Текст книги "Изумрудное золото. Тень (СИ)"
Автор книги: Аманди Джоан Стефнклэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 5
В доме Вистов ситуация тоже складывалась не лучшим образом. Сразу после ухода из главной залы герцога с Серго, Вольг Офью заявился в запризрачной форме. Схватил под локоть Алию и уволок за пределы залы. В тишине заваленной утварью коморки зло прорычал:
– Объяснись!
Загорелый и светловолосый Вольг не навещал сестру в обители. Алия впервые с ним столкнулась. Второй по старшинству ребёнок Скелии Офью. Порой угрюмый, бывает улыбчивый. Сейчас злой и озадаченный. Воспоминаний его сестры достаточно, чтобы не попасть впросак, но как взять в толк, какой ясности он требует? Может бушует из-за давнего письма? Розалия тогда надиктовала, а она отправила.
Затянувшееся молчание взвинтило Вольга. Девушка чуть не вскрикнула, когда его пальцы резко сжались на её локте. Дыхнуло удушающей агрессией.
– Я получаю от тебя известие, что ты возвращаешься домой. Мы с Агьес готовимся выдернуть тебя из образа жрицы, заметь, в обход материнскому произволу, пичкаем гостевой дом сотней печатей, а ты отправляешься прямиком к Висту⁈
Алия облизала губы. Скелия Офью скрыла от семьи, что упрятала дочь не под личину, а внутрь другой личности. Выкладывать правду чревато.
«Как Розалия с братом общалась?»
– Ты же ненавидишь герцога, – понимающе усмехнулась Алия, подражая той, что насмешкой часто сглаживала резкость старшего.
– Ненависть – громкое слово, – парировал он. – Тебя не касаются наши разногласия!
Выдернув руку из жёсткой хватки, Алия пропела на выдохе:
– Карающим тоном вещал он истину…
– Хватит юлить!
Она обречённо выдохнула:
– Ладно… Нас повязал Зов.
Вольг красочно выругался. Цветасто, по-деревенски.
Яростно заклекотав: «Позор! Позор!» – из воздуха возникла нахохлившаяся фамильяра Крайка. Примостившись на ближайшей к ней полке, пёстрая пернатая раздулась в «талии» – перья встали дыбом, как иглы ёжика, – и осуждающе засверлила грубияна прицельным взглядом.
Её господин скривился лицом и отмахнулся.
– Уймись! – И снова переключился на «сестру». – Зов? И ты в качестве жрицы?
– Ске… Мама, – вовремя поправилась Алия.
– Никак не уймётся! Ей в нынешнем состоянии лучше звёзды на небе считать!
– Каком состоянии? – озадачилась девушка.
– Забудь! Какие планы у Виста?..
– Есть предположения?
– Розалия…
Угрожающий тон заставил её отступить. Обхватить себя руками, нервно закусить губу, потрогать медный чайничек, стоящий на полке, проинспектировать усидчивость прислуги – пыль не обнаружена. Лишь затем натянуто выдохнуть:
– Он верен своей супруге.
– Ожидаемо. Сделать из Хвори приблуду!
Старший брат Розалии никогда не скупился в выражениях. Он признавал краски жизни, но в некоторых областях видел только чёрное и белое. Особенно в брачном единстве, создании семьи и рождении детей. Для него супружество – пожизненное ярмо, а потомство – чушь несусветная, место которой за дальним горизонтом.
– Ты за кого меня держишь? – возмутилась девушка, с размаху ударив его в плечо и душевно наступив на ногу.
Отступая, зрелых лет мужчина по-детски шевельнул губами.
– Уймись! – снова это его любимое словцо. Только сейчас прозвучавшее в приказном порядке, словно она фамильяра по договору. И вдруг он миролюбиво спросил: – Что придумала?
– Побег.
– После необходимой ночи, надеюсь?
Алия удручённо подтвердила:
– Жить-то хочется!
Прислонившись спиной к стене, Вольг потёр подбородок. В отличие от душ усопших, он осязал материальный мир и его могли осязать, с ним связанные. Представители Офью, например. Или Алия, повязанная с Розалией.
– Побег побегом, но мать у нас властная, – он озвучил камень преткновения.
– Просто «властная»? – сыронизировала девушка.
– Мы с Агьез что-нибудь придумаем.
Золотые слова! Розалия столько раз их слышала…
– Мать вам не обыграть, – резюмировала Алия. Оглядев замкнутое пространство, забитое всевозможной сподручной утварью, даже нефритовыми свечами с резким запахом «сэйши» – магического растения предгорий, она сменила тему. – Что Агьез привело в имение Офью?
– Пятимесячная беременность, – поморщился тот, кто на дух не выносил детей.
В понимании Вольга младенец – катастрофа, малыш – бедствие, подросток – сущее наказание. Ребёнок любого возраста – головная боль и отмирание нервных клеток. Супружество и продолжение рода в его списке дел вообще не значились. Во-первых, презирал ограничения: отношения, что кандалы для висельника. Во-вторых, у Офью главенствовали женщины. И потомство – их прерогатива.
Алия улыбнулась.
– Агьес ищет заботы?
– Рок погряз в Нитях. Ему не до капризов. А маму ты знаешь: приласкает, нытьё выслушает, вкусностями накормит. Для Агьез родной дом – святая обитель. Не то что для нас с тобой.
Малоприятная и печальная истина. Невзирая на плаксивость, старшая сестра любимица их матери и всего семейства. И Вольг принимал и заботился об Агьес, но его тошнило от её вечного нытья. У неё ноготь сломался – трагедия. Локон лёг иначе – истошные рыдания. Эмоциональная барышня, выше некуда.
Ещё и Хвори.
Два года назад доставшаяся Эсмонду Року – одарённому из родовитого колена, а главное – с железными нервами, которые ничто не берёт. Для него стенания жены, что горох о стену. В пару избалованной мисс Офью лучшей кандидатуры не придумаешь. Зов расстарался. Приманил друга детства – любовь всей её жизни с трёх лет, когда мальчик постарше спас от наступающей квакающей жабы.
И её проняло.
Не жабу.
Агьез.
И Рока, что супругу не просто любил, но боготворил. Когда не в Нитях.
Вольг закатил глаза. Сам тему поднял, самому тошно стало.
– Забудь об Агьез! Твои бедствия важнее. От Виста счастья не жди. Его неприятие разумности иномирцев противоречит открытым убеждениям Офью. Согласен с твоим побегом. Помогу. Найдём фамильяра, что сбалансирует пробуждённые силы Хвори. И избранного можно вычеркнуть.
– Такие иномирцы на дороге валяются? – фыркнула Алия. Пошатнулась, беззвучно повела губами. Продолжила: – Сам знаешь. Будь легко найти рамку для силы недужных, решились бы многие проблемы. Хвори сейчас зависимы. От выбора Зова и предписанного им избранника, от последствий и связи, которую вопреки убеждениям нельзя проигнорировать. Но для некоторых одна ночь – жертва. Грязь, от которой не отмыться.
– О чём ты? – насторожился Вольг.
Алия вздрогнула. Моргнула. В замешательстве огляделась.
– Я… – она не могла вспомнить, о чём только что говорила. Туман в мыслях.
– Если для тебя переспать с Вистом…
– Всё нормально! Я пройду единение.
Во взгляде старшего цепкость пса, почуявшего неладное. И фамильяра воздуха Крайка, моргая глазками-бусинками, открывала длинный клюв, словно хотела высказаться, и закрывала, мгновенно передумывая…
Вопреки повисшему напряжению, допроса с пристрастием не последовало. Вольг глянул на закрытую дверь и исчез с помощью иномирца воздуха. Крайка обладала редкой особенностью: не оставляя магических следов, переносила на большие расстояния, а главное – через защитные печати, установленные во многих знатных домах.
Покинув тесную коморку и направляясь обратно в залу, жрица размышляла, что Розалия с детства завидовала связи брата сразу с четырьмя фамильярами стихий. Ей и одного завести не позволили. А ещё она мечтала получить редкую способность высшего внетелесного перемещения, позволяющего бывать где угодно. Небывалый простор для познания мира.
– Занятный у вас брат, – уважительное высказывание прозвучало справа от жрицы.
Вздрогнув, Алия резко обернулась. Сердце дало сбой и стало успокаиваться.
Чуть отодвинув край изумрудной портьеры, отделяющей пустынный коридор, по которому она шла, от наполненной людьми залы, на неё глядел Фэр Арже. Снова.
– Простите? – изобразила недоумение.
Отступив на шаг, опавший край тяжёлой шторы частично его скрывал, подросток оправил манжет своего левого рукава. Глянул осуждающе.
– Вольг Офью, мисс Сейт, – сделал ударение на фамилию. Показал на свои глаза. – Истина не ускользнёт. – Двинувшись вглубь коридора и проходя мимо, подросток шепнул: – Мой дяди владеет артефактом, отслеживающим высшие внетелесные перемещения. Распознающим объекты реальности, по которой странствует ваш брат. Будьте осторожны.
– Вы…
– Ухожу, мисс Сейт, – поклонился он. Излишне серьёзный, собранный, предупреждающий. – Слова переоценивают. Чувствуйте. Иначе пожалеете.
Глядя в удаляющуюся спину, Алия поёжилась. Странный ребёнок. Зачем он лезет в чужие дела? Какой ему интерес вмешиваться? И хранить чужие секреты? Доложить Скелии Офью, что тайна раскрыта? Предупредить Вольга?
Не сегодня.
Почти вернувшись в залу, Алия столкнулась с герцогом, который явно её искал.
– Коридор слуг. Что ты там забыла? – поинтересовался, заглянув за плечо жрицы.
– Уединение. Знать брезгует такими местами.
Вист проигнорировал наводящую фразу. Ему неважно, откуда она родом.
– Иди к себе, – тронул за плечо и подтолкнул в сторону дальнего выхода. С того места, где они стояли, можно пройти между колоннами и через проходные комнаты выйти во внутренний дворик, примыкающий к гостевому домику.
– Идти? – уточнила девушка.
Удивил не сам факт, что её отсылают, а тон, каким произнесена команда. Ею помыкали, ей приказывали, её гнали с глаз долой. Серго нигде не видно. Не он причина. Тогда…
– Мне повторить?
Тяжёлый взгляд герцога покоробил.
– Как прикажете, – присела она в реверансе и направилась прочь. Подальше от его холодности, вымораживающей чувства отстранённости. Что бы между братьями не произошло, ей прилетело эмоциональным бумерангом.
У выхода Алия замешкалась, обернулась. Оло Вист подошёл к супруге, приобнял за плечи, поздоровался с поздним гостем – мужчиной в телесах с эмблемой северного магистрата на нагрудном кармане тёмного сюртука. Вот имперский ищейка дружески улыбнулся. Ответно пожал руку герцога, отозвал его в сторону, о чём-то шепнул на ухо…
* * *
В одежде распластавшись на кровати, Алия изучала лепнину потолка, красивую, но подавляющую. Сколько уже она созерцает выпуклости и впадинки? Думает о произошедшем, теряется в догадках – что это было в каморке? Про какую ночь и грязь она говорила?
– Не понимаю…
Беспамятство вызвал едкий запах магических свечей? С ними за съестным челядь спускалась в защищённые заклинаниями погреба. Но разве может что-то настолько обыденное, как бытовая магия, выбить из осознанного?
«В обители слишком мало рассказывали о силах Хвори!»
– Чужая магия влияет на недужных…
«Как⁈ Почему они сходят с ума? Почему избранный Зовом – якорь и безопасная гавань?.. И всё же, странный провал в памяти… Что спровоцировало? Или кто? Фэр Арже? Бессмысленно!»
Подросток и его дяди видели проявления выше призрачного мира. С помощью артефактов. Каких? Необходимо изучить данную ветвь императорского семейства. В ней не обладали личной силой, но, благодаря особенности крови, умело использовали мощи – реликты, созданные из останков магов: костей, кожи, волос, – или магических существ, в посмертии оставивших после себя кристаллы души… пепел сгоревшего сердца…
– Паутина неясностей! – простонала Алия.
Поднявшись с постели, она скинула туфли и яркое платье, отодрала натёрший кожу корсет, скатала чулки, бросила на ближайший стул и, освободившись от нижнего белья, направилась в умывальную. Ополоснулась, облачилась в ночную сорочку, а вернувшись в комнату, закуталась в тёплое покрывало и притулилась в кресле.
Приятные сумерки за окном и мерный стрёкот располагали к чтению.
Взяв с тумбочки громоздкий фолиант, она заинтересовалась витиеватой гравюрой дракэна – символа редкой горной змеи, чья жёсткая чешуя красиво искрила на солнце, а чёрный яд отравлял магию, изменяя её первоначальные свойства. Ювелирная работа мастера передавала мельчайшие детали земноводной твари. Казалось, коснись, и она атакует.
Усмехнувшись своей впечатлительности, Алия водрузила тяжёлый фолиант на колени, открыла оглавление. Пройдясь по основным разделам, остановилась на «Дыхание природы». Именно в нём среди множества мелких строчек теснилось ответвление, посвящённое магическим диковинкам. Одна из таких привлекла внимание.
– Красивое… – жрица провела пальцем по рисунку ажурного украшения.
В воздухе вспыхнула серебристая надпись:
…Колье «Изумрудное золото» получило своё название из-за сплава редкой разновидности червонного золота с изумрудной крошкой. Розоватый металл некогда добывали недалеко от владений Сот – рода древних горных ведьм. Их настолько боялись, что в период цикличного многолетнего сна, в котором они перерождались, была уничтожена большая их часть. Убийцы Сот поплатились жизнями и были казнены на главной площади столицы, так как провели зачистку вопреки имперскому закону, запрещающему без дозволения архимага вмешиваться в дела номинально бессмертных…
Из Сот происходила родоначальница Офью, Харьэс Юнофь. Сведения об этом держались в тайне, как и родина её супруга Кудэса.
Алия погрузила пальцы в свои распущенные волосы, встряхнула, пригладила.
…Колье – реликвия Вистов. Оно поглощает образы событий, их передаёт. Украшение способна носить только женщина, магически связанная с владельцем. Снять его может только тот, кто надел…
Ощутив неясное беспокойство, Алия захлопнула книгу. Отложив на тумбочку, добрела до постели, легла и с головой укрылась одеялом. Спать не хотелось. Но сон накрыл мягкими волнами, унёсшими в тихую гавань бескрайнего тумана, среди которого ей мерещились полупрозрачные коконы с заключёнными внутрь людьми.
Убедившись, что жрица уснула, Розалия позвала:
«Бабушка?»
Призрачная Соли Офью возникла у кровати.
«Моя хорошая?»
«Ты давно тут?»
«Как прибыла…»
«Почему не сообщила?»
«Наблюдала»
«За кем?»
«Вами обоими… Вы сдружились?»
Розалия насторожилась.
«Это плохо?»
«Оборотная сторона…»
«Провидения?»
«Да…»
Последние недели Розалия плохо себя чувствовала. Понимала: виновата не Алия, а мать. Какую бы игру та не вела, вывод напрашивался один:
«Мама желает моей смерти?»
«Не думай так. По-своему, она любит тебя…» – увещевала старшая.
Верит своим словам или прикрывает родовой тыл? Бунт никому не нужен.
«Любит до смерти?» – горько рассмеялась девушка.
Соли Офью подплыла ближе к спящей Алии. Умиротворённое лицо, закрытые глаза – ничего общего с чувствами правнучки. Успокоить бы, но не коснуться. Призрачные руки – прозрачные, невесомые. Одинокая Розалия. Запертая в чужом теле, не видящая, но ощущающая и слышащая.
Когда жрица спала, Розалия острее воспринимала мир, чётче происходящее вокруг. Когда бодрствовала… Всё чаще накрывала глухота, немота, парализация. Неясное бесчувствие поначалу порождало панику, а теперь она устала бояться. Больше не кричала в пустоту, не способная дотянуться до Алии. Рассказать ей? Зачем? Порождение магии – тоже пленница, тоже подневольная, ограниченная печатями, накинутыми матерью.
«Если не моей смерти, чего она желает?» – спросила девушка, вглядываясь в окружающую черноту.
«Ты сама знаешь ответ…»
«Алия… Зов… Ты об этом? Бессмысленно!»
«Герцог привязан к…» – начала Соли Офью.
«Я против их союза!» – перебила Розалия.
«Из-за её магического происхождения?»
«Я помогу ей измениться!»
Она верила, что сможет. Чувствовала необходимость подарить своему художеству полноценную жизнь. В империи бытовало мнение, что магические творения ущербнее людей. Но стоило упомянуть последнего Слеми – и пустословы умолкали. Тёмный ужасал. Его именем пугали. Он – порождение магии, чьего лица никто не видел.
Безликого боялись веками и боятся до сих пор.
Как страшились и страшатся Сот.
Но в противовес тёмным порождениям, к сожалению, некого противопоставить. Из светлых творений, только фамильяры в голову и приходили. И если невежественные люди узнают, что Алия – порождение. Что тогда? Попытаются уничтожить?
«Алия станет человеком!» – убеждённо заявила молодая Офью.
«Люди из утробы рождаются… – тепло заметила старшая, прекрасно понимая направление её мыслей. И одобряя. В Офью чтят иномирцев, но к другим магическим относятся прохладно. Чем они отличаются от догматиков Вистов? „В чужих владениях песчинка видна, в своём курган не заметен“, – такова присказка большинства магических объединений. Призрачная дама заинтересовано уточнила: – Почему ты против Зова?»
«Из-за Оло Виста. Он никогда не спрашивал о происхождении Алии».
«Может любит без оговорок?»
«И не желает разводиться?»
«Помни, что в его глазах она недужная. Хвори – уже статус…»
«Для выходца из верхов это не показатель. Висты, конечно, не Вистали, но в некоторых вопросах догматики. Для них привести безродную в дом, равноценно с иномирцем породниться!»
«Герцог не видит в Алии равную. К этому ведёшь?»
«Решив жениться, он отказался от неё».
«От Хвори», – подметила призрачная.
«Велика разница? – фыркнула правнучка. – Пусть она делила постель только с герцогом, пусть разделит без защиты опять же с ним, сам факт, что отношения начались по принципу сторонней любовной связи, низводит будущее в призрачные чертоги. Если бы он любил, то не игнорировал. Искал общность и взаимопонимание. Но посмотри, бабушка! Счастливый муж и отец. И в довесок бесправная любовница. Я уверена, мать сунет Алию в петлю отношений. Так не всплывёт, что у Офью рождаются Хвори! И всё же. Какие силы, помимо недужных, отпечатались в Алии? Если от Офью перепало… Ребёнок-бастард в нашей семье – проклятье».
«Считаешь, без брачной печати родится меченый? Бастарды „белой тени“ – отверженные своим родом. Явные или скрытые изгои. И встречаются они не только среди незаконнорождённых. В полноценных семьях отмеченные Свенью тоже появляются. Никто не застрахован…»
Не закончив мысль, Соли Офью отвлеклась. Её встревожило тёмное колебание в тонком мире. Призрачным силуэтом она отплыла к стене и зависла над полом. Её зелёные глаза побелели, когда дальний взгляд обратился к подземелью родового имения Арже.
Глава 6
Темница помнила предсмертную агонию попавших в ловушку. Созданную на основе тёмных помыслов и нереализованных желаний. Вырванные из тела и измученные души магов, в клочья изодранные фамильяры, чьи мерцающие останки виднелись на покрытых плесенью стенах. Которые, впитав крики боли, обратили их в склизкие потёки, стекающие с потолка в выбоины пола.
Последыши бренности и рок самообмана.
Отвергая глубину собственных переживаний, игнорируя едкую обиду или снедающий душу гнев, сердечную рану, нанесённую безответной любовью, люди и нелюди совершают смертельную ошибку. Ибо отказ от чувств не приводит к их истреблению. Те продолжают существовать внутри. Отверженные, не принятые, не понятые, таятся в глубине, в тёмных закоулках неуслышанных мыслей и неизведанных эмоций. Одичалые и жаждущие свободы. И однажды самые сильные из них в едином порыве сливаются в кровожадного монстра.
Поначалу он лишь нашёптывает, сбивая с праведного пути. Дёргается у ног чернильной неровностью, стремящейся обрести полноценную свободу. Когда не хватает сил, поглощает всё доступное. В закоулках многомерной личности полно недовольств и тёмных мыслей, поверхностных испугов и глубинных страхов, постоянных сомнений и оттенков сердечной боли. Эти последыши разочарований и жизненных уроков годами накапливались, захламляя и отравляя душу. И стоит монстру наполниться ими, он подчинит себе ослабевшего хозяина.
Тень мага – ужасное создание. Обретя власть над бренным, оно срывается с цепи, ведомое жаждой сильнейшего отрицания из всех накопленных.
Подобного монстра взрастил и Гастинг Арже. В день, когда любимая женщина честно сказала, что принадлежит другому, он ради приличий скрылся за маской добронравия. Гордыня не позволила выстрадать, запечатав болезненные воспоминания и горечь отверженного. Именно тогда Тень чёрного мага впервые приподняла голову… Почти год внутреннее чудовище росло, а в день смерти Лорции вырвалось на свободу.
У разных оттенков магии свои законы. Так «чёрная падаль» способна существовать вдали от носителя не дольше нескольких дней. Однако вопреки предписанному, Тень Гастинга Арже воплотилась и соткала себе ложную тень, чтобы уподобиться человеку. Затем заточила хозяина в глубоком подземелье. Могла бы избавиться – избавилась, но убить изначальное – погибнуть самой.
В подземной темнице родового дома Арже удушающе спёртый воздух. Просто живое тут быстро умирает. Маги, фамильяры и бестелесные – другое дело. Их можно запереть навечно. Изолировать или истязать, выкачивая силу. Можно погрузить в беспамятство.
Так опутанный паутиной забвения истинный Гастинг Арже многие годы искал в себе светлую память. Валяясь у стены, скрючившись в зародыш, он давно не сознавал реальность. Не реагировал на плесень, что проросла на грязной сырой одежде. Не чувствовал холода бренности, хотя еле заметно дышал.
Помимо него в темнице были и другие узники.
В одной камере томился израненный, но продолжающий противостоять пыткам фамильяр. В другой – безвольный истощённый призрак, что походил на истёршуюся до дыр простынь. Дымчатые волосы бестелесного прорезали седые нити, а осунувшееся безучастное лицо – алая магия.
С убийства Сой Виста минуло несколько месяцев, хотя безвести он пропал четырнадцать лет назад. Рядом с кузеном Оло Виста сидел малыш-фамильяр. Не больше ладони пушистик тоскливо тыкался мордочкой в размытые человеческие ноги, стремясь пробудить хозяина. Но тот не реагировал.
Заскрипел засов.
Фамильяр навострил ушки, засуетился и ринулся прочь, исчезнув в магической бреши стены, когда порог переступил чёрный маг.
Сотканный тёмными эмоциями Гастинг Арже сжимал «сакрон», с помощью которого перемещался по незримым для многих магов высшим «тропам». Амулет – редкая диковинка. С его помощью, при необходимости, можно улизнуть из ограждённого печатями защиты дома и вернуться незамеченным, порой обеспечивая себе стойкое алиби. Что позволяло водить за нос не только герцога, но ищеек магистрата, которые несколько лет тайно следили за каждым шагом аристократа.
Приблизившись к пленнику, Гастинг Арже дёрнул звякнувшие цепи.
– Истлей, наконец! – процедил зло, устрашающе скривившись лицом. Толстыми пальцами схватив призрак за полупрозрачный подбородок, вгляделся в переплетение алых нитей, что вгрызлись под «кожу», но недостаточно глубоко для достижения желаемого. Разозлившись, монстр воплоти прошипел: – Где Лорция⁈
Призрак безмолвствовал. Покачнулся на цепях, когда был брезгливо оттолкнут.
Арже проверил звенья. Убедился, что активны печати иссушения. Но… За пять месяцев защита пленника еле оцарапалась, хотя полупрозрачное тело существенно пострадало.
«Ты крепче стали, – зло признал он. – Портил кровь при жизни, теперь в посмертии. Треклятая магическая кровь Висталей!»
Хоть Висты и отделились от основной ветви, с врождённой магией не распрощались.
Скрипнув зубами, Тень изошла бессильной злобой, обычно скрываемой за маской добродушия. В выцветшем взгляде застыла ненависть.
– Я взломаю твою защиту! – пообещал Арже.
Шестнадцать лет назад Сой Вист увёл у него женщину. А когда та при родах умерла – исчез с её душой.
Арже четырнадцать лет искал следы, зацепки, но всё тщетно. Если бы не Крувы, изувечившие и убившие гада, он бы так и был в проигравших. Только смерть и выдала местонахождение беглеца. Но даже так… Вист ментально окопался – архимаг позавидует.
Приверженец мрака достал из внутреннего кармана тёмную печать. Положил у ног изодранного призрака. Проговорил заклинание. От чёрной реликвии поднялись тонкие мглистые ручейки. Сплелись в замысловатый узор и, слившись с цепями, дополнительной перевязью овили пленника.
Тень подалась к Сой Висту. Того стягивали алые нити, прорываясь тончайшими ниточками в бестелесное. Только дальше малого продвинуться не могли, натыкаясь на незримое препятствие.
– Ты сдашься! – Содрав с пояса мешочек, Арже развязал тесьму, взял пригоршню бурого порошка и бросил в призрака. Того объяло иссушающее силы магическое пламя.
Отступив, чёрный маг снова накинул на себя личину добродушия. Вышел в затхлый коридор, затворил дверь и на неё накинул недельное защитное заклинание. Достаточно времени, чтобы призрак промариновался, как следует. Тень посмотрел на соседнюю камеру, где держал своего исконного владельца. Усмехнулся. И переместился в свои покои, намереваясь освежиться и спуститься к ужину.
Стоило ему исчезнуть, в камере Сой Виста вспыхнула пыль. Из стены, в которую недавно шмыгнул фамильяр-пушистик, вышел живой-бесплотный, что с помощью магии придавал своему телу бестелесность. В этой форме он раз в неделю протискивался сюда сквозь брешь в защите. Другие узники его не интересовали.
Облачённый в серые одежды человек огляделся, прислушался, ушёл ли Арже. Лишь затем приблизился к утянутому цепями призраку. Ладонь паренька засияла. Он коснулся амулета иссушения и исходящие из него чёрные нити, съёжившись, осыпались пеплом на холодный пол.
Фэр Арже обнял отца и, замерцав, стал переливать в него силы. Целебную эссенцию, отливающую сиреневым, собранную из личной и чужеродной магии.
– Держись! Скоро тебя вызволю, – пробормотал слабеющим голосом. Его тело медленно блекло. В столь юном возрасте пользоваться мощным артефактом, ещё и сопряжённым с применением запретной исцеляющей техники, опасно. Дыхание жизни могло полностью истощиться.
– Фэр… – прохрипел Сой Вист. В его приоткрывшихся серых глазах вспыхнула искра осознания. Боль. – Хватит…
– Береги силы, – воспротивился парень, лишившийся родителей в день своего рождения. Довершая подпитку, мешающую цепям иссушать, он сильнее прижался к отцу, и сдержано выдавил: – Я знаю свои пределы. Верь мне.
– Ты… – Взгляд бесплотного поблёк, веки опустились, сознание снова потонуло в паутине забвения.
– Верь мне! – повторил парень и сомкнул губы.
Что Фэр – сын Сой Виста, знали двое: Гастинг Арже и его близнец Леон – приёмный отец мальчика.
Лорция Сейкур любила Сой Виста, с ним видела своё будущее, но его отец, несмотря на намечающуюся через месяц свадьбу, временно отложил знаменательное событие и отправил сына на год проходить магическое обучение на границе имперских земель. Через месяц выяснилось, что после прощальной и единственной ночи девушка понесла. А тут ещё Гастинг Арже предложил её отцу такое богатство, от которого расчётливый делец не мог отказаться и готовился продать дочь, игнорируя договор с другим семейством.
Леона Арже подобное положение дел не устроило. После недолгой переписки с близким другом, они решили организовать липовый брак с будущим разводом. Официальный статус супруги защищал Лорцию от притязаний Гастинга и позора в виду своей беременности. Однако в светлое будущее вклинилась судьба, принёсшая тяжёлые преждевременные роды. Мальчик мало того, что шёл ногами вперёд, так всеми силами упирался, стремясь избежать своего рождения. Внешними методами не могли вытащить ребёнка: вокруг младенца сформировалась магическая защита. Та пала лишь когда несостоявшаяся мать испустила дух. И младенца изъяли на свет…
Фэр Арже насторожился и резко отстранился от отца. Кто-то за ними наблюдал.
Не долго думая, он достал из кармана цепочку притяжения, хлёстко разрезал ею воздух, открыв тонкий проход шириною с ладонь. В конце узкого тоннеля парень увидел зависшую в воздухе призрачную Соли Офью. Сжав губы, подросток выпустил связывающие нити и выдернул женщину из владений Вистов. И уже вдвоём с нею, пройдя сквозь брешь в стене камеры, переместился в своё тайное убежище.
Пребывающая в трансе бесплотная дама резко пришла в себя и обнаружила, что вокруг неё подавляющий силы серый известняк. Она парила в центре идеального круга, по краю которого вились письмена, привязывающие бесплотных к одному месту.
– Вы понимаете, что творите, молодой человек? – сурово взвилась немолодая дама, приметив Фэра Арже.
– Ради общего блага, госпожа Офью, побудьте пленницей, – отозвался подросток, ползая вокруг круга и дополняя новыми письменами сдерживания уже созданную печать. – Ваши правнуки своим умом живут. Наставлять – худшее из зол. Просвещать о моих планах тем более. К голосу разума прислушайтесь.
– Говорит ребёнок! – озадачилась старшая.
Что малец одарённый, она знала. Но умение заточать бестелесное… Такие навыки прививают на третьем курсе магической академии.
– Кто же виноват, что развит не по годам, – парировал наглец, поняв направление её мыслей. Выпрямившись, он с брюк отряхнул белую пыль. Оправил серый сюртук, одёрнул правый манжет. Восстановив визуальное достоинство, спокойно встретил суровый взгляд призрачной. – Не серчайте, госпожа. Всё образуется.
Обнадёжив тем самым свою пленницу, подросток удалился, игнорируя вослед летящие слова устрашения. Призрачные не бросались ими попусту. Обещанное всегда исполняли. Но это произойдёт потом, не сейчас. Время пока на его стороне.
Вернувшись в свою комнату в имении Арже, Фэр воплоти уселся за заваленный научными книгами стол за мгновение до появления на пороге дяди. Тот огляделся. Не обнаружив следов магии, указывающих на перемещение, внутренне раздосадовался.
«Этот прохвост неуловим…»
– Постигаешь? – кивнул на книги.
– Постигаю, – отозвался подросток, выставив пред очами «родственника» поэтические трактаты Сайка – задание приходящего преподавателя. Низший маг земли наставлял парня в стихосложении. Учил творить заклинания методом наслоения слов. Необходимо мысленно произносить одно, вслух – другое, а в действии воплощать иное. Трёхслойк – сложная система исполнения, но отменно маскирует истинную основу заклинания.
– Взрастить великий ум можно только чтением, – процитировал некоего древнего мага Гастинг Арже.
Фэр внутренне поморщился на привычную назидательность.
Судя по желчному взгляду «дядюшки», тому не по нраву изучаемые «племянником» книги. Вслух, естественно, не признается. Блюдёт добронравие внутри семьи. Исключение – Калин. С нею наедине никогда не церемонится.
У подростка дёрнулся уголок губ. Он подавил тёмные чувства.
– Несомненно, дядя, – согласился.
С ним они давно вели игру. Искали зацепки, неблаговидную провокацию, но каждый скрывал, что следил и отслеживал. Для Гастинга Арже показная благодетель открывала многие двери и создавала внутри семьи зону комфорта. Фэром двигали личные побуждения. Пока он действовал в рамках установленных правил, открыто не лез на рожон, продолжал жить. Так называемый дядя не станет лишний раз усложнять положение вещей. Ему ни к чему пристальное внимание со стороны.
Подросток глянул на свою идеально застеленную кровать, тумбочку с книгами, на светильник, впитывающий дневной свет, чтобы ночью рассеивать мрак. Мрак этого дома поистине чёрен. Жить на могильнике – изведать всю полноту чужой кончины: слышать отголоски истошных криков магов, повторяющееся эхо воющих в истязании фамильяров, чувствовать на коже выжигающие клейма, боль, страх, что рассеивались с рассветом. Чтобы с наступлением сумерек вновь ожить.
