Текст книги "Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки"

Автор книги: Алма Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Она радостно обняла меня и сказала:

– Ура! Пойдем отметим это!

5 марта 1959 г

– Развод принес мне удачу, – продолжила Мэрилин на следующий день. – К моей бесконечной радости студия предложила мне стандартный шестимесячный контракт со стартовой зарплатой в сто двадцать пять долларов в неделю.

– Ну и ну! – весело напевала я. – Сто двадцать пять долларов! Я богата! Я богата! Вот бы девочки из приюта видели меня сейчас!

Лион считал, что мое имя Норма Джин звучит недостаточно эффектно для моей профессии, поэтому я решила придумать новое. Мне всегда нравилась девичья фамилия моей матери – Монро. В конце концов, мы имели, хотя и очень дальние, родственные связи с президентом Монро, что само по себе было неплохо. Лион предложил имя «Мэрилин», потому что я напоминала ему Мэрилин Миллер. По его мнению, «Мэрилин Монро» звучало сексуально, создавало приятную атмосферу и очаровывало созвучием удвоенной «М». Что ж, подумав, я решила стать Мэрилин Монро! Таким образом, Норма Джин Бейкер навсегда превратилась в Мэрилин Монро.

Я с трудом привыкала к новому имени, поэтому вначале, когда кто-то просил у меня автограф, мне приходилось уточнять, как пишется «Мэрилин». Но я должна признаться вам, доктор, что, несмотря на его популярность, мне никогда не нравилось имя «Мэрилин». Часто мне хочется вернуть тот день и выбрать другой вариант – Джин Монро. Но думаю, что теперь слишком поздно, чтобы что-то изменить.

Постепенно меня начали приглашать сниматься в рекламных роликах, и это укрепило мою надежду, что, возможно, я смогу добиться чего-то на этом поприще. Тогда же меня впервые упомянул обозреватель светской хроники. Это была Хедда Хоппер или Луэлла Парсонс? Я не помню. Она написала: «Обратите внимание на красавицу Мэрилин Монро из компании «Двадцатый век Фокс». Эта дама достигнет больших высот». Кто бы это ни был, по-видимому, ей было известно что-то, чего я не знала.

Первую кинороль телефонистки, без указания моего имени в титрах, я получила в фильме «Скандальная мисс Пилгрим». Он снимался в 1946 году. А на экраны вышел в 1947-м. Главную роль исполнила Бетти Грейбл. Не говорите никому, но в глубине души мне казалось, что я выгляжу сексуальнее. К сожалению, если кто-то и считал так же, они не сочли нужным сказать мне об этом. Сразу после этого, в 1947 году, я получила небольшую роль в фильме «Опасные годы» и работала статистом в двух кинокартинах: мелодраме «Зеленая трава Вайоминга» и мюзикле «Ты предназначался для меня». Все эти работы остались незамеченными.

Немного позже я очень волновалась на пробах для роли Бетти в трех сценах фильма «Скудда Ху! Скудда Хэй!», впрочем, откуда вам знать о нем? Перед тем как фильм вышел на экраны, от моей роли осталась только одна реплика! Три последние кинокартины не показывали до 1948 года, а я в это время мчалась по пути к своей блестящей карьере на экране со скоростью улитки.

Но я решила, что не допущу, чтобы медленное продвижение вперед к заветной цели помешало мне. Когда Бен Лион сказал, что мне не стоит впадать в депрессию и все обязательно наладится, я ответила:

– Правильно, Бен. Только гравитация может свалить меня с ног!

Но честно говоря, трудно сохранять бодрость духа, когда нечем платить за аренду. Я была готова сделать все, о чем бы меня ни попросили на студии, но по-прежнему ничего не происходило. В соответствии с моим контрактом они могли либо продлить, либо разорвать его. Через несколько месяцев я чувствовала такое напряжение, что не могла есть, что было хорошо, потому что у меня все равно не было денег на покупку продуктов.

Но это не остановило меня от покупки золотого талисмана, чтобы попытаться поднять себе настроение. На нем было написано: «Не переживай – блистай!» Я надела его только один раз, а потом забросила куда-то в глубь ящика комода, где, как я подозреваю, он и остается по сей день. Вам бы хотелось иметь талисман «Не переживай – блистай!», доктор? Он из чистого золота, и вы можете приобрести его за половину стоимости этого сеанса. За четверть цены? Хммм, молчание. Могу я сделать вывод: «Не пойдет»?

Тогда я говорила Бену:

– Жизнь – такое дерьмо! Я сама не понимаю, почему до сих пор живу. Я так несчастна. Я ненавижу свою жизнь, потому что она приносит только страдания. Лучше бы я умерла. По крайней мере, тогда я бы не чувствовала эту бесконечную боль.

– Правда, милая, – сказал он. – Но тогда ты бы не стала кинозвездой.

– Бен, тут ты прав, – ответила я.

В конце 1947 года студия разорвала контракт со мной.

6 марта 1959 г

– Но вскоре после этого разговора произошел счастливый случай, который изменил мою жизнь. В 1947 году я проходила мимо киностудии «Двадцатый век Фокс», когда Джо Шенк, возглавляющий производственный отдел компании, увидел меня из окна своего автомобиля. Он попросил водителя остановиться, подозвал меня и спросил мое имя. Я знала, что он был большим начальником на студии, и ответила:

– М-М-Мэрилин Монро.

Похоже, его не смутило мое заикание, потому что он пригласил меня к себе на обед в тот вечер. Мне исполнился двадцать один год, а Шенку было почти семьдесят. Но с каких пор возраст мужчины мог помешать хорошему обеду? И у него был великолепный повар.

После того вечера я много раз ужинала в его особняке, и вскоре в городе обо мне заговорили как о «девушке Джо Шенка». Я всегда отрицала это, но никто мне не верил.

– А кем вы были тогда? – спросила я.

– Скажем так, у нас было дружба с сексуальным оттенком. Не могу сказать, что близость с ним доставляла мне удовольствие, но я понимала, что мне ничего не оставалось, как сделать счастливым этого старика. Разве это не меньшее, что я могла сделать? Джо был без ума от меня. Он всем говорил:

– Она как шаровая молния. Она бурлит и искрится, как фонтан.

Кто мог бы устоять перед таким комплиментом? Конечно, не маленькая сирота из детского приюта. Он сделал все, что от него зависело для успеха моей карьеры. Благодаря ему я подписала мой первый контракт с Гарри Коном из компании «Коламбия пикчерз» и получила мою первую главную роль в фильме «Девушки из хора».

В конечном счете я очень привязалась к нему, и мы оставались друзьями до конца его дней. Мне повезло, что в моей жизни появился такой человек, как Джо Шенк, хотя многие – в основном мужчины! – думают, что семидесятилетнему старику улыбнулось счастье встретить такую девушку, как я. Полагаю, вам кажется, что это был редкий вид взаимовыгодных отношений между мужчиной и женщиной, который встречается время от времени. Нам обоим очень повезло, что мы нашли друг друга.

9 марта 1959 г

– Итак, благодаря Джо, – начала она следующий сеанс, – в 1948 году в моей карьере стали происходить положительные изменения, которые предсказывал Бен. Когда я стояла перед кинокамерой на моем первом кастинге для «Коламбии пикчерз», произошло нечто странное, во что я до сих пор не могу поверить. Из нервной и неловкой женщины, которой я всегда была, неожиданно для себя я начала превращаться в сдержанную, уверенную в себе актрису. Коэн сказал мне:

– Ты стояла там и светилась. Я думаю, что ты будешь второй Джин Харлоу. Я не видел такой блистающей актрисы с тех пор, как Глория Свенсон взошла на подмостки.

Когда я услышала эти слова, то подумала: «Кто, я? Они, должно быть, перепутали кинопробы».

В результате «Коламбия пикчерз» заключила со мной шестимесячный контракт и назначила зарплату больше той, что я получала в компании «Фокс». Теперь я получала сто пятьдесят долларов в неделю. Ура! Я богата, так что я пошла и накупила одежды на пятьсот долларов. Она по-прежнему висит в моем шкафу, и едва ли я ее когда-либо надевала. Я продолжаю носить мои брюки в черно-белую клетку и белый свитер. – Она посмотрела на свои ноги и расхохоталась.

Я тоже засмеялась. Именно в этих вещах она пришла сегодня.

– После заключения контракта с «Коламбией» меня отправили изучать драматическое искусство с главным преподавателем компании Наташей Лайтесс. Ах, Наташа! Она стала одним из самых замечательных учителей актерского мастерства в моей жизни и многому научила меня. Когда я проходила пробы для малобюджетного мюзикла «Девушки из хора», мне очень пригодились полученные тогда знания. Я исполняла одну из самых ярких ролей мюзикла, хотя в финансовом отношении фильм был не слишком успешным.

Во время моего короткого пребывания в «Коламбия пикчерз» Гарри Кон, который был руководителем студии в то время, послал меня к пластическому хирургу исправить незначительные недостатки моего прикуса. Я была в ужасе, но если бы он сказал мне спрыгнуть с Бруклинского моста, я бы не колебалась ни секунды. Кон был доволен, когда я последовала его совету, и сделал мне поразительный комплимент. Он сказал:

– Теперь вы более красивы и ваше лицо соответствует безупречности вашего тела.

Я оглянулась вокруг, чтобы увидеть, с кем он разговаривал. Из всего, что я сделала в жизни, хирургическая операция оказала самое важное влияние на продвижение моей карьеры.

Я и сама видела, насколько выиграла моя красота, благодаря которой позже я стала известной.

Я знаю, доктор, вам интересно послушать о моей карьере, всем интересно, но я должна вас разочаровать. Мне придется отвлечься на некоторое время, чтобы рассказать вам о моих отношениях с Наташей.

Мэрилин была права. Всю жизнь я была поклонницей киноискусства, и меня пленяла возможность узнать о подробностях развития ее карьеры от нее самой.

Но наш час подошел к концу, и другой пациент ждал за дверью.

Я сказала:

– Я сожалею, Мэрилин, но сейчас мы должны остановиться. Пожалуйста, расскажите мне о Наташе на следующем сеансе.

Она, застонав, пробормотала:

– Вы такая же, как все. Я получаю только то, за что плачу, и не более. – И медленно встала с кушетки.

Мне было так плохо после этих слов, что я едва могла сосредоточиться на моем следующем пациенте.

10 марта 1959 г

– Я должна рассказать вам о Наташе Лайтесс, – этими словами Мэрилин начала следующую сессию, – потому что она была важной частью моей жизни, а окончание наших отношений по-прежнему тяготит меня. Мне всегда ужасно тяжело было расставаться с людьми, и я не горжусь тем, как обошлась с ней.

В моей голове промелькнула мысль о том, что отношения между людьми развиваются, как правило, по определенным сценариям. Нужно внимательно следить, чтобы она не отвлекалась от анализа собственных проблем на исследование этих схем.

– Она была моей первой учительницей, – продолжила Мэрилин, – и, возможно, самым лучшим другом в моей жизни. Поверьте мне, я никогда бы не стала той звездой, какой вы знаете меня сегодня, если бы она не была моей наставницей, не научила меня основам актерского мастерства, не воодушевляла и не поддерживала бы меня. Я была молодой, совершенно необразованной девчонкой из детского приюта, которая не знала ничего о мире искусства, музыки и литературы. Она научила меня всему. Тайная лесбиянка, она влюбилась в меня с первого взгляда и доверилась мне всей душой. Она постоянно пыталась добиться близости со мной. Меня не интересовали такие отношения, но она не принимала «нет» в качестве ответа. Наташа Лайтесс буквально умоляла меня до самого конца.

– Расскажите мне немного о ней, Мэрилин, – попросила я.

– Наташа – была личностью! У нее были темные, живые, задумчивые глаза, и она была такая худая, что все принимали ее за анорексичку. Улыбка так редко появлялась на ее лице, что вызывала у людей изумление. Ее манеры были довольно пафосными, и все слова она произносила так, словно они имели особое значение. Хотя, конечно, чаще всего так и было. Необходимо добавить, что многие люди, связанные с кино и театром, включая меня, считали ее блестящим педагогом. У нее была впечатляющая библиотека книг о театре, которые в течение многих лет я могла свободно просматривать или брать для чтения.

Она родилась в Австрии, училась в Европе у великого Макса Рейнхардта и преподавала драматическое искусство в Голливуде с 1941 года. Хотя она снялась в нескольких небольших ролях, зарабатывать на жизнь как актрисе ей не удавалось. Поэтому, чтобы содержать себя и свою дочь Барбару, она приняла предложение Сэмюэля Голдвина обучать актеров по контракту со студией «Метро-Голдвин-Майер». Слава богу, как педагог она оказалась намного лучше, чем актриса.

Голос Мэрилин слегка потеплел, когда она продолжила:

– В 1948 году ее отправили на студию «Коламбия», чтобы подготовить меня к роли в фильме «Хористки». Вот так начались отношения, с-с-самые важные и продолжительные в моей жизни. – Голос Мэрилин оборвался. – Она п-п-помогала мне готовиться к следующим двадцати фильмам, до 1955 года, когда я начала сниматься в комедийной мелодраме «Зуд седьмого года». Вы поняли меня правильно. Она прошла со мной через двадцать ролей!

Ее глаза наполнились слезами.

– Она была мне как мать и заменила мне семью, которой я никогда не имела. Она вкладывала и сердце, и душу в мою карьеру в то время, когда никто другой не проявлял ко мне никакого интереса. Ей хватило смелости все поставить на неизвестную, неуклюжую девчонку-заику, которая мечтает стать актрисой. Она помогала мне развивать и проявлять мои таланты и ум, мое стремление к знаниям о мире искусства и театра. – Теперь Мэрилин открыто плакала, но продолжала свой рассказ сквозь слезы: – С профессиональной точки зрения она научила меня жестикуляции, ораторскому искусству, дикции, грациозности и правильному дыханию. Благодаря ей я стала говорить более естественно. Наташа всегда говорила, что «регистр голоса выражает многообразие человеческих чувств, потому что каждая эмоция требует соответствующей голосовой модуляции». С самого начала нашего сотрудничества она проводила со мной интенсивные курсы подготовки перед каждым прослушиванием. Мы вместе работали трое суток, не перерываясь, чтобы подготовить меня к повторному кастингу для криминальной драмы «Асфальтовые джунгли», которая стала реальным началом моей карьеры. Когда я получила роль в этом фильме, Наташа фактически ушла со студии «Коламбия», чтобы заниматься со мной всеми днями. Она рисковала собственными средствами к существованию и благополучием своей дочери, чтобы я могла добиться успеха. Это был величайший дар. Благодаря Наташе я узнала, что такое истинная любовь и преданность.

Но, – продолжала Мэрилин, – между нами существовала одна большая проблема, которую мы так и не смогли разрешить. Наташа была гомосексуальна. Она не просто любила меня. Она сходила по мне с ума. Она никогда не переставала домогаться меня, и это чрезвычайно раздражало. Она была полна решимости добиться своего.

Вообразите, как бы вы себя чувствовали, если и день, и ночь вас пытался бы затащить в постель тот, с кем вы не желаете заниматься сексом? Какое-то время я думала, что терпеть ее домогательства – это цена, которую я вынуждена платить, чтобы продолжать пользоваться ее услугами. Но в конце концов, я получала столько, сколько хотела, и поэтому решила раз и навсегда не поддаваться, независимо от последствий.

Однажды ночью она внезапно схватила меня и сказала:

– Мэрилин, я хочу любить тебя.

Я не раз оказывалась в подобной ситуации и знала, что должна проявить определенную жесткость и дать ей понять, что настаивать бесполезно. Поэтому я резко оттолкнула ее руки и твердо произнесла:

– Наташа, ты не должна меня любить. Просто учи меня.

В ту же ночь мне приснился короткий приятный сон, в котором мудрая женщина, которая, кстати, была похожа на вас, сказала мне: «Любить значит учить». Я рассказала Наташе свой сон и обратилась к ней с просьбой:

– Я польщена, что ты любишь меня, Наташа, но, пожалуйста, проявляй свою любовь таким образом, как подсказывает мой сон.

Это был один раз из немногих за все время нашего знакомства, когда я видела, как она громко смеется. Я разозлилась еще больше и сказала:

– Люди не всегда получают от жизни то, чего они хотят, Наташа. Посмотри на меня. Я желала многого, не получила ничего и выжила. Ты – испорченная женщина! У тебя всю жизнь было то, о чем ты мечтала, и ты не знаешь, как поступать в иной ситуации. Но я ничем не могу тебе помочь. Если это означает, что при данных обстоятельствах ты больше не хочешь работать со мной, мне очень жаль, но пусть будет так!

Как вы думаете, изменилось что-нибудь, доктор? Конечно, нет! Она продолжала учить меня, имея возможность приставать ко мне еще шесть лет!

13 марта 1959 г

В 1948 году, как раз когда мюзикл «Хористки» вышел на экраны, Мэрилин понесла ужасную потерю. Ее любимая тетя Ана умерла от болезни сердца. Мэрилин была убита горем. Задыхаясь от рыданий, она сказала:

– Тетушка Ана была самым добрым, чутким и щедрым человеком на земле. Я не хотела жить в мире, где нет ее. У меня не осталось никого, с кем я могла бы разделить мои беды и надежды. Без нее «любовь» была бы лишь словом в словаре.

Помню, как, глядя на автомобили, с ревом пролетающие по шоссе, я думала, почему они не останавливаются? Разве они не знают, что тетушка Ана умерла? Все потемнело вокруг, и сначала я решила, что должен разразиться шторм. Но затем осознала, что это мрак, заполнивший мою душу.

Она оставила мне старинную книгу под названием «Гончар Палисси», которую я сохраню навсегда. Она была написана неизвестным автором в 1876 году. Когда я наткнулась в ней на фразу, сказанную гончаром: «Если я свободен в моей любви и в моей душе, значит я – свободный человек», я поняла, почему она завещала мне ее. Я позволяю себе читать только одну страницу за один раз, чтобы книга не заканчивалась как можно дольше.

Так типично для тетушки Аны, что она вложила в книгу записку: «Моя милая, дорогая Норма Джин: если ты будешь скучать по мне, читай эту книгу и помни, как сильно я люблю тебя. Мне очень жаль, что мне больше нечего оставить тебе, кроме моей любви, но знай, что она всегда будет с тобой и даже смерть не сможет отнять ее у тебя».

Грейс, доктора Годарда и меня провели для прощания к телу тети Аны. Она выглядела абсолютно так же, как при жизни, и было трудно поверить, что она умерла. Когда я подошла к ее гробу и наклонилась, чтобы поцеловать на прощание ее холодный, как лед, лоб, я выкрикнула:

– Не оставляй меня, тетя Ана! Как ты можешь так поступать со мной? – упала на пол и потеряла сознание.

Очнувшись, я выскользнула из часовни, не желая говорить с другими присутствующими на похоронах. Мне было слишком больно, чтобы утешать других. Я не могла успокоиться и проплакала целую неделю. Хорошо, что нужно было сниматься в «Хористках», а то, вероятно, я рыдала бы до сих пор. Если вдуматься, так и есть, – сказала она, вытирая слезы.

В мюзикле «Хористки» Мэрилин впервые исполняла сольные номера: «Каждому ребенку нужен па-па-папа» и «Любой может сказать я тебя люблю».

– Я, как никто другой, могла с чувством петь «Каждому ребенку нужен па-па-папа», – сказала она. – Никто лучше меня не знает, как это верно.

Она блестяще справилась с ролью в фильме и получила прекрасные отзывы. К сожалению, возможно, из-за отсутствия эффективной рекламы фильм не сделал сборов, на которые рассчитывали управляющие студии, и Мэрилин был потрясена, когда ее уволили из «Коламбии».

– Какие глупые люди, Мэрилин! – сказала я сердито. – Я уверена, что позже они сожалели об этом много раз.

– Увольнение после смерти тети Аны, – продолжала Мэрилин, – было слишком сильным ударом для меня. Я закрылась в своей комнате и проплакала еще неделю. Я ни с кем не разговаривала, и даже не ела и не расчесывала волосы. У меня было такое чувство, что я оплакиваю Мэрилин Монро, а также тетю Ану и мою так называемую карьеру. Я думала, что была идиоткой, считая себя привлекательной. Когда я решалась посмотреться в зеркало, я не видела наследницу Джины Харлоу, а лишь вульгарную, дешевую крашеную блондинку.

– Что у тебя есть? Ничего! – говорила я сама с собой. – Твоя так называемая красота – это шутка. А твой талант? Какой талант? Единственное, на что ты способна, – это убивать людей – вот что у тебя есть. Сделай одолжение себе и миру: прочитай страницу из книги тети Аны и отправляйся вслед за ней в могилу!

Потом я проспала целых два дня. Когда я проснулась, солнце сияло высоко в небе. Я вдохнула свежий воздух, который пах сиреневыми духами тети Аны, и решила дать себе еще немного времени и попытаться все исправить. И я справилась.

17 марта 1959 г

На своем следующем сеансе Мэрилин вернулась к рассказу о Наташе Лайтесс.

– Джон Хьюстон был первым режиссером, который заметил мою полную зависимость от мнения Наташи. Ему это очень не понравилось. Я не виню его.

Я тоже бы не стала. Я терпеть не могу, когда мои пациенты обсуждают каждое мое слово с кем-то еще. После каждой отснятой сцены Мэрилин смотрела на Наташу в поисках одобрения или критики. Вы можете сами это увидеть по ее взгляду вправо после первой сцены в фильме «Асфальтовые джунгли».

При окончательном подписании долгосрочного контракта с компанией «Двадцатый век Фокс» в 1950 году Мэрилин просила внести только одно изменение: Наташа Лайтесс должна быть принята на работу на студию в качестве ее персонального педагога драматического искусства. Наташа получала пятьсот долларов в неделю от студии плюс двести пятьдесят долларов за репетиторство Мэрилин, которые она платила из своего кармана. В отличие от большинства актеров и их наставников, Мэрилин зарабатывала меньше денег, чем ее педагог в первый год работы на «Фокс». Она подчеркивала:

– Наташа стоила каждого цента, который я заплатила ей. Если бы у меня было больше денег, я с удовольствием бы отдала их ей.

Наташа разработала систему знаков руками, похожих на те, которые используют люди, имеющие проблемы со слухом, чтобы общаться с Мэрилин за спиной директора. Это позволило Мэрилин видеть, все ли она правильно делает по мнению своего учителя. Постоянное вмешательство Наташи в процесс съемок сделало ее чрезвычайно непопулярной личностью среди всех режиссеров, работавших с Мэрилин.

Но это не имело значения. Осенью 1950 года их отношения стали еще прочнее, когда Мэрилин переехала в дом Наташи на Харпер-авеню в Западном Голливуде. Она спала на диване, занималась, читала и присматривала за дочерью Наташи и чихуахуа, которого Джо Шенк, покровитель и близкий друг Мэрилин, подарил ей на двадцать четвертый день рождения.

20 марта 1959 г

В ходе своего следующего сеанса Мэрилин сообщила мне, что Наташа не только обучала ее и давала крышу над головой: она спасла ей жизнь. Чувствовала ли Мэрилин благодарность за это или нет – это уже совсем другая история.

Вскоре после смерти ее дорогого друга, агента и наставника Джонни Хайда, о котором Мэрилин обещала рассказать позже, Наташа нашла Мэрилин без сознания, с распухшими щеками и белой пеной, вытекающей изо рта. Рядом с кроватью валялся пустой пузырек из-под таблеток от Шваба. Наташа силой разжала Мэрилин рот и достала оттуда горсть полурастворившихся таблеток.

Мэрилин сказала:

– Когда я проснулась на следующий день и поняла, что все еще на этом свете, я воскликнула:

– Жива. Не повезло!

Тогда я написала эти строки:

 
Помогите, помогите, помогите.
Я вновь зачем-то оживаю,
А думала: отлично! Умираю!
 

«О, Мэрилин, – думала я в отчаянии, – какая вы грустная женщина! Ваш инстинкт смерти сильнее, чем у любого, кого я знаю. Днем и ночью я ломаю голову, как пробудить в вас любовь к жизни, которая также очень сильна в вас, чтобы вы забыли о своем желании умереть. Нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом, потому что все великие психоаналитики умерли, и я не знаю, кто мог бы помочь мне.

Мои коллеги завидуют мне с тех пор, как узнали, что Мэрилин Монро – моя пациентка. Как это замечательно, говорили многие, быть консультантом самой красивой и талантливой женщины в мире. Что ж, они могут быть ее психоаналитиками! Они понятия не имеют, какую тревогу она вызывает у меня! С тех пор как она стала моей пациенткой, я беспокоюсь о ней все время. Я никогда не перестаю думать о ней. Очевидно, что иногда ее жизнь висит на волоске, и если она преуспеет в очередной попытке покончить с собой, я никогда не прощу себе. С тех пор как она стала моей пациенткой, я часто просыпаюсь по ночам».

Она проникла даже в мои сны. Однажды ночью мне приснилось, что она стоит на краю обрыва, готовая спрыгнуть. Склонившись навстречу ветру, я изо всех сил вцепилась в подол ее платья, чтобы удержать от прыжка. Я проснулась прежде, чем узнала, спасла я ее или нет. На самом деле я бы с удовольствием перепоручила ее одному из психоаналитиков, завидовавших мне, если бы могла!

Но позже, по здравому размышлению, я осознала, что мне не хватает Мэрилин: ее обаяния и остроумия, ее уникального характера, странного сочетания силы и слабости в одном человеке, ее способности преодолевать бесконечные невзгоды, поразительной истории ее жизни, которая привела Мэрилин туда, где мы видим ее сегодня.

Кроме того, она была очень добросердечной женщиной. В 1951 году Наташа покупала дом. Ей не хватало тысячи долларов для ее первоначального взноса, и Мэрилин, жившая тогда в отеле «Карлтон Беверли», продала норковый палантин, который ей подарил ее агент, Джонни Хайд, и отдала вырученные деньги Наташе. Она сказала:

– Это меньшее, что я могла сделать для кого-то, кто был так добр ко мне.

В конце 1951 года, во время съемок триллера «Можешь не стучать» Мэрилин снова переехала жить в дом Наташи – 611, располагавшийся на Норс-Кресент-драйв. Наташа была нужна ей круглосуточно. Мэрилин, не задумываясь, врывалась к ней в спальню в три часа утра, чтобы спросить:

– Наташа, что ты думаешь об этой идее для второй сцены?

Наташа всегда была готова к работе и никогда не жаловалась. Успех Мэрилин был для Наташи так же важен, как для самой Мэрилин.

В фильме «Можешь не стучать» Мэрилин исполнила самую важную роль на сегодняшний день. Она отличалась от всего, что актриса делала до сих пор. В триллере она играла Нелл Форбс, которая только что вышла из психиатрической больницы после попытки самоубийства.

– Представьте себе, как я чувствовала себя при этом, – сказала Мэрилин, – после собственной попытки самоубийства и с матерью в сумасшедшем доме! С другой стороны, было во всем этом и кое-что хорошее. Уж я-то точно знала, что значит быть психически больной!

В фильме Нелл нанимается няней в гостинице, – продолжала Мэрилин. – Она быстро завязывает ребенку рот и привязывает девочку к кровати. Не удивительно, что я боюсь рожать ребенка! Неужели я могла бы сделать такое, если бы малыш беспокоил меня? Затем она начинает примерять сексуальное белье и ювелирные украшения матери и флиртует у окна с Джедом, роль которого исполняет Ричард Видмарк, пилотом авиакомпании, живущим в комнате, расположенной напротив, через внутренний двор.

Вскоре он постучался в ее дверь, и Нелл позволяет ему войти, но путает его со своим бывшим любовником, который также был пилотом во время Второй мировой войны и погиб при исполнении служебного долга. Каково мне было играть это после потери Джонни Хайда? Во всяком случае, странное поведение Нелл вскоре убеждает Джеда, что она последний человек на земле, которому можно доверить заботу о ребенке. Когда он пытается уйти, она угрожает выброситься в окно – звучит знакомо? – или убить свою юную подопечную. В вестибюле Нелл крадет несколько бритвенных лезвий и собирается вскрыть себе вены. Джед убеждает ее отдать ему лезвия. Он обещает, что, если она пойдет в больницу, он не оставит ее. Нелл сдается полиции.

Я получила великолепные отзывы, – продолжала Мэрилин. – Не удивительно! Я играла молодую женщину-самоубийцу из психиатрической больницы, которая потеряла любимого человека! Вот бы спортивный журналист Пол Галлико, который советовал творческим людям для завоевания сердец читателей «просто вскрыть вены и истекать кровью», понаблюдал за моей подготовкой к этой роли!

Многие утверждали, что Наташа поощряла вызывающую трепет, почти по-детски искреннюю, но одновременно чувственную игру своей ученицы. Но я хорошо знаю Мэрилин и сомневаюсь, что она нуждалась в каком-либо поощрении. Она такая, какая есть.

Наташа не была популярным человеком среди небольшого круга знакомых Мэрилин. Она ужасно ревновала ее к людям, с которыми Мэрилин была в близких отношениях, таким, как Джонни Хайд, чем сильно раздражала актрису. Режиссеры с трудом терпели присутствие Наташи на съемочной площадке и вздрагивали, когда она приходила.

Поколебавшись, Мэрилин сказала:

– Мне стыдно говорить об этом, но я р-р-разорвала наши отношения, когда мне осточертело играть роли глупой блондинки, и почувствовала, что научилась у нее всему, что она знала. Настало время двигаться дальше, и единственное, что я могла сделать, – это собраться с силами и оставить ее. Я знала, что могу играть гораздо более глубокие и значимые роли, и приехала сюда, в Нью-Йорк, учиться у великого Ли Страсберга в Студии актеров.

Это было в 1955 году. Что бы об этом ни думал весь мир или сама Наташа, на самом деле я никогда не забывала, что она была мне настоящим другом и помогла пережить тяжелые, полные невзгод времена на пути к моему успеху. Она была со мной всегда, когда я в ней нуждалась. Я никогда не смогла бы сделать это без нее.

Наташа тоже хорошо меня знала. Однажды, когда репортер сказал ей, что я веду себя как ребенок, Наташа возмущенно ответила:

– Она – не ребенок! Дети открыты и доверчивы. Мэрилин полна печали настолько, насколько это вообще можно себе вообразить.

Мне бы хотелось обладать ее деловыми качествами и хотя бы наполовину ее мастерством привлекать в свою жизнь то, что ей нужно, и избавляться от того, что мешает. Да, Наташа! Хотела бы я, чтобы мужчины, которых я встречала в моей жизни, понимали меня так же, как ты.

Когда Мэрилин вернулась из Нью-Йорка в 1956 году, Наташа искала встречи с ней. Хотя адвокат Мэрилин предупреждал ее, чтобы она не пыталась связываться с ней, Наташа без предупреждения приехала в дом Мэрилин. В это же время там были Лью Вассерман, президент агентства MCA [2]2
  MCA – агентство по подбору музыкантов и актеров в Голливуде.


[Закрыть]и Милтон Грин, зашедшие навестить Мэрилин. Вассерман, преградив собой дверной проход, сказал Наташе:

– Уходите, леди! Разве вы не понимаете, что вас не хотят видеть?

Мэрилин сказала сквозь рыдания:

– Я никогда не говорила ей, что люблю ее и как благодарна ей за все, что она для меня сделала.

Мэрилин оставалась безутешной. Вопреки моей обычной привычке я не могла позволить ей уйти в таком состоянии и позволила ей остаться на десять минут дольше.

23 марта 1959 г

Мэрилин вернулась после выходных в совершенно другом настроении. Шумно хлопнув дверью, она ворвалась в мой офис, явно довольная встречей со мной. Ее теплое приветствие:

– Здравствуйте, аналитик! – радостно прозвенело в моих ушах, она пристально посмотрела на меня своими сверкающими голубыми глазами, и ее лицо озарила особая сияющая улыбка Мэрилин. Она радостно подбежала к окну и сказала: – Подойдите и посмотрите вниз.