Текст книги "Танцующая в неволе (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Ой, какая прелесть! Как же мне нравятся белые розы. Это Вам Влад прислал? – Римма с искренним восторгом разглядывала букет и на мой утвердительный кивок заметила: – Он Вас очень любит, это сразу видно. Он так на Вас смотрит! И вы очень красивая пара. А мне такие цветы дарил Андрюша, – она мечтательно улыбнулась.
– Андрюша? Это, случайно, не тот могучий орк из охраны Соколова? – насмешливо поинтересовалась я.
– Ну, не такой уж он и орк. – Римма натянуто улыбнулась, но в её голосе я уловила обиду. – Он очень добрый и хороший.
Ну, надо же – Андрюша. Этому бугаю вполне подошло бы имя Арнольд или Геракл, а он Андрюша.
– И что у тебя с этим Андрюшей? – спросила я, не собираясь извиняться за «орка».
– Ничего, конечно, – грустно ответила девушка и так тяжело вздохнула, что сразу стало понятно, насколько это досадное упущение.
– А твой романтичный воздыхатель в курсе ваших отношений с боссом?
Риммочка передёрнула плечиками и, снова вздохнув, ответила:
– Да все небось в курсе, но о контракте, конечно, никто не знает. Андрей ничего у меня не спрашивает, но мне кажется, что он только из-за меня не увольняется. Ему предлагали очень хорошее место, а он остался.
– Он тебе нравится?
Вот кто меня за язык тянет?
– Раньше я его боялась, потом привыкла, а сейчас… Очень нравится! Диана, он совсем не такой, каким кажется на первый взгляд, – с жаром ответила Риммочка.
Я кивнула.
– Да, я помню, что он хороший. Все мы не такие, какими часто кажемся окружающим.
До встречи с бригадиром отделочников оставалось чуть больше часа, а потом я собиралась заехать в тренажёрный зал, находящийся не слишком далеко от моего дома. Сайт этого спорткомплекса в интернете мне очень понравился, и пора было его протестировать на практике, а заодно и дать нагрузку своему обленившемуся телу.
Переодеваясь, я заметила в дверях моей спальни Римму, которая, приоткрыв рот, смотрела на меня обнажённую. Я ухмыльнулась.
– Надеюсь, под гнётом твоего неадекватного шефа ты не сменила ориентацию?
– Ой, простите, Диана, – девчонка заметно смутилась и отвела глаза, однако, продолжая наблюдать за мной исподлобья, – но Вы такая красивая! Вы как… я даже и не знаю, как кто, я таких не видела.
– Наверное, как богиня, – скромно подсказала я.
– Точно. Вам, наверное, все мужики это говорят?
– А ты думаешь, что все мужики видели меня голой? – стало смешно, но комплимент был приятен.
Женщины обычно скупы на комплименты, но если всё же им приходится признавать очевидное, то вовсе не с таким искренним восторгом, как это делает Риммочка.
– Почему обязательно голой? Вы в любой одежде выглядите роскошно, но без одежды просто отрыв башки. Вы на общественном пляже когда-нибудь бывали? Никто не умер от инфаркта?
Я сразу вспомнила наш последний выезд на пляж с Феликсом и рассмеялась – то ещё было мероприятие.
– Приходилось бывать и, надеюсь, все остались живы. Но ты бы видела, с кем я там появлялась. – Я метнулась к своему телефону и стала искать фото Феликса на пляже.
Очевидно, после этой моей девчоночьей выходки мой нимб в глазах Риммочки осыплется снежным облачком, но похвастаться Феликсом захотелось до жути, и я подсунула Римме фото полуобнажённого друга.
Её реакция меня восхитила:
– А-а-а! Это… вау! Диана, он настоящий? Такие вообще бывают? Это что-то! Я в шоке! Диана, это Ваш парень? – эмоции Риммы хлестали через край, а я гордилась Филом и даже не скрывала своей радости.
– Это мой друг, Римма, самый лучший и удивительный.
– Друг? – девушка изобразила разочарованную гримасу. – Такие не могут быть просто друзьями.
– Значит, мне повезло, – весело ответила я.
– А ему, значит, нет, – мрачно заключила Риммочка, и это вызвало у меня улыбку.
Наверное, я поплачусь за свою беспечность, но с этой девчонкой мне легко и весело и я пока не хочу этого менять. Пусть Римма ненадолго в моей жизни, но мне понравилось с ней просто трещать по-девичьи, а ведь я была лишена этих приятных глупостей столько лет. Только Дашка позволила мне немного оттаять и вот – появилось это чудо, пребывавшее в рабстве у Карабаса, и подкинуло мне немного чудинки. Спасибо ей.
– Думаю, ты права, Римма, ему со мной не очень повезло, я бываю невыносимой. До сих пор не понимаю, как он меня терпит.
До Риммы вдруг дошла двусмысленность её фразы и она, залившись румянцем, поспешила исправиться:
– О, Господи, нет, я имела в виду, что ему не повезло быть просто другом. Ну как можно дружить с девушкой, у которой такое тело, да и всё остальное. Он импотент или…?
«Очаровательная непосредственность с заявкой на лесть», – подумала я и ответила:
– Нет, конечно, он тот ещё развратник, но иногда так случается. И мы очень ценим наши отношения.
– Ну, не знаю, если бы у меня было такое тело… – Римма закатила глаза, пытаясь сообразить, на какие подвиги она бы рванула с моим телом. И это было даже круче, чем восторги мужчин.
– Если бы у тебя было такое тело, то Карабас заключил бы с тобой контракт лет на десять минимум, – отрезвила я девушку. – Да и тебе, девочка, грех жаловаться на свою фигуру, ты конфетка и сама это знаешь. Но нет предела для совершенства.
*****
Я облачилась в свои любимые кожаные легинсы и лёгкий джемпер. Надо бы уже поторопиться. Андрей, конечно, подождёт, но опаздывать не очень хорошо – это ведь не свидание, а деловая встреча.
Римме я сообщила, что меня не будет до вечера, и на её лице отразилось вселенское горе.
– Диана, а как же я одна останусь? А если Соколов приедет?
– Ну, как приедет, так и уедет, я же тебе не нянька. Всё-таки он твой босс, с какой стати тебе его бояться? – я сверлила Римму тяжёлым взглядом. – Или ты считаешь, что он может причинить тебе физический вред?
– Нет, – девушка поспешила меня успокоить, – в смысле, он никогда меня не бил, но… – Римма опустила голову.
– Но? Никаких «НО»! Имей в виду, потрахушек в моей квартире я не позволю, так и передай своему Карабасу. Только чаепитие и мирная беседа. Можешь изобразить слабость и головокружение. Он же не настолько озабочен, чтобы ни дня не прожить без твоих услуг. Извини. – Тактичностью я никогда не отличалась, но Римма и не обиделась, а лишь сильнее озаботилась.
– Диан, а если он решит меня увезти?
– Да? И как он это сделает без меня? Или вы бросите мою квартиру открытой? – Я посмотрела на расстроенную девчонку и мягко добавила: – Без меня он тебя не увезёт, а потом я что-нибудь придумаю. Но я обязательно вытащу тебя из этой задницы, обещаю.
Вот и всё – слово не воробей, и никто меня за язык не тянул. Но разве не об этом я думаю со вчерашнего вечера? Даже когда решение не было принято и озвучено, оно крутилось в подсознании и не давало расслабиться. Теперь мне даже легче. А о войне с Карабасом подумаю завтра. Я видела, как у Риммы в глазах заблестели слёзы. Она сразу поверила мне, но сказать ничего не смогла. И не надо. Помолись за меня, детка.
ГЛАВА 9. Париж – 2003
2003 год
Париж
Остров окутали сумерки. В это время каменные химеры, безмолвные стражники храма, оживают и обходят свои вечные владения. Но я не пытаюсь потревожить их и нарушить здешний порядок. С невыразимой тоской, молча и бесконечно долго я стою перед мрачным, величественным собором. Я обращаюсь к Богу и мысленно зову маму. Я взываю к ним обоим, но не понимаю, о чём просить. Возможно, они сами знают и слышали, где оборвались мои мечты.
С высоты на меня равнодушно взирают страшные горгульи. Даже у этих чудовищ здесь есть своё полезное предназначение, а какое оно у меня? Я совсем потерялась. Мои слёзы уже давно высохли, а в груди образовалась пустота. В этом мире я осталась совсем одна.
Внезапно желудок напомнил мне, что он голоден. Ну и пусть, мысли о еде сейчас вызывали тошноту. Я положила руку на живот и вдруг вспомнила, что я вовсе не одна. Со мной малыш, который всё чувствует, а значит, ему сейчас тоже плохо. Господи, ну а ему-то за что? И какое я имею право морить его голодом?
Неожиданно ощутив чьё-то мягкое прикосновение на своих плечах, я вздрогнула и резко обернулась. Доминик смущённо улыбается и говорит очень тихо:
– Прости, я не хотел тебе мешать, просто стало прохладно, и я принёс кофту.
– Спасибо.
– Диана, тебе надо поесть, ты ещё долго собираешься здесь быть?
– Я прощаюсь.
– Послушай, мы завтра никуда не уедем. Босс отложил твой отъезд, но только я тебе ничего не говорил.
Я не сразу поняла, почему эта новость не вызвала прилив сил и радости. Ах, да – восемь лет подневолья. А может, пуститься в бега? Только, боюсь, что от Демона не скрыться даже на дне Сены.
– Ты разве не рада, что мы задержимся в городе? – спрашивает растерянный парень.
– Рада, – я отвечаю совсем безрадостно и направляюсь в сторону дома.
Доминик молчаливой тенью следует за мной.
Так, а в чём, собственно, трагедия? У меня есть ещё завтрашний день, и даже планы на него были. Значит, этот день необходимо провести с максимальной пользой для себя. А если повезёт, то и не один день. А заодно и подумаю о предстоящих восьми годах. Я наконец-то посчитала, что моя свобода действий ограничивалась до двадцати одного года. Ну, это ещё бабка надвое сказала. Демон ведь учить меня собирается, а не в подвале держать. Да к двадцати одному году я его в бараний рог согну, только нужен хороший план. Мамочка часто говорила: «Что нас не убивает – делает нас сильнее». Вот-вот – золотые слова, а главное, своевременно понятые.
У меня появилась новая цель, и жизнь вдруг обрела смысл. Я бережно положила руку на живот – не бойся, малыш, мы с тобой ещё поджарим этого страшного демонюку. На моих губах заиграла лукавая улыбка, и Доминик теперь поглядывал на меня с озадаченным видом. Ну, точно – решил, что я девочка с приветом.
*****
– Кажется, ты не хотела уезжать, но сама же нарушаешь правила. Ты во сколько обязана возвращаться домой? – Демон решил устроить мне прилюдную разборку в гостиной. Сейчас скажет, что я проштрафилась и не позволит задержаться.
Странно, Жак и Доминик никогда не ужинали вместе с нами, а сейчас все устроились за одним столом.
– Я ходила к храму, чтобы попрощаться, – ответила я тихо и грустно. Радость никак нельзя показывать, иначе дед сочтёт, что меня всё устраивает и не видать мне отсрочки приговора.
– Твой храм простоял восемь веков и можешь мне поверить, что до твоего возвращения он точно не развалится. Да и что ты приклеилась к нему?
– Мне там спокойно, – кротко пролепетала я, а Демон сощурил глаза.
Кажется, он видит меня насквозь, но если это так…
Я пристально смотрю ему в глаза: «Демиан, я очень скучаю по маме. Она каждый день говорила, что любит меня, целовала и гладила по голове. Мы были нужны друг другу, мы были друг у друга, пока мамы не стало. Ты ведь долго был одинок, но теперь у тебя есть я, а у меня опять никого нет, и тебя тоже у меня нет. Дед, ты же не любишь меня, зачем я тебе?».
Взгляд Демона становится темным и жёстким. Конечно, он не слышит моего призыва, но хорошо понимает, что я давлю на его жалость. Я зажмуриваюсь, чтобы не смотреть в его страшные глаза. Сейчас я боюсь, ведь Демон ещё не озвучил мне своё решение, а значит, угроза отъезда по-прежнему существует. Вот так – в напряжении и с закрытыми глазами я выслушала его вердикт:
– У тебя ещё три дня, – прогрохотал Демон, – и только благодаря твоему положению. А иначе за сегодняшний концерт ты бы уехала немедленно и безо всяких покупок. Чтоб я больше никогда не видел твоих слёз.
Я понимаю, что выпрашивать неделю бесполезно, сделаю только хуже. И по правде говоря, очень рада этим трём дням. Только зачем было озвучивать это при ребятах? Наверное, чтобы всем была понятна причина нашей задержки, и никто бы не счёл Демона мягкотелым. Кто бы ещё посмел так подумать?! Да парни даже дышать в его присутствии боятся, а уж кусок им в горло теперь точно не полезет.
– Диана, надеюсь, тебе всё понятно?
– Да, у меня три дня благодаря моему положению. Слёз больше не будет, – отрапортовала я, уже не скрывая облегчения и смело глядя грозному деду в глаза.
– Хорошо, тогда обсудите свои планы и покупки на эти дни, и чтобы потом никаких «забыла» или «не успела». Времени у вас полно. Всё, можешь есть, – Демон развернулся, чтобы уйти.
– А ты разве не будешь ужинать? – удивилась я.
– Неужели ты думала, что я буду сидеть голодным и ждать, пока ты намолишься? – Демон презрительно усмехнулся и гордо удалился в свой кабинет. Вот же старый козёл.
Зато после его ухода дышать в гостиной стало гораздо легче, и парни расслабленно откинулись на спинки стульев. Лихо Демон их выдрессировал.
– Приятного аппетита, – пожелала я парням с улыбкой, а потом безо всякого энтузиазма принялась за еду.
Взаимным пожеланием мне ответил только Доминик, а Жак презрительно скривил губы. Да очень ты мне нужен, индюк напыщенный.
Ужин проходил в напряжённом молчании. Лучше бы дед соседей пригласил, и то веселее бы было.
– А знаешь, малышка Ди-ди, тебе не стоит гулять так поздно около нашего храма, – внезапно произнёс Жак, смерив меня насмешливым взглядом.
Ди-ди? Он это серьёзно? Хотелось влепить ему ложкой в лоб, но я сдержала эмоции. Ведь видно же, что он конченый урод, и если скажу, что мне не нравится такое обращение, то он постарается, чтобы оно ко мне намертво прилипло. Я перевела на Жака заинтересованный взгляд и спросила:
– Может быть, крепыш Жу-жу просветит, чего мне следует опасаться рядом со святым местом?
Доминик поперхнулся и закашлялся, а Жак с трудом удержал ехидную улыбку на лице, хотя рожа заметно покраснела.
– А ты уверена, что это место святое? Некоторые склонны считать его «справочником оккультизма». Ты в курсе, что собор охраняется химерой Стрикс, знаешь, кто это?
– Не знаю, расскажешь, Жу-жу? – попросила я, словно не замечая его открытой неприязни.
– Меня зовут Жак, – рявкнул он.
– А я подумала, что тебе нравится такие сокращения, – я наивно похлопала ресницами, но Доминик мне точно не поверил, а Жак был слишком зол.
– Так вот, Диана, – Жак особенно выделил моё имя, отметая впредь вольные сокращения, – Стрикс – это ночной демон, который во мраке издаёт душераздирающие крики. А питается этот страшный демон кровью новорождённых младенцев, – Жак опустил взгляд на мой живот и с улыбкой добавил, – и не рождённых младенцев тоже.
– Жак, прекрати эти сказки, – одёрнул его недовольный Доминик.
– Никакие это не сказки. Стрикс впивается в детишек своими огромными, острыми, как бритва, когтями и пожирает мед-лен-но, – продолжает меня запугивать этот придурок.
Мне немного не по себе, но я смотрю на Жака сочувствующим взглядом и отвечаю:
– Похоже, что Стрикс когда-то, лет сорок назад, не слабо пожевал голову маленькому Жу-жу. Мальчик, как вижу, вырос в пожилого дяденьку, а травма осталась.
В этот раз Доминик не смог сдержаться и заржал во весь голос. Жак окинул нас обоих ненавидящим взглядом, но в долгу не остался.
– А тебя, крошка, я смотрю, кто-то тоже хорошенько прожевал, а потом выплюнул, – и он выразительным взглядом окинул мою фигуру, снова остановившись на области живота, типа что-то разглядел.
Я не знала, как на это ответить, в голову лез какой-то глупый детский лепет. Но больше всего я боялась расплакаться. Наверное, выражение моего лица говорило само за себя, и хотя слёзы я сдержала, но невозмутимость на лице удержать не смогла.
– Жак, ты что, одурел? Ты хоть думаешь, что говоришь? Она ведь ребёнок, – Доминик был в ярости.
– Да заткнись ты. Какой ребёнок, посмотри на неё внимательно…
Но договорить Жак не успел, его прервала телефонная трель. А когда он бросил взгляд на свой мобильник, то внезапно побледнел и ответил на звонок. Слушал он всего пару секунд, потом затравленным взглядом окинул всю комнату и быстро вышел.
– И что это было? – тихо спросила я Доминика. Голос у меня дрожал, и я с трудом сдерживала слёзы.
Доминик тоже окинул гостиную сканирующим взглядом и задумчиво ответил:
– Да есть у меня кое-какие предположения. – Потом он посмотрел на меня и его взгляд потеплел, – Эй, малыш, ну, ты чего раскисла? Не обращай внимания, просто Жак не в духе и очень не любит, когда его задевают, а ты его не слабо припечатала, да ещё и десяток лет накинула. Давай, иди отдыхай к себе в комнату, а наши планы обсудим завтра утром.
Доминик ободряюще мне подмигнул и тоже поспешил покинуть гостиную.
*****
Плакать я передумала. Надо бы вообще завязывать с этим мокрым делом, особенно в присутствии Демона. Я где-то слышала, что мужчин раздражают женские слёзы, но чтобы так, как реагирует мой дед – это даже странно. У него столько злобы и неприязни, будто я не плачу, а писаюсь в общественном месте. Бедная его жена, неужели она никогда при нём не плакала? Ну, ладно, я тоже не размазня. А уж этому поганому упырю Жаку просто позорно демонстрировать свою обиду и беспомощность.
Дашке я рассказала всё – и про Демона лютого, и про Жака противного, а главное, про деревню дремучую.
– У-у-у, подруга, я-то надеялась, что ты в жир двумя ногами попала, а ты в каком-то навозе застряла. Тебя надо срочно спасать, – судя по напряжённому голосу, Дашкины мозги уже работали в режиме спасения.
– Э, ты там не вздумай Шерхану рассказать. Он же ведь всё равно ничего не исправит, а мне потом точно не поздоровится. И знаешь, Даш, я решила, что справлюсь. Бить меня здесь вроде никто не собирается, а слова… Да я от Артурчика такого наслушалась, что надолго закалилась. Я вот только в деревню очень не хочу ехать.
– Не очкуй, Динка, ну, посидишь там полгодика, быкам хвосты покрутишь, а потом вернёшься и снова станешь важной и прекрасной мадемуазелькой. А от этих своих охранников нечего шарахаться, они же твои холопы, а ты госпожа. Вот и командуй ими, можешь даже подзатыльников отвесить!
– С ума сошла? Даш, они наёмники, а не холопы, к тому же, взрослые мужчины.
– А какая разница, это же вы их наняли, значит, холопы. Так что строй их там всех и пожёстче.
С Дашкой так всегда – мудрого совета вряд ли дождёшься, но позитив гарантирован.
Да и на самом деле, всё совсем неплохо. И впереди ещё целых три дня в Париже.
Малыш, ты слышишь, мы с тобой в Париже. И ты родишься настоящим французом. Ну, разве это не здорово?!
ГЛАВА 10. Диана 2018
2018 год
Диана
Как же замечательно здесь – позитивное, демократичное заведение с настоящим парижским шиком. Удивительно – во Франции я ищу русский дух, а в России мечтаю о французском шарме.
С Андреем мы встретились в маленькой кофейне «Париж», и я обрисовала ему свою безумную затею по поводу реконструкции моего кабинета.
– Диана, Вы уверены? Вы потом точно не передумаете? – Андрей смотрел на меня с недоверием.
– Абсолютно уверена. Хочу внести в скучную офисную жизнь немного безумия, – невозмутимо ответила я, а он кивнул, вероятно, соглашаясь с такой трактовкой. – Андрей, а что тебя смущает? Ведь это не приёмная Соколова, а мой личный кабинет.
– Это да, – согласился Андрей, – и цветовое решение мне нравится, но вот как это будет выглядеть в целом… И главное, что на это скажет сам Соколов?
– Да плевать мне, что он скажет. Он предоставил мне карт-бланш, а, значит, тебе не придётся перед ним отчитываться, – заверила я бригадира.
Он явно не был в восторге от моей авантюры, но спорить не решился и пообещал, что бригада постарается справиться за пару недель.
По пути в тренажёрный зал позвонил Феликс. Ранее я уже пыталась ему дозвониться, но абонент был недоступен, и я отправила ему сообщение о том, что со мной всё в порядке, я не в тюрьме, и перезвоню ему позднее. Но мой друг никогда не любил ждать.
– Эй, принцесса, я, между прочим, волновался, но рад, что ты уже на свободе, – я слышу улыбку в голосе Феликса, и мне хочется прикрыть глаза и просто слушать этот голос. Но сомневаюсь, что подобный финт оценят остальные участники дорожного движения.
– Вообще-то это ты был недоступен. Наверняка окучивал очередную смазливую жертву, и тебе было не до меня, – проворчала я, перестраиваясь в плотном потоке в правый ряд.
Штатный навигатор настойчиво призывал меня свернуть направо и броситься с виадука. Но я не настолько торопилась в тренажёрный зал, чтобы срезать путь таким образом.
– За кого ты меня принимаешь, девчонка? Да я блюду свою честь, как шаолиньский монах. Это ты безнаказанно предаёшься разврату и нарушаешь законы своей бесконечно загадочной страны. Твоя хвалёная Россия за одну неделю заставила тебя обнажить все свои пороки. Я же, как законопослушный самаритянин, влачу в полном одиночестве своё жалкое существование. Работаю, не покладая рук и ног, и продолжаю читать молитву перед каждой скудной трапезой, – пожаловался мой друг.
– Не ври, богохульник, ты жрёшь, как не в себя, а потом замаливаешь своё чревоугодие. А то я тебя не знаю, – рассмеялась я.
– Но я над этим работаю, – смиренно ответил Феликс. – И когда ты готова исповедаться мне в своих грехах, содеянных за прошедшие два дня, дитя моё?
– Как насчёт сейчас, ваше наглейшество? – И я поведала о событиях двух последних дней. Фил, как обычно, не перебивал, а иногда вздыхал и цокал языком.
– Малышка, ты зажигаешь там без меня в окружении похотливых членоносцев, а меня сжирает лютая ревность и зависть. Ди, кроме шуток, мне кажется, что жизнь протекает мимо меня. Мне совсем без тебя плохо.
Мой друг отчаянно тосковал и разрывал моё сердце. Мы почти никогда не расставались надолго и, хотя прошло немного времени, Фил вдруг стал осознавать, что теперь всё не так, как раньше, и что я вернулась на родину.
– Фели, я обещаю, что скоро доберусь до тебя, и мы славненько зажжём. А ты обещай мне не хандрить и начинай уже творить прекрасное, а то пресса тебя стала забывать. Без моего присмотра ты превратился в занудного ворчуна. Давай уже, исправляйся, но не слишком громко шали, – напутствовала я парня.
– Детка, займись уже мною скорее, и давай вместе напомним миру о себе. Без тебя я потерял стимул, даже чёртов кофе утратил свой привычный вкус. Ты мой единственный источник вдохновения, и ты обломала мне крылья, когда покинула меня. – Фил старался нести этот пафос дурашливым тоном, но не мог скрыть от меня свою боль, слишком хорошо я его знала.
– Ты же знаешь, что мы никогда не расстанемся, это лишь временная мера. Встряхнись уже, ты в лучшем городе мира, ты популярен, гениален и мегакрут. Скажешь, тебе нечем себя занять?
– Ди, ты же знаешь, что лучший город лишь там, где ты. Париж померк без тебя. Ты-то сейчас на родине, а я на чужбине. Ведь это я вечно тащусь за тобой, как хвост, и умею любить только те города, где есть ты.
– Тогда почему ты до сих пор не выучил русский язык? – возмутилась я. Навигатор известил меня о прибытии в пункт назначения.
– А с кем мне его учить? Без твоей помощи я весь язык уже обломал.
– Тогда решено, теперь будем общаться исключительно на русском, – озвучила я свой вердикт.
– Что? Ты совсем обалдела, хочешь лишить меня теперь нормального общения по телефону? Ты, жестокая стерва, признайся уж сразу, что тебе надоели мои звонки. Но предупреждаю, потом колени сотрёшь, вымаливая у меня прощение, – пригрозил Фил, повышая градус моего настроения.
– Фели, миленький, да я готова ползти до самого Парижа, лишь бы ты меня никогда не разлюбил. Но позволь тебе напомнить, на чьём языке мы с тобой общаемся. Разве я не выучила ради тебя испанский?
– Ну, скажем, не только ради меня… Но ты права – всё, малышка, обещаю, как прилетишь, будем по два часа в день говорить на твоём ужасном, дремучем и могучем.
Ещё минут двадцать я сидела в своей машине на парковке спорткомплекса и развлекала друга. Мой всегда весёлый и активный Феликс был расстроен, и винила я в этом себя. Мы так давно были вместе, что не могли представить свою жизнь друг без друга. Но я сомневалась, что многогранный талант Фила будет по достоинству оценен в России, и было бы нечестно тащить его за собой.
В Париже он известен, популярен и очень востребован, и несправедливо лишать его привычной опоры и славы. Но ведь я и есть его главная опора, а Фил так боится потерять меня, что готов рискнуть. Видит бог, что он мне дорог не меньше, и я не готова жить с ним на разных континентах, ведь без меня он в Париже не останется и рванёт в свою Барселону или в Нью-Йорк. Я поклялась ему найти для нас самый лучший выход, и его непременно следует найти ради нас обоих.
Сегодня в тренажёрном зале я собираюсь посетить пробное занятие и хорошенько осмотреться. Возможно, мне здесь понравится и тогда я смогу периодически сюда наведываться и сбрасывать напряжение. Администратор, молодой улыбчивый парень с загорелым поджарым телом оказался чересчур приветливым, если не сказать навязчивым. Меня вовсе не следовало активно привлекать ко всем имеющимся в наличии программам, о чём я и сообщила разговорчивому мальчику, как выяснилось, Дмитрию. Спортивный комплекс предоставлял довольно широкий спектр услуг, куда помимо тренажёрного зала, аэробики и бассейна входили несколько танцевальных программ, различных бойцовских дисциплин, а также узконаправленные тренировки. Я решила ограничиться тренажёрным залом и бассейном. От личного тренера, любезно предложившего свои услуги, я отказалась. Я и сама смогла бы легко преподать ему урок, к примеру, как укрепить его недостаточно развитые икроножные мышцы.
Напрочь игнорируя всеобщий ажиотаж, вызванный появлением моей персоны, я перешла к делу. Полтора часа пролетели незаметно, и мышцы во всём теле приятной болью напоминали мне о своём существовании, мстя за двухнедельное отсутствие должной нагрузки. Оснащение зала и общая атмосфера мне пришлись по душе. Меня почти не отвлекали, что, прежде всего, говорило о том, что зал используется преимущественно по прямому назначению, а не для охоты. Тренер, конечно, попытался пару раз вклиниться в процесс моей тренировки со своими никчёмными советами, но, не встретив благодарного отклика, неохотно отвалил.
Девочки, облачившие свои красивые рельефные тела в яркие лоскутки, служившие по умолчанию спортивной формой, изучают меня с нескрываемым раздражением. Я не пытаюсь конкурировать с ними за внимание мощных мужчин, находящихся в зале, но мне и не обязательно стараться для этого. Мой спортивный костюмчик, состоящий из коротких чёрных шортиков и чёрной маечки борцовки, скрывает великолепный пресс, но зато прекрасно подчёркивает всё остальное, оставляя совсем немного простора для воображения. В этом зале, среди множества красавиц я выгляжу, как чёрная жемчужина на золотом песке. Впрочем, я готова к этому, и уже давно перестала опасаться настойчивых домогательств. Во-первых, я в состоянии отшить самостоятельно любого самца, а во-вторых, смелости подкатить ко мне обычно хватает либо у слишком самоуверенных мачо, либо у совершенно отбитых дураков. К слову, со второй категорией всегда было гораздо сложнее. Но, к счастью, дураков сегодня в зале не оказалось, либо они не успели себя проявить.
Закончив тренировку, я беспрепятственно проскользнула в раздевалку и направилась в душевую кабинку. Обнажённые красотки курсировали по женской раздевалке, как по подиуму, демонстрируя упругие достижения пластической хирургии и, несомненно, собственных усилий. И лишь немногие дамы прятали свои несовершенства от посторонних глаз. И я примкнула к тем немногим, завернув своё тело после душа в большое махровое полотенце.
Взглянув на свой мобильник, я обнаружила несколько пропущенных звонков, и два из них были от Влада. Погрузившись в тренировку, я совершенно забыла о времени и о том, что пообещала встретить его после работы, а ведь его машина осталась стоять в моём дворе из-за моей же взбалмошности. Быстро перезвонив Владу, я извинилась, объяснила, где нахожусь и что очень увлеклась процессом тренировки, и теперь никак не успеваю его встретить. Но мой покладистый мальчик не злился, а просто попросил дождаться его и пообещал добраться в метро минут за тридцать. Это меня порадовало.
Я сушу волосы феном и думаю о встрече с Владом, с моим Владом. Я не просто размышляю – я предвкушаю нашу встречу. Хочу его сразу, прямо в машине. Мне нравится его шокировать и наблюдать, как он заводится. Мой интеллигентный блондин! Наверное, он считает меня шлюхой, но мне всё равно, ведь он не скажет мне об этом и не станет меньше желать меня.
Его страсть такая красивая, такая вкусная и чистая, что трудно удержаться от искушения испачкать, добавить перца. А потом наблюдать, как он сдаётся и не может сдержаться, как рушится его самоконтроль, и он становится похожим на грубое животное, как слетают все тормоза и обнажаются пороки, как красивое лицо искажается в пароксизме страсти. Это я сделала его таким, и пока не готова его отпустить. Я привязала его к себе уже крепко, становлюсь его наваждением, его воздухом и это немного пугает. Но теперь я и сама хочу им дышать.
Я знаю, что он лишь дублёр, заменитель, совсем не тот вожделенный, чистый кислород, от которого кружится голова, горят лёгкие и пульсирует кровь. В том, другом, моём болезненном наваждении, моём кумире, я потеряю себя, сгорю без остатка. С Владом же я смогу дышать долго. Мой бедный Влад подписал себе приговор, когда вернулся ко мне ночью. Ещё тогда у него был шанс спастись, но он пренебрёг им, обнажил свою душу, пробил мой эмоциональный заслон и теперь непременно будет наказан.
Мои раздумья прервал входящий звонок от Риммочки. Я уже видела пропущенный вызов от Карабаса, но перезванивать ему не хотела, не сейчас. А ей-то что надо? Я приняла вызов:
– Да, Римма.
– Диана, простите, что отвлекаю, но приехал Олег Константинович и хотел бы забрать меня. Он спрашивает, когда Вы вернётесь. – Голос девушки был взволнован и, кажется, у неё включена громкая связь.
Ох, и жучила этот Соколов.
– Знаешь что, Римма, передай своему боссу, что ты ещё не отработала моё гостеприимство. И раз уж ты на больничном, то и торопиться тебе некуда. У меня будет для тебя непыльная работа, озвучу позднее, а сейчас мне некогда. Приеду поздно и требую мою квартиру не покидать и не осквернять. – Я сбросила вызов, не дожидаясь ответа. Это Карабасу пилюля от хандры, а Римма догадается, если не глупая.
Закончив разговор, я обратила внимание на тишину в раздевалке и множество заинтересованных взглядов. Ну, что вылупились, курицы, дайте только повод. Я обвела любопытных пристальным взглядом, под которым опускались ресницы и отворачивались головы – так-то лучше. Повода мне никто не предоставил и я, быстро собравшись, в тишине покинула раздевалку.
Засада меня поджидала на выходе из спорткомплекса.
Навязчивый тренер отирается рядом с болтливым администратором и, завидев меня, оба изобразили на лицах голливудские улыбки. Попытка сухо попрощаться и пройти мимо подохла в зародыше.
