Текст книги "Два Ричарда"

Автор книги: Алина Кривенец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Он вернулся через несколько секунд с одеялом. Мягкое, нежное, светло-голубое. Это было мое одеяло в этом доме. Его мы также выбирали вместе. Ричард отправился на кухню, оставив меня, обмякшую, в тугом, как кокон, одеяле.

– Рич! – я позвала его сразу же, так как чувствовала, что хочу сказать это сейчас.

– Что? – он все так же громко кричал из кухни. – Говори, я тебя хорошо слышу.

Грохотала посуда, звенели ножи. Он готовил для нас ужин. Чаще всего именно так и было. Ричард готовил ужин, а я – летала в своих мыслях, укрывшись мягким светло-голубым одеялом.

– Нет, подойди, пожалуйста. Это важно.

– Говори. – Ричард стоял передо мной с кастрюлей в одной руке и ложкой в другой.

– Ричард, дорогой…

– О, Боже! Ты впервые сказала «дорогой»! – Он громко ударил ложкой о дно кастрюли, имитируя победный гонг.

– Мне нужно будет уехать на некоторое время.

Он отодвинул одеяло в сторону и присел возле моих ног на диван.

– Так-так, – продолжал говорить с привычным ему позитивом. – И куда же?

– В ЛА.

– В Лос-Анджелес? – в его вопросе я не заметила ни тени удивления.

– Да, – я чувствовала себя неловко, будто это было каким-то предательством.

– И надолго.

– На три… месяца.

Лицо Ричарда нисколько не изменилось. Он улыбнулся.

– Хорошо. – С безмятежной улыбкой на лице молча ушел обратно на кухню, сопровождая уход едва слышным перезвоном удара серебряной ложки о кастрюлю.

– Что «хорошо», Ричард? – я называла его «Ричард», когда была чем-то недовольна. И, несмотря на то, что мы оба приняли эти отношения без явного продолжения, сейчас я была недовольна. Нет, я злилась! Жутко злилась. В первую очередь – на себя. Приподнялась слегка на локти и почувствовала, как все мое тело напряглось.

– Хорошо, Эми. Езжай.

Этот холод в голосе, смешанный с привычным позитивом, меня убивал. Что значит «езжай»? Как «езжай»? Он даже не сделал вид, что расстроен. Даже не попытался спросить, а можно ли отменить поездку или уехать на меньший срок. Нет, ничего этого не было. Он просто сказал холодное: «Езжай».

Я закуталась в одеяло и подошла к нему. Ричард стоял у столешницы и резал овощи. Спокойно, монотонно, делая каждое движение ножа плавным.

– Ричард, то есть ты даже не огорчился, что я так надолго уеду?

– А зачем мне огорчаться? – он отвечал, продолжая стоять ко мне спиной и нарезая овощи. – Ты ведь все равно уедешь. Так нужно для тебя. А если нужно и важно для тебя – я это принимаю.

Нет, я не могла обвинять его в эгоизме или равнодушии. Несколько минут назад он показал мне, как сильно я желанна. Но, видимо, когда «любима» – расстраиваются. Когда «желанна» – отпускают со спокойной душой.

Я молча вернулась в гостиную, переваливаясь, как пингвин, и придерживая складки тяжелого одеяла. За несколько секунд надела смятую блузу, юбку, сделала глоток холодного какао, отыскала в дальнем углу комнаты туфли, от которых ноги до сих пор жутко гудели.

– Ричард, я не обижаюсь! Просто нужно побыть одной. – Кричала я из коридора, засовывая свои, еще не отдохнувшие как следует, стопы в надоевшие туфли.

Он ничего не ответил и не вышел проводить. А я этого и не ждала. Адски сложно идти на шпильках. Пятки натерты, ноги подкашивались стопами вовнутрь. За рулем я сейчас буду босая. Да! Так и сделала, отбросив шпильки на заднее сидение, как только села за руль. Обида не утихала. Не думала, что встречусь с такой холодной реакцией Ричарда. Я была уверена, что он расстроится или хотя бы сделает вид, что расстроился. Но ни того, ни другого не произошло. Я смотрела на себя в зеркало и вырвалось: «Черт, Эми. Сколько можно быть такой наивной дурой!». У меня была размазана помада и взъерошены волосы. Все, как у приличных девушек после бурного секса. Я не собиралась доставать расческу или аккуратно убирать помаду там, где ей не место. На щеках в разные стороны расползались красные полосы.

В квартире уютно, пахнет тюльпанами и мятным чаем. Я пришла босая. Шпильки забыла забрать из машины. Ерунда. Хотелось чего-то сладкого и ароматного. В холодильнике – плитка черного шоколада. Подойдет. Я бессильно упала на диван с плиткой шоколада в руке. Продолжала думать о Лос-Анджелесе и рассматривала свою до неприличия измятую юбку. Боже, как вульгарно я сейчас выглядела! И каким вкусным был горький шоколад. Мы поссорились с Ричардом? О, нет. Я не люблю ссоры. Не переношу скандалы и истерики. Никогда не закатывала истерики мужу, а надо бы. Никогда не показывала свою обиду. И правильно. Кто от этого выиграет? Не знаю. Но кто проиграет, так это – точно я.

Ответить или не ответить? Звонила Лиза. Моя лучшая и единственная подруга. У меня было дурное настроение, но для чего подруги, если не для поднятия настроения? Лиза была старше меня на пять лет. Когда-то мне казалось, что разница в пять лет – это целый мир, который мне еще предстоит узнать. На самом деле Лиза меня уверяла, что нет никакой разницы: двадцать пять тебе, тридцать или тридцать семь. Одинаково хочется выглядеть привлекательно, иметь стройные ноги, любящего (и, конечно, любимого) мужчину. Я ей верила.

– Алло, – я ответила на звонок, но в моем голосе была смесь трагедии с многосерийной драмой.

– Эми? Что-то у тебя голос…

– Да, немного устала. Ты как?

– Все отлично. Думаю, давно мы с тобой не виделись. Может, на следующей неделе?

– Давай, – ответила я с легким равнодушием, хотя на самом деле всегда рада была ее видеть.

– Эми?

– Да? – насторожилась я.

– Что случилось, Эми? – Лиза говорила так, будто боялась спугнуть дикого зверя.

– Устала, говорю же тебе, – как подло меня выдавал собственный голос.

Лиза молчала. Она слишком хорошо меня знала, чтобы задавать несколько раз один и тот же вопрос. Она знала, что я сама все сейчас расскажу. Мне нужна была пауза. Маленькая пауза и собраться с мыслями.

– Я уезжаю в ЛА. На три месяца.

– О, Эми! Так это прекрасно! – она радовалась искренне, так умела только Лиза и моя мама. – Но подожди, Эми. А Ричард? Он знает?

– Знает, – с мнимым равнодушием отрезала я.

– И?

– И сказал: «Хорошо, езжай».

– Вот мудак! – Лиза выплеснула все свои эмоции в одной фразе. Эми, ты, конечно, не обижайся на меня, но ты у него просто для…

Я смотрела на свою смятую юбку и думала о том, почему же я позволила таким отношениям случиться. Почему согласилась на них, сейчас чувствую угрызение совести и принимаю роль жертвы.

– Я не обижаюсь, Лиза. Ты все правильно говоришь.

Действительно, никакой обиды. Она ведь права. Лиза всегда хотела мне только добра и самого лучшего мужчину на свете. Она встретила своего мужа два года назад. Помню, как в тридцать пять лет она говорила за бокалом вина: «Эми, мужики – это самое большое зло в этом мире. От них одни проблемы!». Детей нет, но она безумно любит своего мужа, хотя была за шаг до отчаянного феминизма. И он имеет право существовать. У меня есть несколько знакомых феминисток. И живут они, кстати, очень даже неплохо. Всегда роскошно выглядят, всегда с улыбкой и по жизни с гордо поднятой головой. Правда, знаю феминисток, у которых цель – испортить жизнь мужчинам. И они с успехом это делают. Боже, дай мне сил не испортить жизнь себе и другим.

– Эми? Ты здесь?

– Да-да, – я снова отвлеклась на мысли о поездке в Лос-Анджелес, более 2000 километров до Нью-Йорка и понимала, что с Ричардом все кончено. «Езжай». Вот и уеду! Уеду! Поищи себе ту, которая будет так же самодостаточна, как я, но согласится на отношения без продолжения в виде брака. Пускай. У меня своя жизнь. У него – своя. Я легко отпускала людей. Всех, кроме моей первой любви. Это было так мило, по-детски и до дрожи в коленках. Его звали Джек. Он был на пять лет старше меня. Сколько мне было тогда? Кажется, шестнадцать. У нас было многое и секс. Мой первый секс был в шестнадцать и с парнем на пять лет старше меня. Расстались мы, когда мне было девятнадцать. О, как я убивалась! Рыдала сутками, отказывалась есть, пить и говорить с кем-либо, кроме своей школьной подруги Алисы. Она приходила ко мне домой с огромной пиццей, с разбега прыгала на кровать, открывала еще горячую коробку и, полна решимости вытянуть меня из депрессии, протягивала первый кусок. Кстати, тогда за месяц жуткой депрессии я набрала пять килограмм. Мои любимые джинсы так больше и не «сели» идеально по бедрам, а на двухнедельной диете мне удалось сбросить около двух кило. Это сейчас я имею то, о чем в девятнадцать мечтала и чему завидовала, рассматривая обложки глянцевых журналов. Мне тридцать два и у меня есть: красивая упругая попа, тонкая талия, худые стройные ноги и пухлые губы. Правда, пухлые губы у меня были всегда. Природа сделала щедрый подарок с первых дней жизни.

– Давай на следующей неделе встретимся, и ты мне расскажешь. Знаешь, Эми, даже если с Ричардом не все кончено, заведи себе в ЛА любовника. Не будь дурой. – И Лиза рассмеялась своим звонким смехом, который я всегда узнаю из тысячи.

На стопы больно ступать, настолько сегодня шпильки превратили мой вечер в настоящее испытание на прочность. Да, и не только шпильки. Медленно подошла к огромному зеркалу в холле. Аккуратно, едва слышно, будто это была не моя собственная квартира, а чужая. Остановилась, подняла юбку до уровня пояса и медленно поворачивала корпус вправо-влево. Рассматривала ноги, бедра, попу. Да, все идеально. Попа была упругой, хотя еще два года назад она обвисала и не позволяла мне надевать облегающие платья или юбки. Бедра. Они были шикарны. Такие округлые, такие ровные. Никаких обвисших боков, которыми так пугают девушек за тридцать. То, что я видела перед собой в зеркале, радовало глаз. Кстати, все это – результат регулярных занятий спортом В такие моменты я начинала ценить себя и любить. «Только полюбив себя, тебя полюбят другие», – повторила я сама себе, будто боялась собственных сомнений. Меня уважали, ценили и даже боялись. Начальник как-никак. Но, кажется, никто не любил, кроме родителей. Они – мое все. Моя поддержка и опора. Когда узнают, что я уезжаю в ЛА, уверена – обрадуются и пожелают удачи. Они всегда радуются любому моему решению. Без их поддержки не было бы и агентства. Я стала сильной благодаря им. А еще мне хотелось кардинально изменить свою жизнь. К примеру, Джесс. Она решила уехать в Австралию. Вот так все бросить и уехать. Но она молода. Ей всего двадцать три года. Мне не хотелось в Австралию, а вот изменить свою жизнь – да. Изменить себя, а затем изменится и сама жизнь.

Я чувствую, как важно мне разобраться самой в себе без сторонней помощи. И с каждым днем делаю для себя все новые открытия, нахожу ответы на вопросы, которые раньше мне казались слишком глупыми.

Я никогда не пью в одиночку. А сегодня – выпью. Хочется сухого красного вина. У меня оставалось немного вина после одного из наших с Ричардом вечеров. Все было банально: ужин, вино, секс. «Ужин, вино, секс», – я прокрутила эту мысль у себя в голове несколько раз и поняла, что это – совсем не моя жизнь. У нас все было по графику, заранее спланировано и чертовски банально. Вино расслабляет. Хочется уснуть и проснуться абсолютно счастливой. А ведь однажды так и случится. Я ненавижу нытье. То самое нытье, которым страдают девушки за тридцать: «Я все еще не замужем», «У меня целлюлит и живот», «У меня не было секса почти год!». И что? Скажите мне, и что здесь такого? Ненавижу нытье.

…………………………..

– Эми? – дверь приоткрылась, и Джессика просунула в небольшую щель свою рыжую голову.

– Заходи, Джесс, – я стояла у окна и наблюдала за прохожими. Весна делает людей разноцветными: яркие юбки, платья, шарфы… Это прекрасно.

– Эми, уже принесли договор, – на стол тяжело упала папка со стопкой бумаг.

– Как, уже? – я резко обернулась и вопросительно посмотрела на Джессику, будто не верила и ждала подтверждений.

– Уже. – Джесс озадачено вздернула плечи вверх.

– Ладно. Сейчас посмотрю. Спасибо, Джессика.

Я взяла папку и не открывала, пока Джесс не захлопнула за собой дверь. Для меня в папке было что-то интимное, только мое.

Первое, что я увидела в договоре – дату. Через неделю я должна была вылететь в Лос-Анджелес. Через неделю? Я думала, у меня еще есть время. Не знаю почему, но в этот момент я испугалась. Все еще остался нерешенным вопрос: кто останется главным здесь, в Нью-Йорке, пока я буду развивать агентство в ЛА?

– Джессика! – у меня был громкий и звонкий голос. Обернулись все, в том числе и Джессика. Я стояла за стеклянной стеной с открытой папкой в руках. Растерянная и испуганная. На меня смотрели менеджеры. Все. Абсолютно. Кажется, они уже узнали и ждали, какое решение я приму. Джессика открыла дверь, и все резко склонили головы над бумагами. Кто-то взял телефон, чтобы позвонить клиенту. Работа вернулась в прежний ритм, а напряжение осталось здесь, в моем кабинете.

– Джессика, присядь.

Она молча села на диван и ожидала, когда я начну разговор. Мне кажется, она понимала, что я хочу сказать.

– Джесс… – я говорила неуверенно. Боялась, что она ответит «нет». – Я уезжаю через неделю. Вот, – я размахивала папкой в воздухе – здесь дата и билеты. У меня к тебе будет просьба. Последняя.

Джессика молчала.

– Возглавь агентство до моего приезда. Пожалуйста.

Мы обе молчали. Я пыталась прочесть ответ в глазах Джессики, но не могла. Она сохраняла полное спокойствие. Точно такое, с которым зашла минуту назад в мой кабинет.

– Как долго?

– Месяц, возможно – три.

– Хорошо.

Напряжение мгновенно прошло. Я не видела в ответе Джессики особого желания и радости, но она согласилась. Это то, что было для меня важным.

– В августе я улетаю в Австралию. У меня уже куплены билеты.

– Хорошо-хорошо! Никаких проблем. Я вернусь к августу, и ты улетишь. Я благодарна тебе, Джессика. Ты единственная, кому я доверяю. И единственная, кто сможет развивать агентство с такой же любовью, как я.

Джессика была грустной. Я не задавала никаких вопросов. Не люблю лезть в душу. Захочет – сама все расскажет. Ее рыжие волосы переливались под лучами солнца. Из окна падали майские теплые лучи. Мне всегда нравился рыжий оттенок: в одежде, волосах, картинах и даже еде. Я всегда была жгучей брюнеткой. Впервые покрасила волосы три года назад. Захотелось быть еще ярче. А, оказывается, дело было не в цвете волос. Мы с Джессикой – полные противоположности. Она – солнечная рыжая девушка с веснушками и голубыми глазами. Я – жгучая брюнетка с зелеными глазами и смуглой кожей. Да, мы – противоположности, но одинаково любили свою работу и одинаково хотели изменить свою жизнь. Я думаю, мы могли бы стать лучшими подругами. Возможно, когда-то это произойдет.

– Я могу идти? – Джессика говорила все так же без эмоций и с ноткой равнодушия в голосе.

– Да, иди. Позже мы с тобой все обсудим. Только пообещай мне кое-что.

Она молча посмотрела на меня, и я увидела в глазах живой интерес.

– Джессика, пообещай, что будешь управлять так, будто это – твое собственное агентство и в него вложена твоя душа, – в подтверждение я дотронулась ладонью где-то в области сердца.

– Так и будет. Здесь действительно вложена моя душа.

Она ушла, оставив меня один на один с ярко-синей папкой и остывшим кофе. Я не успела сделать и глотка, когда в кабинет с документами зашла Джессика. Ну, что ж, новая жизнь! Сейчас, когда агентство на время моего отсутствия оставалось в надежных руках, я не переживала. Неизвестность будоражила. Единственное, в чем была уверенность – я справлюсь. Я смогу сделать агентство в Лос-Анджелесе одним из лучших. Никогда не сомневалась в собственных силах. В следующий вторник я проснусь в солнечном ЛА.

………………………………

– Мам, на следующей неделе я улетаю в Лос-Анджелес на несколько месяцев, – держа одной рукой телефон, другой я выбрасывала все вещи со шкафа на пол и с удивлением понимала, какое огромное количество костюмов, блуз и юбок я ни разу не надевала.

– Отлично, Эми! Мы с папой рады за тебя.

Все именно так, как я и думала. Мои родители будут рады и поддержат любое мое решение. Они никогда не задавали лишних вопросов. И это качество передалось мне. Конечно, папа ничего еще не знал, но мама уже решила за двоих, что мое решение правильное.

– Я позже тебе все расскажу.

Откуда у меня столько черных блуз? Странно. Никогда не замечала, что их так много. Все черные блузы вернула в шкаф.

– Конечно, Эми. Расскажешь, когда захочешь.

Какая легкость в общении. «Мам, я тебя люблю», – я не произнесла этой фразы вслух. Ничего, она и так это знает.

Пять мини-юбок, которые уже года два не видели мир, а мир – их. Пожалуй, я возьму с собой. Мини-юбки отбросила к чемодану, которые уже лежал раскрытый на полу.

– А Ричард? Как же Ричард? Он едет с тобой?

– Нет, мам. Ричард остается в Нью-Йорке.

Мое любимое золотистое платье в пайетках для особого случая. Таких случаев было два: первое свидание с Ричардом и новогодний корпоратив в моем агентстве. Платье я отбросила в сторону чемодана. Особых случаев в ЛА должно быть больше.

– Вы расстались, да?

Мама часто понимала настоящую суть раньше меня. Я до сих пор не знала, расстались мы или нет. Уже несколько дней он не звонит. Конечно, пора давно понять, что мы расстались. Просто у меня не было ни времени, ни желания об этом думать.

– Расстались, мам.

А вот это черное облегающее платье – подарок Ричарда ко дню рождения. Его я оставила в шкафу.

– Ну, ничего, Эми. Уверена, что будет лучше. Поверь, прежде, чем я познакомилась с твоим отцом, у меня было много парней и неудачных отношений.

– Знаю, мам. У нас с Ричардом и так было несерьезно. Никто не будет грустить, – я говорила это так уверенно и спокойно, будто мы расстались несколько лет назад. Когда не любишь человека, о расставании говоришь легко.

– Мам, мне нужно сделать кое-какие дела. Наберу позже. Целую.

Я сидела на полу, окруженная юбками, платьями, блузами, брюками и пиджаками. Я никогда не жалела денег на одежду. Здесь было много вещей, купленных еще до того, как я стала начальницей. Они ничем не отличались от тех, которые я покупала сейчас, будучи владелицей успешного туристического агентства. Я люблю дорогие и качественные вещи и терпеть не могу шпильки, но ношу. Они придают мне уверенности. Над собственной уверенностью мне предстоит много работы. Мой бывший муж развивал во мне комплекс неполноценности. Он смеялся, когда я говорила, что хочу открыть бизнес, и утверждал, что моя фигура вполне хороша, но нужно убрать несколько лишних килограмм.

Чемодан почти собран. Огромный, тяжелый, в новую жизнь. В Лос-Анджелесе у меня будет съемное жилье. Не знаю, как оно выглядит и в каком районе находится, это было абсолютно неважно. Сегодня ночью я вылетаю. Вчера Джессика села в мое кресло и приступила к работе. Я знаю, она справится. Видела, как во время перерыва менеджеры что-то горячо обсуждали. При этом всегда бросали взгляды в сторону моего кабинета. Как-то я не выдержала и спросила у Алекса:

– Скажи, о чем говорят девушки в нашем офисе и при этом смотрят в сторону моего кабинета?

Несколько секунд он молчал, и мне показалось, на щеках даже появился румянец.

– Ну? Алекс? Не молчи.

– Вы мне нравитесь, Эми, – его щеки вспыхнули.

– О, Боже, Алекс! Мы уже говорили об этом. Ты найдешь себе девушку своего возраста. Умную, красивую, яркую.

– Но мне нравитесь вы, Эми.

Казалось, он сейчас накинется на меня с объятиями и поцелуями. Его взгляд был диким и решительным.

– Так, о чем говорят менеджеры? Они часто смотрят в мою сторону. И как-то эти взгляды мне не нравятся. Я в них вижу осуждение.

– Они говорят, что у вас появился любовник в ЛА, и вы летите туда, потому что он открывает для вас агентство. А Синди… – он замялся и замолчал.

– Что Синди? Продолжай.

– А Синди сказала, что вы… проститутка. И что это агентство также открыли за счет своего мужа. Бывшего.

Я засмеялась. Громко и от души. Нет-нет, я не расстроилась от того, что услышала. Это нормально, когда в женском коллективе возникают подобные слухи. Это абсолютно нормально. Алекс растерянно смотрел на мою реакцию и сам выдавил из себя несмелую улыбку.

– Ты меня рассмешил, – я положила руку ему на плечо, в знак благодарности за его искренность.

– Но, ведь они все придумали? – в ответ, он аккуратно положил свою ладонь поверх моей руки.

– Не знаю, Алекс. Не знаю.

Не успела убрать руку, как он резко схватил за талию и притянул к себе. Это было раннее утро. Пустой офис.

Поцеловал. Так жадно, будто это первый и последний поцелуй в его жизни. Кажется, поцелуй длился несколько минут. Нет, я не оттолкнула его. Я позволила выплеснуться чувствам, которые этот парень носил в своем сердце. К тому же он прекрасно целовался, и я ощущала всем телом, как сильно он ждал этого момента.

Алекс первым отпустил мою руку и отошел в сторону.

– Видишь, тебе понравилось. Возраст не имеет значения.

Я вытирала ладонью влажные губы и удивлялась себе. Поддалась. Впервые поддалась чувствам. Не своим, чужим.

– Алекс, это ничего не значит. Ты очень хороший парень. Возможно, даже один из лучших, которые мне когда-либо встречались. Но между нами ничего не может быть. Это не любовь, Алекс. Понимаешь?

Тогда он вышел из офиса молча и вернулся только в начале рабочего дня. Он больше ни разу не посмотрел на меня и не заговорил. При этом активно общался с сотрудницами и даже явно заигрывал с одной из них. Бедный парень, он пытался вызвать во мне чувство ревности. Но как можно вызывать чувство ревности у человека, сердце которого пустое? Правда, он чертовски хорошо целовался, и воспоминание об этом вызывало у меня улыбку.

Резкий звонок в дверь прервал мои воспоминания. Я все еще сидела на полу, среди горы вещей, которые не полетят со мной в ЛА, и с огромным, вздутым от количества вещей, чемоданом. Подошла к двери осторожно, на цыпочках. Молчала и, кажется, практически не дышала.

– Эми, открой.

Это был он. Ричард. С момента последней встречи в его квартире он больше ни разу не позвонил. В майке и нижнем белье, босая и с растрепанными волосами, я стояла на пороге. Он был серьезным. Слишком.

– Можно войти?

«Ох, Ричард. Что же у тебя в мыслях», – подумала я и отошла в сторону. Когда открыла дверь, даже поймала себя на мысли, что передо мной – абсолютно чужое и незнакомое лицо. Только низкий бархатный голос Ричарда вернул меня к реальности.

Он прошел в гостиную, медленно, будто первый раз здесь и изучает каждый сантиметр. Я шла за ним, также медленно и абсолютно опустошенная внутри. Никаких эмоций. Будто посторонний мужчина пришел в мою квартиру. Ричард остановился посреди гостиной и резко обернулся.

– Ты уже улетаешь?

– Да, сегодня.

Я подошла к шкафу и начала аккуратно раскладывать вещи, которые остаются здесь, в этой квартире, и будут ждать моего возвращения.

Больно схватил за бедра. Ричард любил, когда страсть была дикой. До боли дикой. Он держал меня за бедра и тяжело дышал в макушку.

– Эми, я хочу тебя.

Поцелуй в шею. Я знала каждый его шаг и прекрасно понимала, зачем он пришел. Поцелуи напомнили мне многое. Главное – что этот мужчина действительно был в моей жизни. Он одновременно знакомый и чужой. Какой каламбур сейчас происходит в моей голове.

Мы дышали одинаково тяжело и прерывисто. Я лежала на полу среди разбросанной одежды. Упиралась руками в его грудь и отворачивала голову всякий раз, когда он пытался поцеловать. Чувство абсолютной безвольности начинало меня захлестывать с головой. Он бросил рубашку к моей разбросанной одежде и целовал, целовал, целовал…

– Стоп! – я оттолкнула. Впервые так осознанно и уверенно.

Ричард замер надо мной. Руки оставались на бедрах, в глазах – недоумение и страх.

– Что не так, Эми?

– Я не хочу. Прекрати.

Поднялась. Голова очень кружилась и дрожали ноги. Он все еще оставался на полу. Полон недоумения.

– Не смотри на меня так, Рич.

– Почему ты не хочешь? Да, может, ты тогда хотела, чтобы я сказал: «Эми, не уезжай» или думала, что я поеду с тобой. Но…

– Что, но? – кажется, сейчас я узнаю правду.

– Но, я… – видно, как трудно ему было сказать правду. – Я просто тебя хочу.

Его руки обмякли и опустились на колени. Сейчас он был похож на человека, который вдруг сказал правду и через секунду пожалел об этом.

– Спасибо, Ричард. Ты знаешь, а я рада, что ты был в моей жизни. Я ведь ни на что большее не надеялась.

– Нет! – он начал раскачивать головой со стороны в сторону, с каждым новым качком – все сильнее и сильнее. – Нет! Ты меня не так поняла. Я хочу тебя! Сейчас и всегда. Но это не значит, что у меня больше нет к тебе никаких других чувств. Они есть. Просто я не знаю, что это.

– Что бы это ни было, Рич, но точно – не любовь.

Я ушла в ванную, а он так и остался сидеть на полу. В ванной еще раз взглянула на свое тело. Конечно, он хочет меня. Конечно. Это идеальное тело, и я улыбалась своему отражению в зеркале. С этого момента решила, что больше точно никаких непонятных отношений. Только любовь и только по любви. О, Боже! А ведь со школьных лет я больше никого и не любила! И были ли те чувства любовью? Как все странно и запутано. Мне стало легко и спокойно. Будто я сама перерезала ленту, которая обвивала мою тонкую шею уже второй год.

Когда я вышла из ванной, Ричарда уже не было. В открытом пустом чемодане лежала записка: «Найди свою любовь, Эми. Ты этого достойна».

На улице ветрено. Как-то даже пробирало до дрожи. Такси стояло у обочины. С чемоданом пришлось непросто. Впервые он был так сильно набит вещами и так много весил. Я ведь еду начинать новую жизнь, правильно? Свою машину я оставила Лизе и на прощание обещала привезти из ЛА соленый запах свободного океана. И привезу, обязательно.

По дороге в аэропорт заставила мысли покинуть мою голову. Абсолютно все. Смотрела на огни ночного Нью-Йорка, поднимала глаза вверх, пытаясь увидеть, что же происходит на крышах небоскребов, но так и не смогли ничего разглядеть. Небоскребы. Они такие могущественные и одинокие одновременно. Огни вечно неспящего города были одинаково яркими и отличались только цветом: красные, желтые, зеленые, небесно-голубые. Разные.

Аэропорт. Водитель помог выкатить чемодан к главному входу, галантно раскланялся и пожелал счастливого пути. Для меня было важно, чтобы кто-то пожелал мне перед отлетом счастливого пути. Всегда было важно видеть в людях что-то хорошее, доброе, искреннее. Даже в тех, кто мне делал больно, я находила хорошее. Много хорошего. К примеру, Ричард. Он – прекрасный мужчина. Заботливый, умный, красивый, с отличным чувством юмора. Просто не мой.

– Вам помочь?

– А? – меня будто пробудили после долгого сна. Я снова глубоко ушла в свои мысли.

– Вам помочь донести чемодан?

Передо мной стоял молодой парень. Кажется, ему не больше двадцати лет.

– Да, он на колесах, – махнула я рукой, тем самым делая попытку отказаться от помощи.

– Давайте, – он молча схватил тяжелый чемодан. Никогда бы не подумала, что у такого худого парня столько силы. Шла за ним, улыбаясь от осознания того, что мне встречаются такие люди, как этот парень. Хорошие люди. Правда, я не так давно пришла к выводу, что плохих людей нет. Это игры воображения или наше отражение.

– Здесь? – он обернулся ко мне и указал на свободное место.

– Да, поставьте здесь. Спасибо!

Он исчез так же быстро, как и появился. Вспомнила кое-что важное: «Никогда не отказывайся от помощи». Так мне всегда говорила мама. А я, глупая, сейчас хотела отказаться. Это была привычка. Дурная привычка.

Регистрация на рейс начнется через десять минут. Обычно я коротала время в аэропорту за чашкой кофе. Но кофе, по-прежнему, совсем не хочется. Люблю аэропорт за атмосферу спокойствия. Когда попадаешь в зону ожидания посадки, смотришь на жизнь под другим углом. Здесь она кажется такой размеренной, тихой, неспешной. Никакой суеты. Никаких ярких огней и небоскребов. На несколько минут все иное. Совсем иное. Люблю летать. Эта любовь родом из детства. Когда мне было восемь лет, я впервые поднялась в небо. А как я ждала этот полет! Отсчитывала каждый день в своем карманном календаре, зачеркивала красной ручкой цифры и представляла, как оно – быть выше облаков и смотреть на землю сверху вниз. Это были школьные каникулы и папин подарок: поездка в Канаду. В Канаде жила его сестра, тетя Молли. И тогда я впервые увидела ее. Свой первый полет не забуду никогда: пушистые облака, дома размером со спичечную коробку и Нью-Йоркский парк, который даже с высоты казался величественным. С тех пор я люблю летать и всегда с тем самым детским интересом смотрю на пушистые облака. Сегодня я буду смотреть в ночное небо. Буду создавать из огней разных городов причудливые формы. Иногда из огней ночного города получаются настоящие шедевры.

– Приветствуем в городе ангелов!

Меня оглушил звонкий мужской голос.

– Это Вам! – Он улыбался, будто ждал этой встречи всю свою жизнь. Будто. Я улавливаю фальшь с первого слова, первой улыбки, первого взгляда.

Улыбчивый мужчина в клетчатом пальто вручил мне небольшой, тщательно завернутый, бумажный пакет. Из пакета вверх поднимался сладкий аромат свежей выпечки.

– Что это? – я стояла растеряно с пакетом в руках и с интересом заметила, насколько не подходило ему это пальто. Оно было велико. И желто-черная клетка. Нет, это не его.

– Круассаны. Свежие круассаны. Только что из пекарни, – улыбка на его лице оставалась прежней. Фальшивой и слишком натянутой.

– Ах, круассаны. Ну, спасибо, – я открыла пакет и опьянела от запаха. Кажется, это был абрикосовый джем. Обожаю абрикосовый джем.

– Мне сказали, что вы будете голодны. Вот я и купил парочку круассанов. Вы же не сидите на диете, правда? – Улыбка сменилась на смех. Такой же фальшивый. Впрочем, это было неважно.

– А вы – Джеймс. Да?

– Да, Эми. Джеймс. – Он протянул руку, забыв снять черную перчатку. – Ох, простите. С дамой не положено, – перчатка ловко оказалась во второй руке.

Я протянула руку в ответ, сделала жест вежливости и быстро отдернула назад. Не любила рукопожатие. Поэтому во время деловых встреч никогда не подавала руку первой.

– Прошу в машину! – Джеймс махнул сжатой в руке перчаткой в сторону выхода и ловко схватил мой чемодан за ручку. Колеса загрохотали.

На часах – семь утра. Запах абрикосового джема усиливал аппетит. Я шла покорно за Джеймсом, отсчитывая про себя каждый удар колес чемодана. Каждый удар приближал меня все ближе и ближе к новой жизни.

– Наверное, вы очень устали, – Джеймс, не останавливаясь, обернулся ко мне и сверкнул своей, как мне казалось, фальшивой улыбкой.

– Нет, я себя прекрасно чувствую.

И это была правда. Я не спала в самолете, но чувствовала себя прекрасно. Откуда-то взялась энергия и желание действовать прямо сейчас. Люблю это состояние. Именно в такие моменты могу свернуть горы. И я это сделаю, здесь, в ЛА. Обязательно.