Текст книги "Намек на соблазнение"

Автор книги: Амелия Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, так расскажи, что тебе удалось узнать.

Вскоре Кэтрин и Джон входили в дом мистера Бичмана. Дворецкий незамедлительно провел их в сад, где, по его словам, гостей ждал хозяин.

Когда они вышли в сад, первым, на что Кэтрин обратила внимание, было то, что вчерашнее чистое голубое небо стало бледно-серого цвета. Она почувствовала запах табачного дыма и ощутила в воздухе приближение дождя. Сад мистера Бичмана был маленьким, но ухоженным, и он был расцвечен живыми красками первых весенних цветов.

А потом она увидела его.

Мистер Бичман поднялся с кресла, стоявшего у дальней стены дома, и знаком предложил им подойти ближе. Старик был высок, строен и безупречно одет для человека, который давно уже не появляется в обществе. Его начавшие редеть волосы имели красивый серебристый оттенок. Этот человек был гораздо старше, чем представляла себе Кэтрин, но ведь она даже не предполагала, что он может быть ее дедом.

Подойдя к пожилому джентльмену, Кэтрин тотчас начала выискивать в его внешности родственные черты, что-то, что могло бы свидетельствовать о том, что в ее венах течет его кровь. Оказалось, что ей достаточно было взглянуть в его глаза. Они имели тот же голубой оттенок, что и ее собственные. Она была рада, что догадалась накинуть шаль, потому что ей стало зябко. Кэтрин нервничала, и отрицать это было бы глупо. Снова неровно забилось сердце, тугой ком подступил к горлу, но в то же время предчувствие, что она, наконец, сможет узнать тайну своего рождения, усилилось.

После того как Джон представил их друг другу, все уселись за столик в патио.

Незамедлительно был подан чай с печеньем, но Кэтрин знала, что сейчас не сможет проглотить ни кусочка.

В присутствии подававшей чай служанки все хранили молчание. Наконец служанка ушла.

Мистер Бичман чуть подался вперед и, оглядывая своих гостей, сказал:

–Теперь я не часто принимаю таких гостей. Чему обязан удовольствием видеть вас сегодня?

Еще в экипаже Джон предложил, что сам начнет вести разговор, а Кэтрин будет вступать в него, когда сочтет необходимым. Так он и сделал, сказав:

– Мисс Рейнольдс совсем недавно в Лондоне, но ее родители здесь выросли. Она хотела встретиться с теми, кто знал ее мать, когда она жила здесь.

– Я теперь уже мало кого знаю. Я не езжу верхом, как вам известно, поэтому редко покидаю дом. У меня еще осталось несколько друзей, которые настоятельно приглашают меня на свои вечера. Иногда я выхожу, но ненадолго.

– Мистер Бичман, я хотела спросить вас о событиях, которые происходил и двадцать один год назад, – ровным и решительным тоном обратилась к нему Кэтрин.

Он поднял чашку и сделал глоток. Рука, держащая чашку, не дрожала, а взгляд был прямым, но Кэтрин не испытывала никакой неловкости под его пристальным взглядом.

На мгновение ей показалось, что он собирается оставить без внимания ее вопрос, но старик, наконец, сказал:

– Я не люблю говорить о прошлом. Давным-давно я понял, что поскольку его нельзя изменить, не стоит и пытаться ворошить прошлое, вспоминая о нем.

Она держала руки на коленях, чашка с чаем оставалась нетронутой.

– Мы не можем изменить прошлое, но, говоря о нем, мы можем понять его. Я надеялась, что, может быть, вы помните мою мать, ее звали Джулия Уилсон.

Старик внимательно посмотрел на Кэтрин, и она увидела в его взгляде узнавание. Он поднял палец, словно призывая к вниманию, и сказал:

– Да, вот кого вы мне напомнили. Мисс Уилсон. О да, я помню ее. – Он произнес это голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Но у нее не было таких голубых глаз, как у вас.

«Это потому, что у меня ваши глаза».

– Что еще вы о ней помните?

Неожиданно выражение его лица смягчилось.

– Ничего. Я не слишком хорошо знал ее. Кэтрин посмотрела на Джона, и он ободряюще ей кивнул.

– Но вы должны что-нибудь еще помнить о ней, если вы вспомнили цвет ее глаз.

– Она хотела выйти замуж за моего сына, – сказан он вдруг, словно эта мысль неожиданно пришла ему в голову. – Она вознамерилась завоевать его сердце, хотя знала, что он уже связан обещанием.

Кэтрин подвинулась на самый краешек сиденья.

– Но он так и не женился?

– Нет, мой сын никогда не был женат.

Кэтрин показалось, что у нее остановилось сердце.

– Почему?

– Я не люблю говорить о прошлом, – вновь повторил старик и взял лежавшую на столе давно погасшую трубку. Кэтрин снова посмотрела на Джона, но тот лишь отрицательно покачал головой. Нет, она не могла остановиться, не выяснив все до конца.

– Расскажите мне о вашем сыне, – мягко произнесла она. – Он был таким же высоким и стройным, как вы?

– Да, – ответил он, по-прежнему держа трубку во рту. Он смотрел прямо перед собой, но казалось, что он смотрит в прошлое. – Он был красивый парень.

Кэтрин и Джон молчали.

– Он пришел ко мне однажды, вдень, очень похожий на этот, и сказал, что ему необходимо поговорить со мной. Я собирался на охоту и предложил ему встретиться позже. Он ответил, что дело срочное, потому что он должен жениться на мисс Уилсон, на что я ответил, что у меня уже есть договоренность о его женитьбе. Он был так настойчив. – Мистер Бичман вынул трубку изо рта. – Но я не люблю говорить о прошлом. Его нельзя изменить, – снова повторил он.

В горле у Кэтрин стоял ком, но она сумела вымолвить:

– Что с ним случилось?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Он сел на свою лошадь и помчался так, словно за ним гнался дьявол. Я смотрел ему вслед и видел, как лошадь споткнулась, мой сын перелетел через голову лошади и больше уже не поднялся.

Кэтрин плотнее закуталась в шаль. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Ваш сын сказал вам, что мисс Уилсон носила его ребенка?

Он поднял свою чашку и сделал глоток.

– Да, – ответил он равнодушно. – Но я знал, что это была просто уловка, чтобы заставить меня потакать его желаниям. Я знал, что это неправда.

– Я похожа на вашего сына? – спросила Кэтрин. Мистер Бичман спокойно посмотрел на нее, словно разговор шел о погоде, и сказал.

– Да, вот кого вы мне напоминаете. Моего сына. У него глаза были такой же формы и такого же цвета. Но вы не можете быть наследницей моего сына. Он умер много лет назад, и я не люблю вспоминать о прошлом.

Кэтрин почувствовала, как Джон под столом сжал ее руку. Она быстро моргнула, пытаясь сдержать слезы. Взглянув на Джона, она лишь покачала головой.

Снова повернувшись к сэру Бичману, Кэтрин сказала:

– Мне очень жаль вашего сына. Спасибо, что рассказал и о нем.

– Да, – хихикнул он, но смех получился грустным, по сути, в нем не было смеха. – Он был своевольным молодым человеком, и я о нем больше никогда не говорю.

Несколько минут спустя Кэтрин и Джон попрощались и молча направились к экипажу. У Кэтрин было ощущение, словно на ногах у нее железные башмаки, а не мягкие кожаные туфли. Она странно чувствовала себя, словно душа ее отделилась от тела. На сердце было тяжело и легко одновременно.

Она была рада, что ее отцом был сын мистера Бичмана и что он пытался остаться порядочным в отношении ее матери. Ей приятно было узнать, что он не бросил ее мать, и это примиряло Кэтрин с ним. Но сейчас она еще не могла определить своего отношения к деду. Это потребует более тщательного осмысления, а в данный момент она на это не была способна.

Джон помог ей сесть в экипаж. Она слышала, как он приказал вознице не спешить на обратном пути к дому, затем он закрыл дверцу и сел напротив нее.

Туманный свет позднего дня пробивался сквозь маленькие оконца, создавая сероватое свечение внутри кабины. Кэтрин приятно было находиться внутри экипажа наедине с Джоном. Она чувствовала себя комфортно и защищено, но в ее душе не было покоя. Она понимала, что есть кое-что еще, чего ей хочется.

И она знала, чего именно.

– Мне очень жаль, новости были не самыми лучшими для тебя, – сказал Джон.

Кэтрин посмотрела на Джона. Ей не хотелось разговаривать. Ей хотелось чувствовать. Ей хотелось оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих губах и его руки на своем теле, она хотела забыть обо всем, кроме его прикосновений.

– Поцелуй меня, Джон, – сказала она. Его взгляд нежно скользнул по ее лицу.

– Кэтрин, думаю, это не самая хорошая мысль сейчас. Ты слишком эмоциональна. Тебе необходимо…

Она не дала ему закончить. Она села рядом с ним, обвила руками его шею и прижала свои губы к его губам.

Глава 19

Какое-то мгновение он колебался, и ей даже показалось, что Джон может оттолкнуть ее, но внезапно, словно решившись, он крепко обнял ее и прижал к своей груди.

Несколько мгновений он только отвечал на ее поцелуи, потом взял инициативу на себя. Словно молния ударила между ними, и пламя желания, вспыхнув, полностью поглотило их. Они хотели целовать друг друга и прикасаться друг к другу еще быстрее, еще сильнее, еще нежнее.

Когда их дыхание, их губы и языки сплелись в отчаянном поцелуе, она прошептала:

– Я знаю, что мне необходимо.

«Мне необходим ты».

Но она не знала, как сказать ему об этом.

– Кэтрин, ты же знаешь, что я не могу устоять перед тобой, – ответил он, оторвавшись от ее губ и целуя ее шею, спускаясь к груди, вздымавшейся под платьем.

Разве он не понимает, что она хочет, чтобы он обладал ею?

– Я хочу взять тебя прямо сейчас и сделать тебя своей, но ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

Да, она знала, он боится, что она будет настаивать на женитьбе, если отношения между ними зайдут слишком далеко. Поверит ли он ей, если она скажет, что не станет настаивать на женитьбе? Нежелание близости с ним было таким сильным, что она готова была даже умолять его не останавливаться.

Его рот припал к ее рту, их языки играли друг с другом. Стоны удовольствия слетали с их губ, когда он ласкал ее грудь, а она гладила его широкие плечи и его волосы.

– Я буду прикасаться к тебе, но не пугайся того, что я буду делать, хорошо? – прошептал он ей.

– Ты не можешь меня напугать, Джон, ты это знаешь.

– Но я никогда не делал этого с тобой раньше. Просто расслабься.

Как могла она расслабиться, когда вся была охвачена неудовлетворенной страстью?

Он склонился над ней, продолжая покрывать поцелуями ее губы, щеки и шею. Его рука проскользнула по ее бедру и ноге к оборке платья. Захватив ткань, рука медленно подняла ее вверх, кончиками пальцев нежно лаская ее колено в чулке. Когда его пальцы коснулись ее бедра, он помедлил, лаская нежную кожу, с каждым движением поднимаясь чуть выше, дойдя, наконец, до самой талии.

Кэтрин задрожала. Она подумала, что издаст безумный вопль, если он не ускорит свое движение.

Она охнула от удивления, а не от испуга, когда он развязал шнурки ее белья, которое легко соскользнуло с ее бедер. Сердце Кэтрин ухнуло куда-то вниз, и его место заняло безудержно пульсирующее желание.

– Я не сделаю тебе больно, – прошептал он. Такая мысль ей и в голову не приходила.

– Я знаю, – сумела вымолвить она между резкими; вдохами удовольствия.

Его рука медленно и чувственно двигалась вниз по ее обнаженному животу. Он накрыл ее своей рукой, словно защищая. Рука была теплой и успокаивающей. Кэтрин не знала, что он делает, но это не имело значения, поскольку возбуждение от его прикосновения зажгло все ее тело.

Кэтрин не знала, как или почему, но она ощущала потребность поднять бедра и сильнее прижать их к его руке и все же оставалась неподвижной, хотя у нее было такое чувство, что это почти убьет ее.

Ее сердце разрывалось от любви к нему, от благодарности за эти новые, почти волшебные ощущения. Ей хотелось шептать те слова, от которых меняется вся жизнь, но она молчала.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Мне так приятно, что трудно дышать. Трудно оставаться неподвижной.

– Не старайся. Просто двигайся с моей рукой. Она кивнула.

– Закрой глаза и наслаждайся своими ощущениями.

Разве возможно было чувствовать себя еще лучше?

Кэтрин не хотела закрывать глаза. Ей хотелось смотреть на него, выражая взглядом всю любовь и желание, которые она испытывала к нему.

– Что ты собираешься сделать?

– Вот что.

Его пальцы начали двигаться, и неожиданно ее дыхание стало коротким и отрывистым. Он поглаживал ее жемчужину желания нежным, круговым движением. Возбуждение было неистовым. Она никогда в жизни не испытывала такого сильного ощущения. Ее бедра начали двигаться в такт движениям его руки. Еще быстрее. Еще энергичнее.

Ощущение возникло внутри ее так быстро, что все ее тело внезапно взорвалось от полноты чувств. Она дернулась и задрожала, вскрикнув от пронзившего ее удовольствия. Джон закрыл ей рот обжигающим поцелуем.

То, что она испытала, было слишком мощным, чтобы можно было это осознать. Его рука остановилась, и он крепко обнял ее.

Наконец сотрясающая ее дрожь пошла на убыль и к ней вернулось дыхание. Она обнимала его, думая, что могла бы обнимать его вечно. Ей хотелось попросить его не покидать ее. Ей хотелось попросить его жениться на ней, но она знала, что не может этого сделать.

Она отпрянула от него, внезапно ошеломленная мыслью, что человек, который способен заставить ее испытать подобные ощущения, любит не только ее одну.

Джон убрал руку и помог ей привести в порядок одежду.

Когда ее дыхание успокоилось, она сказала:

– Я не знаю, что ты со мной делал, но я никогда не испытывала таких сильных ощущений. Он улыбнулся:

– Ты чувствуешь себя более спокойной и более расслабленной?

«Удовлетворенной, но не довольной».

Она кивнула и спросила:

– Ты сделал… мы сделали… то, о чем я думаю? Он улыбнулся, устраиваясь поудобнее.

– Нет. Ты все еще девушка, а я все еще… – Он посмотрел на выступ между своих ног. – Скажем так, тебе нужна была эмоциональная разрядка, и я дал ее тебе.

– Спасибо. – Она облизала губы и добавила: – А как насчет тебя? Ты?..

– Не беспокойся обо мне. Я с этим справлюсь.

Он засмеялся и нежно привлек ее в свои сильные объятия. Она положила голову ему на грудь, зарывшись носом в его шейный платок. Казалось, он всегда знал, когда она нуждалась в его силе. Встреча с мистером Бичманом измучила ее, и было так чудесно находиться в успокаивающих объятиях Джона.

Теперь она понимала, как может женщина любить мужчину настолько, чтобы пойти на все, лишь бы женить его на себе. Но Кэтрин также понимала, что она любит Джона слишком сильно, чтобы пойти на такое.

– Ты что, плачешь? – спросил он, гладя ее спину и плечи.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Нет. Я и не собиралась плакать, но мне грустно оттого, что случилось с моим отцом. И еще я теперь знаю, что у них с моей матерью не было шанса на счастье.

– А как тебе твой дедушка?

Человек, который признался, что не допустил бы брака своего сына с моей матерью, который смотрел на меня и, уверена, узнал меня, но не захотел признать? Не знаю. – Она покачала головой и добавила: – Разве тебе не кажется, что он узнал меня?

Он погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев.

– Не знаю, Кэтрин. Возможно. Возможно, он так запутался в прошлом, что не в состоянии осознать, кто ты такая.

– Иногда казалось, что он немного не в себе, правда?

–Да.

– Моя мать, должно быть, была в жутком состоянии, когда узнала о смерти моего отца.

– Уверен, что так оно и было, но ведь она вышла замуж за Патрика Рейнольдса и была счастлива, не так ли?

– Да, насколько я помню, ведь я была очень маленькой, когда мать умерла.

– Ты не сказала мистеру Бичману, что считаешь себя его внучкой. Почему?

– Когда я смотрела на старика и слушала его, я поняла, что если скажу ему об этом, это не доставит удовольствия ни мне, ни ему. Единственное чувство, которое я испытываю, – облегчение, что теперь я знаю правду, и еще успокоение от того, что мой отец не бросал мою мать.

– Теперь, когда ты нашла ответы на свои вопросы, ты можешь жить дальше своей жизнью.

Она кивнула, не желая даже думать об этом, потому что это означало жить без Джона. Теперь у него не было причины и дальше ухаживать за ней, как она его просила, но сейчас примириться с этим она просто не могла – после того, что произошло между ними.

– Думаю, мистер Бичман понимает, кто я, но не хочет этого признать. И не уверена, что вообще когда-либо захочет.

– Возможно, возраст сказался на его рассудке, – предположил Джон.

– Или, возможно, чувство вины. – Она немного подумала над этими двумя предположениями и добавила: – Я собираюсь потом навестить его и попытаться познакомиться с ним поближе.

Джон выглядел удивленным.

–Ты уверена? Все-таки он довольно странный господин.

– Возможно, но он мой дед. Может быть, однажды я найду в себе силы рассказать ему, что частичка его сына жива – она живет во мне. Как ты думаешь, ему станет легче или будет только хуже?

Выражение его лица вновь смягчилось.

– Не знаю, Кэтрин, но думаю, это замечательно, что у тебя есть желание помочь ему.

Экипаж остановился, и Кэтрин высвободилась из объятий Джона и расправила свое платье.

– Я так тебе благодарна, Джон. Их взгляды встретились.

– Ты знаешь, что меня не нужно благодарить.

– Я знаю.

– Я выйду первым, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. А ты подожди здесь.

Джон вышел из экипажа, но у Кэтрин было чувство, что в действительности он выходит из ее жизни.

Он никогда не делал такого. Он доставил удовольствие женщине, не получив удовлетворения. Но впервые, насколько он помнил, для него это не имело никакого значения. Он думал только о Кэтрин. И это тоже было для него внове. Джон откинулся на мягкую спинку сиденья экипажа и уперся ногами в сапогах в противоположное сиденье. Он закинул руки за голову и уставился в окно, вспоминая об их сегодняшней встрече.

Кэтрин хорошо скрывала это, но он знал, что страсть полностью захватила ее. Сексуальное освобождение было самым радостным из всех чувств. То, что она не смогла встретиться со своим отцом, оставило чувство неудовлетворенности, но он знал способ утешить ее. И это ее утешило.

Он наблюдал за выражением ее лица, слышал стоны удивления, изумления и удовольствия. Он знал, что ей было приятно, и это было просто прекрасно. Он нашел в себе силы сохранить ее невинность до ее первой брачной ночи. И сумел не поступиться чувством мужского достоинства и остаться джентльменом.

Тупая боль возникла в области сердца, как только ему пришла в голову мысль, что Кэтрин может выйти замуж за кого-то другого. Ему неприятно было даже подумать, что ее может целовать кто-то другой. Дьявольщина! Неужели все эти дни он все время пытался обмануть себя? Ведь ему становилось не по себе, когда кто-нибудь во время танца просто касался ее руки.

Зачем же он позволил друзьям уговорить его принять вызов и согласиться на участие в этой скачке? Ведь на карту поставлено его право ухаживать за ней. Скачки вообще потеряли для него свою притягательность. Он повел себя как мальчишка, решив ввязаться в эту авантюру. Но даже если Уэстерленду удастся каким-либо образом выиграть, он не оставит Кэтрин.

Но тогда он не сдержит слово джентльмена. Проклятие! Он позволил этому хлыщу загнать себя в ловушку, но там, в клубе, он не мог не принять вызов. Нет, он ни за что не должен проиграть Уэстерленду.

Тем более, когда дело касается Кэтрин.

Что же делать? В «Уайтсе» уже принимают ставки. И его друзья, конечно же, поставили на него.

Он должен что-нибудь придумать. Должен быть какой-то выход, который позволит ему, не уронив достоинства, отказаться от этой скачки и сохранить Кэтрин.

Глава 20

«Как расстояние показывает выносливость лошади, так и время раскрывает сердце мужчины». Книга ставок в клубе «Уайтс» быстро заполняется, поскольку, как нам удалось узнать, готовится новое состязание между графом Чатуином и маркизом Уэстерлендом. Но на этот раз на кон поставлено право добиваться руки мисс Рейнольдс.

Лорд Труфитт

Ежедневная колонка светской хроники

Кэтрин услышала, как Вики зовет ее, еще до того, как та влетела в спальню Кэтрин, размахивая газетой, зажатой в руке.

– Ты не поверишь, – почти прокричала Виктория, плюхаясь на кровать сестры. Держа газету, словно боевой штандарт, она опрокинулась на спину и расхохоталась.

Кэтрин, сидевшая за своим туалетным столиком, поднялась со стула, с тревогой глядя на сестру.

– Ради Бога, что случилось?

– Случилось! Вот что! – воскликнула Виктория и уселась на кровати поудобнее. – Это просто восхитительно!

Лорд Чатуин и маркиз будут участвовать в новой скачке, но ты ни за что на свете не догадаешься, какой назначен приз.

– Приз? Обычно пари заключают на деньги, не так ли?

– Чаще всего, но на этот раз, моя дорогая, наградой будешь ты! – Она снова засмеялась. – Лучше не придумаешь!

Кэтрин почувствовала, как забилось ее сердце.

– О чем ты говоришь? Они не могут состязаться ради моей руки. Дай мне посмотреть.

Виктория протянула ей газету, и Кэтрин быстро прочитала колонку лорда Труфитта. Это было возмутительно! Она перечитала заметку, не веря своим глазам, но все было именно так. И Вики улыбалась, как кошка, только что поймавшая незадачливую пичугу.

– О нет! – в отчаянии прошептала Кэтрин. – Как Джон мог так поступить со мной?!

Кэтрин была возмущена и опустошена. Как он мог так поступить после того, как помог ей найти ее деда, после того, как она позволила ему почти все, после того, как он полностью заполонил ее сердце?! Она же любит его! Как он мог причинить ей такую боль?! Надо было не забывать, что он-то ее не любит. Она могла примириться с этим, но не могла поверить, что он готов отказаться от нее, согласившись на это мерзкое состязание.

Вики от радости почти подскакивала на кровати.

– Кэтрин, дорогая, почему у тебя такой удрученный вид? Новость просто замечательная!

– Замечательная для кого? – спросила Кэтрин, скомкав газету и сжав кулачки. Она чувствовала гнев, боль и разочарование. – Уж точно не для меня. Что с тобой, Вики? Как ты можешь считать это хорошей новостью? Я не вещь, которая может достаться победителю в качестве приза.

Ты знаешь, Кэтрин, когда я прочитала эту заметку, то моей первой мыслью было: «Как они могут так поступать со мной?!»

– С тобой?

– Да, со мной. – Виктория встала, подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. – Разве для того я столько времени провела в хлопотах, стараясь найти для тебя хорошую партию, чтобы сейчас эти джентльмены решили сами устроить твою судьбу? Я просто не могла в это поверить. – Вики была неподражаема. Она повернулась к Кэтрин.– Но, хорошенько подумав об этом, я поняла, что в действительности я так хорошо провела свою игру с лордом Чатуином и лордом Уэстерлендом, что обхитрила их обоих. Я знаю, что это, должно быть, затея лорда Чатуина. Пожалуй, маркиз не настолько сообразителен, чтобы придумать столь восхитительный ход.

Вики продолжала болтать, но Кэтрин отвернулась и перестала слушать. В ушах звенело, а на сердце была тяжесть. Она могла думать только об одном – как Джон мог допустить такое? Ей казалось, что она знает этого человека, но ей это только казалось.

После их вчерашней поездки вечером на балу они разговаривали, смеялись и танцевали, между ними не было никакой неловкости. Если он собирается за ней ухаживать, то зачем какие-то пари или состязания? Зачем эта скачка?

Неужели он думает, что это наилучший способ сказать «прощай»? Джон может специально проиграть скачки, и тогда он будет связан словом чести и будет просто обязан прекратить ухаживать за ней.

Ее сердце было разбито.

– Но потом я подумала, что это самая замечательная вещь, которая могла произойти с тобой, – продолжала Виктория. – Внимание, которое вызовет это пари, станет самым большим событием сезона, может быть, даже самым важным с момента запрета дуэлей.

– Вики, это недопустимо.

– Нет-нет, моя милая. Все будут думать, что я приложила к этому свою руку, и это станет свидетельством моих способностей свахи. Мамаши всего Лондона будут пытаться заручиться моей поддержкой, а после того, как ты будешь благополучно обручена, я займусь самыми выгодными клиентами.

Кэтрин изо всех сил пыталась понять Викторию.

– Речь идет не о тебе, а обо мне. Я не хочу, чтобы кто-то состязался за право ухаживать за мной, и я этого не допущу, – закончила она твердо.

Виктория выглядела растерянной.

– Что ты имеешь в виду? Это будет вполне законное состязание между двумя знатными джентльменами. Ты не можешь помешать им.

– Послушай меня, – решительно произнесла Кэтрин, понимая, что должна что-то предпринять. – Если скачка состоится, ни с одним из них я не стану даже разговаривать.

– Конечно же, станешь, – спокойно произнесла Виктория, словно речь шла о погоде. – Вокруг не так уж много знатных холостяков. Тебе, без сомнения, не удалось очаровать лорда Дагдейла. Но теперь об этом не стоит беспокоиться. Тебе придется принять ухаживания победителя. Потому что для тебя это будет лучше всего. А теперь заканчивай одеваться. Сегодня на всех приемах только об этом и будут говорить, а мне не хотелось бы упустить ни одного из этих восхитительных обсуждений.

Для того чтобы выработать план действий, Кэтрин потребовалось провести большую часть дня в полном одиночестве, но затворничество дало результат. Она не будет стоять в стороне, позволив разыграться этому спектаклю, и ее реплика станет ключевой.

Сначала ей казалось, что она никогда больше не захочет видеть Джона, потом она не могла дождаться встречи ним, желая высказать сэру Чатуину свое возмущение по поводу заключенного пари. И тут же, мгновение спустя, любовь поднималась из глубины ее сердца, переполняя душу, и Кэтрин начинала думать, что наверняка есть какое-то разумное объяснение всему этому.

Возможно, его каким-то образом принудили к этому. Может быть, маркиз назвал его трусом. О многом она передумала, но ответы на ее вопросы были только у Джона.

Первый же вечер, который посетили Виктория и Кэтрин, стал для последней настоящим кошмаром, превратившись для Виктории, которая охотно принимала восторги по поводу популярности Кэтрин, в желанный праздник.

Кэтрин была совершенно не в настроении для таких приветствий. Некоторые барышни смотрели на Кэтрин с, пренебрежением, тогда как другие толпились вокруг нее, спрашивая, как она себя ощущает, когда два самых красивых холостяка в Лондоне будут состязаться за права добиваться ее руки. Для Кэтрин была невыносима каждая минута, проведенная на людях, и она извинялась и, пыталась уединиться, как только было возможно.

Были только два человека, с которыми ей хотелось поговорить.

Когда она и Виктория прибыли на второй вечер, Кэтрин сразу же увидела одного из них. Она спешно покинула свою сестру и последовала за леди Линетт в дамскую комнату.

Выждав несколько мгновений, она подошла к леди Линетт:

– Линетт, мы могли бы поговорить наедине?

– Да, Кэтрин, – ответила Линетт, ее лицо выражало возбуждение, оно же звучало и в ее голосе. – Я ищу тебя весь вечер. Умираю от любопытства, мне очень хочется узнать, что ты думаешь об этом состязании. Давай найдем местечко, где мы сможем спокойно поговорить.

Они пошли по коридору, заглядывая в двери, пока не нашли небольшую комнату, в которой, по счастью, никого не было. Они проскользнули внутрь, и как только дверь за ними закрылась, Линетт сказала:

– Ну, так расскажи мне, каково это – ощущать себя самой популярной девушкой в Лондоне? Кэтрин сделала глубокий вдох и ответила:

– Отвратительно.

– Но почему? Ведь твоей руки добиваются такие известные джентльмены.

– Нет, им нужна не я, просто каждый из них хочет стать победителем. Но я не стану их призом, и я прошу тебя помочь мне в этом.

Линетт казалась озадаченной.

– Чем я могу тебе помочь?

– Я решила, что сама приму участие в этой скачке, Я обойду их обоих, а потом никогда не буду общаться с ними.

– Что?! – воскликнула Линетт. – Ты не можешь это сделать. Они ни за что не позволят тебе участвовать. Это мужское соревнование.

– И что они сделают? Насильно выведут меня со старта?

– Ну, не знаю, но это вполне возможно.

– Думаю, что нет.

– Но даже если они и позволят тебе присоединиться к ним, разве ты сможешь выиграть? У тебя ведь нет лошади, правда?

– К сожалению, нет, даже плохонькой, но я найму самую лучшую лошадь какую смогу найти. Я прекрасная наездница, и я знаю, как выжать из лошади все, на что она способна. Я буду участвовать в скачке, и, может, тогда эти господа поймут, какая нелепая идея пришла им в голову.

Глаза Линетт заблестели.

– Не могу поверить. Слишком восхитительно, у меня просто нет слов. Как же мне начать колонку лорда Труфитта… «Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить», или, может, мне лучше начать так: «Когда лошадь подошла к обрыву, слишком поздно натягивать поводья»? – Внезапно Линетт остановилась и замолчала. Ее зеленые глаза расширились от страха. – О Боже, что это я сейчас наговорила?!

Кэтрин была в полном изумлении.

– Думаю, ты только что призналась, что ты и есть лорд Труфитт.

– Нет-нет, я этого не говорила. – Линетт достала платочек и изящно потерла лоб дрожащей рукой. – Нет, я оговорилась, я никогда не утверждала, что я лорд Труфитт! – Она смотрела на Кэтрин полными ужаса зелеными глазами. – Ведь так?

– Линетт, все в порядке. Я твой друг. Я никому ничего не скажу.

Линетт молчала.

Кэтрин успокаивающим жестом положила руку на плечо Линетт:

– Я доверила тебе свои сведения, а теперь ты доверь мне свой секрет. Даю тебе слово, все останется в тайне.

– Я на самом деле не лорд Труфитт, но знаю, кто скрывается под этим именем: я на нее работаю.

Кэтрин улыбнулась:

– Мне нравится, что лорд Труфитт не мужчина. Как хитро поступила эта леди, кто бы она ни была, взяв мужское имя.

Неожиданно Линетт прелестно, чисто по-женски хихикнула, чего Кэтрин никак не ожидала.

Кэтрин рассмеялась вместе с ней.

– Я и так слишком о многом проговорилась, – сказала Линетт, когда они перестали смеяться. – Это может навлечь на нее неприятности, да и на меня тоже. Мы обе потеряем нашу работу, если раскроется, кто мы. Ты ведь это понимаешь, не так ли?

– Понимаю, и ни одна душа не узнает об этом от меня. Моя сестра решила, что это лорд Чатуин рассказал лорду Труфитту о том, что произошло в парке. Я постаралась оставить ее в этом заблуждении. Не волнуйся, я буду хранить твой секрет.

– Ты настоящий друг.

– Итак, завтра днем ты напечатаешь в колонке лорда Труфитта, что мисс Рейнольдс решила также принять участие в этой скачке и что она рассчитывает на победу, хорошо? А после того, как это случится, она откажется принимать знаки внимания со стороны любого из этих джентльменов.

Линетт подвинулась и неожиданно крепко обняла Кэтрин, и на душе у той потеплело.

– Положись на меня, – сказала Линетт. – Я обо всем позабочусь.

Линетт и Кэтрин поодиночке вернулись в заполненный гостями зал. Кэтрин тотчас начала искать Джона, но неожиданно наткнулась на его друга лорда Дагдейла.

– Мисс Рейнольдс, как приятно увидеть вас!

– Неужели? – спросила она, не видя причины соблюдать внешние приличия со столь неприязненно настроенным другом Джона.