Текст книги "Битва при Креси. (История Столетней войны с 1337 по 1360 год)"

Автор книги: Альфред Бёрн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3
БРЕТАНЬ И СРАЖЕНИЕ ПРИ МОРЛЕ. 1341-1342 ГОДЫ

После возвращения в Англию Эдуард III в течение года занимался домашними и шотландскими делами. Предпринял короткую кампанию к северу от реки Твид, где шотландцы постепенно начали возвращать свои территории, потерянные в более ранних кампаниях. Тем временем в Бретани произошел любопытный случай, который впоследствии окажет огромное влияние на развитие Столетней войны. В апреле 1341 года умер герцог Иоанн III Бретонский, не оставив после себя наследника. Его отец, герцог Артур II, имел второго сына, Ги, который умер молодым, но оставил дочь – Иоанну. Вторая жена герцога Артура, Иоланда, – вдова Александра II Шотландского, от нее он имел сына – Иоанна. Таким образом, на бретонский трон претендовали сразу двое – Иоанна де Пантьевр и Иоанн де Монфор. Так возникла война в Бретани, которая продлилась целых двадцать четыре года[56]56
  Бёрн не указал, что Иоанн III не оставил после себя наследника и не пожелал или не успел назначить такового. Перед самой смертью он попытался завещать Бретань французскому королю, но ярый протест бретонских баронов помешал ему. Иоанн III скончался 30 апреля 1341 г. в Кане, так и не сделав выбор между братом и мужем племянницы. Поскольку бретонское феодальное право и феодальное право Франции противоречили друг другу в вопросе права наследования, Бретань на долгие годы была ввергнута в династическую войну (1341-1364).


[Закрыть]. В эту войну вовлеклись также Англия и Франция, а кроме того, множество известных английских военных и проконсулов (так мы будем их называть), и во время нее произошло несколько замечательных сражений. (Впрочем, о солдатах и о сражениях этой войны давно позабыли.)

Спор из-за наследства начался с того, что Иоанна вышла замуж за Карла, графа Блуаского, племянника французского короля. Иоанна потребовала для своего мужа короны и обратилась к Филиппу VI с просьбой одобрить ее притязания на трон Бретани. Французский монарх только и ждал этого момента, – конечно, по своим причинам. Если на трон сядет его собственный племянник, он, скорее всего, останется преданным своему сюзерену, в отличие от Иоанна, больше связанного с английским королевством. Рассуждая точно как его противник, Эдуард одобрил Иоанна. Карл Блуаский основывал притязания жены на корону на том факте, что она самая близкая родственница покойного герцога, в то время как Иоанн де Монфор ссылался на Салический закон, по которому наследование переходило исключительно по мужской линии – он как раз ее представитель. Таким образом, получилось, что французский король поддержал тех, кто игнорировал салическое право, на основании которого он носил корону, а английский король – принципы, отклоненные им по отношению к французской короне. Ирония этой ситуации не забыта историками.

Но изначально ни Англия, ни Франция не втянуты в военное противостояние. Первым начал войну Иоанн: вступил в Нант, где его хорошо приняли граждане, и в течение короткой, двухмесячной кампании подчинил себе бóльшую часть страны. Затем отправился в Англию, где заручился обещанием помощи английского короля в обмен на признание им Эдуарда своим сюзереном и французским королем.

Тем временем Карл Блуаский собирал армию в Анжере; с ней он в ноябре 1341 года подошел к Нанту. Этот граф, человек набожный, вел праведный образ жизни; помещал в свою обувь гальку и носил власяницу, кишащую паразитами. Эта одежда, наверно, сильно его раздражала: захватив солдат из армии Иоанна, предпринявших неудачную вылазку из Нанта, святой человек казнил 31 из них и бросил их головы в город при помощи катапульт. Жители, опасающиеся за судьбу своих родственников, попавших в плен, быстро пошли на переговоры. Блуаский вступил в город, а графа Иоанна захватили и отправили в Париж, где посадили в темницу Лувра на целых четыре года. Карл в свою очередь при поддержке королевского сына Иоанна, герцога Нормандского, подчинил себе большую часть территории Бретани.

Для партии Монфора все казалось потерянным; ситуацию спасла одна графиня – героическая женщина Иоанна Фландрская; она приняла энергичные меры и на какое-то время даже добилась успеха. Но армия графа Блуаского с каждым днем захватывала все новые территории и в конечном итоге осадила Иоанну в замке Эннебу – город в устье Блаве, между Ваном и Кемпером[57]57
  Лориент, знаменитая база немецких подводных лодок во Второй мировой войне, располагалась чуть ниже устья реки.


[Закрыть].

Осажденная графиня, естественно, обратилась с просьбой о помощи к Эдуарду. Английского короля упрашивать не пришлось: сразу по прибытии известия из Франции он отдал приказ сэру Уолтеру Мэнни снаряжать экспедицию. В марте 1342 года Мэнни отплыл к Эннебу, но его путешествие затянулось (это покажется невероятным) на шестьдесят дней. В мае, как ожидали защитники, он в городе не появился, и руководительница обороны с каждым днем отчаивалась все сильнее. Фруассар в известном отрывке описывает драматический эпизод: графиня, стоя на крыше башни и с тревогой всматриваясь в горизонт, заметила мерцающие белые паруса – английский флот медленно заходил в устье реки.

Прибывшая армия без труда сняла блокаду с осажденного города, – голодный гарнизон встретил ее с нескрываемой радостью. В честь англичан – они появились в ту же ночь – дали торжественный обед, несмотря на то что «great engine» (сдвоенная катапульта) продолжала швырять снаряды в город. Это разозлило сэра Уолтера Мэнни, и он заявил во время обеда, что завтра захватит эту катапульту. На следующее утро английские солдаты, предприняв вылазку, прогнали осаждающих, завладели катапультой и разрубили ее на куски.

Карта 2. Бретань

Таково начало деяний сэра Уолтера Мэнни и его отважного отряда, – подробно мы их не рассматриваем, об этом уже рассказал до нас Фруассар; не забудем, однако, что к его заявлениям, не подтвержденным другими источниками, надо подходить осторожно. Результат действий Мэнни: осада с Эннебу, как и с Оре (в 20 милях восточнее), снята, а Луис де ла Серда, опытный испанский генерал, находящийся на службе у графа Блуаского, наголову разбит со своей армией у Кимперле (в 12 милях западнее).

Оставим теперь в стороне деяния сэра Уолтера Мэнни и Карла Блуаского на юге Бретани и перейдем к описанию более серьезных событий, происходивших в Англии, – она снова готовилась вступить в войну.

На стратегию предстоящей войны повлияли географический и этнологический факторы. Бретань – полуостров; Верхняя Бретань – центральная зона, простирающаяся от восточной границы Франции через Рен к Понтиви. На этой территории говорили по-французски, и на ней уже много веков проживала истинная французская знать; естественно, что Верхняя Бретань поддерживала французского племянника. Северная часть Бретани, Пантьевр, также находилась под французским влиянием: Иоанна, графиня Блуаская, – дочь Ги Пантьевра. Таким образом, территория лояльная Монфору ограничена югом и западом (через соперничающие территории, почти не менявшиеся в течение всей войны, проходила демаркационная линия). Следовательно, вознамерься английская армия сразиться с французской на бретонской земле, ей пришлось бы совершить долгий морской переход вокруг мыса Финистер, а французам, чтобы сорвать их планы, – всего лишь перерезать их военные коммуникации; к тому же французы быстро и свободно передвигались по суше. Два главных города-ключа охраняли их передвижения: Нант и Рен. Они и стали главной целью англичан (как для герцога Веллингтона главными городами по пути из Португалии в Испанию – Бадахос и Сьюдад-Родриго).

Эти факторы давали Франции большое преимущество. Война имела сходство с той, что шла в Италии в 1944 году между Англией и Германией: немцы быстро перебрасывали свои армии по суше, а англичане совершали для этого длинные и опасные морские путешествия.

Во времена паруса стратегическое препятствие всю войну тяжело сказывалось на действиях англичан, особенно в Гаскони, – это мы всегда имеем в виду, когда описываем данную кампанию, и больше к проблеме не возвращаемся.

В июле 1342 года Эдуард III назначил графа Нортхемптона (мы уже встречали его во время войны во Фландрии) своим заместителем в Бретани, его помощниками – графов Дерби и Оксфорда, а Роберта Артуа – «начальником штаба»[58]58
  Роберт Артуа произвел впечатление на короля своими военными способностями; Эдуард взял его с собой в Англию и держал при дворе. Относительно его участия в этой кампании историки расходятся во мнениях. Нортхемптон, как представитель короля в Бретани, был, по всей вероятности, главнокомандующим.


[Закрыть]. Все эти четыре военачальника, не новички в военном деле, в полной мере проявили свои таланты в кампании во Фландрии.

14 августа 1342 года флот из 260 судов, на которых находилось около 3 тысяч солдат, отправился в сторону Бреста и прибыл туда четыре дня спустя. Карл Блуаский, заняв уже почти все области, принялся осаждать этот порт, и английской армии пришлось из-за этого высаживаться на берег не в самом городе, а за его пределами. Но как только противник увидел, что приближается армия Нортхемптона, с нескрываемой радостью встречаемого жителями, как граф Блуаский сразу снял осаду и отошел назад к Генгану, 40 милями восточнее, оставив таким образом страну и открыв ее для захватчиков. В западной Бретани, всецело настроенной промонфорски, нашлись бретонцы, изъявившие желание присоединиться к английской армии. Беспрепятственно продвигаясь, герцог Нортхемптон 3 сентября подошел к Морле и попытался взять его штурмом. Осада продолжалась весь день, окончилась неудачно, и Нортхемптон решил перейти к регулярной осаде. Несмотря на активные действия, шансы на успех у английского командующего малы – город сильно укреплен и хорошо снабжен.

Тем временем Карл Блуаский в Генгане энергично сколачивал вокруг себя армию и собирал местное ополчение, пока его войско не достигло поистине огромных для того времени размеров. Скупой на цифры французский историк Бретани А. де ла Бордери оценивает его численность в 30 тысяч – практически нереально. Но даже если она составляла не больше 15 тысяч, все равно превосходила английскую армию более чем в четыре раза. С этой большой и довольно неуправляемой армией Карл Блуаский, пытаясь облегчить осаду, выступил к Морле. Его маршрут лежал через Ланмер, обширную деревню 7 милями северо-восточнее Морле. В День святого архангела Михаила граф Нортхемптон получил новости о наступлении противника. План его действий очевиден: он, естественно, не собирался ждать, когда его окружат с одной стороны город, а с другой – неприятельская армия, и потому, получив эти известия, сразу прекратил осаду и той же ночью выступил к Ланмеру[59]59
  Насколько я знаю, еще никем не предпринималась попытка обнаружить точное место битвы. Обычно говорили, что сражение произошло в Морле или рядом с ним. О самом сражении, несмотря на его огромное военное значение, почти никто из английских историков, за исключением профессора Таута (он посвятил ему статью в журнале «Английское историческое обозрение», 1906), не упоминал. Причина, возможно, в том, что до сих пор место, где произошла битва, остается неизвестным. Я назову, конечно, предположительное место битвы в приложении к этой главе; читатель найдет обоснование, почему выбрано именно оно.


[Закрыть].

К рассвету англичане достигли назначенного места. Позиция их шла вдоль дороги, начинаясь от пологого склона, и тянулась на 300 ярдов до обрыва; затем дорога поднималась по склону и через 500 ярдов исчезала из поля зрения; тыл прикрывался лесом; шпиль (новый) церкви Ланмера виднелся на горизонте. Если упомянутый лес действительно тот, рядом с которым располагалась английская армия, он поистине великий – по своей важной роли в предстоящем сражении.

СРАЖЕНИЕ ПРИ МОРЛЕ (30 СЕНТЯБРЯ 1342 ГОДА)

Английская армия заняла позицию перед этим лесом, в линию по обеим сторонам от дороги, примерно 600 ярдов в длину. Позиция, когда лес оставался в тылу армии, очень часто использовалась английскими войсками в те дни: при таком расположении их нельзя эффективно атаковать с флангов кавалерией, а кроме того, ничто не угрожает обозу[60]60
  Нортхемптон командовал армией и четыре года спустя, при Креси. Сходство позиций говорит, что боевой порядок, примененный в последней битве, построен, возможно, благодаря его советам.


[Закрыть]. В нескольких сотнях ярдов перед своей позицией, на линии, отмеченной на схеме домом, выкопали траншею и покрыли ее травой и другой растительностью, соорудив таким образом «западню» для всадников неприятеля. Прошло лишь тридцать лет с даты сражения при Баннокберне, и английские солдаты еще не забыли урок, преподанный им шотландцами. Спешившиеся тяжеловооруженные всадники заняли центр линии, а лучников поместили на флангах. Очевидно, утром французская армия, а точнее конные части, находилась на расстоянии лиги от позиций англичан, в Ланмере, дожидаясь подхода своих пеших частей. Можно считать поэтому, что части эти прибыли к месту битвы только на следующее утро. Это, по крайней мере, объясняет, почему французы не начинали атаку до трех часов пополудни. Сражение при Морле имело четыре схожие черты с тем, что состоялось тринадцать лет спустя при Пуатье. Нетрудно предположить, что Черный принц, помня об этом сражении, точно так же построил свои войска при Пуатье.

Карта 3. Сражение при Морле

Граф Блуаский расположил свою армию тремя огромными колоннами, одна за другой, на значительном расстоянии друг от друга. Головная состояла из нерегулярных войск, – возможно, местного ополчения; все воины пешие. Когда они добрались до предела досягаемости английских стрел, лучники разогнали колонну, прежде чем она вошла в непосредственное соприкосновение с тяжеловооруженными рыцарями противника. Противоборство быстро кончилось – бретонцы стремительно побежали с холма.

Карла смутила эта внезапная неудача, и он решил посовещаться со своими командирами относительно следующих действий. В конечном счете решили провести кавалерийскую атаку силами второй колонны. Этого-то и ждал Нортхемптон – уже подготовился отразить нападение; хитрость его сработала превосходно. Французские всадники, не предупрежденные относительно скрытых траншей нерегулярными войсками – те и сами не сумели их достичь вследствие своего скорого отступления, – ни о чем не подозревая, стремительно мчались на неприятеля. Доскакав до определенного места, люди и лошади стали сотнями проваливаться в рвы; лучники открыли по ним огонь, внося дополнительное замешательство в их ряды; атака задохнулась. Около 200 всадников все-таки сумели не встретиться со рвом – миновали ужасную ловушку. Но на них обрушились подоспевшие резервы, и они оказались полностью окруженными, в результате всем пришлось сдаться, включая командира Жоффруа де Шарни.

Вторая атака кончилась для французов так же неудачно, как первая: опять длительная пауза, атакующая сторона зализывает раны и консультируется, что делать дальше.

Нортхемптон с нетерпением ждет общего отступления, но его все нет. Две колонны, каждая больше его собственной крошечной армии, уже побеждены, на противоположном горном хребте неподвижно стоит третья, тоже намного больше численностью, чем его войска. К этому времени лучники испытывают недостаток стрел – у каждого не более 36; тогда они решают спуститься и подобрать уже выпущенные стрелы (как их преемники при Пуатье). Но неприятельская колонна уже начала наступление; увидев это, англичане упали духом; рвы разбиты или заполнены трупами и больше не защищают. Кроме того, есть свидетельства, что третья французская колонна намного шире английской и угрожает флангам. Герцог (возможно, по совету Роберта Артуа, – о действиях его во время сражения мы ничего не знаем) выбрал новый маневр; не отступи он, не помешает противнику себя окружить. Вот и сделал как никто до него – стал отходить назад к лесу, менее чем в 100 ярдах от него, в боевом порядке (теперь мы его называем «ежом») и занял оборону на краю леса, прикрыв все подходы к нему. Без сомнения, он имел в виду эту возможность, когда выбирал позицию непосредственно перед лесом. В лес его войска отступали в полном порядке, им удалось забрать с собой даже пленных.

Информация о последующих событиях скудна и противоречива. Очевидно лишь, что англичане сберегли свой «огонь», сохранив скудные боеприпасы, а французы несколько раз пытались атаковать и неизменно терпели неудачу, так и не проникнув в глубь леса; кое-кто даже попал в плен.

Наступила долгожданная для англичан пауза, – вспомнили балладу о Равене:

 
Испанский флот, с разбитыми бортами,
нас окружал со всех сторон,
Но, опасаясь наших жал, к нам снова подойти
так и не смел он.
 

Карл не знал, что делать; многие из его войск уже бежали с поля боя, включая генуэзских арбалетчиков; английские позиции все еще целы и невредимы, – кажется, ничто им не угрожает. Наступила ночь; Карл решил прекратить сражение: отказался от освобождения Морле и распорядился трубить отступление. Войска постепенно оставляют поле битвы и отходят к Ланмеру.

Нортхемптона, как и Карла, одолевали сомнения. Продовольствие кончается, войска его (согласно одному летописцу) уже голодают. Французы разбиты, наступление их на Морле остановлено. К ночи главная задача достигнута; теперь надо снова возвратиться назад и продолжить осаду Морле. Собрав свое небольшое войско, он начал отступать (неподалеку стояли французы) и вскоре снова подошел к Морле. Оба отступления происходили приблизительно одновременно, – любопытная картина: две армии расходятся друг от друга, будто по взаимному согласию.

После битвы две армии ушли с поля боя почти невредимыми; но английская армия достигла своих целей, хотя по численности в четыре раза уступала противнику, а французская нет, поскольку отступила. О ней услышат позднее на юге, когда она возобновит осаду Эннебу.

* * *

Сражение при Морле стало первым генеральным в истории Столетней войны и произвело глубокое впечатление на современников. Ле Бейкер написал (приблизительно восемнадцать лет спустя), что такой отчаянной борьбы не было ни в битве при Хелидон-Хилл, ни при Креси или Пейтье[61]61
  Так произносил Черный принц название города Пуатье (пример, насколько отличается от сегодняшней фонетика тех времен).


[Закрыть]. С точки зрения военного искусства сражение вызывает огромный интерес. Тактика англичан, очевидно, основана на опыте, приобретенном в ходе битв при Баннокберне и Хелидон-Хилл. Тяжеловооруженные всадники сражались в пешем строю; траншея, заменив отсутствующее болото, служила препятствием; оборонительную позицию выбрали на горном холме; мощь огня лучников равно использовалась в обеих битвах; наконец, действия лучников и латников согласованы в отражении конной атаки неприятеля.

Неудивительно, что сражение при Морле стало образцом для первой большой победы Эдуарда, как и для всех других крупных сражений Столетней войны, за исключением последнего.

Приложение
МЕСТО СРАЖЕНИЯ ПРИ МОРЛЕ

На первый взгляд недостаток информации относительно места сражения ограничивает наши возможности в описании этой битвы; но кое-что еще расскажем про это замечательное сражение. Единственный безупречный источник тут – написанное два дня спустя письмо начальника генуэзских арбалетчиков Карло Гримальди (к концу дня он, естественно, покинул поле боя): он определенно заявляет, что сражение состоялось между Ланмером и Морле (как следовало ожидать). Ланмер лежит на дороге от Генгана к Морле. От Морле Ланмер находится на расстоянии 7 миль. Нортхемптон едва ли отошел от Морле по направлению к Ланмеру более чем на 7 миль, даже если Карл Блуаский позволил ему дойти до самого Ланмера: желал, отразив нападение, осадить первым. С другой стороны, вряд ли он выбрал позицию рядом с Морле (гарнизон грозил в любую минуту ударить ему в тыл), вероятнее всего, в 3 милях от города. Генуэзский военачальник заявляет еще, что вечером французская армия отступила к Ланмеру и сражение произойдет невдалеке от деревни, примерно в миле от нее. Значит, битва состоялась примерно между 3-й и 5-й милями от Морле.

Рассмотрим позицию английской армии в этом сражении. Почти всегда англичане занимали горный хребет, или холм, или преобладающую возвышенность, с обозримым спуском, с тем чтобы просматривать всю прилегающую территорию и не допустить незаметного приближения противника и обхода с флангов. Такая оборонительная позиция перекрывала дорогу, по которой предстояло подойти противнику. Рассмотрев карту, делаем вывод, что от Морле поднимается склон и тянется полдороги до Ланмера, открывая обзор в сторону Морле, но не в противоположном направлении. Приблизительно в 4 милях от Морле рельеф на протяжении мили становится ровным; затем на расстоянии 2 миль от Ланмера резко опускается и поднимается снова только через милю, формируя впадину, о которой мы уже упоминали. Априори сражение произошло здесь.

Пойдем дальше; мы знаем, что в тылу у английской армии находился довольно большой лес. Отчеты о том сражении говорят: плато в те времена лесистое, как и поныне. Только натолкнувшись на это описание в хронике Найтона (как он сообщает, англичане всю ночь продвигались к позициям), мне удалось точнее установить местность. Сообщение это свидетельствует, что войска прошли несколько миль и находились недалеко от Ланмера. Итак, все указывает: истинная позиция – как раз там. Сейчас на этом месте маленькое кафе; добираемся до него на автобусе из Морле к Ланмеру – выходим на остановке в 3 километрах от последнего и сразу оказываемся окруженными лесом. Проходим 1000 ярдов вперед – и мы на той самой позиции, позади нас лес. Если догадка моя верна, это тот самый лес, что сыграл такую важную роль в сражении. Английская позиция, скорее всего, в 50 ярдах перед ним, а траншея – примерно в 100 ярдах далее, вдоль высокорослого кустарника.

Глава 4
БРЕТАНЬ. 1342-1347 ГОДЫ

Задолго до отправки экспедиции Нортхемптона король решил лично участвовать в предстоящей кампании в Бретани; армия герцога лишь авангард – она займет плацдарм и в случае необходимости сразится с неприятелем[62]62
  Точно так же в 1799 г. генерал Аберкромб послан со своим авангардом, чтобы захватить Гельдер, где к нему впоследствии присоединились главные силы герцога Йоркского.


[Закрыть]. Нортхемптону даны необходимые указания: как только высадится на берег, сразу посылает суда обратно в Англию, где они заберут главные силы во главе с королем. Корабли придут в Сандвич, где собираются основные силы. Эдуард прибыл в Сандвич как раз в тот день, когда, по его расчетам, там окажется флот; двенадцатилетнего сына он назначил правителем королевства на время своего отсутствия.

Сандвича он достиг 4 октября: флот еще не пришел, и о судьбе его ничего не известно. Напрасно прождав две недели, он изменил свои планы и направился к Портсмуту. В этом порту взял сколько нужно судов, посадил на них свою армию и 23 октября отплыл к Бресту. Согласно Адаму Мюримату, современнику тех событий, под командованием короля в рейс отправилось никак не меньше 400 кораблей с 6 тысячами тяжеловооруженных всадников и 12 тысячами лучников. Цифры, очевидно, округлены и почти наверняка преувеличены, но насколько – сказать невозможно. Конечно, 400 судов в состоянии переправить на континент такое количество солдат, но сомнительно, что король за это короткое время собрал в Портсмуте столько кораблей.

Английская армия 27 октября благополучно высадилась на берег в Бресте; к своему удивлению, англичане обнаружили, что за три недели после сражения при Морле на континенте произошло еще несколько значительных битв. Вторая осада Эннебу Карлом Блуаским оказалась столь же неудачной, как и первая, хотя на этот раз он использовал против крепости 18 больших «орудий»; после первой осады стены усилили, и «артиллерия» не повредила их. Через десять дней Карл, сытый по горло бесплодной осадой, отправился в Нант, на зимние квартиры.

Во времена Средневековья существовали свои традиции ведения военных действий, но английские короли почему-то всегда шли вразрез с ними. Эдуард приехал в Бретань сражаться, а не пересиживать зиму, – осаду Морле немедленно возобновили, и вскоре с помощью ее жителей крепость пала. Роберт Артуа в то же время придумал смелый план осады Нанта, крупнейшего города Бретани и столицы графа Блуаского. Собрав небольшую армию, числом менее 5 тысяч, он обогнул побережье, намереваясь высадиться на берег рядом с Нантом, но по пути столкнулся с французским флотом – пришлось отступить. Ничуть не расстроенный своей неудачей, он высадился неподалеку Вана, второго города Бретани, и начал его осаду. В ходе Столетней войны произошло несколько сот осад, но осада Вана Робертом Артуа и его небольшим отрядом английских тяжеловооруженных всадников и лучников резко отличается от них всех.

Город Ван небольшой, ограничен гористым полуостровом, выступающим на юг в виде аппендикса; в городе трое ворот; они и поныне существуют, как и большая часть крепостной стены, и потому нетрудно представить и описать те события. После нескольких дней подготовки Артуа ранним утром приступил к осаде. В предпринятом штурме усматриваются какие-то черты, свойственные современности. Лучники («артиллерия» того периода) направили свой огонь главным образом на вершины зубчатых стен. Обстрел оказался настолько мощным и точным, что (согласно Фруассару) вскоре все стены были очищены и ни один неприятельский солдат не решался на них показаться. Прикрытые этой стрельбой, тяжеловооруженные всадники начали осаду. Атаку, сразу напоровшуюся на жестокое сопротивление, отразили на всех направлениях. Не упав духом после первой неудачи, Артуа раз за разом посылал свои войска в атаку; но вот уже землю окутал сумрак, а крепость так и не захвачена. Настала ночь, а с ней тишина, жители улеглись спать, надеясь, что до рассвета нападение не возобновится. Но они не учли одного: их город осаждает Артуа.

Внезапно среди ночи раздался страшный грохот: зазвучали трубы, барабаны, а на двое ворот обрушился огонь главных сил атакующих. Среди криков и стонов напротив двоих ворот раздались два мощных взрыва, осветившие ночную мглу. Все защитники, разбуженные взрывами, помчались к пунктам, где, скорее всего, ожидалось нападение неприятеля. Но вот удивительно: за стенами города ни одного вражеского солдата, и неожиданность – англичане уже в самом городе! Случилось это так: защитники, оставив стены и обороняя только двое ворот, не подумали предотвратить вылазку английских солдат, а те под покровом ночи по лестницам незаметно перебрались через крепостные стены. Проникнув в город, сразу отправились к воротам, сзади напали на обороняющихся, разогнали их и открыли ворота для остальных отрядов, ждущих снаружи. Благодаря блестящей хитрости Роберта Ван взяли фактически без потерь. Французский гарнизон, включая Оливье де Клиссона, губернатора города, бежал в Нант. Триумф Роберта Артуа полный, – даже графиня де Монфор прибыла из Эннебу поздравить победителей.

Но Роберт Артуа и его английский отряд недолго наслаждались триумфом. Оливье де Клиссон постепенно собрал свои войска, присоединив к ним подкрепления графа Блуаского, и менее чем через две недели после поражения вновь появился под стенами Вана с армией, значительно превосходившей небольшое войско Артуа. Де Клиссон жаждал мести, но его противник снова предпринял неожиданный шаг. Вместо того чтобы запереться в городе и послать в Эннебу за помощью, он, оставив в крепости небольшой гарнизон, смело выступил с остатком своей армии в направлении неприятеля с намерением непременно дать ему бой. Столкновение произошло невдалеке от города. Силы противников оказались слишком неравны, и Артуа пришлось отступить обратно к Вану, – Клиссон преследовал его по пятам. Подойдя к крепости, Артуа неожиданно для себя обнаружил, что ворота закрыты, а гарнизона вообще не видно. Оказывается, что в его отсутствие жители города, настроенные в пользу графа Блуаского, воспользовавшись тем, что главные силы покинули свое расположение, напали на гарнизон и изгнали его из города. Англичанам, очутившимся между двумя противниками, значительно уступавшим им в численности, оставалось уповать на Бога. Но Артуа предпринял единственно возможное в той ситуации: стал пробиваться к Эннебу, находящемуся на расстоянии 25 миль от Вана. Отступление удалось, армия была спасена, но командир ее заплатил за это своей жизнью: несколько дней спустя, в конце октября, этот храбрый француз, служивший Англии, один из самых талантливых командиров Столетней войны, скончался от потери крови в результате ранений. Эдуард III, ступив 30 октября 1342 года на землю Бреста, узнал: огромная часть Бретани отвоевана для Монфоров, но один из главных, благодаря которому все это стало возможным, – его правая рука погиб.

Начало ноября – необычное время года, чтобы начинать кампанию, особенно в те времена. Карл поступил как и принято: с наступлением зимы отправился на квартиры, но английский король действовал не по стандартам. Подобно Нортхемптону и Артуа, не стал устраивать свою армию на зимние квартиры, а составил план кампании (один французский историк назвал его «простым и совершенным»). Эффективна осада города лишь ограниченным числом войск. Когда, как часто случалось, город осаждает большая армия (например, как при осаде Турне и Камбре), принцип «экономии силы» не действует. Английский король решил не повторять своих ошибок. Три самых важных бретонских города все еще в руках врага, – Эдуард решил, что нападет на все три одновременно. Но прежде необходимо очистить себе путь к этим городам. Бóльшая часть Бретани, кроме Эннебу, занята гарнизонами графа Блуаского – в первую очередь надо очистить страну от этих гарнизонов; самый быстрый способ тут – наступать широким фронтом, что немедленно и начал делать Эдуард. Отправившись 8 ноября из Бреста, он с главными силами совершил марш к Карне, находящемуся 50 милями восточнее; тот сразу сдался, и Эдуард разместил здесь свою резиденцию; армию разделил на две части: северная колонна, под командованием Нортхемптона, пусть продвигается на восток к Рену и захватит его; южная, под его личным командованием, продвигаясь на юг, ударит по побережью, а затем по Вану, а часть ее осадит Нант. План, конечно, честолюбивый и дерзкий, но, не будь он таковым, нет надежды на успех.

Обе армии 11 ноября выступили к указанным целям. Северная без особого сопротивления захватила Понтиви, Плоэрмель и Редон; южная совершила марш от Эннебу к Вану и сразу его осадила. Теперь в соответствии со своим планом король отправил небольшой отряд, во главе с графами Норфолком и Уорвиком, осадить Нант, – оттуда за несколько дней до их прибытия бежал Карл Блуаский. Примечательно, что Эдуард нашел в пути время написать письмо домой: в нем содержались инструкции относительно торжественных похорон его друга и подданного Роберта Артуа – они состоятся в монастыре доминиканцев в Лондоне.

Войскам, проходящим через страну, строго запрещено грабить и поджигать: эта страна, по его мнению, принадлежит ему и жителей ее надо рассматривать как друзей. Да такая политика и выгодна: англичане не тратят силы на посторонние занятия.

Ван осажден 25 ноября, Нант – в конце месяца, а Рен – только неделю спустя, поскольку Нортхемптону пришлось идти окружной дорогой, через Редон. Причина очевидна: необходимость как можно дольше держать эти две колонны в пределах взаимной досягаемости; они никогда не отдалялись друг от друга более чем на 30 миль, наступая параллельно.

Когда началась осада Рена, Нортхемптон послал часть своих войск в другие населенные пункты. Уорвика направили к Динану, сильно укрепленному городу; Уорвик ограничился поджогом окрестностей и вернулся обратно к Рену.

Карл Блуаский, удивленный и встревоженный, естественно, быстрым наступлением английской армии в такое время года, все же не осмелился выступить против Эдуарда, хотя его войска, вероятно, имели численное преимущество. Вместо этого он отошел от Нанта и обратился за помощью к своему сюзерену и дяде. Филипп VI не только удовлетворил просьбу племянника и выделил для этого большую армию, находящуюся в 50 милях к северо-востоку от Нанта, в Анже, но и лично прибыл, чтобы ее возглавить. Таким образом, по прошествии двух лет короли Франции и Англии снова оказались лицом к лицу.

Французская армия, вместе с отрядами Карла Блуаского, была очень большой, но, скорее всего, меньше 50 тысяч, как сообщают некоторые летописцы (цифру эту одобрил и Бордери); к тому же в несколько раз превосходила по численности английскую. Эдуард сделал то, что ему в тех обстоятельствах оставалось, – снял осаду Нанта и Рена и сконцентрировал свою армию на сильной позиции перед Ваном. Осаду этого города он не имел намерения оставить, хотя бы из уважения к памяти Роберта Артуа, получившего смертельную рану вне его стен. Велась осада всеми возможными средствами: катапультами, таранами, подкопами и... хитростью.