Текст книги "Любовь с первого багета (ЛП)"
Автор книги: Аманда Буше
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Аманда Буше – Любовь с первого багета
Перевод и коррекция: Solitary-angel
Редактура: Hope
Худ. оформление: Solitary-angel
Книга переведена специально для сайта: WorldSelena
Аннотация
Хизер, наполовину француженка, наполовину американка, решает попробовать онлайн-знакомства, но её первое свидание оборачивается неожиданным поворотом...
Со временем Хизер поймёт, что настоящая любовь часто появляется совсем не там, где её ищешь.
Примечание: Данная романтическая история подарок Аманды Буше своим поклонникам. Действия романа разворачиваются в Париже.
Глава 1
Я собралась с духом и нажала «Отправить», подтверждая свой первый шаг на пути к потенциальной новой катастрофе – онлайн-знакомствам.
Моя соседка по комнате восторженно взвизгнула за моей спиной, но нервы пронзили меня, как стрелы. Я сделала глоток красного вина, который встал поперёк горла, и едва не подавилась. Поперхнувшись, поставила бокал на стол.
– Очень мило с его стороны, что он согласился на сегодняшний вечер, – сказала Флер, беря мой бокал, словно свой собственный. Возможно, это было к лучшему: мне точно не следовало приходить навеселе на свидание с Дидье, которое должно было состояться через час – если это вообще его настоящее имя.
Откуда знать, что на сайте «Любовь на двоих» кто-то пишет правду? Я могла называть себя как угодно: Мари, Чериз, Барбарелла.
Мы все знали, что нельзя верить всему, что читаем в интернете.
Фамилии там не упоминались, но, наверное, мне стоило придумать псевдоним. Кроме того, во всём Париже никто бы не смог правильно произнести «Хизер».
– Уверена, он просто не хотел ехать через полгорода без причины, – сказала я. Мой будущий спутник сообщил, что едет из Латинского квартала, а мы жили севернее, на границе Монмартра.
Я выглянула из окна нашего дома без лифта на пятом этаже, наблюдая, как красная мельница «Мулен Руж» медленно вращается на другой стороне бульвара Клиши. Сумерки сгущались, загорались огни – дерзкие, блестящие, манящие туристов.
Я поправила блузку и повернулась к Флер.
– Как я выгляжу?
Я сделала всё как обычно: мерцающие румяна, бронзовые тени для век, блеск для губ и обязательную тушь. Даже добавила объёма своим светлым, до подбородка, волосам с помощью плойки с толстым стержнем. В остальном – высокие каблуки, узкие джинсы и чёрный топ: другими словами, парижский дресс-код.
– Отлично, – Флер коснулась одной из оборок на моём плече. – Эта рубашка из бутика[1]1
Boutique – [букв. «бутик»] французское слово, означающее небольшой, обычно узкоспециализированный магазин, предлагающий товары премиум-класса, например дорогую модную одежду или ювелирные изделия.
[Закрыть]?
Я кивнула. Флер работала в рекламе, а я – в розничной торговле. Я немного завидовала её динамичной работе, полной перемен, а она – моему гардеробу. Мне доставалась куча дизайнерской одежды бесплатно, пусть и слегка поношенной. Обычно это не имело значения: я отлично шила.
– Хороший выбор. Простой. Кокетливый, но не вызывающий. Вот, – она порылась в нашей общей корзине с украшениями. – Тебе нужно ожерелье.
Флер жестом велела мне повернуться и украсила мою шею маленькой подвеской в кельтском стиле.
– A l'amour[2]2
A l'amour – с французского переводится: «За любовь».
[Закрыть], – произнесла она тост, наклонив в мою сторону мой бокал, прежде чем допить его.
***
Час спустя, поднимаясь по крутому холму в сторону Аббатства и лабиринта извилистых улочек в районе, который я считала своим, хотя формально жила на другой стороне бульвара, я усомнилась в правильности выбора каблуков. Мне совсем не хотелось сломать себе шею, потеряв равновесие, и обычно я носила более устойчивые каблуки. Но сегодня надела шпильки.
В приступе паранойи я подумала, что, возможно, придётся защищаться от Дидье, который вполне мог оказаться серийным убийцей-психопатом.
Что если бы мне пришлось всадить каблук с острым шипом прямо ему в глаз, прежде чем столкнуть с тёмной лестницы?
Я остановилась и чуть было не повернула домой. Чем, чёрт возьми, я занимаюсь – иду на свидание по интернету?
Моя мать ахала бы от ужаса, как и все француженки, и воскликнула бы: «Oh là là! Quelle bêtise![3]3
Oh là là! Quelle bêtise! – с французского переводится: «Ого! Какая глупость!».
[Закрыть]», а отец с типично американской грубоватостью добавил бы: «Передай этому мальчишке, что у меня есть дробовик, если он расшалится».
Никто из них, строго говоря, не знал, чем я сейчас занимаюсь: они жили в Бостоне, где я провела первые восемнадцать лет жизни. Семья Флер обосновалась в Сан-Франциско. Мы обе были наполовину француженками, наполовину американками. Познакомились на первом курсе Сорбонны двенадцать лет назад: учёба в Париже казалась логичной, когда мы поняли, что в США нет колледжей, куда нам хотелось бы поступить.
Формально я не училась за границей, ведь имела двойное гражданство – французское и американское. Но это был мой первый опыт самостоятельной жизни – до того, как мы с Флер съехались, – и первый раз, когда я приехала во Францию дольше, чем на летние визиты к бабушке и дедушке по материнской линии.
Решив довести вечер до конца, я проскользнула в выбранное мной на Монмартре заведение – нечто среднее между кафе, бистро и баром. Я пришла не слишком рано и огляделась в поисках кого-нибудь одинокого, кто мог бы быть Дидье. Никто не подходил под описание, но меня дружески поприветствовал Бруно, метрдотель и душа «У Филиппа[4]4
Chez Philippe – с французского переводится: «У Филиппа» (буквально: «в доме Филиппа»).
[Закрыть]».
Я удивлялась, как мой спутник умудрился прийти позже меня (пунктуальность не была моей сильной стороной), пока садилась за барную стойку, чтобы дождаться Дидье – возможного серийного убийцу или шпиона с тайной личностью, которую мне ещё предстояло раскрыть.
А может, он шпион?
Хм. Наверное, нет.
В «У Филиппа» было уютно и недорого. Обеденные столики стояли в глубине тёплой комнаты с грубыми песчаниковыми стенами, которые в мягком свете бра отливали золотисто-жёлтым. На каждом столике мерцали свечи в маленьких подставках рядом с единственной красной розой. Примерно половина столов уже была занята.
Барная стойка с рядом табуретов тянулась вдоль одной стены, украшенной золотыми деталями, стеклом и зеркалами. Напротив – свободное место и несколько круглых столиков, часть из которых вынесли на тротуар для курильщиков.
Мне нравилось это место: здесь можно было заказать всё, что душе угодно – кофе, коктейль или полноценный обед. Ресторан был разнообразным, а люди – дружелюбными. К тому же он находился недалеко от дома. Для свидания вслепую это было идеальным вариантом: я хотела оставаться в нескольких минутах ходьбы от своей квартиры и не зависеть от чужой машины, даже если будет поздно и начнутся проблемы с метро или такси.
А вдруг случится забастовка? В конце концов, это же Франция.
Я сидела за стойкой, покусывая нижнюю губу. А вдруг он проследит за мной до дома? Узнает, где я живу?
Может, я просто слишком много об этом думаю?
К стойке неторопливо подошёл бармен. Я никогда его раньше не видела, а мы с Флер бывали здесь довольно часто. Это ещё одна причина, по которой я выбрала «У Филиппа»: знала, что здесь есть друзья, готовые прийти на помощь.
Но этого парня я не знала. Он был высоким и широкоплечим для парижанина. Французы, как правило, довольно худощавы – что меня не привлекало, хотя, если честно, мне самой не следовало судить: я была стройной и ростом всего сто шестьдесят сантиметров. Вероятно, в женщинах это заложено генетически, с тех времён, когда мы ещё жили в пещерах и издавали односложные звуки: маленькой женщине нравятся большие мужчины. Принеси мне еды.
Избей моих врагов дубинкой. Защити меня.
Тёмно-каштановые волосы нового бармена касались его ушей и воротника, а когда он заметил меня, его губы изогнулись в дружелюбной улыбке, и в уголках голубых глаз появились морщинки. Боже мой, он даже щеголял маленькими сексуальными усиками.
– La carte?[5]5
La carte – с французского переводится: «Меню».
[Закрыть] – спросил он.
Я покачала головой.
– Un verre de Côtes du Rhône[6]6
Un verre de Côtes du Rhône – с французского переводится: «бокал вина Кот-дю-Рон».
[Закрыть], – произнесла я.
Он подошёл, чтобы выполнить заказ, а я наблюдала за ним в зеркало за стойкой, заставленное бутылками. Белоснежная рубашка была аккуратно заправлена в тонкий коричневый ремень, джинсы слегка потёртые – и всё это на удивление шло ему.
Мои гормоны взыграли с удвоенной силой.
Он вернулся с напитком и поставил бокал на маленькую подставку.
– Вы с кем-то встречаетесь? – спросил он по-французски. – Un rencard? Свидание?
Я кивнула.
– Потому что это может быть он, – бармен кивнул в сторону окна.
Я обернулась так резко, что у меня защемило нерв в шее, и я поморщилась.
Бармен усмехнулся:
– Всё настолько плохо, да?
– Нет! – я потёрла шею. – Просто… – я прищурилась в окно, но лишь мельком заметила чью-то фигуру, и она тут же исчезла.
– Он ушёл? – удивлённо спросила я.
– Он бросил на тебя один долгий взгляд и сбежал, – улыбнулся бармен.
У меня отвисла челюсть. «C’est pas vrai[7]7
C'est pas vrai – с французского переводится: «Это неправда» или «Невероятно!»
[Закрыть]». Я не могла поверить.
Он рассмеялся.
– Что смешного? – спросила я.
Дидье, возможный лжец/серийный убийца/шпион, только что скрылся, даже не познакомившись со мной?
– Vous dînez quand même? – он протянул мне меню, спрашивая: «Всё равно будете ужинать?»
– Можно на tu[8]8
Tu – во Франции это форма дружеского обращения «ты».
[Закрыть], – рассеянно ответила я. В «У Филиппа» я чувствовала себя как дома.
– Почему он так поступил? – пробормотала я уже по-английски, скорее для себя, чем для него.
Он поставил передо мной корзинку с мелко нарезанным багетом.
– Он испугался, – ответил он по-английски с лёгким акцентом. – В следующий раз постарайся не выглядеть такой красивой.
Я запила кусочек багета глотком красного вина, затем достала телефон, чтобы позвонить Флер.
Она ответила после первого гудка, и в её голосе звенела тревога:
– Ты в порядке?
У меня сжалось сердце. Друзья – это лучшее, что есть в жизни.
– Привет, милая. Он меня бросил. Хочешь поужинать?
– Буду через десять минут. Только дам команду записать «Холостяка».
Я соскользнула с барного стула, взяла багет и вино и направилась к свободному столику. Бруно жестом пригласил меня в мой любимый уголок и поставил ещё одну розу в вазу рядом со свечой.
Я благодарно улыбнулась, и его тёмные глаза весело блеснули.
Я зарегистрировалась на сайте десять дней назад, и в моём почтовом ящике «Любовь на двоих» уже скопилось около двухсот писем. Я разберу их в течение недели и, возможно, пересмотрю критерии. Буду выбирать тщательнее. Меньше трусов.
В конце концов, что-нибудь да получится. А прямо сейчас у меня было свидание с моей лучшей подругой и соседкой по комнате.
Глава 2
То, что моё первое свидание через «Любовь на двоих» провалилось – парень просто не пришёл! – вовсе не означало, что я откажусь от интернет-знакомств. Такие сайты в Париже сейчас в моде, а я упрямая.
К сожалению, второе свидание оказалось скучным.
Сначала я решила, что это обычная неловкость: встреча вслепую, оба волнуемся… Но быстро поняла – мой спутник Дэвид совсем не смущается.
Мой французский был куда лучше его английского, и всё же, узнав, что я наполовину американка, он тут же перешёл на английский.
– Я. Хожу. В тренажёрный зал. Четыре, а то и пять раз в неделю, – сообщил он, откладывая вилку и напрягая бицепсы. Да, впечатляюще. – Видишь, Эддер?
– Хизер, – машинально поправила я. Почти безнадёжно: для французов «х» не существует, а звук «з» – вообще испытание.
Мимо прошёл Бруно, метрдотель и старший официант «У Филиппа». Я часто ужинала здесь – место рядом с домом стало моим «безопасным уголком» для первых свиданий. Бруно невысок, крепок и всегда готов подойти, если я подам сигнал.
– Tout va bien?[9]9
Tout va bien? – с французского переводится: «Всё хорошо?»
[Закрыть] – спросил он.
– Parfait[10]10
Parfait – с французского переводится: «Отлично»
[Закрыть], – ответили мы в унисон, хотя мне хотелось, чтобы вечер скорей закончился.
– У меня коричневый пояс по карате, – продолжал Дэвид и даже продемонстрировал пару приёмов прямо за столом. Я изобразила заинтересованность и подумала, не заказать ли анчоусы.
У нас с персоналом было кодовое слово – «анчоусы». Я ненавижу эту рыбу, поэтому если вдруг её заказывала, Бруно понимал: пора спасать. Варианты «спасения» мы не уточняли: от фальшивого звонка до идеи, что новый бармен из ревности уводит меня.
Я украдкой взглянула на бармена. Теперь я знала: его зовут Адриан, он скульптор и подрабатывает здесь по вечерам. Большие красивые ладони, словно созданные творить… Моя мама убьёт меня за мысли о голодающем художнике.
– Эддер? – напомнил о себе Дэвид. Ох, точно, свидание.
– Я никогда не хожу в спортзал, – сказала я.
Он опешил:
– Никогда? Нужно попробовать. Привести себя… как это… в форму.
Мы были полными противоположностями. Для меня открыть бутылку вина – уже тренировка, а чипсы вполне тянут на овощи.
– Я много гуляю, – возразила я. – По выходным хожу в парки или в лес. Иногда в Булонский.
– Булонский лес! И без охраны? – он даже всполошился, а потом подмигнул. – Я могу пойти с тобой. Защитить.
Я натянуто улыбнулась. Эти прогулки – моё личное время, и незваный спутник там лишний.
– Там безопасно, – уверила я и поспешила сменить тему: – А ты почему решил попробовать «Любовь на двоих»?
– Les demoiselles…[11]11
Les demoiselles – с французского переводится «девушки», «девицы» (о незамужних женщинах)
[Закрыть] – Он пожал плечами. – Не знаю. Никому спорт не интересен.
В этот момент он понравился мне больше: немного растерянный, настоящий.
– Прости, Дэвид. Мне тоже, – мягко сказала я.
Он понял без слов: второго свидания не будет. Но улыбнулся – хороший парень, просто не мой.
– Et moi, j’aime pas trop les balades en forêt[12]12
Et moi, j’aime pas trop les balades en forêt – с французского переводится: «А мне прогулки в лесу не очень нравятся»
[Закрыть], – признался он и перешёл на французский уже без позы.
Мы улыбнулись, чокнулись бокалами, и, когда притворяться больше не пришлось, разговор неожиданно потёк легко. Даже заказали десерт.
***
– Sacré bleu![13]13
Sacré bleu! – с французского переводится: «Святые угодники!», «Вот это да!
[Закрыть] – выдохнула я, захлопывая дверь квартиры и прислоняясь к стене.
Флер рассмеялась и выключила телевизор. Я бросила ключи на стол, скинула каблуки и рухнула на диван. Ноги ныли после спуска по мощёным улочкам: «У Филиппа» в сердце Монмартра, а мы живём на южной окраине.
Флер протянула мне миску с попкорном. Я отставила – сыта. Дэвид оказался слишком большим фанатом спортзала, но был вежлив и щедр. Пусть найдёт бодибилдершу и растит с ней мускулистых детей.
– Ну как? – спросила Флер.
– Если бы я хоть чуть-чуть любила беговые дорожки, поднятие тяжестей и карате, всё было бы прекрасно.
Она прищурилась:
– А ты ведь интересуешься кино, искусством, книгами, прогулками, модой.
– Да! – вздохнула я. Мои «походы» ограничиваются подъёмом на холм к «У Филиппа».
– И чем он увлекается?
– Спортом. – Я всё же потянулась за попкорном: для него место всегда найдётся. – Стоило догадаться, что не преувеличивает.
Флер рассмеялась, и мы доели попкорн, болтая и переключая каналы.
Глава 3
Я была почти готова заблокировать свой аккаунт на «Любовь на двоих» и удалить все запросы на свидания. Мне надоело и я разочаровалась после нескольких ужасных вечеров с людьми, которые откровенно лгали в своих анкетах: возраст, профессия, интересы, внешность – никто из мужчин, с кем я встречалась, даже близко не соответствовал написанному.
Какой смысл выбирать по критериям, если можно просто поставить галочку напротив любого понравившегося пункта? Я могла бы написать, что я супермодель ростом сто восемьдесят сантиметров с голубыми глазами и каштановыми волосами, обладающая учёной степенью по астрофизике, – но это было бы ложью, поэтому я и не приписывала себе того, кем не являюсь.
Мне и в голову не пришло бы позволить кому-то думать, что его ждёт ослепительная красавица, если в реальности он встретит Хизер: добродушную блондинку с короткими волосами, карими глазами, обычным высшим образованием и любовью к вину, сыру и мясным деликатесам – привычками, из-за которых мой живот не был и никогда не будет идеально плоским.
Неужели эти мужчины думали, что я не замечу, как далеки они от собственных описаний? Единственное, за что они действительно отвечали, – это момент самой встречи. Я могла либо смириться, вежливо улыбаясь и считать секунды до конца вечера (что делала на первых двух свиданиях), либо прямо уличить в обмане, как на третьем.
Неужели человек, который утверждал, что ему тридцать два, думал, что я не замечу его явные шестьдесят? Жутко сидеть напротив пожилого мужчины, который явно охотится за молоденькими. Через несколько минут я поняла: он готов угостить меня шоколадом, шампанским, подарить платки Hermès[14]14
Hermès – легендарные шёлковые платки «Эрмес», с рисунками, выполненными вручную. Легендарные платки Эрмес, или как ещё принято их называть каре Эрмес (фр.carre – квадрат, четырёхугольный платок), начали выпускать в 1937 году. Классический шелковый платок Эрмес – это четырехугольник 90 х 90 сантиметров. Кроме того, выпускаются платки в размерах 70 х 70, 140 х 140 и миниатюрный вариант 35 х 35 сантиметров. Также платки Эрмес могут быть с плиссировкой. Рисунок на каждый платок наносится вручную. Чем сложнее рисунок, тем более трудоемок процесс переноса рисунка на шелк, так как для каждого цвета требуется отдельное клише. Цветовая палитра платков рождается в процессе смешивания более 75000 базовых оттенков, растительные краски перемешиваются вручную, каждый добавленный цвет высыхает в течение месяца, вариант рисунка и окончательное цветовое решение каждого платка утверждается после детального обсуждения. В результате, на каждом платке появляется не только уникальный рисунок и защищающая от подделки надпись Hermes, но и имя художника, которое порой довольно причудливо вплетено в узор на ткани.
[Закрыть] и поселить в уютной квартире на Левом берегу Парижа – и, разумеется, не рассказать о жене и детях на другом конце города.
Non merci[15]15
Non merci – с французского переводится: «Нет, спасибо»
[Закрыть]. Именно это я ему и сказала, прежде чем уйти, не оглядываясь.
С таким можно смириться – как и с тем, кто называл себя высоким, темноволосым и красавцем, а оказался низкорослым и дурно пахнущим, да ещё и с проблемами с зубами. Но больше всего я ненавидела придирчивых типов, которые заставляли меня чувствовать себя неуютно.
Сначала всё выглядело невинно: лёгкое касание запястья к моей груди – возможно, случайность. Потом он стоял так близко, что наши тела то и дело соприкасались. Скользнул пальцами по талии – это уже явно намеренно. Объятие. Почему он меня обнимал? Он отпрянул лишь после того, как я оттолкнула его.
Предел наступил, когда мы стояли у бара «У Филиппа» за digestif[16]16
Digestif – это крепкие спиртные напитки и ликеры, которые подают после еды для улучшения пищеварения и расслабления, завершая трапезу. К самым известным французским дижестивам относятся коньяк, арманьяк, кальвадос, а также травяные ликеры, такие как Шартрёз, и фруктовые ликеры, например, Гран Марнье. крепкий напиток после еды для улучшения пищеварения.
[Закрыть] – послеобеденным крепким напитком, который я терпеть не могла, но готова была вытерпеть ради скорейшего финала свидания. Вдруг мужчина схватил меня за зад и сжал.
– Lâche-moi![17]17
Lâche-moi! – с французского переводится «Отпусти меня!»
[Закрыть] – рявкнула я, резко отталкивая его руку.
На его лице появилась вкрадчивая ухмылка: мол, «тебе же нравится». Нет, не нравилось.
Он снова потянулся ко мне – и напиток, который я не собиралась пить, внезапно оказался у него на лице. Улыбка исчезла. Я нервно отступила.
Адриан вышел из-за стойки и встал между нами. Высокий, широкоплечий, крепкий – он заслонил меня так, что я ничего не видела. Сердце громыхнуло, потом растаяло, потом снова громыхнуло. Волна тепла прошла по телу.
Адриан взглянул на меня через плечо:
– Ça va, Heather?[18]18
Ça va, Heather? – с французского переводится «Ты в порядке, Хизер?».
[Закрыть]
Я коротко кивнула. Его голубые глаза сузились – он не был убеждён.
Бруно, метрдотель «У Филиппа», присоединился, усилив внушительную стену между мной и назойливым кавалером. Двое мужчин буквально выдавили его из ресторана. Они даже не прикасались к нему – просто шагали вперёд, и он отступал, пока Адриан не захлопнул дверь перед его носом.
Я оперлась на стол. Адриан бросил на меня обеспокоенный взгляд и вернулся к стойке, а Бруно поставил передо мной стакан воды. У меня задрожал подбородок, и он, мягко воркуя, по-отечески обнял меня. Отец троих детей, он умел утешать.
Я всхлипнула, но сдержалась: просто была немного напугана и опустошена, но в порядке – благодаря друзьям.
– Mais qu'est-ce que je suis en train de faire?[19]19
Mais qu'est-ce que je suis en train de faire? – с французского переводится: «Что же я творю?».
[Закрыть] – прошептала я. Зачем я встречаюсь с этими лжецами и подонками? – C'est trop bête[20]20
C'est trop bête – с французского переводится: «Это так глупо».
[Закрыть].
Бруно покачал головой:
– Это не глупо, – сказал он по-английски. – Знаешь, сколько странных женщин я встречал, прежде чем нашёл Адель?
– Сколько? – спросила я.
– Тысячи.
Я фыркнула:
– Преувеличиваешь.
– Pas du tout[21]21
Pas du tout – с французского переводится: «Вовсе нет».
[Закрыть], – улыбнулся он.
Я подняла взгляд – и встретила взгляд Адриана с другого конца бара. Он не отводил глаз. Когда наши взгляды пересеклись, он слегка улыбнулся, и у меня перехватило дыхание.
– Un chocolat chaud?[22]22
Un chocolat chaud? – с французского переводится: «Горячий шоколад?».
[Закрыть] – предложил он.
Я кивнула. Горячий шоколад казался идеальным.
Я допила шоколад, написала Флер, что скоро вернусь, и потянулась за кредиткой. Мой спутник, конечно, не заплатил, но Бруно отмахнулся и уменьшил счёт вдвое.
Когда я уже собиралась уходить, Адриан что-то шепнул Бруно, и тот встал за стойку. Адриан догнал меня у двери.
– Я провожу тебя домой.
Пульс ускорился, как скоростной поезд по Франции. Худший вечер на «Любовь на двоих» неожиданно стал лучшим.
– Merci[23]23
Merci – с французского переводится: «Спасибо».
[Закрыть], – поблагодарила я.
Он кивнул и придержал дверь. Когда я проходила мимо, его рука – грубая, сильная, с полузажившим порезом на костяшках пальцев – лежала на дверном косяке. На днях я расспрашивала Адриана о его творчестве, и он рассказывал, что собирает материалы на промышленных объектах, превращая выброшенное в полезные предметы. Вскоре у него должна была состояться выставка в местной галерее.
И впервые в жизни я поняла, что металлолом может быть восхитительно интересен.
Глава 4
Единственными свиданиями, на которые я хотела ходить после моей последней катастрофы, были свидания с Флер. За последние несколько недель моя соседка по комнате стала более доступной и, похоже, теперь, по обоюдному, но негласному соглашению, взяла длительный перерыв от своего парня. Они перестали вместе куда-то ходить и созваниваться, но никто не упоминал о расставании. Ситуация оставалась странной и неопределённой.
Джон был красивым британским эмигрантом, с которым Флер познакомилась по работе. Они оба трудились в рекламе, хотя и в разных фирмах. Страсть вспыхнула с первого взгляда, и Флер не смогла устоять перед его оксфордским акцентом, который, на мой взгляд, был невероятно обаятельным и мог заставить женщину поджимать пальцы ног даже тогда, когда он говорил о болезнях. Но вскоре они поняли, что помимо влечения и работы у них нет абсолютно ничего общего.
Джон обожал прыжки с парашютом и кухню фьюжн. Флер любила ходить в кино, даже на самые нелепые фильмы, и есть мороженое.
Джон предпочитал собак. Флер – кошек.
Джон не хотел заводить детей. А Флер мечтала о них так сильно, что буквально «выпрыгивала из трусиков».
Список различий можно было продолжать бесконечно. Флер казалось, что они, наконец, оба сдались, но ни один не хотел причинить другому боль, вдруг их чувства выйдут за рамки спальни.
Лично я считала, что такое подвешенное состояние хуже любого разрыва, но Флер, похоже, не возражала. Честно говоря, она выглядела даже слегка облегчённой. Однако, как только кто-то из них встретит новую любовь, звонок с признанием неизбежно последует.
После долгой воскресной прогулки вдоль Сены мы с Флер сели в метро на площади Согласия и поехали на север, в сторону Аббатиса. Мы обе были в приподнятом настроении после дня на солнце. В последнее время шли сплошные дожди, и мы с радостью позволили себе позагорать, хотя знали, что, скорее всего, скоро поплатимся за эту глупость. Разгорячённые и чуть покрасневшие от солнца, мы решили выпить по бокалу прохладного розового вина «У Филиппа» за ужином.
Может быть, я даже увижу своего любимого бармена.
Меня охватило предвкушение. Я слишком много фантазировала об Адриане с тех пор, как он встал между мной и тем подонком на моём последнем свидании. Адриан тогда напугал парня, выгнал его из ресторана и проводил меня домой. Больше ничего не произошло – конечно, нет. Мы были дружелюбны, но не совсем друзьями, и уж точно не больше. Он сразу вернулся на работу, но с тех пор я провела немало времени, представляя, как мог бы закончиться тот вечер иначе.
– У тебя такой взгляд, – заметила Флер, когда мы вышли из лифта. На станции метро «Аббатиса» нельзя просто подняться по лестнице: я словно вынырнула из недр земли и невольно пожалела ничего не подозревающих туристов, которые не знали, что их ждёт.
– Какой? – спросила я.
– Судя по нему, ты что-то замышляешь.
Румянец разлился по моей шее, хотя, возможно, его скрывал лёгкий солнечный ожог. Флер знала меня слишком хорошо – двенадцать лет совместной жизни сделали своё дело. Иногда нас можно было бы принять за пожилую супружескую пару.
– Скорее замечталась, – призналась я.
– Адриан?
Я прикусила губу, чувствуя неловкость, хотя мы с Флер обсуждали буквально всё – какие бы личные, пугающие или даже отвратительные темы это ни были.
– Он занят своим творчеством и работой бармена, – пожала я плечами, что, как мы обе понимали, означало мою полную неуверенность. – Думаю, ему это неинтересно.
– Ты ведь продолжаешь ходить в ресторан на свидания с разными парнями. Что он должен думать?
Неужели я сама лишила себя шанса познакомиться с парнем, которого считала красивым и талантливым, из-за экспериментов с «Любовь на двоих»? Я ведь ни с кем не знакомилась обычным способом, вот и решила попробовать онлайн-знакомства. Пока что результат был плачевным: первый кавалер сбежал ещё до встречи; второй – культурист, владелец спортзала, с которым у меня было столько же общего, сколько у Флер с Джоном, да и влечения ноль. Все остальные оказывались лживыми и скользкими типами.
Более строгие критерии не помогали: люди могли писать в анкете что угодно и даже загружать чужие фото.
Слава богу, я использовала отдельный номер телефона для всех этих встреч – его можно было в любой момент поменять или удалить.
Мы зашли в ресторан «У Филиппа», и Бруно тепло нас поприветствовал. Он здесь заведовал всем, относился к нам как к членам семьи и явно сожалел, что нам придётся подождать столик.
– Aucun problème[24]24
Aucun problème – с французского переводится: «Без проблем».
[Закрыть], – радостно сказала Флер. – On attendra au bar[25]25
On attendra au bar – с французского переводится: «Мы подождём в баре».
[Закрыть].
Мы ждали у бара – как удобно, особенно учитывая, что Адриан уже заступил на смену.
Я бросила на подругу предупреждающий взгляд, чтобы она не делала ничего слишком очевидного. Ведь я всё ещё встречалась с мужчинами из интернета, а про личную жизнь Адриана ничего не знала, хотя и надеялась, что он свободен.
Её ответный взгляд говорил: «Ты серьёзно?»
Я тут же почувствовала себя виноватой. Флер всегда меня поддержит и никогда не поставит в неловкое положение.
Адриан подошёл к бару и поставил перед нами салфетки и небольшую миску с орешками.
– Ça va bien?[26]26
Ça va bien? – с французского переводится: «Всё хорошо?» или «Как дела?».
[Закрыть] – спросил он. Его голубые глаза вежливо скользнули по Флер, но вопрос был обращён ко мне.
Я кивнула и улыбнулась.
– Всё отлично. Сейчас выпьем вина – и станет ещё лучше.
– Quelque chose de frais? Un rosé?– предложил он прохладное розовое вино – именно то, что мы и хотели заказать.
– Следи за своими похотливыми мыслями, Хизер. Он читает мысли, – шепнула Флер, пока Адриан доставал бутылку из холодильника.
Я усмехнулась, хотя не раз – и чаще, чем стоило бы, – думала о его больших руках скульптора, широких плечах и упругой заднице. Слегка взъерошенные тёмные волосы идеально подчёркивали его высокий рост.
Я проглотила трепет в животе. Если только Адриан не подарит мне чего-то большего, чем дружеская улыбка, которой он одаривал всех, то «Любовь на двоих» в конце концов снова может показаться хорошей идеей.
