Текст книги "Изумрудное золото. Тень (СИ)"
Автор книги: Аманди Джоан Стефнклэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Гастинг Арже – чудовище.
Но рано. Слишком рано противостоять открыто. Пешки на доске событий ещё не заняли свои позиции. В настоящем лобовое столкновение усложнит положение. Один неверный шаг, одна погрешность в расчётах, и чудовище ускользнёт, утянув за собой тех, кто томился в темнице. В первую очередь, Сой Виста.
– Приведи себя в порядок и спускайся к ужину, – дал наставление Гастинг Арже, прежде чем покинул комнату.
В коридоре он поморщился: «Умный, паршивец! Следы заметает мастерски! Ничего удивительного, что привлёк внимание магистра факультета элементики».
Повышенный интерес уважаемого мага одна из причин, почему он терпел выходки паршивца. Трудно попасть в Академию Стихий на ярус редкого факультатива. Но в качестве близкого родственника он сможет проникнуть за стены под благовидным предлогом.
И не только туда.
Как в доме Вистов появилась Алия Сейт, Арже невольно занервничал. Шальэ напрягала. Вроде по курсу, но ускользала под магическим видением. Особенность данной Хвори? Вероятно. Что-то иное? Возможно. Гастинг ненавидел неясности, поэтому решил выявить её подноготную и привлечь для непыльной работёнки Кларисс Мувиа. Жрица Эпэлэ – занятная штучка. Лишь недавно он оценил её весомость. Влюблённые идиотки легки в управлении. Что его дочь, что эта – готовая целовать землю, по которой ступал Оло Вист.
Вернувшуюся из обители иллюзорную жрицу злонамеренный аристократ перехватил перед своим недавним отбытием с именин дочери.
– Мисс Мувиа, – отвесил церемониальный поклон.
– Господин Арже, – утончённая черноволосая девушка присела в реверансе. Тёмный взгляд не выражал эмоций.
– Неспокойна ваша душа, – кивнул в толпу гостей.
Алия Сейт как раз беседовала с герцогом. Его расположение было очевидным.
– Беспокойство неуместно, – нейтрально отозвалась жрица.
– При наличии-то Зова?
Кларисс вздрогнула.
– Зова?
– Вы молоды, моя дорогая, – протянул он, по-отечески участливо опустив руку на женское плечо. – Нетрудно запутаться. Правда очевидна. Его связали. Сочувствую. Видеть герцога с другой женщиной наверняка болезненно, – сострадал в голос.
– Никогда не стану вмешиваться в законные отношения.
Кларисс отстранилась, но он уловил в ней надлом.
Увидел брешь – бей!
– Вы сдаётесь судьбе? – протянул печально.
– Простите?
– Не глупите, Кларисс, – со вздохом пожурил он. – Детородная девица не сравнится с жрицей Амунаи. Калин никогда не стояла на вашем пути. Вы могли проторить дорожку к сердцу герцога. Не осуждаю, дорогая. Всегда поддержу любовь достойной женщины, – откровенно польстил. И, как бы невзначай, бросил: – Мне ничего не стоит обойти многие магические запреты.
Эпэлэ насторожилась.
– Говорите о Зове?
– В моём роду собрано много редких артефактов. Один бесценен для таких, как вы. За небольшую услугу уступлю вам герцога Виста. Если пожелаете.
Он знал, куда бить. Его дочь дружила с Кларисс Мувиа с детства – соседние имения в помощь – и обе воспылали чувствами к братьям Вист. Ни одна не получила желаемое. Одну настиг дар Хвори, а вторая стала его личным разменным материалом. Пусть не удалось выдать за Сарж го Садоха, но приобщение к статусу герцогини – удовлетворило амбиции. На некоторое время.
– Что за услуга? – спросила Кларисс, угодив в силки.
– Хочу узнать правду об Алии Сейт.
– Правду?
– Вам не стоит знать подробностей, дорогая. Достаточно способностей Эпэлэ.
– Сплести иллюзию?
– Именно. Остальное беру на себя. Поверьте, жрица выживет, – подрезал последнее её сомнение, отразившееся на лице. Не дозрела до убийства, что поделать.
Самая большая человеческая слабость – желания. Капли, подтачивающие камень. Они тем губительнее, чем дольше подавляются. Устремления живых одинаковы. Только и нужно подловить момент, когда жертва наиболее уязвима. Когда страдания совьют вокруг тела кроваво-грязную дымку, что опутает плотным удушающим саваном.
Эпэлэ потёрла зудящие ладони. Её перчатки необычайно темны и насыщены магией Нитей, из которых созданы. Иллюзорным жрицам такие помогали внушать образы.
– Я помогу. Скажете, когда понадоблюсь, – присела в прощальном реверансе. И направилась прочь, стискивая прикрытые перчатками пальцы.
Мерное шуршание её юбок. Планомерность движений. Ни суеты, ни беспокойства. С виду достойная жрица…
Гастинг тогда презрительно усмехнулся.
«Видимость…»
На деле, как и многие до неё, она падкая до чужого добра пешка. Пышущая подавляемой злобой и возмущающаяся несправедливостью. Принижающая чужую значимость в угоду собственному эгоизму. Ищущая лёгких путей в желании обрести недостижимое. Такими просто управлять. Легко подтолкнуть к черте, за которой мрак.
«Жаль этого не сделать с Леоном…», – в настоящем подумал Гастинг, спустившийся на первый этаж родового дома Арже. Дойдя до дальней Магической, он замер на пороге.
Его брат-близнец в талии не столь раздавшийся, облачённый в домашний халат и тапочки, ползал по изрисованному полу. В правой руке держал кисть, тогда как пальцы левой отмеряли нечто на странице огромного фолианта, с которого содержимое дублировалось на иную поверхность.
– На кой тебе сдались пентаграммы леса? – проворчал Гастинг, замерев в дверном проёме. Он никогда не проходил вглубь мастерской, что походила на свалку защитных и не только заклинаний: куда ни глянь – пентаграммы, магические оттиски, заговорённые плащаницы, живые картины и много иной всячины. Окажись внутри, неизвестно, с какой стороны прилетит.
Поправив очки, Леон посмотрел на старшего брата.
– Как именины Калин? – ответил вопросом на вопрос. – Передал мои извинения?
– Она тебя не ждала, – огрызнулся Гастинг. Он всегда злился при упоминании имени дочери. Мотнув головой и облизав полные губы, восстановил благопристойный фасад.
– Что делает Фэр? – не дал ему сбежать Леон.
Очередной удар по слабому месту, однако, прошёл мимо.
– Учится, – отозвался упитанный аристократ, чья излишне дорогая одежда откровенно кричала о богатстве. – Зачем ты позволяешь ему осваивать словесность? Трёхслойк – не для ребёнка.
– Фэр одарён.
– Не спорю, – уступил Гастинг. – Когда в академию?
– Через месяц.
– И кто его отведёт, если будешь за границей?
– Флоренция… – Леон снова поправил очки, отмечая всколыхнувшееся и осевшее недовольство старшего брата.
Старшего всего лишь на пару минут. Но этого хватило, чтобы несколько лет назад, после скоропалительной кончины отца, Гастинг унаследовал титул и окончательно распоясался. Раньше его чрезмерную жажду удовольствий, накрывшую после смерти любимой Лорции, сдерживал норов родителя – блюстителя нравственности. Но, дорвавшись до свободы, молодой Арже совсем потерял чувство меры. Жаль, знали об этом единицы.
Упоминание имени Флоренции, дальней ворчливой родственницы, заставило Гастинга поморщиться. Он редко выказывал неприятие. Однако данная леди его удостаивалась не только за спиной, но и лично.
– Зачем её утруждать? Я сам отведу Фэра, – заявил тот, кто на деле племянника на дух не выносил.
Леон пристально посмотрел на брата. Много лет назад отцу матери Фэра тот предложил немалую сумму, чтобы заполучить желаемое. Как в последствии выяснилось, столь глупый поступок совершил под влиянием страха. Гастинга настиг Зов. Понимая, что нет времени на долгое ухаживание, он попытался насильно привязать к себе любимую женщину.
Не вышло.
Казалось, старший брат смирился, ибо по прошествии нескольких месяцев после женитьбы на Хвори – он выглядел по-настоящему счастливым, особенно узнав, что станет отцом.
Но через некоторое время Лорция умерла при родах…
С лица Гастинга исчезла улыбка, воодушевление, с которым он ждал рождения дочери. От супруги теперь держался на расстоянии, а когда на свет появилась Калин…
Больше не считаясь с желаниями супруги, в последствии и с дочерью он стал обращаться, как с челядью. Притеснял, использовал в личной игре, словно наказывал за грехи.
Для остальных родственников оставался открытым, добродушным, своим. Маска, за которой притаилась тьма. Особенно сильно та проявлялась при встрече с Фэром или упоминании его имени. И вот им высказано желание сопроводить «племянника» в академию…
Приосанившись, Леон черканул пальцем по строчкам открытой массивной книги, что лежала перед ним на полу. Призывали изыскания, а затянувшийся разговор отнимал время.
– Ладно. Возьми на себя, – одобрил притязания брата.
И вернулся к прерванному занятию. Вновь сосредоточил всё своё внимание на прорисовке заумной пентаграммы. Лесной, как и подметил старший брат, но лес этот расположен в мире Рэк. Поэтому важно не ошибиться в прописи. Пусть он творил экспериментальный образец: меньшего размера и мощности, без усилителей и под защитным полем, – отдача, в случае неверного мазка, сломает ни одно ребро.
При магических изысканиях всегда следовало помнить, что в работе со сложными заклинаниями и вещами для их реализации, даже минимизировав урон, всё равно получишь. Рикошет неминуем. Движение всегда имеет несколько направлений. И закон маятника никто не отменял.
Глава 7
Розалия-Алия в испарине металась по кровати, сонным сознанием застряв в старой вонючей темнице. По побитому временем камню стекали дорожки слизи, что соединялись в кричащие лица или воющие звериные морды. Она не могла разорвать связь с истощённой, поникшей рыжеволосой девочкой – иномирцем в человеческом обличье.
Неземная малышка исподлобья взирала на тяжёлую дубовую дверь с металлическими кнопками. Сжалась, когда в открывшемся проёме появился некто с тьмой вместо лица. Оно шипело, словно клубок ядовитых змей, вытягивало руки, что взметнулись плетьми и безжалостно обрушились на детские плечи. Из рассечённого мерцающего тела брызнула жизнь – магия заляпала стены и оплавила вековой камень.
Девочка истошно закричала.
Взвыла жрица от разрывающей душевной боли.
На её крик с улицы вбежал герцог. Замер, прослеживая вдоль стен полыхающие защитные письмена. Барьер прорвали. Ещё немного, отражающий чужеродную магию заслон посыплется сизым крошевом. Быстро приблизившись к вопящей в беспамятстве жрице, он тронул обжигающе горячий и влажный от испарины лоб.
– Плохо, – шепнул. – Шен! – крикнул за спину в приказном порядке.
На пороге возник объятый огнём фамильяр. Неровные язычки пламени, скрадывающие его облик, пульсируя, растекались голубовато-оранжевыми всполохами по полу и вновь собирались в мощные лапы. Иномирец глянул на жрицу. Волокна её души натянулись до предела, некоторые истощились и вот-вот порвутся. Преображение Наследницы Врат. Слышал он, что ужасное зрелище… Особенно при формировании связей.
Герцог кинул сгусток своей энергии огненосному и распорядился:
– Приведи Настоятельницу Храма Амунаи! – и, закатав рукав рубашки, распластал ладонь на груди жрицы и закрыл глаза. Передача сил требовала самоотдачи.
Для фамильяра ментальная связь с человеком подразумевала полное повиновение. Таково распоряжение Владыки. Неподчинение равноценно смерти, ведь отступников не прощали. Получив приказ, Шен исчез, но вскоре вернулся, через портал Вистов доставив абонессу и абуша – мага обители.
Оценив обстановку, Альлеяль Грёжес покачала головой.
– Не следовало соглашаться на трёхмесячный договор, – пробормотала самой себе. Когда герцог открыл глаза, обернулся и вопросительно приподнял бровь на её неясный шёпот, строго произнесла: – Нечто взбудоражило магию Хвори. Без единства быть беде.
– Состояние стабилизировалось, – возразил абуш, подёргивая свою жидкую бородку. Он не видел причин для единения впопыхах. Цепким взглядом отметил уплотнение душевных нитей храмовницы, что уменьшало опасность их разрыва. – Вы много общаетесь? – вдруг спросил у Оло Виста.
Тот нахмурился.
– Я в супружестве.
– Верном? – Когда герцог поджал губы, понимающе кивнул. – Силу Хвори в неверности распознали. Понятно. Злитесь?
– Я принимаю Алию.
– В качестве забавы?
– Вы!.. – герцог дёрнулся. Чуть не утратив контроль над магией, вновь закрыл глаза и сосредоточился на вливании своих сил в недужную.
Абуш поднял вопрос, который его тревожил не меньше. Раньше, при встречах в обители, он питал к кроткой жрице симпатию. Тёплое согревающее изнутри чувство, сродни влюблённости. Не будь она Хвори, имей высокородное происхождение, возможно, даже женился бы…
«Кто ты для меня?» – задался вопросом, прислушиваясь к размеренному дыханию девушки. Она больше не кричала, не металась. Лихорадка отступила. Осталась бледность, что сильнее бросалась в глаза на расшитых золотой нитью зелёных подушках.
Наблюдая за парой, абуш задумчиво теребил свою бородку. В наспех накинутом поверх пижамы балахоне он выглядел отнюдь не внушительно. Но его холодный взгляд… За ним было многое. Опираясь свободной ладонью о гладкую поверхность стола, что стоял в центре скудно обставленной комнаты, – где это видано выделить для жрицы помимо него несколько стульев, кровать и шкаф за ширмой? – маг обители сурово взирал на виновника приниженности недужной. Как бы невзначай он выдал мало кому известную истину.
– Хвори строптивы. Исподволь всегда поступают сообразно своим убеждениям. Не считайте, что повязанная волей Зова Алия прогнётся под вас… – В тёмных глазах абуша мелькнула злая издёвка. – Только в любви возможно перемирие…
– О какой любви вы говорите? – сухо обронил герцог.
– Дар Хвори – проклятье, если не выполнено главное условие.
Посмотрев на врачевателя обители без особого энтузиазма, Вист вопросительно приподнял левую бровь. Он никогда не вникал в особенности развития и становления недужных – эта тема была вне сферы его интересов. Не стремился лезть в вековые дебри. Однако от старшего отмахнуться тоже не мог. Тем более, когда тот уточнил:
– Сила Хвори уравновешивается подлинной связью. Разум тут бессилен.
«Намекает на взаимную любовь…» – недоверчиво передёрнулся Вист. Он признавал свою симпатию к жрице. Но ради неё не поступится положением и семьёй. Его устраивал нынешний порядок вещей. Во всех отношениях.
Сердце Алии под его ладонью забилось чаще, когда она открыла глаза.
– Почему… здесь… – бессвязно выдохнула. Поморщилась – в груди кошмарно болело – и, собравшись с силами, приподнялась на локтях.
Герцог отстранился, но не отодвинулся. Пусть она сидела на постели, но если в бессилии упадёт – не обрадуется ажурной спинке позади.
– Как самочувствие? – поинтересовалась абонесса, стоявшая у наполовину зашторенного окна. Облачённая в строгое сиреневое платье с воротом под подбородок, она выглядела непривычно обеспокоенной.
Алия усилено заморгала, чуть не расплакавшись.
– Я устала… – выдохнула правдиво и закрыла глаза, сдерживая истерику. Пережитый во сне кошмар словно перемолол её изнутри. Взаимосвязь… Она понимала её значение. И не готова поделиться с Розалией, ибо не представляла, как им теперь быть. А другим и подавно незачем знать.
Над нею вдруг навис абуш.
– Прими, – протянул чёрную пилюлю.
Привыкшая слушаться врачевателя обители, Алия взяла и заглотила лекарство. По внутренностям потекли огненные дорожки, разлились по меридианам, унимая боль. Исчезло леденящее подёргивание под кожей, неприятная пульсация, ледяными волнами омывающая сердце. По телу разлилось благодатное тепло.
– Помнишь, что случилось? – спросил герцог.
Он сжал её локоть, хотя в этот момент, немного отвернувшись, отслеживал угасающую активность магических символов на стенах. Несмотря на ощутимую пробоину – защита выстояла.
Девушка посмотрела на озабоченную абонессу, на абуша, чьё лицо выражало скуку, снова на герцога, соизволившего проявить к ней открытый интерес. В его глазах…
«Забота или расчёт?»
– Я… – девушка облизала губы, поколебалась, и соврала: – Не помню. Что-то неясное снилось.
– С такими-то воплями?
Нужно было что-то делать с недоверчивостью Его Светлости.
– Не… не знаю, почему… – стушевалась она, припустив плечи, чтобы выглядеть жутко уставшей. И язык, послушайте, у неё еле ворочался, и сидела из последних сил. Лучше немощью прикинуться. Если по неосторожности сказать правду, Скелия Офью её точно убьёт.
– Пусть причина не ясна, договор жрицы-абукана придётся расторгнуть, – строго заявила абонесса, рассеивая давящее напряжение, возникшее между жрицей и герцогом. И добавила: – Суть недужной спровоцировали. Не спасло наличие поблизости избранного Зовом. Хорошо, что в своём уме осталась. Твои способности… Сомневаюсь, что удастся контролировать без завершающей связи. Понимаешь?
– Да, леди абонесса, – покорно склонила голову девушка. Пусть тема неприятная, зато безопасная. В некотором роде.
И тут объявилась Розалия. Привычно язвительная и негативно настроенная к избранному Зовом.
«Счастье герцогу привалило! Осталось подписать договор выкупа и в постель тебя уложить. Ну, крепись! – напутствовала на будущее действо».
Раздосадованная двусторонним натиском, Алия судорожно скомкала простынь. Смятая дорогая материя сродни её душе, что съёжилась от противоречий. Она до сих пор питала некие чувства к герцогу. Которые пора отринуть: он не свободен, она сама – порождение магии. Да и неприятие с недавних пор в сердце клубилось, отвращая от тесного взаимодействия. Словно между ними непреодолимая пропасть и единство невозможно.
«Плотские отношения – таинство двоих», – писалось во многих магических трактатах по установлению душевной общности. В магии она очень ценилась.
В её случае таинство – сделка, что гласила: «Хочешь жить – раздвинь ноги!»
Когда герцог ушёл от неё в обители, Алия уяснила, что романтика далека от реальности. Сколько не идеализируй отношения, какими яркими красками не раскрашивай, если чувства не взаимны – останется боль и разбившийся вдребезги мир. Придётся строить свою жизнь заново. Познавая себя, кирпичик за кирпичиком, выкладывать фундамент, который не разрушится от житейских потрясений.
На пути самопознания магическому творению помогала Розалия. Любившая называть вещи своими именами. Как её брат, порой резала словами не хуже деревенских мужиков. И не скажешь сразу, что рыжая из высокородной знати. Та же Агьез – леди до мозга костей, – от высказываний младшей сестры пару раз в обморок падала, травмированная нелицеприятными эпитетами. Одну мать ничто не брало. Не иначе Скелия Офью вытесана из гранита.
* * *
«Мне необходимо каменное сердце…» – подумала Алия через неделю, явившись в Храм под руку с герцогом, чтобы принять навязанный ускоренный выкуп. По всем правилам недужных, ступивших на путь служения.
Послушницам в этом плане легче. Отучившись, они возвращались в мир или оставались под защитой обители дожидаться проявления Зова. Но даже так – никаких договоров и условий, просто передача с рук на руки объявившемуся избранному.
Тогда как жрицы обвешаны формальностями.
От происходящего сейчас не только Розалия, но Алия готова скрежетать зубами. И не потому, что в эмоциях какой-то хаос, а от фарса новоиспечённой пары. От его игры в «любовь» к горлу девушки тошнота подкатывала. Зачем прикидывается, не понятно.
– Как скажете, леди абонесса, – добродушно отозвался Оло Вист на стандартное при выкупе замечание Настоятельницы Храма Амунаи о великодушии судьбы, подарившей избранному нерушимый союз. – Я не взывал к благосклонности небес, но принимаю дар и кланяюсь за щедрость.
«Лицемер!» – взвилась Розалия, прекрасно слышавшая его замечание о взаимной любви, прозвучавшее в гостевых покоях Вистов. Алия была без сознания, а она – нет!
Алия промолчала на оба высказывания. Благосклонность – это дар, а в сложившейся ситуации – проклятье. Даже если опустить собственный статус «порождение магии», её не устраивала закулисная роль. До самой смерти наблюдать, как данный мужчина любезничает с законной супругой и отдаёт себя подрастающему первенцу, а семье по Зову остаются остатки с королевского плеча? Кто добровольно согласится на такой мазохизм?
– Тебя что-то беспокоит? – вдруг спросила Настоятельница, заметив некую заторможенность Шальэ.
Алия изобразила смущение.
– Я нервничаю, – произнесла робко. Даже зарумянилась, подтверждая сказанное.
Старшая не изменилась в лице, даже распознав притворство. От разоблачения воздержалась. Достаточно раннего вмешательства, якобы для того, чтобы герцог наладил контакт со своей «наречённой». На деле договор на три месяца был заключён по настоянию Скелии Офью. Что чуть не привело к трагедии.
– Постепенно привыкнешь, – спокойно заметила она.
– Несомненно, леди абонесса, – согласилась служительница.
И последовали формальности.
В качестве выкупа герцог преподнёс в дар обители редкий артефакт и подписал ряд документов. По одному он обязался чтить свою недужную, о её благополучии заботиться и поддерживать в становлении.
Обычно до заключения брака пара по Зову сходится на год, в течении которого за ними пристально наблюдают. Но в данном случае испытательный срок опустили. Не только из-за особенности её сил. Если избранным оказывался окольцованный аристократ – замужество не предусматривалось, хотя на деле случалось.
«Не в нашем случае!» – презрительно фыркнула Розалия.
После посещения абуша, снявшего «пояс» и прочитавшего лекцию о необходимости сохранять спокойствие при первом сексуальном опыте, Алия, освобождённая от статуса Шальэ, покинула обитель под руку с герцогом.
За пределами храмовой территории Его Светлость открыл портал.
Пройдя сквозь изумрудное кольцо, которое схлопнулось позади, она тоскливо глянула на массивные ворота, ведущие во двор главного дома Вистов. Правда мысли занимали не они, а напутствие абуша: «Сохранять самообладание в момент выплеска силы, происходящего при единении».
У каждой недужной своё следствие, но неоспоримо одно: мощное влияние на привлечённого Зовом, в результате которого формировалась нерушимая магическая связь. О любви речи не шло. Она если и возникала, то с течением времени.
Сжав покоящиеся на своём локте женские пальчики, Оло Вист спросил:
– О чём задумалась?
Мимолётно глянув на приятно пахнущий цветущий можжевельник, росший у потемневшей от дождя каменной стены, Алия подняла взгляд. Его Светлость словно в ореоле стоял: солнечные лучи отражались в изумрудно-золотой вышивке мужского одеяния и высвечивали лёгкую рыжину в его тёмных волосах.
– Несмотря на некий опыт, всё намечающееся для меня неведомо, – в притворном смущении выдавила из себя. Нервно облизала сухие губы, чтобы отвлечь внимание герцога и направить его мысли в единственно важное сейчас русло. – Мы не можем тянуть с единением, Ваша Светлость.
– Боишься, что недавнее повторится? – неправильно истолковал он её поспешность.
– Предпочитаю быстрее со всем по… разобраться, – своевременно поправилась.
Сквозь свинцовую тяжесть туч выглянула лазурная синева. Словно пятно света, окружённое мрачным предзнаменованием. Приближалась гроза. Не только природная.
Смотря на оробевшую жрицу, герцог подумал, что второй раз ему делить постель с девственницей. Он очень смутно помнил, как всё происходило с Калин, но прекрасно понимал, насколько важна деликатность.
Калин и Алия… Сравнивать абсурдно. Невинная аристократка и жрица, которую он уже видел без одежды, ласкал, проникал…
Не к месту приосанился, осознав, что забавы с Шальэ не панацея. Хвори есть Хвори… Неизвестно, что её сила выкинет.
«Нужно поскорее со всем покончить!» – герцог пришёл к тому же выводу, что и Алия. Правда предпосылки у них были разные.
– Ожидаю вас сегодня ночью, – дважды повторила девушка, прежде чем он услышал. Вытянув ладонь из нежной колыбели его рук, она с сильно бьющимся сердцем присела в почтительном реверансе, вдыхая горьковатый запах хвойных кустарников. Ждала возражений, но Его Светлость не стал томить неизвестностью.
– Я обо всём позабочусь.
Сказал и, снова пленив её ладонь, потянул через ворота в выложенный покатыми камнями большой двор, и дальше, в прохладный холл главного дома.
Первым человеком, на которого они наткнулись, оказалась излишне дружелюбная Калин Вист. Тепло глянув на их переплетённые пальцы, герцогиня присела в свободном внутрисемейном реверансе, лишённом светских условностей.
– Благополучного единства, – улыбнулась обоим и направилась в трапезную. Они вернулись как раз к обеду.
– Что? – опешила жрица, провожая удаляющуюся хрупкую фигуру.
– Калин хорошо к тебе относится, – спокойно пояснил Оло Вист.
– Почему?
– Ты никогда не станешь камнем преткновения между нами, – улыбнулся в ответ, не отдавая отсчёта, насколько двусмысленно прозвучало высказывание. Ещё более странен его поцелуй в висок. – Посети уборную и к столу, – приказал.
«Да, как он!.. Он тебя ни во что не ставит!» – взвилась Розалия, вдруг вспомнившая наказы нянюшки, говорившей: «Леди в разговоре не упоминает „то самое место“! При леди не принято говорить о „том самом месте“! Уясните, молодая госпожа!».
Алия воздержалась от дискуссии. Сходив на сторону и ополоснув руки и лицо после дороги, спокойная прошла в трапезную и заняла предложенный боковой стул с высокой спинкой. Во главе стола сидели герцог и герцогиня, которая с улыбкой провозгласила тост «за взаимность!» Она казалась искренне довольной происходящим.
«Странная девушка…»
Наблюдая за воодушевлением аристократки, большую часть обеда Алия молчала. Медленно вкушая тающее на языке мясо, запечённое в остром соусе, или попивая воду из фужера, она настороженно оценивала обстановку. Получить нож в спину не хотелось.
У супругов Вист на поверку оказались довольно тёплые отношения. Взаимная симпатия витала в воздухе, когда они передавали друг другу блюда, явно для личного удобства отослав всю прислугу. Дружески разговаривали о изменениях в магическом мире. С момента приезда, за исключением случая с их сыном, Алия впервые видела данную пара без светских масок.
«Тебя допустили в узкий семейный круг?» – озадачилась и Розалия.
– Мисс Сейт, вы считаете правильным использовать фамильяров для работы на фермах? – вдруг поинтересовалась молодая герцогиня, втягивая девушку в дискуссию с супругом. Они обсуждали необходимость в законе чётко провести грань между «сельмажами» – сельскохозяйственными магическими животными – и посланниками мира Рэк, с которыми маги разного ранга заключали договора о взаимодействии и защите.
Алия подумала над ответом.
– Всё зависит от обстоятельств, – заметила. – Некоторые иномирцы одним своим присутствием на полях или около скота повышают урожайность или приплод. Не все «сельмажи» на такое способны. Если семья малоимущая, но имеет в роду одного или нескольких магов, что связаны с подобными фамильярами, этим грех не воспользоваться.
– Владыка Рэк вряд ли одобрит подобное обращение со своими подданными, – неодобрительно качнула головой Калин Вист. Её взгляды на иномирцев явно схожи с убеждениями Офью.
– Договор с иномирцами лишён чёткого регламента. Когда маг и фамильяр согласны заниматься фермерством, почему нет?
– Обоюдное согласие, говоришь, – герцог одарил её тяжёлым взглядом. Поставив локти на стол и подперев подбородок сложенными ладонями, что противоречило этикету, Вист отчеканил: – Договор договором, но не стоит забывать, что в нашем мире главным в спайке остаётся маг. Если позволить фамильярам самостоятельно принимать решение, мы проблем не оберёмся. Их мышление отличается от нашего. Они дикие, подвластные инстинктам, перепадам…
– Люди ничем не лучше! – парировала Алия, неожиданно выйдя из себя.
– Однако фамильяры непредсказуемо стихийны. Дать им свободу, всё равно что спустить дикую собаку. В итоге останется только прикончить.
– Ну всё, хватит о подобном! – всплеснула руками молодая герцогиня, ощутив ухудшение атмосферы. Воздух в трапезной стал вязким, горьковатым и настолько тяжёлым, что потянуло в сон.
После замечания Её Светлости Алия поняла, что взвилась, как Розалия, и воздержалась от продолжения разговора. Спорить с консерватором не имеет смысла. Он слепо верит в свою правоту, игнорируя мнения и доводы других людей. Таких только наглядным примером перевоспитать можно. В противном случае, лишь окажешься кругом виноватой.
Калин Вист завела разговор о скорой поездке супруга на острова Фэршус, где тот намеревался прикупить редких вещиц, и давящая атмосфера постепенно рассеялась.
Алии теперь кусок в горло не лез.
Немного выждав и сославшись на усталость, она покинула утомительное застолье.
Вернувшись в свой домик, занялась приготовлениями к предстоящему единству. Перво-наперво, до самого вечера варила зелье, унимающее закономерную боль. Страдать во имя великой цели она не собиралась. Завершив и оглядев комнату, оформленную в изумрудно-золотистых тонах, девушка упрямо задёрнула шторы, погружая красивый располагающий антураж в полумрак. Зажгла ароматические свечи: успокаивающий запах равнинной жеснии уймёт нервозность, снимет напряжение.
Алия для себя создавала комфортную обстановку. Если от единения не уйти, нужно пройти через него с минимальными потерями. Выстоять гордо, не ударив в грязь лицом.
Сквозь приоткрытое окно ворвался порыв ветра, взметнувший тюль и шторы. По полу, мебели, стенам заплясали светотени. Принимая различные формы, они походили на людей, что весело танцевали, ложились на землю и страстно обнимались в отсвете костра; их гибкие тела двигались в унисон, а потом взмывали ввысь выгорающими искорками.
Шторы вновь сомкнулись, унимая картинки.
Мотнув головой, жрица из нескольких ночных нарядов выбрала лёгкий пеньюар. Скинув повседневную одежду, бельё, ополоснулась в умывальне и, надев кружевное великолепие, застегнула ряд маленьких пуговиц.
Вернувшись в комнату, присела перед зеркалом. Тщательно расчесала волосы и оставила их спадать вдоль спины. Подумав, нанесла немного косметики на лицо, чтобы скрыть лёгкую бледность. Между грудей мазнула медовыми духами.
Завершив приготовления, девушка выпила приготовленный ранее отвар и разместилась на кровати в ожидании герцога. В мерном течении минут она стоически игнорировала советы Розалии, из добрых побуждений решившей её взбодрить на подвиг самоотверженности. От не этических советов захотелось взвыть и, когда герцог, наконец, объявился, без прикрас затащить в постель и махом со всем покончить.
Нервы сдавали. А нужно было отыграть роль.
Грациозно поднявшись с постели и подойдя к столу, она наполнила кубок фруктовым вином с добавлением афродизиака и протянула его герцогу.
– Выпьете? – замерла в лёгком заученном за годы послушничества поклоне.
Приняв подаяние из женских рук, герцог им отсалютовал.
– За красоту! – провозгласил. Посмаковав кисловатую сладость, он успокаивающе улыбнулся. – Присоединишься? – Алия послушно налила себе вино, пригубила. Оло Вист удивился: – Раньше ты всегда отказывалась. Что изменилось?
Девушка опустила взгляд.
– В комнату Красного Орана никогда не приносили аргорное вино, господин, – пояснила, опустив, что ей по воле сотворения нельзя пить ничего иного из алкогольного.
