Текст книги "В поисках любви"

Автор книги: Алиса Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но почему же в таком случае так не спокойно на душе? Такое случалось с ней и раньше; вдруг что-то происходит внутри и она начинает ощущать какое-то мучительное томление, отвращение ко всему, что окружает ее. Как будто весь мир до того такой ясный и понятный превращается по мановению какого-то злого волшебника в свою противоположность, становится чуждым, враждебным, непонятным, ненужным. По предыдущему опыту Юлия знала, что это состояние ненадолго, пройдет немного времени – и все рассосется само собой, как небольшой синяк, появившийся на коже от случайного удара. Но это случится чуть позже, а пока, как ей избавиться от гнетущих чувств? В ящике стола лежали сигареты мужа, она достала их и закурила. Она не часто курила, обычно при каких-то стрессовых ситуациях, это успокаивало ее, но все же это не было столь радикальным средством, чтобы полностью избавиться от тягостного наваждения.

Юлия выкурила сигарету, но на этот раз это лекарство оказалось бессильным, скорее, наоборот, на нее вдруг налетел какой-то безотчетный страх. Этот темный город пугал ее, в нем таилась для нее какая-то неведомая опасность. Что она здесь делает, на этой кухне, которую сама же и обставляла, в этой квартире, где в одной с ней постели спит какой-то малознакомый ей мужчина? Но почему она так странно думает о муже? Разве это не самый близкий и самый любимый для нее на свете человек? Она же помнит, как была счастлива в день их свадьбы. И потом все было, как в прекрасной песне; за все те месяцы, что они прожили вместе, они даже ни разу не ссорились. И вдруг эти страшные мысли о нем: Максим – чужой человек, не просто чужой, а глубоко ей враждебный. Он ее главный враг, губитель. Да что она, совсем спятила, так думать о том, кто готов исполнить любой ее каприз? Это какое-то кратковременное умопомешательство. Если рассудить, то все мы немного сумасшедшие, вряд ли можно встретить абсолютно нормального человека. А может, она по-настоящему сошла с ума, ведь сумасшедшие не знают, о своем состоянии и думают, что с ними все нормально. Вот и она так считала, не понимая, что уже давно находится за пределами разума.

От непонимания того, что с ней происходит, она всхлипнула. В квартире раздался какой-то шум, и через несколько секунд на пороге появился Максим. Увидев на щеках жены крупные жемчужины слез, он бросился к ней.

– Что с тобой, Малыш? У тебя что-то болит?

Юлия смотрела на мужа, она не хотела плакать, но ее глаза непроизвольно выделяли все новые и новые потоки слез. Она не могла ничего ему ответить, так как не знала, что сказать. Не озвучивать же свои мысли о том, что он, Максим, чужой, враждебный ей мужчина. Это же совершеннейшая чушь, которую просто стыдно произнести вслух.

Максим обнял ее и стал гладить, словно маленького ребенка, по голове.

– Ну что с тобой происходит, все у нас хорошо, ты же понимаешь это?

Юлии хватило сил лишь на то, чтобы в ответ кивнуть головой.

– Ну, куплю я тебе этот чертов дом, раз ты этого так хочешь. Не плачь, скоро справим там новоселье. Закатим пир на весь мир.

Ну как ему сказать о том, что в эту минуту ее совершенно не волнует этот дом? Она даже не вспоминала о нем. Конечно, хорошо, что Максим согласился его купить, но дело в чем-то совсем ином. Муж, уверенный, что успокоил жену, поцеловал Юлию в мокрую щеку.

– Я пойду спать, завтра опять рано вставать. Ты идешь?

– Да, я тоже сейчас приду, – сказала Юлия. – Только выпью стакан воды. Иди, не жди меня.

Она осталась одна и перевела дух. Только что она испытала такое острое чувство враждебности к мужу, что ей стало аж страшно. Но что ей делать с этим? Так хочется рассказать о том, что с ней происходит. Ей кажется, это помогло бы ей совладать с ее эмоциями. Но кому поведать? Максим никогда ее не поймет, а если он не поймет, то больше не поймет никто. Но как тогда жить в этой страшной атмосфере полного непонимания, которое окружает ее?

Она снова легла рядом с мужем; Максим безмятежно спал. У него вообще был очень крепкий сон, и она удивлялась, что он проснулся на этот раз. Она и раньше ненадолго покидала его ночью, уходила на кухню, сидела у окна и смотрела на покрытый черным саваном темноты город. Правда, тогда ее не мучили никакие кошмары, она просто не могла уснуть. Ни о чем почти не думала, а наслаждалась тишиной и покоем, своей защищенностью от тех бед, которыми переполнен этот мир. Что же навалилось на нее сегодня и вообще, что происходит с ней периодически? Она бы дорого дала, чтобы понять это. Но, несмотря на все заработки Максима, деньги вряд ли помогут раскрыть эту тайну.

Вечером они отправились к Селезневым. Юлия уже все уши прожужжала мужу о новой невиданной обстановке в их квартире, и Максим горел желанием побывать в этом музее лично. Она видела, как тщательно он готовится к этому визиту, долго подбирает галстук, советуясь с ней, какой выбрать из своей большой коллекции.

Машин на дорогах было еще много, и потому они пробирались в их потоках не слишком резво.

– Сегодня мы с тобой еще немного разбогатели, – говорил Максим, как всегда внимательно наблюдая за дорогой. – В последнее время мне везет. Я у тебя вообще везунчик. Скажи, это здорово иметь мужа-везунчика?

– По крайней мере, удобно, не приходиться выслушивать его жалобы на неудавшуюся жизнь, – засмеялась Юлия.

– Я знаю, женщины терпеть этого не могут. Вы все очень хотите быть уверенными в завтрашнем дне. Но ты можешь не бояться, у нас все будет хорошо. Держись за меня и можешь не думать абсолютно ни о чем. – Максим тоже засмеялся, а затем быстро посмотрел на нее. – А чего ты все-таки плакала ночью, я так и не понял?

Юлия нахмурилась. Говорить на эту тему ей сейчас совершенно не хотелось; ночные чувства ее в данную минуту совершенно не беспокоили, а искусственно воскрешать их ей совсем не хотелось. Да и что она может сказать вразумительного?

– Просто стало очень грустно. Сама не знаю, почему. Со мной это иногда случается.

– Уж не от того ли, что ты посмотрела, как обставил свою хижину этот прохиндей? Ты знаешь, что он недавно одному простофиле такую туфту всучил…

– Какую туфту?

– Один терем по двойной цене. Приехал какой-то лапоть из тундры, но весь набитый деньгами, потребовал, чтобы ему продали самый большой дом. Ну и Женька сразу смекнул, что к чему, и толкнул ему один особнячок. С виду он ничего, но внутри – одна гниль. Когда строили, бабок не хватило, вот вместо фирмы свезли туда все наше дерьмо. Два года не могли найти на него покупателя, пока этот тюфяк не заявился. Думаю, этой сделкой он окупил всю свою мебель.

– Это противно, – сказала Юлия. – Никому не нравится, когда его обманывают, то почему мы считаем возможным обманывать других? По-моему, никто не должен никого обманывать. Разве не так, Максим?

Максим вновь бросил на нее быстрый взгляд.

– Конечно, так, но бизнес есть бизнес, а на дураках просто грех не разжиться. Все пользуются ошибками друг друга, ты даже не представляешь, как все только и ждут, чтобы кто-то их совершил. Если я сделаю какую-нибудь глупость, то, поверь, меня тут же растопчут, как навозного жука. И будут последние идиоты, если этого не сделают.

– А ты уже топтал кого-нибудь? – спросила Юлия, чувствуя волнение.

– Топтал, – спокойно ответил Максим – и дай Бог еще потопчу. А иначе мне ничего не светит. Слабый вылетает из игры – таковы правила. И ничего, малыш, с этим не поделаешь.

Он называл ее «малышом» обычно в самые интимные, самые нежные их минуты и ее невероятно возбуждало это имя. Но сейчас ей показалось, что оно прозвучало как-то неуместно, как реплика совсем из другой пьесы.

– А тебе не жалко тех, кого ты топчешь?

Юлия услышала, как из груди Максима вырвался глубокий вздох.

– Ты размышляешь, как женщина. Лучше подумай о том, что сделает с твоим бедным мужем какой-нибудь фраер, если сумеет обойти меня на повороте, вот как эта «БМВ», – кивнул он на обогнавшую их машину. – Так кого тебе больше жалко: его или меня?

– Но тебя пока еще никто не топтал, а ты сам сказал, что топтал других.

– И надеюсь, никто топтать не будет. Я не из тех, кого топчут. Я не сказал тебе еще одну новость: сегодня меня выбрали в Совет биржи.

Юлия не очень понимала значение этого избрания, но, видя радость мужа, сказала:

– Я тебе поздравляю. А это большая должность?

– Все будет зависеть от меня. Если я буду там сидеть и молчать, как сыч, делать только то, что мне приказывают другие, то на меня будут обращать ноль внимания. А если я буду все время что-то говорить, даже если это будет полная чушь, что-то предлагать… В общем, сама понимаешь. Это трамплин, – после короткой паузы проговорил он.

– И в каком месте ты собираешься приземлиться?

– В кресле президента биржи.

– Это реально?

Максим пожал плечами.

– А почему бы и нет? Поверь, нынешний президент ничуть не головастее меня, но он же занял это теплое местечко. А я не меньше его люблю тепло. – Он засмеялся. – Если люди будут на моей стороне, то тогда все становится возможным. Кстати, Женька тоже стал членом биржевого совета. У меня к тебе будет просьба: даже если он будет нести какую-нибудь ахинею, делай вид, что он глаголет что-то разумное.

– А ты уверен, что я отличу ахинею от разумного?

– Ты все-таки по образованию искусствовед, а он любит изображать себя знатоком искусства. Хотя не уверен, что он сумеет отличить Дали от Пикассо.

– А ты сумеешь? – неожиданно для себя спросила Юлия. И тут же пожалела о своем вопросе, он прозвучал как укор мужу, а она вовсе этого не хотела.

Юлия заметила, как покосился на нее Максим.

– Дали от Пикассо уж как-нибудь отличу. Я не виноват, что все это мне просто не интересно. Думаешь, лучше корчить из себя великого знатока живописи?

– Нет, – согласилась Юлия, – лучше не корчить.

Не вызывало никаких сомнений то, что хозяева тщательно готовились к встрече гостей. Юлия с интересом следила за реакцией Максима при виде всего этого великолепия. Хотя она предварительно подготовила его к тому, что открылось его взору, она заметила, что он потрясен, но при этом пытается скрыть эмоции. Ей вдруг стало его даже жалко, и она удивилась этому чувству; вот уж кто не нуждается в жалости, так это Максим – человек, добивающийся успеха во всех своих начинаниях. Но почему тогда она никак не в состоянии отделаться от этих своих неуместных чувств? Она вдруг вспомнила о своем ночном кризисе. Какое отношение имеет то, что с ней происходит сейчас, к тому, что произошло ночью?

– Это великолепно, – сказал Максим, окончив осмотр, но Юлия уловила в его голосе неискренние, порожденные завистью, нотки.

– А вот еще одно мое приобретение, – сказал Евгений. Он распахнул дверь, и они оказались в небольшой комнате, на стенах которой висело несколько картин. – Я их купил буквально сегодня. Говорят, что этот художник – восходящая звезда современной живописи. Юлия, вы, как специалист, оцените картины.

Она подошла к полотнам и стала внимательно их рассматривать. И сразу поняла – их автор действительно очень талантливый художник. Это был триптих, изображавший ад. Тема не новая, но от этих картин веяло беспробудным мраком. На них были изображены страшные и невероятно изощренные пытки грешников; вора не только жгли, но одновременно отпиливали ему руки; огромный член прелюбодея пожирала какая-то мерзкая гадина; неверную жену насиловала команда, состоящая из не менее десяти человек… И все это было нарисовано с таким мастерством, с таким реализмом, что Юлию буквально пробрала дрожь.

– Что вы скажите, Юлия? – поинтересовался ее мнением Евгений.

– Это очень ценные приобретения. Художник очень талантлив. А как его фамилия?

– Лукомский.

– Никогда не слышала.

– Насколько я знаю, у него не было еще ни одной персональной выставки. Но ему сейчас помогают, и завтра в «Фениксе» будет представлено несколько его картин. Так сказать, устраивается вернисаж, – довольно проговорил Евгений.

«Феникс» был загородный закрытый клуб, куда они с Максимом ездили пару раз.

– Вот бы посмотреть! – искренне воскликнула Юлия.

– Какие проблемы? Берите мужа – и приезжайте в клуб. Завтра там будет интересно. Намечается шикарная тусовка, соберется масса самого разного народа. Ты, кстати, давно там не был, – обратился Евгений к Максиму.

– Максим, поехали, – попросила его Юлия.

– И жена тебя просит. Между прочим, у нас сейчас новое увлечение, все играем в пейнтбол.

– Он просто с ума по нему сошел, – вставила замечание в разговор подошедшая к ним Агата. – А мне кажется, это совершенно дурацкое развлечение, к тому же, уже давно не модное. В последний раз ему заехали пулей прямо в незащищенный лоб. У него даже вздулась шишка.

– А какая там шишка, – отмахнулся Евгений. – Уже утром я не мог отыскать это место, куда попала пуля. Приезжай, будешь в моей команде. Мне нужен такой игрок, как ты.

– А какой он, по вашему мнению, игрок? – с любопытством спросила Юлия.

– У него хватка, как у бульдога. Думаешь, я не знаю, какую ты операцию провернул? – подмигнул Максиму Евгений.

Юлия видела, что последнее замечание пришлось ее мужу не по душе.

– Ты о чем? – сделал невинное выражение лица Максим.

– Да, ладно, все только об этом и говорят, – засмеялся Евгений и хлопнул Максима по плечу.

– Садимся за стол, – вновь вплыла в комнату периодически исчезающая Агата, и Юлия мысленно поблагодарила ее за приглашение, так как ей все меньше нравилось выражение лица мужа.

Само собой разумеется, что стол ломился от яств. Хотя пирующих было всего четверо, еды тут с излишком хватило бы и на десятерых. Юлия с каким-то не до конца понятным для себя интересом рассматривала чету Селезневых. Что соединило этих людей? То, что оба некрасивы? Маленькая круглая, словно мячик, Агата и невероятно похожий лицом на петуха худой и длинный Евгений с резко выступающим вперед носом-клювом? Ей было приятно сознавать, что в отличие от хозяев они с Максимом по-настоящему красивая пара. Она украдкой поглядела на мужа. Конечно, его нельзя назвать красавцем, но нет сомнений, что он – привлекательный мужчина. Она помнит, как пристально на свадьбе смотрели на него все ее подруги, почти не скрывая зависти.

– Ты напрасно пренебрегаешь клубом, Максим, – говорил Евгений. – Я понимаю, что раньше там было не фонтан, кто там только не ошивался. Но сейчас всю эту шушеру мы оттуда вымели, наняли крепких ребят для охраны, и теперь в клубе собирается хорошее общество. Все наши.

– Уговорил, буду ездить, – сказал Максим.

– Там действительно замечательно, – вступила в разговор Агата. – Мы организовали свое женское общество, клуб в клубе. Я замолвлю слово – и тебя с удовольствием примут, – сказала она Юлии. – Мы намечаем заниматься благотворительностью, сейчас нам подбирают один детский дом. Будем навещать детишек.

– Я с удовольствием присоединюсь к вам, – проговорила Юлия. Интересно, почему у них нет детей, ведь они женаты уже лет десять? Они с Максимом договорились, что займутся процессом деторождения после первого года совместной жизни. Когда Максим перед самой свадьбой выступил с таким предложением, она была немного смущена; выходя замуж, она настраивала себя на скорое рождение ребенка. Но потом, поразмыслив, решила, что в этой идее есть свой резон; в самом деле, еще неизвестно по какому руслу потечет их совместная жизнь, вдруг не заладится – и они разойдутся? А если к тому времени появится прибавление, то это морока на всю жизнь; приходящий отец – всегда плохо для всех. Она сама выросла в такой семье и помнит, как тяжело складывались отношения между родителями, как они постоянно спорили, пытаясь, словно наследство, разделить дочь, и как трудно было ей выбирать, на чью встать сторону.

Но вот уже скоро будет год, как они женаты, значит можно надеяться, что пройдет не так уж много времени, и у нее появится ребенок. Мальчик или девочка? Юлия вдруг почувствовала, что ей очень хочется стать матерью. Может, предложить Максиму не ждать окончания срока, а заняться этим делом уже сегодняшней ночью? Они уже вполне проверили свои чувства, свою совместимость, так какой смысл тянуть? И все же, почему у Селезневых нет детей? Спросить при удобном случае об этом Агату? Но как отнесется она к такому любопытству? Вдруг она не может их иметь? Вряд ли в таком случае ей понравится этот вопрос.

Пить кофе перешли в другую комнату. Юлия утонула в мягком широком кресле. Она потягивала ароматный напиток и почти ни о чем не думала; ей было спокойно и хорошо. Она даже не понимает, за какие заслуги она столь облагодетельствована судьбой, ведь она ровным счетом ничего для этого не сделала.

– Так что ты решил насчет дома? – спросил Евгений. – Время не ждет.

Юлия вся напряглась, ожидая ответа мужа. Максим флегматично покуривал сигарету, пуская петли дыма к потолку.

– Покупаю, – без всякой интонации, как будто речь шла о какой-то безделушке, обронил он.

Юлия едва сдержала внутри себя мощный выброс радости, который так и хотел выпрыгнуть из нее. Вместо этого, подражая мужу, она тоже невозмутимо достала сигарету и стала обволакивать себя сизой вуалью дыма.

– Молодец, ты правильно решил, это очень надежное помещение капитала. Вскоре про ту историю все забудут, и дом снова резко подпрыгнет в цене.

Опять он про самоубийство, недовольно подумала Юлия. Что они все прицепились к нему? Надо будет как-нибудь постараться поподробнее узнать, что же все-таки произошло? Но не у Евгения; почему-то ей не хотелось его расспрашивать об этом.

– А вам что-нибудь известно о нашем соседе? – спросила она. – Я видела рядом с нами деревянный домик.

– Какой-то странный старик. Я разговаривал с ним только однажды. Ему много раз предлагали продать свой участок, сулили большие деньги, но он ни в какую. Я тоже делал ему такие предложения. Но я почти не понял ничего из того, что он мне сказал. Я даже не могу это повторить.

Ну, вы не волнуйтесь, подобные истории случаются и заканчиваются одинаково, в конце концов, такие люди продают свои дома. Бедные не должны жить рядом с богатыми. Это звучит, может быть цинично, но мой опыт говорит, что это полезное правило. Бедным и богатым никогда не ужиться в одном квартале.

– А он бедный? – спросила Юлия.

– Как вошь, – засмеялся Евгений. – В его доме сплошь рухлядь, да и сам он едва стоит на земле и качается от любого порыва ветра. Даже странно, что он все никак не развалится. Я вам советую: держитесь от этого старика подальше. На Западе поступают совершенно правильно, когда не знакомятся с соседями; какое кому дело до того, кто живет рядом? И вообще, надо жить своим кругом. Люди, как звери, должны собираться в стаи. Там, где смешиваются разные слои, всегда происходят какие-нибудь неприятные вещи. Это все равно, что в коктейле, не все напитки можно смешивать друг с другом.

Юлия вдруг подумала, что эта семейка не пустит на порог ее мать. Хотя сейчас она, Юлия, живет, ни в чем не нуждаясь, ее мать отказывается принимать от нее даже самую ничтожную помощь, точно также, как она отказывалась принимать все, что пытался давать ей бывший муж и отец Юлии. Это было странное создание, фанат принципа: «все только своими руками». Она надрываясь, содержала и воспитывала дочь, дала ей возможность поступить и закончить институт. А потом не позволила ее за это даже поблагодарить. И сейчас она ходит в каких-то старых обносках, но не разрешает купить себе даже самое скромное платье.

– Что же этот человек делает в поселке, там ведь одни богатые люди? – спросила она.

– Между прочим, он тоже был когда-то, по крайней мере, не беден, но потом что-то случилось. Я же говорил, что его много раз пытались отселить, но он ни в какую. Но что вам до него? Если кому-то нравится быть бедным, ходить в лохмотьях, то зачем отказывать ему в этом удовольствии? – вновь рассмеялся Евгений.

Почему-то этот смех не понравился Юлии. Что они пристали к этому человеку? Пусть живет как хочет, почему это должно мешать им? Ее вовсе не смущает, что рядом с их роскошным домом будет находиться бедная хижина. Даже интересно иметь такого странного соседа, может, он хоть чем-то будет отличаться от всех этих надутых спесью своего богатства людей?!

Был поздний вечер, вернее, даже ночь, когда они покинули роскошную квартиру Селезневых. Дороги были пустынны, и автомобиль, мягко шурша шинами, несся по темным магистралям.

– Максим, останови машину, – вдруг попросила Юлия.

– Что-нибудь случилось? – спросил муж.

– Ничего не случилось, мне захотелось чуть-чуть пройтись пешком. Хотя бы вон до того угла.

Максим удивленно посмотрел на нее, но подъехал к бордюру и заглушил мотор. Они вышли из «Мерседеса» и неторопливо зашагали по улице.

Юлия жадно вдыхала в себя теплый воздух. Она не могла точно сказать, что заставило ее попросить мужа остановиться тут. Это был самый обычный квартал; они шли вдоль унылого панельного дома. Но с ней повторилось то, что случилось прошедшей ночью на кухне. Не так сильно, но она вновь почувствовала те же симптомы. Снова что-то стеснило грудь, снова захотелось плакать, снова где-то внутри нее стало скапливаться нечто невысказанное.

– Тебе понравился вечер? – вдруг спросил Максим. Его лицо каждый раз при очередной затяжке освещалось огоньком горящей сигареты. – Мебель, конечно, превосходная, то ты знаешь, он угрохал на это все свои сбережения. У них сейчас в загашнике нет абсолютно ничего. Ему пришлось залезть в долги, в одном банке он взял кредит, причем, под высокий процент. Это я знаю из одного источника. Ему продать этот дом надо просто позарез, иначе может наступить хана. И все эту шикарную обстановочку вынесут по решению судебного исполнителя.

– Но зачем тогда они ее купили?

– Чтобы показывать: тебе, мне, другим. У них целый список составлен, кого приглашать. – Максим о чем-то задумался. – Ты думаешь, они тебя так угощали просто так? Сто лет ты им снилась… Женька хочет кредит большой получить в одном банке, если, конечно, с тем удастся расплатится. А чтобы его получить, им нужно, чтобы весь город только и говорил, сколько они потратили на обстановку квартиры. Не случайно, Женька агитировал нас, чтобы мы поехали в клуб; там этот банкир все выходные ошивается. Правда, официально он не банкир, а президент биржи, но банк держит под собой. А его супруга в том самом кружке дам-благотворительниц запевает. Вот увидишь, когда ты окажешься среди них, Агата непременно заведет ненароком разговор о том, как замечательно у них обставлена квартира.

Юлия с каким-то странным чувством слушала мужа, нисколько не сомневаясь, что он прав в своих предположениях. Таких людей он знает гораздо лучше ее, каждый день среди них крутится.

– Ну что, ты прогулялась? – спросил Максим.

– Да, – они дошли до конца квартала и повернули обратно. Ей, в самом деле, стало лучше, стеснение в груди прошло, желание плакать больше не тревожило. Они сели в автомобиль и снова помчались по ночному городу.

Глава 4

Они прибыли в загородный клуб к вечеру. Охранник долго их не пускал; хотя они предупредили о своем приезде заранее, почему-то их не было в списках. Наконец появился Евгений в непривычном виде – в шортах и в майке с короткими рукавами.

– Пропустите их, – повелительно приказал он охраннику. – Это я виноват, забыл предупредить, – сказал он им, когда они въехали на территорию клуба и припарковали машину возле трехэтажного здания. – Выдался просто сумасшедший день, никогда здесь не было такого скопления народа. Все хотят видеть картины. А вся организация на мне. Но вы не волнуйтесь, номер для вас забронирован. Сейчас вас отведут туда.

Служащий в красной ливрее, напоминающий старинный генеральский мундир, подхватил их сумки и понес внутрь здания. Номер, куда он их привел, был не очень большой, но очень приятный; он был обставлен изящной, в одном стиле мебелью, а пол покрыт коврами. Юлии комната понравилась сразу и безоговорочно.

– Здесь здорово, – сказала она Максиму, когда после получения чаевых, носильщик исчез за дверью.

– Да, неплохо, – согласился он. – Посмотрим, что последует дальше. Нам обещали обширную и разнообразную программу.

Обширная программа началась с ужина. В большом зале был накрыт шведский стол, и, хотя народу было немало, количество яств на нем намного превышало самые максимальные чревоугодные возможности собравшихся здесь едоков. Официанты с крепкими и не крепкими напитками на подносах бесшумно скользили по паркету, предлагая их на выбор гостям. Все были обряжены по парадному: мужчины – в строгих костюмах, некоторые даже в смокингах, женщины – в вечерних платьях с декольте. Юлия, одетая в скромный, хотя и очень изящный костюм, чувствовала себя немного смущенно из-за того, что выделялась своим видом из общей толпы. Перед отъездом Максим советовал ей взять свой выходной туалет, но она почему-то отказалась, не предполагая, что тут соберется столь изысканная, по крайней мере, если судить по одежде, кампания.

Юлия была голодной, но есть не спешила, а предпочитала пока класть в рот малюсенькие кусочки самых разных яств и лакомств и наблюдать за обществом. На противоположной стене висело семь-восемь картин, рядом с ними то и дело возникал кружок зрителей из нескольких человек; постояв несколько минут, они освобождали место другим желающим посмотреть полотна.

Юлия подошла к небольшой экспозиции и замерла на месте. Как и увиденный ранее триптих, она поразила ее. На сей раз на каждом полотне варьировалась тема человеческого одиночества. Больше всего ее внимание привлекло одно из них: на переднем плане стоит одинокая фигура, ее окружает огромная толпа, но между ними непреодолимое пространство. И снова на Юлию повеяло каким-то холодом; неужели человек в самом деле так безнадежно одинок и нет никаких способов преодолеть это состояние? Ведь существуют на свете дружба, любовь, все люди постоянно общаются, но это по большому счету ни на что не влияет, от рождения до смерти каждый человек идет своей дорогой, на которой нет места больше никому.

– Что вы думаете, смотря на эту картину? – вторгся в ее сознание чей-то голос.

Рядом с ней стояла дама, чья наружность и чей наряд заставили ее на мгновение затаить дыхание. Женщина была среднего возраста, но Юлия еще никогда не видела такого свежего, такого ухоженного, словно роза в оранжереи, лица. Под стать ему было и вечернее длинное черное платье, очень простое по замыслу, без всяких украшений и каких-то усложняющих элементов, но обладающее невероятной притягательностью благодаря своей строгости и благородству линий.

– Я думаю, что человек безнадежно одинок, и ничто не способно вывести его из этого состояния.

– Мы с вами незнакомы, хотя я отлично знаю вашего мужа. Анна Владимировна Довгаль, – вместо ответа представилась дама.

Юлия множество раз слышала от Максима эту фамилию, с мужем этой женщины Максим вел свои дела и не скрывал от нее, что находится у него на крючке. Что конкретно это означало, она не знала, да и не вникала, но хорошо понимала значение происходящего обряда знакомства. Она даже вся подобралась.

– Юлия.

Довгаль улыбнулась.

– Максим очень долго вас скрывал, но я рада, что наше знакомство, несмотря на все его сопротивление, наконец, состоялось. Приходите сегодня вечером на заседание нашего клуба, думаю, вам это будет интересно.

– С большим удовольствием.

– Как вам здесь, нравится?

– По-моему, тут очень красиво. У нас отличный номер. И люди все очень достойные.

Юлия пыталась подыграть мелодии светского разговора, который со всех сторон порхал вокруг нее. И все же была не до конца уверена, что у нее это удачно получается.

Довгаль улыбнулась.

– Насчет людей вы, безусловно, правы. – В ее голосе послышалась ирония. – Мой вам совет, тут не принято стесняться, делайте, что хотите, ведите себя, как хотите. Но при этом соблюдайте приличия. А если вдруг начнете скучать или почувствуете себя одинокой, найдите меня, я постараюсь вам помочь.

– Спасибо, обязательно обращусь к вам за помощью.

– И не забудьте, после игры мы собираемся в каминном зале. Будут одни женщины, это самое приятное, что нас здесь ожидает.

Довгаль одарила Юлию улыбкой и отплыла от нее курсом в направлении какого-то высокого и красивого мужчины. Она по-свойски взяла его под руку и повела в другую часть зала.

Юлия машинально, без всякого умысла следила за этой блистательной парой, когда к ней подошел Максим с двумя бокалами в руке. Один из них он протянул Юлии. Она сделала глоток, признав в его содержимом шампанское, очень мягкое и очень сладкое.

– Какое вкусное! – воскликнула она.

Максим улыбнулся.

– Ты разговаривала с Львицей.

– С кем?

– Так ее зовут, она возглавляет клуб, который называется «Деловые львицы».

– Странное название. Но я приглашена на его заседание.

– Обязательно сходи, – думая о чем-то своем, заметил Максим. – Ты должна стать своей в этой стае львиц.

– А если не стану? Я никогда не чувствовала себя львицей, скорее – мышкой, – улыбнулась Юлия.

– Будет лучше, если станешь. Я же знаю, тебе ведь иногда бывает скучно, а они там чем-то все же занимаются. Эта Анна Довгаль очень инициативная, она никому из дам не дает покоя. От нее многие стонут.

Как и от ее мужа.

– Это не тот мужчина, с которым она говорит? – показала Юлия на стоящую в отдалении от нее пару.

Максим вдруг засмеялся.

– Нет, это не ее муж. Наверное, она была бы счастлива, если он был бы им. Этого мужчину я не знаю. А ее муж рядом с нами, за спиной у тебя. Только не оборачивайся резко.

Юлия, выполняя рекомендации мужа, не спеша развернулась и едва не оцепенела: рядом с ней стоял низенький, достающий ей едва до плеча, плюгавенький, почти абсолютно лысый мужичок. Хотя – отдала ему должное Юлия – очень элегантно одетый. Но никакая одежда не могла ему помочь, смягчить всю непривлекательность его внешности. Их глаза встретились, и Юлия испугалась – уж не прочитал ли он ее мысли в ее взгляде?

Она снова повернулась к мужу и увидела, что в его глазах прыгают веселые огоньки. Он явно наслаждался ее реакцией на увиденное. Невольно Юлия перевела взгляд на свою новую знакомую, которая по-прежнему беседовала с красивым мужчиной. «Как она может жить с ним? – подумала Юлия об ее муже. – Эта утонченная женщина не может его любить. Есть вещи в природе совершенно несовместимые, подобно воде и пламени. Тогда почему она с ним? Из-за денег? Но стоят ли деньги такой жертвы?».

– Максим Анатольевич, голубчик, будьте так добры, познакомьте меня с вашей замечательной супругой!

Эта просьба исходила от того самого плюгавого мужичка, который являлся мужем прекрасной дамы.

– Конечно, с большим удовольствием, Виктор Аполлонович, – поспешно отозвался Максим. – Моя жена, Юлия.

Прокравшиеся в голос Максима подобострастные нотки пришлись не по душе Юлии, но она понимала положение мужа и решила не обращать на это внимание. В данной ситуации больше всего ее сейчас занимало отчество Довгаля; вот уж кому оно подходит не больше, чем бабочка собаке.