Текст книги "Фарцовщик: все деньги мира. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Мы продавали их, как бешеные. Парни в курсе про условия сделки с Косым. Понимали, что в случае выигрыша мы можем ухватить жирный кусок. Сметали товар, быстро продавали, брали новый. Все бегали со спущенными языками.

Тем более, что я, Паша и Ракета учились в автошколе. Мы договорились на ускоренное обучение.

Выбили письмо через Коренева о сдаче почти экстерном. Два раза в неделю по три часа. Через полгода тоже получим права.

В последний день навалилось много всего. Как раз приехали сразу три спортивные команды.

Из Южной Кореи, Португалии и Бразилии. По бегу с препятствиями, фехтованию и теннису. Товару они тоже привезли много. Я был уверен, что мы с лихвой отобьем всю сумму.

Еще два дня мы работали почти без перерыва. В гостинице меня уже знали, как облупленного. И персонал, и постояльцы.

Дипломаты пожимали руку. Я пытался к ним подкатить, но пока что они сторонились контактов.

А захомутать дипломата было бы мега круто. Возить товары дипломатической почтой, без досмотра. О чем еще можно мечтать?

На следующий день надо рассчитываться с Косым. Я сел подводить баланс. Счастливый и расслабленный.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что не хватает еще пятидесяти тысяч рублей. Это даже с учетом той скидки в тридцать косарей. Которую я получил за взятую Бульдозером партию.

Что делать? Пари проиграно?

Глава 3

Пустите, мне в уборную надо

Может, расчеты неправильные? Я еще раз все проверил. Пересчитал деньги. Нет, все верно.

Не хватает тридцать две тысячи. С хвостиком. Чтобы дотянуть до ста семидесяти тысяч. Мда уж.

Я встал, посмотрел в окно. Сегодня весь день погода хмурая. Вечером пошел дождь. Капли барабанили по стеклу. Как бы и самому тут слезу не пустить.

Так, не время скулить. Я стремительно вышел из кухни, где сидел. В спальню.

Тут тишина. Парни спят. Храп стоит оглушительный. Ракета и Пашка на кровати. Алекс на диване.

Я подскочил к Ракете. Наклонился. Даже присел рядом на корточки. Тряхнул за грудки. Приподнял.

– Вставай, слышишь? Вставай, срочно!

Ракета открыл сонные глаза. Причмокнул.

– Что такое? Клиенты пришли?

Я снова тряхнул его.

– Очнись, Ракета. Нужно, чтобы ты набрал космическую скорость. Нам срочно нужны грины. Рублики. Наши, советские.

Ракета захлопал веками. Уставился на меня.

– А что такое? Зачем? Опять закуп?

Я помотал головой.

– Нам не хватает. Для расчета с Косым. Тридцать штук.

Ракета мигом проснулся.

– Ты что такое спикаешь? Ты совсем крейзи? Как тридцать штук? Гринов? Ну все, мы пропали. Косой выпнет нас из «Интуриста». А у нас там долгов на сотни тысяч!

Он обхватил голову руками. Закачался на диване.

– С чего это выпнет? – подозрительно спросил Паша. Он широко открыл глаза. Как будто и не спал. – Вы с дуба рухнули, что ли? Какие такие грины? О чем базар?

Я встал. Друзья сели на кровати. Хмуро смотрели на меня.

– Не хватает, – я смотрел на друзей. – Тридцать тысяч не хватает. Для окончательного расчета с Косым. Надо найти деньги. Срочно. Утром встреча.

Ракета и Паша ошарашенно переглянулись. Алекс как лежал, так и продолжал валяться. Храпел во все горло. Как ребенок.

– Да ты с ума сошел! – заревел Паша. – Как тридцать штук? Откуда я тебе возьму? Из кармана выложу? У меня всего там тридцать копеек.

Я поднял руку.

– Спокойно, Паша. Как там говорит Карлсон? Невозмутимость, только невозмутимость. Надо просто достать гринчики. Хоба! Чтобы сразу в дамки. Быстренько. Где бы только взять? Кого вы знаете? Людей с деньгами?

Я прошелся туда-сюда. Щелкнул пальцами.

– На самом деле такие деньги есть. И кто-то с удовольствием отдал бы нам их. Вот только кто это?

Ракета взъерошил волосы. Думал. Даже Паша напрягся. Но они ничего не могли сообразить. Как ни старались.

– Я могу позвонить друзьям. О, надо с Окунем поговорить! – закричал Ракета. Бросился к телефону. Чуть не упал на лакированных досках пола. От спешки. – Слышишь, Одиссей? Поговори с Окунем. Может, у него есть капуста?

Да, я уже думал об этом. Как раз собирался идти. Но Окунь – некрупная рыба. У него таких сумм нет. Поэтому надо думать, где еще взять.

– А у него нету? – я указал на Алекса. – Или он знает, у кого может быть?

Паша скривил губы.

– Какой там. У него даже сотни не наберется. И знакомые у него все такие. Пусть спит. Бедолажка.

Да, есть такое. Я не стал трогать Алекса.

– У кого бы еще спросить? – я лихорадочно перебирал варианты. – Где такие люди? Кто может вытащить тридцать штук? Сразу?

Паша покачал головой.

– Не знаю, Витя. Это не мой уровень. Может, в «Интуристе» пошаришься? Или в «Березке»?

Я почесал небритый подбородок. Кивнул.

– Да, точно. Поеду я туда. Сидя здесь, в четырех комнатах, деньги не нароешь. Надо двигаться. Шевелить задницей. Где-нибудь, что-нибудь найдется.

Я указал на Пашу.

– А вы тоже ищите. Найдите, сколько можете. Хоть пару тысяч. Может, твой дядька геолог поможет? Или родители?

Паша подумал.

– Я поговорю с ними. Но вряд ли. Такие деньжищи!

Я оставил парней в раздумье. Ракета сидел у телефона. Паша пошел заваривать кофе. А я сам полетел к «Березке».

В гостиницу заглядывать не стал. Там знают про мое пари. И вряд ли помогут. Я должен сам выкарабкаться из этого дерьма.

На улице лил дождь. Несильно. Мелкие капли брызгали в лицо.

Уже стемнело. Машины проезжали по лужам на асфальте, окатывали прохожих грязным холодным душем. В свете фар и фонарей виднелись косые капли, летящие в черном воздухе.

Я хотел поймать такси. Но как раз к остановке подъехал попутный автобус. Я забрался внутрь.

Всю дорогу сидел и думал. Кто бы там, в «Березке» сможет помочь?

Когда приехал, чуть не застонал от разочарования. Народу самая малость.

Проклятый дождь разогнал покупателей. И моих коллег тоже нет. «Березка» еще открыта. Но уже готовится захлопнуть двери.

Люди перед магазином – это просто прохожие. Я побежал туда-сюда, никого не нашел. Забежал за маркет, тоже никого. Все свалили. Как будто сговорились.

Я сунулся в саму «Березку».

– Купоны есть? – строго спросил дежурный мужик на входе. – Ну-ка, покажи.

У меня, само собой, не было. И на улице не у кого купить.

– Давай, канай отсюда, шалопай, – мужик чуть ли не вытолкал меня за дверь. – Магазин уже закрыт. Нечего тут шляться.

Да что же такое-то. Полный пипец. Сговорились они все, что ли? Я опять бросился искать коллег.

Наверняка, кто-то знает, у кого можно найти бабосики. Не должно быть такого, что все денежные тузы куда-то подевались. Испарились.

Но утюжники виновато качали головами.

– Не, Одиссей, не знаем, – говорили они. Разводили руками. – Ты не обессудь. Нет таких денег. Да и у самих у нас туго с капустой. Если бы были деньги, мы бы тут сейчас не стояли. В такую мерзкую погоду. Мы бы сейчас в кафешке зависали. И гуляли с девочками.

Я обошел всех. Никто не знал, куда уплыл Окунь. Вот дерьмо. Полная куча дерьма. И я в ней тону.

Я уже хотел уехать, как вдруг меня окликнули:

– Витя? Это ты?

Голос женский. Знакомый. Я обернулся и увидел неподалеку от обочины человеческие силуэты. Двое больших и трое маленьких.

Одна из фигур держала в руках зонтик. Мужчина, кстати. Я сделал к ним пару шагов. Знакомые силуэты, знакомый голос. Это же…

– Витенька, сынок! – снова закричала женщина. – Иди сюда, миленький!

Ох ты, емае. Это же мои родители. И как же они здесь очутились? Откуда взялись?

Я подошел ближе. А фигуры бросились навстречу. Вмиг подбежали. Окружили. Мать бросилась на шею. Отец похлопал по спине. А трое детишек, две сестренки и братишка, бегали вокруг.

– Куда же ты пропал, Витенька! – причитала мать, обнимая меня. – Мы тебя потеряли. Весь город обыскали. Прежде чем нашли.

Я почувствовал себя неловко. К великому Одиссею, герою Троянской войны приехали мама и папа. И голожопые младшие родичи. Вот потеха.

– Как вы меня нашли? – я рассматривал лица родителей и младшеньких. Обнял мать в ответ. И потихоньку увел всех обратно. – Пошли отсюда. А то промокнете.

Мы отошли по Горького на пару десятков шагов. По мокрому тротуару. В свете фонарей.

Навстречу спешили прохожие. Многие с зонтиками. Другие шли с поднятыми воротниками плащей и курток. А время-то уже совсем осеннее.

– Отощал совсем, – жаловалась мать. Достала из кожаной сморщенной сумочки платочек, вытерла уголки глаз. Высокая статная женщина, начавшая полнеть. Симпатичная. Тонкие черты лица. Пальцы длинные и изящные. – Смотри, в кого превратился! Что же ты не следишь за собой.

Я оглянулся. Мы отошли от «Березки». Можно и поговорить.

Дождь чуток унялся. Перестал швыряться в лицо водой и холодом. Но холодный ветер все равно кусал за уши. И пытался залезть под воротник.

– Ты чего здесь шляешься? – это уже вмешался отец. Тоже высокий тип. Усатый. В шляпе и плаще. Похож на военного. – Почему не в общежитии? Мы тебя там ждали. Весь день. Потом вахтерша сказала, что ты здесь, скорее всего. Что это значит? Почему ты тут ошиваешься? Со всякими подозрительными личностями?

Да, этот строгий папаша. Никаких жалоб, просто ругань и претензии.

– Да ладно тебе, что ты сразу на него накинулся, – мать махнула на отца платочком. – Что, не видишь, что ли? Витенька здесь с друзьями общается. Где ему еще ходить. Сам, небось, в студенческие годы в общаге не сидел.

Отец все еще хмурился. Вода с шляпы капала ему за шиворот. И он поэтому непроизвольно поводил плечами.

– Конечно, – недовольно сказал он. Хотел зажечь сигарету, но из-за дождя у него отсырели спички. – Я в общаге не сидел. Я БАМ строил. В тайгу ездил. На стройку. За каждый клочок земли с природой воевали. А не просто так. Как нынешние студенты. Привыкли на всем готовеньком.

Он осекся, потому что я щелкнул импортной зажигалкой. Поднес огонек. Закурил, но тут же снова нахмурился. И продолжил ругаться:

– А чего это у тебя зажигалка, мой милый друг? Откуда взялась? Ты что же это, тут покуриваешь уже помаленьку, паршивец эдакий?

Мать снова накинулась на него с упреками. Мои младшенькие тем временем перестали носиться вокруг. Подбежали ко мне. Полезли обниматься. Я взял самую младшую сестренку на руки.

– Ты купишь шоколадку? – томно спросила она. Кажется, ее звали Вика. Если меня Виктор, то ее Виктория. У нас все дети в семье на В. Мать Наталья. А отец Олег. Зато сестра постарше – Владислава. А братишка – Вольдемар. – Мама сказала, что здесь есть шоколадки.

Я кивнул.

– Куплю и подарю. А куклу хочешь? Германскую? Тоже подарю. Завтра сходим. Сегодня магазин уже закрылся.

При слове «магазин» я вспомнил про «Березку» и про то, что мне надо найти деньги. Так, может, спросить у родителей.

Вот только вряд ли у них будет тридцать тысяч. Максимум, это тысяч пять. На сберкнижке. Откладывали на черный день. Копили, экономили. Отец давно хотел купить машину. Но у него очередь не подходила.

А мать тоже давно облизывалась на гарнитур из Югославии и новую стиральную машинку. Эх, что-то я совсем забыл про них.

Хотя, справедливости ради, надо заметить, что это не совсем мои родители. Это родители моего предшественника. Хотя, если я забрал его тело, то мне достались и его обязанности по заботе о стареющих родителях. И о подрастающих младших сестрах и братишке.

– Мне тоже шоколадку, – Волька тоже полез обниматься.

Я потрепал его по затылку.

– А учишься хорошо, чтобы сладкое кушать? Если да, то тоже тебе что-нибудь найдем. Завтра.

Отец курил сигарету. И уже успокоился. Мать тоже. Она с опаской поглядывала на меня.

Как будто присматривалась, я ли ее сын. Видимо, чуткое материнское сердце сразу подсказало, что тут что-то не так. Отец еще ничего не почуял.

Мы шли по улице, и чтобы отвлечь внимание матери, я вызвал такси.

– Куда это мы? – спросила мать.

Но я уже усаживал семейство внутрь. Сел последним, похлопал шоферюгу по плечу.

– Давай в «Интурист», шеф.

Тот удивленно посмотрел на меня. На салагу студента.

– А вас туда точно пустят, товарищи хорошие? Может, в другой ресторан какой?

Отец кивнул.

– Действительно, зачем нам туда? Там вообще никого не знаю. Давай просто в кафе какой-нибудь.

Но я упрямо мотнул головой.

– Давай, говорю, в «Интурист». А насчет пропуска не беспокойся. Как-нибудь разберемся. Ты главное, баранку верти.

Мы поехали в мою гостиницу. Я решил расслабиться. Ладно, хотя бы кутну напоследок. С родичами. В «Интуристе».

Раз уж мне туда вход скоро будет заказан. Зато посижу славно. В кармане полно денег.

– А вы что же, ко мне приехали тоже? – спросил я. Сидел сзади, рядом с сестренками и братишкой. И матерью. Отец сел впереди, рядом с водителем. – Что же не позвонили? Я бы встретил.

Отец недовольно проворчал спереди:

– Ага, дозвонишься до тебя. Легче в Смольный дозвониться.

А мать тут же перебила его:

– Витенька, милый, у детей же каникулы школьные начались. А у папы командировка в Подмосковье. Тут совсем рядом, курсы повышения квалификации. Вот я и отпросилась тоже с работы. Тебя еще решили навестить.

Ну, понятно. Вот как они меня нашли. А дозвониться и вправду не смогли, наверное. Я же в последнее время совсем забыл про общагу.

Мы быстро доехали. Вышли, отец присвистнул при виде сияющей коробки «Интуриста». Я провел их через вход. Подмигнул Павлу Петровичу. Тот принял нас по высшему разряду.

– Ой, как неудобно, я же совсем для ресторана неодетая, – опять запричитала мать.

Я отвел их в «Центральный». Родители и думать забыли меня отчитывать. Вертели головами, смотрели на иностранцев. Дети увидели черных жителей Африки, открыли рты от удивления.

В лифте смотрели на французов и итальянцев, слушали их диковинную переливистую речь. При виде роскошных дверей ресторана и вовсе замолчали.

Официант на входе подлетел, хотел нас выпроводить. Но узнал меня. Его звали Егор, он поставлял «Посольскую» водку ящиками, для зарубежных гостей. Остановился, любезно улыбнулся.

– О, какие люди. Прошу вас, Одиссей, располагайтесь. Для вас есть столик. В отличном месте. Там и музыка живая рядом, если желаете потанцевать.

Мы уселись в уголке. Действительно, хорошее место. Стратегически верное. У колонны, в небольшой нише.

Отсюда видно весь зал. Кто куда ходит, кто где сидит. Неподалеку танцпол. Рядом всюду сидели иностранцы. За соседним столиком дипломаты из Канады, за другим – коммерсанты из Финляндии.

Быстро принесли заказ. Супы с курицей и гренками, судака, осетрину, икру, бефстроганов с картошкой «фри». На десерт яблочный пирог и мороженое.

Гулять так гулять, хотя цены вполне себе демократичные. Икра зернистая в яйце всего рубль двадцать четыре копейки, а осетрина с гарниром рубль одиннадцать копеек.

– Это что же ты, студент, часто так отдыхаешь? – спросил отец с подозрительной усмешкой. От него не укрылось, что официанты знают меня. Да и ориентируюсь я тут, как рыба в воде. – Надо же, как у нас студенты забурели. В мои времена мы максимум на вокзале сидели, в буфете.

Мать снова привычно протестовала, защищая меня. Но я скромно покачал головой.

– Нет, конечно, со стипендии откладывал. У меня тут у товарища отец работает, поэтому он нас иногда сюда приводит. Но не часто, раз в месяц.

Говорил, а сам видел знакомые лица. Где-то в зале мелькнул Коловратов, потом Грешников показался. Все официанты знакомые, все настороженно поглядывали на меня. Вдали виднелся бармен Кеша, тоже потом испарился. Хорошо, что Косого не видно.

Мы отлично посидели. Отец под конец расслабился, тяпнул водки. Мать сидела радостная, глаза блестят. Дети наелись десерта, потом бегали между колонн.

Я отвез их в гостиницу, сам заходить не стал. Попрощался, пообещал завтра приехать. Мать обняла меня, прижала к себе. Отец крепко пожал руку.

Эх, а я уже и забыл, каково это, когда тебя любят просто так. Без твоих денег и власти. Беззаветно и безусловно, не ожидая чего-то взамен.

Мои-то предки, там, в будущем, развелись, отдали меня бабке с дедом, сами убежали строить новую жизнь. А тут на тебе, новая семья вдруг нарисовалась. И такая большая и шумная.

От гостиницы родителей я отправился домой. На нашу конспиративную хату. Уже чуток расслабился. Успокоился.

Прошелся по улице. Дождь уже прошел, воздух свежий и чистый. На асфальте кучи мокрых желтых листьев. Я пинал их ногами.

Смотрел, как листья летят по тротуару. В свете фонарей. Прикольно.

Как это там? Уже наступила стадия примирения. Не удалось выиграть пари, ну и ладно. Я и не из таких дерьмовых ситуаций выбирался.

Ничего, прорвемся. Сам виноват, за язык никто не тянул. Поставил все на кон, вот и проиграл. Теперь, конечно, труднее придется, почти с нуля начинать. Но ничего, попробуем.

Я пришел домой. Усталый, но спокойный. В квартире горел свет.

Пашка и Ракета до сих пор на хате. С надеждой вышли ко мне навстречу. Думали, я пришел с деньгами. Время уже за полночь.

Я покачал головой.

– Не, парни, не вышло. Полный аут. Никого и ничего. Денег нет. Готовьтесь к эвакуации.

Ракета ударил кулаком в стену. Паша опустил голову.

– Может, есть хоть какой-то шанс? – спросил он. – С кем мы еще не разговаривали? У кого есть такие деньги? Целых тридцать тысяч!

Из спальни вылез сонный Алекс. Почесал щеку. Пошел к туалету.

– Какие тридцать тысяч? – рассеянно спросил он на ходу. – Вы про Мадхави, что ли? Нет, там не тридцать, там сорок даже.

Парни еще ничего не поняли, а я крепко схватил Алекса за руку.

– Что ты сказал? Какие тридцать, то есть, сорок тысяч у Мадхави? Ну-ка, повтори.

После сна Алекс шатался как пьяный.

– Ну как? – переспросил он. – Забыли, что ли? Она же аванс хотела дать. Деньгами заплатить. У нее для посольства свежий заказ. Восемнадцать радиоприемников. Одиннадцать магнитофонов для друзей. Золото и серебро для праздника. Пряности эти дурацкие для чая. Весь день вчера звонила. Просила деньги забрать.

Я прижал его к стене.

– Что же ты молчал, паршивец эдакий? Я тут бегаю, деньги ищу. А они, оказывается, под рукой лежали. Все, срочно. Вызывайте такси. Прямо сейчас к Мадхави поеду.

Алекс ошеломленно моргал.

– Так вы ведь и не спрашивали. Тем более, я спал. Ну-ка, пустите, мне в уборную надо.

Глава 4

Белочка

Я вошел в отдельный кабинет «Праги». Косой сидел с Мокрым. За столом. Как обычно.

Стол широкий, длинный. Скатерть белая. Весь заставлен блюдами. Опять все пахнет ароматно. И вкусно.

Шницель из курицы. Филе рябчика. Судак заливной с хреном. Этот проклятый Косой знает толк в еде.

– О, какие люди, – Косой широко улыбнулся. Но не встал. Руку не протянул. Не предложил сесть. – Как поживаешь, дружище? Говорят, ты вчера деньги искал? Всем звонил? Еще и родителей подключил?

Я пожал плечами.

– Да, бегал туда-сюда. Были проблемы. Кое-какие.

Мокрый курил. Смотрел на меня с усмешкой. Потом взял бокал с темной жидкостью. Вроде с вином. Выпил. Поморщился. Молчал.

А вот Косой продолжал улыбаться.

– Что же ты ко мне не пришел, дурашка? Поговорили бы по душам. Потолковали. Может, чего и решили. А сейчас уже нельзя. Ничего. Извиняй. Срок вышел. Но ты молодец, что пришел сам. Не убежал, не спрятался. Уважаю.

Я посмотрел в его глаз. Тот, что глядел на меня. Другой уставился в сторону.

– А зачем мне бегать?

Косой напрягся.

– Как это, зачем? В смысле?

Я отодвинул тарелки с рябчиком, салаты с крабами и огурцами. Поставил на стол черный кожаный саквояж. С двумя длинными ручками. С замком-молнией. И боковым кармашком.

– Вот, пересчитай. Сто семьдесят тысяч. Остальное мы списали. В счет той партии, что ты забрал.

Косой переглянулся с Мокрым. Улыбка мгновенно потухла. Схватил саквояж. Вжикнул молнией. Открыл. Заглянул внутрь.

– Ты смотри-ка. Надо же, притащил капусту, – Косой передал саквояж Мокрому. Удивленно посмотрел на меня. – Ну-ка, пересчитай. Хотя, я уверен, что все верно.

Он удивленно покачал головой.

– Ты и вправду сделал двести кусков. Какой молодец.

Вздохнул. Подождал, пока Мокрый пересчитал. Поглядел на меня. Протянул руку.

– Лады. Это другое дело. Хорошо. Завтра приходи в «Белку». Начнем оттуда. А послезавтра в «Русю». Те люди, что сейчас там рулят, станут твоими. Замами.

Я покачал головой.

– Так не пойдет. Я сам буду решать. С кем работаю. Если они мне понравятся, оставлю. Если нет, то уберу.

Косой навалился на край стола.

– Не надо давить, дружище. Ты получил свое. Но на моих условиях. Договорились?

И оскалился так, по-волчьи. Мол, не нравится, тогда проваливай. Теперь настала моя пора широко улыбаться.

– Да не, Ян, какие базары? Все, как ты скажешь. Будем работать.

Косой кивнул. Мы прекрасно поняли друг друга.

Он надеется, что я лопухнусь. Где-то что-то завалю. И тогда он получит право снова забрать гостиницы. Поставить там своих людей. А пока что пусть они дышат мне в спину.

А я надеялся прорваться к кормушке. А там уже дальше видно будет. Главное, подмять гостиницы под себя. А с его людьми я что-нибудь придумаю. У меня они долго не продержатся.

– Тогда договорились. Завтра, в семь утра. В «Белке». Без опозданий.

Я кивнул. Аудиенция закончилась. Косой принялся рвать рябчика. А я вышел.

В зале ресторана ждали Бочка и Ракета. Сидели за столиком. Бочка уплетал курочку с рисом. А Ракета цедил пиво.

Я их специально взял. Надо уже привыкать. Тоже телохранители нужны.

– Вы долго еще? Пошли отсюда. Нечего тут светиться.

Ракета быстро допил. Бочка доел, давясь. Встали, подошли ко мне. Мы направились к выходу. Спустились по мраморным ступенькам.

– Ну, как все прошло? – спросил Ракета.

Я кивнул.

– Все в ажуре. Завтра идем в «Белку».

Ракета засиял от радости.

– Поздравляю, шеф. Ты сделал это.

Бросился пожимать мне руку. И обниматься. Бочка хлопнул по спине, я чуть не свалился на тротуар.

– Э, тихо, ребята, тихо. Не надо эмоций. Это все пустяки. Сейчас надо залечь на дно. Сегодня не работаем. Идите по домам. Лучше никуда не выходите. Сидите тихо. Как мышки.

Ракета удивился. Вытаращил глаза.

– А что так? Даже в чебуречку нельзя?

Я покачал головой.

– Никуда. Я же говорю. Он может подставу устроить. Чтобы нас менты взяли. Поэтому сегодня сидим тихо. Не высовываемся. Пока не возьмем гостиницы. Потом уже развернемся по-полной. Но сегодня отмените все встречи. Все контакты. Ясно?

Бочка кивнул. Ракета подумал. Потом тоже кивнул.

– Вот и лады. А теперь расходимся.

Я отправил их по домам на такси. Сам тоже поехал в общагу.

Вернулся, а баба Катя остановила меня:

– Витя, тебя дядя искал. Твой. Так настойчиво. Просил перезвонить. Может, чего случилось?

Какой такой дядя? Мои родители уже уехали. Успокоенные. Получили подарки. Все в порядке. У отца завершилась командировка. И не говорили ни про каких дядек.

А, я знаю кто это. И знаю, почему звонили.

Я спросил номер у бабы Кати. Она записала на бумажке. Перезвонил. На третьем гудке ответил знакомый голос.

– Пришел уже? Вахтерша рядом?

Я усмехнулся. Да, точно, так и есть. Как я и предполагал. Голос Коренева.

– Да, рядом. А что же ты, мой дядя, так нечасто звонишь? Совсем забыл про меня? Помнится, ты говорил, чтобы я тебя вообще не беспокоил.

Коренев не был настроен шутить.

– Мы говорили насчет твоего пари с начальством. Честно говоря, никто не думал, что ты его выиграешь. Хотя, Бурный не сомневался. И сказал, чтобы я заранее подготовился. Я был уверен, что ты проиграешь. Но ты опять выкрутился. Что ты за человек такой, Орлов? Ты знаешь, что теперь мы в затруднении? Думаем, как с тобой быть?

Да, я уже тоже думал об этом. Правда, я надеялся, что контора не так быстро узнает о моем выигрыше. У них, наверное, «жучки» в кабинете «Праги».

Но уже успел прикинуть, как разговаривать.

– А в чем у вас затруднения? Разве я хоть раз показал себя вашим врагом? Разве не наоборот? Разве вам не выгодно, чтобы оптовик во всех трех гостиницах был ваш друг? – я отвернулся от бабы Кати и заговорил в трубку. Чуть тише: – В одном только «Интуристе» я обнаружил для вас шпиона. И за день нашел картину, которую вы искали полгода. Как ты думаешь, сколько пользы я принесу, если буду контролировать три гостиницы?

Коренев помолчал.

– Да, конечно. Это так. Но начальство задумалось. Не слишком ли много у тебя власти? – он тяжело вздохнул. – Ладно. Завтра приходи на встречу. В двенадцать. С нашим начальством. Высоким. Хотят познакомиться с тобой. И поблагодарить за все. Мы помним, что ты сделал.

И положил трубку. Раздались короткие гудки. Я тоже положил трубку. Баба Катя улыбнулась.

– Ну что, Витенька? Поговорил с дядей?

Я посмотрел на вахтершу. Не исключено, что она тоже работает на контору. Или на ментов. И с радостью сдаст меня.

Заставил себя улыбнуться в ответ.

– Ага, поговорил. В гости зовет. На выходных.

И отправился в свою комнату. Там меня уже ждал Паша. Я сказал ему, чтобы сидел дома. И никуда не двигал.

– Ну что? – спросил он. Когда я вошел. – Как все прошло?

Я опустился на койку. Время обеденное. В окно пробивались лучи солнца. Погода сегодня просто обалденная. Кивнул Паше.

На соседней койке лежал Коля Устюгов. Делал вид, что читает журнал «Техника молодежи». Но навострил уши.

– Все в порядке, – я устало погрозил пальцем Паше. Который собирался вскочить. И пуститься в пляс. – Только не надо дергаться. Это все рабочие моменты. Нечего радоваться. На самом деле мы сейчас приобрели еще больше проблем. Чем решений. Вкалывать придется, мама не горюй. Так что, на самом деле, тут надо больше плакать. Чем радоваться.

Паша беззаботно махнул рукой.

– Ты всегда так говоришь. Но это надо отпраздновать. Пошли в «Сокол». Мы уже давно не сидели там. Пахали, как проклятые. Давай, вставай.

Я покачал головой.

– Нет, сегодня сидим здесь. Коля принесет нам выпить и перекусить. Но вылазить нельзя. Я уже сказал ребятам. Возможна подстава. Поэтому лучше сегодня расслабиться.

Паша поворчал немного. Но вынужден был согласиться. Мы провели остаток дня в комнате.

Никуда не выходили. Болтали между собой. Потом легли спать. Я даже девочек не разрешил позвать.

Паша улегся на постель. Отвернулся. Обиженный и сердитый.

Утром я встал пораньше. И отправился в «Белку». С собой взял только Бочку. Не стал дергать других ребят.

Гостиница «Белград» – это одна из двух башен на Смоленской. Сейчас построен только один корпус. Высоченный. Напротив здания МИД и Арбата.

Двадцать этажей. Внизу фасад украшали пилоны. Массивные колонны. Отделаны натуральным камнем. А вообще по зданию тянулись стойки-ригели.

Тут селят туристов из Восточной Европы. Из ГДР и Финляндии. Ничего. Тоже рыбное место. Если потрудиться, можно много чего собрать. Не меньше, чем с «Интуриста».

Я подъехал на метро. На выходе из станции встретился с Бочкой.

– Ну что, пошли осматривать? – ухмыльнулся он. – Новые владения.

Где же будет Косой? У директора? У зама? Или опять в ресторане? Я слышал, тут играют джаз. Живая музыка.

Мы подошли к главному входу. Ничем особо не выделялся. Ступеньки. Массивные тумбы с цветами. Стеклянные двери. Швейцар.

Я схватил Бочку за руку.

– Стоп. Куда это мы поперли? Наша дверь сзади.

Мы отошли здание. Очутились в Смоленском переулке. Скромный служебный вход. Неприметный.

Площадка отделена от тротуара гранитной стеной. Чтобы подняться на площадку, надо взойти по ступенькам.

Мы тихонько скользнули в служебный вход. Дверь открыта.

Длинный коридор. Просторный холл. Столики для ожидания, диванчики. Окна. За столиком Косой, Бульдозер и незнакомый мужчина.

Высокий, чуть полный, круглолицый. Улыбчивый.

В джинсах и модной кожаной куртке. Темные волосы длинные и пышные. Модник, одним словом.

– Это Женя Кузьмин, – Косой показал на мужчину. – Твой заместитель. Мы называем его Гитарист. Он покажет, что тут да как. А я побежал. Мы с тобой потом поговорим. Завтра в «Русе». Тоже в семь. Понял?

Хлопнул меня по плечу. Подмигнул Бочке. Быстро скрылся в коридоре. Бульдозер пошел за ним. По дороге смерил Бочку презрительным взглядом.

– Ну что, новое начальство? – Кузьмин приветливо улыбнулся. Пожал нам руки. – Рад познакомиться. Наслышан. Знаменитый Одиссей. Надеюсь, сработаемся.

Я постарался улыбнуться еще шире. Модный тип. И слишком слащавый. Наверняка захочет меня переиграть. И уже считает себя умнее, чем я. И опытнее.

Ну что же. Видал я таких. Пусть так считает. Я ему даже подыграю в этом.

– Да что ты, Женя, – я сразу взял нахальный тон. – Какое там начальство? Я, честно говоря, почти случайно сюда попал. Повезло, можно сказать. А ты тут уже, как рыба в воде. Так что, показывай. А я тебя буду внимательно слушать. С чего начнем?

Кузьмин понятливо кивнул. Повел меня знакомиться. Начали мы с самого низа. И постепенно поднялись вверх. Познакомились со всеми.

От «Интуриста» особо не отличается. Разве что, контингент и вправду больше восточноевропейский. Из соцлагеря.

Относятся с пониманием. Все туристы знают про фарцовку. Даже ни с кем договариваться не надо. Сами приносят вещи. С удовольствием меняют на водку и икру. Ну, еще на значки. Все, как полагается.

Правда, товары по качеству чуток похуже. Не оригинал с запада. Польские и югославские реплики.

Хотя, если постараться, можно найти. И ливайсы, и монтану. И по мелочам тоже всего хватает. Сигареты, колготки, пластиковые пакеты с картинками.

Короче говоря, можно работать. Свыше двухсот номеров, два ресторана.

Под конец Кузьмин познакомил с директором гостиницы. Александр Кружков, высокий представительный мужчина в темно-коричневом костюме. С аккуратной модной прической. Усы тоже тщательно пострижены.

Мы наткнулись на него в коридоре. В руке Кружков держал сигарету, когда разговаривал со мной, сунул ее в уголок рта и так и не вынимал. Причем отнесся ко мне довольно-таки прохладно.

– А, новый оптовик, – он смерил меня с головы до ног. Я заметил, как у него блестят начищенные ботинки. Итальянские, кожаные, с рисунками на носочках. – Ну что же, приятно познакомиться. Только давай сразу договоримся, уважаемый. Ты делаешь свои дела тихо и незаметно. Чтобы я тебя не видел и не слышал. Хорошо? Ты меня понял?

Ого, какой. Я слишком мелкая пташка для такой птицы высокого полета. Ну ладно, мне не впервой. Я не стал спорить.

– Сделаю все возможное, чтобы не мозолить вам глаза, – я даже чуточку поклонился. Шутовски. Но Кружков принял жест за чистую монету. – Буду ниже травы и тише воды.

Кружков улыбнулся. Достал из нагрудного кармашка пиджака солнцезащитные очки, надел.

– Ну, и отлично. Значит, мы разобрались. Тогда, позвольте, я пойду. У меня важная встреча в минкомхозе, потом заседание в райкоме.

И убежал. Руки на прощание не стал пожимать. Мы проводили взглядами его тонкую высокую фигуру. Пока он не исчез за поворотом коридора.

Потом послышался сигнал колокольчика. Лифт подошел. И Кружков укатил вниз.

Кузьмин виновато улыбнулся.

– Вот такой он у нас. Директор. Не хочет видеть нас. Не больше, чем грязь под ногами.

Я кивнул.

– Ладно, мне пока что поровну. Хочет он общаться или нет. У меня другие дела горят. Ну, что там накопилось? Давайте, показывайте.

Началось самое главное. Где там комната с сокровищами? Наподобие той, что в «Интуристе». Кузьмин отвел меня на третий этаж.