Текст книги "Волчья кровь. Цена омеги (СИ)"

Автор книги: Алиса Линд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Йован же начинает обращаться в человека и вскоре вместо волка выпрямляется израненный, густо заляпанный кровью мужчина, чье тело покрыто рваными ранами от укусов.

– Волки Солнца, я победил Велибора в честной дуэли, – произносит он спокойно и властно. – Я забираю то, что принадлежит мне по праву. – Он кивает на меня. – И ухожу.

В воздухе висит тяжелая тишина, разрываемая только завываниями Зоряны. А я не знаю, что мне делать. Отпустят меня или нет? Колени подгибаются, ноги ватные, руки дрожат – напряженное ожидание придавливает точно каменная глыба.

Йован бросает на меня взгляд, полный усталости и сожаления, точно он отдал за меня все, что у него было, и теперь ему нечего предложить, если волки Солнца откажутся меня отпустить. Но в этом взгляде я вижу обещание, что он сделает что угодно, чтобы защитить меня. Обжигающий взгляд, который зарождает в душе благодарность и непрошенный трепет.

– Формально Велибор не альфа клана, – продолжает Йован, голос ровный, но я ощущаю запах его волнения. – Нет оснований оспаривать дуэль.

– Что вы стоите?! Убейте их! – выкрикивает Зоряна с заиканиями от рыданий.

– Забирай Медную суку и уходи, Бурый волк, – сурово произносит кто-то из толпы волков Солнца. – Но оглядывайся. Вряд ли Штефан Златкович спустит тебе с рук это оскорбление.

– Тогда я вызову на дуэль и его, – рокочет Йован и добавляет обращаясь ко мне. – Идем, Сташа.

Не понимаю, что происходит, но в воздухе начинает пахнуть уважением. А у меня в душе теплеет ощущение, что я теперь спасена. Вспоминается правда вероломное предательство этого волка, но пока я не буду устраивать сцен. Потом. Несмотря на спасение, я не забыла боли, которую он мне причинил.

Йован надевает брюки, оставаясь с голым торсом, который так и кровит многочисленными укусами. Я подхожу, и он грубо вручает мне остатки одежды, будто злится на меня.

Ворота распахиваются и выпускают нас с Йованом с участка. Он идет вперед, а я семеню за ним в коротком платье и с босыми ногами, стараясь не порезать стопы о разбитые стекла и острые камушки.

– Водить умеешь? – бросает мне Йован, забирая у меня из рук свою одежду.

Качаю головой.

– Плохо, – он открывает мне пассажирскую дверь. – Полезай. Пора убираться отсюда.

– Как ты поедешь? Есть аптечка? – отказываюсь садиться на сиденье.

– Так и поеду! – рычит на меня Йован. – Полезай сказал! Нам не стоит дожидаться, пока сюда явится Штефан! Я сейчас не в той форме, чтобы перенести ещё одну дуэль.

Подчиняюсь. Йован заводит двигатель, выводит машину на дорогу, пускает вперед. И даже какое-то время ведет ровно. А потом происходит то, чего я боялась.

26. ♀

Сташа

Машину ведет, и я понимаю, что Йован просто вырубился за рулем. В лобо несется фура… Пальцы сами жмут на педальку ремня безопасности, я резким рывком бросаюсь к рулю и выворачиваю на себя.

Машина виляет, мы чудом уходим от столкновения. Но нога Йована так и жмет на газ. Изловчаюсь и с трудом снимаю её с педали. Тяжелый, зараза!

Придерживаю руль, чтобы машина ехала вплотную к обочине, пока не дожидаюсь полной остановки. Йован в отлючке падает на руль, и уши обжигает ядреный звук клаксона.

Откидываю его голову обратно на подголовник и раскладываю сиденье в горизонталь. Роюсь в бардачке на предмет бинтов, тряпок, хоть чего-то. Ничего! Надо просто уйти. Даже направляюсь к дороге, чтобы тормознуть попутку. Но одолевают сомнения. Я не посмею бросить человека… или не человека… плевать! В беде нельзя его оставлять. Я спать не смогу, если не буду знать, что после моего ухода он копыта не отбросит.

Черт! Зараза! Возвращаюсь к машине, заглядываю в багажник – тоже пусто! Срань!

По трассе мчатся автомобили. Если не остановлю хоть кого-то, Йовану крышка. Решительно выхожу на обочину и машу руками. Даже не тормозят!

О, не очень быстро едущий микроавтобус! Выскакиваю на дорогу, и водитель дает по тормозам. То-то же! Иначе бы не остановился! Приходится отпрыгнуть, чтобы меня не ударило передним бампером.

– Стойте! Пожалуйста, остановитесь! – кричу, когда машина замедляется.

Из кабины вылетает мужчина среднего возраста, в очках. По запаху человек.

– Вы в порядке? – спрашивает он, явно растерян.

– У вас есть аптечка? – сосредоточенно перебиваю его. – Мой друг умирает!

– Я ветеринар, – отвечает он, кивая на машину. – Есть что-то, но...

– Давайте сюда! – кричу я, не давая ему времени думать.

Мужчина вытаскивает из кузова машины большой ящик с красным крестом. Мы идем к машине. Йован всё ещё лежит без сознания, лицо бледное, а грудь еле поднимается. Я хватаю из аптечки адреналин и шприц.

– Что с ним? Может, стоит вызвать скорую? – спрашивает он.

– Не трогайте телефон! – резко говорю, вкалывая адреналин в бедро Йована прямо сквозь штаны.

Его тело вздрагивает. Я вдеваю нитку в иглу и начинаю зашивать самую большую рану на боку, прижимая к ней стерильные салфетки. Мужчина смотрит на меня с ужасом, но я не останавливаюсь.

– Я вызову помощь... – он достаёт телефон, но в этот момент Йован шевелится.

– Не надо. – Голос хриплый, но твёрдый.

Мужчина застывает, глаза расширяются, и он оседает на землю, бормоча что-то невнятное. Думал, что с такими повреждениями не живут, похоже.

Я смотрю на Йована, накатывают слезы. Все-таки жив, чертяка!

– Йован! Ты слышишь меня? – шепчу, продолжая зашивать рану.

– Тише, – отвечает он, его глаза всё ещё прикрыты, но голос становится увереннее.

Закончив, я отпускаю мужчину. Он уходит, оглядываясь через плечо, пока не садится в машину и не уезжает прочь.

Я смотрю на Йована. Он слаб, истощён, но определенно теперь не умрет от потери крови.

– Я... ухожу, – выдыхаю, вставая.

– Если ты хочешь сбежать, – натужно говорит он, – иди в сторону деревни Костель. Там тебя будут искать в последнюю очередь.

Я застываю.

– А что, если меня найдут? – спрашиваю, хотя слова застревают в горле. – Что со мной будет?

27. ♀

Сташа

– Ничего хорошего не будет, – отвечает Йован. – Если найдут волки Солнца, скорее всего, запрут, ведь твой отец отдал тебя им. Если Серебристые – просто убьют, потому что это ослабит Медных. А если Медные, то твой отец придумает новый способ продать тебя подороже…

Йован так и сидит за рулем, смотрит на меня усталыми глазами, но в них блестит несломленная сила. Я сижу рядом, напряжённая, готовая в любую секунду вскочить и уйти. Я знаю, что он не сможет удержать меня, просто не справится. Слишком ослаблен.

– И нигде нет мне места? – спрашиваю безжизненно.

– Как нет? Рядом со мной, Сташа, – мягко рокочет Йован. – Со мной ты будешь в безопасности.

– Знаю я, какая это безопасность! – я фыркаю, чувствуя, как злость перекрывает страх. – Пока у тебя меня не купят. Предатель! Тебе ещё наглости хватает требовать доверия?!

Он медленно тянет ко мне руку, превозмогая слабость, а я отодвигаюсь, и его ладонь безжизненно падает на рычаг переключения скоростей. Его взгляд прожигает меня насквозь, и мне даже совестно становится.

– Да, я сделал ошибку. Я выполнял приказ, не зная, что станет с тобой по выполнении. А когда узнал про Велибора, понял, что пойду против всего. Приказа, клана, собственного отца. Я выбрал тебя, Сташа.

– Тебя это не оправдывает, – я отвожу взгляд, но его слова раскаленной иглой застревают в голове.

– Это не оправдание, это факт. – Его голос вдруг садится, становится совсем хриплым. – Я дрался за тебя. Я убил ради тебя. Я был готов умереть, лишь бы спасти тебя. И если ты уйдёшь, ты просто отдашь себя тем, кто только этого и ждёт.

Я молчу. Эти слова слишком громкие, слишком весомые.

– Ты можешь ненавидеть меня, но знай одно: никто не тронет тебя, пока я рядом. Если ты останешься, ты будешь не просто в безопасности. Ты будешь рядом с тем, кто больше никогда не предаст.

Он замолкает, давая мне время переварить его слова. Украдкой смотрю на него. Каждая рана напоминает, через что он прошёл ради меня. Он действительно спас меня, поставив на кон свою жизнь. Всё в нём – сила, упрямство и эта невыразимая красота, которая притягивает, даже когда я хочу отвернуться.

– А ещё, если ты сейчас уйдёшь, я буду один заботиться о Герде, мы с ней отлично поладили. Ей со мной хорошо. Но она все равно будет ждать тебя каждый день.

– Что же ты со мной делаешь! – Вырывается первее, чем я успеваю сообразить, что говорю. – Засранец! Ты гад! Тебе говорили?

– Гад, преданный только тебе, – утомленно выдыхает Йован. – А теперь пора убираться отсюда.

– Хорошо, – шепчу я больше себе, чем ему. – А ты сможешь?

– После того, как ты меня подлатала, а то! – Йован заводит двигатель и выезжает на дорогу.

Я чутко слежу, чтобы он не засыпал, но говорить не тянет. Я все ещё зла на него, хотя от одного взгляда на него в мозгу вихрем взмывают воспоминания о нашей ночи. Пора уже перестать водить себя за нос и наконец признаться, что я втрескалась в этого засранца. Только вот будущего с ним я пока не вижу. Как и вообще собственного будущего. Хотя в одном я таки уверена – Йован сделает все, чтобы защитить меня.

Мы въезжаем в город, а там сворачиваем в район с коттеджной застройкой, но выглядит он странновато, как у нас в Сербии, я даже на мгновение допускаю, что мы вернулись в мою родную страну, но вспоминаю, что я не пересекала границу. Все дома тут увиты плющом и виноградом, старая светлая кладка фасадов радует узнаваемостью рисунка, заборы высокие, но не чересчур, и можно разглядеть детские качели и домики, грядки, клумбы, надувныые бассейны – кто во что горазд.

Йован останавливается у дома с красной черепичной крышей с двором, который густо зарос разной растительностью. В нос вбиваются странные запахи, слишком резкие и слишком химические для такого количества зелени.

– Наша остановка, красавица, – Йован, кажется, из последних сил улыбается, заводя машину в заботливо открытые кем-то ворота. – Выходи и ничего не бойся.

Я отстегиваю себя и его, сама выбираюсь из машины, Йовану уже помогает высокий крепкий мужчина лет пятидесяти. Ко мне подходит женщина со строгим лицом, чем-то похожая на мою покойную тетю.

– Ты её привел, Йован, – восхищенно шипит она, ощупывая пальцами мое лицо.

И что-то мне уже не кажется это место безопасным.

28. ♀

Сташа

Йован снова притащил меня в ловушку!

– Какого черта ты сделал, Йован?! – кричу на него, ощущая растущее отчаяние. – Как я могу тебе верить?! Ты постоянно лжешь!

Он стоит, опираясь одной рукой о плечи мужчины, другой делает фейспалм, а меня трясти начинает – он ещё и ёрничает!

В голове красным светится желание бежать, сражаться, защищаться! И в теле разливается острая боль. Я понимаю, что обращаюсь, но не пытаюсь это сдержать. Я всех тут раскидаю и перемахну через забор!

– Успокойся, дитя, – в воспаленный мозг врывается тихий голос женщины. – Здесь тебя никто не обидит. Остановись.

Срала я на эти уговоры! Конечности превращаются в лапы, лицо саднит и вытягивается, платье трещит и сваливается бесформенной тряпкой, внутри, точно лава, разливается жар.

– Я сестра твоей тети! – говорит женщина более обеспокоенно. – Йован привез тебя, чтобы ты узнала свою историю!

Эти слова бьют идеально в цель. Внутри сокрушительной волной прокатывается сожаление. Я любила тётю. Мы были близки. Её утрата стала ударом. Обращение удивительным образом прерывается. Появившаяся шерсть слетает с меня пушистыми медными клоками, и вскоре я обнаруживаю себя голой на четвереньках возле машины. Медленно поднимаюсь, шокированная тем, что произошло, краснею, осознавая, что я сейчас в чем мать родила.

– Уводи его, Берко, – хрипло кричит женщина и срывает с себя некое подобие кардигана.

Поспешно подходит и накидывает мне спереди на плечи. Йован рычит, глядя на меня исподлобья. Я кожей ощущаю его желание, и во мне непрошенно возникает ответное. Берко почти силой уводит моего волка в дом, а женщина в это время так и держит свой кардиган, прикрывая мое тело.

– Идем, я дам тебе одежду, – бурчит она. – Вот вы, Медные, все такие, несдержанные!

Мы заходим в дом с другой стороны, и женщина выдает мне длинное белое платье с рукавами воланами и высокой талией, точно доставшееся от дальней родственницы из девятнадцатого века.

– Вы расскажете, что происходит? – спрашиваю недоверчиво.

– Конечно, – заверяет она. – Я Ивана. Мы ведьмы. Диссиденты, можно сказать. В Сербии власть Ковена непререкаема, а мы не захотели участвовать в том, что там происходило, и уехали в волчью Черногорию. Здесь ведьм совсем мало, но мы научились сотрудничать с волками.

Она ведёт меня на простую кухню, заваривает чай и начинает рассказ. Тридцать лет назад, во время кровопролитных боснийских войн, Орден, регулирующая человеческая организация, заключил договор: волки уходят в Черногорию, ведьмы – в Сербию, а люди прекращают их уничтожать. В подтверждение мира мой отец, альфа Медных, отдал своего младшего ребёнка, то есть меня, в человеческую семью, чтобы гарантировать, что он не начнёт новую войну.

– Семья оказалась ведьминской, – говорит Ивана с грустной нежностью. – Ковен выбрал нас с Берко и твоей тётей Зорицей для этого. Тебя принесли, когда тебе и двух лет не было.

Она делает паузу, потом продолжает:

– А когда тебе исполнилось три, Зорица согласилась на предложение Ордена использовать тебя для эксперимента. Они хотели узнать, можно ли подавить волчью природу препаратами.

Меня подташнивает от её слов, но я молчу.

– Мы с Берко разругались с Зорицей и уехали, – в её голосе звучат досада и горечь. – Она осталась с тобой и так и умерла.

У меня дрожат руки. Не знаю, что мне делать со всеми этими откровениями. Прошу разрешения проведать Йована, и Ивана провожает меня в другую часть дома, где вместо гаража оборудована медицинская комната.

Йован дремлет полулежа на каталке, стоящей по центру помещения. В локте торчит капельница, на теле уже почти никаких ран. Быстро же он восстановился. Подхожу, прохожусь взглядом по телу, укрытому только одной простынкой. Задерживаюсь там, где у него пах, и замечаю, что его член встает. Стремительно наливается, набирает силу и мощь. А в следующее мгновение его пальцы обвиваются вокруг моего плеча, и Йован рывком притягивает меня к себе. Впивается мне в губы в горячем, утверждающем его власть поцелуе, а я плавлюсь от заполнивших мозг эндорфинов. Хочется всем телом прижаться к нему, ощутить его снаружи и изнутри, хочется надышаться его запахом… но я пришла сюда не за этим.

Разорвав поцелуй, отстраняюсь и спрашиваю:

– Ты с самого начала знал, кто я на самом деле?

29. ♂

Йован

Я смотрю ей прямо в глаза. Молчать нет смысла.

– Да, я знал, что ты омега, – признаюсь, выдохнув. – Я охотник за головами. Меня отправили тебя найти и доставить. Но я ничего не знал о том, что тебя ждет. И когда понял, что тебя отдадут Велибору, мне стало тошно от себя.

– Тошно? – её голос взлетает, глаза сужаются. – А не тошно было врать, что ты меня защитишь в Черногории? Не тошно было соблазнять меня в том отеле?

Я не виню её за эмоции. Она права. Но я и сам уже пожалел о той ночи.

– Ты… не понимаешь. Я... я потерял голову. Все омеги пахнут особенно, они самые прекрасные создания. У любого волка сносит крышу рядом с омегой. А в тебе… я сразу почувствовал свою судьбу.

– Судьбу?! – выкрикивает Сташа гневно и отходит от моей каталки. – Поэтому ты хладнокровно вез меня в ящике и заглушал мои крики музыкой?!

– Я выполнял приказ, прости меня, – мне дико совестно за то свое поведение. – Я повел себя безжалостно. Но… у нас, у волков жесткая субординация. Я не мог… ослушаться.

– А сейчас что изменилось? – в её голосе звенят подступающие слезы. – Приказ отменен?

– Нет.

– Тогда… что ты творишь, мать твою, Йован? – Сташа теряет самообладание.

– Я люблю тебя, – вырывается само, но я не осекаюсь. – И первое, что я сделаю – свергну отца, который отдал мне этот приказ.

Сташа замирает и почти не дышит. Не верит, кажется. Ждет подвоха.

– Сташа, я правда полюбил тебя. Влюбился, как мальчишка, в твои наивные глаза и полную сострадания душу. Я хочу видеть рядом с собой только одну волчицу – тебя! Я дрался за тебя. Я убил ради тебя. И убью снова. Убью любого, кто посмеет покуситься на мою пару.

Не знаю, что ещё сказать. В комнате остро пахнет недоверием и горечью.

– Сташа… Сташа, посмотри на меня, – произношу, сам слыша в голосе надрыв. – Ты нужна мне. Без тебя мир раскололся на части. Я не мог ни спать, ни есть, пока ты была в плену у волков Солнца. И я забрал тебя сразу, как только смог подготовиться. Просто дай мне шанс доказать, что я достоин твоего доверия.

Молчит. Непробиваемая. А у меня в душе уже разыгрывается буря. Я ведь с ума от тоски сойду, если она уйдет.

– Если ты захочешь уйти, я не буду держать, Сташа, – сам содрогаюсь от этих слов, но это не ложь. Я должен дать ей право выбора. – Останусь рядом, буду присматривать, но ни к чему не принужу. Но если ты решишь остаться…

– То что? – в голоске Сташи звучит слабый интерес.

– То знай, что останешься с тем, кто тебя любит всем сердцем и не задумываясь отдаст за тебя жизнь.

И это тоже правда. Сташа мне верит.

– Мне надо подумать, – наконец выдает она и порывисто выходит из помещения.

Я дам ей столько времени, сколько ей надо. И докажу, что со мной можно остаться, что я из хороших парней.

Восстановление происходит быстро. Ведьминские капли и настойки делают свое дело, так что к вечеру я уже здоров и полон сил. Берко принес мне свои какие-то шмотки, совсем не мой стиль – светлые матерчатые брюки и такая же рубашка. Я выхожу в этом в дом, нахожу Сташу в кухне. Они беседуют с Иваной. Моя волчица бросает на меня короткий взгляд и поджимает губы.

– Пойдем, Сташа, – протягиваю ей руку. – Пора дать понять всем, что ты моя, чтобы ни у кого пасть не открылась на тебя нападать.

Она подчиняется. И правильно, выбор у неё и правда не велик, и не по моей вине.

Мы садимся в машину, которую ведьмы предусмотрительно почистили, и я чисто покрасоваться указываю место назначения – клан Бурых. Штаб. Я знаю, как туда добраться, но на этот раз пусть нас ведет навигатор.

Или отец примет мой поступок как подобает, или я его… Вряд ли смогу убить, но точно одержу победу, подвину старикана и займу его место. А моя волчица станет первой в клане.

30. ♂

Йован

Мотор тихо рычит. Машина едет плавно. Нам чуть больше часа пути. Здесь все близко. Сташа какое-то время молчит, глядя в окно. От неё веет тоской.

– Мне повезло, – горько говорит она, – что жена Велибора решила меня убить.

Уши непроизвольно напрягаются. Передергиваю плечами. Жесть какая!

– Повезло?

– Да, она отравила меня, – бросает Сташа. – Тамошний врач меня откачал, но Велибору пришлось ждать, пока я оправлюсь после отравления цианидом. Только по этой причине я…

Её голос ломается и глохнет. А меня прошибает едкая, как натр, боль. Сташа, выходит, избежала насилия Велибором только по причине того, что была на грани смерти? Какой гребанный звездец! Внутри едким облаком повисает ненависть к себе.

– Почему ты шел так долго? – севшим голосом спрашивает она.

– Не вышло раньше, – отвечаю глухо. – Я бы не одолел Велибора без ведьминских препаратов. Пока Берко сделал для меня необходимое… Я не сидел сложа руки, Сташа, но сейчас… Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить.

Чувство вины и правда придавливает меня каменной плитой. И у меня есть только один способ все исправить.

Охрана открывает ворота нашего поселка перед моей машиной, и я сразу рулю к нужному дому. Огромному коттеджу в три этажа. Это главное здание клана. На первом этаже оборудован бар, где проходят все собрания. Там все и произойдет.

Я за руку веду Сташу внутрь и чувствую её волнение кожей, через тонкие пальцы, вздрагивающие в такт учащенному пульсу. Охранник у дверей говорит, что мой отец у себя – это единственная вип-комната в баре, которую он использует как кабинет.

Мы со Сташей вламываемся туда без стука. Отец смотрит на неё, и в его глазах загорается яростное пламя.

– Ты что сделал, Йован?! – рычит он, поднимаясь с массивного кресла.

– Спас свою пару, отец! – в тон с рыком отвечаю я.

– Верни её, откуда взял! Тебя в детстве не учили не брать чужое?! – звереет отец.

– Уже некому, – сам слышу в своем голосе превосходство и злорадную насмешку. – Четырехпалый мертв.

У отца глаза на лоб лезут.

– Совсем охренел, щенок?! – он надвигается на меня и останавливается вплотную. От Сташи начинает пахнуть адреналином и страхом. – Ты же войну развяжешь! Я вовек это не улажу! Ты ослушался приказа, и я…

Сейчас он скажет, что изгоняет меня из клана. Ага. Размечтался.

– Ответишь на мой вызов! – выпрямляю спину и становлюсь выше его. – Я вызываю тебя на дуэль, отец! В случае победы клан мой!

Отец хватает ртом воздух, оторопело смотрит на меня несколько мгновений, а потом звереет ещё сильнее. Я нанес ему оскорбление, усомнившись в том, что он сможет победить.

– Идем потанцуем, отец, – киваю на дверь. – И покончим с этим.

Он не может отказаться, чтобы не потерять авторитет, но при этом он понимает, что я сильнее, что я отберу у него власть. Какая досадная ситуация. Ему придется подчиниться. Вилка без выигрыша.

Мы выходим в общий зал, который сейчас наполовину заполнен людьми из клана.

– Оплатишь ущерб, щенок! – выплевывает отец и начинает снимать с себя одежду.

Я шепчу Сташе, чтобы подождала меня у барной стойки, и делаю то же.

Отец обращается первым, я на пару мгновений позже и вижу его оскаленную пасть, которая вот-вот сомкнется на шее.

31. ♀

Сташа

Это все какой-то лютый сюр. Я снова наблюдаю, как Йован в образе ярко-бурого волка дерется с другим тоже бурым, только блеклым. Снова этот ужасный звук грызни, народ в баре мгновенно замирает и собирается вокруг места потасовки посреди большого зала. А я сижу и думаю, что, наверное, остаться рядом с Йованом и правда – спасение. Сейчас он ради меня бросил вызов собственному отцу, и я не сомневаюсь, что победит. А что будет дальше, я увижу.

Минуты дуэли тянутся мучительно, из-за спин собравшихся я уже плохо вижу, что там происходит, и вдруг воздух пронзает полный боли рык. Я инстинктивно срываюсь туда, расталкиваю зевак и вижу, что волк с ярким окрасом держит противника за глотку. А тот сверлит его полным разочарования взглядом, а потом роняет голову на пол, давая второму добить себя, но Йован отпускает и начинает превращаться.

У меня в душе взлетает облегчение, а по толпе проносится ропот. Когда Йован становится человеком – снова голый, покусанный, с окровавленным телом и лицом, Бурые начинают опускаться на одно колено, приветствуя нового альфу. А я смотрю на эту мощную махину и не могу оторвать взгляд. Красивый до безобразия, и кровавые брызги на теле придают ему брутальности, свидетельствуют о силе. От этого зрелища внутри скручивается напряжение, а колени становятся ватными. В душе появляется первобытный трепет. Этому человеку хочется подчиниться.

Йован подходит к одному из волков и приказывает:

– Объявляй общий сбор, – метает в меня повелительный взгляд. – Я представлю всем первую волчицу клана.

Первую волчицу? То есть… У меня дыхание спирает от услышанного. Если брать аналогию с первой леди, я, выходит… жена главного?

Отец Йована тоже обратился, но не может встать, заливая пол собственной кровью, и новый альфа велит другим отправить того в клинику, затем подзывает меня.

– Ты в безопасности, любимая, – говорит бархатисто. – Никто тебя теперь не тронет. Но есть маленькая формальность, которую осталось уладить. Надеюсь, ты не откажешься стать моей парой?

Хлопаю ресницами, не очень понимая, что это значит.

– Прости, я не успел купить кольцо. Мы сыграем человеческую свадьбу позже, – виновато добавляет Йован и надевает боксеры, следом натягивает брюки прямо на кровавые следы. – Я устранил все прямые угрозы нашему счастью, так что…

Вместо ответа я бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю. Да, Боже, да! Наверное, во мне шкалит адреналин, но я хочу быть с ним. Хочу быть его. Хочу всегда быть под его защитой. Теперь верю, что ради меня он уничтожит весь мир.

32. ♀

Сташа

Проходит несколько дней, в течение которых я учусь быть первой волчицей клана. Оказывается, мне положены слуги, точнее, служанки. Мужчин Йован ко мне не подпускает.

Альфа настаивает, чтобы по утрам я баловала себя посещением СПА, хотя за пределы клана выпускает меня с прислугой и в сопровождении как минимум одной машины охраны. В такие моменты я ощущаю себя королевой, которая окружённа свитой.

Днем у меня много организационных дел, но все они касаются женской части жизни – в мою ответственность входит контроль работы поваров, уборщиков, закупщиков. В общем, я бы сравнила эту работу с обязанностями сестры-хозяйки, если в больничной терминологии.

Сам Йован днями напролет занимается стратегическим планированием, запершись со своими заместителями в просторном кабинете с круглым столом. Мне не положено знать, что они там обсуждают, но достаточно того, что я уверена – Йован сделает все, чтобы защитить меня, чтобы я жила в безопасном мире.

Время от времени нам вместе приходится принимать делегации из других кланов. Первыми прибыли Медные, видимо, мой брат по имени Бошко, который тогда сидел молчаливым истуканом рядом с моим отцом.

– Рад засвидетельствовать почтение клана Медных волков, Йован Костич, – нарочито холодно произносит он и слегка наклоняет голову, потом переводит взгляд на меня, добавляет наигранно вежливо: – Бояна.

– Сташа! – жестко поправляет его Йован. – Можешь идти Бошко, передавай привет Драгану.

На следующий день мы так же принимаем делегации Рыжих и Огненных волков. Следом за ними приходят и другие. И все как на подбор пахнут уважением к моему альфе. Потом одна из служанок пояснила, это потому что Бурые теперь – самый могущественный клан в Черногории. Считай, Йован – альфа всех волков этой страны.

Присвистываю. О такой чести, наверное, я не могла и мечтать.

Вечера мы с Йованом проводим вместе, выезжаем в город, гуляем по набережным, паркам, сидим в ресторанах. Я с ним совершенно счастлива. Мои чувства крепнут, кажется, с каждой минутой. Днем меня заводит его сосредоточенное лицо, с каким он принимает отчеты от верных волков, а ночью наедине с ним я таю под его горячим взглядом и тону в океане чувственных наслаждений.

Наступает наше первое воскресенье. В Сербии это семейный день. Здешние людские порядки недалеко ушли, однако для волков воскресенья – день подведения итогов за неделю.

Йован будит меня завтраком в постель: кофе, апельсиновый фреш и лёгкий омлет. Он уже полностью одет – в чёрной рубашке и тёмных брюках, но выглядит слишком сосредоточенно для утра. В воздухе, несмотря на романтику момента, витает напряжение.

– Что происходит? – спрашиваю я, когда еда наконец начинает застревать в горле.

– Сегодня важный день, малыш, – отвечает Йован, присаживаясь на кровать, и гладит мня по ноге. – Сегодня мы объявим войну Медным.

Я моргаю, не веря своим ушам.

– Моему отцу?! – вырывается против воли визгливо и испуганно. – И брату?

– Да, – холодно отвечает Йован. – Он не заслуживает права жить. Отец, который так распорядился судьбой своей дочери, должен быть казнён. Брат тоже не отстает.

Я забываю, как дышать. Мне эти люди нисколько не дороги, а Драгана я бы и сама с удовольствием растерзала, дали бы мне тогда шанс. Но слово «война» мне совсем не нравится и пугает до чертиков.

– А что такое война? – спрашиваю тихо.

– Не беспокойся, – мягко произносит Йован. – Это не будет кровопролитно. Мы придем, технично положим тех, кто оказывает сопротивление, всех остальных, оставшихся без лидера и клана, присоединим к Бурым.

Верю, что так и будет. Что Медные не смогут ничего противопоставить.

– Твоего отца я казню лично, – добавляет Йован скрежещущим голосом. – Ему нет прощения, пощады тоже не будет.

Киваю. Собираюсь уже сказать что-то доброе в качестве напутствия, как в нашу спальню стучат. Йован просит войти.

На пороге показывается один из Бурых. Он входит и кладёт на стол коробку завернутую в алый бархат.

– Только что доставили. Подарок от Штефана Златковича, – объявляет он, отходя.

У меня от этих слов по коже холодок пробегает. Зталковичи. Волки Солнца. Похоже, это какой-то родственник Велибора. Скорее всего, отец. А вдруг там бомба?!

Не успеваю предупредить Йована, чтобы не открывал, он разворачивает ткань – под ней деревянная резная коробка. Он открывает её и озадаченно кивает. Я вскакиваю, чтобы посмотреть, но Йован выставляет руку вперед, мол, не ходи.

– Не надо, Сташа, не смотри, – сокрушенно добавляет он, но я не слушаю. Таки заглядываю в коробку. И задыхаюсь, видя внутри отрубленную голову Зоряны. С закрытыми глазами и брызгами крови на побелевшем лице.

– Штефан сделал свой выбор, он приносит тебе извинения за её поведение, Сташа, – мрачно подытоживает Йован. – Задабривает. Знает, старый пес, как поддерживать мир с теми, кто сильнее.

Я только киваю. Мне трудно примириться с такой жестокостью, даже при том, что Зоряна пыталась меня убить, а потом приказывала волкам Солнца это сделать. Но факт – её обезглавили показательно, чтобы я не держала зла на их клан, а вместе со мной мой альфа.

В животе зреет возбуждение от одной мысли, насколько авторитетным является Йован в глазах остальных кланов. И его слова о том, что он готов объявить войну всему миру, чтобы защитить меня, в этом разрезе выглядят как чистейшая правда. Рядом с ним я всегда буду в абсолютной безопасности. Он это многократно доказал.

Эпилог. ♀

С тех пор, как Йован уничтожил все угрозы, нависшие над нашей жизнью, прошло чуть больше года. После казни моего отца остальные Медные присоединились к Бурым, и я стала не просто первой волчицей, а символом объединённого клана. Всё, что могло представлять для меня опасность, кануло в Лету.

Йован сделал мне новые документы на имя Сташи Петкович, и спустя месяц мы поженились официально, по человеческим законам Черногории, свадьбу сыграли в кругу близких.

Теперь я жена и мать. Наш сын, Данко, – крепкий мальчишка с такими же яркими глазами, как у Йована. Он уже требует много внимания, но Йован с удовольствием проводит с ним каждую свободную минуту. А когда Данко засыпает, мой муж возвращается ко мне с тем же взглядом, который заставляет меня забывать обо всём.

Йован не устает повторять, как сильно он меня любит, и я каждый раз ему верю. Я знаю, что он никогда не предаст, никогда не отпустит. Я смотрю, как он держит нашего сына, и понимаю, что больше ничего не боюсь.

Теперь я дома. И рядом с ним я знаю, что мы сможем выдержать всё.