Текст книги "Развод с незнакомцем"
Автор книги: Алина Кускова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 8
Еще одна жертва страсти
Полуголый Степанцов проскочил в подъезд под улюлюканье вредных старушек и только перед самой дверью сообразил, что ключа у него нет. Он остался в старых джинсах у этих тупоголовых бандитов, которые его раздели. Хорошо еще, что он не взял с собой документы. Василий критически осмотрел себя, пытаясь представить, как он выглядит со стороны. Отвратительно, подумал он. Старушки будут правы, обсуждая на каждой скамейке то, что он, как сбежавшая куртизанка, предстал перед ними с голым торсом и в рваных штанах. Рубашку пришлось скинуть в машине потому, что на ней было крупно вышито чьей-то заботливой рукой: «Психиатрическое отделение № 1». Он еще немного помялся, решая, что сделать: постучаться к соседке и позвонить от нее сестре, чтобы та тайком от родителей принесла ему ключ, или кустами добраться до нее в таком виде.
Пока он рассуждал, сверху спустилась еще одна соседка и, увидев его спину, радостно поздоровалась. Потом она сникла и стала вслух зачитывать про психиатрическое отделение. «Откуда она знает?!» – испугался Степанцов. Та, словно прочтя его мысли, ответила:
– У вас на заднем кармане брюк такое написано!
– Это не мои! Это не моя одежда! – попытался оправдаться Степанцов, пятясь задом к собственной закрытой двери.
Второй вариант отпал сразу. Заботливая рука вышила адрес своей работы на всем, до чего только смогла дотянуться! Придется снимать штаны и стучаться к соседке. Что может подумать одинокая женщина детородного возраста? Под штанами у него нет трусов. Их ему в этом самом отделении не выдали.
– У вас, вероятно, захлопнулась дверь? – не унималась соседка.
– Да, – нашелся Василий, – я как раз душ принимал.
– Но в доме уже две недели нет горячей воды.
– Я моржую в некотором роде.
– Надо же.
– Кто-то позвонил. Я вышел посмотреть, дверь захлопнулась. На лестничной площадке холодно, я нашел эти штаны и надел. – Какое алиби, подумал Степанцов, любой преступник позавидует.
– А почему на них сзади написано? – соседка попыталась снова прочитать надпись, но Василий ловко уперся своей задницей в дверь.
В этот самый момент входная дверь открылась. Василий свалился в объятия Али. Тот увидел соседку и добросердечно улыбнулся двумя рядами белоснежных зубов.
– Надо же! – возмутилась та и пошла вниз до-кладывать про неблагополучную обстановку в отдельно взятой квартире поджидавшим ее старушкам.
– Вы кто? – удивленно поинтересовался Василий, разглядывая незнакомца, открывшего ему дверь собственной квартиры.
– Короче говоря, Али Абабуа. Гость вашей страны и сын своей родины.
– А что вы делаете на моей жилплощади?
– Жду Ларису.
– Понятно, – процедил Степанцов, но для того, чтобы лишний раз убедиться, переспросил: – Рыжую такую, симпатичную?
– Да, – добродушно признался Али, – красивую.
Василий прошел в комнату, подтянул штаны, засунул руки в карманы и стал нервно прохаживаться взад-вперед. Точно так же, как вчера это делал Стрелкин.
– Я ее тоже подожду! – заявил он.
– Садитесь, – предложил Али, – она сейчас подойдет.
Василий хмыкнул и продолжил хождение. В дверь позвонили. Али пошел открывать, а Василий подбежал к окну и сел на подоконник. Потом резко перепрыгнул в кресло, положил ногу на ногу и замер в этом положении.
– Здравствуй, Василий, – произнесла Лариса, как только увидела Степанцова, и, представила его Али: – Это мой муж.
– А, – иностранец попытался разобраться в запутанных отношениях, – этот муж. А тот вчера был жених?
– Понятно, – сквозь зубы прошипел Степанцов, вставая с кресла и начиная нервно расхаживать. – Вчера был какой-то жених! Твой жених! Сегодня здесь любовник! А мужу и не рады!
– Почему? – ответил ему Али. – И мужу рады.
– Это кто?! – указал на него пальцем Степанцов. – Кто в моем доме?!
– Не кричи, это принц из Вахрейна.
– Понятно! А я тогда султан Брунея!
– Нет, – покачал головой Али, – султан другой. Я его знаю.
Конечно, думал Степанцов, разглядывая Али, всех психов так и не поймали. Его задержали вместо этого самого принца! Он, можно сказать, отдувался за него! К ней, этой профурсетке Ларисе, тянутся одни ненормальные.
– А что это у тебя сзади на штанах написано? – вдруг поинтересовалась Лариса. – Где ты был эти два дня?
– Можно подумать, – съязвил Василий, пятясь к спасительному шкафу с одеждой, – ты все ноги истерла, меня искавши? Отвернитесь! – скомандовал он, выуживая с полки трусы и джинсы. – Вертихвостка! Взяла у родителей ключи и устроила в его доме вертеп!
– Это не вертеп, это гнездо, – возразил принц.
– Умолкни, твое высочество!
– А чего у вас дверь нараспашку? – В комнату зашла Настя. – Ой! Здравствуйте. Вы кто? – обратилась она сразу к Степанцову, натягивающему джинсы.
– Настя, это мой официальный муж – Степанцов Василий Васильевич, с которым мы находимся в состоянии развода.
– Ничего подобного! – заявил уже одетый Степанцов, выудив из кармана больничных штанов бумажку. – Вот документ, по которому ты теряешь право от меня избавиться! Я его представлю в официальные органы. И ты навечно, – он злорадно улыбнулся, – навечно останешься моей женой!
– Почему ты этого хочешь? – удивилась Лариса.
– Потому что этого не хочешь ты! И я не позволю, – он снова забегал взад-вперед, – иметь тебе никаких женихов и, – тут его палец снова уперся в Али, – никаких любовников!
Еще бы немного, и Степанцов кинулся на принца с кулаками. Таким Лариса видела его впервые. Хотя она вообще его мало видела. Но он всегда прикидывался спокойным, молчаливым, уравновешенным человеком. Что с ним стало? Али, сидевший до этого на диване, поднялся.
– Мне пора, – сказал он, с тоской глядя на Ларису, – машина ждет внизу.
– Она даже не побибикала! – Насте явно не хотелось, чтобы тот уезжал.
– Мой водитель четко выполняет указания, – улыбнулся Али.
– Что там, – вредничал Степанцов, – санитары уже приехали?!
Внизу действительно стояла машина. Черный лимузин терпеливо ждал своего хозяина.
– Так ты действительно принц? – спросила у Али Лариса.
– Действительно. И я приглашаю тебя, – внезапно он исправился, – вас в гости. Я пришлю приглашение.
Но смотрел он только на Ларису, подойдя к ней практически вплотную. Рядом прыгал Степанцов, изрыгая проклятия в адрес лимузинов, перегораживающих проезды, и принцев, сующих нос не в свои дела.
– Надеюсь, – сказал Али, – этот не станет прыгать в реку. Если он тебя обидит, я приеду, разберусь.
– Нет уж, приезжать не надо, – сварливо заметил ему вслед Степанцов, – мы и сами разберемся.
Когда Али ушел, Настя села на диван и разрыдалась.
– Еще одна жертва страсти! – негодовал Василий. – Лучше помашите ему из окошка платочком. Своих мужиков мало, им принцев подавай. Откуда они только берутся, эти принцы?
– С Ленинградки, – сквозь слезы призналась Настя. – Мы вчера вас караулили, а попался он. Его по голове ударили и из машины выкинули. Мы притащили его к вам.
– Меня? – переспросил озадаченный Степанцов.
– Да, – прорыдала Настя в вовремя подставленное приятельницей плечо, – вас. А вы ругаетесь!
– Ну, я же не знал, в чем дело, – примирительно заметил тот, – а чего, собственно, особенного? Приехал-уехал, туда ему и дорога. Мне, что ли, покараулить на Ленинградке какую-нибудь принцессу? Ну, все, дамы, все. Хватит страдать. Мне нужно отдохнуть и собраться с мыслями. Спасибо, что навестили, и до свидания.
– Я вообще-то за ключом заходила, – сказала Лариса, – он там, в коридоре на тумбочке. Извини, что так получилось, но ты вел себя просто по-хамски. Что о наших мужчинах будут думать в Вахрейне?
– Ты бы лучше побеспокоилась, что о наших женщинах будут думать здесь! Что вы делали вчера без меня? Что?!
– Здесь ничего, – оправдалась за Ларису Настя, – и ее жених здесь ничего не делал. Он только ходил так же, как и вы. А потом пошел топиться.
– Понятно, – усмехнулся Василий. – От меня этого не дождетесь!
– Очень надо, – фыркнула Настя, почти успокоившись, – у нас мужиков – пруд пруди!
Василий демонстративно раскрыл окно и громко сказал, искоса наблюдая за реакцией старушек на лавочке:
– Вертихвостки! Мужиков у них – пруд пруди! Принцев им подавай заморских! Совсем совесть потеряли!
И уже тише добавил:
– Счастливого пути, девчонки.
– Какой неблагодарный, невоспитанный хам, – возмущалась Настя, выйдя из подъезда и чувствуя, как старушки сверлят взглядами их спины.
– Будто бы нахалы бывают воспитанными и благодарными, – не согласилась с ней Лариса.
– Разводись с ним обязательно, никакие бумажки ему не помогут. Только протянет время зря. Еще угрожает тебе. Кстати, а почему он тебе угрожает? У вас что-то было личное? Нет, с таким ничего личного быть не может. Сегодня же зайди к Роману и помирись с ним. Или у тебя другие планы?
В последнем вопросе послышалась нотка ревности.
– Конечно, принцу ты понравилась, – рассуждала Настя, – но он вполне может оказаться ветреником. К тому же у него наверняка гарем и куча жен.
– Сераль какой-то. Но ты права, у принцев всегда полно женщин. Да и ну их, этих принцев!
– Согласна, ну их. Но если он объявится, позови меня обязательно. Мало ли что.
Они расстались, пообещав друг с другом созвониться.
Только Лариса подошла к своему дому, как рядом с ней, словно из-под земли, возникла Ирина Викторовна.
– Где мой мальчик?! – закричала она. – Куда ты его дела?
Лариса обомлела. Роман, оказывается, не ночевал дома!
– Я обошла и обзвонила всех знакомых, – докладывала ей Стрелкина, – никто не видел его последним!
Представляю, что было бы, сознайся кто-то, что видел ее сына последним, подумала Лариса. Мама милая, так это же она видела его последней! Он шел в сторону своего, вернее их, дома. Шел и не дошел?! И куда делся? Растерянный вид заставил усомниться Ирину Викторовну в ее вине, и она принялась успокаивать Ларису:
– Ты не переживай так. Переживай, конечно, но не так. Я только что из милиции, они приняли мое заявление о пропаже человека…
– Но такие заявления принимают, если человека нет несколько дней.
– Ждала бы я еще несколько дней, – показала кому-то свой кулак Стрелкина. Наверное, тому милиционеру, который посмел ей об этом заикнуться. – Вечером Ромочку покажут по телевидению. А пока нужно его поискать по злачным местам. Какие в нашем городе есть злачные места?
Этого Лариса не знала. Но она чувствовала, что Стрелкин не спал в своей постели потому, что не смог до нее добраться. А он не смог до нее добраться, решив свести счеты с жизнью, как и обещал. То есть, короче говоря, вернулся к реке и утопился. В то время, когда ей снились прекрасные сны, его холодное тело прибило волной к берегу, и голодные собаки разорвали его на части… Картины, одна ужаснее другой, представали перед ней со всеми ужасающими подробностями. Как сказать об этом бедной расстроенной матери? Она так надеется увидеть своего сына.
– Пусть только объявится, негодяй, задушу собственными руками!
– Я думаю, что-то случилось, – начала готовить Стрелкину к неприятному известию Лариса.
– Еще бы! Он бы не посмел ночевать где-то без разрешения!
– Случилось нечто неординарное и неожиданное.
– Он у тебя ночевал?!
– Ну, не такое экстремальное. Может, у него появилась другая женщина, – с испугу Лариса понесла всякую околесицу.
– Другая? – Стрелкина задумалась. – Мой мальчик любит только тебя. И меня. И не позволит себе другую женщину! Нужно искать по злачным местам. Владимир Аркадьевич, – обратилась она к проходившему мимо пенсионеру, – ну-ка скажите, где у нас в Тугуеве злачные места?
– А я-то здесь при чем? Я и зашел-то всего на одну минуту. И выпил-то не больше стопки. А в том, что она танцевала на моем столе, я совершенно не виноват. – И вдруг он взмолился: – Только Светлане моей не говорите, ради всего святого! Я только раз, один раз туда заглянул с пенсией.
– Куда заглянул?! – рявкнула потерявшая терпение Ирина Викторовна.
– В «Гей-Хлопцы», – сжался пенсионер. – Но она оказалась не женщиной, а мужиком, честное слово! На моем столе плясал переодетый мужик!
И он убежал в противоположном тому, куда шел, направлении.
– Я пойду к этим хлопцам, а ты…
– Я тоже знаю тут одно злачное местечко, – призналась Лариса, – мне подруга рассказывала. Схожу туда.
– Иди. Если что, встречаемся у меня.
Но Лариса пошла не в злачное место. Она отправилась на мост, откуда вчера Роман намеревался спрыгнуть. Это ее крест. Теперь она всегда будет думать, что стала причиной чужой гибели. Из-за нее, прав Степанцов, профурсетки и вертихвостки, сгинул в расцвете сил такой чудесный парень Роман Стрелкин. И нет ей прощения и слов сострадания. Остается посыпать голову песком с его могилы. Ах, у него даже не будет могилы. Злые животные растерзали его тело!
Слезы лились по ее лицу, в которое прохожие всматривались с нескрываемым любопытством. Отчего может плакать симпатичная рыжеволосая девушка в солнечный летний день? Только от неприятностей в личной жизни.
– Все у тебя еще впереди, – ободрила Ларису какая-то женщина на мосту.
– Нет, все уже в прошлом, – заявила та, залезая на парапет и вглядываясь в воду. Она хотела увидеть хоть что-нибудь, напоминающее ей о Романе.
Носовой платок на волнах, шляпу. Мама милая, он не носил шляп и носовых платков. Ничегошеньки от него не осталось. А что осталось, после зверей доели рыбы.
– Держите девку! – завопила женщина, обращаясь к другим прохожим. – Она топиться собралась!
К Ларисе подбежал дюжий мужик, сгреб ее в охапку и снял с парапета.
– Отпустите меня! Вы не имеете права меня задерживать! Я могу делать все, что хочу. А я хочу проститься! – извивалась она в его цепких объятиях.
– Сейчас, дожидайся, простишься, как же, – говорил мужик, мужественно терпя ее укусы.
– Вызывайте «неотложку»! – кричала женщина.
– Какую «неотложку»? Ее нужно в дурдом отправить! Там таких полно. Ишь, у американцев моду переняли с мостов кидаться! Речку нашу загрязнять! Вчера один отсюда сиганул, поймать так и не успели.
Стрелкин все-таки спрыгнул! Лариса зашаталась и потеряла сознание.
– Вот и ладушки, – над ней склонился человек в белом халате, – приходит в себя.
– Где я, – тихо спросила Лариса, – в дурдоме?
– Я бы на твоем месте не стала так отзываться о доме родной матери. И делать такие безответственные заявления! – возмутилась Ольга Петровна, к которой доставили дочь в полубессознательном состоянии. – После того, что ты натворила. Теперь о тебе говорит весь город. У твоих дверей дежурят журналисты! В местных новостях передали, что вчера к нам в Тугуев инкогнито приезжал арабский принц, и намекнули, что та, к которой он приезжал, сегодня пыталась прыгнуть в реку! Ее забраковали в его гареме! Оказалась слишком рыжей!
Лариса закрыла глаза. При чем тут гарем?
– Романа не нашли? – печально поинтересовалась она.
– А чего его искать? Напился вчера, глядя на эту рыжую дурочку с принцем, и теперь выкидывает коленца, чтобы та переживала!
– Мама, как ты можешь? Человек потерялся, может, он из-за меня покончил жизнь самоубийством?!
– Ах, держите меня двое! Покончил жизнь самоубийством! Как смешно.
– Ничего смешного не вижу, – Лариса отвернулась к стенке на скрипучем мамином диване.
– Вот и ладушки, – потер руки доктор, закончив писать рецепт, – вам лучше отдохнуть и поспать немного. Я завтра обязательно зайду. Таблеточки эти попейте, микстурку. Если что – звоните.
– Большое спасибо, доктор, – и мама отправилась его провожать.
– Что у тебя случилось? – спросила она, возвратившись в комнату.
Она присела на край дивана, обняла дочь. Та не стала сдерживать слезы и расплакалась. Между всхлипами Лариса призналась ей, что действительно был и принц, был и Стрелкин. Он приревновал, побежал топиться, его сняли с парапета, отвели домой. Но до дома он так и не дошел. А мужчина на мосту сегодня рассказал, как вчера один парень прыгнул в воду и утопился, поймать его так и не успели.
– И совсем даже он не утопился, – возразила Ольга Петровна. – Его вместе с тарзанкой забрали в милицию. Местный телеканал показывал, как его снимали. Он оказался незаконным предпринимателем. Давал тарзанить за определенную плату. Драл по сотне за прыжок! Первым делал скидки. Вторые разобиделись и настучали на него.
– Так Романа нашли? – обрадовалась Лариса, совсем как маленький ребенок.
– Если и не нашли, то обязательно найдут. Куда он денется от Ирины Викторовны? Ведь не самоубийца же он в самом деле.
– Да, не самоубийца, – согласилась Лариса. – Хорошо, если бы он уже вернулся домой.
Вечером она позвонила Стрелкиной, и та подтвердила – Роман вернулся, но подойти к телефону не может, потому что спит. А рядом с мамой сидел бодрствующий Роман с забинтованным пальцем на правой руке.
Глава 9
Жених? Жених
Сутки назад он сидел не с мамой. После того как его уговорили не топиться, Роман отправился домой. Он шел и думал, что эта коварная Лариска все-таки осталась с иностранцем. Променяла его! На какого-то там принца. Вот они, современные женщины. Вот они, современные нравы! Мама его предупреждала, чтобы он не доверял женщинам. Но Лариса была его мечтой со школьной скамьи, на которой он циркулем вырезал надпись: «Люблю и помню». Теперь от нее отдавало чем-то замшелым. Не от коварной Лариски, та благоухала дорогими ароматами во все стороны, а от той фразы, которую он пытался ей сказать всю свою сознательную жизнь. А потом, когда наконец-то решился и сказал, она оказалась замужем неизвестно за кем! У приличных людей такого никогда бы не случилось. Вот у него такое безобразие – а другим словом Ларискин брак просто не назовешь – не случилось бы! Вся такая порывистая и легкая – она как сквозняк в туалете: подует, и хоть на край света беги. Один ветер у нее в голове. Но нет, ветреной ее не назовешь. Вон как ухватилась за состоятельного иноземца! Не оторвешь. У нее и муж есть, и жених, кстати, вполне приличный молодой человек, так ей все мало.
С такими думами приличный молодой человек резко развернулся и направился прочь от дома. Вдали голубыми огнями мелькала вывеска развеселого бара со странным названием «Гей-Хлопцы». Причем если раньше восклицательный знак между двумя словами стоял строго вертикально, то со временем и благодаря погодным катаклизмам он лег строго горизонтально. Чем привлек внимание людей сомнительной ориентации и сделал бар их постоянным местом сходок. Но в данный момент подвыпившему жениху было совершенно все равно, кто рядом с ним выпьет рюмку-другую. А выпить ему очень хотелось. Напиться и забыться. Утром проснуться с головной болью и не мучиться по поводу того, разлюбила его коварная Лариска или все еще собирается разводиться. Даже если она укатит с этим своим принцем на край света, поначалу ему будет наплевать – головная боль, вот решение всех его проблем. Для этого нужно упиться.
– Двойную водки! – потребовал у бармена Роман, подсаживаясь к стойке.
– У нас только приличные напитки, – фыркнул бармен, в профиль удивительно похожий на мать Стрелкина, – «Пино-колада», «Махито»…
– Слей все в одну емкость и принеси!
Через минуту бармен поставил перед Романом рюмку водки.
– Только для вас, – прошептал он, – осталась от специального заказа.
– Маловато осталось, – вытер губы рукавом Роман, – ищи еще.
Бармен вздохнул и выставил на стойку початую бутылку водки.
– Ну вот, а говоришь, «Махито». – И Роман налил себе еще.
– Молодой человек, – раздалось у него над ухом, – а ты скучаешь. Хочешь, я скрашу твое одиночество?
Он обернулся, рядом с ним стояла разукрашенная черногривая особа с лошадиной мордой лица, готовая вот-вот заржать. Копия его матери. Он отмахнулся от нее, осознавая, что так быстро Ирина Викторовна не смогла бы прибежать за ним в бар.
– Фу-ты, фантом, исчезни!
– Борюся! Он обозвал меня фантомасом!
Вслед за лошадиной появилась разъяренная львиная морда. Теперь ее анфас напомнил Роману о маме. Морда рыкнула на него, двинула в челюсть кулаком, девица довольно заржала. Роман вместе с бутылкой отлетел в дальний угол стойки.
– Не понял?! – возмутился он на весь зал, поднимаясь. – Жениху морду бить?!
И пошел на льва с лошадью, размахивая перед собой рюмкой как шпагой.
Два бритоголовых парня в закутке бара, который предоставлялся исключительно лицам определенной ориентации, встрепенулись.
– Он?! – доставая из кармана пиджака фотографию и протягивая ее другому, спросил один. – Жених!
– Похож, – с сомнением в голосе произнес второй. – Как бы не ошибиться в пятый раз. Шеф убьет.
– Глянь, морда один в один!
Они подняли головы и уставились на перекошенную физиономию Стрелкина, которому как раз в этот момент снова засветили в челюсть.
– На этот раз верняк. Берем!
Бритоголовые поднялись и дружно направились к выходу. По пути они ловко подхватили под обе руки незадачливого Стрелкина, снова размахивающего рюмкой перед львиной гривой, и понесли его к выходу. Вырываться тот не мог – боялся расплескать содержимое бутылки, которую трепетно прижимал к груди все это время.
Его погрузили в багажник, где он свернулся калачиком и уснул.
Очнулся Роман от яркого света, который бил ему прямо в лицо. Он огляделся: зубопротезное кресло, серебристые иномарки, бритоголовые пацаны. Он кисло улыбнулся. Харлам поднес к его глазам фотографию девицы в обнимку с каким-то перекошенным типом и спросил, тыкая в перекошенного пальцем:
– Жених?
– Жених, – честно сознался Стрелкин.
– Я же говорил, верняк! – обратился к Никитосу сотоварищ.
– Но это еще ничего не значит! – сварливо заметил очнувшийся жених. – Я ее разлюбил!
– Что?! – Оба изобразили такие злые рожи, что Роман зажмурился.
– Ну, ты, жмурик, повтори, что сказал.
– Она сама меня бросила, – быстро пояснил, усаживаясь в кресло, Роман. – Ушла с каким-то принцем!
– Это не меняет сути дела. Принцев у нее полно, – почесал у себя за ухом Харлам. – Нам сказано тебя доставить, мы тебя и доставили.
– И правильно сделали, – махнул рукой Стрелкин, – что доставили. Мне же все равно. Я из-за нее топиться хотел.
– Да ты что?! Вот стерва, довела мужика!
– Тише, ты хочешь, чтобы он нас убил?
– Пацаны, нет ли у вас чего-нибудь выпить? – поинтересовался Стрелкин. – Залить, так сказать, мое горе не водой, раз вы не дали мне утопиться, так водкой.
– Ну ты, это, мужик, давай не бери в голову. Она со всеми такая, – попытался успокоить его Харлам, отсылая Никитоса за крепленым подкреплением.
– Вертихвостка! – заявил Роман, откидываясь на подголовник. – Убейте меня, мне все равно.
Убивать его не стали. Подготовленные для этих целей инструменты свалили со столика, стоявшего рядом с креслом, на пол, и их место заняла бутылка виски и грубо порезанная ливерная колбаса, которую Никитос стащил у соседской собаки.
– Она такая, такая… – тряс в воздухе колбасой Стрелкин, – несерьезная! Ну есть один, другой. Ну зачем же третий?!
– Она такая, – соглашался с ним Харлам, устроившийся рядом на корточках.
– У нее всегда то один, то другой, – кивал головой Никитос, разливая по стаканам иноземный напиток.
– За нас, за пацанов!
– У нее на все, на все есть отговорки, – жаловался Роман.
– Кругом алиби, – поддакивал Харлам, – вчера замочила кошку, свалила на нас.
– У нее всегда так. Сама замочила, а мы виноваты.
– Так она еще и убийца?! – Роман опрокинул свой стакан и подставил снова.
– Она такая.
– Да, она такая. Стерва!
– Тише, тише…
Они выпили еще, после чего обнялись и еле слышно запели: «Главное, ребята, сердцем не стареть, водку, что открыли, до конца допить…» Через пару часов уже вся округа деревни Нудельной слушала: «Запрягайте, девки, лошадь…» А еще через некоторое время Харлам с Никитосом осторожно несли из гаража практически безжизненное тело Стрелкина наверх, на второй этаж. В святая святых – комнату стервы Любки, дочери их шефа и работодателя, поручившего им кровь из носу найти для своей беременной дурынды жениха.
Стрелкин утонул в огромной постели, затерялся среди одеял и подушек. Он по привычке поначалу сложился калачиком, но почувствовал дикую жару и потребовал себя раздеть. Никитос пожал плечами и освободил бесчувственное тело от всей одежды.
– Тише, тише, – шептал ему Харлам, – не дай бог, очухается.
– Вот потеха будет, – радовался Никитос, – когда дурында вернется!
Любка вернулась под утро и, не обращая никакого внимания на Стрелкина, завалилась в свою огромную постель. Отключилась сразу, она весь вечер и всю ночь провела с друзьями на вечеринке, опустошая одну емкость за другой, сожалея вместе со всеми о загубленной молодости целого поколения – очень модная нынче тема.
Любовь Воропаева была дочкой известного в Тугуеве бизнесмена. С самого раннего детства ее приучили к тому, что папа – человек занятой, видеться с ним можно только в самых необходимых случаях, а еще лучше – не лезть к нему со своими проблемами вообще. Матери у Любки не было, она бросила Воропаева еще в молодости, подкинув ему годовалую дочь, и сбежала с очередным мужем за океан. Там у нее образовалась новая семья, так что желания встретиться с бывшим мужем и бывшей дочерью не возникало. Так и жила Люба все свои восемнадцать лет под присмотром постоянно меняющихся экономок и нянек, каждая из которых старалась воспитать ее под себя. В результате получилась пухлолицая девица с собственным мнением, в корне отличающимся от мнения всех остальных, вместе взятых, большим гонором и ранимой душой, которую она никогда никому не выворачивала наизнанку.
На последнем дне ее рождения по случайному стечению обстоятельств присутствовал отец. Поглядев на нее в дорогом вечернем платье с огромным вырезом на пышной груди, он решил, что ей пора отправляться в самостоятельное плавание, и подыскал ей жениха, достаток которого позволял ей это делать без особых усилий. За Любкой он решил дать хорошее приданое, где-то в глубине души чувствуя свою вину перед ней. Но дочь неожиданно взбрыкнула, как необъезженная кобылица, и заявила, что замуж не пойдет. Ни за того, ни за другого, что присмотрел ей отец. Она съездила на столичный вокзал, затащила в моментальную фотографию первого попавшегося ей парня, заплатив тому десятку. В результате чего отцу была представлена фотокопия Любкиного жениха с легендой о том, что он стал отцом ее ребенка, после чего бросил бедную девушку.
Люба знала, на что давила. Отец никогда бы никому не простил такого хамского отношения к своему потомству, потому как считал, что если уважаешь Воропаева, уважай и колесо его автомобиля. Отец изъял у Любки фотокарточку и дал задание двум своим бритоголовым помощникам изловить проходимца и доставить его на расправу.
Пока они ловили и доставляли, Любу никто не беспокоил. От мысли о ее замужестве отец отказался. Еще бы, кто захочет жениться на беременной! Он решил, что сначала женит на ней того негодяя, который ее обесчестил, а потом, когда дочь родит ребенка, разведет их. И вот тогда уже толкнет ее замуж за состоятельного человека. В небольшом городке, где сливки общества знали друг о друге практически все, приходится следовать определенным традициям.
Все отловленные негодяи предоставлялись Любке для опознания, но ни один из них ее не устраивал. Харлам с Никитосом уже извелись, ища парня с моментальной фотографии, который, а это знала только Любка, с того самого вокзала уехал на постоянное место жительства во Владивосток.
Отец рвал и метал, но только на своих помощников, Люба была неприкасаема по причине своего интересного положения. А положение у нее и впрямь было довольно интересное! Вместо того чтобы, как нормальная беременная женщина, расплываться в разные стороны, Любка худела. И живот не рос, а, наоборот, лип к позвонкам. Отец уже стал на нее поглядывать с нескрываемым интересом. Она решила во что бы то ни стало поправиться и в ресторанах ела за двоих. Но пища без должного аппетита плохо усваивалась, а чаще даже просилась назад.
По этой причине она проснулась поздним утром и антилопой гну побежала в ванную комнату, находившуюся рядом с ее спальней. Там ее пару раз стошнило.
Пока она обнимала унитаз, в комнату вошел отец.
– Где он?! – строго спросил Воропаев у своих помощников, оставшихся за дверью.
Те глазами указали на кровать.
Воропаев подошел твердой походкой к постели дочери и сдернул шелковое двуспальное одеяло на пол.
– Бр… – сказал Стрелкин и свернулся калачиком.
– Этот?! – переспросил Воропаев, разглядывая голого мужика в постели дочери. Будто бы, если бы ему сказали, что ах, батюшки-обознатушки, это совсем и не тот, что-то бы изменилось! – Просыпайся, жених!
Но Стрелкин еще раз сказал: «Бр…» – и пустил слюну.
– Папа! Ты? – Люба стояла у двери и рассматривала не папу, а лежавшего в ее постели Стрелкина.
– Готовься к свадьбе! – рявкнул отец, развернулся и вышел из комнаты.
– Что?!
Ей понадобился битый час, пока она раскачала Романа. Но когда он сел на постели, голова его еще не включила пользование мозгами. Пришлось Любе бежать вниз на кухню за стаканом пива, чтобы дать подкидышу возможность привести себя в чувство.
– Ты кто?! – трясла она его за плечо.
– Жених.
– Откуда свалился на мою голову?!
– Оттуда, – Стрелкин опустил указательный палец вниз.
– Эти два урода постарались, – догадалась Люба.
– Что ты, они такие хорошие ребята, – открыл глаза ей на помощников Воропаева Стрелкин, силясь после этого открыть свои собственные.
– И что теперь будем делать? – задала риторический вопрос Люба, прекрасно осознавая, что, как отец сказал, так и будет.
Ей придется выйти замуж. Можно, конечно, отказаться от этого типа и заявить, что это не тот. Но тогда придется объяснять, что он делал в ее постели. Если сказать, что он ничего там не делал и вообще попал к ней случайно, значит, обречь себя на осмеяние всей округи. Отец все равно не поверит. И как только она вчера не заметила подкидыша! Если бы она сразу подняла шум, ничего подобного бы не случилось. А сегодня объяснения по поводу того, что она не знает, с кем провела ночь, действительно выглядят смешно. Хотя, приняв во внимание похождения приятельниц и подружек, она решила, что такое вполне возможно.
– Как тебя зовут, – пытаясь смириться с неизбежностью, поинтересовалась Люба.
– Стрелкин Роман, – он с удовольствием выпил пива и теперь сидел, оглядываясь по сторонам. – А где я? И как я сюда попал?
– Вот это я тоже хотела бы выяснить, – вздохнула Люба. – Тебя Харлам с Никитосом сами принесли или ими руководил отец, заранее подстроив эту авантюру?
– Какую авантюру, я ни в каких авантюрах участия принимать не собираюсь! Я вполне приличный молодой человек…
– Оказываюсь в постели незнакомой девушки и…
– И что «и»?
– В том-то и дело. И что?
– Да я вас знать не знаю, видеть не видел! – Роман вскочил с постели, но, тут же сообразив, что он полностью раздет, прикрылся подушкой. – Где моя одежда?! – И схватил первые попавшиеся штаны.
