Текст книги "Охота на оборотня"

Автор книги: Алина Илларионова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Алина Илларионова
Охота на оборотня

Пролог

Раскол среди столичных магов назревал давно, пока инициативу не проявил повелитель Неверрийской Империи Аристарх IX. Достоин ли нелюдь жизни – вот в чём вопрос, и проблему эту решать надо в спешном порядке. Почему горстке эльфов принадлежит Вековечный Лес Силль-Миеллон с озером Природной Магии посередине? Над другим Источником трясут бородищами жадные гномы с Рудного Мыса – сами почти не пользуются и людям не дают. Равеннский Источник – Колодец Магии – принадлежит человечеству, но он всего один, а людей так много…

Война началась внезапно, в ночь на 15 первозвона 1416 года. Хлынула алой волной, разбежалась кругами от неверрийской столицы. Статуи Хранителей Равенны безмолвно наблюдали за вспыхнувшей резнёй, не в силах ни помочь одним, ни защитить других – горожане-люди убивали нелюдей. Последние даже не успели понять, что происходит. Горели мастерские гномов вместе с самими хозяевами, солдаты Имперской Гвардии расстреливали из луков и арбалетов недавних собутыльников – наёмников-орков. Уцелевшие нелюди в панике бросились к городским воротам, но напрасно: окованные сталью двери были заперты.

Колдуны-мятежники так и не сумели захватить Колодец, спрятанный в подземелье главной башни Академии Магии. Их оппоненты запечатали все ходы из зала, оставив за собой право распоряжаться источником абсолютной силы. В руках повстанцев остались лишь собственные либры – амулеты-накопители магии – вещицы крайне полезные, но, к сожалению, исчерпаемые. Однако маги не унывали – на их стороне оказалась большая часть Имперской Гвардии во главе с самим Аристархом IX, и праведный гнев горожан. Эльфам мигом припомнили излишнее высокомерие и любвеобильность, а гномам – природную скупость и расчётливость. А орки? Язычники они, и этим всё сказано. Вперёд на проклятых тварей да с Божьей Помощью! Ур-ра!!! Хвала Триединому!

За ночь Алой Волны люди вырезали «нелюдскую» половину столицы и тех, кто пытался им помочь, а утром за городской стеной сожгли тела во славу Божию. Волна хлынула дальше на города, селения и деревни. Но за пределами Равенны пыл народа угас – отчего-то простые неверрийцы не торопились вступать в ряды Праведного войска. Жалостливые крестьяне укрывали в своих домах чудом уцелевших нелюдей, некоторые покидали жилища и шли, куда глаза глядят. Иные города встречали отряды Императора наглухо запертыми воротами, а деревни – вилами да кольями. Селянам было наплевать и на Источники, и на самих воинствующих магов, да и на Императора, в общем-то. Их гораздо больше волновали вытоптанные поля и съеденная голодными праведниками скотина. Ропот становился всё громче, а в руках бывших пахарей засверкали невесть откуда взявшиеся мечи.

Алой Волне так и не довелось затопить кровью всю Неверру, и виноватыми в собственной неудаче оказались всё те же маги. Войско замерло на Силль-Миеллонской опушке – на месте Вековечного Леса клубился туман, белесый и густой, как мучной кисель. Маги и не подумали остановить Императора, вошедшего в раж, и с боевым кличем да десятком самых безрассудных воинов ринувшегося побеждать чудного неприятеля. Обычные эльфийские штучки, что тут такого? Спустя два часа туман нехотя выплюнул взмокших и косящих диким глазом коней. Без сёдел и без седоков. Перворожденные просили Магию о защите, и она помогла.

Среди так, казалось бы, крепко сколоченного войска начались брожения. Гвардейцы присягали Императору, а вовсе не магам с их экспериментами, разногласиями и прочими непонятностями. Колдунишки и друг с другом договориться не могут. Озверевшие горожане потихоньку студили горячие головы да призадумывались, с чего на соседей вдруг набросились? Мудрые и дальновидные храмовники, крепко поразмыслив, встали на сторону большинства. А где Церковь и вера – там, как известно, истина и Бог. Кто оказался во всём виноват? Маги…

Проклюнувшийся было росток смуты безжалостно растоптали принц Аристан и орочье войско. Лёгкие на подъём степняки без лишних раздумий похватали мечи да топоры и отправились вслед за недавним гостем наводить в Неверре порядок. Орку что от жизни нужно? Добрый меч да пива кружку! На хмель Аристан не поскупится, а магов зеленокожие воители о-очень не любили…

Одумавшиеся гвардейцы бросились в ноги вернувшемуся из Оркана принцу… Да нет, не принцу уже, а без пяти минут Повелителю Неверрийской Империи Аристану I. Император действовал решительно: покаявшихся наказал монеткой, недовольных казнил без проволочек. В Рудный Мыс и Вековечный лес отправились гонцы с душевными извинениями, просьбами вернуться, а также посулами льгот и привилегий.

1 славицы 1417 года Аристан I прошествовал в Зал Посвящения. Гномы, дуясь от собственной находчивости и предусмотрительности, вручили юноше новенькую Императорскую Корону взамен старой, бесследно исчезнувшей в тумане. Эльфы отреагировали странно – стены зала содрогнулись от громогласного хохота, а из инкрустированной самоцветами коробки была извлечена… Да-да, она самая, пропавшая фамильная. Орки решили выделиться и подарили Императору коня, который тут же от переизбытка чувств унавозил Зал Посвящения.

Торжественный день был ознаменован не только коронацией и мелким конским пакостничеством. Наступил Новый Год, и в честь праздника межрасовый конфликт официально считался исчерпанным. На золочёной гербовой бумаге появились вензеля Владык Союзных Рас, но ещё в течение нескольких лет специально сколоченные отряды искали ватаги разбойников под предводительством опальных магов, подобно блохам расползшиеся в спутанной шерсти Неверры.

Часть I
Право на жизнь

Глава 1

18 вьюжня 1434 года от С.Б. [1]1
  Слово Божие. 1-го марта 1 года – День сошествия Иллиатара к ученикам. Март официально был признан первым месяцем года, и с тех пор летоисчисление ведётся от 1. 01. 01. Праздник Нового Года отмечается 1-го марта и совпадает с Праздником Весны-Дарительницы Жизни.


[Закрыть]

Высокий стройный юноша неторопливо шагал по Весенней Улице к дому градоправителя Грайта. Он знал, что остальные стражники уже собрались и все ждут только его, но двигался нарочито медленно. Арвиэль Винтерфелл наслаждался тишиной морозной зимней ночи. На улицах – никого, даже собак сердобольные хозяева пустили греться в дом. Температура, при которой плевок замерзал на лету, ужасала всё население маленького Северинга.

Городок вполне оправдывал название – он находился на северо-востоке необъятной Неверрийской Империи, простиравшей свои границы от Бескрайнего Океана на западе до Орканских степей на востоке, от ледяных вод Себерского Перелива на севере до скал Поднебесной Цепи на юге. Но для Вилля такая погода была вполне привычной. Он снял капюшон и откинул плащ за спину, оставив плечи открытыми, и теперь получал полное удовольствие от хрустящего под ногами серебристо-белого снега, от скрипа заиндевевших деревьев. Казалось, трещит и воздух, и сам Небесный Полог искрит жгучими морозными звёздами. Окна домов мерцали лучинками да редкими огоньками восковых свечей. Это в столице каждый уважающий себя горожанин зажигает с заходом солнца дорогущий магический светильник, а Северинг – провинция. Какое же в провинции колдовство?

Юный стражник остановился на пороге искомого здания и, уперев руки в бока, уставился в небо. Волчий Глаз в созвездии Малого Черпака весело подмигнул.

– Хорошо! Красота!

Он сказал это нарочито протяжно и хрипло, совсем как люди. Однако Арвиэль Винтерфелл отнюдь не был человеком. Острые уши и зелёные миндалевидные глаза указывали на принадлежность их хозяина к Дивному Народу. Так думали все жители Северинга. То, что эти самые уши, равно как щёки и нос никогда не краснеют даже при сильном морозе, почему-то никто не замечал. Настоящий эльф уже давно покрылся бы инеем и имел под носом красивую сосульку, но лицо Вилля даже не порозовело. Он ещё раз вдохнул полной грудью и решительно распахнул дверь.

Зал Совещаний, Зал Суда, Общая Зала – так, и ещё полудюжиной разных названий именовали большую удлинённую комнату, похожую на огромный коридор. Здесь устраивали городские пиршества. Тогда столы сдвигали ближе к центру, и то, что их вереница частенько тянулась далеко за порог, никого не смущало. Если намечалось судебное разбирательство, те же столы и скамейки размещали вдоль стен. Тогда любопытные горожане имели удовольствие наблюдать за сложными и многотрудными тяготами по поводу пропавшей, а, значит, уворованной кем-то свиньи.

Особо интересные «дела» проходили в середине весны, когда перепахивались огороды. Две соседки почему-то никак не могли поделить смежную полосу земли в локоть шириной. Дебаты проходили на повышенных тонах, и почти всё население Северинга стягивалось послушать ругательства, придуманные женщинами за долгую зиму. При этом мужики-люди умудрялись покупать у мужиков-гномов дешёвый самогон, и тут же всем скопом его распивали. Жены и тех, и других терпеливо ждали, пока вторые половины окончательно не рассопливятся, после чего начиналось побоище с участием приготовленных заранее сковород и скалок. Немногочисленные орки мудро стояли в стороне, глядели на ежегодний спектакль и делали ставки на победителя. А заодно внимательно прислушивались к царившей в доме и на площади брани: вдруг промелькнёт выражение, ими ранее не слышанное? Хрупкие дриады-кружевницы смотрели на царящее безобразие с ужасом, сжимая на груди ручки с тонкими, как паучьи лапки, пальчиками.

Зала занимала первый этаж дома, который был самым крупным каменным строением в Северинге. Конечно, за исключением Храма Триединого.

В доме было относительно тихо, но стоило эльфу переступить порог, как поднялся такой гвалт, что чуткие уши Вилля едва не свернулись в трубочку.

– Ура-а! – заорал Грайт и поднял в воздух стакан.

– Ура-а! – подхватили все, тоже усердно махая стаканами.

Стражники почему-то веселились, хотя повод для собрания был весьма печален – три дня назад умер их начальник. Погиб смертью мученической, но отнюдь не героической – он нарвался на безумного скалозуба. [2]2
  Скалозуб – лесной зверь, размером чуть крупнее бурого медведя. Отличается огромной, от уха до уха клыкастой пастью и синевато-серой шерстью. Несмотря на внушительные размеры, скалозубы довольно трусливы и предпочитают питаться мелкой живностью. В простонародье их называют «зубоскалами» и ошибочно почитают за нечисть.


[Закрыть]Вилль скалозуба убил, но капитана стражи это не вернуло, и теперь его хладное тело покоилось в мёрзлой земле. А бывшие подчинённые празднуют и пьют! Стражники столпились посередине комнаты, окружив странную фигуру, накрытую весёленьким покрывалом в цветочек.

– Арвиэль! – торжественно начал градоправитель. – Наш уважаемый капитан стражи Прокопий Вёдро погиб! Но жизнь должна продолжаться, и поэтому мы решили избрать нового капитана!

– Это правильно, – согласно кивнул эльф.

– А поскольку ты опоздал, то единогласным решением мы выбрали его без тебя!

– Да? – удивился парень. Ему было немного неприятно, что люди всё обсудили без него. – И кого?

– Тебя!

– Меня?!

– Тебя! – подтвердил дядька Темар. – А кого ещё?

Кого? Парень обвёл присутствующих недоумённым взглядом. Но он же самый младший! Как сможет приказывать людям, которые в отцы ему годятся?!

Старый солдат насмешливо посмотрел на Вилля и протянул стакан.

– Давай, капитан, пей! Ты во всём должен подавать нам пример! У нас и подарок для тебя есть, в честь стремительного взлёта по званию, так сказать.

Вилль нюхнул содержимое стакана, и тут же скривился.

– Самогон?

– Обижаешь! – хлопнул его по плечу дядька, причём так, что половина отвратного пойла выплеснулась на пол. – Чистейшая водка!

И водка, и самогон, и почти вся остальная алкогольная продукция Северинга воняла одинаково – сивухой. Вкус и крепость тоже имела соответственную. Вилль только диву давался, слушая как «эксперты-дегустаторы» ведут дискуссии о «букетах» и «оттенках». На его взгляд, все эти настойки и наливки (настойка – пока стоит, наливка – когда уже в стакане, так ему объяснили), коньяки и вина имели одно общее название – самогон «Отрава».

Сам Вилль предпочитал пиво «Янтарь», которое готовили в пивоварне супругов Эртана и Ксандры. Эртан был орком, огромным и с зеленоватой кожей, а Ксандра – яблоневой дриадой. Вилль частенько к ним заходил выпить пива, но почему-то облик эльфа, распивающего пенный напиток вместе с орком, никак не мог уложиться в сознании горожан, тогда как тот же самый эльф, квасящий самогон с солдатнёй – зрелище самое то!

Видимо, дядька Темар почувствовал душевные терзания юного стражника.

– Ну, не хочешь пить с нами, выпей хотя бы с ним! – с этими словами он сорвал покрывало с непонятной конструкции.

Вилль уставился на «подарок». Недавно убиенный им самим скалозуб глядел теперь на эльфа стеклянными глазами-пуговицами и добродушно улыбался во всю ширину огромной клыкастой пасти. Именно за эту характерную улыбку шерстистых скалозубов в простонародье частенько называли зубоскалами. Ко всему прочему, зверюга протягивала собственному убийце лапу с зажатым в ней глиняным стаканом.

– Э-э-э, – промямлил, наконец, Вилль, – это мне за что?

– Мы торжественно благодарим тебя за спасение нашего родного города! – градоправитель Грайт поднял стакан вверх.

Вилль пожал плечами: ему зверь не показался ни страшным, ни опасным, а, скорее, насмерть перепуганным. Подвывая от страха, скалозуб несся, не разбирая дороги, пока не налетел на непреодолимое препятствие в виде хрупкого юноши. Тот и не подумал отступать в сторону, а вместо этого резко выбросил руку вверх и вперёд. Эльфийский кулак пришёл в соприкосновение с нижней челюстью монстра, после чего несчастная зверюга подлетела вверх аршина на полтора и грузно шмякнулась в снег. Секунду спустя скалозуб испустил дух. Виллю было жаль убивать животное, и причиной послужило то, что зверь носился по городку кругами вот уже около часа. За это время он растоптал несколько собачьих будок вместе с их обитателями, пробил насквозь стены сарая и навёл ужас на всё население Северинга. Потом на его пути попался тогда ещё здравствующий, но отнюдь не трезвующий капитан городской стражи, которого монстр тут же и затоптал прямо на глазах изумлённого эльфа, после чего понёсся уже на Вилля. Конец известен, хотя парень до сих пор не понимал, как зверь пробрался в запертые ворота.

«И никакого геройства, – подумал юноша. Вероятно, он сказал это вслух, потому что Темар тут же отреагировал:

– Да не от него, – махнул он рукой в сторону скалозуба, – от начальника нашего бывшего, что б земля ему…пухом!

– А я здесь причём?

– Так ты ж ему на помощь не успел!!!

Вилль молча переваривал сомнительный «комплимент». Так получается, что одаривать надо монстра? И праздновать в его честь, и капитана присуждать тоже ему? Паренёк вопросительно поднял голову и увидел, что дядька Темар с трудом сдерживает смех. Секунду спустя стены дрогнули от громогласного хохота.

– Тьфу ты, – захохотал и Вилль, – я уж перепугался, что вы серьёзно!

– Как ни прискорбно, в некотором роде серьёзно, – отсмеявшись, сказал Берен. – Надоел всем, шушель [3]3
  Шушель – разновидность мелкой нечисти, что-то вроде домового наоборот. Вредит в хозяйстве: рассыпает муку, разливает сливки и сметану и т. д. Заводится в человеческом жилище, которое по недосмотру хозяина покинул домовой. В Неверре слово «шушель» считается средней степени ругательным.


[Закрыть]клятый – смотреть противно, а выгнать жалко. И ведь знал, что творит, каялся потом, а делать – ничего не делал! Да и тебя замаял совсем: то домой дотащи, то в караулке подмени, то «Отчётник» проверь.

Вилль тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

– Так это всё – просто шутка? Чучело, звание? – сообразил вдруг он. – Правильно, кому в двадцать два дадут капитана!

– Вовсе нет! – отозвался Темар, подкручивая лихой ус – соль пополам с перцем. – Ты ж у нас это, мор… лицо города!

– Это как? – не понял Вилль.

– А так! Кто в прошлом году за праздником следил, драк не допускал, а? Кого мы все любим, а? Кто у нас лучше всех с населением ладит, а? И потом, во всех других городах капитаны – люди, а у нас будет эльф, во как! Престиж!

– Э-э-э…

– Бе-э-э! – передразнил его Темар. – Сам подумай, городок-то у нас махонький, преступлений никаких. Это пусть в столице убивцы плодятся, а здесь что? Капусту кто покрадёт, так все воруют помаленьку. Муж весёлый жену промеж глаз приласкает, так та его потом в два раза хлеще сковородой по макве отблагодарит. Благодать! Чудище раз за шестнадцать лет завелось, так тут же и повывелось. Толку от нас, стражников-то липовых, никакого, да только по закону велено – есть город, должна быть и стража, и жалование государственное. Зато как праздники да ярмарка начнутся – ты перед купцами двери распахнёшь, улыбнёшься приветливо. Мы-то ежели с нашими харями выскалимся – все торгаши и разбегутся, а людям жить надо. Соглашайся!

Тут Вилль не вытерпел, и совершенно не по-эльфийски оглушительно заржал. Как и все остальные стражники, Темар в прошлом был простым солдатом. После окончания войны половина Неверры лежала в руинах, и далеко не все беженцы стремились вернуться в выжженные и опустошённые деревни. Именно тогда Император Аристан издал «Указ о новейшем градостроительстве», и нежелающие обживаться в Равенне люди и нелюди хлынули осваивать окраины Империи, подальше от окроплённых кровью домов. Селища превращались в поселения, со временем опоясывались крепкой стеной из заострённых кверху брёвен и получали статус межрасового города-резервации. К статусу прилагались всевозможные льготы на вырубку леса для строительных нужд, безвозмездное пользование государственными речными благами (даже если эти «блага» сводились к двум карасям в урожайный год) сроком на пятнадцать лет, и прочее, прочее. Гномы открывали кузни, орки превращались из вояк-наёмников в мирных жителей и ставили харчевни с комнатами «для гостей города», трактиры с дриадами-танцорками и простые пивнушки «без никто». Городская стража набиралась из бывшей солдатни – людей с весьма характерными манерами и ограниченным запасом вежливых слов, зато целым возом сочных фраз. Бородатые, покрытые шрамами рожи сверкали красными и синими носами. Да, вот уж истинное «лицо города»!

Старый солдат расценил смех Вилля как одобрение, и потому продолжил:

– Так вот о чём я. Ты – эльф, и сколько тебе лет на мор… лице не написано: хоть двадцать два, хоть сто двадцать два. А теперь загибай пальцы, новобранец! Грамоту сечёшь – раз! Эту… тётику (этику, подсказал Соррен) тоже того – два! Культура прёт – три! Не боись! Ежели чего, так мозгами мы тебе подсобим!

Вилль, хрюкнув, усиленно закивал. Он сидел на столе, обхватив обеими руками живот, и опрокинутый стакан сиротливо валялся рядом.

– Согласен, Арвиэль? – спросил губернатор.

Тот замычал и кивнул как можно энергичнее.

– Вон оно как зашёлся-то, от радости, верно. Вон оне, ельфы-то какие – с емоциями! – растрогано протянул одноглазый Сатьян.

– Ладно, согласен! – кое-как Вилль взял себя в руки и встал, хотя живот болел всё равно. – Уж если стража у нас – липовая, так пусть хоть капитан будет престижный!

Он взмахнул заново наполненным стаканом, потом на радость всем чокнулся со скалозубом, зажмурился и выпил.

– Ур-раа!!!

…Дальнейшие события смешались в какой-то странный винегрет. Сначала отчаянно шатающийся градоправитель попытался повесить ему на шею ключ от городских ворот. То ли Вилль раздвоился, то ли ключей было несколько, но господин Грайт никак не мог попасть в цель. В конце концов, он просто сунул ключ в руку новоиспечённого капитана. «Ты теперь не просто с-стражник, – немного запинаясь, проговорил мужчина. – Ты теперь – Страж Ворот, ик, вот!» Эльф надел цепочку на шею, и тут же ему под нос ткнулся характерно пахнущий стакан. Вилль что-то пламенно сказал, все что-то ответили, потом он снова выпил…

…Потом к нему подошёл скалозуб, сам налил и предложил выпить «на брудершафт». Вилль согласился. Окружающие восприняли это с энтузиазмом: захохотали и захлопали…

… – За что пьём?

– Так у меня День Рождения! – это губернатор…

– А я сегодня последний зачёт сдал! – похвастался седоусый крепыш Соррен. Он очень любил вести пространные дискуссии о необходимости столичного образования и имел за собой весьма странную привычку щёлкать младшего стражника по носу. Что, забывшись, тут же и проделал…

…– Давай за…

…– Давай за…

– Хватит! – Вилль решительно отставил так и не выпитый стакан, кое-как поднялся и тяжело привалился к стене.

На капитана не обратили внимания. Стражники продолжали квасить, стучали стаканы, кто-то пел, от пола до потолка стеной стояла дымовая завеса. Стараясь не упасть, несчастный пьяный эльф почти на ощупь пробирался к выходу, где столкнулся с такой проблемой: какая из двух дверей ведёт наружу. Выбрав одну методом тыка, Вилль резко шагнул и ударился головой о стену. Потирая лоб, злобно глянул на несговорчивый выход и пришёл в ужас: дверей стало четыре, а потом – много. Дальше он повёл себя мудрее: пошёл вдоль стены, хватаясь за торчащие из неё дверные ручки. Некоторые исчезали (волшебные), некоторые протягивали стаканы (эти Вилль обходил), некоторые показывали шиш (понятно, не хотят помогать). Наконец он вывалился на крыльцо.

Свежий морозный воздух поначалу огнём обжёг лёгкие, и эльфа тут же замутило и переломило пополам. Через пару минут полегчало, и он понял, что его всё же не стошнит.

– Всё, домой.

Пойди он домой сразу, и все дальнейшие события просто не имели бы места в этой истории, да и сама история точно не сложилась. Но Кружевница-Судьба в этот момент вдруг взяла, да и взглянула на него. Надо же, деревенский эльф, удивилась Богиня. За всё время существования Неверры, Кружевница повидала много эльфов: лесных и городских, а где-то далеко на севере раньше жили аватары – крылатые эльфы-оборотни. Но деревенского эльфа она упустила. И немудрено, ведь в её руках находились жизни обитателей целого Мира. Так что одна ниточка, пока ещё совсем тонкая и короткая, вдобавок надорванная, просто осталась без внимания. И тогда Судьба решила пошутить: взяла, да и приплела одну тонкую ниточку к другой, тем самым слегка изменив рисунок Мировой Паутины.

Внезапно Вилль понял, что не хочет домой, и решил прогуляться. А куда? Конечно же, к воротам, ключ от которых висел теперь у него на груди. И эльф, слегка пошатываясь, побрёл вдоль спящих улиц. «Кто я, что я здесь делаю? – размышлял юный капитан городской стражи. – Люди, даже орки умудряются найти себе в этом городе пару, строят дома, заводят детей. Живут потом целым гнездом вместе с бабками и дедками, прабабками и прадедками. А я? Не на Берте же мне жениться?» При мысли о ней Страж вздрогнул и огляделся, словно боясь, что она вдруг выскочит из-за сугроба. Нет, Берта была девушкой со всех сторон положительной: симпатичная, заботливая, покладистая, но… Она частенько заходила к Виллю, когда тот сидел в караулке, и просила что-нибудь рассказать или почитать. Он рассказывал, читал, а Берта… Не делала НИЧЕГО! Не шевелилась, не говорила, и, как ему иногда казалось, даже не дышала. Просто сидела, подперев рукой щёку, и смотрела. И от её щенячьего взгляда эльфу хотелось выпрыгнуть из окна, а ещё лучше, выкинуть саму Берту.

«Кто я? Местная диковинка? Чужой среди своих?» Пройдут годы, потом десятилетия. Будет меняться всё, кроме него самого. Умрёт Берен Грайт. Вилль в тайне надеялся, что тот всё же сойдётся с Мартой – местной травницей – и тогда он сможет общаться с их детьми. Умрут все, кого он знает, дети, внуки, правнуки. «Привет, Вилль», – скажет чей-нибудь потомок через пару сотен лет, и будет всё так же сидеть и смотреть на него прапраправнучка Берты.

С такими невесёлыми мыслями Вилль добрёл, наконец, до стены. Он запрокинул голову и попытался найти среди прыгающих разноцветных огоньков знакомый Волчий Глаз. Напрасно, с Небесного Полога улыбался только дохлый скалозуб, подмигивая по очереди пуговичными глазами.

– Выпей со мной… Выпей… – призывно зашептал поднявшийся ветер.

Голова у несчастного Стража закружилась, и он, не удержав равновесия, с размаху шлёпнулся в сугроб. Вилль улёгся поудобнее, скрестил руки на груди, и тоже подмигнул небесному скалозубу. Ему вдруг стало уютно и тепло, и неудержимо потянуло в сон. Он совсем было собрался закрыть глаза, чтобы вздремнуть часок-другой, но вместо этого распахнул их как можно шире. Оттолкнулся локтями от примятого снега и резко сел.

– Пресветлая Саттара! – в ужасе выдохнул парень, хватаясь руками за голову. Он вовсе не боялся замёрзнуть в снегу – ему это не грозило никоим образом. В воображении нарисовалась вдруг следующая картина: утром люди выходят из своих домов и находят под забором в сугробе в сосиску пьяного новоиспечённого капитана городской стражи. Его, Арвиэля Винтерфелла, убеждённого трезвенника и ярого противника всяческих попоек! А вдруг он ещё при этом проснётся и что-нибудь скажет?

Вилль слышал много интересного и неведомого из уст бывшего начальника, когда, выудив его в очередной раз из какой-нибудь ямы или кустов, тащил на себе домой, а теперь рисковал оказаться на его месте. Поэтому он срочно попытался принять вертикальное положение, но сделал это слишком резко, и снова упал – уже на колени.

– Пресветлая, помоги! Верни мою голову!

Но Двуликая Богиня не спешила откликнуться на мольбы, и тогда Вилль понял, что должен действовать сам. Оперся на ладони и с размаху сунул голову в сугроб, попутно ухватив губами немного снега, и в такой странной позе простоял до тех пор, пока сознание не прояснилось окончательно. Вилль поднялся и недоумённо посмотрел на выгрызенную им нору: наверное, завтра люди подумают, что кто-то рыл из города подкоп.

– Капитан Винтерфелл, вы ведёте себя не должным образом! Я обязан вынести вам выговор! – строго сказал Вилль и тут же сам себя отчитал. Почувствовав себя намного лучше, капитан Винтерфелл улыбнулся и зашагал к воротам, лепя по пути увесистый снежок: иногда в воспитанном эльфе просыпался настоящий деревенский хулиган.

Ворота были дубовыми, ладными, с тяжёлым засовом и даже замком великолепной гномьей ковки. И Вилль теперь – обладатель второго ключа от этих ворот, а первый носил на груди Берен, градоправитель, воспитатель, да и просто самый близкий на свете человек. Эльф остановился – не далеко и не близко – приметил небольшой сучок и, не целясь, залепил в него снежком. ТУК! Снежок разлетелся в пыль, а ворота вздрогнули.

…Тук-тук.

Этот звук раздался с той стороны. Вилль вздрогнул: показалось? Слепил ещё один снежок, подошёл ближе, и снова бросил. Вышло ещё громче. ТУК!!!

…Тук-тук-тук.

– Помогите…

Эльф недоверчиво уставился на дверь. Какого безумца могло понести ночью в лес в такой мороз? И какой безумец посмеет надеяться, что подозрительный стражник отопрёт ему городские ворота? Никто из охраны не рискнёт запустить пришельца в такую пору, но…

Он решительно скинул щеколду.

Вставил в замок ключ и повернул.

Снял замок и потянул за кольцо.

Дверь распахнулась внезапно, что-то тяжёлое обрушилось на Вилля, и он шлёпнулся в обнимку с этим чем-то, здорово приложившись спиной об утрамбованный снег. Секунду спустя принял сидячее положение и уставился на предмет, который продолжал сжимать в руках. Оказалось, что это…

– Девушка?

Темноволосая, с побелевшим от холода лицом. Обыкновенная девушка, замерзающая ночью в лесу, но Вилль вздрогнул и едва не отпрыгнул, когда она открыла глаза – светящиеся зелёные, с вертикальным росчерком зрачка.

– Оборотень… – выдохнул парень.

Оборотень… Истинный или проклятый? Первых называли метаморфами, и человек в этом странном тандеме был гораздо сильнее своей звериной половины. Разум и животные инстинкты сливались воедино, превращая истинного в хитрое, изворотливое, но не опасное в общем-то создание. Проклятые были настоящим кошмаром. Зависимые от луны, они становились хуже взбесившегося зверя, рвали и грызли всё живое, что попадалось им на пути. Охота на оборотней велась всегда и повсеместно. В столице были созданы ловчие отряды, в которые входили маги и специально обученные псы. В деревнях, если в округе заводился оборотень, мигом собиралось ополчение. Ловили и тащили на костёр, конечно, проклятых, но и метаморфам доставалось изрядно – массовая паника вкупе со стадными инстинктами пересиливали человеческие чувства.

Девушка меж тем подняла руку и цепко ухватила Вилля за воротник. Тот не пошевелился. Оборотень и эльф смотрели в упор друг на друга. Вилль думал.

Эльфы по природе существа рассудительные, а особенные, как Арвиэль Винтерфелл, по идее должны обладать какими-то природными знаниями. Но родители покинули его слишком рано, не успев передать эти знания сыну. Зато за дело рьяно принялись люди, в первую очередь научив мальчика типичному человеческому «авось».

Истинный или проклятый? Но пока голова думала, руками юного Стража завладела Судьба. Они расстегнули плащ, сняли с плеч и завернули в него вновь обмякшую девушку.

Когда все три личности Вилля пришли к соглашению, эльф с удивлением обнаружил, что уже стоит на ногах, тогда как на руках уютно устроился закутанный в его же собственный плащ оборотень. Новоиспечённый капитан стражи посмотрел на небо – до полнолуния оставалось пять дней. Вздохнув, Вилль повернулся спиной к воротам и зашагал прочь – он твёрдо знал, куда идти.

Хулиганка-Судьба меж тем самодовольно потирала руки.