Текст книги "Наследник для Сурового (СИ)"

Автор книги: Алиса Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=74=

Суровый

Настя вызывала в нём эмоции, которые иногда было сложно распутать и понять, что к чему.

Настя же словно нарочно, совершала поступки и ещё больше вгоняла Сурового в тупик, запутывая клубок, заматывая его ещё туже. Так, чтобы не разобрать. Не разгрести за один раз.

Гораздо проще было бы думать о девчонке лишь в горизонтальной плоскости или в вертикальной, в зависимости от того, где его настигло бы желанием, пошатнувшим все устои и обязательства, данные самому себе.

Глупо отрицать, что Суровый хотел Настю.

Да, он хочет её в постели спальне или у плиты на кухне, или в ванной… Не имеет значение.

Хотел люто и по-мужски. Так искренне и жадно, что иногда зрение подводило и всё окуналось в красное марево желания.

Но Суровый очертил границы в отношении этой девушки. Она стала ошибкой. Досадной и совершенно неожиданной. Он не позволял ошибкам управлять своей жизнью. Суровый предпочитал извлекать из каждой ошибки жизненный урок. Он старался не повторять своих промахов.

Потому Суровый не имел никакого морального права лезть со своим загребущими руками к Насте. Хочется, но перехочется, думал он. Ведь физическое влечение – это лишь рутина, сброс напряжения и трение гениталиев, Ничего такого, чего бы не было в других девушках.

Суровый так часто говорил об этом, что почти поверил. Но ведь речь шла не только о сексе, Настя волновала его глубже и запускала коготки прямиком под кожу, в кровь.

Её глаза… Большие и чистые. Да она его с ума свести хотела, когда смотрела снизу вверх, с придыханием, проверяя на прочность его выдержку!

Выдержки, к слову, с каждой неделей, с каждым днём, проведённым рядом с ней, становилось всё меньше. Разумнее всего было бы держаться подальше от Насти, и он держался, а потом… Потом вот как сейчас испытывал жизненную необходимость приехать, увидеть своими глазами, подразнить себя и уехать.

Он ошибся и оступился, позволив себе сорваться, а потом оттолкнуть Настю, когда она прямо заявила, что хочет его.

После того дня он предпочёл, как всегда, зарыться с головой в бизнес, чтобы не думать ничего лишнего.

Бегство от проблем было бегством от себя, от чувств, которые начали пробуждаться в его груди. Но он точно знал, что если не дать им разрастись сейчас, будет лучше для всех!

Он пропал из виду Насти на несколько дней, а когда появился, примерно через неделю, они поссорились. Из-за глупости.

Настя приютила дворнягу. Как щенок дворняги вообще появился в элитном посёлке?!

Их разговор с Настей был не самым позитивным. Спор вышел из-под контроля. Глупый спор, возникший из-за щенка, которого приютила Настя.

Обычная, вислоухая серая дворняжка. Ничем не выдающаяся, но Настя упорно вцепилась в щенка, подробно рассказывая, как она вылечила ему гноящиеся глазки, как вычесала всех блох и состригла колтуны из шерсти.

Суровый был против и попросил убрать щенка, а Настя внезапно заупрямилась больше, чем обычно. Они даже поругались. Всё закончилось слезами Насти, а у него до сих пор в голове на повторе был отрывок их разговора:

– Зачем тебе эта блохастая псина? Чем он хорош? Самый обыкновенный. Не нужный!

– Иногда он напоминает меня. Такой же брошенный и никому не нужный! – со слезами произнесла Настя и ушла.

С того дня прошло дня три, не меньше. Суровый ночевал в городской квартире, но сегодня его что-то потянуло за город… Он чувствовал, что нужно объясниться.

Он предупредил Заура, что скоро приедет и сел в машину.

Сегодня он захватил цветы и торт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=75=

Суровый

Прошлый Разговор оставил неприятный осадок внутри. Суровый не сказал Насте ни «да», ни «нет». Он не разрешил Насте оставить щенка и в то же время не отказал ей в этой просьбе.

Он был уверен, что упрямица поступила так, как ей хочется. Суровый бы жизнь поставил на то, что щенок до сих пор живёт на территории дома. Возможно, Настя припрятала его, но точно оставила где-то на территории.

Да и чего он, собственно говоря, так сильно взъелся на появление дворняги в доме? Территория огромная и пёс спокойно мог бы бегать, где ему вздумается и радовать Настю.

Толку от этой собаки не получилось бы, всё же не породистая овчарка. Навряд ли можно было добиться от пса послушания и следования командам, как от хороших псов элитных пород.

Суровый приводил доводы один за другим, словно до сих пор продолжал разговор с Настей. Её не было рядом, но он говорил именно ей. Мысленно, разумеется, но говорил и представлял перед собой её светлое лицо с большими глазами, полными обиженной солёной влаги на него.

Причина, может быть, была совсем не в дворняге. Нет, она точно была не в дворняге. Причина крылась в другом, и Суровый тщательно отгораживался от мысли о том, что именно он местами сломанный до самого основания и не подлежащий починке.

Суровый предпочитал думать, что причин держать пса у него нет и находил десятки, сотни фактов подтверждающих это мнение.

Даже если откинуть в сторону полную непригодность пса к службе и полное отсутствие породы с родословной…

Кому он нужен? Суровому? Да ничего подобного!

Пёс был нужен Насте, а она, к слову, не задержится в доме Сурового навсегда. У его договора с Настей были вполне конкретные сроки – до рождения его ребёнка, не дольше.

Это автоматически означало, что потом Настя получит обещанные ей деньги, недвижимость и уйдёт, оставив ему малышка, как и договаривались. Заберёт ли она пса с собой или оставит? Большой вопрос.

Логически Суровый напирал на второй вариант, считая, что Настя не захочет думать и вспоминать о прошлом, не пожелает иметь перед глазами постоянное напоминание о том, что случилось. Всё-таки женщины живут эмоциями, а Настя была очень хрупкой и ранимой, и…

Сурового опять начало заносить мыслями в область запретного. Он тряхнул головой и выругался сквозь зубы. Аргументы, холодные доводы помогали ему всегда. Но только не на этот раз.

Суровый чувствовал вину за свои резкие слова. Врачи прописывали Насте покой и тишину, отсутствие стресса, а она, наверное, слёзы льёт над судьбой щенка, подобранного на улице. Нельзя допустить, чтобы слёзы стали причиной нервного срыва.

Да, именно так. Нельзя.

Пусть пёс поживёт у Сурового, решил он с облегчением. Причём облегчение коснулось не только вопроса с щенком, но и логически подвело объяснения для презентов, покоящихся на заднем сиденье.

Пусть это станет символом небольшого примирения, решил Суровый. Но для того, чтобы улыбка не щекотала губы, сосредоточился на мысли, что придётся выставить Насте условия: никакого присутствия пса в доме.

Категорически запрещается. Пусть бегает на улице. И пусть только этот пёс испортит что-нибудь ценное, мигом окажется на цепи, а его хозяйка будет обязана загладить вину.

Как именно? Суровый пока не решил. Вернее, он решил не дразнить себя фривольными мыслями с участием Насти.

Долго ещё ехать?

Суровый мог бы позвонить и предупредить Настю, но не стал этого делать. Кажется, другие называют внезапные появления сюрпризом.

Но сегодня Суровый не хотел загонять себя в рамки привычного. Пусть будет немного иначе…

Суровый прибавил скорости и с удовольствием подумал, что минут через пять он уже будет на месте. Казалось бы, расстояние до цели ничтожно мало и не стоит спешить, но он всё равно спешил. Как будто боялся опоздать и пропустить шанс.

Непонятно, откуда в голове появились такие мысли, несвойственные ему. Абсолютно чужие, пришедшие извне.

Но сердце Сурового на мгновение пронзило острым уколом опасности, а в голове запульсировала мысль, что спеша, следует быть осторожным…

Внезапно в зеркале заднего вида отразился слепящий, чересчур яркий свет.

Кто-то включил фары дальнего света и нагонял автомобиль Сурового, несясь прямиком на него.

Пьяный, наверное…

Суровый вывернул руль вправо, прижимаясь к обочине.

Машина лихача пронеслась мимо носа его внедорожника. Он проводил осуждающим взглядом смельчака или просто дурака.

Сбавил немного скорость, подумав, что лучше приедет на минуту позднее, чем не приедет к Насте вообще.

Через миг его накрыло резким ударом и темнотой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=76=

На сердце было неспокойно.

Я переживала из-за того, что общение с Суровым разладилось из-за моих приставаний к нему. Мы и так не откровенничали по душам, а сейчас я чувствовала, что он меня избегал. Нарочно держался в стороне, чтобы не провоцировать.

Я должна была уважать и его мнение тоже. Но понимала, что сойду с ума от вынужденной изоляции и холодного игнорирования.

Придётся спрятать поглубже свои чувства, забыть о них, поклясться, что больше я не посмотрю в его сторону с желанием… Да всё, что угодно! Лишь бы не испортить всё ещё больше! Беременность едва началась, мне не хотелось, чтобы между мной и отцом ребёнка были натянутые отношения.

Я хотела поговорить с Суровым на эту тему, желала оставить недоразумения в прошлом и сделать вид, будто ничего не было.

– Хорошо, шеф. Как скажете…

Я прислушалась к голосу Заура. Он приехал совсем недавно, проверить данные системы безопасности. Я подошла к помощнику Сурового.

– Говорил с шефом?

– Да. Он скоро будет здесь.

Всего несколько простых слов, но после них образовалась буря в душе.

Я разволновалась, зачем-то поднялась в спальню и переоделась дважды, ожидая появления Сурового.

Час, а затем и полтора часа прошли в томительном ожидании…

Не хватало сил сидеть на одном месте и ждать появления мужчины. Я надела лёгкое пальто и вышла во двор. Там крутился Серый, щенок, которого я приютила.

Суровый был против того, чтобы я оставляла этого щенка. Но я не могла бросить малыша больным и голодным. Глупо, наверное…

Я задумчиво играла со щенком. За тот недолгий промежуток времени, что он жил на территории дома, он значительно окреп, округлился в боках и выглядел довольным жизнью.

– Хороший пёс.

Заур присел и потрепал щенка за ухом, однако Серый неожиданно укусил охранника за палец и начал забавно порыкивать на мужчину, сев у моих ног, защищая.

– Вышел покурить, получил производственную травму, – пошутил мужчина, показав мне укушенный палец.

– Суровый ещё не звонил?

– Нет.

Я вздохнула. С момента звонка прошло довольно много времени. Неужели Суровый мог так долго ехать?

– Может быть, в пробке застрял? – спросила с сомнением.

– Может быть.

Охранник встрял сигаретную пачку, но достать сигарету не успел. Мужчине позвонили. Он ответил. Я заметила, как изменилось выражение лица Заура. Он мгновенно помрачнел и бросил короткое:

– Еду.

Мужчина смял сигаретную пачку и выбросил в урну, направившись размашистым шагом в сторону ворот.

Сердце кольнуло острой тревогой. Я успела схватить мужчину за рукав, спросив:

– Что стряслось? Это касается Сурового? Не молчите же!

– Да. Произошла авария. Мне нужно ехать туда.

– Я поеду с вами!

– Оставайся здесь, – приказал Заур, пытаясь отцепить мои пальцы. – Это может быть небезопасно!

– Я могу долго и упорно стоять на своём, а ценное время уходит! Ну же…

Охранник махнул рукой.

– Ладно! Поехали!

Всё остальное шло словно во сне. Я не помню ни как забралась в машину, ни как прошла дорога.

Всё как в дурном сне. Слушала, что говорил Заур и не понимала ни слова.

В голове билась только одна мысль: я беспокоилась за Сурового. Ведь он бы обязательно позвонил, сказав, что с ним всё в порядке. Он не позвонил, значит, дело было серьёзным.

Горящий факел и груду обломков я заметила сразу же и поняла: это и есть место аварии.

Едва Заур притормозил, я сразу же выскользнула из автомобиля и побежала вперёд, поскальзываясь, падая и снова поднимаясь.

– Настя! Стой! Не подходи, а то может рвануть! – крикнул Заур.

Я подбежала к горящему автомобилю, пытаясь разглядеть хоть что-то. Жар огня лизнул моё лицо. Пламя ревело и нарастало стремительнее, чем смерч.

– Отойди! – приказал Заур и, подхватив, потащил меня в сторону.

Вдалеке слышались завывания сирен пожарных машин и машин скорой помощи. На обочине были припаркованы машины зевак, снимающих происходящее на свои телефоны.

Заур почти силой швырнул меня в руки посторонних. Меня крепко обхватили и держали на месте. Мне оставалось только смотреть, как охранник вытаскивал из горящей машины безвольное тело Сурового. Заур протащил Сурового метра два, не больше, потом раздался мощный взрыв и всё полыхнуло.

Я почти оглохла от крика.

Неужели всё кончится именно так?

***

– Есть хорошая новость и плохая. С какой начать?

Я устало подняла лицо на врача. С трудом понимала, где я нахожусь и сколько времени прошло с момента аварии. Когда на место прибыли спецмашины, я словно была в ступоре и действовала, как робот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сурового и охранника вытащили и отправили на операцию. С трудом сосредоточив взгляд на больших часах, висящих в коридоре, поняла, что прошло пятнадцать часов. Наверное, сейчас уже утро следующего дня.

– Хорошая новость и плохая, – повторила пересохшими губами. – Как в дурном анекдоте. Даже не знаю, с какой начать.

Операция длилась очень долго. Я боялась услышать, что Суровый не выжил после страшной катастрофы, но не могла больше томиться в неведении.

– Зато я знаю!

Резкий мужской голос пришёл справа.

Я повернулась в ту сторону и увидела ночного гостя, Руслана. Он испепелял меня тёмным взглядом и смотрел как на врага.

– Заберите её. Заприте в подвале моего дома, пока я тут решаю, – приказал.

В тот же миг меня схватили под локти и поволокли в сторону двое массивных охранников. Он потащили меня как предмет, особо не церемонясь.

– Постойте! Что происходит?!

Я с трудом повернула голову и выкрикнула:

– Что здесь творится?!

– Тот же вопрос. Но я уже знаю ответ. Знаю, кто сливал всю информацию… Это была ты.

– Глупость! В чём меня обвиняют? Какую информацию?!

– Уведите её… Я поговорю с ней позднее.

Конец