи и ряд других населенных пунктов). Специализация отдельных дагестанских селений, вернее их роль в формировании культурного облика микрорегиона или же более обширных территориальных единиц, дает возможность пересмотреть сложившееся представление о том, что только города шли в авангарде культурной жизни. Крупные населенные пункты и исламские учебные заведения в них стали очагами распространения знаний. В них и реализовались задачи приобщения к культурному наследию мусульманского мира: хранение и переписка рукописей, поступивших из стран Ближнего и Среднего Востока; развернутая преподавательская деятельность, подготовка кадров духовной элиты; создание собственно дагестанской оригинальной литературной традиции.

Начиная с X в. в Дагестане происходит становление и функционирование собственно дагестанской литературной системы (суфийские, исторические, правовые, грамматические, богословские трактаты, философия, медицина, этика, математика, поэтическое творчество и т. д.). Новый материал позволяет поставить вопрос о периодизации этого процесса, проследить процессы усвоения и использования арабской литературной традиции.

Исследования отечественных и зарубежных востоковедов дают основание утверждать, что литература X–XV вв. представляет собой своего рода «предысторию», ранний этап создания местной, дагестанской литературы на арабском языке. Среди дошедших до нас памятников творческого наследия дагестанских авторов X–XV вв. основное место занимают исторические сочинения – «Дербенд наме», вернее, источники этого свода исторических хроник; «История Ширвана и Дербенда»; «История Абу Муслима»; «Тарих Дагестан»; одноаульные памятные записи; «История Каракайтага»; «Хроника Махмуда Хиналугского».

Титульный лист сочинения Мухаммед-Тахира ал-Карахи (1809–1880) «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах».

Разумеется, исторические сочинения не были единственной жанровой категорией литературной и научной деятельности в Дагестане в X–XV вв. А.К. Аликберов показал, что к началу XII в. в Дербенте уже существовали устойчивые традиции хадисоведения и составления суфийских трактатов (прежде всего здесь речь идет о выдающемся памятнике дагестанской историографии – суфийском трактате Абу Бакра Мухаммада ад-Дербенди под названием «Базилик истин и сад тонкостей»). До нас дошел также этико-догматический трактат «Вафк ал-мурад» («Соответствие предмету желаний» Ахмада ал-Йамани (ум. в 1450 г.), написанный в Кумухе. Однако жанр исторических сочинений был наиболее значимым числом сочинений, созданных в процессе формирования общедагестанской литературной традиции.

Наивысшим достижением оригинальной творческой традиции была литература XVII–XIX веков, созданная усилиями многочисленных ученых и преподавателей медресе, энциклопедически образованных и оставивших универсальное наследие. Мы не останавливаемся на творчестве отдельных ученых, их имена (от Шабана из Ободы до Али Каяева) ныне широко известны. Их научная и преподавательская деятельность, тематическое разнообразие их наследия (история, мусульманское право, грамматика арабского языка, этика, суфизм, поэзия, медицина, математика) стали выдающимся явлением интеллектуальной жизни дагестанского общества. Наивысшего подъема это литературное наследие достигло в XIX веке. Это связано, прежде всего, с политическим фоном творчества – народно-освободительным движением 20-50-х гг. XIX века под руководством Шамиля.

Рукописные и старопечатные книжные коллекции, сохранившиеся до наших дней, продолжают традиции средневековых книжных собраний и отражают их тематическое разнообразие. Изучение коллекций показывает господство арабского языка; преобладание (почти монополию) сочинений шафиитского права; наличие сборных, обычно тематически однородных рукописей (включающих иногда до 10–15 единиц описания); своего рода «специализация» отдельных собраний; наличие владельческих и дарственных записей; определенный, уже сложившийся набор сочинений по грамматике арабского языка, мусульманскому праву, логике; список имен дагестанцев – переписчиков и владельцев рукописей; практика передачи рукописных собраний по наследству по трафаретной формуле; движение и мобильность отдельных рукописей и их собраний; набор определенных художественных оформлений переплета; массовые «вставки», приуроченные к конкретной странице и зачастую имеющие самостоятельную ценность и т. д.

Ныне предпринимаются плодотворные усилия по изучению нашего богатого культурного наследия. Ведется работа по созданию каталогов частных и мечетских рукописных и книжных собраний. Это будет беспрецедентным явлением в практике востоковедения, обогатит наши представления о культурном диалоге Дагестана со странами Ближнего и Среднего Востока, значительно расширит источниковедческую базу исследований по истории и культуре народов, расположенных на «периферии» исламского мира. Работа российских, в том числе дагестанских, востоковедов, а также итоги археографических экспедиций последних лет показали, что в сфере арабской книжной культуры и формирования таких культурных очагов, как медресе и книжное собрание, понятие «периферия» является условным. Обилие рукописных собраний, количество и тематический подбор текстов, активная работа по размножению рукописей, их «плотность» в среде своего обитании выдвигают Дагестан (особенно в XVII–XIX веках) в число крупных очагов книжной культуры. Исследования памятников рукописной культуры дали возможность установить общие закономерности формирования книжных коллекций, причины их особого роста в XIX веке. Высказанное известным дагестанским ученым Гасаном Алкадари (1834–1910 гг.) мнение о том, что наиболее ранние библиотеки Дагестана относятся к XVIII веку, ныне значительно поколеблено, вернее, устарело, так как мы располагаем уже данными о частных библиотеках в XV–XVI веках. Теоретически, однако, историю библиотек можно ввести с конца XI века, когда в Дагестане были созданы первые медресе (понятия медресе и библиотека были в то время неотделимы друг от друга).

Одна из особенностей общественного устройства дагестанского общества начиная с раннего средневековья (примерно с V века) и до середины XIX в., на протяжении около полутора тысячи лет – это устойчивая децентрализация политической власти, отсутствие единой централизованной власти в общедагестанском масштабе, продолжительное существование нескольких небольших государств, государственных образований и нескольких десятков независимых или полузависимых союзов сельских общин. Своеобразие подобного рода общественной структуры заключалось в том, что эта децентрализация сопровождалась, как ни странно, экономическим, культурным, идеологическим единством дагестанского общества в целом.

Этнокультурное единство народа Дагестана «дополнялось» единством экономическим, сложившимся в основном к Х веку, нередко – политическим единством, в основе которого лежало объединение государств в годы борьбы за национальную независимость. Победа ислама в XVI веке в общедагестанском масштабе означала торжество идеологического союза в регионе. Кстати, реформы 60-х годов XIX века, приведшие к ликвидации ханств и образованию Дагестанской области, завершили процесс формирования комплекса факторов, определивших единство в культурной, административной, хозяйственно-экономической и идеологической сферах.

Литература

1. Аликберов А.А. Эпоха классического ислама на Кавказе. М., 2002.

2. Абдурахман из Газикумуха. Книги воспоминаний / Пер. с араб. М.-С. Саидова; ред., коммент. А.Р. Шихсаидова и Х.А. Омарова Х.А. – Махачкала,1997.

3. Большаков О.Г. История Халифата П. Эпоха великих завоеваний. М., 1993

4. Гамзатов Г.Г. Формирование многонациональной литературной системы в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1978.

5. Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV века. Махачкала, 1996.

6. Ислам на территории бывшей Российской империи // Энциклопедический словарь. М., 2006. Т. 2. (Статьи А.К. Аликберова).

7. Кудрявцев А.А. Феодальный город. М., 1993.

8. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избр. соч. М., 1960. Т. VI.

9. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и центральную Европу (1131–1153) // Публикация Д.Г.Большакова и А.Л. Монгайта. М., 1971. С. 26–27.

10. Саидов М.-С. Дагестанская литература XVIII–XIX вв. на арабском языке. М., 1964.

11. Ханмагомедов С. Дербент. Горная стена: Аулы Табасарана. М., 1979.

12. Халидов А.Б. Арабская рукописная традиция. М., 1985.

13. Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники Дагестана X–XVII вв. М., 1984.

Древние города Дагестана

Город-музей Дербент

М.С. Гаджиев

На западном побережье Каспийского моря, там, где горы Кавказа почти подходят к морскому побережью, оставляя лишь узкую трехкилометровую полоску равнины, раскинулся древний Дербент – второй по величине и значению город Республики Дагестан и самый южный город Российской Федерации, крупный центр виноделия, ковроткачества, туризма. Дербент – один из древнейший городов Кавказа. Его история насчитывает пять тысячелетий. Возникнув в глубокой древности, он из маленького поселения превратился в один из крупнейших средневековых городов Востока. Он пережил бурные исторические события, штурмы и разрушения, периоды расцвета и упадка, служил ареной кровопролитной борьбы и «яблоком раздора». На него претендовали Римская империя и Парфия, Сасанидский Иран и Византия, Арабский халифат и Хазарский каганат, государство сельджуков и Золотая орда, сефевидские шахи и турецкие султаны, российские императоры. Здесь побывали многие известные полководцы и завоеватели средневекового Востока – выдающиеся арабские военачальники Маслама ибн Абдалмалик и Марван ибн Мухаммад, сельджукские полководцы Сау-Тегин и Йагма, прославленные соратники Чингиз-хана – Джебэ и Субудай, «Властелин мира» Тимур и правитель Золотой орды Тохтамыш, турецкий султан Селим и основатель государства Сефевидов шах Исмаил. В Дербенте пребывали знаменитый правитель Ирана шах Аббас и «Гроза Вселенной» Надир-шах. Здесь «прорубил окно» на Восток император Петр Великий.

Но Дербент привлекал внимание не только видных политических, государственных деятелей. О нем сообщают греческие и римские писатели, средневековые византийские, сирийские, кавказские, турецкие авторы. Ценнейшие сведения о Дербенте содержатся в трудах многих арабо-персидских историков и географов IX–XIII вв. и более позднего времени. Посетить Дербент и увидеть его достопримечательности стремились многие средневековые путешественники, которые в своих сочинениях оставили немало интересных, исторически значимых сообщений об этом древнем городе. Это арабы Ахмед ибн Фадлан (X в.) и Абу Хамид ал-Гарнати (XII в.), венецианцы Марко Поло (XIII в.) и Иосафат Барбаро (XV в.), русские Афанасий Никитин (XV в.) и Федот Котов (XVII в.), англичане Христофер Бэрроу (XVI в.) и Антон Дженкинсон (XVI в.), немцы Адам Олеарий (нач. XVII в.) и Георг Тектандер (XVII в.), голландцы Ян Стрейс (XVII в.) и Корнелий де Брейн (кон. XVII– нач. XVIII в.), турок Эвлия Челеби (XVII в.) и многие другие.

Своей богатой историей и необычной судьбой Дербент в огромной мере обязан своему географическому местоположению. Он возник в одном из самых стратегически значимых мест знаменитого международного Прикаспийского пути – важной военной и торговой трассы, с древнейших времен связывавшей народы и страны Закавказья и Переднего Востока с Юго-Восточной Европой. Отсюда и немаловажная роль Дербента в истории многих племен и народов древности и средневековья. Отсюда и многочисленные (свыше 20) наименования этого города, данные ему теми или иными народами и подчеркивающие его географическое положение и стратегическое значение. Это такие названия, как лат., греч. «Каспийские ворота», греч., ср. – перс. «Албанские ворота», арм. Чор (от вост. – иран., ср.: ягноб. чор «узкое место», осет. чух «узкий проход»), груз. Чора, Дзгвис-кари («Морские ворота»), сир. Торайе, греч. Тзур, Зуар, араб. Сул, Баб ал-абваб («Ворота ворот»), Баб ал-хадид («Железные ворота»), перс. Дарбанд («Плотина ворот», «Узел ворот»), тюрк. Темир-капы («Железные ворота»), рус. Железные врата, Дербень и др.

Древние стены Дербента

Географическая ситуация и благоприятные природно-климатические условия обусловили обживание этого места с глубокой древности. Как установлено раскопками, которые ведутся в Дербенте с 1971 г. археологической экспедицией Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН сначала под руководством проф. А.А. Кудрявцева, а с 1996 г. – автора этих строк, первое поселение возникло здесь в эпоху ранней бронзы – на рубеже IV–III тысячелетий до н. э., т. е. пять тысяч лет назад. Многочисленные и разнообразные находки – остатки жилищ, ямы для хранения зерна, керамическая посуда, каменные топоры и зернотерки, кремневые вкладыши серпов и др. – говорят о том, что первыми поселенцами здесь были древние земледельцы.

На рубеже VIII–VII вв. до н. э. на вершине дербентского холма возводятся примитивные оборонительные сооружения. Возникновение здесь укреплений, контролировавших проход между морем и горами, видимо, было связано с активизацией кочевников – киммерийцев, скифов и савроматов, обитавших в южнорусских и предкавказских степях. Как сообщает древнегреческий историк, «отец истории» Геродот (V в. до н. э.), скифы, преследуя киммерийцев, «пошли верхней дорогой, оставляя Кавказские горы по правую руку», т. е. вдоль берега Каспийского моря, через Дербентский проход в Закавказье и Переднюю Азию, где они обосновались почти на 30 лет. Как полагают исследователи, этот поход состоялся в начале VII в. до н. э., и о пребывании скифов в Дербенте и Приморском Дагестане свидетельствуют, в частности, так называемые «скифские» наконечники стрел. Такие же наконечники стрел были найдены при раскопках древних городов Урарту, Ассирии, Вавилонии, подвергшихся нападениям воинственных кочевников.

Роль Дербента и Дербентского прохода особенно возрастает с последних веков до н. э., когда крупнейшие и могущественные государства античного мира – Рим и Парфия – столкнулись в борьбе за Кавказ. В их противоборстве большая роль отводилась воинственным кочевникам Северного Кавказа и Предкавказья – сарматам и аланам, которые привлекались римлянами и парфянами в качестве наемников. Превосходная, хорошо вооруженная конница номадов, пройдя через кавказские проходы, главными из которых были Дербентский и Дарьяльский, часто определяла исход военной кампании и влияла на политическую ситуацию на Кавказе.

Появление на рубеже эр в Дербентском проходе новых оборонительных сооружений нашло отражение в сведениях античных авторов. В I в. н. э. применительно к проходу начинает употребляться, наряду с обычным portae, πύλαι, ύραι («ворота», «проход», «двери», «вход»), название claustra, обозначавшее в военном отношении «пограничная крепость», «вал», «стена», «преграда». Замечу, что у авторов сер. – втор. пол. I в. н. э. Корнелия Тацита, Марка Аннея Лукана и Гая Валерия Флакка термин Caspia claustra (claustra Caspiarum) использован в военно-политическом контексте, при описании военных акций. Это усиливает понимание данного топонима как военно-стратегического объекта, наряду с его географическим значением.

Огромная стратегическая важность Дербента и проходившей вдоль каспийского побережья международной караванной дороги обусловили подготовку императором Нероном в 68 г. н. э. большого похода сюда. По сообщению древнеримского историка Тацита, для осуществления экспедиции «к Каспийским укреплениям, на войну против албанов» были собраны легионы из Германии, Британии и Иллирии. Но заговор и убийство этого императора, «прославленного» своими пороками, сорвало начавшуюся военную кампанию. Планы Нерона, очевидно, вскоре осуществил император Домициан, побывавший со своим войском на земле Кавказской Албании – древнего государства на территории современных Дагестана и Азербайджана. Об этом свидетельствуют римский государственный деятель и писатель Плиний Младший (62-113 гг.) и латинская надпись центуриона XII легиона Фульмината (Молниеносного) Л. Юлия Максима, обнаруженная недалеко от Баку.

Дербент. Цитадель Нарын-Кала.

Читателю, вероятно, будет интересно узнать, что греко-римские названия Дербента – «Каспийские ворота», «Каспийские укрепления», как и наименование моря, у которого они находились, происходят от имени племени каспиев, живших в Восточном Закавказье и хорошо известных в античном мире. О них рассказывает, например, Геродот: каспии вместе с другими восточнокавказскими племенами входили в одну из провинций-сатрапий державы Ахеменидов и состояли в армии древнеиранских царей. Каспии упоминаются в арамейских документах V в. до н. э. с острова Элефантина на Ниле и папирусах из раскопок Саккары, близ древнеегипетской столицы Мемфиса – там располагались их поселения, они несли воинскую службу и были кораблестроителями. В последних веках до н. э. они и другие племена Восточного Кавказа образовали государство Албания (арм. Алванк, ср. – перс. Аран), о котором ценные исторические сведения приводят античные писатели Страбон, Клавдий Птолемей, Плиний Старший и другие авторы. Название это происходит от имени одного из ведущих и многочисленных племен страны – албанов – далеких родственников восточнокавказских народов.

На рубеже эры Дербент становится важным военно-политическим и торгово-ремесленным центром Восточного Кавказа. Становлению Дербента как города в это время способствовало, наряду с другими внешними и внутренними причинами и факторами, усиление с последних веков до н. э. торгового значения Прикаспийского пути, известного античным писателям под названием Caspia via («Каспийский путь»), активизация всей международной торговли с эллинистического времени между центрами и периферией античного мира. По сообщению Страбона, по этой международной трассе активную караванную торговлю вели прикаспийские племена, которые перевозили «на верблюдах индийские и вавилонские товары, получая их от армян и мидян». Огромная роль в этих торговых связях отводилась сарматскому племени аорсов, обитавших в Северном Прикаспии и нижнем Подонье, и албанскому племени каспиев, специализированно занимавшихся караванной торговлей, разведением верблюдов, рыболовством. С конца II – начала I в. до н. э. начинается резкое увеличение потока парфянских серебряных монет-драхм в Кавказскую Албанию и поступление их отсюда через Приморский Дагестан в Нижнее Поволжье и на Северный Кавказ.

Прикаспийский путь на юге выводил к Экбатанам (Хамадан) – крупнейшему центру на Великом Шелковом пути, а на севере, в низовьях Терека, он имел ответвление – дорогу, ведущую в центральные районы Северного Кавказа и далее в Причерноморье, на Боспор. О функционировании северного участка Прикаспийского пути – от Терско-Сулакского междуречья до Нижнего Поволжья – свидетельствуют находки античных амфор в ногайских и калмыцких степях, а также поселения, могильники и отдельные комплексы предметов сарматского времени на территории Северо-западного Прикаспия. В последующую, раннесредневековую, эпоху эта дорога засвидетельствована уже арабскими авторами IX–X вв. как важнейшая международная караванная трасса, ведущая из Передней Азии и Закавказья через Дербент (Баб ал-абваб), Семендер, Беленджер и далее по прикаспийским степям в Итиль – столицу Хазарского каганата.

Важным посредником в этих торговых контактах Севера и Юга выступал Дербент. Об этом, например, говорят найденные при раскопках многочисленные египетские и сирийские стеклянные и фаянсовые украшения, бусы из балтийского янтаря и провинциально-римские фибулы, другие находки. Особый интерес представляют костяная фигурка женщины, которая была привезена из далекой «златообильной» Бактрии, и обнаруженный близ Дербента клад бронзовых предметов, в который, помимо украшений, посуды, входили и около 20 монет могущественного правителя Египта Птолемея III Эвергета (246–222 гг. до н. э.). Это пока самый ранний на Кавказе клад эллинистических монет и единственный в этом регионе клад монет Птолемеев Египта.

Сведения античных авторов – Геродота, Плиния, Страбона, Марцеллина, а также ряд археологических фактов и, прежде всего, доказанное специалистами функционирование Узбоя (древнего русла Амударьи, впадавшей в Каспий) в VII в. до н. э. – IV в. н. э. позволяют говорить о мореплавании на Каспии уже в ахеме-нидское и раннеэллинистическое время. Значение морской торговли на Каспии возрастает в последних веках до н. э. – первых веках н. э. Примечательно, что в списке населенных пунктов Кавказской Албании, приведенном в «Географии» Клавдия Птолемея с указанием их точных координат, несколько выделенных им городских центров, обозначенных термином «полис» (Телайба, Гел-да, Албана, Гайтара, Барука), расположены у морского побережья и на примерно равноудаленном друг от друга расстоянии. Это отражает историческую реальность, нашедшую археологическое проявление в местоположении крупных городищ, и подчеркивает их торгово-экономическую значимость, привязанность к международному Прикаспийскому пути и возможную роль некоторых из них как портовых центров.

Страбон, ссылающийся на Аристобула и Эратосфена, которые, в свою очередь, заимствовали информацию из отчета селевкидского флотоводца Патрокла, который ок.282 г. до н. э. «плавал кругом в Каспийском море», а также Плиний со ссылкой на Варрона сообщают о торговой трассе через Каспий из Окса (Узбой=Амударья) в Албанию к реке Куре и далее в Эвксинский Понт (Черное море). Позднее их дополняет Аммиан Марцеллин, который, рассказывая о Гиркании (араб. Джурджан) – важнейшей области Южного Прикаспия, сообщает, что «… многие живут здесь также и морской торговлей… Кроме многих незначительных городов, гирканы имеют два значительных, расположенных на берегу моря: Саканда и Сараманна». Естественно полагать, что названные наиболее крупные, приморские города Гиркании вели морскую торговлю не только (и, очевидно, не столько) по южному побережью Каспия, но и с более отдаленными прикаспийскими областями как на восточном, так и на западном побережьях. Важно указать и на то, что Клавдий Птолемей помещает один из населенных пунктов Албании – Барука – у устья Куры.

Рука об руку с торговлей шла политика. Коммерческие интересы, стремление к установлению контроля над торговлей и важнейшими торговыми трассами являлись одними из главных стимулов международной политики древности и средневековья, побуждавших племенных вождей и державных государей как на военные, так и на мирные внешнеполитические акции.

Дербент. Кладбище Кырхляр

Преемниками Рима и Парфии в борьбе за Кавказ в раннем средневековье стали Византия и Сасанидский Иран. В V–VI вв. иранские «цари царей» (шахиншахи) развернули на Восточном Кавказе грандиозное фортификационное строительство – возведение укрепленных городов, крепостей, так называемых «длинных стен», которые должны были защищать северные рубежи их державы от новой волны кочевников – на этот раз от нахлынувших тюркских племен гуннов, савир, тюрок, хазар. Одним из первых таких оборонительных сооружений, призванных противостоять воинственным гуннам, стали возведенные в 440-х гг. в правление шаха Йездигерда (439–457 гг.) сырцовые укрепления Дербента – цитадель на вершине дербентского холма и стена, полностью перекрывшая проход между морем и горами. Как показали археологические исследования этой оборонительной линии, эти стены имели толщину около 8 м. В 20 км южнее Дербента был сооружен опорный военно-стратегический пункт – город-крепость, получивший название Шахристани Ездигерд (что можно перевести с иранского как «Ездигердград») и возведенный, как сообщает древняя сирийская хроника, по приказу шаха Ездигерда II в области Чор. Ныне руины этого древнего города, расположенного в окрестностях пос. Белиджи, исследуются Дербентской археологической экспедицией.

Монументальным свидетелем той эпохи и выдающимся памятником оборонительной архитектуры являются каменные укрепления Дербента, которые и ныне, спустя полторы тысячи лет после их сооружения, поражают своим величием и мощью. Как и сотни лет назад, так и в наши дни каждый, побывавший в Дагестане, непременно посещает Дербент, чтобы своими глазами увидеть величественные стены и многие другие исторические достопримечательности этого древнего города.

Впечатляющие, грандиозные Дербентские укрепления породили немало легенд о них. С ними, например, отождествлялась стена-плотина, «Железные ворота», якобы возведенные Искендером Зу-ль-Карнайном (Александром Македонским) для защиты цивилизованного мира от набегов диких и свирепых племен Йаджудж и Маджудж (библейские Гог и Магог; см.: Иезекииль, 38,2; Откровение Иоанна, 20, 7). Эта легенда, получившая широкое распространение на христианском и мусульманском Востоке, приведена в Коране (сура «аль-Кахф», 97–98). А выдающийся Низами Гянджеви (1140–1202 гг.) в своей поэме «Искендер-наме», в главе, посвященной походу Искендера в Дербент, рассказывает о возведении им здесь «гранитно-булатной стены»:

 
Царь велел – и с войсками проход перевала
Заградили хазары. Гранитная встала
На пути каменистом и узком стена,
И булатом была она вся скреплена
И тяжелым свинцом меж высоких утесов,
Ибо царь всех искуснейших каменотесов
И умелых вершителей горных работ
Вел с собой: обо всем был он полон забот.
И готова была всем набегам препона.
Царь собрался в свой путь. Развернули знамена…
 

В действительности, ставшие всемирно известными оборонительные сооружения Дербента были построены в середине VI в. в правление самого могущественного иранского шаха династии Сасанидов – Хосрова I Ануширвана (531–579 гг.). По словам известного востоковеда Ричарда Фрая, «имя Хосров, как и имя Цезарь, стало для арабов обозначением сасанидских царей и одновременно синонимом великолепия и славы». Арабский историк IX в. ал-Балазури в своей «Книге завоевания стран» («Китаб футух ал-булдан») приводит рассказ о том, как Хосров Анушир-ван, желая возвести непреодолимые укрепления в Дербенте для защиты своих владений от вторжений хазар, предложил их правителю-хакану «мир, дружбу и согласие» и в знак этого «просил отдать ему в жены дочь». Обрадованный возможным в будущем притязаниям на иранский трон, хакан отправил хазарскую принцессу к шаху. Хосров же, воспользовавшись мирной обстановкой и дабы воины двух держав не враждовали меж собой, возвел «стену из скалы и свинца от моря до вершины гор» и «повесил у входа железные ворота». Ну, а вслед за этим шах возвратил принцессу обманутому отцу. В этом рассказе отразились реальные события, связанные с образованием могущественного Тюркского каганата и заключением ок.555 г. между Ираном и каганатом союзного договора, закрепленного браком Хосрова и тюркской принцессы – дочери кагана Истеми (араб. Синджибу).