Текст книги "Со смертью заодно (СИ)"

Автор книги: Альтс Геймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Тролль, обладающий отменным слухом, тут же подтвердил, не сходя со своего дровяного насеста:

– Да – это я! Я – он такой! Смекаешь, чух–парень?

– А как этот впечатляющий воин оказался тут один? И без своего взвода?

– Они отправили караван в Оплот, для торговли… Ик!

– А что им по древу Иггдрасиля не торгуется?

– Так границы же закрыты! Ик! Не пройти…

– Это правда, – вставил Тудр.

– Ясно. А дальше?

– Циклопы. Журавлев был начальником обоза. Разбомбили. Говорит, что никто не уцелел, кроме него. Мы обязательно должны взять его с собой! Он – замечательный! Он нам очень пригодится! Ик!!!

– Да берем уже, – вздохнул Браги и повернулся к гному. – Ну вот, навязали себе на голову дезертира. Теперь вместе с ним пойдем под трибунал, как пить дать. Неприятности к нам просто так и липнут.

Тудр с сомнением покачал головой.

– Болотники и цитадельщики друг мимо друга равнодушно не пройдут, факт. Древние распри. А насчет дезертирства… Не думаю. Тролли не того воспитания. Похоже, парень не врет. Вернее, вполне допускаю, что не врет.

– Эх, да что теперь! Сплавил нахлебника, ловкач? Ну, признавайся! Ладно, где там твое обещанное пиво?

– Оп–ля! Народ! Есть кто? Ужин нам быстро! Норелет, душенька, распорядись насчет угощения! И напитков побольше. Редко, кхе–кхе, выпадает шанс посидеть за одним столом с самим Браги.

– Еще одно. Прости, Тудр, я тебя уже замучил.

– Да какие счеты промеж хорошими людями!

– Нам бы помыться, а, Тудр? Последний раз мы принимали ванну в Джорнее, а с тех пор уже третий день пошел. Даже не знаю, как вы с нами за одним столом выдержали. Дух от нас прет, наверное… мама дорогая!

Гном беззаботно хохотнул.

– Не кручинься, все равно в плане одора вам за Журавлевым не угнаться. Крепок бес на запашок. То ли мускусом несет, то ли псиной. А когда в раж войдет дрова колоть – аж с души воротит. Единороги разбегаются, скликать замучились. Касаемо помыться – со всем вашим удовольствием. За факторией с другой стороны холма ключ горячий бьет. Там и бочки дубовые специяльно по такому случаю в землю вкопаны. Феечки примут вашу одежу, постирают, заштопают. Завтра будет лучше неодеванной. На сменку принесут все свежушее. И полотенца.

Блаженствуя в горячей ванне в облаках пара, Браги не без внутреннего удовлетворения поглядывал на постройневшую за время похода фигуру неофита. Вся лишняя вода и нагулянный жир сбежали с него за почти месяц дорожных лишений, и теперь парень выглядел, как и подобало молодому воину. Сам Браги – необъятный, клешнястый, с резко очерченными выпирающими мускулами походил скорее на бурого медведя полусреднего веса, слегка отощавшего от зимней спячки. Пиявыч же, в новом своем обличье напоминал гламурного шейпинг–инструктора с обложки коробки из–под спортивного питания. «Обаяние! Второе Обаяние! Работает! Недаром эта гурия – Норелет с него за обедом глаз не сводила!» – ликовал про себя ярл. Но вслух, в своей обычной манере, не удержался:

– Эй, Пиявыч!

– Агась? – ответил тот, комично копируя манеру Тудра.

– А где же наш целлюлит? И куда девались наши розовенькие поросячьи щечки? А брыльца? Куда ты спрятал, паршивец этакий, наши брыльца, я тебя спрашиваю?

Новичок зарделся, как маков цвет. Встал в полный рост и с достоинством (как ему, наверное, самому представлялось) поклонился:

– Спасибо, Браги.

– Вольно. Можно опустить задницу в воду и более не пускать солнечных зайчиков. Не парься, новичок, мы из тебя еще человека сделаем. Будешь Короля Минотавра голыми руками брать один в один. Значит, так! Халява твоя кончается! С завтрашнего дня я берусь за тебя всерьез!

– Ой! – Пиявыч захлебнулся водой из бочки и пустил пузыри.

– Ты до отмены нынешнего распоряжения освобождаешься от всех лагерно–костровых функций. Отныне и ежедневно: на привале не меньше двух часов занятий по Владению Оружием. Стреляешь из пращи, пока в округе ворон не останется! И крутишь «моргенштерн» до полного опупения! Я сменял на него твой критский свинокол. Ну не твое это, не твое. Оставим меч в покое. Уж ты мне поверь. А с «моргенштерном» дела на лад пойдут, может, и толк от тебя в бою появится. Короче, пока на два левела Владение Оружием не поднимешь, на глаза мне не попадайся! Усвоил?!

– Слушаюсь, – совсем тихо сказал Пиявыч.

– Бодрей, новичок, не раскисай. Протрезвел после Журавлева? Отлично! Хватит телеса нежить и купать! Подъем! Нас ждет стол и приятная компания. Да… Неофит…, – Браги замялся.

Пиявыч вопросительно взглянул на ярла.

– Мы в походе месяц. Там полно этих феечек. У них собственных мужиков нет, видом не предусмотрены, так что они в плане этого… короче, аккуратней с ними. Не смотри, что смазливые и миниатюрные, как японки – к утру одни шкварки оставят. А я тебя волоком тащить не нанимался! Так что, хлебалом не хлопай! И пиво с умом пей – мы в гостях, проблемы нам тут не нужны.

Браги оценивающе посмотрел на Пиявыча, мечтательно и томно закатившего глаза. Хмыкнул про себя: «Ох, не на феечек нацелился наш прохвост, ох, не на феечек! Второе Обаяние – это вам не шутки! Работает!».

Из путевого дневника Пия Контура (писано глубокой ночью наощупь):

« Поскольку пути, которые мы выбираем, в жизни часто заводят нас в непредсказуемые тупики (неразбочиво), мы вынуждены обращать свою энергию на разгадывание тайн женской (неразборчиво)… И поэтому не надо бояться проявлений, и это важно, так что я хочу подчеркнуть (неразборчиво)… Ибо нет на свете ничего более прекрасного… (следующая страница залита пивом)…Вот что, собственно, я и хотел вам сказать».

Браги проснулся поздно и тут же взъярился на себя за это. Затылок ныл тупой болью. Воин спросонья даже заинтересовался, а не испытывал ли он на собственной шкуре Иглу Следствия? Так, ради эксперимента. В сознание неторопливым слайд–шоу вплывали гротескные картинки «из вчера». Вот он пьет на пари с Тудром бочонок хмельного меда. С одной стороны стоит его, ярла, алмазный перстень Резистентности, но гном, разухарившись, умудрился перещеголять норга в щедрости. Взял, психанул и поставил на заклад брусок редчайшего черного мифрила – универсального усилителя некротики. Вот «факториала» бережно выводят из–за стола хоббиты, а он брыкается и кричит, что может перепить весь Овиум и даже некоторые его окрестности. Его кафтан забрызган вином, борода от меда стала похожа на кусок мокрой пакли. Черный мифрил перекочевывает к ярлу в поясной кошель. Вот они с Белемаром, по–братски обнявшись, негромко поют какую–то воинскую балладу, причем ни слов, ни языка Браги не знает, но ведет. А на заднем плане восторженный Пиявыч разливается соловьем для Норелет, и глаза у девушки лучатся зеленым таинственным светом. Подобравшийся тихонько к общему столу Журавлев важно глаголит что–то пухленькой смешливой фее. Вот он снимает ее со своих коленей, тихонько шлепает по мягкому месту и заявляет:

– Урядник! Десять рыл подо мной! Большая честь! – и начинает легонько подталкивать феечку в сторону леса. Та кокетливо взвизгивает, крутит бедрами и игриво хихикает.

Браги помотал тяжелой головой. Поднялся и расправил члены. Вся его одежда лежала, благоухая чистотой, на низком резном табурете подле постели. Облачившись, он отворил овальную дверь высотного эльфийского жилища, и неуверенно попадая носками сапог в ступеньки веревочной лестницы, спустился на землю. Журавлев уже торчал гигантским суррикатом на мешках с поклажей и молодцевато вытянулся при виде сонного начальства. Браги небрежно махнул ему рукой, вижу мол, молодец. За вчерашним прямоугольным столом, сегодня застеленным новым покрывалом лимонного цвета, чинно восседал Тудр и прихлебывал отвар из маленькой глиняной кружки. Увидев ярла, гном без лишних слов нацедил ему такую же чашку из пышущего золотом самовара. Браги отпил настой и крякнул: чай пополам с Зельем Трезвости. Через несколько минут внутри мозга словно провернулось морозное веретено, чело его разгладилось, движения обрели силу и четкость.

– Может, задержитесь у нас на денек? – полюбопытствовал хозяин фактории.

Сбоку к столу неслышно подплыла Норелет и поставила блюдо со свежей выпечкой. Ярл тут же зачавкал сладким пончиком. Удовлетворенно промычал, запихнул еще один и ответил с набитым ртом:

– Спасибо, хлебосольный хозяин. Сам знаешь – надо спешить. Где там наш третий?

Норелет улыбнулась, сверкнув полоской жемчужных зубок.

– Встает. Сейчас спустится.

Ярл снял с плеч Бездонный мешок и швырнул его Журавлеву.

– Пихай все. Но раздельно. Винегрет там мне не устраивай.

– Я могу, чух–парень. Буду пихать.

От Браги не укрылось, как прекрасная дриада скользнула к торбе Пиявыча и что–то тишком сунула ему под стягивающую горловину веревку. Ай да, жулик! Везде поспел! Вот тебе и второе Обаяние!

Они уже третий час, упрямо настигая упущенный график, перли по вечнозеленому эльфийскому лесу, когда Браги наконец скомандовал привал. Журавлев шел молодцом, чуть вспотел, Пиявыч же, привыкая к новому вооружению и доспехам, вновь, как и в начале похода, являл собой жалкое зрелище. Он постоянно запинался, несколько раз неловко заваливался в траву, сумел даже оцарапать себе «моргенштерном» скулу, но Браги и ухом не вел. Хватало того, что тролль ни на шаг не отходил от неофита и всячески помогал ему и поддерживал. А с лица новичка, несмотря ни на что, не сходило блаженно–мечтательное выражение. Его глаза нет–нет да зажмуривались, губы шептали волшебное имя, пальцы сжимались и разжимались, словно мысленно лаская ту невесомо–прекрасную нимфу, что отворила в темноте дверь его ночной обители. Пиявыча бросало то в жар, то в холод, когда он вспоминал теплые губы Норелет, ее атласную кожу, сияющие в отблеске светильника прозрачные хризолитовые глаза. В ушах звенело от ее мелодичного голоса, голова кружилась от воспоминаний о ее страстном шепоте, любовных стонах. Сердце выпрыгивало из груди, сладостный мороз проходил по коже: ему вновь чудилось нежное прикосновение ее пальцев. В мягком шелесте травы вновь слышались незнакомые напевные слова эльфийского наречия.

– Равняйсь! Смирно! – гаркнул над самым ухом Браги, и неофит от неожиданности подскочил на целый метр.

– Узри, Журавлев, сего доблестного мужа, смежившего усталые очи на перекуре!

– Пиявыч – чух–чух парень! Журавлев понимает.

– Ты даже не представляешь, насколько он чух–чух, мой друг цвета хаки! Знаете, Пий Контур, я открою вам небольшой секрет… В приличной компании соблазнять подружек своих собутыльников, когда тех сморил хмельной сон, вовсе не считается большим героизмом. Отнюдь! Наоборот, за такие дела принято, как минимум, крепко бить в табло! Слышишь, ты, Парис недоделанный?

Пиявыч вздрогнул и пришибленно втянул голову в плечи.

– Ага, чует кошка, чье мясо сгрызла!

– Грызть? Грызть мясо? – оживился Журавлев.

– Не мясо. Если б мясо! Сметану! Целый кувшин нежнейшей, сладкой сметаны украла эта шкодливая и блудливая кошка!

– Грызть сметану? И мясо? Кошка? Кто есть такой «кошка»? – растерялся Журавлев.

Новичок убито вздохнул. Браги знал, что девчонка сама прыгнула к нему в постель, но решил додавить свою роль до конца – пусть прочувствует слюнтяй, что и от его действий может зависеть успех и жизнь всей группы.

– Ладно, Браги. Ну, с кем не бывает? Сам что ли так не делал?

– Про меня мы отдельно поговорим. А вот то, что ты чуть не испортил наши отношения с Оплотом – непреложный факт! Хорошо, хоть ноги успели унести, пока все не выяснилось. Хотя нет, тороплюсь… На боевых единорогах они нас за час догнать могут запросто!

      Пиявыч испуганно оглянулся. И потом в течение всего дня он постоянно прислушивался к нестройному лесному шуму у них за спиной – не раздастся ли надвигающийся дробный топот копыт?

– Так вот, мой юный друг. Если оплотовцы почувствуют себя в претензии и в качества компенсации потребуют твою голову… Сдается мне, что наши пути разойдутся. Я – вперед, а ты назад. Частично. В ящике.

Пиявыч упрямо тряхнул челкой и храбро наморщил широкий лоб:

– Семь бед – один ответ. Набедокурил – готов расплачиваться. Но, Браги, клянусь тебе всем, что мне дорого…

– Ну?

– Оно того стоило! И прости, вождь, но я ни о чем не жалею!

Ярл хмыкнул.

– Ладно, герой–любовник. Покаяние засчитано. Ну что, штафирки? Рота, подъем! Хватит клопов давить, пора ногами двигать! В колонну по одному за мной шагом а–а–р–р–ш!!!

Тудр поглаживал свою густую окладистую бороду и смотрел вслед ушедшим путникам. Светляки заливали ласковыми лучами луг, прохладный ветерок взъерошивал травы. На поляне беззаботно порхали феечки. Их полупрозрачные крылышки отбрасывали вокруг разноцветные веселые искорки.

– Ну, что скажешь, Норелет? Ты теперь у нас эксперт по этой парочке? Особенно, кхе–кхе, по младшенькому.

Дриада раздумчиво пожала узкими плечами.

– Не думаю, Тудр. Это не они. Ну как два таких валенка могут быть теми, кого мы ждем, сам подумай?

– А если прокачанная до предела Мимикрия?

– Ну не до такой же степени! Один – наивный, как трехмесячный щенок, другой – твердолобый, словно обух топора.

– Э–э–эх… Да, Браги именно таков. Пожалуй, что описанию соответствует полностью. Колечко у него больно заманчивое.

– Что ж не сторговал?

– Ангельский альянс давал. Не берет.

– Значит, так тому и быть.

– Поэтому я и не настаивал. Оно им досталось правдой, не обманом или грабежом. Я это чувствую. Я – торговец. Репутация дороже прибыли.

– Получается, мы ошиблись? Перестраховщики. Их можно было отправить на Иггдрасиль? – в голосе Норелет вдруг прорезались гневные нотки. – И не подвергать ненужному риску?

Неподвижно сидевший рядом Белемар неторопливо поднялся во весь рост. С него словно упал невидимый покров усталого, сморенного чередой битв воина, и перед гномом и дриадой предстал могучий витязь, облаченный покровом вечной Мудрости. Величественный и царственный. Властный, наполненный непоколебимой уверенностью своей правоты.

– Мы возможно ошиблись. Но дело не в этом. Я вижу – вокруг этих двоих людей прольются обильные реки крови. Их потоки затопят весь Овиум. Мне не важно – правы или виноваты будут они в своих поступках. Оплот не примет в этом участия! Нам нет дела до роковых промахов Иерарха. Оплот будет защищать только себя, и так повелось издревле!

Тудр и Норелет склонили головы перед Высшим Эльфом.

– Мы повинуемся тебе, повелитель, – тихо промолвили хором оба.

Глава 6. Сплошной алягер на алягере

Мы с Прокофьевной третью неделю тянем лямку в боевом походе. Дождались–таки славных деньков на свое толстокожее многотонное седалище. Розик применил подлую, но проверенную временем тактику, и превратил войну империалистическую в войну гражданскую. Вместо того, чтобы отправить на общий сбор требуемое количество войск, наш пройдоха хитро и тактически продуманно прожевал сопли, так что армия Болота ушла на Цитадель без наших полков. Верховный Аист прислал любезное сообщение, в котором клятвенно пообещал по возвращению вздернуть Розика на самом уродливом дереве в его собственном имении. Наш барыга отправил сопливое покаянное письмо и стремительным рейдом захватил практически без боя богатые имения своего соседа – Рани Укротителя Стрекоз. Вот тот, как раз соблюдая лояльность государю, выставил в войско почти всю свою дружину, да и сам с ней отправился.

Видели мы этого Рани – вся морда в зеркальных фасеточных глазенапах, словно в пирсинге. Обзор на триста шестьдесят градусов, но мозгов нет совсем. Тем более, очевидная дальнозоркость. Под своим носом не углядел, как жмотно–экономный соседушка накопил такую прорву ударно–штурмовых сил, что в результате поместье Рани было взято за считанные часы с минимальными потерями. Шли ожесточенные воздушные схватки между нашими драконьими стрекозами сводной группы прорыва «Малярийный туман» и остатками его дворцовой гвардии, а розиковы ящеры–стрелки полка «Благословенные наконечники» по мере возможностей старались сшибать чужих и не попадать в своих авиаторов. Мы, как и подобает по статусу, проторчали всю заварушку на наблюдательном пункте за шатром главнокомандующего, расписанного художником–гноллом под изображение непонятного, но солидного здания из нового религиозного культа. И это еще не все! Как вы думаете, какое название себе избрала наша жадная до бабла шарага? «Бедные Рыцари»! У–хаха!!! Они же в историческом разрезе – тамплиеры! Храмовники, так их об косяк! Нет, каково? Умора! И Розик – глава Бедных, очень Бедных Рыцарей. Я плакал. Аля с Робертом рыдали от умиления. Розик командовал и повелевал. Пастыри подавали мудреные советы. И еще – у нас в каждом подразделении появились политруки. У них принята цветовая градация по мантиям. Нижние духовные пастыри (взвод, рота) – в живописных опаловых балахонах. Среднее звено (до бригады) – в благородных топазовых мантиях. Высшее духовное руководство (в количестве двух уже известных нам человеков) – в малоприметных серо–зеленых клобуках. И каждый вечер – службы, обряды, хоровое пение. Мы внимали всеми шестью ушами в тщетной попытке врубиться, в чем соль их догматов. Получается довольно мирно – Вечная Жизнь, Терпение, Помощь ближнему своему. Богатство – Зло и Порок. Розик – лишь орудие в руках Высшего Разума, предназначенное, чтобы соединить все страждущие очищения души под Храмом новой Веры. Для распространения ее божественной искры не жалко ни сил, ни самой жизни. А богатство – ну его к лешему в трясину. Мы – Бедные Рыцари. Нам плевать на злато!

Ладно, проехали. Это все лирика. Поместье Рани мы сожрали в один присест, но дальше нас ждет задачка куда серьезней. Главная проверка наших имперских амбиций. Второй Цапель Болота. Некий Тазар. Фигура крайне одиозная. Именно его Брон оставил за себя присматривать насчет общего хозяйства в его монаршее отсутствие. Помощника он избрал себе стоящего. Тазар – дуб дубом, такой же павианистый гнолл по национальности, как и наш помещик, но из древней родовой ветви военачальников. Воины Тазара не чувствуют боли, их доспехи куются по тайным манускриптам из композитных сплавов. Их вождь не жалеет на это средств. Вооружение и броню он закупает повсюду, даже в Инферно. Поэтому тазарские бойцы считаются элитой всего Болота. Стоят намертво. Держат строй и понятия не имеют, что такое трусость в бою. На его знамени – Матерая Болотная Корова в полном боевом вооружении с окованными рогами и стальным нагрудником. Это вам не пугливая рабочая особь. Тут все гораздо запущенней. Мы ждем. Через час начнется битва, которая прольет свет на общий расклад на Болотной поляне.

Мы уже не в резерве. Не до того теперь. Занимаем позицию в Центральном полку и дрожим от страха. И есть от чего. Матерые Болотные коровы с их Смертельным взглядом – самый страшный противник для Седьмых юнитов. Карающий Ангел, Золотой дракон, Древний Бегемот – ни одна Высшая тварь не может выдержать этот взгляд. И тихо дохнет в корчах. А что это значит для Прокофьевны? Полный конец всех надежд! Мы откатимся по кармическому колесу уровня на три, не меньше. Нас разбросает по телам орков, гоблинов или скелетов. Финита ля комедия. Мы стоим и дрожим в поджилках перед грядущим боем. На спине Прокофьевны – небольшая башенка с четырьмя ветеранами гноллами–мародерами и нашим знакомым возчиком, посеревшим от животного ужаса предчувствия смерти.

За нами – шесть свеженавербованных молодых Гидр и еще два матерых ветерана. Гидры Хаоса, наши собратья. Не такие массивные, как тетушка Прокофьевна, но тоже вполне ничего себе. Наша же красавица – тварь просто на загляденье. «Гидрантский» живой бронепоезд – лидер отряда, надежда и опора всей армии. Именно поэтому сзади нас – знаменосец войска со стягом защитного цвета. На полотнище – храм, понятное дело.

Впереди блистает диковинными доспехами армия Тазара. Ровные фаланги ощетинились двухметровыми копьями. Пока узкие рожны торчат к верху, но придет срок, и они направятся прямехонько в тела тех, кто на фаланги полезет. В нас, то есть, Бедных Рыцарей. Перед регулярными войсками, в низине, несколько нестройных толп: волонтеры, разношерстные подкрепление от «оммажных» вассалов. Пушечное мясо, словом. Задача – остановить наш напор и дать тазарским арбалетчикам несколько раз взвести боевые вороты своих агрегатов.

По всему фронту истошно завыли горны – сигнал к атаке. Прокофьевна нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Адреналин тревожными молоточками начал стучать в наши мозги. У «гидрантов» есть своя цель в этом бою. И она одна – добраться любой ценой до Тазара и сдохнуть. Увидеть Париж и умереть от руки сильного Игрока! Взметнулись вверх узкие штандарты с изображение скрещенных стрел. Сквозь наши ряды ручейками просачивались вперед стрелки с длинноплечими дальнобойными луками для артподготовки. Хитрец Розик предусмотрел это заранее и озаботился серьезным оружием – конструкция их напоминала японские «юми». Вдруг сзади раздался истошный крик и тут же – резкое знакомое щелканье бича. Ясно, кто–то из полудиких Гидр перекусил на ходу пробегающим мимо ящером.

Впереди стрелков выстроились сотники с треугольными «гидонами» на высоких шестах. Три вертикальных поднятия – и заскрипели туго натягиваемые тетивы, стальные наконечники поднялись к самому зениту.

– Навесом будут бить. По регулярным частям, – со знанием дела определила Альфия.

Ф–ф–фырр!!! Залп! В небосвод ушла первая грозная туча. Темное стремительное пятно миновало сбродные подразделения противника и начало отвесно падать на сверкающие фаланги. До нас издалека донесся слитный грохот щитов. В мгновение ока строй противника плотно закрылся бронированной «черепахой». Мы не могли различить дробный стук стрел, вонзающихся в щиты и доспехи солдат армии Тазара, но через несколько секунд до нас донесся торжествующий рев вражеских юнитов.

– Хорошо стоят, – заметила Аля. – Их так не взять. Обученные заразы.

Еще несколько залпов не принесли результата, и вновь взметнулись «гидоны». Лучники перенесли прицел пониже.

– А вот теперь будет большой аллес–капут, – прокомментировала бывшая баронесса Аделина.

Предчувствие ее не обмануло. Легкую пехоту накрыло первым же попаданием. Еще залп! На бранной равнине заметались сотни охваченных болью и ужасом нелюдей. Ветер донес до нас стоны и крики умирающих. Роберт, не выдержав, отвернулся.

– Эй, молокосос, а ну хватит морду назад пятить! Вперед смотри, чистоплюй! – рявкнула Аля. – Тебе их сейчас ногами топтать и на куски рвать! Промедлишь – всех нас под гибель подведешь! Твою башку мне не жалко, но кровеносная система у нас общая!

Я еще раз оглядел поле битвы. Мой фиолетовый язык жадно облизнул конические зубы. Пора выбирать тактику.

– Народ! Слушай меня! Справа и слева – болотца. Похоже, глубокие. Наши гноллы полезут по сухим проходам. Там их и примут. Остановят. Начнется топтанье «кто кого». Нам за пехотой в эту мясорубку нельзя никак.

– Почему? – усомнился Роберт.

– Коровы. Там обязательно будут истребители танков. Они перекроют перешейки за фалангами. Поэтому мы идем напрямую, через трясину. И ведем за собой своих. Вопросы есть?

– А не потонем? Студеная будет кончина, – опасливо сказал Роб.

– От Смертельного взгляда точняк скукожимся, так что выбор невелик. Ты пороха не нюхал, а потому держи равнение на нас с Алей…

– Ты–то где успел? – удивилась Альфия. – Вроде обычным личем был до этого?

Я не кожей, мыслью почувствовал, как на моей виртуальной шее шевельнулся неотвратимый Червь Молчания.

– Долгая история. Поверь, на моем счету таких боев больше, чем ты о них в книжках читала. Отдавай мне командование, девочка, и не мандражируй.

Аля хмыкнула, но даже не среагировала на «девочку». Видно, что–то в моем голосе ее убедило.

– Хорошо, ты – босс. Внимаешь, Роберт, или в обмороке? Все слушаемся Базарбека. Он банкует.

Сотники повели за собой стрелков, опустошивших первые колчаны вглубь строя. Сейчас пополнят запасы и сместятся на фланги, будут бить оттуда. Ясно, как день. Призывно завыли боевые горны. Машина нашего войска пришла в движение.

Все произошло примерно так, как я и предполагал. Только еще хуже. Когорты наших гноллов катком прошлись по остаткам легкой пехоты и втянулись на перешейки между трясинами. Там их встретили сверкающие копьеносцы Тазара. Два строя сшиблись, потом наша волна отхлынула, оставляя десятки убитых бойцов, и вновь ударила в монолитный порядок. А по противоположному берегу уже выстроились ряды арбалетчиков врага и, деловито меняясь, принялись косить наш авангард, шеренгу за шеренгой. Юниты валились, как снопы. В сражении запахло жареным.

– Ну, где же виверны с десантом? – простонала Аля. – Они бы смяли этих стрелков за минуту.

– Розик, как Наполеон, боится потерять свою гвардию, – нервно хмыкнул Роб.

– Так–так–так, братья «гидранты». Наш выход. Боб, включай свой ментальный канал и настропали остальных Гидр. Мы атакуем прямо через воду.

– А не рано ли? – буркнула Аля.

– Если Бедные Рыцари сольют бой, нам не выжить. Медленно бегаем. Догонят. Боб, действуй!

– Угу, – отозвался вундеркинд.

– Сольют, скажешь тоже, – фыркнула Альфия. – У нас войск впятеро.

– А Тазар – непревзойденный мастер оборонительного боя. Ну как там, Роберт?

– Жрать хотят. Побегут вперед, как наскипидаренные.

– Ну, пошли помаленьку.

При первых же наших шагах сзади из боевой башни раздались испуганные крики и заработали бичи–пятихвостки. Возчик натянул упряжь, пытаясь остановить безумие Прокофьевны. Умирать ему, видите ли, не хотелось. Я быстро обернулся, как ножницами перекусил зубами вожжи и вырвал из рук кучера его кнут. На секунду встретился с ним взглядом. Бедолага в ужасе закрыл морду руками. Прокофьевна перешла на рысь. Сзади дрожала земля под лапами остальных Высших юнитов Болота. Со стороны зрелище, наверное, было впечатляющим. Десяток почти пятиметровых в холке тварей с огромными головами на змеиных шеях летел вперед, как ледяная сметающая лавина. Трясина приняла нас как родных и всколыхнулась почти двухметровой волной от единого напора многотонных тел. Арбалетчики на той стороне перенесли огонь на нас. И попятились от берега. Что же, их вполне можно было понять.

– Всем закрыть глаза, – рявкнул я, потому что несколько болтов уже хищно цокнуло по моей чешуйчатой голове.

Но я опоздал.

– Глаз! Мне выбило правый глаз! – раздался отчаянный вскрик Роберта, сразу перешедший в жалобный всхлип.

Мы с Альфией, не сговариваясь, пустили дымовую завесу, продолжая грудью проталкиваться сквозь липкие теснины болота.

– Экономим патроны! Газ еще понадобится! Аля, глянь, что у него!

– Заноза в углу. Сейчас вытащу, – деланно бодро бросила моя подружка и рявкнула. – Не дергайся. Башку откушу.

– Ну? Готово?

– Да.

– Головы под воду. Наверху только ноздри, – скомандовал я, потому что арбалетчики опомнились, и их огонь плотнел с каждой секундой.

Большинство болтов отскакивало от нашей брони, но несколько десятков сумело пробить кожу в наиболее чувствительных местах. Дно мелело. Приближался берег.

– На счет три вперед рывком. Раз, два, три! – мы выкатились на небольшой пригорок.

Вслед за нами из жижи тяжело выползало остальное чумазое и грозное приданное подразделение. Я мельком глянул на отряд. Все целы. Даже молодняк. Похоже, основные «плюшки» достались на долю флагманского бронепоезда. Сзади, на нашей холке, болталась пустая стрелковая башня. До берега из десанта не дожил никто. На ходу мы с Робертом, крайние головы Прокофьевны, быстро перекусили постромки, и бесполезная конструкция скользнула на бок с нашего хребта. И через секунду мы вломились в ряды арбалетчиков. Прокофьевна топтала стрелков противника исполинскими лапами, разрубала их пополам гребнистым хвостом, все три головы рвали в клочья тела и беспощадно перемалывали черепа. Тут уже не до пацифизма. Или они, или мы. Но об этом хорошо думать после. А сейчас шла яростная, горячечная борьба за жизнь, за право еще раз запихнуть в раскаленные легкие новый глоток воздуха. Остальные Гидры наносили не меньший урон. Ряды стрелков смешались и обратились в беспорядочное бегство. Со стороны перешейка раздался оглушительный вопль нашей пехоты, усиленный сзади ревом тысячей звериных пастей. Мы повернули направо и через минуту обрушились на правый фланг Тазара. Гидры Хаоса, живые тяжелые танки, уверенно взламывали оборонительное построение ближайшего перешейка, открывая дорогу нашему авангарду. Жаждущие крови гноллы–мародеры хлынули в пробитые нами бреши. Их короткие мечи и тяжелые цепы нашли свои жертвы. Началась яростная резня. Копьеносцев Тазара просто полосовали на ремни.

– Базарбек! – леденящий выкрик Альфии пробрал меня до костей. – Коровы!!!

Вот они. Полтора десятка, не меньше, истребителей Высших юнитов, набирая ход, летело из тыла армии Тазара прямиком на нашу группу. И никакого прикрытия. Хоть ложись и помирай.

– Отступаем вперед! Вглубь их лагеря! Всем за мной! Боб, веди Гидр! Ставим дымовую завесу – и на прорыв!

– Спятил?! – истошно проверещала Альфия. – В самое пекло!

– Дура! Делай, что сказано! Роберт, живо выпускаем газ! – мы не совещались, мы изо всех сил орали друг на друга в пелене захлестывающих эмоций.

Зеленые облака яда хлынули отовсюду, окутывая место схватки непроницаемым туманом. В нем тонули растерзанные трупы арбалетчиков, захлебывались раненые, теряли сознание живые. Прокофьевна тяжело развернулась, скосив хвостом десяток копьеносцев, и пошла ускоряться в направлении бегущих навстречу Болотных Коров. Быстрее сшибемся – быстрее разбежимся. Оправданный риск. Вот в грязно–зеленой пелене мелькнул первый силуэт вражеского юнита. С ужасным хрустом голова Роберта перебила ближней корове хребет, перемалывая массивными челюстями толстую кожу и шипастые позвонки. Молодец, студент! Так держать! Альфия на ходу сделал быстрый выпад. Ее оскаленная морда копьем уткнулась куда–то в мутное марево, с противно–чмокающим звуком тут же отдернулась обратно, и раздавшийся предсмертный хрип следующей коровы подвел черту полезному действию. Я отвернул голову в сторону – как там остальные Гидры? Отстали? Вдруг в мое подреберье, раздирая шкуру, вонзился окованный рог. Я инстинктивно рванулся вправо и невольно встретился глазами с матерой черно–зеленой особью. Все. Конец сказке. Я, сквозь охватившую тело дрожь, почувствовал как тону в бездонных зрачках монстра, погружаюсь в них, словно в омут, и откуда–то из глубины моего сознания наружу исторгся отчаянный вопль: Не–е–ет!!! Так кричит человек, придавленный деревом, так в последнем страстном желании жить блеет дикая овца, схваченная за горло стальными волчьими челюстями. Не–е–ет!!! Не хочу!!!

А–а–а–рх!!! Голова истребителя танков повисла на тонкой багряной полоске кожи. Альфия слизнула фиолетовым языком кровавую пену на изорванных губах: