Текст книги "Танго со смертью (СИ)"

Автор книги: Альвина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

   Ричард, наблюдая за моими страданиями, решил проявить заботу и пожалеть. Получилось это у него весьма своеобразно. Он скорее загрузил меня рассуждениями на тему морали и этики. После двухчасовой лекции меня сморил сон.

   Очнулась в шестом часу (вечера конечно). На тумбочке стоял поднос с пакетом крови и записочка. Верховная выразилась кратко: "Пей кровь и кончай психовать. Придем поздно. Не безобразничай". Знаете, стало как то обидно. Я, ей что – ребенок.

   Комнату не заперли, рассчитывая на мое благоразумие. Да только оно сильно обиделось и угрюмо засело в самом дальнем углу подсознания. Тогда-то я и решила сделать ноги. Возможно, преждевременно, темнее менее, так хотелось домой, что доводы разума уже не помогали.

   Никаких вещей в этом доме у меня не было, только сумка сиротливо висела на спинке стула.

   Мелкий сопел в гостиной, укрытый покрывалом. Наверное, смотрел мультики пока не разморило. Рамон, чутко дремлющий на коврике у батареи, встретил радостным вилянием.

  – Привет, псина, – почесала ему за ухом, – Сторожишь?

   Ротвейлер смешно вывалил язык и завалился на спину, подставляя пузо для почеса. Я усмехнулась.

  – Смешной ты.

  – Тетя Таня? – проснулся Лёня.

  – Ты чего не спишь? – шикнула я на него.

  – А вы куда?

   И как только догадался? У меня на лбу что ли написано?!

  – Домой. Но это секрет, – заговорщическим шепотом и сощурив глаза, – Ты же никому ни скажешь?

   Плохо в это верится, но хотя бы сделаем вид. Детям всегда приятно, когда на них полагаются взрослые.

  – И даже папе?

   Я покосилась. Что-то и впрямь белесого не видного. Решил на кладбище смотаться или к сестре заглянул на огонек? Странные эти духи, не понимаю я их. А они меня. Так, что мы квиты. О чем это я? Точно:

  – Даже папе.

  – А вы вернетесь?

   Не хотелось бы, но идти мне больше некуда.

  – Вернусь. Куда я денусь.

  – Тетя Вера будет сильно ругаться, – решил предупредить мелкий, – Очень-очень.

  – Думаю, я переживу это.

   Даже не сомневаюсь, что будет. Еще как. Главное, чтобы не прокляла. Мне и вампирстава с лихвой хватает.

  – А еще дверь закрыта.

  – В каком смысле? На ключ?

  – Не-ее. Там магия. Сильная.... Я не справлюсь.

   Я присела на корточки и внимательно посмотрела в глаза ребенку.

  – Совсем никак?

  – Совсем.

  – А окна?

  – Что окна?

  – Окна зачарованы?

  – Нет.

  – Ну, Слава Богу, – выдохнула я и улыбнулась.

   Почти все окна квартиры выходили во двор, чему я несказанно обрадовалась. Попросив Леню закрыть за мной, как только окажусь внизу, схватилась за край водосточной трубы и подтянулась. Приземлившийся на перила соседского балкона ворон с удивлением наблюдал как я, уцепившись за подоконник, повисла на руках. Затем вцепившись когтями всех конечностей за стену, потихоньку начала спускаться. Проползая мимо очередного окна, наткнулась на совершенно обалдевший взгляд кота с рваным ухом, который как-то по-человечьи схватился за сердце и грохнулся в обморок. Да, и, прилетевшие погреться голуби, гадили не долетая. Одна голубка так и вовсе, засмотревшись, смачно впечаталась в стену.

   Решив больше не травмировать хрупкую психику братьев наших меньших, я все же спрыгнула, найдя высоту вполне приемлемой. Подняв голову с облегчением отметила, что Леня сделал все, как я просила.

   Вот только карканье ворона больше походило на хохот, и я подозрительно глянула в его сторону. Ну, и птички пошли.... Странные. Покрутила пальцем у виска. Ворон закаркал так, что сверзился с перил вниз головой, но вовремя спохватился и расправил крылья. Взлетел высоко, но улетать от чего-то не спешил.

  – Так тебе и надо, – крикнула ему вдогонку.

   За что меня, по-моему, назвали дурой.

  – Ничего себе, – пробормотала себе под нос, – Померещиться же такое.

   Надев туфли на босую ногу, поспешила в метро. Вид у меня был вполне человеческий: умытая и причесанная, ничем не примечательная, даже глаза я скрыла за темными очками. В моем кошельке нашлось ровно на жетон и на троллейбусный билетик.

   Вечер, час пик, народ кучкуется и лениво ползет по домам. Никому нет никакого дела до странной девушки, мнущейся в стороне от толпы.

   Мерное покачивание почти усыпило. В троллейбусе пришлось ехать стоя. Но мне было все равно. Я ехала домой.

   И у самых дверей, застыв как истукан, я вдруг вспомнила о камерах слежения, которыми дом Верховной утыкан повсеместно. Звонкий удар ладони о лоб и протяжный стон:

  – Ну, ты и ду-ура.

Глава 24

   Однако искать меня не спешили. То ли обиделись, то ли решили проучить. Но чтобы это ни было, меня устраивал любой вариант.

   Объяснить маме, что со мной случилось и, главное, где черти меня носили, сразу не удалось. Сперва мы плакали вместе, потом плакала мама и метелила меня почем зря. Но впервые я смиренно слушала, и только скромно ковыряла дырку в диване. Я очень ее люблю, но иногда так и хочется стукнуть кулаком по столу. И все же, когда буря утихла, и удалось кое-что рассказать, мама естественно не поверила.

   И тогда я ей показала. Лучше бы я этого не делала. Мама ни упала в обморок, ни забилась в истерике и не испугалась, а только села рядышком, обняла и тихо так заплакала. Тогда я почувствовала в груди столь жгучую боль, что и не описать. Но главное, точно знала – это не моя боль.

   Потом меня накормили. Я ела с аппетитом, хотя и не чувствовала вкуса. Мама сидела напротив и смотрела. Из ее печальных глаз сами собой катились слезы.

  – Ладно тебе, мам, все обойдется, – буркнула я.

  – Да, как же ты теперь?

  – Даже не знаю, – дернула плечом и нахмурилась, – Скорее всего, вернусь к этим...

   Неопределенно качнула головой, подразумевая Верховную и сотрудников СБСН.

  – Здесь мне все равно уже не место.

  – Ты мой ребенок, – воскликнула мама, – Тебе всегда здесь есть место.

  – Спасибо, мам. Но я все равно не могу остаться. Жажда она есть жажда.

  – Мы что-нибудь придумаем.

  – Ой, мам, только не начинай.... Я видела, во что превращаются истинный вампиры. Я этого не хочу. Да, и есть у меня обязательства перед... духами.

  – Ты не вернешься?

  – Не трави душу мама. Я и так сбежала, чтобы с тобой встретиться.

   Когда пришел отец, я спряталась на балконе и выждала, пока он не уляжется спать. Мама порадовала его, сказав, что я звонила и, что со мной все хорошо. Шокировать его мне не хотелось. Он и так очень впечатлительный.

   Мы с мамой разговаривали почти всю ночь. Утром, снова пряталась на балконе, пока отец собирался на работу. Непривычно яркий свет резал глаза.

  – Мне нужно поспать, – вдохнула, закрывая дверь на балкон, – Вечером я уйду.

  – Ты можешь спать в кладовке, – сразу же предложила мама, – Я сейчас освобожу место.

  – Зачем? – опешила я.

  – Но уже рассвет.

  – Просто завесим окна. Достань те шторы, что я купила: бардовые с бахромой. А солнце... Солнце и так в моей комнате не частый гость.

  – И все же, может лучше в кладовке?

  – Ну, уж нет.

   Я завалилась на свою кровать и застонала от удовольствия. Как давно это было?! Хотя, если подумать, не так уж и давно. Всего-то пару недель назад. Но это время было столь насыщено событиями, что я банально вымоталась.

   Не успела даже додумать – меня вырубило. Даже сновидения куда-то запропастились. Пробуждение, честно сказать, меня удивило. Спросите чем? Отвечу.

  – Просыпайся, солнышко, пора вставать.

   Во-первых, голос, произнесший эту фразу, не принадлежал маме. Если только она, конечно, не сменила пол. Но и не папе, – ведь он на работе, да, и голос у отца не бархатный, и не хрипловатый. Этот же прямо сочился медом. Мед, кстати, я не люблю, но голос... Есть у меня такая слабость.

   Во-вторых, кто-то весьма навязчиво и нежно поглаживал по бедру, от чего мурашки бегали по коже.

   И в-третьих, этот некто принялся меня целовать, легкими прикосновениями от виска к губам. Так меня будили впервые. Как реагировать, я представляла себе смутно. По этой причине, излишне поспешно распахнула глаза и утонула в совершенно умопомрачительных глазах двухэпостасного.

  – Кшас! – ахнула и отшатнулась.

   Однако пространства на кровати для двоих оказалась маловато, и я только загнала себя в угол.

  – Хорошо ли тебе спалось, киска? – улыбнулся он, и по-хозяйски приобнял.

  – Как ты здесь очутился? – пискнула я, пытаясь не делать резких движений.

   Оборотень сощурился, от чего в уголках глаз появились лучики морщинок. Мрр.

  – Пришел покормить, а потом и забрать тебя.

   От его голоса у меня закружилась голова. Та-ак! Срочно берем себя в руки.

  – Тебя прислала Верховная?

  – Я и без ее просьбы пришел бы, – потерся носом о мои руки, – Но она успела перехватить. Какая беспокойная особа. Она сильно привязалась к тебе, хотя вы и знакомы всего ничего.

  – Мама! – испуганно выдохнула я, и попробовала выбраться из его объятий, которые хоть не были мне неприятны, но ужасно смущали.

   Не тут то было. Меня проигнорировали. А я добилась лишь того, что сползла с возвышения из подушек прямо в кольцо его рук.

  – Я говорил с твоей мамой, – сияя, как медный котелок, – Ты же ей все рассказала. Мамина дочка.

  – Мамина, – надулась я, – Ну, и что в этом плохого?

  – Все замечательно, – касаясь губами моих сцепленных на груди рук, – Хорошие отношения между мамой и дочкой – это всегда замечательно.

  – Зачем ты это делаешь?

   Робко коснулась его лица. Глаза, цвета самого ясного неба, смотрели с тоской. О чем он сейчас думает?

  – Хотелось бы мне ответить на твой вопрос, – глаза оборотня потемнели.

  – Но не ответишь.

   Его щеки покрывала двухдневная щетина. Она приятно колола кончики пальцев.

  – Когда-нибудь.

   Я нахмурилась, но настаивать не стала. Все равно ничего не добьюсь.

  – Ты проголодалась?

  – Я не хочу есть, – энергично замотала головой.

  – Тогда хватит и одного глотка.

  – Но...

  – Чтобы восстановить силы.

   Кшас приподнялся, не выпуская из объятий, расстегнул ворот и, оттянув его, склонился, чтобы мне было удобнее пить. За дверью послышались сильно шаркающие шаги. Мама застыла возле закрытой двери.

  – Константин Ефимович вы чай будете?

  – Чуть позже, – крикнул двуэпостастный, и, как мне показалось, смутился.

   Мама поспешно ретировалась. Атмосфера сразу разрядилась.

  – Константин Ефимович? – хихикнула, поняв кем, представился Кшас маме, – Ай-яй-яй.

  – Так проще, – хмыкнул оборотень, – У него располагающая внешность.

  – Лицедей.

  – Все мы в какой-то степени лицедеи. Не отвлекайся, иначе твоя мама заподозрит нас в чем то неприличном.

  – А она и так уже все заподозрила, – тихо засмеялась я, подтягиваясь ближе.

  – Твоя мама мудрая женщина. Давай не будем ее расстраивать.

   Я прикоснулась к его шее губами. Легкий поцелуй, прежде чем впиться зубами. Сегодня его кровь была особенно ароматной, насыщенной и терпкой, словно впитала в себя все те бурлящие в нем чувства, которые разрывали его на части: гнев, боль, страсть, надежда и всепоглощающая любовь. Я пила и слезы катились сами собой, настолько пронзительны были эти эмоции. Даже не зная на кого они обращены, я испытывала их в полном объеме. В голове серпантином раскрутились мириады обрывочный мыслей и образов, словно я вознамерилась посмотреть десятки сериалов за один показ. Ощущение захватывающее... Но я начала захлебываться в этой лавине чужой жизни.

  – Хватит, – отшатнулась от него, не в силах больше выносить ментальный шквал.

  – Прости, – хрипло в самое ухо, – Это вышло случайно.

   Кшас поспешно сполз с постели, на ходу застегивая рубашку и оправляя штаны. Он выглядел встревоженным и даже расстроенным.

  – Прости. Этого больше не повторится. Переодевайся. Пора ехать.

   Однако, прежде чем он успел сбежать, я вскочила и вцепилась в рукав рубашки. Несмотря на смущение, попросила:

  – Не надо закрываться от меня. Я хочу понять.

   Двухэпостасный замер.

  – Я, правда, хочу понять.

   Кшас обернулся, и в глазах его разверзлась настоящая бездна.

  – Глупый, маленький котенок, – прошептал он и коснулся лбом моего лба, – Ты сама не знаешь, что просишь.

  – Не знаю, но что-то подсказывает, что это правильно.

  – Пока она в тебе, ты никогда не будешь знать, что правильно, а что нет.

  – Илистэль? – удивилась я.

   Оборотень кивнул.

  – Она в какой-то мере управляет тобой. Не явно, но подспудно ты помогаешь ей приспособиться.

  – Но Орион сказал, что она запечатана. А я достаточно сильна.

  – Орион еще мальчишка. Он не видит того, что вижу я.

  – Значит, я слаба?

  – Сильна, – Кшас обхватил ладонями мое лицо, – и наивна. Тебя легко обмануть. А уж той, что стала частицей души сделать это проще простого.

  – У меня обязательно получится, – выпятила грудь, ведь его слова задели меня за живое.

  – Конечно, получится, – Кшас поцеловал меня в переносицу, – Никому другому я не доверил бы ...

   Он вздрогнул и замолчал, словно сболтнул лишнее.

  – Что?

  – Не важно.

  – А, по-моему, это важно.

  – Важно только то, что ты не отличаешь ее желания от своих. Будь осторожна или она завладеет не только твоим телом, но и душой.

  – Ты знал ее?

   Двуэпостасный замялся. Я кожей чувствовала его нерешительность. Его руки помимо воли заскользили по плечам и обняли.

  – К сожалению.

  – Расскажи.

  – Не сейчас.

  – Почему?

   Вот так всегда. Только подобрались к важным вещам, и на тебе, потерпи родная. Я же и обидеться могу.

  – Так безопаснее. И до тех пор, пока ее не извлекут из твоей души, лучше не расспрашивай. И имени ее не упоминай... Или, по крайней мере делай это как можно реже.

   Склонив голову, я вглядывалась в его лицо. Кшас ласкал взглядом, заставляя сердце в груди нестерпимо щемить.

  – Это может призвать ее из забвенья.

  – Я буду молчать.

  – Постарайся. Это убережет тебя от лишних проблем.

  – Ты знаешь, как мне ее извлечь?

  – Мать Ричарда та, кто может тебе помочь.

  – Ты знаешь так много, – улыбнулась я, – Больше чем кто либо.

  – Ты хорошо умеешь слушать, – ехидно оскалился двухэпостасный, – У меня были бы большие неприятности, если бы ты еще и так же хорошо умела спрашивать.

  – Я подожду, пока ты сам захочешь мне все рассказать.

  – Всему свое время.

   Напоследок мимолетно коснувшись губ, оборотень ушел, оставив меня самой разбираться со своим растревоженным сердцем. Второй раз в жизни я ощутила этот мир так болезненно остро, так пронзительно ярко, что как никогда раньше мне захотелось – жить. И не существовать, а по настоящему – жить.

   Мама отнеслась ко всему философски, и отпустила с напутствием, ничего не бояться, и изредка позванивать домой. Кшас был галантен и до приторности мил, и, тем не менее, как-то очень серьезно поклялся маме позаботиться обо мне. Перед самым уходом, оттеснив в сторонку, ма зашептала на ухо:

  – Береги себя.

  – Конечно ма. Куда я денусь?

  – И..., – мама смущенно покосилась на Кш... нет, на Константина Ефимовича.

   Тот стоял у двери, перехватив спортивную сумку, набитую моими вещами. Смотрелось это забавненько: этакий встрепанный, старомодный учитель ПТУшки с замашками Казановы. Почему Казановы? Потому что в моем присутствии, сквозь иллюзию "Здравствуйте, я Константин Ефимович – педагог со стажем" проглядывалось кое-что несоответствующее образу. Взгляд опытного соблазнителя: горящий, голодный...Мрр, сейчас расплавлюсь.

  – И? – не дождалась я продолжения.

  – Ты у меня девочка умная. Все знаешь, все понимаешь. Не ошибись, – пространно высказалась мама.

  – Хорошо, мам, – улыбнулась я, – Я все поняла. Постараюсь не оплошать.

  – Еще кое-что,– хватая меня за руку.

  – Что еще?

  – Забудь о своей непомерной честности, – прошипела мама, – Найдешь свое счастье... зубами за него держись.

   Я представила себе это дело и расплылась в улыбке, выставив напоказ вампирьи клыки. Ну, это мы можем, будь уверена. Кшас, обладая уникальным слухом, хохотнул и отсалютовал маме свободной рукой. И, как это понять? Он согласен?

   Как в насмешку над собственным образом, машину Кшас выбрал не из дешевых. Новенький Лексус ES 350 сверкал, отполированными до зеркального блеска, боками. Сквозь тонированные стекла не пробивался ни один луч света. На капоте красовалось изображение застывшей в броске змеи. Цвет тоже изумил своей нелогичностью – темно-фиолетовый с зеленым отблеском.

  – Ты шутишь что ли? – обалдело на одном дыхании выразила свое первое впечатление.

  – Не нравится? – напряжение в голосе выдало его волнение.

  – Очень нравится, – призналась я, робко прикоснувшись к дверце машины, – Обалдеть можно.

  – Рад слышать, – расслабился Кшас, кидая в багажник сумку.

  – А тебе не кажется...

  – Что она не подходит Константину Ефимовичу?

  – Да.

  – В этом и вся прелесть.

  – Что-то я не понимаю, – пробурчала я себе под нос.

  – Прошу, – Кшас открыл дверцу, – Располагайся, моя принцесса.

   Я покосилась на оборотня, но насмешки не заметила. Ну, раз так... Я забралась внутрь и тут же несдержанно присвистнула. Салон был обит черной кожей с перламутровым блеском. На ощупь она оказалась нежной и прохладной.

  – Е-мое, – усаживаясь на сиденье, – Это заменитель?

  – Какой заменитель? – не понял Кшас.

  – Кожзам?

  – Нет. Здесь все натуральное.

  – Шутишь?

  – Не шучу, – улыбнулся двуэпостасный.

  – Но как же?

  – Просто зверь этот обитает совершенно на других гранях реальности.

   Довольный произведенным впечатлением, Кшас обошел машину, и сел за руль. Мне все еще казалось нереальным, что это происходит со мной. Я закрыла глаза и начала дышать медленно и глубоко.

  – Мутит? – забеспокоился оборотень.

  – Нет, – качнула головой, – Просто все еще не могу свыкнуться.

  – Все образуется, – ладонью правел по моей щеке, – Вот увидишь.

***

   Меня встретили прохладно, если не сказать холодно. Лица Любы и Дениса, больше напоминали маски театра кабуки. Застывшие и злобные.

  – Я даже не буду спрашивать где ты была, – с порога зашипела Верховная, отпихнув Красновского с пути, – Но.. Но... Как ты посмела?!! Ты!!...

  – Ну-ну, Любочка, успокойся, – заюлил преображенный Кшас, – Танечка, здесь. Все обошлось. Никто же не пострадал?

  – Константин Ефимович, не защищайте ее, – вклинился Иван, появившийся, как чертик из коробочки, – Она должна сама отвечать за свои поступки.

   Видок у рогатого был помятый, но по сравнению с тем, что я видела после драки, вполне сносный. Досталось ему, видимо, меньше чем Эдварду, раз так скоро снова в строю.

  – Как Эдвард? – поинтересовалась я, так как этот вопрос волновал сейчас больше всего.

  – Не очень, – поморщился Иван, но тут же возмутился – Не меняй тему, вампирша! Сейчас речь не об Эдварде!

  – Я хочу его видеть, – не реагируя на гнев, прошла мимо Дениса и Любы, – Леня, собирайся, мы уезжаем.

   Мальчик, скромно мявшийся в стороне, улыбнулся и побежал одеваться. Ричард понимающе кивнул.

   Верховная преградила дорогу, и ее глаза яростно вспыхнули.

  – Что ты задумала?

  – Мы уезжаем.

  – Куда?

  – Проведаем Эдварда, а потом...

  – А потом?

  – А потом я возвращаюсь с Денисом в Зону Сумерек.

  – Ты с ума сошла!!! – хором воскликнули Люба и Иван.

   Такого от меня явно не ожидали. Взгляд Верховной превратился в колюще-режущее оружие. Показалось она кинется на меня, но видимо, я плохо знаю Любу – она сдержалась. Иван дергался, как вошь на гребешке, и затравленный взгляд, навел на мысль, что директор СБСН, прежде чем отправить рогатого к Верховной, что-то ему поручил, но я своим решением сбила все карты. Денис смотрел исподлобья, и, похоже, мое решение его тоже не радовало. С чего бы это? Понимаю, Валера – парень, скромно затесавшийся между Иваном и Денисом, посматривал на меня, как побитая собака на любимого хозяина. Ничего, с ним я еще разберусь. Вся эта компашка кидала на меня такие взгляды, что я смутилась. Только присутствие Кшаса за спиной не давало свернуть с намеченной дороги. Обо всех деталях мы поговорили, пока ехали сюда. Кшас вначале уговаривал не торопиться, и даже рекомендовал провести неделю под крылышком Александра, но в какой-то момент что-то произошло, и меня скрутила тугая сосущая боль. Когда очнулась – минут через пятнадцать – тело показалось неподъемным, словно его гантелями обвешали. Кшас выглядел встревоженным, и заявил, что медлить, по-видимому, больше нельзя.

  – Я тебя не отпущу, – глаза Верховной засветились ядовитой зеленью.

  – Люба, – как можно увереннее, – ты меня не остановишь. Я и так потеряла слишком много времени.

  – А ты куда-то спешишь?

  – Как оказалось, да, – усталый вздох, – Мне нужно спешить, иначе будет слишком поздно.

  – Слишком поздно для чего? – Люба, как особа внимательная, заметила мой напряженный взгляд.

  – Я не хочу об этом говорить. О проблеме твоего мужа я рассказала, больше меня здесь ничего не держит.

  – Значит, не держит? – в голосе ведьмы появились истерические нотки, – Вот, значит, твоя благодарность – "ничего не держит"!

  – Я тебе благодарна. Даже очень. Но сейчас...

   Я хотела еще что-то сказать, но передумала и только махнула рукой. Кшас кивком попрощался с Верховной, и поспешно удалился. Теперь я его увижу только в Зоне Сумерек. Ребенок уже жался к правому боку, собака к левой ноге, а Денис, мысленно все взвесив, натягивал куртку и пихал Ивана к выходу. Валера с надеждой смотрел на меня – и я кивнула. Пока не разберусь, как снять чары, ему без меня, как птице без неба, жить можно, но не то. Это мне Кшас объяснил.

  – Пожелай мне удачи, Верховная, – уходя, бросила через плечо.

  – Иди к черту, вампирша, – услышала в ответ.

Глава 25

   Час мы колесили по городу, объезжая несколько внеурочных пробок. Иван рассказал, что когда Эдварда привезли в центр, он еще был в сознании, но когда вынули нож, его состояние резко ухудшилось. Способность к регенерации отказала первой, затем поднялось артериальное давление и началось кровоизлияние в мозг. Все попытки остановить цепную реакцию не увенчались успехом. Эдварда направили в специализированную больницу, но там тоже не разобрались, что происходит с магом, и преуспели только в поддержании основных функций.

  – И это ты называешь "не очень"!? – гневно воскликнула я.

  – Не страшно, и не с таким справлялись, – отмахнулся рогатый.

   "О, Боже!" – мысленно простонала я. Сколько раз я уже слышала эту избитую фразу. И они всерьез верят, что все обойдется?! Не думаю. Не в этот раз.

  – Это ты так говоришь, – потирая ноющие вески, пробубнила я, – Если затронута печать, Эдварду конец.

  – Какая печать? – недоуменно воззрился на меня Иван.

   Я посмотрела в зеркало заднего вида и нахмурился. Неужели не знает? Нет? Значит, и я говорить не буду.

  – Не важно.

  – Что значит не важно?! – тряхнул сиденье Иван, отчего моя голова дернулась.

   Я раздраженно скрипнула зубами.

  – Если он вам не говорил, значит, была причина.

  – А тебе, значит, говорил?

  – Да.

  – Тогда рассказывай.

   Денис не вмешивался, но внимательно слушал, и видимо что-то заподозрил. Ричард предпочел тоже не лезть с расспросами. Валера клевал носом, стараясь не уснуть, но это у него плохо получалось. А, вот, Леня и Рамон уже давно видели десятый сон – ночь ведь на дворе.

  – Нет.

  – Что нет?

  – Я не буду рассказывать.

  – Это почему это не будешь?

  – Потому что.

  – Слушай, ты..., – Иван еще раз дернул кресло.

   Я молниеносно развернулась, зубы прорезались сквозь десна и я издала приглушенное шипение.

  – Не доставай меня, понял.

   Иван отшатнулся, в расширившихся зрачках мелькнула затаившаяся злоба и страх. Неприятное сочетание.

  – Денис, скажи ей, – буркнул блондинчик.

  – Что? – покосился тот в зеркало.

  – Если она знает, что с Эдвардом...

   Денис усмехнулся и перебил Ивана:

  – Об этом она пусть говорит с лечащим врачом, а не с нами.

  – Но если она знает...

  – Оставь ее. Видишь же, – Денис бросил на меня обеспокоенный взгляд, – она на взводе.

  – Так ты на ее стороне или на нашей! – пронзительный звук паники резанул слух.

   Все, больше не могу. Достал.

  – Денис, ты знаешь, как доехать до больницы?

  – Да, был пару раз.

  – Ну, тогда, – я обернулась и пристально посмотрела в глаза блондина. Видимые только на приделе концентрации зрения, нити, потянулись через салон, – Спи.

   Иван дернулся, попытался сопротивляться, но нити спеленали наподобие кокона, и рогатый подергавшись сладко засопел.

  – Александр научил? – поинтересовался Денис, расслабляясь, видимо, и его Иван, успел достать до печенок.

  – Нет. Решила поэкспериментировать.

   Денис поморщился. Не нравится? Ну, и ладно, главное, что в салоне, наконец-то, воцарилась тишина. И я не о той, которая связана с органами слуха. Напряжение, раздражение, скрытая злоба, смятение – эмоции, в совокупности своей образующие гнетущую атмосферу, которую я начала ощущать, как что-то материальное. Кшас объяснил, что со временем, я научусь определять эмоциональное состояние человека внутренним взглядом, почти физически различать положительные и отрицательные эмоции. Кшас очень удивился, что я до сих пор не использую эту возможность, но в то же время счел мою настороженность вполне разумной.

  – Может, теперь поговорим? – потревожил Денис.

  – О чем?

  – Обо всем.

   Я подперла голову кулаком, облокотившись локтем на дверцу. Поговорить то можно, да вот стоит ли?

  – Не хочется.

  – Таня, ты можешь мне доверять.

   Немного помолчав, взвешивая все за и против, с тяжелым вздохом сказала:

  – Сейчас я даже самой себе не доверяю.

   Денис изогнул бровь.

  – В каком смысле?

  – В самом прямом. Сейчас я не уверена, поступаю ли по велению своего сердца, или же по указке чужой воли, – от мысли, что во мне находиться душа Илистель, захотелось куда-нибудь сбежать, куда-нибудь очень-очень далеко. Но, к сожалению, это мало, что изменит.

   Какая мутная история. Зачем кому-то понадобилось освобождать павшую? Просто из любви к прекрасному полу или за этим что-то скрывается? Жаль, нельзя спросить о падшей напрямую. Только ли она соблазнительница, или же у нее есть еще какие-нибудь способности? Покрутила головой. Все-все, не думать об этом. Не думать. Любопытство сгубило кошку, а мне еще хочется пожить.

  – Таня?

   Краем глаза отметила, что наш бравый солдатик пристально изучает меня и хмурится.

  – Со мной все в порядке.

  – Тань, я тебе не враг.

   Я поморщилась:

  – Денис, ты, наверное, думаешь, я наивная девчонка, и ничего не понимаю?

   По лицу бравого солдатика пробежала тень.

  – Таня...

  – Стоп, – перебила его, – я не уверена, конечно, но в отношении тебя и Валеры, я, скорей всего, подсознательно использую чары подчинения.

   Склонила голову и с ехидством спросила:

  – Скажешь, что я не права?

   Денис некоторое время молчал, затем пожал плечами и кивнул:

  – Есть немного.

  – Немного?

  – Если бы ты подчинила полностью, – поморщился и, повернув голову, хрустнул позвонками, – я бы здесь не размышлял: да или нет.

  – Не совсем тебя понимаю.

  – Если бы ты подчинила полностью.

   Денис долго подбирал приличные слова, часто взглатывая, отчего кадык ходил ходуном.

  – Тогда... Ну, я бы как этот... Валера твой...

  – Он не мой, – нахмурилась я, – Хочешь сказать, Валера уже полностью зачарован?

  – Да, – кивнул Денис, – И нет.

  – Так да или нет?

  – И то и другое.

   Все. У меня сейчас голова лопнет. Я максимально повернулась в кресле, насколько позволил ремень безопасности.

  – А поподробней.

  – Этот крендель сам не против быть зачарованным – ты ему нравишься.

  – Ну, правильно, я же подсознательно...

  – Нет. Это другое, – одернул Денис, – Ты очень симпатичная девушка, Таня. И вампирское очарование тут не при чем.

   Я смутилась. Надо же, нарвалась на комплемент.

  – Спасибо, конечно... но как это связано?

  – Как связано? Ты ему нравишься, вот он и не сопротивляется.

  – А ты?

  – Я сопротивляюсь, но спасает только твое нежелание подчинить.

  – Мне жаль.

   Мои слова звучали искренне, но как по мне, этого недостаточно, чтобы загладить вину. Но больше всего удивили следующие слова Красновского:

  – Я знал это с самого начала.

  – С какого начала?

  – С того, как ты сделал меня своим личным шофером, – губы Красновского нехотя расползлись в улыбке.

  – Что уже тогда?!

  – А как ты думаешь? – увидев мое недоумение, Денис расхохотался, – Таня, не используй ты тогда чары, я бы тебя просто убил. И не смотри на меня, я только последние пол года работаю в команде. До скандала с этим пи... прости, начальником, предпочитал работать один.

  – И сколько ты уже работаешь в этой организации?

  – Десять лет. За мной числится сорок три ликвидации. Это только старших вампиров.

   Нервный смешок сорвался с губ. Ни фига себе!

  – А.. Так ты мог бы?...

  – Мог бы, Таня. Мог.

   Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти. Мне, по видимому, крупно повезло, что вампирьи способности среагировали помимо моей воли, и, не смотря на зачаточное состояние.

  – Тань?

  – Все путем. Я думаю, что мне сказочно повезло.

  – Не без этого, – согласился Красновский, выворачивая на неприметную дорогу, ведущую вглубь леса. Я даже не заметила, как мы выехали за черту города.

  – А что будет, когда я сниму чары?

  – Все встанет на свои места.

  – Знать бы еще какие? – потерла зачесавшийся нос.

  – Почти приехали.

  – А нас впустят?

  – Куда они денутся. Посмотри, у Ивана в куртке должен быть пропуск.

***

   Пропуск. Ну, да. Пропуск. Конечно. Я и показать то его не успела, а эти недоумки – охранники уже начали нас обстреливать. Благо, прежде чем показывать пропуск я вышла из машины и отошла на некоторое расстояние. А то все могло быть гораздо хуже. Хотя, есть вероятность, что этого они и ждали. Я то что, скользнула в сторону, и все. Денис тоже среагировал моментально. А вот остальные могли и пострадать.

   Охранники – их было трое – оказались ребятами подготовленными. Серебреные пули, самовоспламеняющиеся цепи, магические амулеты, святая вода, заговоренные ножи и освященные кастеты. Мама моя, откуда столько! Это не больница, а сверхсекретный военный бункер какой-то.

   Охранники действовали слаженно. Окружили. Оттеснили от машины, не давая ни собраться с мыслями, ни среагировать.

  – Твою..., – прошипела сквозь зубы, почувствовав жжение в плече.

   Задел, зараза. Ну, что ж, сами напросились. Выпустив на волю вампирьи инстинкты, совершила умопомрачительный прыжок назад. Резко пригнулась – плеть злобно щелкнула над головой. Одной рукой удерживая равновесие, оттолкнулась и рванула вперед – в сторону, нагнулась, – в строну, разворот. Одно дело драться с мужчиной, когда точно ясны правила игры, но я женщина, – и в этом вся загвоздка. Охранники, какими бы опытными ни были, не могли уследить за хаотичными движениями вампира. Подсечка, удар – один готов. Разворот. Увернулась от удара наотмашь. Еще один разворот – удар раскрытыми ладонями. Второй охранник красиво впечатался в стену. Резкая боль полоснула бедро. Какого!!