Текст книги "Сердце ледяного дракона (СИ)"
Автор книги: Аллу Сант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 12
Дракон
Вот уже несколько часов летал встревоженный дракон над пустошами, сжимая в лапах одежду своей ненаглядной дочери.
Ему уже даже совершенно не хотелось ее как следует отшлепать, скорее просто убедиться в том, что с ней все в порядке.
Внезапно между снегов вновь что-то блеснуло, и дракон тут же пошел на снижение.
Чем ниже он опускался, тем меньше ему хотелось оказаться на земле, но он приложил усилие и все же вспорол своими острыми когтями ровный снежный покров.
Прямо перед ним лежали осколки саней, на которых умчалась Снайдис.
Дракон дважды обошел знакомые куски льда и от всей души выругался.
И было отчего.
Нет, он, бесспорно, был очень горд своей дочерью, что она смогла сделать такое средство передвижения сама. Но вот только в этих санях не было ни следа на упряжку, а Снайдис совершенно точно не знала как можно перемещать вещи с помощью магии. Дракон ее такому не учил, а если не учил он, то и выучить ей это было негде.
А значит…
А значит, что треклятый северный ветер бессовестно лгал ему смотря прямо в глаза и утверждая, что к исчезновению Снайдис он не имеет никакого отношения. Еще как имеет. Без его помощи, она бы просто не смогла удрать!
Дракону очень хотелось сорваться с места, найти гаденыша и научить его уму-разуму, вот только он прекрасно понимал, что это совсем не то, что ему стоило бы делать. Сколько уже прошло времени? Второй день клонился к концу, а он так до сих пор и не знал, где его дочурка.
Нет, дракон точно знал, что Снайдис не замерзнет, этого ей просто не позволит сделать магия, но вот поесть и попить ей все равно надо было. Сколько по времени та, которую он всегда так холил и лелеял, протянет без еды и воды?
Сказать было сложно, если не невозможно.
Дракон огляделся, следов, разумеется, давно не осталось. Можно было снова попытаться прибегнуть к помощи снежинок, вот только опыт подсказывал, что это вряд ли поможет.
На мгновение у него мелькнула мысль, о том, что Снайдис могла пострадать, когда эта повозка, наконец, развалилась, и от страха за родную кровиночку перед глазами потемнело.
Но дракон вдохнул ноздрями зимнюю свежесть и не почувствовал даже легкого привкуса, даже малюсенького намека на кровь.
От сердца отлегло, правда, совсем ненадолго.
Надо было найти человечек для того, чтобы распросить их. Кто знает, может именно они приютили Снайдис?
Эта мысль почему-то дракону совершенно не понравилась. Более того, она его разозлила. Нет, конечно, он скажет спасибо, если людишки в самомо деле приютили и накормили его дочь. Все же ему знакомо понятие благодарности, куда же без него, но если дело обстоит именно так, то как только они вернутся в пещеру он всыпет Снайдис по самое не горюй!
Дракон вновь сделал широкий круг над ледяной пустошью и осознал, что холодный день, уже давно перешел в ночь, а темнота сменила дненую серость.
Это дракона весьма расстроило, он, конечно, мог еще продолжить поиски и даже найти дом людей, благо ночь и темнота никогда не были для него помехой, вот только он прекрасно отдавал себе отчет в том, что наносить визиты, пускай даже в его случае в такое время было попросту неприлично. Если бы к нему в пещеру заявилист гости на ночь глядя, то не стоило даже сомневаться в том, что из них бы получились очень красивые ледяные статуи для украшения гостиной.
Понятное дело, что людишки никогда не смогли бы ему причинить вред, но все же вести себя по отношению к другим надо точно так же как бы ты хотел, чтобы они вели себя по отношению к тебе.
Дракон еще на секунду задумался о том, что может быть имело бы смысл переночевать тут, а не возвращаться обратно в свою пещеру. Крылья побаливали, давненько он не летал так активно, но он тут же поспешил отбросить эту мысль в сторону. Он уже не в том возрасте, чтобы ночевать в снегу. Ему нужен его жесткая ледяная кровать, у которой выбоинки в правильных местах и привычная атмосфера вокруг. Он совсем не готов потом полдня вытряхивать снежинки, застрявшие между чешуйками. Мерзкое дело.
Именно поэтому, тяжело вздохнув, дракон вновь взмыл в воздух и отправился не солоно хлебавши восвояси.
Уже совсем скоро он забирался в постель, тоня в чувстве вины, ха то, что ему очень нравилось, что в пещере так тизо и спокойно.
Нельзя так думать, это не хорошо!
Дракон пытался запретить себе эту чувство, но у него мало что выходило. Именно так он и заснул.
Торин
Мы уже почти успели растопить сауну с отцом, когда в помещение влетела матушка, выглядела она так, словно дом горит.
– Там! Снайдис! – только и смогла выговорить она, запыхавшись, а топор сам, словно повинуясь неведомой силе выскользнул из рук и я, сломя голову, понесся в дом.
В голове мелькали жуткие картинки, одна другой хуже, наверное, именно поэтому я оказался совершенно не готов к тому, что увидел в доме.
Не было ни потопа, ни пожара, даже дракона не было.
– Там, – указала Суло на свою спальню, смотря на меня огромными глазами, а я поспешил в комнату и замер в дверях, словно на стену налетел. И было отчего.
На кровати лежала Снайдис, и одновременно словно совсем не она. Ее белоснежная кожа теперь отливала румянцем, словно клюква, собранная на болоте после первых заморозков, волосы так и вовсе из белесых стали золотыми.
Она была ослепляюще, невероятно красива, хотя, если бы кто-то сказал мне еще сегодня утром, что эта девушка может похорошеть, я бы ему не поверил. И тем не менее это было именно так. Она словно была покрыта толстым слоем снега, а сейчас растаяла и заиграла яркими красками.
– Пить, – зашевелились ее губы.
– Там трава! Торин, во дворе трава! – раздался вопль матери, полный счастья, но меня сейчас гораздо сильнее нежданного потепления интересовало состояние нашей гостьи.
Именно поэтому я просто проигнорировал крики матери и вместо того, чтобы выйти любоваться зеленью, которая была отчетливо видна в окно, я кинулся для того, чтобы принести Снайдис воды.
Я подал ей воды и запоздало осознал, что у нее просто нет сил, для того чтобы даже поднять голову. Мне было ужасно неловко, но другого выхода у меня не было. Я, смущаясь, погрузил свои пальцы в золото ее волос и приподнял ее голову, а затем взял кружку из ее дрожащих пальцев и преподнёс к явно пересохшим губам. Снайдис сделала глоток, а затем подняла на меня свои глаза и мне показалось, что весь мир вокруг перестал существовать.
– Что это с ней такое? – к матери вернулась способность разговаривать.
– Я не знаю, но она вся горит, – ответил я честно, рассчитывая, на то, что мать тут же бросится к девушке, чтобы ей помочь, но я ошибался.
– А ну-ка, отойди на всякий случай подальше, кто его знает, может это заразное!
Я опешил, мать всегда для меня была искренней и заботливой, но сейчас ее поведение по– настоящему ставило меня в тупик.
– Не волнуйтесь, со мной все в порядке, – сказала Снайдис и на удивление уверенно поднялась с кровати.
– Если бы ты себя видела, то точно не стала бы так утверждать, – покачала головой мать, а я поспешил зачерпнуть для Снайдис еще воды, я был уверен, что она ей еще понадобится.
– У тебя изменился цвет волос и цвет глаз, – сказал я как можно более спокойным тоном.
– Я слышала, что так бывает, – проговорила девушка.
– Ну так вы пойдете на траву смотреть или нет? – поинтересовалась мать, а Снайдис совершенно неожиданно мне подмигнула и отправилась прямо за матерью.
Я же стоял ошарашенной, только в этот момент я полностью осознал, что растаявший снег и трава, это дело рук Снайдис. Да, у нее не получилось с первого раза, но никто из нас не родился умеющим все и сразу.
Это могло означать только одно, если Донор все еще жив, то она его найдет. Обязательно.
На лице вспыхнула и погасла ослепляющая улыбка счастья.
Ведь мне предстояло еще каким-то совершенно невероятным образом уговорить отца отправиться на поиски, а мать нас отпустить. Отправляться в такой путь вдвоем со Снайдис, это настоящее самоубийство, несмотря на то, что она обладает магией. Вряд ли голодного медведя можно напугать растаявшим снегом или зеленой травой, а экспериментировать и учиться чему-то на ходу тут точно нельзя. Слишком опасно.
Я почесал голову и задумчиво побрел на улицу, надеясь, что общее радостное настроение перейдет и мне, а там кто знает, возможно, что мне даже удастся придумать что-то путное.
Там царило настоящее веселье, удивительно, но больше всех, траве радовались малыши.
– Вы серьезно сейчас говорите, что это можно есть? – я внимательнее прислушался к разговору между Снайдис и матерью.
– Именно так, откуда ты думаешь у нас есть хлеб, а еще могут быть корнеплоды и прочее, много всякого, главное, чтобы сейчас мороз не стукнул. Вот смотри, из этого можно сварить прекрасный суп, – мать взялась за край юбки и ловко сорвала молодой побег крапивы.
Снайдис же была полна сомнений. Не знаю, каким именно образом она потеряла память и теряла ли ее на самом деле, но одно я мог сказать с уверенностью. Она была словно не от мира сего. Все, даже совершенно обычные вещи ее поражали и радовали до глубины души.
– Ай, – послышался вскрик, который вернул меня в действительность. Оказалось, что Снайдис решила попытать счастья с крапивой и, разумеется, обожглась быстрее, чем я даже успел подойти к ней, чтобы успокоить, росток крапивы заледенел.
– Он жжется, – с обиженным выражением лица поведала мне Снайдис, а я изумился, насколько маленьким и чистым ребенком она выглядела в этот момент. Почти как Суло, с той только разницей, что моей сестре было всего пять лет от роду, а Снайдис уже была вполне взрослой девушкой.
С другой стороны, эти ее возможности также говорили о том, что при встрече с медведем, победителем схватки может выйти Снайдис, а не косолапый. Вот только стоит ли отправляться в путь вдвоем? Это все равно очень рискованно.
– Ты о чем задумался?
– Как ты думаешь, может нам уйти завтра утром искать брата? – я спросил прежде, чем даже успел подумать, но сейчас уже не мог взять свои слова обратно. Оставалось только ждать, что на это ответит Снайдис.
Глава 13
Снайдис
Я молчала, обдумывая, предложение Торина. В нем был смысл, и не только потому, что во мне сейчас проснулась неуемная жажда познать этот мир. Мир, который от меня так долго скрывали. Была еще одна причина. Причина, которую я даже боялась озвучивать вслух и все же она словно маленькая острая льдинка жгла мое сердце на задворках разума. Отец.
У меня не было сомнений в том, что отец меня найдет, особенно если я буду оставаться на одном месте. Это лишь вопрос времени.
А еще я совершенно не сомневалась в том, что он вряд ли будет в прекрасном расположении духа, скорее совсем даже наоборот.
Я бросила быстрый взгляд на Торина.
Мне становилось страшно, от одной только мысли, что будет, если в голову отца придет мысль о том, что эта семья меня тут держит силком, для того, чтобы растить свой хлеб. Ведь ни Торин, ни даже его отец совсем не владеют магией, это я уже успела заметить, что они смогут противопоставить гневу отца? Ровным счетом ничего.
– Думаю, мы можем так поступить, – ответила я, а лицо Торина совершенно неожиданно озарила настолько светлая, озорная улыбка, что я просто не смогла не улыбнуться в ответ.
– Хорошо, я тогда все подготовлю, – торопливо проговорил Торин и поспешил отодвинуться от меня, но мы уже привлекли внимание.
– Вы о чем там шепчетесь? – тут же потребовала отчета его мать, а он сделал такое выражение лица, что стало и без лишних вопросов понятно, что он просит сохранять тайну относительно наших планов. Хотя и так не собиралась ничего говорить. Мать Торина больше вовсе не казалась мне доброй и приветливой, какой я посчитала ее при первой встрече. Нет, я видела в ней все больше взбалмошности и расчетливости и это меня беспокоило. Не потому, что она была плохая, вовсе нет, я уже успела осознать, что эта женщина многое пережила. Просто я все больше понимала, что ради благополучия семьи и их светлого будущего эта женщина запросто, не моргнув и глазом, может рассказать обо мне отцу. И не потому, что желает мне зла, а потому что так будет выгоднее для ее семьи.
– Снайдис обожгла руки крапивой, – поспешил объяснить наше мельтешение в траве Торин, а мать так обрадовалась, что даже всплеснула руками.
– Так это же просто замечательно! Подумать только, свежая крапива!! А ну-ка! Нарви мне поскорее, я сварю суп, после сауны будет в самый раз.
– Я к этому больше и пальцем не притронусь, – категорически оповестила я всех, а Торин только усмехнулся, но не стал меня заставлять, вместо этого, он обернул своим шарфом руку и начал быстро собирать эти противные растения.
– Ты пойдешь в сауну? – поинтересовался Торин, после того как вернулся из дома. Мать, увидев жгучую гадость обрадовалась так, словно ей принесли новое платье и тут же поспешила скрыться внутри дома, для того чтобы заняться готовкой. Радовало одно, моей помощи никто не требовал, а потому я осталась во дворе и просто сидела, смотря на колосящуюся нежную зелень. Было в этом нечто настолько прекрасное и щемящее сердце, что я не могла передать словами. И хотя я точно знала, что никого прежде не видела ничего зеленого, но сердце настойчиво шептало, что это мое, что вся эта жизнь вокруг точно такая же часть меня, как и снег. Странное чувство на самом деле, словно у меня внезапно выросла вторая голова или третья рука.
Наверное, именно поэтому я была благодарна, что Торин выдернул меня из раздумий.
– Наверное, я никогда не была в сауне, – я улыбнулась и развела руками.
– Тогда ты пойдешь вместе с матерью и Суло, – ответил Торин, а я посмотрела на него с недоумением.
– А почему я не могу пойти с тобой? – а парень совершенно неожиданно покраснел, да так, что даже уши его стали ярко-алыми.
– Потому что в сауну ходят голышом, – сообщил он мне внезапно охрипшим голосом, а я так и не поняла причины его неловкости.
– И что такого? – спросила я, чем еще больше смутила парня, сейчас его лицо не только пылало, но он еще и скрывал от меня свои глаза.
– Понимаешь, видеть деву голой, может только ее муж, – наконец, выдохнул он. А я, наконец, поняла. То есть мать Торина может пойти со своим мужем, а мы нет. Но я все равно не понимала почему, однако решила не развивать эту тему далее, видя насколько некомфортно чувствует себя Торин.
– Ты ведь собираешь вещи? – поинтересовалась я.
– Я все подготовлю, твоя задача будет только лечь одетой и встать тихо, так чтобы никто не проснулся!
Я кивнула головой.
– Ты возьмешь мне еще одно платье?
– Зачем тебе еще одно платье? – поразился Торин.
– Как это зачем? Вдруг мы придем куда-то, а там много людей, должна же я выглядеть прилично! – я совершенно не понимала, почему Торин смотрит на меня как на умалишённую.
– Это тебе! – совершенно неожиданно к нам подскочила Суло, а в руках она держала не зеленую травинку, а нечто ярко-желтое и удивительно похоже на солнышко.
– Что это такое?
– Цфиточек! – прошепелявила девочка сквозь пару дырок в зубах. Я ничего не поняла, но протянула руку, надеясь, что в этот раз меня не обожжет. Но этого не произошло , вместо этого мои руки почувствовали невероятную нежность. Это была трава, но немного другая
– Понюхай, – предложил Торин с улыбкой, а я взглянула на него с опаской, а затем поспешила поднести яркое золотое солнышко к носу и вдохнуть. До меня тут же донеслась невероятная сладость, смешанная с легкой горечью и это было по-настоящему волшебно.
На лице расплылась блаженная улыбка, а затем я громко чихнула, видимо, с непривычки, а Торин и его сестра весело рассмеялись.
– Если, погода продержится такой теплой, то их будет еще больше, – просветил меня Торин, а мой мир вновь совершил резкий поворот.
– Они получаются, когда тепло? – поинтересовалась я полушепотом.
– Именно так, сначала, трава, потом первые цветы, а затем и плоды, но у нас это случается редко.
– Плоды? – эхом переспросила я.
– Да, ягоды и всякое такое, не могу объяснить, сейчас подожди!
Торин с хитрым выражением лица поднялся и юркнул внутрь дома, откуда не прошло много времени, как послышалась отчетливая ругань, а еще через мгновение парень вылетел из дома на огромной скорости с довольным выражением лица.
– Вот держи! – он протянул мне руку, в которой было нечто черное и засохшее, а посмотрела на него с сомнением.
– Что это?
Пробовать что-то столь подозрительное на вид без объяснений мне совершенно не хотелось.
– Это черника, только, разумеется, не свежая, а сушеная но все равно это очень вкусно!
Я посмотрела на Торина с сомнением, но все же протянула руку и взяла в нее маленькое черное сухое нечто. Все еще полная скепсиса, я отправила это в рот и замерла. Потому что Торин был прав, это действительно было очень вкусно.
– Свежая еще лучше, – заметил Торин, а я посмотрела на него с сомнением, в то, что что-то может быть еще вкуснее, мне верилось с очень бо́льшим трудом, а точнее, не верилось вовсе. Но этот парень мне не врал ранее, а это был повод задуматься. Я попыталась воскресить те чувства и ту магию, которую использовала, когда растапливала лед и растила траву. Тужилась, напрягалась, но у меня ничего не получилось, и я приказала себе расслабиться и успокоиться. Не все сразу. Вспомнилось, о том, как отец с важным видом рассказывал о том, что магию, особенно молодую и неокрепшую надо использовать с осторожностью, постепенно приручая и позволяя стать частью себя.
Кажется, я по нему соскучилась.
Это осознание было для меня очень непривычным и я тут же поспешила запихнуть его в самый темный уголок своей души. Туда, куда точно никогда не попадает тень. Потому что это чувство тоски по отцу зарождало во мне невероятный стыд за мой побег, который я никогда не испытывала ранее. Успокаивало меня только напоминание о том, что отец никогда бы не позволил мне отправиться так далеко от пещеры делать то, что я делаю сейчас. И все же, как бы я ни скрывала это от самой себя, но мне очень хотелось, чтобы все эти новые ощущения и новые для меня опыты, я смогла бы разделить с родным для меня существом.
– Давайте быстро перекусим, а потом в сауну, – весело крикнула мать, выглядывая из дома, а отец семейства, наконец вышел из второго совсем малюсенького домика, который я раньше даже и не замечала из-за глубокого снега.
– У меня уже все готово, полчаса-час и будет хороший жар, – сообщил он, а мать улыбнулась так ярко, словно в одно мгновение помолодела на десяток лет, а до меня внезапно дошло, каким тяжким грузом на плечах этой женщины лежит забота о ее семье.
– Ну что же, думаю, нам надо идти, – я нерешительно поднялась на ноги, – я заметила, что твоя мать не любит ждать, – сама не знаю, зачем я это сказала, но мне показалось нужным подчеркнуть, что у меня есть веская причина уйти от этих разговоров, которые были для меня непривычными и некомфортными. От них было тепло и светло на душе, и я не могла не сравнивать, как со мной общались тут, и как со мной разговаривал отец.
Это отзывалось тупой, колющей болью где-то под сердцем. Я просто не понимала, почему мой отец и эти люди видели этот мир настолько по-разному. Как это вообще возможно?
Мой отец был уверен, в том, что везде, под каждой горой снега меня поджидает чуть ли не смертельная опасность, а ведь он был великим волшебником, намного сильнее, чем я. И эти люди…
В них не было магии, у них было огромное количество проблем и тревог и тем не менее они открыто относились ко всему, что им приносил каждый день.
Это было удивительно и достойно уважения.
Вскоре все расселись за столом, и хозяйка подала нам перекус, сказав, что более плотный ужин будет уже позже. Я не совсем понимала, чем именно это обоснованно, но все же решила довериться чужому опыту, до сих пор мне еще ни разу не посоветовали что-то плохое.
На столе оказалась похлебка из той самой жгучей травы, а я посмотрела на всех как на сумасшедших. Если она так обожгла мои руки, то я точно не буду пихать это в рот. Вот еще! Однако, пока я в нерешительности смотрела в свою тарелку, все остальные уплетали за обе щеки. Не могут же они меня в самом деле разыгрывать? Про Торина и малышей, я еще могла такое подумать, но его родители точное не стали бы такое делать.
– Попробуй, тебе понравится, – решил подбодрить меня Торин, и я вправду решилась. Не прошло и пяти минут, как я уже весело уплетала похлебку, которая оказалась на удивление вкусной и смеялась, болтая с малышней.
