Текст книги "Пугливая герцогиня"
Автор книги: Аманда Маккейб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Я сейчас вернусь, Джейн, – шепнула она подруге.
Джейн взглянула на нее из-под своей маски, украшенной белыми перьями.
– Ты в порядке, Эмили? Твои щеки просто пылают. Мне пойти с тобой?
– Нет, оставайся и наслаждайся музыкой, а я… мне нужно найти уборную. – Эмили покоробила придуманная ею не слишком деликатная причина, но ничего другого в голову не пришло.
Джейн кивнула и через мгновение уже снова была поглощена концертом.
Эмили выскользнула из ложи и постаралась скрыться от толпы в хорошо освещенных аллеях. Пунш, похоже, оказывал свое магическое действие и на всех остальных, вокруг встречалось немало лиц, горящих румянцем, то и дело раздавался громкий смех, когда мимо проходили пары.
У нее все еще кружилась голова, было немного стыдно и по-прежнему нестерпимо хотелось расплакаться. Она не знала, куда именно направляется, ей просто нужно было немного побыть одной.
– Почему это каждый раз происходит со мной на всех балах и приемах? – прошептала Эмили.
Она увидела довольно узкую и темную тропинку, проходившую между деревьев, и ступила на нее проклятыми каблуками. Здесь было гораздо меньше фонарей, лишь брызги света падали на деревья, так что очень скоро она оказалась в объятиях темноты и благословенной тишины. Из полумрака доносился чей-то шепот и тихий смех, но никого не было видно. Вдоль тропинки пронесся легкий прохладный ветер, листья и ветви деревьев зашелестели от его дуновения, а Эмили задрожала в своем тонком атласном платье.
Впереди она увидела фонтан светлого мрамора, возвышавшийся и мерцавший в свете звезд, словно оазис. Возможно, там ей удалось бы присесть, вытянуть ноющие ноги и вздохнуть наконец глубоко и спокойно. Она направилась туда усталой походкой и была уже почти на месте, когда ее каблук вдруг снова провалился в гравий, на этот раз отломившись. Падение на землю головой вперед было неминуемо. Но она не успела даже испугаться, не то чтобы закричать. Сильная мускулистая рука подхватила ее за талию и приподняла.
Страх сковал ее ледяным холодом, так что она не могла пошевелиться. Она же слышала все эти ужасающие рассказы, и ей стоило бы задуматься, прежде чем бродить одной по темным тропинкам и аллеям! Теперь, должно быть, случится что-то ужасное и непоправимое, гораздо хуже, чем в тот вечер, когда ей пришлось отбиваться от мистера Лофтона.
Эмили изо всех сил пыталась пнуть незнакомца, но ноги только еще больше запутывались в тяжелых складках платья, отчего она все плотнее прижималась к своему захватчику. Она извивалась и кричала. И лишь по счастливой случайности взмахнула кулаком так, что удар пришелся как раз в его твердую челюсть.
Одной рукой неизвестный сжимал ее талию, другой попытался закрыть рот. Но даже одурманенная страхом, Эмили помнила слова Салли, ее ученицы: «Если кто-то нападет на вас, пытайтесь во что бы то ни стало укусить. Кусайте и пинайте злодея изо всех сил, а потом бегите».
Всего лишь гипотетический совет на случай, который никогда не должен был произойти с ней, но вот, поди ж ты, произошел. В очередной раз пытаясь укусить недоброжелателя, она благословила про себя мудрость Салли, приобретенную в таких тяжелых испытаниях. Однако рука мужчины сдавливала ее все сильнее.
– Полегче, шалунья! Я не сделаю вам ничего дурного, клянусь. – Голос его был низким и грубым, а дыхание обжигало ухо.
Эмили снова слышала предостерегающий голос Салли: «Что бы ни происходило, мисс, никогда не верьте их обещаниям!»
– Я просто хотел поддержать вас, чтобы вы не упали, – сказал он.
Что-то в его голосе привлекло ее внимание, и она прекратила сопротивляться. Несмотря на хриплую нотку, голос почему-то казался знакомым. Она глубоко вдохнула и почувствовала волнующую смесь запахов чистоты, мыла, лимонных духов и его кожи. Тот же легкий летний аромат она ощутила на балу, когда Николас поддержал ее, не позволив упасть со ступеней.
Неужели это он, и снова предотвратил ее падение? Она немного расслабилась и почувствовала спиной его сильное, стройное тело. Ее снова охватила паника, но, правда, теперь уже не стыла кровь, она почувствовала жар, охвативший всю ее с ног до головы.
– Вот и хорошо, – сказал он с некоторым облегчением. – Если я уберу руку, обещаете не кричать? Я не обижу вас.
Эмили кивнула, и его ладонь медленно соскользнула с ее губ. Он аккуратно поставил ее на ноги, отпустив талию.
Эмили огляделась, чуть пошатываясь из-за сломанного каблука. Они стояли глубоко в тени деревьев, но нечаянно проникший сюда лунный свет падал как раз на ее спасителя. Он был полностью укутан в черный балахон, но сквозь прорези черной атласной маски виднелись его горящие небесно-голубые глаза. Теперь сомнений не оставалось. Это герцог Николас. Он снова появился, чтобы спасти ее. Что же он мог подумать о ней, о той, что падает всякий раз, когда он оказывается рядом?
Но тут она вспомнила, что сегодня ее не так-то легко узнать. На ней парик, черный, словно вороново крыло, и маска, и одета она в старомодное платье своеобразного цвета, с множеством нижних юбок. Такое не надела бы ни одна современная юная леди. Он ни за что не узнает ее. Эта мысль придала ей уверенности и куражу.
– Благодарю за помощь, сэр, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее звучал тихо и мягко. – Простите, что укусила вас.
Он протянул руку и продемонстрировал бледные следы зубов, оставшиеся у него на ладони.
– Мне не стоило так хватать вас, но я не мог позволить вам упасть.
Эмили кивнула, она не знала, как поддержать беседу, совершенно лишившись дара речи. Стояла и завороженно смотрела на него. Если она не была сегодня собой, он тоже выступал бы кем-то другим. Не герцогом, а неким незнакомцем. Что, если бы они действительно были просто незнакомцами, которых случай свел вместе этой чудесной лунной ночью? Два человека, которые ничего друг о друге не знают и ничего друг от друга не ждут? Безрассудная и даже пугающая мысль.
– Вам не стоит оставаться здесь одной, мисс, – сказал он все еще довольно твердо. – Если только вы не ждете здесь кого-то?
Ждете кого-то… О боже! Эмили в порыве чуть не схватилась за голову, вдруг осознав, что, не ведая, кто она, герцог вполне мог принять ее за чью-то любовницу или девушку свободных нравов. Оказывается, играть роль кого-то другого не так просто.
– Нет, вовсе нет, – быстро проговорила она. – В ложе было слишком душно, мне нужен был глоток свежего воздуха.
– Это вполне понятно, – ответил он. – Находиться в толпе порой чрезвычайно тяжело.
– Да, вы правы. – Голова у Эмили шла кругом, она казалась себе нелепой в этом громоздком парике, хотя все происходящее отчего-то ее забавляло. – К тому же у меня закружилась голова.
Николас рассмеялся звонко, радостно и заразительно. Впрочем, все вокруг этой ночью казалось гораздо крупнее, торжественнее, ярче и громче.
– Слишком много превосходного пунша? Мне очень знакомо это ощущение.
Она попыталась вспомнить, сколько выпила этой чудесной смеси. Два или три больших бокала?
– Кстати, из чего он приготовлен?
– Рецепт довольно прост: пряности, смешанные со сладким вином и ромом.
– Просто и убийственно.
Ром и вино? Она никогда не выпивала больше нескольких глотков вина за ужином, неудивительно, что у нее закружилась голова.
– Да, он действует довольно сильно, особенно на тех, кто не привычен к крепким напиткам.
– Как вы догадались, что мне такое в новинку? – спросила Эмили с наигранным возмущением.
– Вы не особенно похожи на заядлого любителя выпить, – сказал он, нежно проводя по ее щеке тыльной стороной ладони и оставляя приятное теплое ощущение. – У вас слишком нежная кожа и ясный взгляд. – Он осторожно взял ее за запястье и спрятал ее ладонь в своей. – Вы слишком изящны и изысканно бледны.
Эмили в изумлении смотрела на свою руку, казавшуюся совсем маленькой в его большой и грубой ладони. Он ездит верхом, не надевая перчаток? Или трудится в своем имении? Весьма нехарактерно для титулованных особ.
– Да, вы правы, я обычно не употребляю крепких напитков.
– И видимо, поэтому вы споткнулись? – Голос выдавал его чрезвычайную веселость.
Она отдернула руку:
– Я споткнулась, потому что у меня сломался каблук. Эти старые туфли! Представления не имею, как можно весь день проходить на высоких каблуках. – У Эмили возникали сложности даже с туфлями на плоской подошве.
– Позвольте взглянуть. Быть может, я смогу починить их, – сказал он. К ее огромному удивлению, он опустился перед ней на колени и смотрел на нее, терпеливо ожидая.
– Вы что же, сапожник? – спросила она немного натянуто.
Он одарил ее широкой улыбкой. Крошечная ямочка появилась на его щеке, как раз там, где заканчивалась маска. Ее охватило какое-то необъяснимое чувство, доселе незнакомое.
– О, у меня много разных талантов.
– Охотно верю. – Эмили снова почувствовала действие необыкновенных волшебных чар. Она, казалось, не совсем владела собой, особенно сейчас, во власти странного ощущения, когда в животе все сжимается, как от страха. Эмили медленно приподняла подол на несколько дюймов и подала ему ногу в сломанной туфле.
Николас сжал ее лодыжку своими сильными пальцами. Даже сквозь белые шелковые чулки Эмили почувствовала, какие они горячие. От нежного прикосновения по телу ее пробежала дрожь. Казалось, он прикасался к ее обнаженной коже. Как же это ужасно неприлично и одновременно так… сказочно приятно.
Он снял золотистую парчовую туфельку с ее ноги и осматривал сломанный каблук, пока она держала ногу на весу. Она и подумать не могла, что прикосновения к ступне могут быть так приятны. Ведь они, кажется, созданы лишь для того, чтобы человек мог ходить по земле. И особой привлекательностью, пожалуй, не отличаются. Но Николас прикасался к ее ноге так, будто она представляла собой что-то ценное и прекрасное.
Чтобы не потерять равновесие от нахлынувших ощущений, Эмили положила руки ему на плечи, от чего головокружение лишь усилилось.
– Боюсь, случай безнадежный, – констатировал он.
– Безнадежный! – вскрикнула она. И почувствовала, что все действительно безнадежно, и все ее мысли посвящены только ему. Слишком сильно они заблуждались, составляя мнение друг о друге.
– Ваша туфля уже не подлежит ремонту, – сказал он.
Эмили засмеялась:
– Вы действительно сапожник, сэр!
– Я же говорил, у меня много талантов. Но боюсь, ни в одной области я не являюсь специалистом.
– В это трудно поверить, – прошептала она.
Он, очевидно, был отличным специалистом, мастером в искусстве прикосновений, которые кружат женщинам голову и одурманивают рассудок. Каждый раз, когда он едва касался ее пальцев, ступни, вверх пробирался такой жаркий и волнующий трепет, что хотелось застонать.
– Прошу прощения?
Слава богу, он не расслышал ее слов!
– Я говорю, как же мне теперь ходить со сломанным каблуком?
– К счастью, находчивость – одна из моих способностей.
Он надел туфельку ей на ногу, затем взял другую ножку, обхватив пальцами лодыжку. Эмили не сопротивлялась, сейчас, в эти волшебные моменты, когда время, казалось, замерло, она могла позволить ему все, что угодно.
Он снял вторую туфлю и сказал:
– Держитесь за меня.
Она еще крепче вцепилась в его плечи, и он отпустил ее ступню. Эмили спрятала ее под длинными юбками, герцог же сжал в ладони невредимый каблук, с силой надавил и отломил его.
– Вуаля, мадам! – сказал он. – Балетные туфельки. И весьма модные.
Эмили прыснула от смеха. Весь вечер она чувствовала себя так глупо! Ей все больше нравилось представлять себя кем-то другим. Надо будет практиковать это почаще.
– Нет, вы решительно настоящий сапожник, сэр!
– Стараюсь вкладывать душу в любое дело, с которым сталкиваюсь.
Он хотел взять ее ножку, чтобы надеть туфлю, но озорной непослушный чертенок, иногда просыпавшийся в ней, вдруг взялся за свое. Смеясь, она еще глубже спрятала ногу в бесконечных складках своего платья, вынуждая его пробираться сквозь слои ткани, чтобы найти ее.
Поймав за лодыжку, он притянул ее ножку к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Безумная дрожь охватила ее при этом прикосновении. Потрясенная, она едва не выкрикнула его имя, но вовремя остановилась, вспомнив, что они не знают друг друга. Она все крепче сжимала его плечи, в то время как его губы скользили вверх по ее ножке. Как же это приятно! И так неприлично! Она не должна была позволять ему делать это, она должна… еще хотя бы одно легкое касание, просто чтобы узнать, что будет дальше.
Эмили закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями и новыми прекрасными ощущениями от них. Его ладонь скользила медленно, плавно поднимаясь вверх. Его приоткрытые губы следовали за ней, обжигая кожу сквозь шелк. Ах, почему никто прежде не говорил ей о том, что такие ощущения вообще существуют на свете! Они не имели ничего общего ни с ужасом, который пробудил в ней поцелуй Лофтона, ни с тревожным смятением, вызванным прикосновениями мистера Рейберна. Это было что-то совершенно иной природы.
Он слегка укусил круглый изгиб ее колена, и она издала странный, сдавленный, тихий стон. Открыла глаза, взглянула вниз и увидела, как он почти полностью скрылся в пышных сбившихся складках ее платья и… о боже… целовал ее колено.
Ноги ее внезапно ослабели, подкосились, и Эмили пала возле него без чувств. Ее юбки соскользнули с него, утянув за собой плащ. Потеряв равновесие, он начал падать на нее, так что вскоре оба распростерлись на тропинке.
Нежно приподняв ладонями голову Эмили, он смотрел на нее, любуясь, загораживая собою лунный свет, деревья, все вокруг. Все на белом свете потеряло смысл. Существовал только он и его удивительные глаза, которые взирали на нее так, будто она само совершенство.
Никто и никогда не смотрел на нее так! Взгляд этот пронизывал до глубины души. Люди могли видеть внешнюю сторону ее красоты, принимая ее за суть и ошибочно полагая, что она холодна, глупа и педантична.
Ирония в том, что и он теперь смотрел не на нее, а на неизвестную ему леди в маске.
Превозмогая изумление и сковавший ее страх, Эмили протянула руку и коснулась его лица там, где заканчивалась маска. Его кожа, теплая, упругая и гладкая, как шелк, казалась грубее лишь там, где начинались бакенбарды. Она прикоснулась к щеке, к очаровательной ямочке, которую тотчас спрятали его волнение и некоторая напряженность. Кончиками пальцев провела по его губам и ощутила теплое, чуть сбившееся дыхание. У него оказались удивительно мягкие губы…
Он прикоснулся этими нежными губами к ее устам. Эмили целовали и прежде, один или два раза, особенно отчаянные поклонники, и она была уверена, что ей знакомо ощущение поцелуя, скользкое, мокрое и малоприятное.
И только теперь она поняла, что не имела ни малейшего понятия о том, что это такое. Вот ЭТО был поцелуй!
Медленно, с лаской и нежностью он касался ее губ и мягко, почти целомудренно, целовал нижнюю губу. Но даже эти неторопливые ласки разжигали где-то глубоко внутри ее неистовый огонь желания. Она пробралась в складки его плаща и притянула к себе. Он становился все ближе, и под властью порыва она подалась ему навстречу, чуть раскрыв губы, жаждущие поцелуя.
Эмили услышала его сдавленный стон, и поцелуй стал вдруг совсем иным, более жадным и пылким. К собственному изумлению, она вдруг почувствовала, как он кончиком языка скользит по ее губам, а уже через мгновение проник между ними, когда Эмили пыталась глубоко вздохнуть, почти задыхаясь от волны ощущений.
Это была необыкновенная близость. Она чувствовала его вкус – вина, мяты и ночного воздуха, – ощущала его язык и начинала осторожно ему отвечать, скользнув ладонями по его спине. Даже сквозь одежду она чувствовала напряжение в его теле, он удерживался над ней, стараясь не давить своим весом.
Ей не хотелось, чтобы между ними оставалось хоть какое-то расстояние! Она хотела наслаждаться его близостью. Выгнув спину, она прижалась к нему в глубоком, чувственном и жадном поцелуе. В каком-то волшебном тумане, который окутал ее рассудок и чувства, Эмили едва ощущала, как его рука прошла вдоль ее тела, словно исследуя все ее изгибы, прежде чем притянуть к себе. Сквозь множество нижних юбок его ладонь нежно гладила ее ниже спины.
Эмили понимала, что все происходящее совершенно непозволительно, недопустимо, порочно. Ее привычное рациональное, робкое «я» просто кричало, умоляя остановиться! Ни в коем случае не оставаться здесь, в темном саду с герцогом Мэннингом, целовать его, позволять ему прикасаться к ней в самых сокровенных местах. Но внутренний голос еле слышался сквозь пьянящий туман ее безрассудных желаний. Это не Эмили, а он не герцог.
Он между тем коснулся губами ее щеки, приоткрываемой маской, и подбородка. Нежно прикусил мочку уха, чрезвычайно чувствительную. Вздох Эмили смешался с ее стоном от удовольствия, неожиданного и прекрасного, подобно тому, как во рту лопается спелый летний фрукт, услаждая вкус своей сочностью и кислинкой. И вот ее губы снова ищут его, вожделея поцелуя.
Едва их уста успели соприкоснуться, как что-то внезапно ворвалось в их подернутый пеленой мирок. Высоко над их головами раздался взрыв. Настоящий взрыв, отнюдь не плод разгоряченного воображения. Эмили открыла глаза и увидела полыхающие фейерверки, красные, синие, белые, такие яркие на фоне черного ночного неба. Казалось, они освещали их для того, чтобы Эмили могла взглянуть сейчас на себя со стороны и осознать свои действия.
Она оттолкнула герцога. Его голубые глаза, освещенные сияющими отблесками фейерверков, были полны изумления и отражали ее собственное потрясение. Волшебные чары, околдовавшие их, рассеялись.
– Простите меня, мне так жаль… – начал он, запинаясь.
Эмили качала головой. Нет, нет, это лишь ее вина, и она не хотела слышать его извинений, совершенно потеряв голову. Она забыла злосчастный урок, преподанный ей Лофтоном, давшийся так тяжело.
Она поклялась себе, что никогда больше даже не попробует крепкого напитка.
Когда все вдруг освещалось вспышками фейерверка, она попыталась найти свою туфлю.
– Мне нужно найти своих друзей. Уверена, они меня потеряли.
Николас нашел туфельку возле края тропинки и протянул Эмили. Она была рада, что он не попытался надеть ее ей на ногу, так как уже и сама не знала, как поведет себя, если он снова к ней прикоснется. Очевидно, сейчас она – распутница, которой не следует доверять.
– Позвольте проводить вас до колоннады, – почти прошептал он.
– Нет! – вскрикнула Эмили.
Она торопливо надела на ногу туфлю и бросилась прочь. От резкого движения покачнулась и ощутила, что нетвердо стоит на ногах. Пунш, от которого прежде все казалось таким сверкающим и забавным, теперь очень дурно сказывался на ее самочувствии.
Он мгновенно оказался подле нее и нежно придержал за руку.
– Все в порядке, благодарю, – вымолвила она изменившимся голосом. – Я сама найду обратную дорогу.
– Я понимаю, вы не хотите, чтобы нас видели вместе, – сказал он, – но позвольте мне хотя бы идти за вами на расстоянии, чтобы убедиться, что вы нашли своих друзей, не подвергаясь опасности по пути.
Не подвергаясь опасности? Эмили чуть не рассмеялась. Какая еще опасность может ее подстерегать? Самая большая опасность скрывалась, судя по всему, в ней самой. Она оказалась распутной, дурно воспитанной девицей.
Она лишь грустила и сожалела о том, что на мгновение ей представилось, будто он увидел, узнал ее настоящую. Ведь он даже не подозревал, что женщиной, которую целовал, была она. Хотелось остаться для него лишь незнакомкой, которую он уже завтра наверняка забудет, так же как и этот эпизод в темном саду.
Эмили боялась, что забыть его ей не удастся уже никогда.
– Прошу вас, – просил он, – вы даже не заметите моего присутствия где-то поблизости.
Эмили кивнула и направилась в сторону колоннады.
– Вы идете не туда, – окликнул он.
Она развернулась и пошла в противоположном направлении. По мере приближения огни становились ярче, шум громче, и реальный мир вновь заключал ее в свой плен. Эмили обернулась, чтобы посмотреть, следует ли Николас за ней, но его нигде не было видно.
Глава 6
Он казался себе самым ужасным глупцом на свете. Николас спускался по улице уверенной размашистой походкой. Тротуар был наводнен покупателями и их слугами с множеством коробок и свертков, но он почти не замечал ни их, ни знакомых, время от времени приветствовавших его. Он по-прежнему мыслями оставался во мраке садов Воксхолла и все еще держал в объятиях леди Эмили Кэрролл. Для него не существовала реальность, заставшая его на Бонд-стрит в этот чудесный солнечный день.
Эмили Кэрролл! Из всех женщин это оказалась именно она! Ведь она ясно дала понять, что совсем не импонирует ему, да и сама была не в его вкусе. Спокойная и осмотрительная, в то время как он ценил жизнерадостную открытость, смелость и остроумие. Впрочем, прошлой ночью случилось настоящее безумие. Как такое могло произойти?
Николас провел по лицу ладонью, стараясь прогнать столь живое ощущение ее губ, таких мягких, сладких, желанных. Ощущение ее тела, трепещущего от его прикосновений. Он слишком хорошо понимал, как это произошло. Леди Эмили опьянела от крепкого пунша, коронного напитка Воксхолла, да и он был не вполне трезв. Алкоголь и маски, скрывавшие их лица, – не самое разумное решение. Они создавали иллюзию свободы, полной анонимности действий и вседозволенности, а значит, и отсутствия каких бы то ни было последствий.
Но ничто в мире не проходит бесследно. Он знал и об этом. Его отец брал от жизни все, чего хотел, ни на минуту не задумываясь о том, как это может сказаться на его семье. Да, последствия приходилось преодолевать и Николасу, и его бедной матери, и его братьям и сестрам. Когда он женился на Валентине, он не заботился о том, что будет дальше, в тот момент его волновали лишь собственные чувства, пламенная любовь. Из-за этого Валентина умерла.
Потеряв ее, Николас стал очень осторожным. Осмотрительным и непреклонным в своих решениях, он не хотел быть таким, как его отец. И придерживался своих убеждений… до прошлой ночи.
Он следовал за Эмили, случайно заметив ее, идущую со стороны колоннады нетвердой походкой, потому что волновался за ее безопасность. Он не хотел даже задумываться, почему весь вечер его взгляд был прикован лишь к ней. С того момента, как они, едва прибыв в Воксхолл, столкнулись, он неотступно следил за ней, слышал лишь ее смех, видел ее слезы, вызванные грустным романсом, наблюдал за каждым бокалом пунша, выпитым ею.
Он не мог поверить своим глазам, когда друзья отпустили ее, и она совершенно одна отправилась бродить по темными аллеям. Неужели она не знала об опасностях, подстерегающих красивую девушку в подобных местах?
Ну конечно не знала. Большинство юных леди воспитывались совсем не так, как его сестры, отлично знавшие этот мир и все его опасности. И он пошел за ней, чтобы удостовериться, что она одна, а когда она едва не упала…
Он поймал ее. В этот момент что-то, утраченное со смертью Валентины, сокрытое и покоившееся глубоко внутри, вдруг пробудилось к жизни.
Эмили, точнее, несколько опьяневшая леди с черными волосами и изумрудными глазами обвила его руками и заставила его снова почувствовать себя сильным, способным защитить и, самое главное, по-настоящему нужным. Его потрясло дикое желание, проснувшееся в нем, когда он всего лишь коснулся ее ступни, ощутил ее близость, теплую, с легким ароматом роз. Желание сильное, первобытное, почти животное, совсем не такое, какое, судя по ощущениям, могла вызвать леди Эмили Кэрролл.
Николас в отчаянии пнул трещину в мостовой, и проходившие рядом люди стали уворачиваться, бросая на него испуганные взгляды. Лишь прикоснувшись к ее губам, он уже не был способен думать, контролировать себя, огонь вожделения овладел им с ног до головы, и он уже не мог не вкусить ее. Сначала она была ошеломлена и, казалось, не знала, что делать, но потом… бог мой, потом она ответила ему, прильнув к его губам, столь соблазнительно, приоткрытым ртом, следуя примеру, что давали ей его поцелуи.
Она училась быстро, с пылкой готовностью. И он тотчас же забыл о том, что они в общественном саду. Из головы вылетело то, что он герцог Мэннинг, а она леди Эмили Кэрролл, дочь графа, старого друга его отца.
Они были мужчиной и женщиной, которые страстно жаждали друг друга.
И, черт возьми, он все-таки прикоснулся к ее ягодицам. Если бы их не прервали фейерверки, кто знает, чем бы все это закончилось. Взрывы вернули леди Эмили к реальности, она сбежала, и была, пожалуй, по-своему права. Тем не менее он проследил, чтобы она присоединилась к друзьям целой и невредимой, хотя и потрясенной.
Он следовал за ней, чтобы удостовериться, что никто не нападет на нее во тьме аллей и тропинок, но неожиданно сам оказался тем обидчиком, от которого планировал ее защитить. Теперь он в точности походил на своего отца. Пожалуй, даже хуже. Во всех любовных интригах отца, апогеем которых стало бегство с леди Линуолл, были замешаны светские дамы одного с ним уровня и статуса. Он же возжелал невинную девушку, опьяненную непривычно крепким пуншем, не знавшую даже, кто он на самом деле. Он, несомненно, болван и подлец.
Он остановился у витрины ювелирной лавки, чтобы взять себя в руки. Прохожие стали обращать на него внимание, наблюдая, словно за диким животным, как он огромными стремительными шагами проносился мимо, бормоча что-то себе под нос. После слухов о его героизме, проявленном в парке, ему вовсе не хотелось никакого внимания.
И вдруг за стеклом витрины на белой атласной подушечке он заметил подвеску с четырехугольным изумрудом в окружении бриллиантов. Камень с необычайной точностью передавал цвет глаз леди Эмили, такой же блестящий и восхитительный, цвет летнего луга ранним утром. Будь она любой другой женщиной, у которой он хотел бы просить прощения, он тотчас же купил бы эту подвеску и отправил бы ей в подарок вместе с поэтическим посланием. Возможно, стихи были бы чужими, сам-то он не был склонен к поэзии, но непременно брали бы за душу.
Леди Эмили – совсем другое дело, она не из тех женщин и даже не знала, что именно он был с ней прошлой ночью, и вполне вероятно, сегодня страдала от сожаления и разочарования. Изумруд у ее порога размером с яйцо наверняка не самый лучший способ ее утешить.
Нет. Нельзя уподобиться собственному отцу. Единственный выход – прийти к ней и признаться во всем, сделав предложение. Родители ее, без всякого сомнения, будут в восторге. Только вот она… вряд ли. Николас всегда не особенно нравился ей, а узнав о том, кто с ней был в Воксхолле, она и вовсе разочаруется в нем. Впрочем, Эмили будет чувствовать себя обязанной выйти за него, в итоге они навсегда останутся парой неподходящих друг другу и совершенно несчастных людей, как его родители.
Он подумал о своей матери, многострадальной, оставшейся в полном одиночестве в имении Финкот-Парк. Он никогда не пожелал бы подобного Эмили. Сделал бы все возможное, чтобы яркое пламя прошлой ночи никогда не погасло в ней.
Что же делать? Как найти единственно правильный выход? А тут еще мучительная головная боль от выпитого вчера пунша пульсировала в висках и отнюдь не помогала в размышлениях. В данный момент он видел только одно решение. Войти наконец в лавку и купить этот изумруд. Так, на всякий случай.
К тому времени, когда он вышел с покупками – изумрудом и подарками для своих сестер и маленькой племянницы Кэтрин, людей на улицах поубавилось. Приближалась пора, когда весь город начнет стекаться в Гайд-парк.
Будет ли там Эмили? В сопровождении ли Джорджа Рейберна? Он вспомнил, как они впервые столкнулись с ней в парке перед происшествием с упущенным экипажем. Она шла вместе с Рейберном, и в глазах его появлялся чертовски похотливый, собственнический блеск, когда он смотрел на нее. Рейберн отнюдь не сиял от счастья, когда Эмили удалялась с ним, хотя она и не давала повода думать, что благоволит к Рейберну или к кому бы то ни было. Были ли у этого человека серьезные намерения?
Как бы она отреагировала, если бы обнаружила, что прошлой ночью в Воксхолле был Рейберн? Эта мысль вызвала у Николаса неожиданную и ослепляющую вспышку дикой ревности.
– Ваша светлость! Какая приятная неожиданность встретить вас здесь сегодня! – Женский голос окликнул его откуда-то сзади.
Николас обернулся и увидел матушку Эмили леди Морби вместе с ее миленькой, но очень болтливой невесткой виконтессой Грантон. Черт бы их всех побрал, в последние дни удача, похоже, совсем отвернулась от него.
Леди порхали вокруг него, скоро он оказался в окружении кружевных зонтиков, шляпок с перьями и взволнованных улыбок. Ему не улыбалось вести с ними милую светскую беседу, учитывая его поведение в Воксхолле. Но, похоже, иного выхода не было. Изумруд, казалось, обжигал его сквозь плотную ткань сюртука.
– Леди Морби, леди Грантон, – сказал он, учтиво поклонившись, – как приятно снова видеть вас.
– И вас тоже, – вторила леди Морби. – Зашли за покупками, ваша светлость?
Она посмотрела на вывеску над ювелирной лавкой, после чего они с невесткой обменялись таинственными, но чрезвычайно выразительными взглядами. Ему не хотелось задумываться над их значением.
– В скором времени я планирую навестить своих сестер, и мне хотелось привезти им какой-нибудь презент из города, – поторопился объяснить он.
– Ах, ваша замечательная семья! – воскликнула леди Морби. – Я была так рада повидаться с ними прошлым летом, очень жаль, что не сложилось встретиться с ними в этом сезоне.
– Семейные дела не позволили им покинуть загородное поместье.
– Да-да, конечно. Между тем сезон балов подходит к концу. И очень скоро мы тоже отправимся за город. – Они снова обменялись многозначительными взглядами с леди Грантон. – Мы будем так скучать по всем, что решили устроить небольшой прощальный ужин на следующей неделе, буквально через несколько дней после бала у леди Арнольд.
– Там будет только узкий круг, ваша светлость, – добавила леди Грантон. – Самые близкие друзья и родственники. Наверное, не вполне удобно сообщать об этом в последнюю минуту, но, быть может, вы не откажетесь посетить нас? Мы были бы очень рады, особенно моя золовка, как мне кажется.
Николас был уверен, что Эмили отнюдь не обрадуется ему, особенно если узнает правду о произошедшем в Воксхолле. Но он едва ли мог отказать, тем более что дамы взирали на него с такой надеждой, да и старая дружба его отца с семейством Кэрролл не позволяла сделать этого. К тому же появлялся шанс наладить отношения с Эмили.
– С превеликим удовольствием, леди Морби, – сказал он. – Благодарю за приглашение.
Леди Морби засмеялась, и лицо ее, формой напоминавшее сердце, оживилось. На какое-то мгновение Николас увидел в нем отражение Эмили. Должно быть, в юности она была очень похожа на свою дочь, впрочем, и теперь в ней оставалась классическая благородная красота. Возможно, примерно так будет выглядеть Эмили в возрасте своей матушки, окруженная любимым семейством.
