Текст книги "Улики исчезают в полночь"

Автор книги: Алина Кускова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4
Налил борща – проголосуй за сметану!

Небольшая светлая комнатка, служившая актовым залом мясокомбината «Рога и копыта», была битком забита плакатами и листовками. Стопки агитационных материалов возвышались повсюду – на столах, на стульях, на подоконниках, на полу… Среди бумаг торчали две взъерошенные головы местных пиарщиков Игоря Гунькова и Николая Бабия, помощников кандидата в депутаты местного городского собрания Олега Викторовича Сметаны, являющегося одновременно совладельцем и директором предприятия.

Шеф в очередной раз выставлял свою кандидатуру на выборы, и провал грозил оставить пиарщиков без взъерошенных голов. Предвыборная кампания, которая целиком и полностью легла на плечи бывшего бухгалтера-экономиста Бабия и компьютерщика Гунькова, протекала вяло. Но со дня на день должна была из звонкого ручейка превратиться в бурную реку, сметающую на своем пути хилые препятствия в виде предвыборных лозунгов другого кандидата в депутаты Аркадия Сидоровича Плешь. Аркадий Сидорович являлся владельцем бюро похоронных услуг «В последний путь» и обещал похоронить конкурента с полагающимися провалившемуся на выборах кандидату почестями.

Допустить этого пиарщики Сметаны не могли. На них возложили ответственную задачу блестящей победы. Возложить задачу на столичных, профессиональных пиарщиков Олег Викторович Сметана не мог, был прижимист. А столичные профессионалы драли с кандидатов даже не три, а все пять шкур.

– Хочешь масла на столе – выбирай Сметану! – продекламировал Николай, почесав себе затылок.

– Не цепляет, – поморщился Гуньков, сузив хитрые карие глаза. – Слишком много молочных продуктов. Электорату требуется горяченькое…

– Налил борща – проголосуй за Сметану! – зашелся в творческом экстазе Николай Бабий.

– Не горяченькое, а горячительное, – поправил себя Гуньков.

– Ага, – закивал Николай, – сейчас… Одну минуту… – И уставился в обшарпанный потолок актового зала. Прижимистый Сметана экономил и на ремонте вверенных ему помещений. – Пиво без Сметаны как водка без соленого огурца!

Гуньков тоже посмотрел на потолок, но ничего подобного, что озвучил Бабий, там не нашел. Ни слова. Значит, не с потолка он берет слоганы.

– Длинно, – сказал он спустя мгновение. – Если только поместить на растяжке через проезжую часть проспекта… Все равно нужно короче.

– «К пиву – Сметана, к водке – огурец»?

– В этом что-то есть, – задумался Гуньков. – Но это для определенной части электората. А для пенсионеров? Они ведь самые активные на выборах.

– Для пенсионеров можно оставить борщ, – предложил Николай. – Как подумаю о борще со сметаной, сразу слюнки текут. Так и хочется проголосовать за Олега Викторовича!

– Это хорошо, – ободрил Гуньков, – что слюнки текут при мыслях о Сметане. Хорошо бы в качестве агитационного материала использовать этот кисломолочный продукт. Еще лучше было бы снизить цены на него во всех магазинах города… Да уж. Олег Викторович на это не пойдет, слишком велики затраты. А денег мало, очень мало.

– Олег Викторович считает, что для кристально честного человека, каким он является, будет достаточно слоганов и листовок!

– Это хорошо, если Плешь не накопает на него компромата… Нужно его опередить и…

– И это?! – Бабий резанул себе по горлу ребром ладони.

– Николай, – укорил его коллега, – мы живем в цивилизованном обществе и должны действовать демократическими методами: облить грязью, достать скелет из шкафа, использовать черный пиар…

– Да, – согласился с ним Бабий, – нужно использовать черный пиар на всю катушку! Иначе Плешь не только откопает, но и закопает Сметану! «Плюнь на Плешь! Держись за Сметану!» Как?!

– Гораздо лучше, – закивал Гуньков, – только черный пиар подразумевает нечто иное. Но об этом поговорим после. На сегодня, считаю, мы задачу выполнили – слоганы составлены, целых три. Переписывай начисто, и пошли к Олегу Викторовичу.

Олегу Викторовичу Сметане депутатство и даром было не нужно. Тем более предвыборная кампания требовала таких трат! Но супруга Анна Владимировна все уши ему прожужжала, что хочет быть женой депутата, что ничем она не хуже Ирины Борисовны Плешь, а даже лучше и по бедрам, и по груди. У той же талию негде делать, а все туда же – рвется в жены депутата! Вот и Олег Викторович должен стать депутатом, ради счастья любимой женщины…

Анна Владимировна жестоко ошибалась, искренне считая себя любимой женщиной Олега Викторовича Сметаны. Нет, безусловно, супруг любил ее когда-то, лет этак тридцать назад, когда они оба были молоды и голодны, проживая в одном институтском общежитии. Но по мере роста благосостояния супружеская любовь сходила на нет, уступая место супружеским изменам.

Да, Олег Викторович Сметана изменял своей жене. С секретаршей, с плановичкой, со случайной незнакомкой на курорте и другими не менее привлекательными особами женского пола. Такова уж была его непостоянная натура. Впрочем, постоянен он был лишь к одной женщине – обольстительной красавице Еве Дворецкой и частенько наведывался в ее скромную однокомнатную квартирку. Увы, Олег Викторович был прижимист. Он мог бы снять красавице жилплощадь побольше и подальше от людских глаз, но не сделал этого и теперь корил себя за жадность. Если Аркадий Плешь пронюхает о его связи с Дворецкой, то победы на выборах ему не видать, как и полного владения предприятием, в которое он вложил и капитал, и душу.

Олег Викторович поцеловал супругу в щеку, обнял за талию и повел к выходу из кабинета.

– Встретимся вечером, дорогая, – проворковал он, стараясь провести жену мимо недовольной секретарши – длинноногой блондинки Люси, пронзающей Анну Владимировну ревнивым взглядом.

– Хорошо, пупсик, – супруга чмокнула мужа в нос, Сметана поморщился, но стерпел. – Только не забывай, что в первую очередь сегодня у нас выборы! – И супруга бросила злобный взгляд на секретаршу.

«Догадывается!» – испугался Сметана.

– Олег Викторович, – встряла Люся, – вас дожидаются пиарщики в смежном кабинете!

– Вот видишь, Аннушка, – обрадовался Сметана, – выборы и еще раз выборы! Ни минуты свободной.

Он подтолкнул жену на выход из приемной, закрыл за ней дверь, подмигнул длинноногой блондинке Люсе и прошествовал в смежный кабинет. Действительно, Анна Владимировна права: выборами нужно заниматься в первую очередь. А Люсей – во вторую. Жаль, что теперь только ею одной. Эх, Ева, Ева, как ты подвела Олега Викторовича!

Бабий с Гуньковым вскочили со стульев, демонстрируя шефу полную лояльность и беспрекословное подчинение.

– Ладно, ладно, – довольно пробурчал Сметана, – садитесь. Не перед президентом стоите…

– Пока не перед президентом, – сподхалимничал Гуньков, – все еще впереди. Мы разработали целую программу пиара, отпечатали листовки и плакаты… – Он принялся раскладывать экземпляры печатной продукции на длинном столе для совещаний.

Олег Викторович Сметана чуть не прослезился, увидев себя на глянцевой фотографии в половину человеческого роста. Такое на фотографии было у него умильное и трогательное выражение пухлого лица! Вот, оказывается, какой он на самом-то деле: добрый, отзывчивый к чужому горю, внимательный руководитель, место которому не в городском собрании, а в Думе!

Как проникновенно он смотрит с плаката! Как никогда ни на кого не смотрел.

– Фотошоп, – признался Гуньков.

– А это я! – похвастался Бабий, ткнув кривым пальцем в подпись под умильным Сметаной.

– «Выбери меня! Выбери меня! Птицу счастья завтрашнего дня!» – прочитал Олег Викторович и глубоко задумался. – Не подумает ли электорат, что я слишком высоко взлетел?

– И не сомневайтесь, Олег Викторович, – успокоил кандидата Гуньков, – не сомневайтесь. Нашему электорату думать незачем. Примет все как есть. Вот только если для большей адресности заменить «птицу счастья» на «Сметану»…

– Нет, не стоит заменять «птицу счастья», – запротестовал Олег Викторович, – мне нравится. В этом отражена вся суть моего пламенного характера… Вся суть этого, как его?..

– Вашей широкой всенародной души! – обрадованный тем, что новых слов для рифмы искать не придется, прокричал Бабий.

– Всенародной? – озадачился Сметана.

– Конечно, – развел руками Гуньков, – вы все для народа стараетесь, Олег Викторович! Все – для народа.

– Да, я – все, – согласился с ним Сметана.

Чтение текста листовок его порядком утомило.

Но он лично отдал распоряжение печатать то, что напишут пиарщики. Кому он может доверять целиком и полностью? Только им. Себе – не может, образование не позволяет. А эти ушлые парни давно ему нравились. Без году неделя на предприятии, а Гуньков уже успел выбить себе новую клавиатуру и коврики для мышей! После выборов, так и быть, получит новый компьютер. А Бабий! Тот еще рифмоплет. Он сразу Сметане понравился. Не сам, а его надписи в общественном туалете предприятия. После того как Олег Викторович не успел добежать до своего и посетил общественный, автора принялись разыскивать по всем цехам. Нашли в бухгалтерии, где вместо слов тот складывал цифры. Но Олег Викторович быстро направил его талант в нужное русло.

– «…не покладая рук на благо трудящихся…» – прочитал Сметана и всхлипнул.

– Да, – выдал производственную тайну Бабий, – тут сначала было «…не прикладывая рук…», но мы вовремя исправили!

– Молодцы. – Сметана достал из кармана брюк отутюженный белоснежный носовой платок и смачно в него высморкался. – Орлы! Что еще?

– Есть еще слоганы на растяжку! – бодро отрапортовал Гуньков.

– Давайте, – махнул рукой с платком Сметана.

– Значит, так. – Бабий набрал в легкие побольше воздуха. – «Хочешь масла на столе – выбирай Сметану!», «Налил борща – проголосуй за Сметану!», «К пиву – Сметана, к водке – огурец!», «Плюнь на Плешь! Держись за Сметану!»… Но последний лозунг для черного пиара.

– Очень хороший лозунг про Плешь, – одобрил Олег Викторович, – и про борщ мне тоже понравился. А огурец должен стать ближе к народу.

– Каким образом? – удивился Бабий.

– Соленым, – пояснил Сметана и повернулся к Гунькову. – Ха-ха, он не знает, что народ любит соленые огурцы!

– Народ любит вас, Олег Викторович, – серьезным тоном заметил Гуньков, – потому что вы знаете, что любит народ.

Сметана всхлипнул, еще раз использовал по назначению носовой платок, после чего с надрывом в голосе произнес:

– А теперь, ребятушки, к делу. Есть один геморрой…

Окрыленная будущими отношениями с Бенедиктом Карамазовым, чисто дружескими на первой поре, Юлька выскочила из подъезда. Она спешила к Василисе, после мучительных сомнений, рассказывать той или не рассказывать о джипе с Перепелкиными, который она вначале приняла за велосипед с Пугачом и Бобловой. Юлька пришла к выводу, что рассказать все же нужно. Вдруг Василиса усмотрит в этом инциденте нечто странное. Хотя что может быть странного в поездке супругов ранним утром на собственном автомобиле? Возможно, они спешили в аэропорт встречать тетку из Каракалпакии…

С такими мыслями Юлька выскочила из подъезда и… внезапно налетела на человека, чуть не сбив его с ног. Она извинилась, отскочила в сторону и только тут рассмотрела, что чуть не сбила с ног высокого брюнета такой привлекательной наружности, что у нее перехватило дух. Красавец мужчина появился здесь, вероятно, после съемок блокбастера «Один среди сонма врагов». Разумеется, его привезли сюда на длиннющем черном лимузине с кинофестиваля в Каннах или, скорее всего, явно везли куда-то в другое место, а тут он оказался по недоразумению… Тем не менее этот молодой мужчина оказался перед ней, и с ним нужно заговорить, а не торчать перед его широкой грудью с выпученными глазами.

– Извините, – еще раз выдавила из себя Гатчина, и ее язык окостенел.

– Ничего страшного, милая девушка. – Брюнет, а красавец был жгущим брюнетом, схватил Юльку за полупарализованную руку и выдернул из клумбы с садовыми ромашками, куда она успела сигануть. Теперь ее подбородок точно упирался в его широкую грудь. – Я сам неосмотрительно поступил, поспешил.

– Нет, – обрела дар речи Юлька, – это я спешила!

– Что вы, что вы, – возразил брюнет, – вы совершенно ни при чем! Разве может такая милая девушка кому-то доставить неприятность!

Юлька хмыкнула: да, она не может, а вот ее собака… Как хорошо, что сейчас с ней нет ротвейлерши! Вдруг брюнет Эльвире не понравился бы. Ей, между прочим, тоже в некотором смысле он до лампочки. Подумаешь, ходят тут всякие красавцы и сбивают нормальных девушек с ног и мыслей. Хотя он не ходит, он – стоит. И смотрит на Юльку сквозь темные солнцезащитные очки. И чего это он на нее так уставился? Влюбился?! Глупости. Впрочем, Юлька всегда помнила, что… внешностью Золушка тоже была «не фонтан», а ей вон как повезло с Принцем. Нет, Юлька не верит в сказки! А вдруг он на самом деле принц?!

– Сергей Воронцов, – представился тем временем брюнет и широко улыбнулся.

– Студентка пятого курса института экономики, менеджмента и права, – ответила ему Юлька, подумала и добавила: – Ой, бывшая.

– А имя у этой бывшей студентки есть? – игриво поинтересовался Сергей Воронцов.

– Имя? – совсем растерялась Юлька. – Наверное, есть. У кого?

– Вы, наверное, очень спешили по какому-то важному делу, а я вас отвлек. Ваши мысли далеки от этого подъезда.

В Юлькиной голове всплыла фраза классика коммунизма: «Как далеки они от народа!» И пронзительная мысль «А он так близко!» подкосила Юлькины коленки, всегда почему-то ослабленно реагирующие на внешнюю действительность.

– Да, – ответила она подхватившему ее брюнету, усадившему ее на скамейку. – Дело важное…

– У вас что-то случилось? – участливо поинтересовался красавчик и присел с ней рядом.

– Нет, – замотала головой Юлька, – не у меня. У соседки Евы Дворецкой. Ее или задушили, или убили и закопали труп в недоступном правоохранительным органам месте… Не обращайте внимания, так, мелкие неприятности. – Последней фразой Юлька постаралась ободрить загрустившего брюнета. – Так вы к ней шли?! – Внезапно ее озарила ревностная догадка, и коленки окрепли.

– К ней, – признался брюнет.

– Вам не повезло, – сухо заявила Юлька и собралась покинуть гостеприимную скамейку.

– Да, – согласился брюнет, – мне очень не повезло! Я ее брат!

– Что вы говорите?! – Приподнявшаяся было Юлька рухнула обратно на скамейку.

– Двоюродный брат, – трагическим шепотом уточнил Воронцов, наклоняясь к Юлькиному уху. – Но в детстве мы были так близки, так близки… В смысле духовной близости, естественно.

– Я понимаю, – кивнула Юлька, вспомнив о своей духовной близости с Беней.

– Очень приятно, что я встретил такую понимающую девушку, – признался брюнет. – А то шел и думал, как же я предстану перед Евой, которую давно не видел. Понимаете, мне пришлось выехать из страны…

– Понимаю, – кивнула Юлька, догадываясь о заграничных командировках супермодели.

– Как она жила? – Брюнет схватил Юлькину руку и зажал ее в ладони.

– Весело жила, не тосковала и о братьях не вспоминала, – честно сообщила Юля. – Вспоминала покойного отца, он у нее был изобретателем, что-то там постоянно изобретал в виде вечного двигателя. Говорили, что его даже выдвигали на Нобелевскую премию. Или это он сам о себе такие слухи распускал.

– Ах да, – глубоко вздохнул брюнет, – дядя всегда был несколько не в себе…

– Да, был, – подтвердила Юлька.

– Что же мне теперь делать?! – театрально, как поначалу показалось Юльке, вскрикнул брюнет. – Я приехал из самого, – он указал пальцем на небо, – из самого…

– Голливуда? – подсказала Юлька. Ну не с небес же он спустился в самом деле. Уж в такие сказки она точно не поверит.

– Да, – кивнул брюнет, – с «фабрики грез».

– Как вас только отпустили, – пробормотала Юлька.

– Меня отпустили на день-два повидаться с сестрой. Но трагические обстоятельства ее гибели… Так как она погибла?

– Неизвестно, – прошептала Юлька и наклонилась к брюнету, – тело не нашли.

– А что нашли? – заинтересовался брюнет.

– Стукнутого пенсионера в ее квартире, – доверительно поведала Юлька, – и биту. А еще нашли вставную челюсть, которую кто-то потерял, но мы потеряли ее тоже. И перчатку нашли, это летом-то.

– И больше ничего? – встревожился кузен.

– Еще нашли такое! – Юлька не понимала, почему ее тянет рассказать все этому обаятельному красавчику. – Такое!

– Какое? – явно заинтересовался тот.

– Серебряное с крестом, – прошептала Юлька, оглядываясь по сторонам.

– Пенсионер, челюсть, перчатка, серебро, – подвел итог брюнет. – Неужели это все, что можно было найти в квартире моей сестры?!

– Нет, почему же, – пожала плечами Юлька, 1.1 м еще была голая нимфа и всякая ерунда. Самое примечательное, что бит там не было. Никто не находил до этого бит!

– Вы считаете это примечательным? – скривился брюнет.

Юлька поняла, что он считает по-другому. Что ж, он прав. Сестра есть сестра, хоть они давно и не виделись. Голливуд – это не Каракалпакия, оттуда на джипе не доедешь. Вот он прилетел и что застал? Пропажу Евы.

– Я хотел бы, милая девушка, бывшая студентка…

– Юлия, – наконец представилась Юлька.

– Я хотел бы, Юлия… – брюнет сделал трагическую паузу, после чего продолжил: – посмотреть, как жила моя покойная сестра. Посмотреть и уехать. Или остаться. – Брюнет остановил взгляд на Юльке. Или ей так только показалось, ведь темные очки мешали рассмотреть его намерения более пристально. – Задержаться на недельку-другую для выяснения всех обстоятельств.

– Если Еву не найдут, – вздохнула Юлька, – то неделькой тут не обойдешься.

– А я не спешу, – заявил брюнет, укладывая ногу на ногу, – меня сейчас дублирует Сталлоне.

Точно! Юлька поняла, на кого этот тип похож – на молодого Сталлоне. Неужели ей все это не снится?!

– Мы могли бы с вами достать ключ от квартиры моей сестры? – поинтересовался между тем брюнет.

– Могли бы, – кивнула Юлька, – только Пугач квартиру опечатал, чтобы там больше никого не били битой. – Она улыбнулась брюнету и пояснила: – Пугач наш участковый уполномоченный.

– Участковый? – наморщил лоб кузен. – Но он же не будет против того, чтобы брат пришел в гости к сестре… Приехавший черт-те откуда к своей пропавшей сестре!

– Он будет против, – вздохнула Юлька, зная крутой характер участкового.

– Но если ему ничего не говорить? – заговорщически улыбнулся ей новый знакомый.

– Не говорить? – переспросила Юлька и подумала: нужно ли сообщить об этой встрече Василисе?

– Не говорить никому, – словно подслушав ее мысли, подчеркнул брюнет. И снял очки…

– Хорошо, – сдалась под напором его пронзительных карих глаз Юлька. – Мы никому не скажем.

И почувствовала себя преступницей. Нет, грешницей, неумолимо двигающейся с развевающимися по ветру волосами и в простом дерюжном одеянии к костру, геенне огненной. Затем указала роковому брюнету квартиру Евы, продемонстрировала окно, форточка которого так и осталась открытой, объяснила, что если просунуть руку в форточку, то можно достать шпингалет и открыть окно…

Воронцов горячо благодарил ее и потряс Юлькину руку и пообещал встретиться с ней еще раз. Обязательно встретиться после того, как вечером или, лучше всего, поздним вечером, чтобы не встретить свидетелей, он залезет в квартиру, окинет ее прощальным взглядом и возьмет на память какую-нибудь вещь…

– Нет, – испугалась Юлька, – брать ничего нельзя! Там же все – улики.

Брюнет пообещал, что ничего не возьмет на память, просто окинет взглядом жилье сестры…

Юлька почему-то ему поверила.

Потом, после его ухода, она долго сидела на скамейке, раздумывая о том, как интересна и непредсказуема жизнь. И как прекрасен брюнет. Он не только привлекательный, но и такой сентиментальный! Хотел что-нибудь взять на память. Пожалуй, Юлька отдаст ему кольцо с крестом, ведь эта улика так и валяется у нее в кармане. Должно же остаться у брата на память что-то от сестры? Правда, перстень не Евы, он мужской. Да и Василиса собиралась именно на него поймать преступника. А если преступник полезет в квартиру Евы одновременно с красавчиком кузеном?!

– Это уже никуда не годится! – разозлилась Юлька. – Преступник должен совершать преступления, а не лазить в пустующую квартиру.

– Может быть, – сладким голосом произнесла позади нее Аделаида Ведьминская, – его постоянно тянет на место преступления?

Юлька повернула голову и увидела Аделаиду, в изумительном брючном костюме персикового цвета, который удачно подчеркивал красоту ее иссиня-черных длинных волос.

– Его так и тянет, так и тянет! – Аделаида резко выпрямилась. – А кто это был?

– Откуда я знаю? – пожала плечами Юлька, поправляя скромную прядь, лежащую на еще более скромной блузке. – Если бы я знала преступника, то не стала бы этого скрывать.

– Я не о преступнике, кому он нужен? Я о том мачо, который только что сидел здесь, а пока я приводила себя в порядок, успел улетучиться в неизвестном направлении.

Юлька ревниво хмыкнула. Конечно же сейчас она, глупая, все расскажет Аделаиде! О том, что у Евы неожиданно обнаружился двоюродный брат, который хочет посидеть среди вещей сестры и погоревать, о том, что этот брат Юльке очень даже понравился, и о том, что она, Юлька, не собирается сообщать об этом Василисе… Так, но если она не намерена ничего говорить Василисе, так Аделаиде не стоит говорить тем более!

– Он заблудился, – бросила как бы невзначай Юля, собираясь наконец-то отправиться по ожидающим ее делам, – перепутал адрес.

– Нездешний? – вскинула тонкие брови Аделаида.

– Проездом из Голливуда, – ляпнула Юлька.

– Ха-ха! – покачала ухоженной головой Ведьминская. – Надо же, у тебя есть чувство юмора. Жаль, что он ушел так быстро. Не обещал вернуться?

– Он же не Карлсон, – фыркнула Юлька и направилась к Василисе.

Превредная Ведьминская найдет чем ее уколоть. Лучше бы ее задушили и похитили, а не Дворецкую. Впрочем, у этой ведьмы все еще впереди.

А у нее, у Юльки, впереди Василиса. И перстень, который они собирались подкинуть посредством несанкционированного проникновения в чужое жилище через форточку. Нужно будет уговорить Василису подкинуть перстень не этой ночью, а следующей. Пусть кузен посидит в одиночестве, пострадает. С другой стороны, с чего бы это ему страдать, ведь тело сестры пока не найдено, возможно, она жива.

Василиса сидела за столом и смотрела на мужскую перчатку, положенную перед ней Юлькой.

– Садись, Юля, – кивнула она на стул.

Юлька, помятуя о прошлогодней пыли, осторожно опустилась на сиденье. Но оно, как ни странно, не обдало ее пылью. Да и папки с бумагами на столе казались чистыми, как и сам стол.

– Странно, – произнесла Василиса, – преступник явно хочет ввести нас в заблуждение. Летом он мог бы орудовать в хирургических перчатках. – Она достала из сумочки подобные. – Очень удобно облегают ладонь, практически не чувствуются. – Василиса натянула одну из них, после чего попыталась снять. – М-да, снимаются тяжело. Значит, его поджимало время.

– Поджимало, – согласилась с ней Юлька, все еще терзаясь сомнениями, рассказывать ли Василисе про Перепелкиных. Если рассказывать, то придется упомянуть и о бессоннице, и о Карамазове… Но раз уж она начала…

И Юлька поведала то, что увидела и что услышала от Бени. Василиса не стала задавать лишних вопросов типа «А как ты там оказалась среди ночи?», «А почему с тобой был Бенедикт?». Юля была ей за это очень благодарна и чуть не проговорилась про кузена. Но вовремя спохватилась: она же пообещала ему никому ничего не говорить!

Василиса тем временем производила нехитрые действия с хирургической перчаткой, после нее взялась за найденную улику.

– Если бы мы не потеряли зубной протез, – задумчиво произнесла она, – то с этой перчаткой все было бы ясно. Теперь приходится охватывать все возможности. У вас в доме никто не собирался разводиться?

– Нет, – удивленно ответила Юлька, не понимая, при чем тут улика.

– Представь, супруги ссорятся, она выкидывает его вещи из окна, потом они мирятся, вещи под окном собирают, а перчатка остается. Понятно?

– Понятно, только у нас никто не ссорился.

– Тогда ее потерял дворник, – предположила Василиса. – Он метет двор, у него мозоли от хлопчатобумажных перчаток, он берет теплые, заканчивая работу, кладет их в карман, промахивается, одну теряет. Достоверно?

Юлька кивнула.

– Нужно будет спросить у Афиногенова, не терял ли он перчатку.

– А еще можно дать объявление в газету о находке, – радостно добавила Юлька.

– С объявлением пока подождем, опросим местное население. Вдруг эту перчатку кто-то видел.

– Точно, – Юлькина радость улетучилась, предоставив место страху, – видел. Как рукой в этой перчатке его душили.

– Фантазии, – задумчиво констатировала Василиса, – но иногда они могут помочь найти отгадку. – Она положила перчатку-улику в пакетик, сунула его в сумочку. – Милиции отдавать перчатку совершенно не обязательно. Неизвестно, действительно ли она принадлежала преступнику или валялась просто так. Вдруг ее носил эксцентричный миллионер, случайно забредший под видом бедного родственника в наши края?

Юлька вздрогнула, Василиса была так близка к истине. Только кузен появился после того, как нашлась перчатка. Такой замечательный кузен, знала бы только Василиса! Нет, ей знать пока не нужно, Юлька же обещала молчать.

– С перстнем все в порядке? – поинтересовалась сыщица.

– Все. – Юлька положила его на зеленый стол.

– Завтра пойдем на дело, – доверительно сообщила ей Василиса, – пусть все стихнет.

– Пусть стихнет, – кивнула Юлька, радуясь, что сегодня подкидывать перстень в квартиру Дворецкой они не пойдут.

Но радовалась она рано.