Текст книги "Между двух огней (СИ)"

Автор книги: Amina Edelweiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Часть 1 ==========

Будь со мною навсегда,

Пока жизнь нас не покинет.

Ну и что, что здесь зима?

В холод сердце не остынет!

Будь со мною и потом

Нам наградой станет лето.

Ну и что, что мрак кругом?

Стань в глазах моих рассветом!..

Камелия Бэггинс очнулась в маленьком, наскоро поставленном неподалёку от поля битвы шатре, заботливо укрытая кем-то тёплыми шерстяными одеялами. Впрочем, то, что она находится в военном шатре, хоббитянка смогла вспомнить не сразу, а лишь спустя пару минут, когда память услужливо напомнила ей о недавних кошмарных событиях, о которых ради собственного спокойствия лучше было и не вспоминать.

А пока она неподвижно лежала, вслушиваясь в доносившиеся до её слуха голоса, и всё равно не могла ничего разобрать. И всё бы ничего, но вместе с сознанием к ней вернулись не только воспоминания, но и неприятная ноющая боль в области затылка.

“Ну конечно, это же я ударилась о камни в той битве”, − припомнила Камелия, нащупав ссадину на затылке. Прикосновение отозвалось ещё большей болью, и хоббитянка убрала руку.

Битва… Неужели и в самом деле случилось то ужасное сражение, участницей которого ей пришлось стать? Очевидно, да, иначе отчего же тогда так болит голова? Счастье ещё, что она сама осталась жива и, можно сказать, невредима, учитывая, как тяжело были ранены − наверняка были! − многие воины.

И всё же чувствовала себя Камелия неважно. За всё время изматывающего похода она, признаться, очень устала − как физически, так и морально. А битва и вовсе забрала у неё последние силы.

Выбравшись из тёплого плена одеял, Камелия опустила ноги на пол, стараясь не думать о том, что шёрстку на ногах следовало бы расчесать, да и ей самой неплохо было бы искупаться − и чем скорее, тем лучше. Наверное, более благоразумным сейчас было бы никуда не ходить, а дождаться, пока кто-нибудь не навестит её, но хоббитянка не могла больше маяться неизвестностью. В конце концов, должна же она хотя бы знать, день сейчас или ночь!

Поднявшись на ноги и походив по шатру, Камелия поняла, что не всё так плохо. За счёт долгого крепкого сна она хорошо отдохнула и теперь вполне могла осилить небольшую прогулку.

Камелия вышла наружу. В глаза ей ударил дневной свет, после продолжительного пребывания в темноте показавшийся ослепительно-белым.

Зябко поёжившись от морозного ветра, она обвела взглядом лагерь и следовавшую за ним пустошь. Среди шатров одиноко бродили усталые воины, а в воздухе словно бы нависла скорбь.

− Вот и наша победа… И унылая, однако, это вещь, − тихо проронила себе под нос взломщица, думая о том, сколько храбрых воинов − эльфов, людей и гномов − не вернутся больше домой.

И так не сочетался с её грустными мыслями кристально-чистый благодатный снег, который медленно, но верно застилал потемневшую от крови землю и по-зимнему скудный, но всё же свет солнца. Казалось, сама зима сжалилась над земными существами и нарочно решила укрыть вчерашнее место сражения белым покрывалом.

Занятая своими мыслями, Камелия не осознавала, что стоило ей оказаться в опасности или просто подумать о чём-нибудь плохом, как её рука тут же тянулась в карман за заветным колечком − так же, как некоторые по привычке тянутся к мечу или колчану со стрелами. Вот и сейчас она задумчиво смотрела вдаль, незаметно для других поглаживая в кармане идеально гладкую поверхность кольца.

И всё же хоббитянка могла собой гордиться: пусть с помощью магической драгоценности, но она сумела преодолеть во время похода немало опасностей. Подумать только, всего несколькими месяцами ранее она мигом лишилась бы чувств, увидев, как на неё бежит оскалившийся орк с занесённым кривым ятаганом! А тут считай добровольно приняла участие в таком сражении и ничего!

Сбылись-таки давние предсказания Гендальфа.

− Камелия! − волшебник оказался лёгок на помине. − Я уж думал, не дождусь, пока ты проснёшься. Как ты себя чувствуешь?

Его повреждённая правая рука висела на перевязи, и хоббитянка снова подумала о том, как легко она отделалась, если даже великий волшебник оказался ранен! В самом деле, за время похода она смогла не единожды убедиться, что Гендальф горазд не только фейерверки запускать.

− Более-менее нормально, если подумать, что могло быть гораздо хуже, − ответила она, попытавшись улыбнуться. − Хотя голова побаливает и ещё я очень устала. Когда мне можно будет вернуться домой, Гендальф?

− Когда пожелаешь, − так спокойно и невозмутимо ответил маг, словно дорога от Эребора до Шира занимала не более пары часов.

Поняв, что Гендальф вовсе не шутит, Камелия впервые за долгое время облегчённо вздохнула. Мысль о скором возвращении домой приятным окутывающим теплом согрела душу. Вначале своего долгого путешествия несостоявшаяся взломщица только и думала о возвращении, потом − после того, как Торин признал её полноправной участницей похода, − мысли о доме как-то отошли на второй план. Теперь вот её снова потянуло в родные края. Правда, не хотелось увозить с собой в душе неприятный осадок от ссоры с гномьим королём, но, видно, ничего не поделаешь.

− Если на то твоё желание, − продолжил тем временем Гендальф, − отправимся в путь через несколько дней, когда ты будешь готова к длительной дороге. В мои планы не входит задерживаться здесь, так заодно и тебя провожу до границ Шира.

− Хорошо. Значит, едем домой, − словно бы подводя черту, твёрдо произнесла Камелия.

Помолчав немного, она повернулась к Гендальфу и, как бы спрашивая у него совета, поделилась своими мыслями:

− Только вот, как теперь снова начать спокойно жить, когда случилось столько смертей? Вспоминая вчерашнее сражение, я не уверена, что смогу, как прежде, радоваться жизни.

− Со временем это пройдёт, − мягко, почти ласково проговорил волшебник, положив здоровую руку ей на плечо. − Именно сейчас, как никогда ранее, мы должны жить. И жить счастливо, чтобы доказать, что жизни доблестных воинов были отданы не напрасно. Не терзай своё сердце скорбью. Подумай лучше о тех, кому твоё сочувствие будет не безразлично.

− О ком ты говоришь? − Камелия с тревогой взглянула ему в глаза. Вспомнилось, что она совсем ничего не знает о судьбе своих друзей гномов.

− Фили и Кили ранены, − не посчитав нужным мучить её туманными намёками, прямо сказал Гендальф и поспешил добавить: − Не волнуйся, раны несерьёзные, а со своим жизнелюбием наши принцы быстро пойдут на поправку. Вон стоит их шатёр, можешь хоть прямо сейчас навестить друзей.

От волнения позабыв даже поблагодарить волшебника, Камелия собралась было бежать в указанном направлении, но Гендальф попридержал её.

− И ещё одно: Торин тоже ранен, − серьёзно сказал он. − Его шатёр находится по правую сторону от шатра принцев. Загляни и к нему тоже, он хотел тебя видеть.

При этих словах Камелии стало не по себе, как будто она проглотила что-то горькое. Она почти не обижалась на Торина, но всё же хорошо помнила, как он грозился скинуть её со скалы. Для чего же теперь королю понадобилось видеть её?

“Не иначе, как для того, чтобы расквитаться наконец с неугодной взломщицей”, − невесело подумала хоббитянка.

Внутренне содрогнувшись от неприятных воспоминаний, она обернулась, собираясь спросить у Гендальфа, не лучше ли ей совсем не навещать короля и тем самым не раздражать его, но того уж и след простыл.

Недолго думая, Камелия направилась по мягкому снежному ковру к указанным шатрам и, добравшись до них, остановилась на распутье. Что и говорить, оставаться с глазу на глаз с Торином она побаивалась и потому решила отложить визит к нему хотя бы на потом.

А вот принцев, наоборот, она очень хотела увидеть. Они не только не отвернулись от неё тогда, но даже поддержали. Особенно Кили. Теперь Камелия и сама не была полностью уверена в правильности своего поступка, но до сих пор оставалась благодарной братьям за поддержку.

Когда Гендальф сказал, что принцы ранены, богатое воображение вмиг нарисовало ей картину, как гномы, умирая, лежат без сознания с тяжёлыми ранами. Однако, заглянув к ним в шатёр, взломщица поняла, что её страхи напрасны. Братья сидели себе на импровизированной кровати и о чём-то тихо переговаривались. Усталые и растрёпанные, но живые.

Прав оказался Гендальф: иногда тяга к жизни и братская поддержка − лучшее лекарство.

− Вот и наша взломщица! − Кили первым заметил её и, обрадовавшись, махнул рукой, приглашая войти. − Давай проходи скорей, чего стоишь, будто чужая, − и когда Камелия подошла и присела рядом с ними, обеспокоенно спросил: − Ты как?

− Со мной всё в порядке, − не желая их расстраивать, чуточку соврала она и сдержалась, чтобы не дотронуться рукой до затылка.

− А нас, как видишь, покромсали немножко, − невесело усмехнулся Фили.

Его плечо было перевязано белыми бинтами, а на лице, вдоль щеки, краснела длинная царапина. Кили тоже досталось: в битве ему ранили ногу − несильно, но пока он мог ходить, чуть заметно прихрамывая. Вдобавок к этому на его боку был порез: при очередном нападении лучник чудом сумел увернуться, и орк вместо того, чтобы пронзить его насквозь, лишь слегка задел кожу.

− Чуть не отправил меня на встречу с Создателем, − рассказывая об этом случае, Кили задрал рубаху и показал порез. − Я ему за это голову снёс.

− Герой! − фыркнул Фили. − Лучше бы не лез лишний раз на рожон и не заставлял нас с дядей нестись сломя голову к тебе на помощь.

− Напрасно неслись, я везучий, − преувеличенно беспечно отозвался Кили и неожиданно улыбнулся девушке.

Камелия не совсем понимала, как после всего того, что они пережили, можно было оставаться всё таким же жизнерадостным. Однако в этом и был весь Кили − неунывающий, безрассудный в своей смелости (и в этом он очень походил на своего дядю) гном, от улыбки которого становилось на душе легко и радостно. Он, как и Гендальф, считал, что сейчас самое время жить.

− Ты знаешь, что Торин тоже ранен? − как будто прочитав её мысли, спросил Фили.

− Да… я как раз собиралась навестить и его после того, как загляну к вам, − с запинкой проговорила Камелия.

− Вот и хорошо! Помиритесь с ним наконец. Я знаю, дядя уже раскаивается в своих словах, но ни за что не сделает первый шаг к примирению, − заверил старший принц.

− Гордость, видишь ли, не позволяет, − закатив глаза, подтвердил младший.

Решившись, Камелия поднялась с ложа.

− Жаль, что ты так скоро уходишь, − заметно погрустнел Кили, опустив взгляд.

− Я ведь ещё обязательно приду к вам, − пообещала хоббитянка.

Лучник вдруг сразу повеселел, как будто она сказала невесть какую шутку.

− Ну, это вряд ли! − безобидно улыбнулся он. − Не такие уж мы немощные, чтоб разлёживаться тут. Так что это скорее мы к тебе придём!

Заразившись от принцев позитивом, Камелия вышла из шатра и недолго думая направилась к Торину.

“Я только зайду на минутку, спрошу, не сильно ли он ранен, и тут же вернусь обратно”, − пообещала она сама себе.

Немножко потоптавшись у входа, хоббитянка заглянула в шатёр − и облегчённо выдохнула. Торин спал. Его правая рука покоилась поверх одеяла, а грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Гном лежал одетым и был укрыт одеялом, так что невозможно было понять, насколько сильны его раны.

В шатёр не проникали солнечные лучи, и единственным источником света здесь служили зажжённые свечи, желтоватый отблеск которых мешал разглядеть, что цвет лица гнома был чуть бледнее обычного. Камелия тихонько, как умеют только хоббиты, подкралась поближе к королю, остановившись на полдороге, и посмотрела в его умиротворённое лицо. Всё хорошо, здоровый сон пойдёт ему на пользу, и он скоро выздоровеет, а значит, она может со спокойной душой возвращаться в свою родную норку. Камелия развернулась, собираясь так же незаметно ускользнуть…

− Подожди, − раздался за спиной тихий, но всё такой же властный голос Торина.

Хоббитянка чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности.

− Торин, я думала, ты спишь… и хотела тихонько уйти, чтоб не беспокоить тебя, − как бы оправдывалась она, обернувшись и делая несмелый шаг вперёд.

− Я умею чувствовать чужое присутствие рядом с собой даже с закрытыми глазами, мисс Бэггинс, − недовольно проворчал Торин, но уже вроде бы без прежней ненависти.

После этих слов повисло неловкое молчание.

Просто справиться о самочувствии гнома и уйти уже как-то не представлялось возможным, и Камелия продолжала стоять, переминаясь с ноги на ногу. Торин тем временем чуть приподнялся на локтях, не желая, видимо, казаться слабым перед кем бы то ни было.

− Торин, насчёт того камня… я не хотела… − сбивчиво начала Камелия, вознамерившись попросить прощения. Кто знает, может быть, они даже смогут помириться. Что бы там ни говорил и ни думал себе Торин, она отдала Аркенстон людям и эльфам только для того, чтобы предотвратить войну и тем самым спасти жизни своим друзьям.

− Я знаю, − перебил её король.

Камелия немножко растерялась после его слов. Значило ли это “я знаю” то, что он больше не держит на неё зла или же, наоборот, его обида так сильна, что он даже не хочет слушать её извинения?

− То есть ты не сердишься больше? − осторожно уточнила она, надеясь всё же на лучшее.

Торин задумался, словно и сам до сих пор не решил, как вести себя со взломщицей.

− Ваша помощь в походе оказалась весьма полезной, и я вам благодарен, − после минутного молчания ровным голосом начал он. − Но, как король, я не могу так просто простить предательства, даже если оно было совершено ради благих целей. Поэтому я предлагаю вам в качестве извинений остаться и помочь нам с восстановлением Эребора.

Камелия буквально задохнулась от возмущения. Остаться здесь, когда она почти что как наяву уже представляла, как поёт в её славной норке чайник и уютно потрескивает жаркий огонь в камине?!

− Нет, Торин, нет и ещё раз нет! − запротестовала она. − Я не могу остаться. Гендальф скоро уезжает, и как я потом доберусь одна до своей норки?..

− Останься, − почти мягко проговорил король, и хоббитянке почудилась в его голосе просьба. − Поедешь весной, когда отступят холода. Безопасность обратного пути я тебе гарантирую.

Камелия так и не нашла, что ответить, и быстро вышла или, вернее даже, выбежала из шатра. Путешествовать зимой и вправду было не лучшим вариантом, но почему-то упрямо не хотелось признавать разумность слов Торина. И хотя ей нравилось помогать гномам, нравилось чувствовать себя нужной, но было очень обидно, что придётся менять намеченные планы! Если бы Торин продолжал злиться на неё или, к примеру, попробовал принудить остаться, она бы, наверно, уговорила Гендальфа отправиться в путь на следующий же день.

“Не стану я оставаться! Условия контракта выполнены, ни на какое золото я не претендую и, в конце концов, я не обязана поступать так, как вздумается этому королю”, − твердила про себя Камелия, уже понимая, что её возвращение домой откладывается на неопределённый срок.

А тем временем в шатре король гномов долго ещё задумчиво смотрел на то место, где только что стояла хоббитянка.

========== Часть 2 ==========

Битва Пяти Воинств вот уже несколько дней как отошла в прошлое. Это сражение не было сродни битве при Азанулбизаре, даже несмотря на похожий размах. Если тогда не было места пиршествам и радостным песням, то сейчас, наоборот, воодушевление и надежда на счастливое будущее потеснили скорбь − совсем как первые лучи восходящего солнца рассеивают и обращают в ничто ночные страхи.

Всё это время люди и эльфы стояли лагерем у врат Эребора, и даже Гендальф, по привычке своей нигде надолго не задерживающийся, не спешил пока покидать Гору. Обычай требовал почтить память погибших воинов поминальной трапезой и отпраздновать победу. К тому же в данной сложившейся ситуации было не лишним закрепить новые и пока ещё шаткие союзы.

К этим причинам добавлялось стремление гномов возродить обретённый дом, и они постепенно, шаг за шагом превращали полуразрушенный Эребор в более пригодный для проживания город. И в этом им по мере сил старалась помочь хоббитянка из Шира.

За эти несколько дней она обдумала слова Торина и сделала выбор. И после нелёгких раздумий она всё-таки решила остаться, мысленно попросив свою норку подождать её ещё чуть-чуть.

“Надеюсь, мистер Гэмджи присмотрит за садом, и когда я вернусь, там всё будет по-прежнему”, − надеялась Камелия, с тоской вспоминая Бэг-Энд.

Какая досада, что иногда приходится принимать такие сложные решения! Если бы гномы перебрались жить в Шир или же Шир, таков какой он есть, вдруг загадочным образом оказался рядом с Горой − это был бы предел её мечтаний. Но, увы, на такие чудеса не способны даже волшебники…

Так Камелия наряду с Гендальфом поселилась в одной из комнат Эребора. Невзирая на то, что Эребор подлежал длительному серьёзному восстановлению, в нём всё же были уцелевшие, не грозившие внезапным обвалом помещения. А зная трудолюбие гномов, можно быть вполне уверенным, что восстановление − это лишь вопрос времени.

И вот, наконец, гномы, люди и эльфы собрались воедино под сводами Горы, дабы устроить в честь победы знатный пир. В большом, просторном зале стояли длинные столы, заставленные блюдами − пусть не слишком изысканными и разнообразными, но еды было много, так что должно хватить на всех. На лицах многих собравшихся светились улыбки. Наконец-то закончилось напряжённое время сражений и горестей и хотелось верить, что больше оно не повторится.

Камелия вместе со всеми находилась в зале. Она стояла в сторонке, ожидая начала ужина, когда к ней подошёл Гендальф.

− Похоже, наш король полностью избавился от драконьего недуга, раз даже пригласил в Эребор эльфов, − добродушно усмехнулся он.

Камелия отыскала глазами Торина, который стоял неподалёку. За эти дни он уже почти оправился от ран и теперь в короне и богатой меховой накидке выглядел поистине величественно.

− Ты прав, Гендальф, он стал прежним. Теперь за Эребор можно не опасаться, у гномов будет достойный, великий король, − она оторвала взгляд от Торина и посмотрела вверх, на волшебника. − За время похода я привязалась к гномам, и мне, признаться, очень тяжело будет весной прощаться с ними.

− Весной? − переспросил Гендальф, но, впрочем, без особого удивления.

− Именно. Я тут подумала, − хоббитянка переступила с ноги на ногу, − и решила отложить возвращение до весны. Просто, зима сейчас, холодно, и мне не очень хочется путешествовать в такое время года.

− Да, я понимаю, что тебе не хочется сейчас покидать Гору, − хитро прищурился маг, пряча улыбку в бороде.

− Да, − согласно кивнула Камелия, смутно догадываясь о том, что Гендальф имеет ввиду не только погоду.

− Что ж, рано или поздно всякие приключения, какие бы они ни были, заканчиваются, и друзьям приходится расставаться. Смею предполагать, наше путешествие закончилось хорошо, − тепло улыбнулся Гендальф. − Надеюсь, дорогая Камелия, когда ты вернёшься в Бэг-Энд, ты будешь рада видеть старого доброго друга, который заглянет к тебе в гости, выкурить трубочку-другую на лавочке у твоей норки?

− Конечно, Гендальф, − дружелюбно улыбнулась в ответ хоббитянка. − Я всегда буду рада видеть тебя. Чай ровно в четыре, но милости прошу в любое время…

В этот момент их беседу прервал Торин, на правах хозяина пригласивший всех присутствующих к столу.

Поначалу Камелия намеревалась занять место где-то среди гномов, подальше от Торина, справедливо рассудив, что рядом с королём должны сидеть принцы, а также − близкие друзья, такие как сыновья Фундина. Однако всё вышло не так, как она планировала. Какой-то проходивший мимо человек − вот Верзила! − нечаянно толкнул её, и она, чуть было не налетев на Балина, угодила прямо в объятия Кили. А там уж лучник не зевал. Со словами “сейчас все места займут!” он ухватил её за руку, потащил к столу и усадил рядом с собой.

Таким образом, Камелия оказалась между Кили и сидящем во главе стола Торином. Против соседства принца она ничего не имела, хотя и предполагалось, что он на пару с братом будет балагурить весь вечер, а вот рядом с Торином она продолжала испытывать некоторую неловкость. Вроде бы и не было на то причин, но всё равно что-то было не так − не так, как раньше. Словно залегла между ними какая-то недосказанность.

Выждав достаточно, пока собравшиеся разместятся, Торин поднялся со своего массивного, резного кресла, которое легко могло сойти за трон. В руке он держал кубок, наполненный вином. В зале вмиг воцарилась тишина. Все как один посмотрели на короля в ожидании его слов.

− Друзья мои и союзники, − громко, на весь зал провозгласил он. − Я призываю вас поднять свои кубки в память о погибших воинах. Многие из нас кого-то потеряли в этой битве: друзей ли, родных… Так пусть же никогда не истлеет память об их чести и отваге! Мир их праху.

Омрачённые воспоминаниями люди, эльфы и гномы молча осушили свои кубки. Камелия тоже, взяв в руки чашу, опустила взгляд на тёмно-красную чуть подрагивающую жидкость и сделала глоток. Вино, предоставленное эльфами, вопреки ожиданиям хоббитянки, оказалось довольно крепким. Не допив кубок до конца, она отставила его и принялась за ужин. Постепенно печаль в глазах воинов сменилась радостью, и всё чаще за столами то тут, то там стали слышны смех и шутки.

Вскоре Торин провозгласил и второй тост:

− Второй кубок я хочу поднять за всех присутствующих здесь воинов, геройски отстоявших своё право на жизнь. Наша победа в равной степени принадлежит как гномам, так людям и эльфам, − с этими словами он сделал лёгкий наклон головы в сторону Барда и Трандуила. − Также я хочу выразить особую признательность тем моим соратникам, кто решился последовать за мной в опасный поход, дабы вернуть наше королевство…

Далее он перечислил всех участников похода. В конце концов, очередь дошла и до хоббитянки, чего она сама никак не ожидала. Король своей речью обратил на неё всеобщее внимание, перечисляя чуть ли не поименно все её заслуги в походе.

В общем, если Торин и хотел в глубине души насолить взломщице за то, что она в своё время утаила Аркенстон, то это у него отлично получилось: Камелия от такого пристального внимания не знала куда глаза деть. Вспомнилось, как в первый вечер после гневного высказывания Гендальфа о том, что именно она, Камелия Бэггинс, должна быть принята в отряд взломщицей, Бофур посмотрел на неё удивлённым, откровенно-оценивающим взглядом, в котором ясно читалось: “Ну надо же! А с виду и не скажешь”. Точно такие же взгляды были устремлены на неё и сейчас. Но, к счастью, длилось это недолго.

Дальнейшее пиршество проходило уже без долгих торжественных речей короля гномов. В зале звучала приятная музыка, кубки наполнялись с завидным постоянством и вскоре многих разморило от того сытого довольства, что наступает после хорошей еды и возлияний. Был поздний вечер, и некоторое уже покинули зал, отправившись спать. А кое-кто даже − в основном, люди и изредка гномы − дремали прямо за столом, уронив голову на скрещенные руки.

Хоббитянку тоже явственно клонило в сон. Что до Торина и Кили, то они выглядели вполне себе бодрыми и ничуть не захмелевшими, как будто и не влили в себя несколько кубков крепкого вина.

“Всё-таки гномам стойкости не занимать”, − в очередной раз поняла Камелия.

Улучив момент, когда Торин отвернулся, чтобы что-то сказать Балину, а Кили обменивался шуткой с братом, она вылезла из-за стола и направилась в сторону своей комнаты, не замечая вмиг устремлённых ей в спину взглядов короля и младшего принца…

***

Фили и Кили вскоре после ухода хоббитянки тоже направились в свою комнату, прихватив с собой непочатую бутылку эля. Неразлучные братья, в Синих Горах всегда жившие вместе в одной комнате, не стали менять традицию и теперь. В результате многолетней запущенности помещения Эребора имели неуютный, необжитый вид и навевали уныние, а когда живёшь вдвоём с братом, этого почти не замечаешь.

Принцы расположились прямо на ковре у камина. Немножко времени и усилий − и вот в камине запылал жаркий огонь, согревая и разгоняя вечерний мрак. Пока Фили откупоривал бутылку и разливал эль по кружкам, Кили оживлённо делился с ним своими откровениями:

− Я вот всё думаю, как это мы удачно не прогадали со взломщиком, вернее, со взломщицей. Я-то раньше думал, хоббиты ни на что не способны, а оказывается эти домашние кролики с милыми мордочками умеют не только в своих норках грызть морковку.

− Всё равно не все они такие смелые и находчивые, − заметил светловолосый гном, протягивая ему наполненную кружку.

− Да мне и не нужны все, − забирая кружку, лучник взмахнул руками и чуть не расплескал её содержимое. − Я говорю вовсе не о них, а о нашей Камелии. Понимаешь, к чему я веду? Ну, в общем, понравилась она мне.

− Ну, я примерно так и понял, − усмехнулся Фили. − И насколько давно это у тебя?

− Ещё с начала похода, − широко улыбнулся Кили и, повертев кружку в руках, добавил: − Тогда я не принимал это во внимание, думал всё из-за того, что она единственная девушка в отряде. Но со временем понял, всё куда серьёзней! Кажется, я влюбился… Ну, чего молчишь, Фили? − он легонько пихнул задумчивого брата в бок.

Фили помедлил с ответом, не спеша глотнул эля и затем озадаченно сказал:

− Знаешь, по-моему, дядя тоже не ровно дышит к нашей взломщице.

− Да ну, − отмахнулся Кили. − С чего ты взял?

Светловолосый принц придвинулся к нему поближе и, понизив голос, стал увещевать брата:

− Ну, смотри: помнишь тот случай, когда она спасла его от Бледного Орка, и Торин потом на той скале обнял её? Так вот, я ещё тогда удивился, с чего бы это наш дядя, всегда такой хмурый и серьёзный, вдруг полез обниматься? Да ещё так демонстративно, при всех…

− И что с того? − отмёл его довод, как неубедительный, Кили. − Скажешь, ты не был бы благодарен тому, кто тебя спас? До дяди дошло, что он был несправедлив к ней, и так выразил свою признательность и извинения. Вот если бы Камелия меня спасла, я б её вообще на руках до самого Эребора нёс!

− Пусть так, − согласился Фили. − Но потом я тоже замечал немало странного. Торин всех подозревал в краже Аркенстона, даже нас с тобой, но только не взломщицу. Однажды вижу я, дядя ей так улыбается, словно видит перед собой этот самый Аркенстон.

− Когда такое было-то?

− После того случая, как наш дорогой дядюшка, находясь не в своём уме, объявил, что жестоко отомстит всякому, кто оставит Аркенстон при себе.

Младший принц задумался, переосмысливая полученную информацию.

− Ай да дядюшка! − присвистнул, наконец, он. Никак Кили не ожидал, что у него появится ТАКОЙ соперник. − Вот уж кто бы мог подумать!.. Но я всё равно не отступлюсь. Выбор в такой ситуации всегда остаётся за девушкой, так что пусть Камелия сама решает, кто ей больше по сердцу. Мне почему-то кажется, она тоже не в курсе дядиных намерений. Он открыто их не выказывал, и никаких явных ухаживаний с его стороны не было.

− С твоей стороны, между прочим, тоже, − напомнил Фили, прекрасно понимая, что это не огорчит Кили, а напротив, только подстрекнёт. Как бы ни было тяжело старшему наследнику видеть любовные страдания дяди, он даже в таком вопросе всецело был на стороне брата.

− Да, верно, − озадаченно произнёс лучник и тут же расплылся в улыбке: − Придётся мне по-быстрому навёрстывать упущенное!

Воодушевлённый Кили, мысленно уже празднуя победу, одним махом допил эль и вытер губы тыльной стороной ладони. Затем он отставил пустую кружку и начал осматривать неприглядные голые стены, словно ища на них зацепку, с чего бы начать свои ухаживания.

− Может быть, ей подарить что-нибудь такое драгоценное, а? − предложил он. Хотя Кили и не ставил золото превыше всего, но, как любой гном, мыслил практично. − Как думаешь, Фили?

− Только не Аркенстон, – не удержался от шутки светловолосый принц. − А вообще, если хочешь мой совет, братишка, то повремени пока с дорогими подарками. Сдаётся мне, Камелии уже тошно смотреть на золото.

− Да, точно, не стоит с этого начинать. Тут нужно придумать что-нибудь другое…

Радостно улыбаясь одними уголками губ, Кили посмотрел долгим, невидящим взглядом на весело пляшущие языки пламени. Внезапно улыбка исчезла с его лица, как будто он вспомнил нечто ужасное.

− Говоришь, дяде приглянулась хоббитянка? − медленно проговорил Кили, поворачиваясь к брату. − Так он же ушёл из зала считай вслед за ней!

Живо подскочив на ноги, он опрометью побежал в коридор.

− Может, он просто пошёл спать, − крикнул ему вдогонку Фили и, не получив ответа, бросился догонять брата, попутно моля Махала, чтобы Торин и в самом деле мирно спал сейчас в своих покоях.

========== Часть 3 ==========

Если бы Камелия на выходе из зала решила вдруг обернуться, то, может быть, и заметила бы, что Торин, не отрывая от неё пристального взгляда, собирается идти за ней следом. Но ничего такого ей, разумеется, и в голову не пришло. Ну и правда − зачем?

Она спокойно шла себе, предвкушая долгожданный отдых да ещё думая о том, как всё-таки неудобно в Эреборе устраивать застолья. Вот, к примеру, в благоустроенных, относительно небольших хоббичьих норках было гораздо лучше. Если ты сама хозяйка, то после ухода гостей достаточно сделать пару шагов − и ты уже в спальне. А если находишься в гостях… то ведь можно и попроситься переночевать. Здесь же, в Горе, приходилось плутать по запутанным, плохо освещённым коридорам, чтобы добраться до своей комнаты.

В какой-то момент Камелия услышала позади себя шаги. Сердце на миг дрогнуло, когда она, быстро обернувшись, увидела тёмную фигуру. Однако через пару секунд хоббитянка облегчённо выдохнула, разглядев, что это всего лишь Торин. Хотя как сказать “всего лишь”… Торин теперь стал почти что полноправным Королём-под-Горой, не хватало только официальной коронации, и теперь этот король зачем-то следовал за ней.

− О, Торин, это ты… А мне уже повсюду мерещатся притаившиеся орки и драконы, − полушутя-полусерьёзно призналась она и про себя подивилась, как до неприличия громко прозвучал в здешнем мрачноватом безмолвии её голос. Шум пиршества остался далеко позади и совсем не был слышен здесь. − Ты что-то хотел? − спросила она уже тише.

− Да, хотел, − медленно кивнул гном, подходя ближе.

Его взгляд, обычно спокойный, как гладь озера в тихую погоду, с каждой секундой становился всё более тяжёлым и пронзительным. Торин злился − и злился по большей части на себя за то, что до сих пор не решился признаться взломщице в своих чувствах. Пусть он и старался весь вечер выглядеть невозмутимым, но крепкое вино всё же ударило в голову − и теперь все невысказанные слова, томившиеся в душе, грозили вырваться наружу с удвоенной силой.

− Я хотел бы, чтоб ты перестала, наконец, делать вид, будто ничего не замечаешь! − почти прокричал Торин, разбивая в осколки хрупкую тишину.