Текст книги "Не для меня (СИ)"

Автор книги: Аля Морейно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Это Колька с друзьями.

– Вернулся? Тамарка-то поди на седьмом небе от счастья. Она всё плакалась, что три года он к ней не приезжал. Поначалу хоть деньги высылал, а потом вообще будто забыл о матери.

До поздней ночи у соседей стоял шум-гам, играла музыка. Коля с друзьями изрядно напился, они хором невпопад начали орать песни. В привычной тишине нашего посёлка их вопли были слышны в радиусе минимум нескольких улиц.

На следующий день с утра мама ушла на работу, а я собралась и повезла Витю в амбулаторию на прививку. Возвращались мы с ним домой уже около полудня. Малыш намучился, хотел кушать и капризничал. Как назло, немного не доезжая до нашего двора, у коляски слетело колесо. Такое и раньше случалось, я наловчилась её чинить. Но на это нужно было время, а голодный ребёнок требовал немедленно накормить его обедом.

Я нервничала, впопыхах кое-как приладила колесо – лишь бы дотащить коляску до двора, а потом уже заняться им обстоятельнее.

– Кого я вижу? Неужели Настасья собственной персоной?

Я разогнулась и увидела соседа.

– Привет, Коля, извини, я тороплюсь, надо ребёнка кормить.

Он подошёл почти вплотную.

– А ты ещё красивее стала. Сиськи выросли наконец-то. Что это ты тут делаешь? Почему не в городе? Говорят, ты с мужем развелась, а ребёнка где-то нагуляла?

– Дай мне пройти, я спешу.

– Погоди, не убегай. Я же от чистого сердца, помочь хочу. Мать сказала, что у вас с деньгами плохо. Папашка-то заделал тебе ребёночка и смылся?

– Не твоё дело!

– А я ведь при деньгах, могу помочь в обмен на ласку.

– Спасибо, но я и сама справлюсь.

– Ты подумай. Если решишь, приходи сегодня. Мать на дежурство уйдёт.

– Коля, даже не мечтай.

– Посмотрим, – он криво усмехнулся и посторонился, давая мне пройти.

Как-то вечером, когда Витя наконец-то уснул, хлопнула калитка. Я вышла на крыльцо встретить маму с работы. Только это оказалась не она, а Коля.

– Привет, красотка. Скучаешь?

От него за версту несло алкоголем.

– Коля, зачем пришёл? Тише, пожалуйста, а то разбудишь мне ребёнка, я его и так с трудом укачала.

– Пришёл позвать тебя на свиданку. Мать твоя уже дома?

– Нет ещё. Коля, я тебе уже всё сказала. Я не буду с тобой встречаться.

– А я разве тебе встречаться предлагаю? Так, разок-другой перепихнуться. Сугубо для здоровья.

Он обхватил меня своими лапищами и обдал моё лицо перегаром.

– Коля, прекрати, – я попыталась освободиться, но у меня не получилось, он только крепче вжался в меня своей эрекцией.

Я не на шутку испугалась, понимая, что противостоять ему не смогу. Даже в пьяном состоянии он был намного сильнее меня.

– Уходи, пожалуйста. И больше чтобы я от тебя ничего такого не слышала!

Но он и не думал уходить, начал меня лапать и пытался поцеловать. У меня началась паника. Я понимала, что нужно было позвать на помощь, но горло сковал ужас. Я остервенело лупила его кулаками, но он словно и не чувствовал ничего. Он задрал лапишами подол моего халата и пытался стянуть с меня трусы, одновременно затаскивая в дом.

Когда моя паника достигла апогея, наконец-то пришла мама.

– Коля, добрый вечер. Что ты тут делаешь?

– К Настасье в гости пришёл.

– А тебе не кажется, что для гостей как-то поздновато?

– Так она меня пригласила.

– Ничего я тебя не приглашала!

Я аж задохнулась от возмущения!

– Ну раз Настя говорит, что не приглашала, то до свидания, Коля. Передавай маме привет.

Он не рискнул спорить с мамой и ушёл. А я долго ещё рыдала от страха, отчаяния и чувства беззащитности.

После этого инцидента молоко у меня совсем пропало, пришлось полностью перевести Витю на прикорм и коровье молоко. И начались проблемы. Он стал очень беспокойным, у него явно болел животик, мучали газики, стул участился. Семейный врач и медсестра в амбулатории только плечами пожимали: странно, обычно после введения прикорма стул, наоборот, оформляется.

По ночам малыш часто просыпался и плакал. Все хором списывали это на зубы. Но я уже измоталась совершенно и была уверена, что проблема не только в зубах.

Когда за месяц малыш ничего не набрал, а в следующем месяце даже потерял в весе, медсестра наконец дала нам направление в районную больницу. Там меня начали пугать страшными терминами и назначили лечение.

На лекарства ушли почти все мои сбережения, но результата не было. Спустя короткое время после выписки Вите стало совсем плохо – он плакал, не переставая почти сутки напролёт, диарея усилилась, живот вздулся. Мы снова поехали в районную больницу, откуда нас направили в областную.

В больнице было холодно, окна законопачены, заклеены на зиму и не открывались. Палаты не проветривались, дышать было нечем. Свежий воздух шёл только из коридора. Вместе с нами лежали ещё ещё два ребёнка с мамами. Дети постоянно плакали. Уснуть ни на минуту было невозможно. В первый же день мне дали список препаратов, которые нужно было купить, и перечень анализов и обследований, которые мы срочно должны были пройти, причём часть из них были коммерческими.

Диагноз пока озвучили под вопросом, но он был страшным. Почитав о нём в интернете, я долго рыдала, обхватив моего малыша. Мне отчаянно не хотелось верить, что всё это происходило с нами наяву. Медсестра, увидев моё состояние, пыталась меня успокоить.

– Ну и зачем ты ревёшь? Малому твоему и так несладко, так ты ещё добавляешь. А ну подбери сопли. Твоя задача завтра же все анализы сдать и лекарства купить. Чем быстрее поставят окончательный диагноз, тем быстрее лечить начнёшь. А там, гляди, может и обойдётся.

Я открыла список, зашла на сайт лаборатории, в которую нас направили, и стала прикидывать, на что из анализов мне хватит денег. А ещё нужно было купить лекарства. Выписав всё аккуратно и просуммировав, пришла к выводу, что мне не хватало больше четырёх тысяч. Если я найду их сегодня, то уже завтра мы сдадим анализы, пройдём обследование и начнём лечение. Впереди были выходные, откладывать до следующей недели было нельзя. Вите становилось всё хуже и хуже.

Было очень страшно. Наверное, никогда раньше я не испытывала такого ужаса и отчаяния. На кону стояло здоровье, а может и жизнь моего любимого малыша.

Глава 24

Александр

Ещё пока Алёнка была в роддоме, я принял решение пересмотреть свой рабочий график. Я должен был больше времени проводить со своей семьёй, с сыном. Я стал папой! Я настолько гордился своим новым статусом, что, казалось, готов был свернуть горы ради Илюши и Алёнки.

Мы столько пережили с ней, прошли через пекло, но судьба оказалась благосклонна к нам – мы снова были счастливы и теперь нас было трое!

Я беспокоился за здоровье малыша, всё-таки он родился на целых полтора месяца раньше срока. Поэтому в помощь жене нанял медсестру. Полина Львовна была пожилой дамой, всю жизнь проработавшей в отделении неонатологии в детской больнице. Недоношенные детки и младенцы до года были её основной специализацией.

Жена Стаса, которая знала всё о детских врачах, посоветовала нам проверенного педиатра. И я немного успокоился: Илюша был под надёжным контролем.

Молока Алёне хватало, вес малыш набирал хорошо. Никаких осложнений, которые могли бы возникнуть у недоношенного младенца, у него не было. Развивался чётко по срокам для доношенных детей. Узнавал нас и улыбался, интересовался яркими игрушками, хватал их обеими ручками. Как-то Полина Львовна даже бросила мне фразу:

– Никогда бы не сказала, что Илюша родился раньше срока. Абсолютно все показатели, как у доношенных детей. Может быть, срок неверно поставили?

– В том-то и дело, что срок правильный, так что ошибки быть не может.

– Врачам виднее, – она неопределённо пожала плечами.

Конечно, меня не могло не радовать, что у сына было всё в порядке. Но вместе с тем где-то в глубине души давно поселился нехороший червячок. Дело было не только в том, что дети, родившиеся на полтора месяца раньше срока, такими крупными обычно не бывают. И даже не в том, что развивался он по графику, как доношенный ребёнок.

Больше всего меня беспокоило то, что он совсем не был похож на нас с Алёной. Она была блондинкой, я – тоже далеко не брюнет. У нас обоих глаза были светлые. Илюша родился смуглым, с чёрными волосами и голубыми глазами. Моя мама сразу высказала удивление, но Алёнка объяснила, что смуглый он из-за желтушки новорожденных, так бывает. А с чёрными волосиками рождаются многие младенцы, они со временем выкатаются и начнут расти другие.

Больше эту тему мы деликатно не поднимали. А я подсознательно ждал, когда сойдёт желтушка и вырастут новые волосики. Время шло, но малыш оставался всё таким же смуглым и не менее черноволосым. А теперь и глазки начали темнеть.

Я не допускал мысли, что Алёнка могла меня обмануть. Но и закрывать глаза на очевидные странности мне становилось всё труднее.

Я не решался высказать свои сомнения жене, боялся обидеть её подозрениями и недоверием. Я по-прежнему дорожил нашей семьёй. Но была и другая причина, почему я держал всё в себе и никак не отваживался обсудить их с Алёной. После родов она отдалилась от меня, отношения между нами охладели и разладились. Поначалу я списывал это на послеродовую депрессию и усталость. Но со временем ничего не менялось.

В полгода глаза у Илюши стали выраженно карими. Я созрел на анализ ДНК – хотел знать, мой ли это сын. Для себя решил: даже если не мой, воспитаю, как родного. Делать анализ тайком посчитал неправильным, нужно было решиться и поговорить с женой.

– Алёна, тебе не кажется, что Илюша совсем не похож ни на меня, ни на тебя?

– Не похож. Но мой дедушка был кареглазым и темноволосым – возможно, он пошёл в него.

– Давай сделаем анализ. Я хочу быть уверен, что он – мой сын. Не то, что я не доверяю тебе. Но ты сама говорила, что до меня у тебя был мужчина. Может быть, ты не знаешь, кто именно его отец, и боишься мне признаться? Я не брошу ни тебя, ни Илюшу. Я просто хочу знать.

– Алекс, я знаю, кто его отец.

– И?

Она молчала. Боролась с собой, боясь озвучить правду?

– Не ты.

– И когда ты собиралась мне об этом сказать?

– Не знаю, я об этом не думала пока.

– А его отец знает, что ты родила ребёнка от него?

– Да.

– Он отказался от него?

– Нет.

– Алёна, ты можешь мне объяснить, какого чёрта происходит? А если он предъявит на него права и отнимет Илюшу у нас? Ты вообще понимаешь, насколько это серьёзно?

Она молчала. Молчала! Меня разрывало от ярости и отчаяния! А она молчала!

– Алёна! Скажи что-нибудь!

– У меня он сына не отнимет.

– У тебя не отнимет? А у меня, у нас? Как это понимать?

Она закрыла лицо руками и заплакала.

– Прости меня, Алекс. Мне не нужно было тебя во всё это впутывать. Но я так боялась остаться с ребёнком одна!

– Алёна, я тебя ни в чём не обвиняю, – я врал, но какой смысл был сейчас её обвинять? Мне нужна была правда, а не её истерика. – Объясни мне, пожалуйста, всё с самого начала. Я хочу понимать, как это так: ты – моя жена, наш ребёнок – от другого. И он от него не отказывается, хотя по документам Илюша – мой сын. Какая роль во всём этом спектакле отводится мне?

Только теперь до меня начал доходить смысл всего происходящего. И я уже был готов выдать длинную гневную тираду, но она заговорила:

– Мы были вместе год, собирались пожениться. А потом он исчез. Не отвечал на звонки, в офисе его не было. Никто не мог сказать, куда он делся. Я узнала, что беременна, хотела сообщить ему, но так и не смогла его найти. У меня началась паника, я решила, что он уехал на родину и бросил меня. Времени для раздумий не было, и я вспомнила о тебе. Моему ребёнку нужен был отец. А ты… ты любил меня, я это всегда знала. Потому и пришла тогда к тебе.

– То есть ты меня не любила? Ты пришла только для того, чтобы повесить на меня своего ребёнка?

Всё постепенно становилось понятным и очевидным. Всё, что мучало меня все эти месяцы, получило логичное объяснение.

– Не повесить! Я хотела, чтобы ребёнок родился в полной семье и рос в любви. Мне нужна была твоя поддержка и забота. Я сама бы не справилась.

– Почему ты мне не рассказала сразу? Я бы не отказался от тебя и твоего ребёнка! Зачем ты сделала из меня дурака? Знаешь, каково было мне все эти месяцы смотреть на Илюшу и гадать, мой ли он сын?

– Я не знаю. Наверное, испугалась, что ты меня не примешь с ребёнком.

– А что теперь? Твой мужчина нашёлся?

– Да.

– И ты хочешь вернуться к нему?

– Я пока не могу.

– Почему? Он женат?

– Нет, идёт следствие, скоро будет суд.

– Даже так? И в чём его обвиняют? Он убил кого-то или ограбил? Наркотики? Оружие? Во что он тебя втянул?

– Он ни чём не виноват, его подставили! Обвиняют в экономических преступлениях, но, надеюсь, суд его оправдает.

– Я так понимаю, что если оправдают, то ты уйдёшь к нему и Илюшу заберёшь?

– Да.

– А если не оправдают?

– Не знаю. Если не прогонишь, то с тобой останусь, пока он будет сидеть.

Всё это было чудовищно. Я готов был к чему угодно, только не к этому. Моя Алёнка, моя любимая девочка, которой я бредил больше десяти лет, мной просто манипулировала. Она использовала меня так, как ей было выгодно! И я, как последний лох, даже не подозревал ничего и подыгрывал ей.

Вернее, не так. Я подозревал, я чувствовал и знал, что между нами больше нет любви. Но гнал от себя эти мысли и придумывал оправдания. Гораздо приятнее было жить и обманывать себя, чем взглянуть правде в глаза. Так что я тоже был соучастником этой аферы.

– И как ты предлагаешь теперь жить мне?

– Не знаю. Я не хотела тебе пока ничего говорить. Думала, когда будет решение суда, если оно будет в нашу пользу, то уже тогда расскажу.

– А если не в вашу? Если его посадят? Собиралась продолжать держать меня в неведении и использовать дальше? Алёна, как так можно играть людьми? Я не узнаю тебя! Я же всю жизнь любил только тебя. Неужели я не заслужил хотя бы знать правду? Разве ж я оставил бы тебя и не помог?

Было больно. Как же мне было больно! Меня словно разрезали на куски и обильно присыпали солью. Душа корчилась в муках, воздуха не хватало.

Я выскочил на улицу. Было душно. Парило. Собирался дождь. Я побрёл куда-то, не разбирая дороги.

Как она могла со мной так поступить? Когда из милой девочки она превратилась в расчётливую стерву?

Я слишком высоко взлетел на крыльях счастья. А потому падение оказалось таким болезненным. Она не любила меня! Всё это время она любила другого, а меня обманывала. И теперь, если его оправдают, то она уйдёт. И Илюшу заберёт. И я не смогу этому помешать, ведь он мне не родной сын.

Жизнь снова рушилась, как карточный домик.

Домой в тот вечер я не вернулся, пошёл ночевать к Стасу. Он заставил меня выпить и долго терпел моя пьяные слёзы.

После разговора с другом в голове немного улеглось. Я решил пока не пороть горячку и ждать суда. В конце концов, Илюша не был виноват в том, что у его родителей сложилась такая ситуация. Я был его отцом. Пусть не по крови, но по документам и по личному восприятию. Я любил его, считал своим сыном и не собирался отказываться от него, пока у меня его не заберут.

Илюше шёл девятый месяц, когда его отца оправдали и сняли все обвинения. Алёна сообщила мне об этом спокойно.

– Мы сегодня сделали анализ ДНК. Когда будут готовы результаты, он подаст иск на признание отцовства, а я подам на развод. Прости, но так будет правильно. Мне очень жаль, что я обманула тебя. Но если бы я снова оказалась в той ситуации, то опять поступила бы точно так же. Я боролась за счастье своего ребёнка, ты должен меня понять. Одного я потеряла, причём по твоей вине, поэтому для второго я должна была сделать всё, что было в моих силах.

Я ждал этого, готовился морально. Но всё равно я не мог воспринимать это спокойно! Это было так несправедливо по отношению ко мне! И в то же время это всего лишь была расплата по счетам – я заплатил за ошибку, убившую когда-то нашего ребёнка.

Звучало глупо, но когда всё открылось и определилось, то мне стало легче. Я просто ждал, когда эта история закончится. На сей раз я намного спокойнее отнёсся к предстоящему разводу с Алёной.

Снял квартиру и переехал туда. Мне нужно было со всем этим свыкнуться и не натворить какой-то ерунды. С головой ушёл в работу. Возникла безумная идея уехать за границу, начать всё с чистого листа. Ещё с тех времён, когда я работал там, у меня сохранились некоторые связи. Денег для старта нового дела должно было хватить. В крайнем случае, я мог попросить у отца.

Теперь всё свободное время я анализировал европейский рынок и разрабатывал бизнес-план.

Они пришли ко мне в офис вдвоём, чтобы сообщить о поданных исках и обсудить условия. Мою душу, мою жизнь выставили на аукцион. И теперь предстояли торги.

– Давид?

Казалось бы, меня уже ничего не могло удивить. Но им это удалось.

– Да. Простите, мне очень жаль.

– И вы знали тогда, кто я?

Он кивнул. Всё время, пока Алёна рожала, он находился рядом. Она болтала с ним по телефону, а мне позвонила лишь раз! После родов его первого позвали к ней в палату, чтобы показать малыша. Как же унизительно и больно было это осознавать! Я был зол – на Алёну, на её мужика и на свою тупость и непроницательность.

– Я очень благодарен вам за то, что поддержали Алёну в трудную минуту и были с ней рядом, пока я решал свои проблемы. Я готов компенсировать вам все связанные с этим финансовые траты и моральные издержки.

Что он говорил? Как можно компенсировать мою боль? Моё сердце вырвали с мясом и пинали его ногами как мяч! Как это можно было компенсировать?

Первая мысль была – отказаться и послать его к чёрту. Но Алёна перехватила инициативу.

– Алекс, не кипятись. Я знаю всё, что ты сейчас думаешь. И по поводу моего обмана, и по поводу денег. Не отказывайся. Помоги мне искупить свою вину перед тобой.

Она просто покупала у меня прощение! Я готов был взорваться и крушить всё вокруг. А потом что-то щёлкнуло внутри. И мне стало всё равно.

Глава 25

Александр

Разгрести ворох наших проблем и решить всё на официальном уровне оказалось непросто. Давид добился через суд признания его отцом. Илюше сменили не только отчество и фамилию, но и имя, теперь он стал Самиром. Почему-то именно последний факт меня особенно ранил.

Илюша был моим любимым сыном, я никак не мог смириться с тем, что у меня его отняли, недвусмысленно намекнув, что для меня место в его дальнейшей жизни не предусмотрено. Это было жестоко!

От меня откупились. Да, я взял деньги. Они были мне нужны, чтобы начать новую жизнь за границей. Уже вовсю шла работа над новым проектом.

Из-за новогодних праздников развод затянулся. Формальных причин откладывать его не было, но и ускорить процесс не получалось. Да и зачем? Алёна с сыном съехали из моей квартиры задолго до нового года. Теперь оставались формальности, которые никак не могли повлиять ни на мою, ни на её жизнь. Сначала я хотел просить суд позволить мне хотя бы иногда видеться с ребёнком, но Алёна убедила меня, что в его же интересах не стоит этого делать. О моих чувствах, естественно, все думали в последнюю очередь.

Заседание суда прошло без неожиданностей. Взаимных претензий у нас не осталось, все вопросы были согласованы заранее. Я получил деньги и свободу, Давид – мою жену и сына. Жизнь продолжалась.

Я ушёл головой в бизнес. Отец одобрил мою идею открыть фирму за границей и даже обещал помочь деньгами и протекцией. При этом уговорил не сворачивать бизнес здесь. Работа поглощала всё моё время и мысли, что очень помогало мне не сойти с ума.

Совещание близилось к концу. Стас зачитывал свой отчёт, когда у меня завибрировал телефон. Звонила Настя. Я удивился – был уверен, что давно удалил её из записной книжки и из своей жизни. Я даже не сразу вспомнил, когда мы виделись в последний раз. За этот год произошло столько событий, что та наша встреча с ней во дворе роддома казалась мне чем-то очень далёким и не слишком реальным.

Она никогда раньше мне не звонила и не писала. Каждый раз мы встречались случайно. И только однажды у нас завязалось общение, которое имело шанс перерасти во что-то большее. Но у меня появилась Алёна, напрочь вытеснив мою одержимость Настей. Вдобавок я тогда дважды повёл себя некрасиво: сначала фактически принудил её к сексу, а потом, даже не предупредив, не приехал за ней в санаторий. Да и в последнюю встречу я, кажется, довёл её до слёз. Что ей от меня могло понадобиться вдруг спустя столько времени?

Мелькнула мысль сбросить и перезвонить позже. Но я всё же прервал совещание и вышел из кабинета, чтобы ответить на звонок. А вдруг у неё что-то срочное?

– Слушаю.

– Александр, это Настя. Здравствуйте. Я прошу прощения, что звоню и отвлекаю вас. И я понимаю, что вы мне уже столько помогли, что я до конца жизни буду вам должна. Но…

Она явно сильно нервничала. На секунду запнулась, видимо, подбирая слова.

– Мне не к кому больше обратиться. Мне срочно нужны деньги. Можете мне дать в долг? Я вам отдам потом.

– И много тебе надо?

– Пять тысяч. Или хотя бы четыре с половиной.

– Долларов?

– Нет, конечно. Гривен. Только мне нужно срочно, а взять уже совсем негде.

– Надеюсь, ты мне расскажешь, на что тебе нужны деньги?

Мне не было жалко денег, тем более, что сумма была вообще ерундовая. Но голос был странный, и я не был уверен, что она не спустит их на алкоголь или наркотики. Откуда мне было знать, чем она занималась то время, что мы с ней не виделись?

– Ребёнку обследование назначили и лекарства, а мы уже все сбережения потратили на лечение. Нас направили в коммерческую лабораторию, а там всё очень дорого, мне не хватает. Надо срочно, чтобы уже начать лечение, а у меня пособие только через неделю. Я отдам потом, правда! Как на работу выйду – сразу отдам.

Она говорила очень сбивчиво, но идею я понял. Стыдно стало за свои мысли.

– Хорошо. Ты где? Куда привезти?

– Я в детской областной. Вы как приедете, наберите меня – я спущусь во двор.

– Договорились, скоро буду.

Я сбросил вызов. Она так просила эти пять тысяч, как будто речь шла о заоблачной сумме. Интересно, папаше ребёнка она так ничего и не сказала?

Совещание пришлось прервать. Не был уверен в острой необходимости этого. Но Настин звонок выбил меня из колеи, что-то беспокоило, а потому я поехал к ней, не откладывая.

Я даже не сразу узнал её в пуховике и смешной шапке с большим помпоном.

– Здравствуйте. Спасибо, большое, что приехали. Вы меня всегда спасаете.

– Ты мне расскажешь, что с ребёнком? Может, я ещё чем-то могу помочь, раз уж я тут?

Она начала всхлипывать и что-то бормотать. Я ничего не понял из её слов. Но, кажется, дело было серьёзное.

– Можно поговорить с лечащим врачом?

Она кивнула.

– Только идёмте быстрее, я не могу долго отсутствовать, я там попросила соседку присмотреть за Витей.

Она посеменила в сторону корпуса, я шёл рядом.

– А что отец ребёнка? Ты ему так и не сказала?

– Нет.

– Ну и зря.

– Он женат, я не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности.

– Откуда ты знаешь, что у него будут неприятности? Может, он обрадуется?

– Сомневаюсь. Я – не та женщина, от которой приличные мужчины мечтают иметь ребёнка.

– И чем же ты им так не угодила?

– Тем, что раньше я работала у Ганеева. Меня узнают. И от клейма уже не отмыться.

– Глупости. Если всё это в прошлом, то какое это имеет отношение к ребёнку?

Разговор повис, потому что мы подошли к входу в отделение, санитарка заставила меня купить и надеть бахилы, набросила мне на плечи халат. Настя постучалась в ординаторскую.

– Галина Сергеевна, можно вас на минутку?

Врач вышла и удивлённо посмотрела на меня.

– Расскажите, пожалуйста, Александру, что с моим Витей и какие нам ещё нужны обследования. Я не уверена, что всё правильно поняла и смогу объяснить.

– А вы, простите, кем ему приходитесь?

– Я – друг Насти. Она обратилась ко мне за помощью. И я пытаюсь понять, чем я могу быть полезен.

– У мальчика подозрение на очень серьёзный диагноз. Если он подтвердится, то это будет означать инвалидность, особое питание на всю жизнь и сопутствующие проблемы.

– Это лечится?

– На сегодняшний день – нет. Но, конечно, диета и медикаменты позволяют поддерживать качество жизни на более или менее нормальном уровне. Сейчас ребёнок очень слаб, у него развивается дистрофия, последствия которой могут быть необратимы. Поэтому надо как можно скорее перейти на специальное питание и начать лечение.

– Хорошо. Я понял. Завтра они сдадут анализы. Когда будет диагноз и вы назначите лечение?

– Лечение я уже назначила, но они не купили лекарства. А окончательный диагноз будет, когда будут результаты всех обследований.

– Спасибо за информацию. Сейчас я принесу лекарства, завтра они всё сдадут. Сделайте мне, пожалуйста, копию истории болезни, я хочу проконсультироваться с другими врачами. Вы же не против? Всё-таки если речь идёт о столь серьёзном диагнозе, то хотелось бы узнать альтернативные мнения.

Врач очень нехотя согласилась. Пока она готовила мне копию, я пошёл к Насте в палату.

Её сын показался мне очень мелким и худеньким. Он был похож на Настю – кареглазый, темноволосый.

– Привет! Я – Алекс. А тебя как зовут?

– Его зовут Витя, Виктор.

– Витя, пойдёшь ко мне на ручки?

Он жался к маме, но, когда я его взял, не заплакал.

– Смелый мальчик. Настя, он очень на тебя похож.

– Да, я знаю.

– Сколько ему? Он уже ходит?

– Год будет через несколько дней. Сам не ходит, только за ручки. А как ваш малыш? Уже бегает?

– Представляешь, мой малыш оказался вовсе не моим.

– Как это?

– А вот так. Просто моя жена решила, что лучше его родить в браке и на меня повесить, чем растить одной.

– И что вы теперь будете делать?

– Уже ничего. Мы с ней снова развелись. Объявился его папаша – и жена ушла к нему.

– Ничего себе! Вот это Санта Барбара у вас. И как вы это пережили?

– Тяжело. Но всё уже закончилось, живу дальше. Ты с Витей гуляешь? Он бледный совсем.

– Редко. Он тяжёлый, а я без коляски.

– Так, идём, я помогу тебе. Пусть немного воздухом подышит, а я пока лекарства ему куплю.

Мне принесли копию истории болезни, Настя быстро одела малыша. Я взял его на руки и помог спуститься вниз. Оставил их на лавочке, а сам пошёл по местным аптекам. Возвращаясь, издали наблюдал за Настей с ребёнком. Он был очень вертлявым, ей едва удавалось удержать его на руках.

Я сразу позвонил жене Стаса и попросил мне срочно найти детского гастроэнтеролога и педиатра, в двух словах описав ситуацию. Теперь я ждал от неё звонка. Она сама была педиатром, но сейчас во второй раз сидела в декрете. Тем не менее, всегда знала, к кому с какой проблемой можно обратиться, и умела договориться о приёме вне очереди.

Я подошёл к Насте и забрал у неё сына. Удивительно, он с готовностью шёл ко мне на руки.

– Он ко всем так легко идёт?

– Не знаю, мы не так часто общаемся с посторонними людьми, которые хотят взять его на руки. Вас он, кажется, не боится.

Она немного успокоилась, перестала дёргаться и нервничать, улыбалась. Без грамма косметики, осунувшаяся, она всё равно была очень красивая. Мелькнула мысль, что Витя мог бы быть моим сыном. Хотя, скорее всего, когда я был с ней, она уже была беременна.

Позвонила жена Стаса. Я отдал Насте малыша и отошёл с ней поговорить.

– Настя, завтра с утра я приеду, помогу вам сдать анализы, а потом мы поедем на консультацию к хорошему врачу. Покажем те результаты, что есть на данный момент. Может, тебе скажут что-то другое и предложат какое-то более эффективное лечение.

Она сосредоточенно кивала.

– Я надеюсь, ты не против моей самодеятельности?

– Нет, конечно, я очень вам благодарна.

– Тогда прекращай мне выкать. Тем более, что когда-то мы уже переходили на “ты”.

Она кивнула.

– Расскажи мне, как ты живёшь?

– У мамы живу. Сижу с ребёнком. Ничего интересного.

Глава 26

Александр

Врач, который согласился нас принять, Владлен Фаддеевич Семёнов, был известным в городе детским гастроэнтерологом. Он сразу заявил, что детей до трёх лет не консультирует. Но благодаря протекции, всё же сделал для нас исключение.

Олеся мне по телефону дырку в голове проела своими наставлениями, опасаясь, что что-то может пойти не так.

– Алекс, только учти, Семёнов – человек, мягко говоря, необычный. Он не всегда деликатен, часто говорит напрямую то, что думает, и агрессивно ругает непутёвых мам. А ещё на дух не переносит, когда не выполняют его рекомендации. Или вносят в них свои коррективы.

– Ну так это понятно.

– Когда ты увидишь эти рекомендации, то они покажутся тебе странными и нелогичными. И будет острое желание усовершенствовать их и сделать как-то, по твоему мнению, чуть логичнее и правильнее. И именно это и есть основная ошибка его пациентов. Ничего в его назначениях ни игнорировать, ни менять нельзя категорически. Иначе не будет никакого эффекта. Но зато если следовать всему, то результат будет реально крутой.

На это я и рассчитывал. Я не понимал, почему вдруг меня так взволновала очередная проблема, с которой мне на голову свалилась Настя. То ли это была фантомная боль по Илюше. То ли, мне просто снова захотелось ощутить себя супергероем. Эта девушка каким-то образом умудрялась повысить мою самооценку и собственную значимость до невероятных высот. И о ней почему-то очень хотелось заботиться, хотелось опекать её и оберегать. Я не знал, могла ли она остановить на скаку коня или войти в горящую избу, и не удивился бы, если бы могла. Но всё равно именно с ней я чувствовал себя настоящим мужчиной в каком-то первобытном смысле этого слова. И жить с этим ощущением было очень круто.

В клинику, где принимал Семёнов, мы приехали по предварительной договорённости за полчаса до начала его официального рабочего дня, он уже был на месте. Владлен Фаддеевич оказался очень пожилым мужчиной с цепким взглядом и открытой доброй улыбкой.

Он долго и обстоятельно расспрашивал Настю о том, как она вводила прикорм, чем и как обычно кормила Витю, какие им делали обследования и какое назначали лечение. Внимательно изучил все страницы медицинской карты и выписки из районной больницы. На его лице читалось неприкрытое недовольство, но он ничего не говорил вслух.

Когда он начал осматривать Витю, малыш расплакался. Было очевидно, что прикосновения к животику причиняли ему боль.

После осмотра врач снова изучал выписки из больницы, при этом очень хмурился и качал головой.

– Я не вправе комментировать действия коллег. Но, на мой взгляд, половину анализов можно было не назначать. Вас просто, как говорится, развели на деньги. Препараты, которые вам прописывали раньше, никак повлиять на состояние ребёнка не могли, они ему не нужны. А вот это, – он ткнул в один из пунктов, – вообще преступно было назначать. Это дорогой препарат, имеет довольно специфическое действие. В вашем случае он скорее будет во вред, чем на пользу. Надеюсь, вы его ещё не принимали?

– Ещё не успели, но уже купили.