Текст книги "К югу от Явы (др. перевод)"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Проголодался и хочу пить. О, спасибо, мисс Плендерлейт. – Он протянул руку за чашкой, поморщился от внезапно пронзившей его боли и опять посмотрел на Николсона: – Вы не ответили на мой вопрос.

– Извините, сэр. Трудно объяснить. Полагаю, что он поджидает кого-то из своих приятелей и указывает им наше местонахождение. Он служит своеобразным маяком. Конечно, это только моя догадка.

– Ваши догадки обладают неприятной особенностью быть чертовски точными.

Файндхорн умолк и вонзил зубы в бутерброд с солониной.

Целых полчаса разведывательный самолет занимал ту же позицию. Это довольно сильно действовало на нервы, к тому же от пристального наблюдения за самолетом в небе у многих заболели шеи. Но теперь стало очевидно, что сам он не грозит враждебными действиями.

Миновало еще полчаса. Кроваво-красное солнце быстро садилось, опускаясь вертикально вниз к зеркально гладкой поверхности моря, которое на востоке темнело и сливалось с неясной линией горизонта, а на западе разливалось необъятной застывшей равниной цвета киновари. С этой стороны поверхность моря не была безупречно гладкой: там виднелись один-два крохотных островка, выделявшиеся черными точками на фоне заходящего солнца. Левее, милях в четырех к юго-юго-западу, лежал больший по размерам низкий остров, выплывающий из мирной поверхности моря.

Вскоре после того, как увидели этот последний остров, они заметили, как самолет стал снижаться на восток по пологой прямой. Вэнниер с надеждой взглянул на Николсона:

– Время исчезнуть сторожевому псу. Наверное, он отправился поспать, сэр.

– Боюсь, это не так, четвертый. – Николсон кивнул вслед удаляющемуся самолету, – В той стороне нет ничего, кроме сотен миль морской поверхности до самого Борнео. Дом нашего дружка совсем не там. Ставлю сто против одного, что он засек своего приятеля. – Он взглянул на капитана: – Что вы думаете, сэр?

– Скорее всего, вы опять правы, черт бы вас побрал, – ответил тот с улыбкой, чтобы смягчить обидный смысл слов. Но когда самолет снизился до трехсот метров и начал кружить, улыбка его медленно пропала, а глаза потускнели. – Да, вы правы, мистер Николсон, – тихо добавил он, с болезненной гримасой пошевелился и уставился вперед. – Как далеко находится остров, о котором вы сказали?

– В двух с половиной – трех милях, сэр.

– Скорее в трех. – Файндхорн повернулся, взглянул на Уиллоуби и затем на двигатель. – Вы можете выжать из этой вашей швейной машинки немного больше оборотов, второй механик?

– Еще один узел, сэр, если повезет. – Уиллоуби положил руку на канат, тянувшийся к шлюпке Сирана. – И два узла, если я обрежу этот канат.

– Не вводите меня в искушение, второй механик. Выжмите из движка все, что можете. Ладно? – Он кивнул Николсону, который передал румпель Вэнниеру и пододвинулся к капитану. – Каковы ваши предположения, Джонни? – прошептал Файндхорн.

– Что вы имеете в виду, сэр? Какой там корабль или что должно произойти?

– И то и другое.

– О корабле не могу и догадываться. Эсминец, миноносец, рыбацкое судно – все, что угодно. Что касается дальнейшего, ну, сейчас уже ясно, что нужны им мы, а не наша кровь. – Николсон поморщился. – Кровь будет после. Когда они берут людей в плен, то пытают с помощью побегов бамбука, выдергивают ногти на ногах, выдирают зубы, капают водой на голову... и другие обычные ухищрения.

Он плотно сжал губы, и его глаза устремились в сторону кормы, где Питер и мисс Драчман играли, улыбаясь друг другу и забыв обо всем на свете. Файндхорн проследил за его взглядом и медленно кивнул:

– Да, Джонни, мне тоже больно. Больно смотреть на них. Им хорошо вместе. – Он в задумчивости потер подбородок. – «Прозрачный янтарь» – вот выражение, которое использовал какой-то писака, рассказывая о цвете лица своей героини. Чертов дурак, подумал я тогда. Теперь мне бы хотелось перед ним извиниться. Действительно невероятно, не так ли? – Он усмехнулся. – Представьте, какая бы образовалась транспортная пробка, если бы вы привезли ее к себе на Пикадилли!

Николсон в ответ улыбнулся:

– Это просто закат, сэр, и вам слепит глаза. – Он был благодарен старому человеку за то, что тот отвлек его от тяжелых мыслей, вспомнив о которых он снова стал серьезным. – Такой ужасный шрам... Надеюсь, нашим желтым братьям когда-нибудь придется за это расплатиться.

Файндхорн медленно кивнул:

– Нам следовало бы... э-э... по возможности оттянуть наш захват в плен. Пусть побегают за нами еще немного. Такая идея не лишена привлекательности, Джонни. – Он помолчал и спокойно продолжал: – Кажется, я что-то вижу.

Николсон моментально поднес бинокль к глазам. Несколько мгновений обозревал окрестности, поймал на горизонте корпус какого-то корабля, на надстройках которого посверкивало лучами заходящее солнце, опустил бинокль, протер глаза и снова стал смотреть. Через какое-то время он опустил бинокль с бесстрастным выражением лица и молча передал его капитану. Тот взял бинокль, прижал к глазам и опять отдал Николсону.

– Никаких признаков, что удача поворачивается к нам лицом, верно? Сообщите им, хорошо? Когда я пытаюсь перекричать этот чертов двигатель, у меня в горле скребет целый набор рыболовных крючков.

Николсон кивнул и повернулся:

– Прошу у всех прощения, но... боюсь, что на подходе новые неприятности. Нас догоняет японская подводная лодка с такой скоростью, словно мы стоим на месте. Появись она на пятнадцать минут позже, мы могли бы высадиться на тот остров. – Он кивнул в сторону правого борта. – А сейчас дело обстоит так, что они нас догонят, когда мы не преодолеем и половины оставшегося пути.

– И что, по-вашему, тогда случится, мистер Николсон? – хладнокровно спросила мисс Плендерлейт.

– Капитан Файндхорн считает, а я с ним согласен, что они хотят взять нас в плен. – Николсон криво улыбнулся. – Единственное, что я могу сейчас обещать, мисс Плендерлейт, это то, что мы постараемся из последних сил не попасть в плен, хотя это будет сложно.

– Это будет невозможно, – холодно сказал ван Оффен со своего сиденья на носу шлюпки. – Это подводная лодка, приятель. Что могут сделать наши хлопушки с ее корпусом, выдерживающим высокое давление воды? Наши пули будут просто отскакивать от него.

– Вы предлагаете нам сдаться? – Николсон понимал логичность слов ван Оффена и знал, что тот человек бесстрашный, но тем не менее, почувствовал легкое разочарование.

– Ни к чему совершать самоубийство, а именно это вы и предлагаете нам сделать. – Подчеркивая свою мысль, ван Оффен стучал кулаком по планширу. – Позже у нас всегда может найтись лучший шанс бежать.

– Вы, очевидно, не знаете японцев, – устало сказал Николсон. – Это будет не просто лучший шанс, который мы когда-либо получим. Он будет последним.

– А по-моему, вы говорите чепуху. – В каждой складке лица ван Оффена светилась враждебность. – Давайте поставим этот вопрос на голосование, мистер Николсон. – Он осмотрел сидящих в лодке. – Кто из вас...

– Заткнитесь. И не бубните, как попугай, – грубо оборвал его Николсон. – Вы присутствуете не на политическом митинге, ван Оффен. Эти корабли управляются не комитетами, а властью одного человека, капитана. Капитан Файндхорн говорит, что мы должны оказать сопротивление. Вот и все.

– Капитан в этом абсолютно убежден?

– Да.

– Мои извинения, – поклонился ван Оффен. – Я склоняюсь перед властью капитана.

– Спасибо.

Чувствуя себя слегка неловко, Николсон перевел взгляд на подводную лодку. Ее уже было ясно видно во всех основных деталях. Расстояние меньше мили. Самолет все еще кружил над ними. Николсон поглядел на него и усмехнулся.

– Хотелось бы мне, чтобы этот чертов соглядатай убрался отсюда восвояси, – пробормотал он.

– Да, он довольно сильно осложняет ситуацию, – согласился Файндхорн. – Время уходит, Джонни. Они догонят нас через пять минут.

Николсон отрешенно кивнул:

– Нам встречался этот тип подводной лодки, сэр?

– Пожалуй, да, – медленно ответил Файндхорн.

– Значит, встречался, – констатировал Николсон. – Легкие зенитные орудия сзади, пулемет на ходовой рубке и тяжелая пушка калибром три и семь десятых или четыре дюйма, примерно так. Пушка на носу. Если они захотят взять нас на борт, нам придется стать боком вдоль корпуса подводной лодки. Возможно, прямо под боевой рубкой. Ни одно из их орудий и пулемет не смогут опуститься так низко. – Он взглянул на небо. – Через двадцать минут стемнеет. Когда они нас остановят, остров окажется на расстоянии полумили, не дальше. Это шанс, чертовски маленький, но шанс... – Он опять поднял бинокль, поглядел на подводную лодку и медленно покачал головой: – Да, я вспомнил. Пушка калибра три и семь десятых имеет бронеплиту для защиты расчета. Может быть, укрепленную на винтах... – Он неопределенно помолчал, выбивая пальцами по планширу какую-то мелодию. Отсутствующим взглядом посмотрел на капитана. – Это сильно усложняет дело, не так ли, сэр?

– Я вам не помощник, Джонни. – Файндхорн опять заговорил устало. – Кажется, голова у меня не очень-то соображает. Если вы что-то предложите...

– Могу. Идея отчаянная, но может сработать. – Николсон быстро объяснил свою задумку, потом подозвал Вэнниера, который передал румпель боцману и подошел к Николсону. – Вы ведь не курите, четвертый?

– Нет, сэр. – Вэнниер посмотрел на Николсона с недоумением.

– Так вот, начинайте курить. – Николсон сунул руку в карман, достал плоскую пачку сигарет «Бенсон и Хеджес» и коробок спичек, передал их ему и одновременно дал ряд коротких указаний. – Садитесь вперед, рядом с ван Оффеном. Помните, все зависит от вас. Бригадный генерал, секунду внимания, если позволите.

Удивленный Фарнхолм перебрался через ряды банок и сел рядом с ними. Николсон пристально посмотрел на него и серьезно спросил:

– Вы в самом деле умеете пользоваться самозарядным карабином, бригадный генерал?

– Господи! – фыркнул тот. – Я, можно сказать, и изобрел эту чертову игрушку.

– Стреляете метко? – продолжал выяснять Николсон.

– Чемпион, – коротко ответил Фарнхолм. – Вот как метко, мистер Николсон.

– Чемпион? – Брови Николсона поднялись в изумлении.

– Королевский снайпер, – ответил Фарнхолм совсем другим, чем раньше, тоном. Таким же спокойным, как говорил Николсон. – Выбросьте за борт консервную банку, отведите шлюпку на пятьдесят метров, и я вам ее изрешечу в две секунды, – обыденно, но убежденно сказал он. – Продемонстрирую высший класс.

– Сейчас не до демонстрации, – поспешно остановил его Николсон. – Это нам понадобится в последнюю очередь. Касательно братца японца скажу, что у нас нет даже хлопушки. Вот что вам надо сделать...

Он быстро проинструктировал Фарнхолма, потом объяснил задачу каждому члену команды шлюпки. Времени для подробных объяснений и для того, чтобы убедиться, что все его поняли, не оставалось: противник был уже практически рядом с ними.

Небо на западе все еще оставалось живым и сверкающим, переливаясь красным, оранжевым и золотистым. Облака на горизонте горели пылающим пламенем, но солнце уже село. На востоке небо посерело, и по морю расползалась темнота тропической ночи. Подводная лодка подходила к ним с правого борта, мрачная, черная и грозная в наступающих сумерках. По обе стороны носа фосфоресцировала отбрасываемая ею светлая вода. Двигатели подводной лодки снизили обороты, работая едва слышно. Черное зловещее жерло большой пушки на носу, медленно опускаясь, держало их на прицеле, двигаясь в сторону кормы маленькой шлюпки. Раздалась непонятная резкая команда из боевой рубки субмарины. По указанию Николсона Маккиннон выключил двигатель, и металлический корпус подлодки проскрежетал о борт шлюпки.

Вытянув шею, Николсон быстро осмотрел палубу и боевую рубку подводной лодки. Большое орудие на носу было направлено в их сторону, но, как он и предполагал, значительно выше, хотя оно было максимально наклонено вниз. Легкий зенитный пулемет на корме был наведен прямо в центр их шлюпки. Этого они не могли предусмотреть, но тут уже придется рискнуть. В боевой рубке находились трое, из них двое вооруженных – офицер с пистолетом и матрос с похожим на автомат оружием. У подножия боевой рубки находились пять-шесть матросов, но вооружен из них был только один. В виде комитета по приему капитуляции это выглядело достаточно внушительно, но не настолько, как ожидал того Николсон. Он подумал, что маневр с резким изменением курса шлюпки, рассчитанный на то, что они подойдут к левому борту подлодки, и позволявший им оказаться наполовину в тени, а японцам оказаться четко высвеченными светом заката, мог бы вызвать подозрение противника, но наверняка это было воспринято как отчаянная и бесполезная попытка спастись. Их спасательная шлюпка никому ничем не угрожала, и командир субмарины должен был считать, что принял более чем достаточные меры предосторожности против возможного слабого сопротивления, какое они могли оказать.

Субмарина и две спасательные шлюпки по инерции двигались вперед приблизительно с двухузловой скоростью, когда с палубы субмарины бросили трос, упавший в первую шлюпку. Привычным, отработанным движением Вэнниер поймал его и вопросительно взглянул на Николсона.

– Можно и побыстрее, четвертый, – отрешенно и печально сказал тот. – Как можно противопоставлять кулаки и пару ножей этим типам?

– Разумно, очень разумно, – сказал наклонившийся из боевой рубки офицер подводной лодки. Руки его были скрещены на груди, и дуло пистолета лежало на левом локте. Он хорошо говорил по-английски, и голос звучал весьма самоуверенно. Широкий оскал зубов в улыбке сверкнул на темном пятне лица. – Сопротивление было бы такой неприятностью для всех нас, не так ли?

– Иди к черту! – пробормотал Николсон.

– Ах, как грубо! Никакой вежливости. Настоящая англосаксонская манера, – сокрушенно покачал головой офицер, наслаждаясь своим превосходством, но внезапно выпрямился, сверкнул на Николсона глазами и навел на него пистолет. – Будьте очень осторожны, – словно хлыстом, ударил он словами.

Медленно, не спеша, Николсон закончил вытаскивать сигарету из предложенной ему Уиллоуби пачки, так же медленно зажег спичку, прикурил, дал прикурить Уиллоуби и выбросил спичку за борт.

– Ну конечно! – Офицер коротко и презрительно рассмеялся. – Типичный англичанин! Хотя его зубы стучат от страха, он должен сохранять свою репутацию, особенно перед командой.

На носу шлюпки спичка освещала сигарету, зажатую в зубах Вэнниера.

– Клянусь всеми богами, это возвышенно, это действительно патетично! – Тон офицера резко изменился. – Ну, пошутили – и хватит! Все на борт! Все! – Он направил пистолет на Николсона. – Вы первый.

Николсон встал, одной рукой опираясь о корпус субмарины, а другую прижимая к боку.

– Что вы собираетесь с нами делать, черт побери?! – закричал он с притворной дрожью в голосе. – Убить нас? Пытать? Сдать в какой-нибудь чертов концлагерь в Японии? – Сейчас он уже кричал по-настоящему, добавив в голос страха и злости: спичка Вэнниера еще не перелетела через борт, и шипение на носу шлюпки было громче, чем он рассчитывал. – Почему, во имя всех святых, вы просто не пристрелите нас, вместо того чтобы...

С захватывающей дух внезапностью два огненных шлейфа устремились в темнеющее небо через палубу подводной лодки, примерно под углом тридцать градусов, и в сотне метров над водой вспыхнули два огненных шара осветительных ракет на парашютах. Нужно быть сверхчеловеком, чтобы не обратить внимание на превращение двух ракет в огненные шары высоко в небе. Но команда японской субмарины состояла из обыкновенных людей. Машинально они повернули головы в сторону ракет. Так они все и умерли полуобернувшись в сторону ракет.

Треск выстрелов из самозарядных карабинов, винтовок и пистолетов умолк. Только эхо замерло в отдалении над блестящей поверхностью моря. Николсон крикнул всем, чтобы легли на дно шлюпки. Пока он кричал, два мертвых матроса скатились с наклонной палубы субмарины на корму шлюпки. Один из убитых почти прижал Николсона к планширу. Другой, с болтающимися руками и ногами, летел прямо на маленького Питера и двух медсестер, но Маккиннон успел заслонить всех и отбросить убитого. Два тяжелых всплеска воды слились в один.

Секунда, вторая, третья... Николсон стоял на коленях со сжатыми в напряженном ожидании кулаками и смотрел на подлодку. Наконец он услышал топот ног и тихое бормотание за стальным щитком орудия. Еще секунда, и еще одна. Глаза старшего помощника обшаривали палубу субмарины. Вдруг там остался кто-то живой, ищущий славной смерти за их императора? Николсон не питал никаких иллюзий относительно фанатичного мужества японцев. Но вокруг все было спокойно спокойствием смерти. Офицер безжизненно свесился из боевой рубки, сжимая в руке пистолет:

Николсон убил его из своего пистолета. Двое других, убитые, свисали по сторонам. Четыре безжизненных тела валялись нелепой кучей у основания боевой рубки. Из двух матросов, составлявших расчет легкого зенитного пулемета, не видно было ни одного: автоматический карабин Фарнхолма отбросил их за другой борт.

Напряжение стало совершенно невыносимым. Большое орудие, как знал Николсон, не могло опустить ствол ниже, чтобы достать выстрелом шлюпку, но он смутно помнил рассказы военных моряков о том, что выстрел прямо над человеком может снести ему голову. Ударная волна окажется смертельной для находящихся под стволом, но узнать об этом точно сейчас было невозможно. Внезапно он выругал себя за глупость и мигом обернулся к Маккиннону:

– Включайте двигатель, боцман. И дайте поскорее задний ход. Боевая рубка прикроет нас от орудия, если оно...

Слова заглушил грохот орудийного выстрела, будто над головой разорвали гигантское полотно, почти оглушив их. Длинный красный язык пламени зловеще сверкнул из жерла орудия, протянувшись почти до самой шлюпки. Снаряд ударил в море, взметнув фонтан на расстоянии около пятнадцати метров. Звук затих. Дым рассеялся. Николсон, мотая головой, потому что заложило уши, уже знал, что они остались живы. И знал, что японцы торопливо перезаряжают орудие, что пришло их время.

– Отлично, бригадный генерал. – Он увидел, как Фарнхолм тяжело поднимается на ноги. – Подождите моей команды.

Он быстро взглянул на нос, откуда раздался выстрел.

– Промахнулся! – с досадой произнес ван Оффен. – Офицер только что выглянул из боевой рубки.

– Держите рубку под прицелом. – Он слышал, как плачет от страха малыш, и знал, что грохот выстрела из большого орудия ужаснул его. Лицо Николсона исказилось от бешенства, и он крикнул Вэнниеру: – Четвертый, сигнальные пакеты. Киньте парочку в боевую рубку. Отвлеките их. – Все это время он прислушивался к движениям расчета орудия. – Все наблюдайте за орудием и люками в передней и задней части субмарины.

Прошло еще целых пять секунд. И он услышал ожидаемый звук: лязганье снаряда, вгоняемого в казенную часть орудия, и щелканье орудийного замка.

– Пора! – резко крикнул он.

Фарнхолм даже не удосужился поднять карабин к плечу, стреляя с руки, будто не целясь. Ему и не нужно было целиться. Он стрелял навскидку, стрелял лучше, чем утверждал. Он сделал не больше пяти выстрелов прямо в ствол орудия и камнем рухнул на дно шлюпки, когда последняя пуля все-таки вызвала детонацию снаряда. Взрыв на таком близком расстоянии прозвучал довольно громко, но несколько приглушенно из-за бронещитка. Большое орудие приподнялось вверх. Куски разорванной казенной части злобно застучали по боевой рубке, со свистом падая в море. Субмарину окружили всплески. Расчет орудия, безусловно, погиб, не успев понять происходящего. В снаряде хватало взрывчатки для уничтожения моста, а тут он разорвался прямо перед их лицами, в стволе.

– Благодарю вас, бригадный генерал. – Николсон поднялся на ноги и придал голосу спокойное звучание. – Мои извинения за все мои прошлые грубости. Полный вперед, боцман. – Пара сверкающих шаров поднялась в воздух и точно опустилась в боевую рубку субмарины. – Хорошо сделано, четвертый. Сегодня вы продлили день.

– Мистер Николсон...

– Сэр? – Николсон взглянул на капитана.

– Не лучше ли нам будет остаться здесь немного дольше? Никто не посмеет высунуть голову из люков и боевой рубки, а через десять-пятнадцать минут будет достаточно темно, чтобы мы успели достичь острова без всякой пальбы этих ублюдков по нам.

– Опасаюсь, что так не получится, сэр, – сокрушенно сказал Николсон. – Сейчас парни внутри ошеломлены, но очень скоро кто-то сообразит, и тогда нас забросают ручными гранатами. Они забросают шлюпку, не показывая нам даже пальца. А для шлюпки хватит и одной гранаты.

– Конечно, конечно. – Файндхорн устало откинулся на скамейке. – Продолжайте, мистер Николсон.

Николсон взялся за румпель, развернул обе шлюпки на сто восемьдесят градусов, обогнул изящную, похожую на рыбий хвост корму субмарины, а четверо вооруженных из шлюпки бдительно наблюдали за ее палубой. У мостика субмарины Николсон замедлил ход, чтобы дать возможность Фарнхолму разбить деликатный механизм зенитного пулемета длинной и точной автоматной очередью. Капитан Файндхорн одобрительно кивнул, медленно осознавая происходящее:

– Вы все предусмотрели, мистер Николсон.

– Надеюсь на это, сэр, – кивнул тот. – Я надеюсь на это.

Остров находился приблизительно в полумиле от субмарины. Они уже прошли четверть пути, когда Николсон нагнулся и достал один из стандартных комплектов «Вессекс» для терпящих кораблекрушение, сорвал с него верхнюю круглую печать, поджег и швырнул за корму шлюпки так далеко, чтобы покрыть и шлюпку Сирана. Едва пакет ударился о поверхность воды, повалило облако дыма оранжевого цвета. Дым повис почти недвижно в безветренных сумерках, создавая непроницаемую завесу для противника. Через минуту-другую с субмарины полетели пули, прорезая оранжевый дым, свистя над головами и шлепаясь в воду, но не причиняя им вреда. В слепой ярости японцы стреляли наугад. Через четыре минуты первая дымовая шашка иссякла. Николсон кинул вторую. Пока та дымила, они успели причалить к берегу и высадились на острове.