Текст книги "Сад отрубленных крыльев (сборник любовно-фантастических рассказов) (СИ)"
Автор книги: Алиса Эльфман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Алиса Эльфман
Сад отрубленных крыльев
(сборник любовно-фантастических рассказов
)
САД ОТРУБЛЕННЫХ КРЫЛЬЕВ
1.
Ай, то не пыль по лесной дороге стелется,
Ай, не ходи, да беды не трогай, девица!
Мельница «Невеста Полоза».
Меня мучил вопрос: «Как это могло произойти? Почему, именно с нами?». Верить в то, что творилось вокруг, совершенно не хотелось… однако ноющая боль в запястьях, стянутых крепкими веревками, не давала обмануться.
Это было несправедливо – ведь мы с сестрой не сделали ничего плохого. Фактически, мы просто свернули туда, где молодым девушкам появляться не стоит.
Мне хотелось посмотреть на Мегги, приободрить ее хоть немного… Но оторвать взгляд от земли, значило вновь увидеть отвратительные лица тех уродов, которые поймали нас. Я всегда считала, что в случае чего, смогу постоять за себя и сестру. Сиротская жизнь кидала нас то в очередной мерзкий приют, то к опекунам, большинству из которых мы были совершенно не нужны. И за свою недолгую жизнь я уяснила, что за себя (и за своих близких) нужно бороться – и я боролась. Зубами, ногтями, элементарными заклятьями, да и просто всем, что попадалось под руку.
Однако в этот раз я не успела даже пикнуть. Смешно… все взрослые, с которыми мне доводилось встречаться, считали меня злобной дикаркой, из-за чего меня много раз пытались разлучить с Мегги, выглядевшей, как невинный ангелок. И именно в тот раз, когда моя агрессивность могла бы сыграть на руку, я не смогла ровным счетом ничего сделать.
Наше с сестрой будущее не было для меня загадкой. Все было ясно. Слышали, когда-нибудь про работорговцев, негодяев, отлавливающих молодых и красивых (поверьте, я не хвастаюсь сейчас!), чтобы потом продать их какому-нибудь богачу-извращенцу? Да, нас угораздило попасть именно в руки к одним из представителей этой незаконной «профессии»… Небольшое моральное удовлетворение мне приносила лишь мысль, что я успела укусить одного из них, когда меня попытались ущипнуть за щечку. Судя по визгливому крику, который издал этот придурок, я прокусила ему руку до самой кости. На моих губах осталась кровь, и я демонстративно провела по ним языком, слизывая ее. Бить меня не стали, но рот моментально заткнули крепким кожаным кляпом, так что я лишилась возможности не только кусаться, но и разговаривать. Я знала, что, наверняка, еще пострадаю за такую дерзость. Единственное, о чем работорговцы точно позаботятся, так это о сохранении меня в «товарном виде». А ведь существует масса способов заставить человека страдать, не оставив при этом никаких следов от истязаний…
Из омута тревожных размышлений меня вывел какой-то шум, похоже, толпа работорговцев пришла в движение. Я равнодушно подняла голову, просто, чтобы знать, что происходит. Не могу сказать, что меня это волновало, но в моем положении не помешает быть в курсе всего; при случае можно использовать информацию для собственной выгоды.
…Чуть позже я возблагодарила Бога за то, что отлично научилась скрывать собственные чувства. Иначе бы я так и застыла с открытым ртом (если бы не кляп, конечно), при виде юноши, появившегося среди работорговцев. Он был высоким (на голову выше меня, а я тоже не маленькая) и стройным, но с хорошо прочитываемой даже под одеждой мускулатурой. Тонкие черты лица напомнили мне о портретах древних аристократов, на которые я любила смотреть в далеком детстве. И светлые волосы, которые выглядели так, будто их слегка припорошили сероватым пеплом. Во мне вспыхнула нелепейшая надежда, что какой-то благородный принц сейчас спасет нас из рук разбойников… Глупо, очень глупо. Истина открылась мне, когда я увидела, как остальные работорговцы смотрят на новоприбывшего. В их глазах был страх, но так не смотрят на врага. Так смотрят на вожака.
Здорово. Просто замечательно! Я только что, как какая-нибудь романтичная дура, из ненавистных мною романов, пялилась на главаря худших негодяев во всех мирах…
Юноша улыбнулся, и мне до дрожи не понравилась эта ухмылка. Так хищник смотрит на загнанную жертву, которой уже некуда бежать. Ну, в принципе, дела обстояли именно так.
Он сделал чуть заметное движение рукой, и из моего рта, наконец, вытащили кусок кожи.
– Как тебя зовут, красавица? – его голос был очень нежным. Это притворная доброта взбесила меня еще больше. Краем глаза я заметила, как Мегги с ужасом замотала головой, призывая меня не делать глупостей. Но было поздно – поезд имени меня уже покатился под откос.
Я прищурилась – это привычка сохранилась еще с тех времен, когда я страдала близорукостью (в пятнадцать лет я сумела самостоятельно исправить себе зрение с помощью одного заговора), а теперь это демонстрировала крайнюю степень моего бешенства.
– Стоял бы ты на метр ближе, я бы нашла способ перегрызть тебе горло, ублюдок! – зашипела я и с силой дернулась вперед, демонстрируя серьезность своих угроз. Веревки тут же больно впились в истертые запястья, но разбойники, державшие меня, не ожидали такого напора. Мне практически удалось исполнить задуманное – мои зубы клацнули в паре сантиметров от шеи парня. Вас удивляет то, что я все время кусаюсь или пытаюсь кого-то укусить? Ну, как я уже говорила, в борьбе за жизнь хороши абсолютно все средства, главное, чтоб они были действенными. Тем более что оружие у меня отобрали, руки были связаны за спиной, а у каждого из разбойников были талисманы, защищающие от чар – не поколдуешь. В таком положении оставалось полагаться исключительно на остроту собственных зубов.
Вожак стаи работорговцев рассмеялся мне в лицо. Меня уже успели скрутить, еще крепче прежнего, а он снова оказался в безопасности. Хотя… не стоит слишком тешить свое самолюбие. Какую реальную угрозу может представлять злобная девчонка?.. Мне везло раньше, но, то в большинстве были стычки с такими же подростками, как и я. В остальных случаях я старалась использовать хитрость. Здесь же я имела дело с целой бандой головорезов. Физическое сопротивление уже показало свою несостоятельность, а хитроумные планы как-то не спешили рождаться в моей голове.
Вспышка веселья пепельноволосого парня угасла так же резко, как и началась. Он равнодушно проскользнул взглядом по моей сестре и бросил своим головорезам.
– Эту, – он кивнул в сторону Мегги, – отведите к остальным. А нашу зубастую леди – ко мне.
Меня замутило. До этого я надеялась, что меня не тронут, до того, как отыщется покупатель. За это время я бы непременно что-нибудь придумала, вытащила бы себя и Мегги… А теперь я должна буду с этим… Стоп! Ничего я не должна! Я поклялась себе, что буду бороться до последнего, но не позволю ублюдку прикоснуться ко мне. Ему будет проще убить меня.
В тот момент я забыла о сестре, ведь если бы меня действительно убили – она осталась совсем одна. Тогда меня переполняли ужас и отвращение, я просто не могла думать ни о чем (и ни о ком) другом.
Парень приблизился ко мне, наклонился совсем близко, так что его дыхание защекотало мне лицо. Тут мне следовало повторить атаку, но я была совершенно обессилена. Все, что я могла сделать – это взглянуть своему мучителю прямо в глаза, постаравшись вложить в свой взгляд как можно больше ярости…
Неожиданно для себя самой, я вновь потеряла контроль над собой, как в ту минуту, когда впервые его увидела. У парня были удивительные глаза. Серебристо-серые с частыми черными крапинками, их цвет что-то напомнил мне, но нельзя было вспомнить, что именно. Мне хотелось смотреть в его глаза еще дольше, никогда не отрываться от созерцания их… Каким-то краем сознания я поняла, что мои ноги подкашиваются, и я куда-то стремительно падаю…
2.
И как в двухкомнатной камере, муза плачет в квартире.
Павел Кашин «Муза».
Проснулась я от того, что внезапно потеряла способность дышать. Без шуток. Я просто открывала и закрывала рот, но не могла заставить легкие сжиматься и расширяться, закачивая кислород. Мне впервые стало по-настоящему страшно за собственную жизнь. Я всегда делала все, чтобы выживать, но не потому что хотела этого – просто Мегги не должна была остаться одна. Вся борьба велась ради нее. Но вот сейчас, именно сейчас я захотела жить, и не для кого-то – для себя самой. Можно сказать, что во мне, наконец, проснулся здоровый эгоизм.
Однако удушью было абсолютно все равно, оно не собиралось отступать, потому что так пожелалось мне. Стало отчетливо ясно, что это сражение я проиграю. С другой стороны, так было лучше – по крайней мере, я умру свободной, не рабыней… Вот только Мег жаль, как она без меня будет…
И тогда я снова увидела Его. Серые глаза следили за моей агонией с пристальным любопытством. Так дети смотрят на то, как какая-нибудь мелкая мошка пытается выбраться из капли воды: лапки и усики намокли, дышать невозможно… И вот кем я была для него, даже не товаром или ценной вещью. Просто букашкой, за мучениями которой так интересно наблюдать.
Да пошел он к черту!!! Умирать, чтобы доставить этому поддонку радость, я не буду! Вот так.
Ладно, идея, в принципе, хорошая… но надо подумать о ее практическом осуществлении. А это было не так просто, учитывая стремительно увеличивающуюся нехватку кислорода. Но я всегда была упорной и так просто сдаваться не собиралась. Так, удушье определенно имело магическое происхождение, значит, и бороться с ним тоже сможет только магия. Я обладала неплохими задатками колдовских способностей, однако мне не хватало элементарного образования. Все, что я умела – являлось плодом интуитивных поисков, метода проб и ошибок. Здесь все было проще, особых знаний не требовалось… лишь бы сил хватило!
Я зажмурилась, чтобы не видеть самодовольного негодяя. А теперь, нужно действовать как можно быстрее. Я представила себе энергию магии, текущую по моему телу вместе с кровью. Она была сверкающего ярко-голубого цвета, а принялась мысленно направлять этот лазурный поток вокруг себя, создавая своеобразную защиту. Это оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. Тем не менее, я справилась и смогла, наконец, дышать полной грудью. Снимать щит я решила не торопиться, ожидая, что главарь работорговцев продолжит атаку. Да-да, разумеется, я догадалась, кто стоит за моими мучениями. Я ожидала, что меня будут пытать, хотя и не думала о магическом способе.
– А ты сильнее, чем кажешься на первый взгляд, – заметил он, обводя меня равнодушно-ледяным взглядом.
После этих слов мне захотелось снова броситься на него или хотя бы произнести какое-нибудь ядовитое замечание. Но здравый смысл пополам с самосохранением велели мне заткнуться. Поэтому я ограничилась взглядом исподлобья, в котором читалось: «Убью при первой возможности». Ну, или более прозаичное: «Ненавижу, тварь!». В любом случае, оба этих смысла не укрылись от разбойника. Он довольно ухмыльнулся.
– Я догадываюсь, что теплых чувств ты ко мне не испытываешь… – ну надо же, какой гениальный вывод! – Да и нет для этого никаких причин. Но вежливость все же никто не отменял, а мы, кажется, не были представлены друг другу.
А! Так вот как это называется! Никогда бы не подумала, что, когда тебя ловят в подворотне, связывают по рукам и ногам, собираются сделать из тебя рабыню и пытают магией – это именуется вежливостью!.. Чего-то я не понимаю в этой жизни…
Увидев, что я не тороплюсь называть своего имени, а только продолжала сверлить его горящими (уже не столько от ярости, сколько он наворачивающихся слез) глазами, парень решил первым сделать шаг.
– Я – Эшен… Эш, если угодно.
Я нахмурилась и пробормотала.
– Сэм, Саманта, если угодно. Не буду врать, что мне очень приятно…
– Вот и отлично, – прервал меня Эшен, – Ложь и лесть – две вещи, которых в моей жизни было более чем достаточно. Я умею ценить правду, даже если она не слишком «сладкая»…
Пепельноволосый парень неожиданно нахмурился и быстро метнулся ко мне. Даже слишком быстро для обычного человека. Я застыла в ожидании удара или очередного колдовского издевательства. Но вместо этого Эш резким движением убрал волосы с моего лица.
– Эльфийка!? – пораженно воскликнул он, увидев мои заостренные ушки, скрываемые до того распущенными волосами.
Я оттолкнула его руки и пальцами распушила прическу.
– Остроухие вроде хорошо заботятся о своих детях. Как же ты, Сэм, угодила в такую передрягу? – насмешливо спросил Эшен.
– А некому было обо мне заботиться – мои родители давно мертвы! – сердито прошипела я, не беспокоясь о том, что главарю разбойников лучше бы как можно меньше знать обо мне, – И я эльф всего лишь… примерно на одну восьмую. Моя бабка была полукровкой, но про прадеда-эльфа я мало что знаю. Он исчез еще до того, как моя бабушка появилась на свет, – добавила я уже спокойней.
– Вот как. Значит, ты одиночка, без семьи, без друзей?
– Нет, у меня есть сестра.
Он кивнул.
– Та белокурая девочка, что стояла рядом с тобой во дворе? Вы с ней не слишком-то похожи.
Я с деланным равнодушием пожала плечами.
– Ну да. Как-то так получилось, что именно во мне неожиданно проявилась эльфийская кровь. Мегги больше похожа на наших родителей, а я вот в прадеда пошла.
– Ты любила их?.. – вопрос застал меня в расплох. С чего бы это Эшен так подробно расспрашивает меня о семье? Допустим, он хотел бы поиметь с моих родных выкуп… но ведь уже стало понятно, что это невозможно. Я решила быть настороже и не терять бдительности. Кто знает, что можно ожидать от этого странного парня.
– Конечно, любила… Разве может быть иначе? – тут я немного покривила душой. Не насчет чувств, которые испытывала к ныне покойным родителям. Помотаясь по приютам, я многого насмотрелась. И прекрасно знала, что большинство детей попадают в такие места вовсе не потому, что их семья трагически погибла. Я знала, что есть дети, оказавшиеся ненужными собственным матерям и отцам. Но последним вопросом, заданным совершенно невинным тоном, я надеялась вытянуть хоть какую-нибудь информацию из Эшена. В моем положении может пригодиться абсолютно все, а работорговец с чего-то разоткровенничался с «товаром».
– Мой отец был редкой сволочью – я его всегда ненавидел, и буду ненавидеть. А мать наложила на себя руки, когда мне было одиннадцать…
Я замерла, ожидая продолжения истории, но Эш покачал головой.
– Возможно, я расскажу об этом в следующий раз.
Он вышел из комнаты, не удосужившись попрощаться. Впрочем, памятуя о том, каким было его приветствие, я не спешила расстраиваться по этому поводу.
По-хорошему, сейчас было самое время заняться побегом, но я решила не спешить. Обежав комнату, где я находилась, быстрым взглядом, я увидела большие окна без решеток или каких-либо других препятствий. Я подбежала к ним и взглянула вниз. Пятый этаж вроде… не слишком высоко, при желании я смогла бы спуститься на землю. Это должно оказаться просто. Слишком просто. Подозрительно просто. Подойдя к двери, в которую пару минут назад вышел Эш, убедилась, что та так же не заперта. Хм, странно, очень странно. Я же вроде как пленница, верно?
Я вернулась на кровать, на которой очнулась и принялась размышлять. Сомнительно, что работорговцы позволили бы мне – или кому-либо другому – легко и просто уйти от них. «В гостях хорошо, а дома лучше» – явно не та поговорка, которую могут претворять в жизнь местные пленники. Но тогда почему я оказалась не в темнице, под стальным засовом?
На данный момент у меня было две версии, которые могли объяснить это. Каждая из них могла рассматриваться по отдельности, а, возможно, имели место они обе.
Итак, предположение первое, самое рациональное. Меня не посадили под замок, потому что весь дом напичкан головорезами, так что сбежать от их «гостеприимства» мне не удастся. Разумно, хотя все равно немного чудн о . Ладно, будем считать, что я попала в камеру-люкс.
А, вторая версия… С каждой минутой она казалась мне все бредовей и, следовательно, размышлять об этой теории мне не хотелось. Ну ладно, сказав «а», нужно говорить и «б», даже если разговариваешь сама с собой.
Есть небольшая вероятность того, что Эшен почему-то не захотел помещать меня в темницу, а вместо этого отвел в свои (свои ли?) покои. Такая догадка порождала куда больше вопросов, чем давала ответом и, к тому же, вызывала у меня неприятное чувство. Вероятней всего, Эш собирался сделать меня своей сексуальной игрушкой, но… Я лелеяла затаенную надежду, что у его поступка могут быть другие мотивы.
У меня вдруг закружилась голова, и я поняла, что чувствую себя ужасно разбитой. Кровать была такая мягкая, а я – такая вымотавшаяся… Я зевнула и свернулась калачиком. Как говорила героиня одной иномирной книги: «Я подумаю об этом завтра»…
3.
И птица поет, пока жив птицелов,
И жив птицелов, пока птица поет.
Кто из нас птица, а кто птицелов?
Наутилус Помпилиус «Клетка»
Знаете, как иногда ощущаешь на себе чей-то взгляд? Не видя, но просто зная или догадываясь, что кто-то наблюдает за тобой. У меня эта способность была сверхобостренной, я всегда безошибочно определяла, когда кто-то начинал следить за мной. Случайные взгляды не в счет, только направленное именно на меня внимание.
Именно от этого я и проснулась. Не разлепляя век, я пробормотала.
– Мег, отстань… Если тебе не спиться, не зачем пялиться на меня.
Тут меня будто ударило молнией – я ясно осознала, где я нахожусь. Поднимать веки было страшно. Еще страшнее было представить, кто именно сейчас сверлит меня пристальным взглядом.
Ладно, на счет три. Раз, два… О Боги, как не хочется-то! Ну хорошо-хорошо… два с четвертью… два с половиной… ТРИ!
Ох, нет… Увидев перед собой светлые глаза с черными крапинками, я вновь застыла, как замороженная рыба. Эшен лежал рядом со мной и совершенно не смущаясь, разглядывал меня. При этом на его губах играла легкая полуулыбка. Я что, так смешно сплю?
Эш резко встал (я заметила, что он вообще двигается очень быстро), и мне в руки полетело что-то мягкое. Я с удивлением поняла, что это сверток, состоящий их черного шелкового халата и пушистого полотенца.
Эшен кивнул в сторону неприметной двери (не той, которая вела в коридор – и как я ее не увидела раньше?).
– Можешь идти, принять ванну. Не волнуйся, я заходить не буду.
Я удивленно заморгала. Это определенно что-то новенькое! С каких это пор с пленницами обращаются подобным образом?.. Залезть в горячую воду мне сейчас, ох, как хотелось, но ощущение подвоха не покидало.
– Так ты пойдешь или нет? – поторопил меня главарь работорговцев, поняв, что я не спешу шевелить ногами.
Я молча ухватила полотенце и халат, и направилась к двери. Все равно терять мне особенно нечего…
Оказавшись внутри, я обнаружила на двери щеколду и с чувством облегчения задвинула ее. И только после этого решилась оглядеться. Ого, а здесь все совершенно не так, как я думала! Душевая кабина сверкающая металлическими деталями и все остальное – явно были контрабандой из другого мира. Технику вообще-то перемещать запрещено… но для банды Эша законы не были чем-то обязательным к исполнению.
Правда, сейчас меня мало волновало, где они взяли эти чудеса техники. Еще раз проверив шпингалет на двери, я сбросила с себя пыльную одежду и с удовольствием забралась под горячие струи. Хорошо… Даже все мои синяки и ссадины стали болеть значительно меньше.
Единственное, чего я не стала делать, так это надевать черный шелковый халатик, который даже при очень больших стараниях с моей стороны, едва прикрывал самые интимные места.
Поэтому я влезла обратно в свои брюки. А когда собиралась застегивать рубашку, обнаружила буроватые пятнышки на воротнике. Ха, кажется это следы крови того упыря, которого я цапнула! Ничего, не так уж страшно – в конце концов, я не на бал собралась.
Отыскав на раковине костяной гребень, я принялась расчесывать волосы. Мокрые, они оставались прямыми, но в процессе высыхания, стремительно начинали виться. Но я по опыту знала, что как только они высохнут окончательно, тугие кольца кудрей исчезнут, уступив место мягким волнам. Я грустно улыбнулась своему отражению. Добродушие Эшена расслабило меня… ненадолго. Он был опасен и жесток – я это понимала. К тому же я не знала, что от него ждать в следующую секунду, и эта непредсказуемость пугала меня больше всего.
Выходить их относительно безопасной ванной хотелось все меньше. Нет, так не годиться – нужно посмотреть своему страху в глаза. В чертовски притягательные глаза цвета золы... Так, дурное подсознание! Будем считать, что я этого не слышала…
Ну все, больше отсиживаться здесь категорически невозможно! Бросив дурацкий халат (который все еще комкала в руках) на вешалку, я на цыпочках подошла вплотную к двери и прислушалась, к происходящему в комнате. Хм, ничего не слышно. Он там, что заснул?
Я немного приоткрыла дверь и проскользнула в образовавшуюся щель. Сам Эшен стоял у окна, спиной ко мне. И что он там такое наблюдает? Следит за своими подчиненными наемниками? Это, пожалуй, вероятней всего…
Тут мой взгляд переметнулся на невысокий столик темного дерева, заставленный разнообразной едой. Мой желудок предательски сжался: что-то съедобное в нем последний раз было… черт, так сразу и не вспомнишь! Кажется, позавчерашним утром я съела кусок хлеба и яблоко – вот и все. Естественно, к настоящему моменту я успела зверски проголодаться; чуть раньше выплеск адреналина и последующий сон помогли слегка приглушить сосущее чувство в животе. Но сейчас, при виде яств, мои глаза загорелись, выражая одно единственное желание: «ЕСТЬ»!
Эш повернулся, вероятно, услышав жалобное бурчание моего желудка.
– Ты ведь голодна, верно? Можешь… – начал было он, но я упрямо сжала губы и помотала головой. Саманта О’лэй не из тех, кто продается за еду, пусть так и знает!
– Я не хочу становиться тебе чем-то обязанной.
Он улыбнулся мне – так мило, можно сказать, гостеприимно… вот только серебристые глаза оставались холодны, как снег, который не стремится таить с наступлением весны.
– Неужели ты считаешь, что свяжешь себя долгом, только съев немного хлеба и фруктов?
Я сомнением покосилась на перечисленные продукты. Они-то может и ничем меня не обяжут… а вот бутылка безумно дорогого коллекционного шампанского (наверняка тоже контрабандного!) – вполне. Увидев мои колебания, Эшен снисходительно объявил.
– Если тебе так хочется – я обещаю, что не потребую того, что ты не захочешь дать добровольно.
Разумеется, я не могла стопроцентно доверять слову работорговца. Но клятвы в нашем мире имеют особое значение, в большинстве даже самые отъявленные негодяи соблюдали их. Строго говоря, я соглашалась на свой страх и риск. Однако я понимала, что если откажусь от угощения сейчас – в будущем мне вряд ли его кто-то предложит. По крайней мере, пока я не стану достаточно смиренной, чтобы исполнить любой каприз своих тюремщиков. Усевшись перед столом, я не спешила приступать к трапезе. Так, посторонних примесей (яда или чего похуже) вроде нет. Хотя, я была в курсе существования таких веществ, которые не обнаружат даже мои обостренные эльфийские чувства. Я пристально посмотрела на Эша.
– А ты сам не будешь есть? – с подозрением спросила я.
– Не доверяешь мне, – констатировал он с легкой усмешкой, – Хорошо, раз тебе нужны дополнительные гарантии…
Он присел рядом со мной, и я вздрогнула, ощутив тепло его тело. В тот момент у меня возникли абсолютно полярные ощущения: с одной стороны мне хотелось прижаться к нему покрепче (сама не знаю, почему); а с другой – бежать, как от огня.
Трапеза прошла спокойно, (еда действительно оказалась съедобной и вкусной) во время нее мы оба не проронили ни слова. Единственным примером нашего с Эшеном общение было то, как я отрицательно покачала головой, когда он протянул мне бокал золотистого шампанского. Алкоголь я не употребляла в принципе, а сейчас, к тому же, был явно не лучший момент, чтобы начать это делать. Что-что, а свежая голова мне была необходима, как никогда.
Только проглотив последний кусочек (Эш закончил есть немного раньше), я решилась задать самый волнующий меня вопрос.
– Ну… так ты объяснишь, с чего это со мной так обращаются.
Он удивленно нахмурился – или правдоподобно изобразил удивление.
– Тебя что-то не устраивает?
Я вымученно рассмеялась в ответ.
– Кроме того, что я пленница и не знаю, чего ожидать в следующую секунду? Пожалуй, что ничего. Меня интересуют причины того, что я попала в ВИП камеру.
Он улыбнулся мне – не обычной полуухмылкой, а нормальной широкой улыбкой. А мне на мгновение показалось, что передо мной не жестокий главарь работорговцев, а… Впрочем, это не имеет значения.
– Дорогая Саманта…
Я поморщилась, услышав свое полное имя. Все последние годы меня так называли исключительно воспитатели и приемные семьи; близкие (из которых осталась только Мег) же звали меня просто Сэм. Разумеется, Эшен не мог быть причислен к разряду дорогих мне людей, но раз уж нам придется общаться, неизвестно, сколько времени, а от «Саманты» у меня возникают не самые приятные ощущения…
– Сэм, – поправила я его, – Пожалуйста, зови меня Сэм.
– Как захочешь, – пожал он плечами, – Ну, дорогая Сэм, почему же ты не рассматриваешь тот вариант, в котором ты мне просто понравилась?
Хорошо, что я уже закончила есть, иначе обязательно подавилась бы. Это была неприкрытая провокация – по крайней мере, других объяснения тому, что сказал Эш, я не видела. В любом случае, если он хотел смутить меня, ему это удалось.
– Девушек, которые нравятся, не похищают! – ляпнула я.
– Разве? По-моему, во всех сказках с принцессами именно так и поступают.
– Обычно их освобождают из плена, а не заключают в него, – возразила я, – К тому же ты не похож на рыцаря.
– И не претендую на такой образ.
Он пристально смотрел на меня, и взгляд пепельных глаз оставался все также невозмутим, хоть губы и улыбались. Мне хотелось убежать от этих пронзительных очей, но вместо этого я вскинула голову и резко спросила.
– Что ты на меня так смотришь?
Он вновь стал выглядеть удивленным (возможно, мне это только показалось – было не так легко понять, что чувствует Эшен на самом деле).
– Ты красивая Сэм. Мне просто нравится смотреть на тебя.
Он говорил странные вещи – не те, которые ожидаешь услышать от работорговца. Я не знала, что на это ответить, поэтому попыталась сменить тему. Не очень ловко, надо сказать.
– Где моя сестра? Я могу ее увидеть?
– Не сейчас. Может быть позже, – покачал он головой, – Не волнуйся, с ней все в порядке. Она тоже спрашивала о тебе…
У меня внутри все потеплело, хотя я и так знала, что Мегги меня не забудет. А вот я… Чувство вины болезненно царапнуло сердце: я ведь практически не думала о ней все это время. А ведь именно из-за меня мы и оказались здесь. И я обязательно вытащу себя и сестру, что бы для этого не пришлось сделать.
…У меня в голове начал возникать еще не до конца сформированный план – не слишком благородный, но не в моем положении быть чересчур щепетильной. Но вот смогу ли я сыграть роль беспощадной соблазнительницы?.. Причем сыграть так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в моей искренности.
Хорошо… А с чего вообще надо начать? Понятно, что прямолинейные методы – не то, что нужно. Мои терзания были прерваны самим Эшеном.
– Расскижи мне о себе, – внезапно попросил он.
Планы, в которых мне предполагалось вести себя хитро и изворотливо, пошли прахом. Я не выдержала и огрызнулась.
– Когда напишу биографию, непременно пришлю тебе один экземпляр. С чего бы это я должна распинаться перед тобой!?
Я резко повернулась к нему, напрягшись в ожидании вспышки гнева. Но вместо этого на красивом лице Эша… появилась обида. Да, действительно, парень сейчас выглядел, как ребенок, у которого забрали любимую игрушку… Хм, это мысль натолкнула меня на еще одно объяснение его странного поведения. Любимой игрушкой вполне могла быть я… Кукла наследника Тутси, не иначе… Тут потянулась своеобразная цепная реакция, результатом которой стал окончательно сформированный план, ранее существовавший только в виде разрозненных идей. Модель поведения, которой мне следовало воспользоваться, стала понятна. К тому же… хотя мне и не хотелось бы в этом признаваться… удрученная мордашка Эша все-таки растрогала меня.
– Прости… – я покаянно опустила голову, – Прошлое (да и настоящее тоже, мысленно прибавила я) – не самая приятная для меня тема…
Он тепло улыбнулся мне, и на этот раз, его глаза не оставались ледяными.
– Я понимаю… и предлагаю честный, на мой взгляд, обмен – ты рассказываешь мне свою историю, а я расскажу тебе свою. Согласна?
Размышляла я недолго, ведь это был неплохой способ получить нужную мне информацию.
– Хорошо, – кивнула я.
Я говорила долго, впервые позволив себе излить кому-то то, что накопилось на сердце. Рассказывала о своем счастливом детстве, о любящих родителях, о сестренке Мегги, которая была всего на год и два месяца младше меня, но я, тем не менее, считала себя обязанной всегда и во всем заботиться о ней. О том, что я была непохожа на своих родных – высокая, с гривой непослушных смоляных волос и черными раскосыми глазами, я выбивалась из нашей семьи, где большинство были светловолосыми и златоглазыми… И уж, разумеется, ни у кого из близкой родни не было по-эльфийски заостренных ушей. Но я все равно была любима и никогда не чувствовала себя чужой. У нас с сестрой было очень счастливое детство… но лучше всего я помню тот день, когда это счастье неожиданно оборвалось.
Наши родители оправились навестить бабушек и дедушек, а я и Мег остались дома, под надзором слуг и учителей. Не знаю, на счастье или на беду, мама с папой отказались брать нас с собой… Но в тот раз перед отъездом мы видели их в последний раз…
Я не проронила ни слезинки, рассказывая о том, как мне сообщили, что неизвестные головорезы убили моих родителей, а так же бабушек и дедушек с обеих сторон. Наверное, я все их выплакала давным-давно. Было трудно вспоминать о том, как мне самой пришлось сообщить эту ужасную новость Мегги и как мне пришлось быть сильной, чтобы показать пример младшей сестре. Похороны… чужие восковые лица, в которых я не могла узнать своих близких. Наша семья была маленькой – никаких дядь и теть у нас с сестрой не обнаружились. Начались мытарства по приютам и чужим семьям. Немаленькое наследство оказалось практически полностью растрачено – многое ушло на достойные похороны, еще больше разворовали посредники и опекуны. Я быстро поняла, что спорить и возмущаться по этому поводу не имеет абсолютно никакого смысла, и куда безопасней притворятся наивными малышками. Удалось смириться со многими трудностями, но когда я узнала, что нас с Мег собираются разлучить – нашелся человек, который захотел забрать сестру – я поняла, что дальше так продолжаться не может. До моего совершеннолетия оставалось всего полгода, а после я смогла бы стать хозяйкой своей судьбы и позаботиться о Мегги. Но шесть месяцев – не такой маленький срок, а я давно уже догадывалась, что хозяева приюта ищут способ прикарманить все наше оставшееся имущество. Одну сестру могут забрать в семью, и тогда ее опекуны автоматически становятся распорядителями наследства. А случайную гибель другой совершенно не трудно инсценировать. Как только мои подозрения оправдались, я поняла, что для нас с Мег нет другого выхода, кроме как бежать. А потом нас поймала банда Эша…
