Текст книги "Тайный агент Григорий Свешников (СИ)"

Автор книги: Алиса Джемм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Вы правы, Григорий, смерти я действительно не боюсь, но вы сначала выслушайте. Я…

– Для начала объясни мне, как ты меня нашёл.

– Это оказалось просто, оказывается. Всего-то и надо было, что дворовых девок поспрашивать. Тех, которых вы в своё время…

Григорий вопросительно поднял одну бровь.

– Ну, которые… В общем, многие вас помнят… Ну я и… Узнал, короче, когда понадобилось.

– А из дворца как сбежал?

– А никто за мной не следил. Спать отправился, а сам в окошко спальни вылез. Перебрался через стену по верёвке. А отойдя подальше, экипаж поймал.

– Сам? Ночью?

– А что мне было делать, Григорий Палыч? Кто бы мне помогать стал?

– Ну так и я не стану, царевич. Не в этом случае. Это слишком опасно. А Тень я сам найду. Есть у меня уже кое-какие мыслишки. Завтра в засаде посижу, понаблюдаю за местом, где этот убивец предположительно свои жертвы заманивает.

– Пока вы будете думать, ещё невинные люди погибнуть могут. Может, я именно там и попробую его привлечь? А то я просто в людных местах собирался почаще появляться в одиночку. Только нужно, чтобы был всегда неподалёку кто-то, чтобы смог отбить, если что.

– То есть, ты допускаешь, что «если что» всё-таки может случиться?

– Может, конечно, но попытаться стоит. Вы ведь поможете мне, Григорий Палыч? Потому что иначе мне придётся самому, а я мало что могу.

– Это шантаж, царевич!

– Нет, что вы! Совсем нет. Но я не могу иначе. Это необходимо, слишком уж много жертв уже у маньяка этого. Если вы не поможете, мне придётся надеяться на слуг.

Свешников задумался.

На реке, где он хотел устроить засаду, было два укромных места, купальни вроде, для мужчин отдельно, для девок отдельно. Чтобы поплавать, ребятня совсем в другую сторону бегала, а в этих местах только мылись иногда, пока лето жаркое было. Парни частенько за женской купальней подглядывали, не каждая девка рисковала там донага раздеваться, но и такие были.

Купающихся можно было рассмотреть с противоположного берега, хоть и далеко было очень, или из кустов неподалёку.

Днём Свешников уже побывал на реке и с берега напротив долго наблюдал в срочно привезённую ему из Адмиралтейства оптическую трубу, как в женской купальне шалые девки своими белыми телесами сверкали, да хохотали, водой плескаясь.

Видно всё было прекрасно, но лишь видно. Если позволить Милославу в мужской купальне живцом послужить, надобно где-то рядом прятаться, иначе можно не успеть.

«Неужели я взаправду обдумываю эту мысль?» – подумал Григорий, упершись локтями о стол и потирая лоб ладонью.

Прошло несколько томительных минут. Милослав терпеливо ждал.

– Повторяю, это очень опасно, ты ведь понимаешь?

– Конечно, я это понимаю. Потому и прошу о помощи.

– Твой второй вариант вообще глупость несусветная.

Милослав и тут кивнул, соглашаясь.

– Я… я подумаю, царевич. Это непростое решение. Идём, я провожу тебя ко дворцу.

Юноша встал и, глубоко надвинув на голову капюшон, направился к выходу. Поймав припозднившийся экипаж, Свешников, усевшись в него вместе с парнем и захлопнув дверцу, всю дорогу до дворца хранил молчание. Милослав тоже.

Атмосфера в экипаже накалилась. Слишком многое крутилось на языке, что хотелось сказать, но оба молчали.

Оставив возницу дожидаться в десяти минутах ходьбы, Свешников следом за царевичем отправился к царским покоям. Они всё так же молчали и медленно шли по тихим тёмным переулкам. Смотря в спину шагающего впереди Милослава, Свешников думал, что никакие силы не вытравят, наверное, из него грешные чувства к этому мальчику. Так щемило в груди, но надо было сдержаться. Надо, Гриша! Помни, он ещё слишком молод. Слишком невинен. Боже, но так прекрасен!

Остановившись у дворцовой стены, рядом с раскидистым деревом, Милослав обернулся.

– Я перебрался здесь, Григорий Палыч. Там в ветвях верёвки, я по ним со двора поднялся, по ним и обратно спущусь.

Он стоял спиной к стволу, скинув капюшон на плечи, и в свете луны его глаза блестели жадным огнём.

– Григорий Палыч… Я…

– Да, царевич?

– Ничего не изменилось… Я всё так же помню о вас!

– Что ты говоришь такое, малыш? Зачем? – дрогнул Свешников понимая, что последняя воля утекает у него сквозь пальцы, срывая броню, наращиваемую так долго и с таким трудом.

– Я говорю правду. Не могу не сказать. Простите меня, но я так слаб. Я не могу, совершенно не могу больше терпеть. Я не в силах жить вдалеке от вас, Григорий Палыч. Не могу, умираю от тоски по вам… по тебе… Гриша!

Тенью скользнув к Свешникову, Милослав приник к нему, склонив голову мужчине на грудь.

Жаром прострелило всё нутро Григория в тот миг, когда тонкое горячее тело оказалось в его руках.

– Господи, что ж ты творишь! – застонал он, прижимая к себе дрожавшего царевича. – Это выше моих сил, мальчик, быть к тебе так близко и не мочь…

– А ты смоги, Гриша! Смоги! – и поднявшись на цыпочки, юноша коснулся его губ своими. – Я ведь только твой. Навсегда.

Сладкий аромат, исходящий от волос, от кожи, от мягких губ Милослава пьянил Свешникова, как самый крепкий хмель, но сквозь пелену сжигавшего изнутри возбуждения стучала в сознании мысль: «Нельзя! Нельзя! Нельзя! Он ребёнок ещё! У него вся жизнь впереди. И он царский сын! Очнись, Свешников! Приди в себя».

И он вырвался. Вырвался из плена сладкого голоса, выпустил из своих объятий мальчика и шагнул в сторону.

– Беги от меня, царевич! Беги, пока не поздно!

– Поздно, Гриша. Уже давно поздно! Но я уйду. У нас есть важное дело, и мы обязаны его выполнить.

Милослав на удивление ловко подпрыгнул до ближайшей ветки и, подтянувшись, чуть не запутавшись в длинных полах плаща, исчез в кроне дерева. Сверху, из темноты раздалось тихое:

– Я буду ждать здесь завтра, Григорий Палыч. До встречи.

Свешникова окутала тишина.

Напряжение последних минут не хотело отпускать его, дрожали руки, колени грозились подогнуться, а в голове стоял сладкий туман.

– Маленький чертёнок! – улыбнулся своим мыслям Свешников, – Не думать об этом! Ни в коем случае не думать, – Он пытался успокоиться, но организм подводил его и отказывался повиноваться.

Н-да, а ночка-то обещала быть долгой…

========== Часть 4 ==========

После бессонной ночи день Свешникова начался и того хуже. Всплыло одно старое дело, и гонец, принесший новости из управления полиции, передал ему личную просьбу начальника с делом не затягивать, несмотря на то, что государем Григорию было поручено другое расследование. Просто все нити и связи с осведомителями были в руках Свешникова, и никто не смог бы его заменить.

Срочно занявшись этим старым делом, Григорий немного отвлёкся от своих мыслей, но потерял много времени и не смог провести весь день в засаде на реке, как и планировал.

И беда не заставила себя ждать. После обеда от Агапова принесли записку следующего содержания: «Поторопился бы ты с поисками, Гриша, у нас ещё одна невинная жертва! На этот раз это дочь купца Ситникова. С подругами в лес пошла с утра, по грибы да по ягоды. Опосля они с девками на реке поплавали и разошлись. Да вот малахольные подружки не заметили, с кем из них она уходила. Выяснилось, что ни с одной из них. Братья её старшие кинулись искать, да в кустах у реки туесок её нашли с ягодами да грибную корзинку. А девки нет как нет. Ищут пока. И ты ищи, Григорий! Отцом её награда назначена тому, кто найдёт живой или мёртвой».

Свешников схватился за волосы, да что толку-то! Он бы выследил сегодня эту сволочь, если бы не дело! И никак нельзя было бросить, там тоже жизнь целой семьи на кону стояла. Слава Богу, всё разрешилось, и преступники уже в камере. Но девушка! Вдруг жива ещё?

Прихватив подзорную трубу, Свешников всё же решил наведаться к реке, хотя смысла в этом сегодня уже не видел. Но хоть к людям присмотрится. Кто часто там бывает, а кого потом, может, первый раз увидит.

Засев в кустах на противоположном берегу и подстелив под себя свой же камзол, Григорий установил оптику на треногу и принялся рассматривать купальщиков и купальщиц, благо обе купальни были как на ладони, только друг от друга поодаль.

Время подошло к вечеру, желающих помыться было немного, и уставший за день Свешников зашевелился, разминая затёкшие конечности, совсем уж собираясь уходить, как в мужской купальне появилась ещё одна фигура. Вглядевшись, мужчина выдал единственное, что при этом на ум пришло:

– Блядь!

А в это время невысокий, хрупкий парень с развевающимися на тёплом ветру и сияющими на закатном солнце волосами начал сбрасывать с себя одежду. Оставшись в одних подштанниках, Милослав, а это был именно он, вошёл в воду и, немного постояв, поплыл вдоль берега. Григорий приник к трубе, не в силах оторвать глаз. Тонкие руки царевича, ритмично показывающиеся над водой, гребли чётко и сильно, он, оказывается, был хорошим пловцом, его нежный мальчик. Кто бы мог подумать? Адмиралтейская оптика было очень мощной. Каждый мускул на руках Милослава, проступающий под тонкой кожей, был отчётливо виден Свешникову. Длинные намокшие волосы немного мешали парню, и он периодически встряхивал головой и отфыркивался, создавая вокруг себя фонтан из брызг.

Григорий понял, что он проиграл по всем фронтам, когда почувствовал в своих штанах крепкий, уверенный стояк.

«Вот как мне уберечь тебя, мальчик, если при виде тебя мой мозг отключается и перестаёт мне служить? Грош мне цена, царевич! Ты отнимаешь у меня всякую волю, оставляя только похотливые мысли, с которыми я и бороться-то уже не могу».

Думая так, Свешников опустил руку к своему паху и положил на вздыбившуюся ширинку.

«Вот ведь срам-то! Ну не дрочить же мне среди бела дня на купающегося ребёнка?! Совсем ты докатился, Гриша! Возьми себя в руки уже!»

В свете сиюминутных событий эта мысль показалась Свешникову довольно забавной. Взять себя в руки. Улыбаясь и понемногу успокаиваясь, он продолжил наблюдать за парнем уже с более ясной головой, теперь обдумывая, как пристыдить Милослава за такой бездумный и своевольный поступок.

Теперь он уже абсолютно точно был уверен, что встрече с царевичем быть. Мальчик точно не успокоится, единственная возможность обезопасить его – это помочь в его сумасшедшей затее. Авось и пропавшую девочку удастся спасти, дай-то Бог!

***

Ночь оказалась совсем безлунной, и Милослав с большим трудом смог перебраться через ограду в кромешной темноте. Его сердце бешено колотилось в груди в ожидании. Придёт, не придёт?

Ладони вспотели от волнения, и царевич неудачно соскользнул руками с ветки. И упал бы, если бы не надёжные, крепкие объятия, в которые он и приземлился.

– Григорий Палыч! – выдохнул он в темноту, тут же едва не задохнувшись, попав губами в горячий, полный страсти и какой-то отчаянной жадности поцелуй.

Истосковавшийся Свешников сжал его сильными руками, окутал своим большим телом и так крепко впился в его губы умелыми ласками и горячим языком своим, доводя до исступления, что ноги царевича подкосились, и он едва снова не упал.

– Мальчик мой, мой славный, сердце моё… – шептал Свешников между поцелуями, уже переходящими в болезненные укусы из-за усиливающегося между ними притяжения. – Останови меня, прошу, сам останови, ибо я не в силах больше отказываться от тебя!

– Нет, Григорий Палыч! Я слишком долго этого ждал, чтобы теперь лишиться по собственной воле. Я только ваш, жизнь моя вся в ваших руках! Без вас в ней нет смысла, помните об этом. Либо с вами, либо…

– О чём это ты, царевич? – Свешников, тяжело дыша и прижимая юношу к своей груди, как сквозь туман расслышал эти его слова, и они ему совсем не понравились.

– Вы… Ты не подумай ничего, Гриша. Ничего плохого я не сделаю, просто… Ты должен это знать. Я уйду в монастырь после совершеннолетия. В Петровский, в трёх днях езды отсюда. Там требуется учитель для сельских детей, и мне согласились предоставить это место.

– Ты давно это решил? – спросил Григорий. Внутри вдруг так сжалось всё, и накатила дикая тоска. Уедет? Навсегда спрячется от мира? Такой сладкий, такой необходимый ему, нежный мальчик? Именно теперь, когда надежда только-только начала давать робкие всходы в его сердце?

– А что же мне делать, Гриша? Всю жизнь сидеть сиднем у фонтана среди экзотических цветов и быть насмешкой для людей? Я младший сын, Григорий Палыч. Трон я не наследую, к службе не пригоден. Что мне ещё остаётся?

– А почему ты… хочешь уехать так далеко? Ведь можно учить детей грамоте и здесь, – произнёс Свешников.

Милослав помолчал немного, а потом тихо произнёс:

– Можно, конечно, и здесь. Но если я окажусь тебе не нужен, Григорий Палыч, то лучше к чёрту на кулички, чтобы душу себе не рвать, слушая от слуг о твоих похождениях.

В это время из-за облаков выглянула долгожданная луна, осветив лица стоявших в обнимку Свешникова и Милослава.

Прижав юношу покрепче, мужчина произнёс:

– Ты очень напугал меня сегодня, царевич. Зачем ты не дождался моего ответа и пошёл на реку один?

Милослав удивлённо поднял глаза на Свешникова:

– Река? Тень охотится на реке?

– Да, царевич, именно река. И сегодня была очередная жертва, но её не нашли ещё.

– Мне никто не сказал об этом!

– Почему тебя не охраняли? Почему тебя, царского сына, чёрт побери вашу стражу, отпустили из дворца в одиночестве? – Злость Свешникова, зародившаяся ещё там, на реке, при виде никем не сопровождаемого царевича сейчас прорвалась и выплеснулась наружу. Он схватил парня за плечи и сильно встряхнул.

– Ответь мне!

– Я сбежал через потайную дверь. А охрана стережёт мои пустые покои.

– О, Господи! Да есть ли ум в твоей белобрысой голове? И будет ли мне с тобой когда-нибудь покой?

Милослав посмотрел в лицо Свешникова и уверенно покачал этой самой белобрысой головой из стороны в сторону, сверкая чертенятами в глазах:

– Нет, Гриша! Если решишься, то покоя тебе не видать! Это я тебе обещаю!

«Пропал ты, Григорий Палыч! Как пить дать, пропал! Это тебе всё ж наказание за грехи твои тяжкие и за душу блядскую!» – расставаясь с последними крохами здравого смысла думал Свешников, с головой бросаясь в омут нежных юношеский губ.

========== Часть 5 ==========

«Будь внимателен, Милослав! Будь очень внимателен!» – повторял раз за разом Свешников. Ему казалось, что эти слова, произносимые им с настойчивым упорством, как молитва, как заклинание, как ещё невесть что, должны помочь царевичу даже на расстоянии. Помочь сосредоточиться, вовремя сообразить и не позволить Тени, если он всё же появится, напасть.

Конечно же, трое верных людей находились неподалёку от купальни и были готовы в любой момент вмешаться, но сам Свешников, находясь напротив, на другом берегу, откуда был хороший обзор, никак не мог повлиять на события, кои могли сегодня произойти. Он мог только подать сигнал, и это его сильно тревожило. Но время шло, пропавшая девочка всё ещё не была найдена, и приходилось торопиться.

Искать подсадную утку было некогда, да и кто позволит дитя своё к такому дело привлечь? Да и царевич, который, к его чести будет сказано, этот план и придумал, был категорически против.

– Не имеем мы права, Григорий Палыч, чужой жизнью рисковать. Я всё-таки какой-никакой, но царский сын и за народ в ответе. Не дай Бог перехитрит нас Тень, как мы в лица родителям жертвы смотреть будем? – вопрошал Милослав, глядя своими невозможными голубыми глазами прямо в душу Свешникова.

– А если он тебя перехитрит, царевич? Ты об этом подумал? Мне тогда кому в глаза смотреть? Только в пéтлю останется…

– А ты не позволь ему, Гриша! Не позволь и спаси меня!

Разговор этот происходил ночью, в темноте переулков недалеко от царского дворца.

С огромным трудом Свешников смог оторваться от тела царевича, дрожавшего в его объятиях то ли от прохлады ночи, то ли от нестерпимого желания своего. Оторваться от нежных губ, от рук трепетных, ласкающих лицо, шею, волосы. И только тогда, восстанавливая сбившееся дыхание и собирая воедино разлетевшиеся мысли, он начал всерьёз обдумывать завтрашнее дело.

Милослав же, по всей видимости, решил для себя всё заранее:

– Я эти дни нарочно старался выглядеть понаряднее и множество украшений драгоценных из сундуков повытаскивал да на себя нацепил.

Будто в доказательство Милослав поднял руку, блеснул в свете луны камнями перстней, позвенел перед лицом Свешникова парой золотых браслетов, обхватывающих кисть. Сам же улыбнулся:

– Весь дворец гудит о том, что блаженный Милослав совсем спятил. Мало того, что выглядит как девка, так теперь ещё и побрякушками обвешался. Матушка опять расстроится, когда ей слуги донесут.

– Маленький чертёнок, – Григорий поймал его руку и поднёс тонкую кисть к своим губам. – Сладкий маленький чертёнок! – Прошёлся поцелуями по костяшкам пальцев, прикусил мизинец, а потом засосал его весь и приласкал его нежно и влажно горячим языком.

Милослав судорожно вдохнул воздуха, подавившись своим всхлипом от такой интимной ласки и прогнувшись в спине, резко прижался грудью к Свешникову, при этом тихонько заскулив.

«Такой чувствительный! Мальчик мой, ты как воск в моих руках, но разве есть у меня права на твою любовь? Ты так молод, и твою жизнь так легко сломать!»

– Завтра… нет, уже сегодня будешь делать так, как я скажу, царевич. Иначе всё отменяется. Так или никак. Понимаешь?

В том состоянии, в каком находился Милослав, он готов был пойти на всё что угодно, что бы ни сказал ему сейчас Свешников, он и кивнул, соглашаясь.

***

И теперь, сидя в засаде, Григорий ждал и молился, чтобы всё обошлось.

«Будь внимателен, мой мальчик!»

Милослав находился в купальне уже пару часов. За это время несколько парней приходили туда, чтобы помыться, и Свешников давал своим людям незаметный для непосвящённых сигнал, чтобы приготовились.

Но купальщики, увидав, с кем вместе оказались на реке, спешили помыться быстрее и удалиться. Всё ж таки царский сын, хоть и странный. Боязно при нём озорничать али булками своими сверкать, а без этого и невесело вовсе ребятне мыться-то.

День выдался жаркий, и Свешникову в оптическую трубу было видно, что от долгого нахождения на солнце белая кожа Милослава уже заалела, но он всё так же наворачивал круги по реке или лежал на песке, прикрыв глаза. Ждал.

Появился очередной купальщик.

Присмотревшись, Свешников узнал придворного ключника.

– Вот чёрт, принесла нелёгкая! – выругался Григорий, понимая, что их затея раскрыта. Теперь до царя дойдёт слух, что охраняемый в своих покоях младший сын изволит находиться совсем не в оных, а вовсе в другом месте.

Ключник же, мужчина на вид бледный и болезненный, за что и был взят сердобольной царицей на женскую должность, поговорил о чём-то с внимательно слушающим его царевичем да купаться пошёл.

Милослав же в это время, немного ещё побыв на берегу, поднялся, натянул на мокрое тело рубаху да штаны, и отправился восвояси, забыв при этом дать знак Свешникову, что на сегодня он закончил.

Григорий не то чтобы сильно удивился забывчивости парня, но на всякий случай дал отмашку своим людям на сопровождение царевича.

Как только царевич скрылся из виду, ключник вылез из воды, оделся не мывшись и тоже ушёл.

Берег опустел.

Складывая в сумку оптику, Свешников думал о том, что это странно, придти помыться, а потом передумать. Странный тип этот ключник. Но Милослава он не трогал, ничего ему не сделал, с собой никуда не повёл.

Но ведь ушёл же?

Или следом пошёл?

Парни проследят, конечно, но только до дворцовой стены.

А ключник-то внутрь зайдёт!

Сердце Свешникова заколотилось в нехорошем предчувствии.

Когда Григорий добрался до царских палат, встретив по дороге провожавших домой Милослава соглядатаев, оно, сердце, уже просто выскакивало из груди.

Свешникову было доложено, что царевич доставлен невредимым, но странно передумавший мыться ключник не давал мужчине покоя.

После небольшого шума, устроенного Григорием на воротах, пока охрана выясняла, кто он, мужчина был допущен внутрь.

Он прекрасно ориентировался во дворце и тут же кинулся в то крыло, где были покои младшего царевича.

Личная стража Милослава при появлении бывшего советника вытянулась в струнку по обе стороны от двери.

– Милослав один? К нему никто не входил?

– Никак нет, ваша милость. Окромя царевича никого не было.

Григорий кивнул, но спокойнее ему не стало.

– Я проверю. У меня есть разрешение государя.

Стража расступилась, Свешников отворил двери в юношеские покои и быстрым шагом скрылся за ними.

Мельком осмотрев гостиную и увидев, что парня здесь нет, Григорий прошёл сквозь неё ко входу в личную опочивальню царевича. Не утруждая себя стуком, взялся за круглую золочёную покрытую узором вензелей ручку и вошёл внутрь.

Увиденное Свешниковым заставило его внутренне сжаться в тугой нервный ком, чтобы не рвануть сразу же к юноше. Но нет, сначала эта мразь!

У дальней стены находился тот самый бледный немощный ключник, дальний родственник царицы Степаниды. Это Григорию уже успели слуги порассказать, пока Свешников на входе со стражей собачился.

Мужчина был полураздет. Шнурок на штанах болтался незавязанным, рубаха выпростана, между незастёгнутыми полами её просвечивает бледная кожа, покрытая редкими тёмными волосами.

Ужас, светящийся в глазах человека, был практически осязаем, он наполнял комнату липкими волнами страха и безысходности.

Свешников одним рывком оказался рядом с мужчиной и, схватив слабо пытающееся отбиваться существо руками за тонкую, тщедушную шейку, придавил того до хрипа, и держал, пока он не затих и не свалился кулём на пол, под ноги Григорию.

Медленно обернувшись, Свешников на негнущихся и онемевших вдруг ногах пошёл в сторону огромной кровати под балдахином, на которой лежало маленькое, неподвижное тело царевича. Из одежды на нём были только шёлковые белые панталоны, из-под которых выглядывали острые тазовые косточки, обтянутые почти прозрачной кожей.

Юноша лежал с закрытыми глазами, и на губах его застыла улыбка.

Подойдя ближе и почти не дыша, Григорий присел и коснулся пальцами шеи мальчика, пытаясь нащупать признаки жизни, и ощутил слабую, но равномерную пульсацию.

– Живой! Благодарю тебя, Господи, живой! Успел! Открой глаза, мальчик мой, всё закончилось!

В эту же секунду Милослав действительно как по приказу открыл свои невозможно голубые, как небо, но почему-то сейчас такие же холодные и далёкие глаза и уставился не мигая на Свешникова.

Ощущение, что ничего вовсе не закончилось, внезапно настигло Григория волной предчувствия.

– Скажи, что с тобой всё в порядке, царевич! Сними грех с моей души!

– Со мной всё в порядке, – повторил механическим, как у заводных кукол***, показываемых на ярмарках, голосом юноша.

Осознание того, что он, Свешников, все-таки, опоздал, и с Милославом произошло что-то непоправимое, тяжёлым камнем упало ему на сердце.

Взяв в руки холодные ладони царевича и поднеся их к своим губам, пытаясь отогреть их дыханием, мужчина произнёс, обещая даже не парню, а самому себе:

– Мы справимся, мальчик мой! Мы справимся со всем, что бы ни случилось. Ты только держись!

За спиной Свешникова раздался шорох и сдавленный стон.

Оставив ладони Милослава, Григорий встал и с холодной решимостью сделал несколько шагов в сторону лежащей на полу Тени.

_________________________

*** О кукле Эдисона

Всё начиналось в 19 веке.

Попытки наделить голосом детскую игрушку предпринимались задолго до её уже широко известного нам отца-основателя Эдисона. Так в 1820-х годах Иоганн Непомук Мёлзел сконструировал механическую куклу. Замечательным в ней было то обстоятельство, что она одна из первых умела довольно чётко произносить два слова: «папа» и «мама». В то время это была удивительная игрушка. Впрочем, Томас Эдисон продвинулся гораздо дальше.

Внутри его игрушки располагался миниатюрный фонограф. В верхней части туловища куклы располагалась цилиндры, на которых был записан детский стишок, их нельзя было менять. Не было у этого механизма и иного привода, кроме ручного. Таким образом, предполагалось, что ребёнок должен был самостоятельно крутить ручку, торчащую из куклы, причём с постоянной скоростью.

Сам Эдисон позднее признавался, что эти «голоса маленьких монстров слышать было чрезвычайно неприятно». К тому же ручка легко ломалась, и в детских руках кукла определённо долго бы не прожила.

Комментарий к

Кукла Эдисона

https://vk.com/photo469385322_456239036

https://vk.com/photo469385322_456239037

========== Часть 6 ==========

Как медленно тянулось время для Григория Свешникова – одному Богу известно. Минуты превращались в часы, а часы казались бесконечностью.

Он сделал всё, что мог.

Разбитые в кровь костяшки пальцев и залитая чужой кровью комната не принесли результатов. Когда пелена ярости спала с глаз, и Свешников смог остановиться, осознав, что мёртвый преступник – отнюдь не выход, он оставил избитое, едва дышащее тело Тени, и, отойдя к стене, сполз по ней спиной на пол.

Тень наверняка прекрасно осознавал своим извращённым мозгом, что он и жив-то пока только потому, что необходим. Необходим Григорию, чтобы объяснить, что он сделал с царевичем. Да и судьба пропавшей девушки тоже ещё не была выяснена.

Поэтому Тень молчал.

Приказав охране унести тело ключника в темницу и вызвать в покои царевича придворного лекаря, Григорий опустился на колени перед постелью Милослава и приник лбом к его холодной бледной руке.

Некоторое время Свешников прислушивался к тихому размеренному дыханию юноши, к его слабому, но чёткому пульсу. Потом поднял глаза и внимательно осмотрел царевича. Глаза на мгновение задержались на запястье: на нём был надет браслет из серебряных бусин, нанизанных на чёрную шёлковую ленточку, такую, какими он, Свешников, волосы перевязывал. Бусины перемежались крупными узелками. Концы браслета были завязаны нелепым девчачьим бантиком.

– Ох, Милослав, Милослав! Мой смелый мальчик! Я виноват перед тобой. Не уберёг, как обещал, не угадал, не предусмотрел, что душегуба пригрели в твоём же дому. Никогда себе не прощу, если с тобой… Ты уж приходи в себя, любый мой, сними тяжесть с моей души, и я исчезну, не побеспокою тебя больше, только бы с тобой всё хорошо было. Простишь ли? Поймёшь ли меня?

Вошедший в покои царевича лекарь так и застал Свешникова на коленях у постели. Крепкая спина бывшего советника и широкие плечи его сгорбились под тяжестью вины, тёмные тени кругами легли под глаза.

Заслышав входящего, Григорий, не оборачиваясь, встал, уступая место подле Милослава доктору.

Пока мужчина осматривал царевича, Свешников рассказал ему всё, что знал.

– Хм-м, – доктор взъерошил свои седые волосы и задумчиво произнёс: – Физически с ним всё в порядке. Но он, как я понимаю, в состоянии глубокого гипнотического сна. Я, знаете ли, Григорий Палыч, уже встречал таких больных. В соседней волости несколько лет назад появилась сильная знахарка. Так вот она могла словами заговаривать и волю свою навязывать. Заикание лечила таким путём, пуганых детей выхаживала и другое всякое. Я беседовал с ней, ума пытал, опыта. Так вот она говорила, что не со всеми это выходит, ввести человека в состояние, когда он сам себе не хозяин. А если получается, то всё равно, как выспится он, человек то бишь, так и в себя придёт, может даже и не вспомнить ничего. А пока под воздействием – делай с ним что хочешь.

– Так есть ли шанс, что царевич очнётся?

– Будем надеяться, что с Милославом всё будет хорошо. Как звать-то убивца этого, змея этого подлого? Вишь как он себя показал: и больной он, и немощный. Его семья – какие-то дальние родичи царицы Степаниды. Матушка ирода в ноги нашей государыне падала, чтобы та взяла его под своё крыло. Тише воды, ниже травы был.

– Игнат Осокин, – автоматически произнёс Свешников, не глядя на лекаря, думая о своём.

Его память без ложной скромности иногда поражала его самого. Бумаги со списками всех проживающих в доме слуг и их подробными внешними описаниями Агапов предоставил Свешникову ещё в тот его прошлый приезд во дворец на беседу с царём. И теперь нужное имя само пришло на ум.

– Почему теперь?

Врач, отвлекшись от прослушивания пульса Милослава, обернулся на Григория и переспросил:

– А?

– Я спрашиваю, почему теперь? Почему не раньше? – обрывки мыслей Свешникова были не совсем понятны седовласому эскулапу, и он занялся своим делом, а Свешников продолжал бормотать вслух:

– Он ведь и раньше мог… И заставить все драгоценности из сундуков повынимать и ему отдать, и Милослава… и с Милославом… мог также войти в любое время через дверь эту потайную и с царевичем… Чёрт! Так почему теперь?

***

Мысль о том, почему Осокин разменивался на такие мелочи, как красивая одежда, недорогие бусики или прочая ерунда, когда убивал своих жертв, если у него была возможность сорвать такой куш, как царские сокровища, не давала Свешникову покоя. Или просто у мелкого человечка аппетит пришёл во время еды?

Свешников думал и пил. Думал и пил. И снова пил, пил, пил…

Чувство вины не проходило даже тогда, когда тело начало подводить Григория и он, решив, что на сегодня пора завязывать, вышел из трактира и привалился спиной к стене, расфокусированным взглядом вглядываясь во тьму, пытаясь угадать, найдётся ли экипаж в такое позднее время.

Он оставил Милослава на попечение доктора, и теперь все думы его были там, во дворце, рядом с бесчувственным телом мальчика, которого он чуть не потерял.

Покинув после случившегося покои царевича, Свешников опросил слуг об Игнате Осокине и узнал, что тот снимал комнату на окраине до того, как его взяли во дворец ключником.

Маловероятно, конечно, но это был шанс. С двумя парнями, дежурившими по его приказу у дворца, он сорвался по выясненному адресу. И вот тут-то ему повезло. Несказанно повезло. Комната была из дешёвых, в многоквартирном одноэтажном бараке на рабочей окраине. Вход в каждую квартирку здесь был с улицы, помещеньица были маленькие, с низкими потолками и закопчёнными оконцами. Но явным преимуществом такого жилища было то, что в каждом был отдельный подпол.

В этом самом подполе в комнате Осокина и была найдена пропавшая дочка купца Ситникова. Измученная неизвестностью, страхом и голодом, но живая.

Говорить она была пока не в состоянии, только тряслась и плакала, и Свешников, отвезя её домой и сдав на руки поседевшему за сутки отцу и рыдающей матери, сам отправился в трактир. Пить.

Не сегодня-завтра должны были вернуться из соседнего государства царь Андриан с царицей да с детьми старшими. С ответным визитом поехали к жениху Анниному. Родители-то уж собирались сговориться о свадьбе, но решили, что посмотреть, куда дочку любимую отдают, всё же не помешает.

Как теперь семье Милослава в глаза смотреть? Царская немилость – это ещё не самое страшное. А вот то, что мальчик всё ещё плох… А так ли это? Может уже и пришёл в себя царевич, а он, Григорий, ни сном ни духом.