Текст книги "Его невинная добыча (СИ)"

Автор книги: Алиса Ковалевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

17

Ева

Завёрнутая в плед, я сидела на заднем сиденье машины Руслана и с безразличием смотрела на проносящиеся мимо здания, какие-то часы назад казавшиеся мне невероятными. Сама не понимала, что со мной. Как будто что-то внутри… надломилось. Коробка с так и не тронутыми пирожными лежала рядом.

– Тебе нравится быть женатым на зверёныше? – всё с тем же безразличием поинтересовалась я, раздумывая над тем, что ждёт меня дома.

Там, на яхте, я хотела… Хотела быть с ним. Сама не знала почему, но желание это стало таким острым, что сдерживать его было бессмысленно. Холодная вода, утягивающая на дно одежда и он. Он…

– Вполне, – коротко ответил он посмотрев на меня сквозь зеркало заднего вида с такой небрежностью, как будто ничего не случилось.

Как будто не было штормящего моря, раскачивающейся палубы, его рук, его губ. Как будто вообще ничего не было.

С силой я сжала края пледа, под которым не было ничего, кроме тонких влажных трусиков. Так я и дошла до машины, подогнанной прямо к причалу – босая и практически голая. Мысли о том, что он делал со мной смущали, не давали покоя. Никогда раньше не испытывавшая ничего подобного, я как будто потерялась в чувствах, вспыхнула и сама стала огнём.

Чем старше я становилась, тем чаще и откровеннее прикасался ко мне Борис. Борис… Когда он заставил меня сделать то, что сегодня я хотела сделать сама…

При воспоминаниях о том дне к горлу подступила тошнота. Это было отвратительно. Настолько отвратительно, что я запретила себе вспоминать. Но Руслан…

– Да, – ответил он, когда лежащий рядом телефон завибрировал. – Да… Нет… Это так срочно? Послушай… – спокойный голос наполнился раздражением. – Нет, это ты послушай…

Наблюдая за Русланом, я вдруг задумалась о том, смогу ли жить вот так? Постоянно терпеть его унижения, выполнять приказы и слушать, что я никто? Но что мне остаётся?! Ни дома, ни денег, ни семьи… Не имея почти никакого представления о мире, в котором оказалась, я всё же понимала: без этого я действительно никто.

– Хорошо, я приеду, – жёстко выговорил Руслан, выводя меня из задумчивости. – Не знаю… На улице месиво, ты что, мать твою, не видишь? Да…

Закончив разговор, он грязно выругался и опять посмотрел на меня через зеркало.

– Мне нужно уехать, – сказал, хотя зачем, я не знала. Нужно – не нужно… Какая разница, если мои слова, желания, вопросы всё равно ничего не значат?

– Езжай, раз нужно, – отозвалась я даже равнодушнее, чем собиралась.

Заметила, как полыхнуло в его глазах что-то тёмное – словно мрак, что жил в нём, вырвался наружу.

Хотелось в душ. Сейчас это, наверное, было главным моим желанием – смыть с себя соль, запах того горького, жгучего, чем он вначале натирал меня, а потом… Текила. Когда он ушёл, я прочитала, как это называется – Текила. И ещё… я до сих пор была влажной.

Подумав об этом, плотно сдвинула ноги. Как он сделал это? Как сумел заставить чувствовать так горячо, так сильно? Желать того, что я сама до конца не понимала? Как?! Почему именно он? Этот мужчина с окутанной мраком душой, для которого я всего лишь… зверёныш?

– Когда ты вернёшься? – спросила я, стоило нам зайти в дом.

Руслан одарил меня мрачным взглядом. Резкие черты его лица выдавали настроение. Неожиданно мне стало холодно, но совсем не потому, что волосы так и не высохли до конца, не потому, что влажный плед совсем не грел и даже не из-за тех минут, что я провела в страхе среди накрывающих меня волн. Виной тому была темнота его души. Я и сама не поняла, как она пробралась в меня, почувствовала только, как это вызвало озноб.

– Не знаю, – бросил он и, подозвав экономку, отдал несколько коротких распоряжений.

Я ждала, что он скажет мне ещё что-нибудь, но я как будто совсем перестала интересовать его.

Простояв ещё несколько секунд, я вошла в кухню вслед за Натальей и поставила на стол коробку с пирожными.

– Может быть, попросить приготовить для вас ванную? – спросила она, не выражая никакой заинтересованности тем, как я выгляжу.

– Не нужно. Я могу приготовить ванную сама.

Честно говоря, я немного забылась. На меня накатило такое опустошение, такая усталость, что я не подумала сперва подняться к себе.

– Вам стоит быть осторожнее во время прогулок на яхте, – всё-таки заметила она. Посмотрела в окно. Дождь потихоньку затихал, сквозь всё ещё чёрные тучи вдалеке пробивались лучи солнца. В горах я видела нечто подобное, но тут… Зачарованная, подошла поближе к окну.

– Ева, – позвала меня Наталья. Обернувшись, я поймала на себе её взгляд, – примите ванную, – проговорила она вежливо, но настойчиво. – Руслан Каримович будет очень недоволен, если вы заболеете.

– Конечно, – выпрямив плечи, я пошла к двери. Чувствовала, что экономка смотрит мне вслед, но говорить ей больше ничего не собиралась.

Конечно же, Руслан Каримович будет недоволен, если его игрушка заболеет, сломается! Конечно же! Руслан Каримович не будет переживать – он просто будет недоволен. Недоволен, разгневан, раздражён, но не более!..

Взбежав вверх по лестнице, я быстро прошла к себе и тут же в ванную. Сбросила плед на пол и, порывисто обернувшись, посмотрела в зеркало. И тут же улыбнулась.

– Привет, – подошла и коснулась маленького носика. Мокрый. – Привет, – шепнула, почёсывая малышку за ухом. Она мгновенно отозвалась коротким громким мяу и заурчала так, словно внутри у неё был моторчик.

– Прости, – когда она лизнула мой палец, спохватилась я. – Подожди немножко, ладно? Я сейчас приму душ, а потом… – котёнок потихоньку укусил меня, тронул руку лапкой. – Душ, – убрала я пальцы и, всё-таки встретившись взглядом со своим отражением, скривила губы: – А то Руслан Каримович будет очень недоволен.

Лёжа на постели, я задумчиво поглаживала крохотную, свернувшуюся возле меня кошку. Надо было как-то назвать её, но как, я понятия не имела. Трёхцветная, пушистая, после того, как я помыла её своим шампунем, она сладко пахла ванилью.

– Малышка, – склонилась, дотронувшись до кончика уха. Ушко дёрнулось, но глаз котёнок даже не приоткрыл.

Позавчера вечером, решив немного пройтись по территории, я услышала у ограды тихий писк. Решила посмотреть и… Увидела её. Вжавшаяся меж двух камней, она сидела – крохотная, потерянная. Увидела меня и, казалось, испугалась ещё больше. Совершенно одна. Как ни пыталась я найти её маму, так и не смогла.

Взяв с тумбочки стакан с молоком, сделала пару глотков и поставила обратно. Услышала стук в дверь и уже хотела спрятать кошку, но не успела: дверь отворилась.

– Простите, не помешала? – на пороге появилась Наталья.

– Нет, – я приподнялась, загораживая кошечку собой.

– Хотела предложить вам выпить чаю с пирожными в беседке, – экономка прошла немного вперёд и остановилась. – Дождь закончился. Посмотрите, какое солнце, – она перевела взгляд на окно.

На улице и правда посветлело. Удивительно: тучи как будто расступились. Кое-где они ещё громоздились – набухшие, тяжёлые, но в зазоры проглядывали яркие золотистые лучи.

– Разве там не мокро? – удивилась я. – И холодно… Там же такая буря была.

– Что вы, – снова улыбнулась Наталья, теперь с лёгкой снисходительностью. – Беседка крытая. А по поводу того, что будет холодно, не беспокойтесь. Включим подогрев.

Я всё ещё колебалась. С одной стороны, на улице было так красиво, что не хотелось сидеть в доме, с другой… Я боялась что вновь может налететь ветер. Только-только согревшаяся, я не хотела оказаться на холоде, да и всё, что случилось утром, отняло у меня слишком много сил.

– Скоро зима, – вновь заговорила Наталья. – Нельзя упускать такое солнце. Да и пирожные… Целая коробка. Вы ещё не пробовали пирожные из нашей «Гавани»?

– Нет, – я тоже улыбнулась. Наталья даже рукой махнула, как будто больше не собиралась ничего слушать.

– Жду Вас внизу, Ева, – только и сказала она, уходя. – Солнце и пирожные из «Гавани»… Тут даже говорить не о чем.

Не прошло и пятнадцати минут, как мы уже сидели в беседке за домом. Напрасно я боялась, что замёрзну – здесь в самом деле было так тепло, что я забралась на диванчик с ногами и теперь, обхватив чашку, медленно цедила душистый чай с мятой.

Только что я доела корзиночку со сливочным кремом и грецкими орешками, теперь же взялась за другое – украшенное квадратиком белого шоколада.

– Это так вкусно, – не сдержалась я, откусив кусочек и застонала.

Усталость брала своё, глаза слипались. От горячего душа и чая меня совершенно разморило.

– «Гавань» – лучшая кондитерская во всём Грате, – я поставила чашку на стол, и Наталья взяла чайник, чтобы подлить мне ещё. – Она основана более ста лет назад, рецепты многих изделий передаются из поколения в поколение и держатся в строгом секрете.

– М-м-м… – протянула, чувствуя, что у меня слипаются глаза.

Наталья подала мне чашку.

– Нужно, наверное, возвращаться, – вздохнула я, коснувшись лица. – Что-то я так устала.

– Не удивительно, – тут же отозвалась она. – Оказаться за бор…

Голос её на миг исчез, как будто кто-то резко убавил громкость. Чашка качнулась в руках, и я, опомнившись, взяла её крепче. Пытаясь прогнать сонливость, сделала несколько глотков, однако это не помогло. От греха подальше я поставила её, опять потёрла лицо и хотела было встать, но ноги не держали.

– Полежите немного, Ева, – донёсся издали голос экономки. Спокойный, как будто укутывающий. Вот только я знала – так не может быть. И эта усталость, и слипающиеся веки…

– Что вы… – начала было я, снова пытаясь подняться. Не разобрала собственного голоса – так тихо прозвучали слова. Я и уверена не была, что вообще что-то сказала.

Поняла только, что встать не могу – вместо этого под щекой оказалось что-то твёрдое, ладонь упала на край диванчика.

Облизнув губы, я из последних сил заставила себя приоткрыть глаза. Нельзя… нельзя спать – только это и билось в голове. Не спать…

– Наталья… – выдохнула и тут увидела силуэт. Тень… Тёмную, высокую тень на фоне размытого выхода, а рядом с ней другую – маленькую. И два голоса… два голоса сквозь неотвратимо засасывающую меня темноту. Не такую, что была во взгляде Руса, нет… Самую обычную, тяжёлую, грозящую мне…

– Ты свободна, Наталья, – как будто услышала я. Или… может быть мне только показалось. Показалось, что… На этом всё кончилось: темнота и чьи-то руки. Не те… совсем не те.

18

Руслан

– Что за срочность? – раздражённо спросил я, выйдя навстречу Стэлле. – Это не могло подождать до завтра?

– Не могло, – только и сказала она.

Сам я вернулся буквально несколько часов назад и всё, что успел сделать к этому моменту – дать распоряжение горничной, чтобы та сварила хороший кофе.

Весь день мне пришлось провести в компании брата. Возникшие относительно некоторых документов вопросы требовали немедленного решения. Учитывая, что на пролежавших без дела несколько лет бумаг стояла моя подпись, разобраться в этом я мог куда быстрее брата. Другое дело, что время он выбрал совсем неподходящее.

Впрочем, неподходящим оно было бы в любом случае. И теперь ещё жена Алекса… Что ей потребовалось, я не имел ни малейшего представления, тем более, что заявилась она одна.

– Пойдём в кабинет, – не став ничего объяснять, Стэлла расстегнула покрытую каплями воды кожаную куртку.

В её тёмных волосах и на лице тоже блестели капли воды, хотя от её стоящей на дорожке машины до ведущих к дому ступеней были считанные метры.

К вечеру ветер снова нагнал тучи, и те, низкие, голодные, мгновенно проглотили выглянувшее было солнце. Ветер стих, больше не пытаясь сбить с ног, но с неба снова лило так, будто кто-то пальнул в него дробью, превратив в решето.

– Могла бы оставить машину в гараже, – признаться честно, вымокла она или нет, меня не волновало. Одной идиотки хватило сполна.

– Это не важно, – не дожидаясь приглашения, Стэлла прошла вперёд. Остановилась возле двери гостиной и, посмотрев на меня, спросила уже более настойчиво: – Где кабинет, Руслан? – посмотрела в глаза и добавила тихо: – Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор.

– Что-то личное? – я криво усмехнулся.

Зная Стэллу, ожидал ответа в подобном же тоне, но услышал только тихое, короткое и очень серьёзное:

– Да.

– Так что ты хотела? – не собираясь затягивать, спросил я, когда принёсшая кофе горничная вышла за дверь.

Стэлла же напротив не торопилась. Взяла с подноса чашку и сделала глоток крепкого чёрного кофе. Отошла к окну. Задумчиво посмотрела сквозь пелену дождя.

Я заметил, как она дотронулась до груди ниже ключиц, поставила чашку на стол и потёрла запястье. Наблюдал за ней и снова ловил себя на том, что в каждом её движении есть что-то неуловимо знакомое мне.

– Как Ева? – неожиданно спросила она, повернувшись.

– Это тебе ещё зачем? – раздражение моё начинало усиливаться.

В жене Алекса было нечто такое, что не поддавалось логике. В её поступках, словах, манере держаться. Этакий ящик Пандоры. Только открывать его я не желал – не потому, что опасался, а потому что мне это нахрен было не нужно.

Пропавшая много лет назад дочь видного политика. Много лет её считали погибшей. Никто и подумать не мог, что она когда-нибудь найдётся, а она ничего… живее всех живых.

– Нужно, если спрашиваю, – сделав ещё глоток кофе, Стэлла расстегнула замочек цепочки на шее.

Наблюдая за ней, я присел на край стола. Голодный, откусил половинку песочной корзиночки, что утром выбрала среди разнообразия сладостей моя малышка и отхлебнул кофе. Горький, чёрный…

Больше ничего не говоря, Стэлла подошла ко мне и протянула на ладони…

Чёрт возьми! На ладони её лежал Пегас. Точь-в-точь такой же, как был у девчонки, которую я выкупил в питомнике. У моей жены.

– Откуда он у тебя? – Я буквально впился взглядом в лицо Стэллы.

– Это подарок родителей на моё пятилетие, – очень тихо ответила Стэлла. – Ева – моя сестра, Руслан.

Я так и смотрел на неё, прекрасно понимая – это не шутка. Потому что… Да просто потому, что всё в Стэлле говорило о том, что это не шутка. Напряжение, звук голоса, шорохом скребущий по нервам и, главное, взгляд. Янтарные искорки. Проклятые янтарные искорки, только не в карих, а в болотно-зелёных глазах.

– Ева – моя сестра, – повторила она, как будто я мог не расслышать.

– С чего ты это взяла? – забрав у неё кулон, я глянул на него, хотя необходимости в этом не было. – Решила из-за побрякушки?

Положил Пегаса на поднос рядом с тарелкой. Всё это было слишком невероятным, чтобы оказаться правдой. Тем более у Белецкого, как я знал, был только один ребёнок. Та самая девочка, которая пропала в возрасте пяти лет и которая теперь стояла передо мной уже совсем взрослая.

Стэлла тут же забрала его, снова повесила на шею и протянула папку, которую принесла с собой.

– Это ещё что? – в висках начинало шуметь. Скрежет тормозов, запах жжёной резины.

Тряхнув головой, я потёр переносицу, отгоняя картинки прошлого. Не сейчас!

Стиснул зубы и заставил себя глотнуть кофе.

– Результаты теста ДНК, – Стэлла вернулась к окну. Обхватила запястье и замолчала, дожидаясь, пока я прочитаю документы.

– Тест ДНК? – открыл папку, пробежался взглядом по строчкам. Виски сдавливало, и это мешало, ломало строчки. Да будь оно всё неладно! – Для того, чтобы сделать тест ДНК, тебе нужно было…

– Несколько волос Евы, – кивнула жена Алекса. Кулон её лежал поверх шерстяной водолазки. – Ловкость рук, Руслан… – она отвернулась к окну и стояла теперь в пол-оборота ко мне. – Я взяла их на банкете. Поверь, это было не сложно.

Я перелистнул ещё один лист. Скрип металла всё ещё звучал где-то в сознании, лёгкие рвало запахом мокрого асфальта и листвы.

Потянувшись, Стэлла приоткрыла окно, впустила в кабинет свежесть дождя. Как будто почувствовала, что это то, что мне сейчас нужно.

– Позови мою сестру, – спустя ещё одну минуту попросила она, резко повернувшись. – Я хочу видеть её.

Отложив бумаги на стол, я снял трубку телефона внутренней связи. Простые строки: результаты исследования, степень родства, вероятность совпадения…

– Девчонку ко мне в кабинет, – приказал я, услышав голос одной из горничных. – Прямо сейчас.

Стэлла взяла чашку с недопитым кофе. Оперлась о подоконник.

– Она не девчонка, Руслан, – сказала твёрдо. – Её зовут Ева. Ева. Ева – запомни это.

– Простите, Руслан Каримович, – вошедшая горничная в нерешительности остановилась в дверях. – Но… Евы нигде нет.

– Что значит нет? – в висках всё ещё ныло, напоминая о недавней вспышке. О дне, разделившим мою жизнь на прошлое, оставшееся позади и будущее, которого всё ещё так и не случилось. – Что значит нет? – встав, повторил, чётко отделяя каждое слово.

Горничная не тронулась с места. Что-то подсказывало мне, что она предпочла бы оказаться в этот момент за дверью, но выхода у неё не было. В прямом и переносном смысле.

– В комнате её нет, только… – она опять замялась. – Котёнок.

– Какой, нахрен, котёнок?! – вкрадчиво переспросил я. – Всё это порядком начинало надоедать. – Какой, нахрен, котёнок! – повысил голос, схватив служанку за плечо. – Где моя жена?

– Я не знаю, – в голосе зазвучали испуганные нотки.

Разжав пальцы, я выпустил девушку.

Стэлла молчала. Всё, что я чувствовал – её пристальный взгляд, направленный мне в спину. На месте Алекса я бы, наверное, давно разделался с ней. Хотя… Вспомнил, как мелькала сегодня в море красная куртка, как после, затащив Еву на палубу, я сам был готов удавить её, а потом совсем другое – потребность сродни животной касаться её…

Но сейчас было не до этого.

– А кто это должен знать?! – рявкнул я. – На улице хлещет, как из ведра! Куда она могла деться?!

Горничная молчала, ибо сказать ей, судя по всему, было нечего. С того момента, как я распорядился привести Еву, прошло минут десять, не меньше. Дом, конечно, большой, и всё же.

– Если моей жены не будет в кабинете через пять минут, – выговорил я совершенно серьёзно, – вы все завтра же окажетесь на улице. Мне нужна Наталья. Пусть немедленно придёт сюда. И ещё… Что там за кошка?

– Кошка… – служанка как будто не решалась говорить, и это мне не нравилось. – В комнате девушки. Котёнок… – сказав это, она опять замолчала. Но ненадолго, потому что понимала – не уйдёт отсюда, пока я не получу ответы. Только вот на что, я пока ещё сам до конца не понимал.

– Что ещё? – немного более сдержанно спросил я.

Не услышал, почувствовал, как подошла Стэлла, уловил запах её духов. Чёрт подери! Даже в запахе этом чувствовалось что-то отдалённо связывавшее их с моей женой.

– Натальи нигде нет, – наконец сказала горничная. – Ни Евы, Руслан Каримович, ни Натальи. Только… – губы её дрогнули. – Только две чашки в беседке. И всё.

Пару секунд я стоял, пытаясь сложить в голове услышанное.

Что за ерунда?! И какого хрена моя жена делала в беседке с экономкой, если это действительно так?! Прислуга тут исключительно для того, чтобы прислуживать.

Стэлла напряжённо молчала. В голове у меня как будто что-то рвануло – вспышка по глазам, боль в висках.

– Начальника охраны ко мне! – выдавил я сквозь сдавливающую череп боль и прорычал, нутром чувствуя – медлить нельзя ни секунды: – Быстро! Быстро, мать вашу! _________ Дорогие мои читатели! Про Стэллу и Алекса у меня две книги: "Подаренная ему" и "Тебе принадлежу". Если еще не прочли, у вас есть возможность почитать "Тебе принадлежу" со скидкой в 50 % (в рамках акции "книга напрокат"). "Подаренная ему" доступна бесплатно.

19

Ева

Что комната, в которой нахожусь, реальна, я поняла не сразу. Сперва подумала, что это только сон: тяжёлый, беспокойный сон, никак не желающий покидать меня, и постаралась выбраться из его липкой хватки. Но всё осталось по-прежнему: стены, отделанные деревянными панелями, пахнущий кожей диван и мужчина… мужчина, стоящий у окна лицом ко мне и не сводящий с меня тяжёлого пронзительного взгляда.

– Ты крепко спала, Ева, – выговорил он, когда я, пошевелившись, застонала.

Голова была тяжёлой, мутной. Что никакой это не сон, я поняла сразу же, стоило услышать его голос. Подобно взгляду, он пронзал насквозь, заставляя поёжится.

– Борис… – просипела я, приподнимаясь на руках. Сильно хотелось пить, губы пересохли. Поморщившись, я коснулась виска.

Он разглядывал меня, не спеша приближаться. На подоконнике возле него стояла бутылка с водой и пустой стакан. Наполнять его он не спешил, хотя я знала – воду он приготовил для меня.

Он всегда умел выдерживать паузу, умел ждать. День, месяц, год… Годы. Меня он тоже ждал: выбрал для себя и выдерживал паузу. Теперь же ожидание его – каждая минута, каждый миг, грозили мне расплатой, и я понимала это.

Поджала ноги, но отвернуться не посмела.

– Да, Ева, – ладонью он опёрся о край подоконника. – Не ждала?

Ждала. С того самого момента, как в одном только лёгком платье выбежала в дождь за ворота пансионата, я ждала этого момента. Ждала каждую секунду, отчаянно надеясь, что встречи этой не случится и заведомо зная – напрасно. Тем более ясно мне это стало в тот миг, когда я увидела знакомый внедорожник возле дома брата Руслана, когда поняла, что Борис заметил меня и узнал. Говорить ему было ничего не нужно – всего один взгляд, остановившийся на мне, и всё. Всё.

– Ждала, – ответила я и вскинула голову.

Именно сейчас я поняла – не хочу. Не хочу прятаться и поддаваться ему. Ни ему, ни кому-либо ещё.

Спустив с дивана ноги, я встала. Почувствовала, как закружилась голова, накатившую слабость. Экономка напоила меня чем-то сильным…

Подойдя, я не спрашивая взяла бутылку с водой и стакан. Теперь Борис был совсем близко – в каких-то сантиметрах от меня. Как ни пыталась я казаться стойкой, внутри всё колотилось, сворачивалось, натягивалось от осознания того, на что он способен.

Сделав несколько глотков воды, я подняла голову. Он смотрел на мою руку, на пальцы. Кольцо…

– Зачем ты убил Анну? – тихо спросила я.

Должно быть, сейчас это было совсем неуместно, однако я действительно хотела знать. Нет… даже не так – я хотела услышать это от него.

Смотрела на него – зрелого, достаточно привлекательного и не понимала, зачем? Зачем ему потребовалась я? Почему именно я?!

Сколько лет прошло с того момента, когда он впервые сказал, что я буду принадлежать только ему? Много…

В его густых тёмных волосах блестели серебристые нити. Соль с перцем, кажется, так это называется. Разбитый висок был заклеен пластырем. Вспомнив тёмные пятна крови на своих руках, тепло брызнувших капель, его – обмякшего, повалившегося на меня, собственные голые бёдра, я вздрогнула.

Губы его дрогнули в кривоватой улыбке.

– Не зачем, а почему, – Борис забрал стакан. Со стуком поставил на подоконник и, глядя мне в глаза, с силой сжал правую руку. – Ответ на этот вопрос тебе прекрасно известен, Ева.

Да, ответ мне был известен. Именно Анна помогла мне сбежать. Именно она вывела меня из дома. Она отдала мне свои балетки, потому что в ту ночь всё, что было на мне – белое кружевное платье, которое я надела перед приездом Бориса, и бельё.

– Не я убил Анну, – палец его жёстко, с нажимом прошёлся по костяшкам на моей руке, по кольцу. Пальцы вокруг ладони сжались так сильно, что я стиснула зубы. – Это сделала ты.

– Нет, – возразила я твёрдо. – Не я нажала на курок.

– Ты, Ева, – хватка немного ослабла.

Теперь его прикосновения были ласковыми, обманчиво мягкими. Он поглаживал мою кисть, но я понимала – стоит попробовать высвободиться, сделать хотя бы пару шагов от него, он опять сдавит руку до боли.

– Ты. Во всём виновата только ты.

– Нет, – сказала я как и в первый раз. – Ты хотел, чтобы я была твоей, а я…

– Что ты, чёрт подери?! – глаза его свирепо сверкнули. Напускное спокойствие исчезло. Крепко держа за запястье, Борис рванул меня на себя. – Ты спала с ним?

Я не отвечала. Не любившая ложь, сейчас я понимала – в ней моё спасение. К какому бы итогу оно ни привело. Стоит сказать, что между нами с Русланом так ничего и не случилось, Борис возьмёт то, чего так и не взял раньше.

Между нами с Русланом так ничего и не случилось… почти ничего. Только бушующее море, пропитанный солью воздух и моё непонимание самой же себя.

– Он мой муж, Борис, – выговорила я тихо.

– Я ждал тебя столько времени… – сдавленно выговорил он, качнув головой. – Ждал, когда ты…

– А он не стал ждать, – больше не колеблясь. Полуправдивые слова дались мне удивительно легко. Ни неуверенности, ни сомнений.

Стоило это сказать, я вдруг ощутила спокойствие, которое дало мне уверенность. Неожиданно я почувствовала себя совсем другой – куда более взрослой, чем была до этого, куда более опытной, знающей жизнь. Словно бы глядя в глаза стоящего напротив мужчины я смотрела в глаза собственной жизни. Такой, какой она была – без прикрас, без иллюзий.

– Зачем ты сбежала, Ева? – он взял меня за подбородок.

– Потому что я хотела другую жизнь, – выговорила я. – Другую. Не такую, какую ты выбрал мне. Свою.

– Разве то, что у тебя есть сейчас, так уж отличается от того, что выбрал для тебя я? – он хмыкнул. Как-то презрительно, с сожалением. – Со мной ты, выходит, быть не хотела, а с ним… С первым встречным…

Я снова промолчала. На этот раз потому, что ответа у меня не было.

Нет, один был:

– Я никогда не воспринимала тебя, как мужчину, Борис, – проговорила я с абсолютной искренностью.

Стоило словам этим слететь с моих губ, глаза его блеснули гневом, никогда не знакомым мне прежде. Черты лица ожесточились, губы сжались в тонкую линию.

На несколько мгновений он сжал мой подбородок так сильно, что в уголках глаз выступили слёзы. Испуг, охвативший меня, был неподконтрольным, как и вырвавшийся из груди сбивчивый выдох.

Неожиданно он отпустил меня. Отвернулся, отошёл к стоящему у стены креслу и, только остановившись возле него, посмотрел снова.

Напуганная, я дрожала. Схватилась за подоконник, пытаясь прийти в себя.

– Тварь, – только и выговорил он.

Это короткое «тварь» неожиданно наполнило меня сожалением. Даже страх притупился, оставив во рту привкус горечи и моей же собственной крови.

– Ты мог быть мне кем угодно, – я заставила себя держаться. Заставила себя быть сильной. Зверёныш… Руслан говорил мне об этом открыто, Борис же нет. Но в сущности, для него я была таким же зверёнышем. – Ты мог бы быть мне другом, Борис. Мог бы быть наставником или даже отцом. Но не мужем, – покачала головой. – Не мужчиной, с которым бы я хотела быть.

Несколько секунд между нами царило молчание, нарушаемое шумом стучащего по стеклу дождя. Он не сводил с меня взгляда: по-прежнему тяжёлого, гнетущего. Кем он был для меня все эти годы? Ожиданием? Неизбежностью? Призраком, отобравшим мою свободу? Кем?

– Извини, – сказала я совсем тихо и отвернулась. Дотронулась до шеи и застыла – подвески не было.

Провела по ключицам, в напрасной попытке пытаясь найти Пегаса, по груди, но всё было напрасно. Дождь как будто забарабанил громче – беспризорный, пытался пробраться в дом, к горлу подкатила дурнота.

– Я бы мог дать тебе всё, – услышала я голос Бориса и заставила себя посмотреть на него.

Подойдя к столу, он взял пистолет.

Только сейчас я заметила его – пистолет, лежавший там всё это время.

Так и застыла. Вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Я бы мог дать тебе всё, Ева, – повторил Борис и, что-то нажав, опустил руку с пистолетом вниз. – Я, чёрт тебя подери, дал тебе всё, девочка! Ты бы здесь не стояла сейчас, если бы не я.

– Нет, – заставила себя ответить. – Ты дал мне только то, что захотел дать. Но это далеко не всё. Мне нужна была моя собственная жизнь. Моя жизнь, Борис, – сделала акцент на первом слове и уже шёпотом: – Моя, а не той девочки, которую ты решил вырастить и воспитать для себя.

И снова взгляд. Долгий, пристальный, направленный на меня, подобно дулу пистолета, который он так и держал опущенным.

Сердце моё пару раз гулко ударилось в грудной клетке и замедлило ритм.

Молча, Борис пошёл к двери. Я смотрела ему вслед, так и не убирая ладонь с груди. Как будто Пегас всё ещё был там. Единственное, что было у меня своего – крылатый конь с маленьким сапфиром.

– Я ведь любил тебя… – в дверях Борис всё же остановился. – Любил… – это он сказал уже не мне – в пустоту. – Что бы ты ни думала, Ева, – эти слова были обращены уже ко мне. – Видишь… – приподнял он пистолет, взвесив на ладони. – Хотел поставить тебя на колени и пустить в затылок пулю, но… – он глухо усмехнулся и мотнул головой. – Думаю, мы ещё встретимся, девочка, – в последний раз он посмотрел на меня, а после скрылся в коридоре.

Не прошло и нескольких секунд, как я осталась в доме одна. Привалилась к подоконнику, тяжело оперлась о него и склонила голову. Дурнота стала сильнее, в висках шумело.

Сквозь стук дождя я услышала шум двигателя и, посмотрев сквозь стекло, увидела, как мигнули фары огромного чёрного внедорожника. Прошлое… Почему он так и не выстрелил? Почему? Ведь он действительно хотел сделать это – я не сомневалась. Хотел, но не сделал.

– Извини, – шёпотом повторила я, глядя вслед машине. – Извини… Я никогда не любила тебя, Борис. Никогда не любила…

Сидя на диване с чашкой чая в руках, я слушала, как шумит дождь. Почему не попыталась уйти сразу же, как уехал Борис, до конца не понимала сама. Знала одно – если он захочет найти меня, найдёт, где бы я ни была, куда бы не сбежала. Так к чему? Да и куда бежать…

Сделала глоток и, невидящим взглядом смотря в окно, коснулась шеи. Должно быть, Борис снял с меня подвеску, пока я спала. Если так он хотел наказать меня, лишить чего-то по-настоящему важного, ему это удалось. Что же…

Вздохнув, я встала и тут же насторожилась. Бросилась к окну. Стекло резанул пробившийся сквозь темноту свет фар. Борис?

Сколько не вглядывалась я в ночную мглу, различить ничего не могла. Лишь струи дождя, отчётливо виднеющиеся в жёлтом отсвете.

Повернулась к двери и сделала несколько шагов.

– Стэлла? – так и остановилась.

Быстрыми шагами в комнату вошла жена Алекса. Увидев меня, она остановилась. Выдохнула и, подойдя ближе, протянула мне что-то.

Цепочка… Цепочка с болтающимся на ней Пегасом.

– Откуда он у тебя? – растерянно спросила я, забрав подвеску и сжав так, как будто это было единственно важным в жизни.

– Ты едешь со мной, – только и сказала она. Посмотрела мне в лицо и, расстегнув кожаную куртку, вытащила из-под ворота…

– Это же… – я разжала ладонь. Посмотрела на маленького крылатого коня, на шею стоящей передо мной Стэллы.

– Подарок родителей на моё пятилетие, – выговорила Стэлла тихо, сдавленно. – Ты моя сестра, Ева. Моя сестра.