Текст книги "Светлячок для Летучего Голландца"

Автор книги: Алиса Лойст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Доброе утро.

Он чуть шарахнулся и немного поморгал.

– Доброе… я …

– Да нормально все. В душ пойдете?

– Не хотел, обременять и так вот…

– Ничего. Пойдемте, полотенце дам.

И выдав необходимое, направила в ванную. Умывшись, он стал очень даже ничего. Все еще немного конфузился.

– Спасибо. Я бы пошел, а то, как то…

– Понятно. Кофе?

– Не откажусь.

И пристроил себя на стул быстренько.

– Извините, не помню вашего имени.

– Светлана.

– Андрей.

– Говорить, что мне приятно, не буду.

– Хорошо. Ситуация для меня на самом деле необычная.

– Правда?

Андрей скривился.

– Ну, не такая частая, как может показаться.

И тут я вспомнила его бухтение про жену. Понятненько – гуляет время от времени.

– Простите, Светлана, а вы замужем?

– Нет. Но как-то поздновато этим интересоваться.

Лицо его просветлело от облегчения. «Нет, разъяренный муж не будет выкидывать тебя из окна. Расслабься».

Я чувствовала его любопытный взгляд, блуждающий по моему лицу и фигуре.

– Может, перейдем на ты?

– Хорошо давай.

– Я не очень хорошо помню, что вчера было. Перебрал. А ты?

– Если я ничего не помню, значит, ничего и не было.

И мило так улыбнулась.

Мужчина он симпатичный и приятный, но женатый. А тогда женатые были для меня табу.

Андрей перегнулся через стол, нежно взял мою ладонь в свою, с чувством заглянул в глаза. Ох, какой соблазнитель.

– Ты очень красивая женщина. И жаль, что я ничего не помню.

По глазам видно хотел бы все повторить, но уже на свежую голову, чтобы запомнилось.

Извини, не получится.

– Я думаю так даже лучше.

– Почему?

– Тебя, наверное, уже дома обыскались?

– Разве это важно?

– Конечно, важно.

Он поник, но ручку не убрал, тихонько выписывал большим пальцем круги. Было щекотно, но я терпела.

– Ты знаешь. В нашей семье давно уже не все хорошо и складно, как хотелось бы. Я понимаю, что мы оба виноваты, естественно, в этом. Но все уже не так. Все идет к финалу…

«Где-то я уже это слышала. Но в развернутой форме даже».

– Ну, вот, когда финал настанет, тогда и приходи. Пообщаемся. А пока, извини. У меня дела.

Андрей отвел глаза, отпустил мою руку. Одним глотком допил остывший кофе, попрощался и ушел.

В то утро я думала, что вижу его в последний раз. Но ошиблась. А точнее жизнь распорядилась иначе.

Новогодняя ночь с тридцать первого декабря двухтысячного года на первое января дветысячи первого года была для меня самой счастливой. На пороге в середине дня вдруг объявился Летучий Голландец с пакетами еды и подарков. Видно, что смертельно уставший и замученный. С недельной щетиной и чернотой под глазами. Я была безмерно счастлива, потому что уже ожидала унылую праздничную ночь в компании с телевизором, под шум петард и фейерверков за окном, гул гуляний и веселых голосов. И вдруг он – подарок для сердца моего!

Но первого января с приходом нового дня праздник закончился. Все было волшебно – ужин при свечах, после двенадцати, послушав президента и гимн, мы прогулялись, наслаждаясь теми звуками, что в одиночестве были бы для меня мучением, потом вернулись в тепло домой и в постель. Я понимала его состояние и пыталась полностью слиться с ним, дать возможность забыться, отдохнуть, сжечь всю боль в том огне, что был между нами.

Один телефонный звонок и он быстро собрался, как всегда ничего не объясняя. Сказал лишь, что это очень срочно и важно (А когда было не срочно и не важно?). И исчез, будто и не было его.

С тех пор ненавижу первое января. Это унылое, серое, пустое утро, похожее на выжатый лимон. Когда на улице тишина, редкие машины и лишь валяются остатки мишуры, конфетти и петард, бутылки. Короче, все, что осталось от бурного вчерашнего веселья. Не удивлюсь, если на этот день приходится пик самоубийств. Я была близка к этому.

Спасло то, что от какого-то отупения, никак не могла сообразить, как сделать это черное дело побыстрее и полегче. Плюнула, залегла на диван, вооружившись пультом от телевизора и обложившись едой. Так и пролежала все праздники – бревном. Лишь один раз выбралась из логова в магазин за продуктами.

Вывел меня из этого затяжного депрессивного состояния, как ни странно Андрей.

В середине января я, возвращаясь вечером с работы, наткнулась на него возле своего подъезда. Бедняга переминался с ноги на ногу, приберегая за спиной букетик, завернутый в бумагу. На вопрос, какой ветер принес сюда и зачем, долго бормотал о том, что вроде чувствует связь или другие глупости. А у меня в голове пронеслось, что хватит ждать неизвестно чего, а надо брать то, что дают сейчас. Прервав его излияния, подхватила под ручку, и мы прошли в квартиру.

Любовником моим Андрей был недолго. Где-то в апреле наш роман закончился.

Был выходной, и я как раз закончила омовения в ванной, после долгой генеральной уборки в квартире. Раздался настойчивый звонок в дверь, потом еще один и еще, уже не прерываясь.

– Озверели совсем… Хватит! Сейчас открою!

На ум пришел сосед с первого этажа. Время от времени он занимал деньги на выпивку, обещая в скорости отдать с зарплаты, но так еще и не отдал, ни рубля.

Резко распахнув дверь, я начала сразу говорить, не разглядев посетителя.

– Денег не дам…

– А мне и не надо твоих денег, стерва! – прогремел пьяный бас. И из подъезда на меня надвинулась громада с белыми кудрями, диким взглядом, в пальто и с сумкой наперевес.

От неожиданности шагнула назад и позволила ей войти внутрь.

– Ты мужа моего отдай. Чего тебе надо? Чего ты лезешь в чужую семью? А? Змея ты …

– Я не лезу…

И в самом деле, мне ее муж без надобности, если она Андрея имеет ввиду.

Схватив за отвороты халата, женщина начала меня трясти. Не знаю, что она хотела сделать. Если уж бить, так била бы. Тряси не тряси, яблочки все равно не свалятся.

– Отстань от него. Слышишь?

– Да, не нужен он мне…

– А мне нужен. Чего ты к нему пристала?

– Я?

– А кто? Это ты увела его из семьи…

– Да забирайте его обратно…

Голова уже отлетела назад от этого потряхивания. И не знаю, сколько бы продолжалось эта комедия, если бы из дверного проема не появился мужичонка. Подхватив под бока мою мучительницу, оттащил в сторону.

Она заплакала. Но не успокоилась и порывалась, то ли кинуться на меня снова, то ли выбежать из квартиры, не поймешь. От этих непонятных телодвижений еще больше придавливала его к тумбочке, на которую они упали. Видны были только его руки, ноги и макушка из-за ее плеча. Дама была габаритная и в пьяной истерике.

Угораздило же!

Всхлипы продолжались еще долго вперемешку с бормотаниями. Я сделала пару попыток подойти к ней, но она, замахиваясь на меня сумкой, отгоняла, крича:

– Уйди, змея!

Чуть погодя все-таки выдохлась и между всхлипами начала видимо задремывать. На такую массу, это же, сколько алкоголя нужно?

Мужичок подхватил ее поудобнее и тихонько спросил:

– Куда?

Я замахала руками в сторону гостиной, быстро проскользнула туда впереди них, освободила диван. Он аккуратно уложил ее и вышел за мной, театрально утерев пот со лба, взглянул попристальнее.

– Уф!

Ситуация так скажем… нестандартная.

– А вы кто? – наконец догадалась спросить.

– Я таксист. Везу ее и понимаю по состоянию и пьяному бреду, что нехорошие мысли в голове бродят. Мало ли, что в подпитии приходит на ум. Многие потом сожалеют и даже ничего не помнят. Вот и проводил малость. А тут такие дела…

– Да, уж. Спасибо, что еще можно тут сказать, не дали пропасть ни мне, ни ей.

– Ничего. Валентин.

– Светлана. Очень приятно.

Он усмехнулся и оглянулся на дверь. Вроде как делать ему тут больше нечего.

– Я надеюсь, дальше сами справитесь?

– Думаю да. Надеюсь, хоть и не уверена на сто процентов. Если что буду обороняться сковородкой.

– Ну, звоните, если что, – и протянул бумажку с номером.

– Еще раз спасибо.

– Все нормально. Видно же, что приличная женщина. Просто от отчаяния видимо…

Тут вспомнив, что причина ее отчаяния стоит перед ним, осекся и отвел глаза. Потом еще раз вздохнув, направился к двери, на ходу попрощавшись.

Вот так впервые в жизни Любаша оказалась на моем диване.

Я осторожно зашла в комнату, не включая свет. Сняла с нее сапоги, достала сумку из онемевших пальцев и прикрыла пледом. Понаблюдала за спящей немного.

Может, стоит и в самом деле вооружиться сковородкой?

Потом уже на кухне, наливая себе кипятка в кружку, зашлась от смеха и чуть не обварилась. Напряжение и адреналин вышли наружу. Надеюсь, они не придут ко мне жить всей семейкой? А то сначала муж в пьяном угаре попадает на мой диван, теперь жена.

Чудны дела твои Господи.

Пока эти воспоминания, как кадры из кинохроники проносились перед глазами, мясо было съедено, а Люба уже перестала всхлипывать и сморкаться. Сидела, смотрела пристально в пустую рюмку.

Я аккуратно разлила еще и кивнула ей. Мы, молча, чокнулись. Выпили и принялись за бутерброды.

– Может, расскажешь, что случилось?

Подружка подперла головку рукой и протяжно вздохнула.

– Баба у него появилась.

– У кого? – брови от удивления взлетели почти на затылок.

– У кого, у кого… У деда Пихто!

– Да, ладно! Не может этого быть!

– Может.

Вот уж не поверю, чтобы ее муж завел какую-то женщину на стороне.

– Это ерунда. Ты их видела?

– Нет.

– И откуда тогда такая уверенность?

– Чую.

– Ага, чем только?

Она посмотрела с укоризной. Я пожала плечами.

– На чем основывается твое подозрение? Не просто же на одном предчувствии? Факты, давай факты.

– Конечно, не на одном предчувствии. Последний месяц он стабильно два дня в неделю возвращается домой позже на час. Отговорка одна и та же – на работе задержали.

– Ну, не дурак же он совсем. Понимает, что рано или поздно ты что-нибудь заподозришь и проверишь. Может и правда на работе задерживают?

– Проверяла, звонила на работу. И там ответили, что ушел, как обычно.

– Блин. Почему сразу баба? Могут быть разные причины.

– Да, ладно! И какие же такие причины, о которых он не может мне сказать?

– Странно…

– А я о чем? Что делать то?

– Спроси прямо.

– С ума сошла?! И что? Представь, он ответит, что да, милая, у меня другая появилась. Сделает мне ручкой и свалит к ней.

– Ну…

– Загну. У меня двое детей на руках. Их вырастить и поднять надо. Как я одна?

– А так ты думаешь, он не уйдет? Если ты молчать будешь и страдать.

– Я не о том.

– Ничего не понимаю. А о чем тогда?

– Тьфу, на тебя!

– На меня?

– Все просто. Хочу за ним последить немного. Узнать так все или мои подозрения не обоснованы.

– И? Увидишь их вместе, дальше твои действия? Завалишься к ней пьяная, схватишь за грудки и будешь трясти, пока она не согласится его бросить. Как ко мне когда-то?

Подружка насупилась.

– Я пришла горем своим поделиться. А ты?

– Сочувствую в меру своих сил и понимания ситуации.

– Вижу, как ты сочувствуешь.

– Ладно, брось. Я всегда на твоей стороне и с тобой хоть в огонь, хоть в воду. Просто не могу понять, зачем тебе это надо?

– Хочу узнать точно. И душу себе не бередить сомнениями.

– Если в этом смысл…

– В этом. Ты мне поможешь?

– Сидеть с биноклем в засаде? Конечно, всю жизнь хотела поиграть в шпионов.

– Думаю, бинокль не понадобится.

Она ушла в раздумья. Хотелось бы верить, что разрабатывала план компании.

– А как мы будем это делать? На каком транспорте передвигаться?

– Что? – мутно посмотрев на меня, подруженька оторвалась от своих мыслей.

– Каким образом, говорю, будем слежку осуществлять? Где выслеживать? На каком транспорте? На своих двоих? Он же ведь на машине?

– Ой, давай не сейчас. Что-то голова заболела.

– А завтра еще хуже будет. Так, что будем решать сегодня. Или передумала?

– Нет. Просто не знаю даже с чего начать.

– Ну, как-то же первого мужа ты выследила. Считай, опыт есть.

Люба опять нахмурила лоб. Наконец, собрав все мысли в кулак, через минуту ответила.

– Все как-то само собой вышло тогда. Увидела, как он цветы покупает в киоске недалеко от работы. Это было странно. Мне же он с утра напел, что с друзьями вечером посидеть хочет. Давно не виделись вроде как. Понятно, что веник он не для друзей покупает. Я за ним. Поймала такси. Потом еще несколько раз провожала до твоего дома, вычислила квартиру… Ох, не выдержу я этого снова.

Я разлила еще по одной.

– А потом напилась с горя и отчаяния, заявилась к тебе.

Рассмеявшись, покачала головой и запрокинула в себя рюмочку.

– Вот за что я своему бывшему мужу благодарна буду до конца жизни. Так за то, что мы с тобой познакомились и с Валей. Тогда я поняла в полной мере суть пословицы: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». И что теперь?

– Брось этот пессимизм. Еще ничего не известно.

– Да все понятно.

– Люба, хватит! Что ты себя настраиваешь отрицательно? Еще же ничего не произошло.

– Может у них там уже все произошло. То-то и оно, что я просто еще не в курсе. Черт, с ними со всеми, с мужиками этими! И без них проживу!

Сама взялась за бутылку и решительно разлила жидкость.

– Расскажи лучше про отпуск. Как все прошло? Как Олег себя вел? И как там заграница?

– Все отлично. Море голубое, чистенькое. Золотой песок, зной. Хороший номер, еда приличная. Обслуживание просто класс. Все для тебя. Приборку делают на совесть, нигде пылинки не найдешь. Полотенца заменят, халаты, белье постельное. А Олег, как обычно – сдержан, в меру расслаблен, в меру добродушен и внимателен. И как всегда общается со мной будто я дите малое. Такое ощущение еще немного и в угол поставит за плохое поведение.

– Бросай его к чертовой матери! Понятно же, что не разведется он со своей женой.

«О! Пошла любимая песня, но после стольких рюмок неудивительно».

– А мне и не надо, чтобы он разводился. И так все хорошо.

– Ну, ладно это оставим. Но его отношение к тебе?

– Нормальное отношение. Оно у него ко всем такое. Кроме, понятное дело, людей выше его по положению и рангу. Это его обычная манера поведения.

– И как ты его терпишь?

– Не начинай. Я не терплю. В том то и дело. Мне интересно.

– Интересно?

– Да. Это же, как за границу съездить. Новый человек – новая местность. От каждого что-то свое узнаешь.

Люба слушала с настороженным интересом. Вроде как пытается понять, но происходило это, похоже, определенно большой долей сложности.

– Мы уже разговаривали об этом вроде. Я пыталась все объяснить. Разве нет?

– Да. Но… Не помню, чтобы именно эту теорию я слышала от тебя. Отношение, как к эксперименту что ли. Выйдет или не выйдет? Ух, ты, какой интересный кролик! Не находишь, что это не совсем правильно и честно. Не знаю даже как выразиться.

«Водочка погубит нашу дружбу. Потому что развязывает языки. И я уже говорю лишнее. Не всякие мысли можно выносить на общественно обсуждение».

Но градусы уже ударили по мозгам, и все эти предупредительные мысли пролетели в голове, не были осмысленны до конца и приняты к сведению.

– Неправильно? Очень замысловатая логика у тебя получается. То, что он изменяет своей жене, это в порядке вещей, можно. Ничего странного ты в этом не замечаешь. А то, как я отношусь к ситуации и нему, это уже неправильно. Да, если бы я так не относилась, семья их давно была бы разбита.

– Погоди. Сейчас нагоним и разовьем эти мысли. Надо довести их до логического завершения, чтобы оставить все разногласия между нами в прошлом, – она еще разлила, поболтала остатки жидкости в бутылке, посмотреть, сколько осталось – было там немного, на один заход. – Вот, блин! Диспут не удастся в полной мере. Для развития мысли не хватает горючего. Пойдем до магазина? Или коньяком догонимся?

Я скривилась при одном упоминании о нем, замахала руками.

– Нет, только не эту бодягу. Если бы нормальный был, тогда ладно. Может, хватит на сегодня?

Любаня похлопала ресницами обиженно, покачала головой с сожалением. С ее комплекцией такая доза выветрится быстро. А сегодня еще такой повод напиться, даже несколько.

– Друг еще называется.

– Правильно. Все верно – я друг твой сердечный. И не дам тебе явиться перед светлыми очами мужа в таком срамном виде. И испортить все самой.

Разлили остатки.

– Давай за любовь. Чтобы каждая из нас любила, была любима, чтобы это все совпало. И жили мы в мире, согласии…

– Ага, жили, пока смерть не разлучит нас всех. Аминь!

– Светка! Ну, что за язык! Язва ты.

– Да. Пей уже.

Посидели молча. Я достала из холодильника пирожные и сразу же отправила одно из них в рот. Вот оно – блаженство! Приплясывая, подошла к плите, включила конфорку и поставила на нее чайник. Сделав несколько пируэтов, выставила чашки на стол.

– Тебе чай или кофе?

– Давай кофе. А то что-то глаза слипаться начинают. Вроде и выпили немного. На двоих даже не целая бутылка.

– Это от стресса. Тебя догнало быстрее.

– Наверное. Или старость.

– Что за глупости мы тут несем?

– Почему глупости? Может правда, он нашел молодую, красивую, легкую, необремененную тяжелыми думами о семейном быте и тому подобном…

Она смотрела на меня, будто видела впервые.

– Наблюдала за тобой сейчас. И начала понимать, почему Олег бегает от жены к тебе.

– И почему же? Расскажи, прям самой интересно стало, – непонятное раздражение разлилось внутри. Да, конечно, все вокруг всё знают, понимают гораздо лучше меня. И не важно, что любовница я, а не миссис Психолог напротив.

– Отдыхает. А, если и решает проблемы, то для него они не шибко тяжелы. Можно потом и выпендриться, гоголем походить, – привстав, изобразила этого самого «гоголя», с гордо выпяченной грудью и очень серьезным лицом. В ее исполнении выглядело уморительно и самое интересное, что очень похоже на оригинал.

– Ты была сейчас на редкость близка к обычному образу Олега.

И, не успев договорить фразу до конца, захохотала. Она, еще раз выпятив грудь, прошлась по кухне, но сама не выдержав, согнулась пополам от смеха и присела на табуретку.

– Ох, Светка! Как же я тебя люблю!

– И я тебя тоже люблю. Ну, что будем кофе пить, а то скоро остынет уже.

– Пусть стынет. Еще раз поставим. Хочу сегодня наговориться, насидеться с тобой. Может еще напиться…

– Ой, нет. Хватит на этот вечер. Решилась? Идем на дело?

Лицо у подружки сразу скуксилось. Оно и понятно. Одно дело говорить, потрясать кулаком и им же утирать слезы, гневаться. Подозревать и так далее, но на моей кухне. И совсем другое сделать, что собиралась. Не испугаться увидеть, то о чем только подозревала. Обратного хода не будет.

– Теперь уже не знаю. Я подумаю пару дней. Просто одиноко было, поговорить не с кем. Выложить свою печаль. Не маме же, в самом деле?

– Твоей маме? Боже упаси!

– Вот поэтому такой и настрой. А сейчас, скинув груз с души, не знаю, как поступить.

– Подумай, подумай пару денечков. Может и успокоится все или разрешится. Кто знает.

Мы облизали пальцы и посмотрели на стол. Сладкое закончилось. Осталось пару бутербродов, но пока не хотелось.

– Фотографии показывай, давай.

– Конечно.

Олег подарил мне на день рождения цифровой фотоаппарат, от которого я была в щенячьем восторге. Но он был уже не рад через пару дней отпуска, что такая затея пришла ему в голову. В поисках лучшего кадра я заставляла щелкать меня много тысяч раз.

– Я фоткала все, что попадалось под объектив.

– Нисколько не удивлена. Я помню, как ты меня мучила, когда его тебе только подарили. Не помню, чтобы я за всю жизнь столько фотографировалась.

– Пошли на компьютере посмотрим.

– Ага, – и подхватила все-таки бутерброд с тарелки.

Про букет и конвертик я как-то позабыла, хотя не могла оторваться от него сегодня днем и медитировала в позе лотоса напротив.

Любаня тоже оценила красотищу. Розы были ее слабостью. Быстро запихнув остатки хлеба в рот, отряхнула ручки и обошла вокруг моей домашней оранжереи, сделав немалый круг по комнате. Лицо ее первые секунды было просто восторженно-изумленным. А потом видно завертелись винтики, приведя в движение механизм железной логики. Понюхав пару цветочков, потеребив немного их лепестки, сложила ручки на груди, выпрямилась и воззрилась на меня своим бухгалтерским взглядом бескомпромиссным и строгим. Дебит с кредитом будут сведены любой ценой!

Сейчас начнется…

– Что опять оборванный капитан неведомого корабля пришвартовался в нашем порту?

Завелась, закипела. Вот какое ей дело? Пришвартовался и пришвартовался. Олег ей не нравится, Голландец не нравится… Ладно, успокоимся.

– Шутка твоя уже давно не так остра. Я не знаю.

– Как это не знаешь?

– Вот так. Обычно после появления такого вот подарочка он и сам появляется или звонит или как-то дает о себе знать. А в этот раз тишина. Цветы я обнаружила вчера, когда приехала. И все, больше ничего.

– «Уж полночь, а Германа все нет».

– Ты читаешь классику?

– Чего? Нет. Но это, же школьная программа, дорогая. Не такая уж я и темнота.

Над его именем Любаня тоже часто посмеивалась. Необычное, нестандартное – Герман. Пройдясь еще кружок, подружка нахмуривала бровки, терла подбородок. И с каждым мгновением все мрачнее и мрачнее смотрела на бедные ни в чем не повинные цветочки. Как они только не завяли под этим взглядом?

Я же прошла к компьютеру и решила не терять времени даром. Нажала большую кнопочку, пошла приветственная картинка, легкая трель, потом появился фоновый рисунок. Подключив фотоаппарат, скачала снимки. Уже открыла первые. Эх, красотища! Теперь смотрю, и не верится просто, что там была на самом деле.

Обернулась. Те же насупленные брови и задумчивый взгляд, теперь уже устремленный на конверт и записку.

– И к каким выводам вы пришли Шерлок?

– Ты опять издеваешься?

– Нет. Просто. Интересуюсь, что тебя так впечатлило?

– И опять дразнишься этим? Как же его?

– Шерлок Холмс. Тебе бы еще кепку, как у него, и трубку в зубы. Нет, трубка это не для девочек. Лучше скрипку. Образ был бы полностью завершен.

– Ха-ха. Я оценила шутку. Мне, например, Василий Ливанов в этой роли очень нравится.

– Если он тебе нравится в этой роли, что же ты уснула через полчаса просмотра?

Она возвела глаза к потолку.

– Ну, наверное, устала. И нудновато для меня немного.

– Ага. Это же не «Санта-Барбара» и не бразильский сериал, где жизнь бьет ключом – измены, заговоры, потеря памяти, потеря ребенка, потеря жены, мужа, еще кого-нибудь или чего-нибудь.

– Вот дошутишься. Святое только не тронь. Хороший сериал был. Я смотрела все серии.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Не поверю, что ты не посмотрела хотя бы одну серию из него.

– Видела, конечно, как и все. Куда ж без него. Еще мне нравился сериал «Девушка по имени судьба». Не помнишь такой?

– Нет. Не припомню что-то. Я их кучу пересмотрела.

– Иди фотки лучше посмотри.

Она плюхнулась на стул рядом со мной.

– Я вот на счет роз…

– И?

– Да, погоди сразу ощетиниваться. Странно как-то это все.

– Мне тоже так показалось.

– Не похоже это на твоего Голландца. У него же все не по-человечески. Все с выдумкой, с огоньком. А здесь, что мы имеем? Банальные розы. Даром, что в таком количестве. А ты рассказывала, как подошла однажды к своей квартире и у дверей несколько ведер с красными гвоздиками.

– Было такое. Я тогда немного обиделась сначала. Как будто я могила падшим воинам.

– Вот-вот.

– Как оказалось потом красная гвоздика символизирует страсть, пламенную чистую любовь. Пришлось долго ему тогда объясняться. Прислал в посылочке книжку через пару месяцев «Значение цветов».

– Или эти бледные непонятные цветочки в коробочке.

– Жимолость.

– Что они, кстати, означают?

– Узы, привязанность.

– Очень мило с его стороны.

– Мило, особенно, когда разобрать не можешь, что это за цветок.

Было это давно. Я еще жила в коммуналке. Сосед постучался в дверь, крикнув, не дожидаясь, что ко мне пришли. На площадке никого не было, только слышно торопливые шаги на лестнице. Хотела было посмотреть кто там, но задела что-то ногой. Оказалось небольшая картонная коробочка, перевязанная синей ленточкой.

Сомневаясь и осторожничая, развязала узелок, сняла крышку и заглянула внутрь. Какие-то маленькие бледные цветочки, немного подсохшие.

Долго ломать голову не пришлось, через пару часов раздался звонок.

– Привет.

– Привет.

Сердце сладко заныло. Так люблю слушать его голос.

– Получила подарок?

– Да. Понять только не могу что это?

– Это цветки жимолости.

– А я то думаю, что такое знакомое. У моей бабушки в огороде росла жимолость. Они обозначают что-то особенное?

– Все цветы несут в себе особый смысл. Эти – сладкие узы, привязанность…

Хорошие воспоминания. Может, стоит написать мемуары и на обложке написать «Вечное ожидание или почитай и не дай так же запудрить себе мозги».

Неужели я жалею? Нет. Не сожалею, ни об одной минуте своей жизни.

– Земля, Земля. Прием.

– Что? Ой, извини. Задумалась.

– Вижу уже, что поплыла в воспоминания. Только давай с пользой трать время. Дальше огласи по списку. Что еще было?

– Незабудки.

– Правда? И каков тайный смысл?

– Помни обо мне.

– На жалость давил, собака.

Не удержавшись, прыснула в кулак.

– Наконец-то. А то я подумала, что ты будешь теперь весь вечер сопли по столу размазывать.

– Ничего я не размазываю, – попробовала возмутиться, подружка подняла руку, останавливая поток.

– Потом. У нас выяснение обстоятельств. А то я нас знаю, твой Голландец животрепещущая тема. Как начнем обсуждать, так и остановиться не можем.

– Ого… В тебе и вправду сыщик проснулся.

– Он есть в каждой женщине. Просто не все им пользуются. А иногда не очень умело пользуются.

– Понятно.

– Пока нет, но мы на пути к этому. Какие еще гербарии занесем в список?

– Так, дай Бог памяти… Тюльпаны на какое-то Восьмое Марта.

– Неужели, – она подняла бровь и скроила разочарованную мордочку. – Значит, зря я утверждала, что он такой банальшиной не занимается. Вполне мог и розы прислать.

– Ты ничего не понимаешь.

– Да, ладно! Ну, так просвети меня.

Но я надула губы.

– Не скажу теперь.

– Вот наказание общаться с тобой, женщина. Я все равно посмотрю потом, книга вон на полке стоит.

– Тюльпан – объяснение в любви.

– Теперь я по-другому буду относиться к одним и тем же цветам, которые мне дарят неизменно каждый год. Но Валя совсем не осведомлен о таких тонкостях.

– Не важно. Главное, что у тебя уже настрой изменился.

– Уже в романтическую сторону.

– Это хорошо. Не поверишь, в последний раз я нашла на пороге квартиры корзину. А в ней лютики, много-много, уложенные на березовые ветки…

Зря я посмотрела на нее в тот момент. Ностальгическое настроение тут же улетучилось, когда увидела выражение лица. Надо сказать очень скептическое.

– В баню, что ли приглашал? Попариться? Но про веники из лютиков я в первый раз слышу.

– Иди сама в баню со своими вениками!

– Ну, у меня только с этим ассоциируется березовый веник, – и в такой язвительной усмешечке расплылась.

– Березовый лист – это приглашение. А лютики – свидание. Понимаешь? Все вместе – приглашение на свидание.

– В баню все-таки?

– Слушай, что тебя заело на этой бане? Хочешь сходить? Так давай, я не против.

– Сходим, сходим.

– И вообще, что за допрос? Зачем ты все это выспрашивала?

Она подперла щеку кулаком и задумчиво уставилась вдаль.

– Просто странно мне, что при всей своей изобретательности, он прислал просто тучу роз в корзине. Кстати, может в них какой тайный смысл тоже есть?

Пожала плечами.

– Тут их несколько сортов. И разные цвета. Не знаю!

– Но раньше, же как-то тебе удавалось определить?

– Слушай, проще было. Тюльпаны трудно не узнать. В случае с жимолостью, он сам позвонил, подсказал. Тоже самое с гвоздиками и лютиками. Незабудка вполне узнаваема. А здесь? Прорва роз, все разные и могут иметь даже противоположные значения.

– Хм.

Теперь мы обе подпирали щечки кулаками, водка постепенно выветривалась.

Подружка вдруг повернулась объекту наших бурных обсуждений и осмотрела критически.

– А может их посчитать?

– Сразу видно бухгалтера.

– Причем здесь это? Слушай, а может все же не от него?

– А от кого? Так меня называет только он, больше никто. И людей знающих об этом прозвище мало, – задумалась на пару секунд. – Если ты не говорила Вале, то двое. Ты говорила?

– На фига? Нет. Не складно. Записка вроде от него, а цветы вроде как не от него.

– Да почему!

– Ой, курица!

– Я тебе дам курицу!

– Успокойся и не буянь. Меня напрягают два момента. Первый – отсутствие его фантазии, обычно вкладываемой в такого рода презенты…

– Ты меня сейчас просто убила. А попроще нельзя? Во мне еще водка, а она замедляет процесс мышления.

– У меня, наоборот, ускоряет. И второй: цветы тебе либо доставлял кто-то, либо оставляли у дверей. Так?

– Так.

– Значит, в квартиру не вламывались? Не открывали, то есть отмычками или еще чем. А здесь? Цветы неизвестно как в квартиру попали.

Люблю я свою подружку за материальный склад ума и чистый прагматизм. В голове начало проясняться, почему с самой первой секунды этот букет и вообще вся сцена показалась мне ненастоящей.

– Диверсия?

– Не сильна в военной терминологии, но мысль твою ухватила. Кто-то пытается выдать себя за твоего Летучего Голландца. Вопрос: зачем?

– Не знаю. Что с меня взять то? Девичью честь?

– Да кому она нужна! Нет, дело тут в нем самом. Я же тебе об этом толкую. Может через тебя хотят на него выйти? Узнать, где находится, что делает. Или еще что-то.

– Дохлый номер. У меня никаких его данных нет. Ни телефона, ни адреса, ни в интернете почтового ящика, куда можно письмецо послать. Ничего. Тупик.

– Знаю я, знаю. Но они не знают.

– Они? Думаешь во множественном числе?

– Что я тебе гадалка? Они, она, оно, он. Это не важно. Его кто-то ищет, и хотят тебя заманить в какую-то ловушку. Располагают, хоть и неточной, информацией о вашей связи. Например, как он тебя называет. Что подарки может неожиданные сделать.

– Мать моя….

Любаня тоже застыла, потерла глаза.

– Закрученный фильм получается. Засекреченный агент, которого ищет китайская разведка.

– Ерунда.

– Может и не ерунда. Наблюдали они же они за тобой столько времени. Не один год, похоже. Точнее за ним.

– Ничего не понимаю. Не верю я в китайскую разведку, напавшую на след английского шпиона. В нашем случае русского.

– Может отголоски прошлого? Ты же говорила, что он в девяностые с бандюганами почти со всеми за ручку здоровался. И с шишками в том числе. Теперь кто-то из них в бизнесмены подался, кто-то в администрации сидит, кто-то все еще на нарах. А кто и вышел уже. Должок за ним, поди есть?

– Через столько лет?

– Срок человек мотал, не мог, хотя руки чесались, свести счеты. Ох, чует мое сердце, в гавно ты вляпалась, подруга, с этим своим Голландцем ненаглядным. По самые … помидоры, короче. Век бы его не знать.

– Не нагоняй тоску.

– Ладно, не буду. Что делать собираешься?

– Нужно подумать и позвать дядю Витю с первого этажа.

Она вытаращила глаза.

– Зачем дядю Витю?

– Во-первых, убрать этот гербарий, – я простерла руку в сторону корзины. – Во-вторых, поменять замок надо. Надеюсь, что он еще не упился и вполне вменяем, чтобы это сделать.

– Погоди, оставь своего Витю в покое. Валя завтра приедет и все сделает тебе в лучшем виде.