Текст книги "Когда Хранитель слеп (СИ)"

Автор книги: Альфия Камалова

Соавторы: Рената Еремеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

6

Пеший путь был не близок, но Грей преодолел его. Он с детства помнил этот скорбный путь – от границы гибнущего Гринтайла до Мэллона. Возможно ли его забыть? Но тогда еще зло не успело так изуродовать окрестности его родины. Грей даже не предполагал, что сказочный остров Гринтайл мог так чудовищно преобразиться.

Белеющий в сумраке дом стоял на окраине той убитой деревушки. Черные провалы окон зияли, как глазницы черепа; покосившаяся дверь скрипуче болталась. Изнутри доносилась тоскливая песнь, похожая на вой, – так поет страдалец, погруженный в свое черное горе.

Грей заглянул внутрь. В комнате, на обугленных останках мебели, привалившись друг к другу, сидели два электианских скелета – большой и маленький, – по всей вероятности, это были мать с ребенком. С покорностью судьбе они склонили черепа, и руки их безнадежно свисали, как плети. В «детской», – а это была она, судя по множеству обгоревших игрушек, – был еще один крошечный скелет, он сидел верхом на деревянной лошадке с колесиками. Четвертым был живой мужчина. Ему-то и принадлежал тот заунывный голос. Он бережно придерживал остов сына за спинку, и, напевая, гладил его по головке. Заметив присутствие Грея, он прекратил пение и обернулся к нему. И юноша увидел в глазах электа такую бездну вселенской безысходности, что больше ни минуты не мог оставаться здесь. Грей невольно попятился и в ужасе бежал…

Вокруг была умирающая, иссохшаяся земля… Он хотел узнать, что же здесь случилось, но те немногие электы, что недвижно валялись возле руин своих жилищ, были безучастны к его вопросам.

– Оставь меня в покое, странник, иди своей дорогой, – хрипло сказала одна старая женщина. – Дай нам спокойно проводить свой век.

Грей тряс за плечи старика в оборванной одежде, словно тому это могло вернуть хоть каплю здравого смысла.

– Глупые, вы же погибнете! Как можно лежать на одном месте! Пожар ведь случился совсем недавно, можно пойти нарубить деревьев и все починить. Я готов помочь вам. Я многое могу! Нужно только всем собраться…

Но старик оттолкнул его слабыми исхудалыми руками.

– Юноша, ты слишком молод, а потому самонадеян и глуп, – сказал он Грею. – В этом мире ничто не вечно. Но, когда каждое твое начинание оканчивается большим пожаром, это наводит на мысль о том, что иначе уже не будет. Я потерял всех своих сыновей и дочерей, потерял любимую жену и верного пса, и теперь я вижу их в кошмарных снах и мучаюсь, что не смог их спасти. В этих руинах – все, что было дорого мне, и я хочу умереть рядом с ними.

Грей покосился на несколько скелетов, лежавших рядом с пепелищем.

– Нельзя, нельзя так предаваться отчаянью, нужно начать все сначала!

– Уйди, мальчик, уйди и не терзай мою душу, – взмолился старик, и Грей не посмел его ослушаться.

– Почему электы стали стариться и умирать? – спросил он другого мужчину. – Как такое могло случиться?

– Души теперь дряхлеют и умирают вместе с телом. Все светлое исчезло: любовь, родина, надежда... Из лесов остались только те, что растут у границ Дрэймора, эти странные леса выросли на почве, пропитанной нашей кровью, они врастали корнями в наши гниющие тела… И эта память не сотрется. Все потому что Соул ослеп. Сама Северина выколола его глаза. Сама Создательница хотела наших мук. Так говорила нам бессердечная жрица с голубоватой кожей, что сожгла нашу деревню. И все мы погибнем, и этого уже не остановить. Все, что было дорого нам – потеряно, а остальное уже не имеет смысла.

Грею стало по-настоящему страшно. Он смотрел в мертвые глаза мужчины – глаза, в которых застыл непроглядный мрак, и его охватил ужас. Он никогда не видел смерти. Он никогда не видел, чтобы жизнь угасала, так бессмысленно, с такой непостижимой жестокостью, как будто чья-то грубая внешняя сила насильственно лишила жителей Гринтайла права на радость и навсегда уничтожила их волю к возрождению.

И вместе с комом в горле Грей почувствовал, как невыносимо ему оставаться здесь, и он снова бежал, чтобы быть подальше от этого ужасного места.

Откуда пришла эта эпидемия смертности? Наверняка, это как-то связано с падением Гринтайла. Раньше они уходили из жизни только тогда, когда сами этого хотели. Они выбирали свой путь и следовали ему до конца. Лишь выполнив свое предназначение, они покидали свет, и это целиком зависело от их осознанного желания. Это могло произойти через несколько сотен и даже тысяч лет.

Мать Моран и Грея в тот момент, когда он видел ее в последний раз, выглядела молодой девушкой, такой, как сейчас ее дочь. Алькоры пока еще не утратили своей способности сохранять вечную молодость, а простые электы, как открылось Грею сегодня, растеряли свои дары, они стали дряхлеть и быстро прекращали свое существование. Вместе с их телами гибли и души, в то время как раньше электы, наряду с алькорами, могли нарастить свою оболочку заново, если случались тотальные повреждения, при которых регенерация уже не спасала.

7

Когда эльфиня отбежала от подруг и спряталась от стрел под листьями пальмы, она и думать не думала, что именно там подстерегает ее настоящая опасность. Флер отдышаться не успела, как рядом с нею мягко приземлился… белый ягуар… Их взгляды встретились. От ужаса Флер задрожала и даже крикнуть не смогла, сразу же лишившись чувств. Еще мгновение, и лишь ее след остался на песке, вздыбленном порывом ветра.

Майя краем глаза заметила убегавшую с поля боя трусиху, и укоризненно покачала головой ей вслед. Но когда схватка закончилась, и мышь, завладев мечом Моран, улетела, ведьма в поисках подруги оглядела окрестность и увидела ее под пальмой, в стороне от дороги, но это продолжалось всего лишь долю секунды, а дальше было, как во сне, – черная тень накрыла падающую Флер, и Флер исчезла… На крик Майи подбежала Моран, и обе, забыв про черного крылана, сломя голову понеслись к кустам, поглотившим Флер. Они пораженно разглядывали тот клочок песчаной земли, где только что стояла эльфиня.

– Пропала и все! – возмущенно проговорила Моран. – Ну прямо как в воздухе растворилась! Вот, скажи, ты видела, куда она полетела?

– Бачибу ты дубаешь, шдо она балидел-а-а? – шмыгая носом и моргая мокрыми ресницами, гундосила Майя. – Я саба видела, гаг бадгасились ее ноги… и она стала бадать, а потом брабала и все…

– Перестань разводить мокроту! Господи, с кем я связалась! – вне себя заорала волчица. – Здесь не курорт! Я вас предупреждала! Надо быть готовой ко всему – и к крови, и к смерти! Мне нужен меч! Для борьбы! Ты понимаешь?! Эта тварь унесла мой меч! Черт! – морщась, она выдернула со своего предплечья тонкую стрелу, затем еще две, и остервенением выкинула их в траву. – Посмотри, где еще они застряли? Я ж не видела, куда мышь полетела, глаза от стрел защищала. А ты-то могла заметить, – уже спокойнее добавила она.

Майя виновато посмотрела на Моран, и показала рукой в обратном направлении от той дороги, по которой, не колеблясь, повела их алькорша.

– Кажется, туда, налево.

– Ты уверена?

Ведьма растерянно пожала плечами. Подул легкий ветерок, и Моран, шумно потянув носом воздух, уже без раздумий решительно повернула назад.

– То, что ты ищешь по запаху, это ясно, – осторожно проговорила Майя, опасаясь снова напороться на грубость. – Только вот неясно, по чьему следу мы сейчас идем?

– Того, кто похитил Флер. Я чувствую дух чужака, – произнесла Моран.

– С ума сойти! Где ты этому научилась? – поразилась Майя.

– Я из племени полуволков, не задавай глупых вопросов! – Моран, как обычно, была резка.

– Да, я уже заметила, у тебя глаза в темноте светятся.

– Я отлично вижу в темноте, – пояснила Моран, – быстро двигаюсь, и у меня хорошая выносливость.

– И это я тоже заметила, – мрачно сказала ведьма, вспомнив, как суровая девушка бросила их в зыбучей пустыне.

8

Грей вздохнул с облегчением, когда увидел впереди гостиничную вывеску «Мимолетная перемена». В трактир он вошел с опаской, ожидая увидеть и там остатки былых трагедий. Но, к великой его радости, хозяева создали такую спокойную и дружелюбную обстановку, что посетитель забывал об окружающих его бедствиях.

– Здравствуйте, – осторожно поприветствовал Грей, – сегодня чудесный день, не находите? – это было глупо, но пока он боялся говорить на щекотливые темы.

– Конечно, если вам так угодно, – учтиво, но с легкой иронией произнес элект в широкополой шляпе, украшенной страусиным пером. – На самом деле, дни здесь давно уже слились с ночами, а это значит, новый день никогда не наступит, также как и ночь. Здесь уже почти тысячу лет абсолютно одинаковые дни.

Увидев, что незнакомец не пытается от него избавиться, молодой волчкор осмелел.

– Может быть, вы знаете, что случилось в той деревушке?

– О! Видите ли, их души стали гибнуть прежде, чем жизнь покинула их тела… Отчаяние быстро овладевает смертной душой. Несмотря на то, что Соул в плену не по их вине, они делали что-то не так, раз их души оказались недостаточно крепкими, чтобы выстоять. Крепость души, ее сила – это то, что отличает бессмертных от ныне смертных.

Тут Грей заметил, что электы, сидящие за столиками, ведут себя необычно. Ни слов, ни реплик, с которыми они обращались бы друг к другу, не слетали с их губ. Каждый из них был погружен в себя. Тени каких–то мыслей и чувств едва заметно порхали на их блаженных, полностью отрешенных от внешнего мира лицах.

– Я временами боюсь за них. Боюсь, что их душами тоже овладеет отчаянье. Слишком уж глубоко они погрузились в свои вымышленные миры, – незнакомец словно читал мысли юноши, который с явным недоумением уставился на странных постояльцев. – Знаешь, они стали такими после того, как Гринтайл стал Дрэймором. Но, кто знает, может быть, все наоборот: состояние эйфории и спасает их от отчаянья? Я тоже опечален. Я мог бы уйти к Мариэль и Фату-Вестнику в Арун, но я предпочитаю ждать добрых вестей здесь. И они тоже, – он указал на окружающих. – Знаешь почему? Потому что каждое новое лицо, что изредка здесь появляется, вселяет в мое сердце надежду и ожидание перемен. Если сюда войдет герой, который спасет нас всех, то я узнаю об этом первым! – мужчина хитро блеснул глазом из-под шляпы. – А вот и они, Фат и Мариэль, легки на помине!

С улицы послышался звук тяжелых хлопающих крыльев. Вскоре звук стих, послышались голоса и шаги. Дверь распахнулась.

– Да воссияет солнце над твоей головою, Ахмед! – вошедшие поприветствовали электа в широкополой шляпе.

Огненно-рыжие волосы пышущего здоровьем мужчины, лет тридцати пяти, были собраны в хвост на затылке и украшены тоненькой косичкой, идущей от виска к затылку. Девушка, лет двадцати семи, с длинными косами пшеничного цвета, приветствуя, обратила взор на незнакомого юношу и со светлой вопросительной улыбкой кивнула ему.

– Да воссияет солнце, как прежде, над вами, – тут же откликнулся Грей.

– Зови людей, пора выгружать провиант, – бодрым голосом повелел Фатэн, опуская первый ящик на барную стойку.

– Эй, народ! – повеселевший Ахмед позвал мечтательных завсегдатаев. – Хватит глюки ловить, пора уж и делом заняться!

Двое за ближним столиком с готовностью выскочили на улицу вслед за Фатэном.

Грей тоже решил помочь. На пустыре у трактира он увидел большую коляску, в которую был запряжен зеленый дракон. Он подошел ближе, и ему подали ящик.

– Что в них? – поинтересовался Грей, передавая груз Ахмеду, который принимал ящики у стойки и уносил их в подсобку.

– Овощи, фрукты, вино и мука. – весело ответил тот. – Ты же видишь, здесь ничего не растет. Фат помогает нам, а мы помогаем заблудшим путникам, таким, как ты, – он подмигнул Грею. – Фатэна мы зовем нашим добрым Вестником, потому он делает все, чтоб в душах электов не угасала вера в перемены. Когда он приезжает, здесь все оживает. Вместе с ним к нам на время приходит изобилие.

Когда Фатэн внес в трактир последний ящик с продуктами, у полуволка инстинктивно затрепетали ноздри – его нюха коснулся опасный незнакомый запах.

– Вы ничего не чувствуете? – с тревогой спросил он.

Дверь распахнулась. В дверном проеме стояла девушка-эльф в длинном черно-зеленом платье с твердым стоячим воротником. Она пристально оглядела присутствующих, словно выискивая кого-то.

– Ничего себе! Я никогда не видел в Дрэйморе эльфов-калу, – удивился один из постояльцев трактира.

– Она не из Дрэймора, – процедил Фатэн, с опаской проследив за ее взглядом. Но он не успел ничего предпринять, как девушка выпустила два длинных змеящихся темно-зеленых стебля.

– Нет! – выдохнул Фат.

Щупальца с огромной скоростью устремилось в сторону Мариэль, которая, присев на высокий стул возле стойки, болтала с барменшей. Грей стоял ближе; со своей молниеносной реакцией, он преградил стеблям дорогу, приняв удар на себя. Он узнал ее, но сразу же потерял сознание, не успев произнести ее имени.

В тот же миг едва уловимая тень пронеслась мимо присутствующих. Никто не понял, что случилось в последующие несколько секунд, потому что внимание всех было приковано к поверженному Грею. Тень накрыла собой Мариэль и мутным облаком, проплыв над столиками, устремилась в распахнутую дверь, по пути увлекая за собой и эльфиню, на глазах превращающуюся в размытое пятно. Пораженные электы замерли с открытыми ртами.

– У-а-а-р-рр!!! – прогремел Фатэн в ярости, ударив по столу кулаком. – Фалькон, проклятый калу! Я убью его!

Фат рванулся к коляске, чтобы без промедления отправиться в погоню, но Ахмед схватил его за руку.

– Он слишком быстр. Тебе не догнать его. А парень погибнет без твоей помощи. Похоже на отравление, – он указал на Грея, лежащего без сознания. Лицо юноши приобрело синюшний оттенок. – Ты мог бы отвести его в Арун, – заметил он. – У вас есть необходимые травы для лечения.

– Он – полуволк. У него есть природная способность к регенерации, – процедил Фатэн, пытаясь вырвать руку.

– Я не доктор, но вижу, что тут необходима сторонняя помощь. Фат, призови свою рассудительность. Фалькон не убьет твою жену, наверняка, она нужна ему для чего-то. Не лезь на рожон. Советую тебе не торопиться с погоней, сначала разведай обстановку. Отвезти мальчика в Арун – это недолго. Я могу поехать с тобой и помочь.

– Не надо. Вечно ты командуешь, – огрызнулся Фатэн, поднимая Грея.

– Но я никогда не ошибаюсь, – усмехнулся Ахмед. – Удачи!

9

Путешественницы шли по песчаной дорожке, пересекавшей пальмовый лес. Чем дальше они уходили от оазиса с источником жизненной силы, тем становилось прохладнее, воздух заметно остывал. Стало как будто темнее, и небо подернулось хмарью. Тени от деревьев стали глубже, и сумрак уже начал размывать их очертания, когда перед путницами открылась широкая дорога, вымощенная квадратными серыми плитами.

– Сколько же времени прошло с тех пор, как мы здесь? – спросила Майя. – У тебя мы появились после обеда. Уже через час мы стояли у Дрэйморской стены. Но здесь уже смеркалось… Вечером мы были в Долине Отчаяния… Утром – у хранителя Эпидриона… А сейчас снова вечер… или ночь?

– Как знать… – без иронии сказала Моран. – По-моему, здесь всегда ночь. Солнца-то не бывает, потому и холодно, – сказала она, зябко передернув плечами.

Моран уже давно потеряла след, хотя и не признавалась в этом, и упорно продолжала шагать по мощенной дороге, ведь та в любом случае должна была куда-то их привести. И, наконец, на пути девушек встали громадные черные ворота с витиеватой надписью: «Врана». Приблизившись вплотную, Моран ухватилась за кованые завитки и с силой рванула их на себя, пытаясь открыть чугунную створу, затем навалившись спиной, потолкала ее внутрь, но мощные ворота даже не скрипнули.

Вдруг девушка встрепенулась, напрягла свой слух, и ноздри ее слабо шевельнулись.

– Кто-то скачет сюда… С очень большой скоростью… Слышишь, как колеса гремят по мостовой? Прячемся! – она показала рукой на чернеющие вдоль ограды кустарники и легкими прыжками поскакала в указанную ею сторону.

Несколько крупных песчинок колюче ударили Майю по лодыжке, и одна из них залетела в туфель. «От подошвы Моран отлетели», – подумалось ведьме. Девушка нагнулась, сняла с ноги мокасину и, посветив себе пульсарчиком, постучала перевернутой обувкой по мостовой, и вдруг глаза ее удивленно округлились, она явственно увидела, как прыгали на земле мелкие камушки. Вот теперь и она услышала отдаленный звук скачущих коней, от которого вибрировала земля. Майя, схоронившись за кустом, как ни вглядывалась в ночь, ничего не смогла рассмотреть. Рядом желтыми огоньками светились глаза Моран.

– Тр-р-рок, тр-р-рок, тр-р-рок! – по каменным плитам отчетливо покатился усиливающийся гул от мощных ударов копыт. Блещущие, как уголь, исполинские кони вынырнули из темноты и с грохотом пронесли мимо них черную карету. Ее бок, расписанный золотом, промелькнул перед глазами девушек и влетел в настежь распахнувшиеся ворота. Но Моран и Майя все же успели разглядеть лицо в окошке, полуприкрытое высоким стоячим воротником, – лицо в обрамлении голубых волос, поднятых кверху и красиво уложенных в локоны на макушке...

– Ты видела?! Ты видела?! Это же Флер… – воскликнула Майя и осеклась от неожиданности, когда Моран схватила ее за плечи и толкнула к воротам, чтобы успеть проскочить в них, пока они не захлопнулись сами собой.

Девушки бросились вслед за удаляющейся колесницей, но довольно скоро отстали

Глава III: Врана

1

За три часа до похищения Флер

Фалькон притаился на крыше одного из зданий. По безлюдной неосвещенной дороге опасливо бредет молодая пара, эти двое явно кого-то ищут, судя по тому, как тревожно они обшаривают каждый закоулок. Заглянув в полуразвалившуюся будку сапожника, молодой элект нервно пнул ногой груду полусгнивших досок, бывших когда-то дверью.

– Мурри! Мурри, где ты?! – крикнула девушка, засунув голову в пустой оконный проем разоренной «Булочной».

– Ум-ри, ум-ри и ты! – гулко ответило им эхо.

Оба электа испуганно вздрогнули.

«Ну вот, опять чей-то ребенок нарушил запрет родителей и заигрался там, откуда можно и не вернуться», – ворохнулась вялая мысль в усталой голове Фалькона.

Своим острым кошачьим слухом он уловил коварный шепот калу, притаившихся за битыми окнами внутри заброшенных домов.

Молодая женщина распахивает дверь еще одного опустевшего жилища. Вылетев из темноты, прямо над ее головой с писком проносится большая летучая мышь. Электианка вскрикивает и отскакивает, но затем снова переступает порог и кричит во тьму имя своего сына. Никто не отзывается.

Мужчина тоже кричит, стоя в проходе следующего дома.

Фалькон ждет. Он знает, что будет дальше. Калу, подданным Дрэймора, дан наказ поддерживать его кровавую славу, и потому каждый новый день Дрэйморская земля впитывает в себя свежие потоки крови.

Еще несколько минут напряженного ожидания, и тишину переулка взрывает дребезг разлетающегося стекла. Из окон выпрыгивают семеро страшных существ, окружая несчастных. Они кричат, рычат и воют, с диким смехом беснуются, скачут вокруг остолбенелых горожан, потрясая шестами, на которые насажены черепа алькоров, отказавшихся присягнуть новой правительнице. Элект ужаснулся, увидев на одном из калу лебединое оперенье – это были белые, волочащиеся по земле крылья, выломанные у кримелла², и бурые пятна засохшей крови на них видны были даже в полумраке ночи... Еще один ряженый мчится галопом по кругу, а на его голове неуклюже бьются кожистые крылья ксалема³…

– Убийцы… – потрясенно шепчет мужу молодая женщина. – Они убили их и вырядились, как они…

Перед пленниками в бесовском вихре промелькнул блеклый чешуйчатый плащ на плечах следующего калу, очевидно, из шкуры некогда роскошного, блещущего серебром русалочьего хвоста. На шеях у мучителей болтаются ожерелья из клыков, когтей двуприродных алькоров. А лица – электианские ли лица у этих существ? – разглядеть невозможно, у некоторых ряженых – кожаные маски с прорезями для глаз, у остальных на головах – скальпы полуволков с длинными прядями волос, ниспадающими на лоб и щеки.

Фалькон был одним из них, и более того, он наблюдал за тем, как исполняются повеления его госпожи, ведь все эти падшие алькоры, которых теперь называют калу, что означает – «потерянные», подчинялись ему, как фавориту Великой Хартс. Он давно забыл, что такое жалость и сострадание, но сегодня он не в силах был участвовать во всеобщей кровавой оргии – не в силах побороть отвращение и ненависть к себе, не в силах подавить охватившую его печаль. Впрочем, он знал, что временами это странное чувство появляется в каждом из его соплеменников. Страшная депрессия накатывала на всех, кто принял подданство Повелительницы Тьмы.

Не дожидаясь, когда в его уши проникнут стоны и крики истерзанных электов, от которых хочется оглохнуть, надзирающий калу поспешно отвернулся и улетел прочь.

2

Фалькон приземлился прямо на мраморный балкон. Почти не касаясь пола, он перелетел зал и коридор, и попытался незаметно прокрасться к себе мимо комнаты Веденья, в которой, как всегда, наблюдала за миром Элерана Хартс. Но у него не получилось.

– Здравствуй, Луна. Не надо бегать от меня, милая, я соскучилась по тебе, – раздался за его спиной ненавистный голос.

– Зачем ты называешь меня моим старым именем? Ты же знаешь: Луны больше нет. У меня теперь другое тело, тело Фалькона.

– Я хочу, чтобы ты помнил, что у тебя есть маленькая, но страшная тайна. Я же бездушное чудовище – такой ты меня считаешь? Разве я могу отказать себе в удовольствии причинить кому-то боль? – язвительно улыбнулась высокая металлогласная женщина. – И у меня, представь себе, получается! Упоминание твоего прежнего имени заставляет тебя кривиться от отвращения к себе. Память по-прежнему зовет тебя, где бы ты ее ни схоронил. Я слышу, как ты по ночам стонешь, крики Соула мучают тебя в кошмарных снах. Многие алькоры, малодушно присягнувшие мне, не могут обмануть подсознания, оно пробивается наружу, оно вопиет им: «Вы – ничтожества! Вы – отступники!», и оттого они еще больше мечутся и буйствуют, не находя покоя и удовлетворения. И, надо сказать, в этом, калу, ваше везение. Иначе вы шатались бы сейчас вокруг Падшей обители – слепые, безгласные, кривые и бесформенные, как кичупы. А для кичупов уже нет дороги назад – сгубили они свои души. Они глухи к зову Соула-Мировой души, ибо напрочь лишены собственной, так же, как и осмысленной воли. Так что, оно и к лучшему, что душа твоя, мой милый мальчик, болит и кровоточит, по крайней мере, она у тебя еще есть. Без Соула электианская раса медленно, но верно вырождается…

– Хватит! – прервал ее Фалькон с гримасой муки на лице. – Зачем ты меня позвала?

– Из тебя получился прекрасный калу. Сильный, стойкий, коварный, обворожительный. Разве я не могу насладиться плодами своего могущества? – Элерана приблизилась к Фалькону вплотную и протянула свою худую кисть с голубоватой кожей и длинными пальцами к его щеке.

– Не прикасайся ко мне! – Фалькон резко отстранился, с омерзением отбрасывая ее руку.

Оскорбленная Хартс скривила фиолетовые губы и тут же вытащила из-под мантии голубой шар, размером с ладонь. Пронзив юношу взглядом разгневанного учителя, решившего наказать неблагодарного ученика, она провела своим острым коготком по шару. Послышался режущий ухо скрежет. А Фэл, прижав ладони к ушам, согнулся от боли и упал на колени.

В полнейшей тишине на каменном полу комнаты Веденья корчилось и билось в судорогах его тело. Вихрь стонов, вырываясь из глубин его подсознания, наполнял его искусственно очищенную память, вселяя ужас, смятение и отчаянье. Голоса всех страждущих Дрэймора он слышал внутри себя. Боль всех живых раздирала его кровоточащее сердце и вспышками молний пульсировала в висках. Это была ожившая объединенная память народа о первом пришествии тьмы, превратившей Гринтайл в Дрэймор. И именно эта всеобщая память не давала ему покоя… Чувство вины терзало его, хотя он не помнил, в чем его преступление… О, как это невыносимо больно!..

– Встань, – приказал ему властный голос Хартс, и в то же мгновение все стихло.

Полностью овладев собой, Фалькон поднял голову и горько усмехнулся.

– Я не понимаю, как в твоем гнилом сердце может жить любовь, хотя я сам никогда не испытывал ничего подобного.

– Вот именно, тебе не дано это понять. Запомни, раз и навсегда: ты всего лишь исполняешь мою волю, ты – мой слуга, – Элерана выделила последнее слово, – и никаких собственных мнений ни по какому вопросу у тебя быть не должно. – Хартс взглянула в зеркальную гладь круглого бассейна, располагавшегося в центре комнаты Веденья. – А теперь подойди сюда и посмотри на это.

Голубые воды бассейна зарябили, меняя цвет, и на нем отобразились три девушки, спускающиеся по пологому склону горы вниз, прямо к перекрестку дорог.

– Сейчас они подходят к дорожной развилке. Быстро же они продвигаются… не ко времени. Скорее всего, они пойдут по направлению к Храму. Но без Грея им здесь делать нечего. Грей пока на пути к Долине Отчаяния. Твоя задача их задержать. Отвлеки их чем-нибудь, но так, чтобы они ничего не заподозрили. Кроме того, они вряд ли сумеют перебраться через ров, окружающий храм. Возможно, нам придется им помочь преодолеть его, но я не хочу, чтобы этот путь был для них слишком прост. Мне важно проверить их, испытать на прочность, я должна быть уверена, что они справятся, да и дополнительная закалка им не помешает. А еще… мне нужна любовь. Настоящее сильное чувство, настолько сильное, что сломит любые преграды, стоящие на пути. А иначе им не победить Аграах. Ты подходишь для этого, Фалькон. Как тебе эта наивная ведьмочка? – В зеркале воды отразилась черноволосая девушка с нежным белокожим лицом и точеным носиком. – Ты посмотри, какие глазищи! – сказала Хартс с такой интонацией, что было непонятно: восхищается она или глумится. – Настоящие окна души – чистые и доверчивые! Такие, как она, очертя голову кидаются на помощь! Ах, какое мягкое сияние лица, какое только в юности бывает… – хриплым басом проговорила она, и в голосе ее прозвучала тоска. – А девчонка-то с характером! – тут же засмеялась Магисторша Тьмы. – Смотри, она чем-то недовольна, выговаривает что-то алькорше… При всей своей доброте она не больно-то поддается волчице!

Так, так! Это как раз то, что нам нужно! По-моему, она влюбится в тебя. А любить она умеет, причем гораздо лучше, чем колдовать, – плавным движением своей руки Хартс как бы задвинула лицо девушки в глубину картинки, фигура ее быстро уменьшилась и заняла свое место среди подруг, шагающих по песчаной дороге среди редких кустарников и одиноких зонтообразных пальм. – Путь до замка не должен казаться им слишком простым, – еще раз повторила она. – Пусть эти глупые девчонки как можно дольше думают, что они сильнее нас. Все должно выглядеть так, будто происходит само собой, помни это.

3

Огромные черные двери с красными потеками распахнулись, словно от сильного порыва ветра. Фалькон в развивающемся плаще вошел в залу, легко неся на плече бесчувственное тело эльфини. Летучая мышь, залетев следом, метнулась в темный угол. Он слегка наклонился, и его ноша соскользнула на каменный пол. Красивое лицо чернобрового юноши было абсолютно бесстрастно.

– Фарох, забери, – приказал он.

Тотчас откуда-то из темноты, вдоль горящих свечей двинулась длинная тень. Горбатый и кривоногий коротышка, походивший на тролля, схватил Флер за руки и поволок куда-то.

Когда эльфиня очнулась, первое чувство, которое она испытала, – была радость, что она не стала пищей напавшего на нее ягуара. Она внимательно осмотрела свои руки и ноги – отделалась лишь парой синяков и царапин. И лежит не в логове хищного зверя, а в доме какого-то электа. Она огляделась: мрачновато, пожалуй, но вполне изысканно. Кровать, на которой она лежала, была укрыта черным покрывалом с красным узором. И стены вокруг были бархатно-черные, а на их фоне зловеще пылали огненно-красные вензеля. Девушка выглянула в окно: сквозь глубокий сумрак даже улица не проглядывалась. Флер открыла дверь, чтобы выйти, и от неожиданности замерла в дверях, глаза ее испуганно округлились. Молодой мужчина загадочно улыбнулся и шагнул вперед – прямо на нее – так, что девушке пришлось невольно отступить.

– Меня зовут Фалькон. Для тебя – просто Фэл. Знаешь, почему ты здесь? – он смотрел на эльфиню, не мигая и не отводя взгляда, как будто мог читать ее мысли. – Только здесь твои тайные мечты станут реальностью, – сказал он так, как будто Флер всю жизнь только этого и ждала. – Здесь ты получишь все, что ты заслуживаешь! Силу. Власть. Роскошь. Уважение. Тебе ведь всегда этого не хватало.

Она понятия не имела, о чем он говорит, но не сочла нужным возражать. Хотя от электа не исходило никакой прямой опасности, и ничего пугающего не было в его облике, Флер как-то сразу заробела перед ним. К тому же этот тип смотрел на нее… как-то непонятно – с насмешкой, что ли? То, что она для него – ничего особенного, это она тоже поняла – не дура же. И еще Флер подумала вот о чем: хоть он и красавчик, а это сразу бросается в глаза, – она ни за что не увлеклась бы им! Непонятный он какой-то… Нет, никогда бы она не влюбилась в такого, кого тянет посмеяться над ней. Ей нужен такой… чтоб был ее верным рыцарем, чтобы преклонялся перед ней как перед королевой, спасал ее от врагов, совершал ради нее разные подвиги... Ну, чтоб прихоти ее исполнял, капризы… Сама Флер терпеть не может, когда кто-то пытается быть выше ее. Как же эта Моран достала ее своими приказами, тоже мне воевода с мечом! А Майя – она, конечно, добрая, но и ей временами хочется сказать: «Заткнись, а? Надоело!». Только они одни – умные, только они все знают! Но, несмотря на постоянное желание дать отпор всем умникам, Флер по опыту прежней жизни ясно понимала, что проклятая неуверенность мешает ей и здесь: противостоять Фалькону ей далеко не по силам, и она с готовностью, без всякого сопротивления признала его власть и авторитет.

– Тебе всегда хотелось быть лучшей, правда? Лучше тех, кто обогнал тебя в школе лекарей. Лучше Моран, которая стала знаменитой оттого, что не раз спасала вашу деревню от нашествия морраков из Дрэймора, в то время как ты, не надеясь на свои силы, сидела в собственном погребе и дрожала от страха. Никто тебя не ценил, о тебе не знали, тебя не уважали. Твоя скромность тебе мешает. Ты просто не выставляешь своих заслуг напоказ, как это делают другие. Хочешь, все изменится?

4

Фалькон со своей помощницей Флер и с их новой добычей – похищенной женой Фатэна – приземлился на том самом перекрестке, где несколько часов назад три путницы-чужеземки пытались выяснить, какая из трех дорог ведет к храму. Их уже поджидал его слуга Фарох. Он сидел на облучке черной кареты, украшенной золотыми завитками и запряженной вороными конями, которые, фыркая, нетерпеливо переступали копытами.