Текст книги "А у нас во дворе... (СИ)"

Автор книги: Альфия Камалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Ну, ждал... Ну, и что из этого? Подумаешь, ждал! Он и раньше ждал... Это было давно. Летом.

Летом, когда они с подружками собирались на лавочке новостями поделиться, Юрка Селезнев тоже приходил. Один. Садился на лавочку у соседнего подъезда спиной к ним. Сидел подолгу, ссутулив свои широкие плечи. Время от времени он неловко поворачивал к ним голову, развернувшись всем корпусом, и молчал. Он никогда не умел с легкостью контактировать, болтать о пустяках и трепаться ни о чем. Девчонки хихикали над ним, Алинка не замечала в упор. Однажды он все – таки набрался смелости и подошел к ним.

– Девчонки, вы куда? Прогуляться?

– Да – а, Юрочка, мы на Бродвей почапали, до Пентагона и обратно, – плутовато сказала Танька.

– А можно я с вами?

– Нет, – отрезала Алина, отстраняясь и не пропуская в себя два лучика его серых глаз.– Нам с тобой не по пути.

– Так глазеет, просто до невозможности! А может ты зря с ним так? – спросила Танька. – Ты ж говорила, что любишь его, что тебе интересно с ним. Ходила бы с ним.

Алинка медленно покачала головой.

– Нет. Это измена моим принципам.

– Ты упертая, просто до невозможности! Как хочешь ты – так не бывает! – завелась Танька. – Оглянись и посмотри на мир вокруг! Ты несовременна!

– У меня полное несогласие с этим миром, – сухо сказала Алина.

Она знала, что Танька ее не поймет. Как объяснить ей то, чего она сама в себе не понимает.

Раньше были какие – неясные порывы, чувства беспричинной радости. По ночам она летала во сне. Она так часто это делала, что даже знала технику полета – что надо делать, чтобы взмыть. Надо только побежать, оттолкнуться, и каждый твой шаг – длиннее предыдущего, и вот ты уже в воздухе... Это было легко. Все, что раньше казалось простым и ясным, вдруг оказалось сложным и непонятным. Раньше во что-то верила, а сейчас какая -то смута в душе.

«У-у-у-лета-а-ть от люб-ви-и, у-у-у-ми-ра-а-ть от люб-ви-и…» – прозвучали в голове слова из песни Максима Фадеева.

Все спуталось и перемешалось. Раньше грезила красивыми сказками про Любовь, теперь это вызывало усмешку. Плотскую любовь презирала. В мюзикле ''Нотр – Дам де Пари '' умудрились даже из Эсмеральды сделать секс– бомбу. ''О, Похоть! Похоть! Похоть!'' – фу, мрак какой – то!

Зато помешалась на музыке. С легкой подачи Селезнева слушала рок. Вихрь звуков, бешено накатывающие волны ритмов наполняли ее каким – то восторгом мятежа. Русскую попсу из – за слабых текстов она считала дешевой и дебильной. Зато «фанатела» от текстов Дельфина. В них был вопль бунта, а за сарказмом пряталась жажда красоты. Для нее это было открытием и откровением, и – потрясающей правдой о жизни. Она часами слушала Дельфина, и ее смятенные чувства освобождались от немоты, и она мысленно принимала бойцовскую позу…

Когда она видела Селезнева, сердце сжималось болью, в висках стучала кровь, и под ее пульсирующее биение вспоминалась одна из песен Дельфина:

Это больше, чем мое сердце.

Это страшнее прыжка с крыши.

Это громче вопля бешеного.

Но гораздо тише писка

забитой мыши.

Это то, что каждый

Всю жизнь ищет.

Находит, теряет, находит вновь.

Это то, что со злобном оскалом

По свету рыщет.

Я говорю тебе – про Любовь.

В подражание ему она даже сложила собственные вирши:

Любовь – существо двуликое:

Какой стороною воззрит?

То Ангела светлым ликом

Блаженством миг озарит,

То в злобной усмешке Демона

Мук череда прилетит.

– Тебе нравится Дельфин?– зачем-то спросила она Таньку, хотя наперед знала, что она скажет.

– Ты же знаешь, я не люблю рэп.

– Все равно послушай. Там у него есть такие слова:

Она смотрит мне в глаза.

Она хочет знать ответ.

И она услышит «ДА»,

Хотя правда – это «НЕТ».

Она шепчет: '' Прости'',

Даже если я не прав.

Она еще отдает,

Уже последнее отдав.

Она, наверное, из тех,

Кому так хочется любить,

Но я не вижу причин,

Чтобы любовь не убить.

Правда, здорово?

– Не врубаюсь. Это имеет какое – нибудь отношение к вам: к нему или к тебе?

– Да нет, это просто о жизни.

– Прикинь, Алин, я, кажется, зря пекусь, чтобы понять: почему ты не хочешь с ним ходить?

– Я не знаю. Хотя… нет, я знаю! Я не могу быть ни Зёмой, ни Фарой! И я не хочу быть ни Зёмой, ни Фарой! Пока не могу его забыть, но я не знаю, любовь ли это. И мама говорит, что никакая это не любовь. Это предчувствие любви. А еще, знаешь, что она мне сказала? Что детство мое ушло.

Да, это было еще летом. Лето прошло. Ненастная осень стоит на дворе.

Алинка быстро скинула куртку, подошла к окну и выглянула на улицу: ей хотелось посмотреть, как те два парня выйдут из подъезда.

Нет никого. Ушли, наверно. И двор пустой. Погода к прогулкам не располагает. Холодно, ветрено, сыро. И деревья все пожелтели. А в полисаднике соседнего дома цветут октябрины. К стене этого дома задумчиво притулилась березка… От резкого и злого порыва ветра она заволновалась, замахала в отчаянии своими ветвями – косами. И сотни листьев, внезапно сорвавшись с дерева, взметнулись в стремительном полете ввысь и завертелись, трепеща, и заплясали в воздухе… А когда ветер стих, они все еще кружили и парили в воздухе, и только завершив свой осенний вальс, печально ложились на мокрый асфальт. Но и здесь не нашли они покоя. Колючие струи дождя остервенело задолбили, замолотили по листьям, усыпавшим асфальт и плавающим в лужах …

– Какая отвратительная погода! – Алина с тоской пожаловалась своей маме, вставшей рядом с ней у окна. – От этой погоды выть хочется!

– Ну не навсегда же! – утешила ее мама, с улыбкой посмотрев ей в глаза. – Вот увидишь, скоро будет тепло! В октябре обычно бархатный сезон наступает!

И вдруг Алина увидела, как из Антонова подъезда вышли два парня, они торопливо осматривали и передавали друг другу диски в футлярах, затем поспешно спрятали их в карманы, ведь шел дождь. Незнакомый парень натянул на голову капюшон и побежал. Юра Селезнев тоже побежал. И хотя у него не было капюшона, под Алинкиным окном он почему-то остановился и задрал голову вверх. Алинка устыдилась того, что она до сих пор торчит у окна, и хотела спрятаться, но не спряталась, потому что она была в тепле, а у него по лицу текли струи дождя.… Так они стояли и смотрели друг на друга, как два идиота, потому что оба не знали, как себя вести. А потом она увидела, что он улыбается… и почувствовала, что ее губы так же неудержимо расползаются в улыбке.

Танин муж давно уже увел маленького Егорку домой, а Алина с Таней все сидели на одной из тех лавочек, что возле сцены на детской площадке и вспоминали последнее лето своего детства.

– А ты так и не простила Юрку Снегирева? Может, зря… Это же жизнь, никто от ошибок не застрахован, – говорила Таня. – А он долго по тебе сох.. Кстати, женился недавно. А ты все еще одна. Ищешь своего принца, идеалистка? – чуть заметно усмехнулась она.

– А куда торопиться? Жизнь только начинается! – весело отозвалась Алинка. – Лично я не чувствую, что созрела для семейной жизни. Всякие пеленки, кашки, сопливые носики… Рано мне еще… А ты не поторопилась в восемнадцать лет во все это влезть? Даже универ не закончила...

– Знаешь, я ведь на это по-другому смотрю. Вот ты носишься с высокими понятиями: любовь, карьера, самореализация… А я так думаю, что семья должна быть на первом месте. И мужа надо не по любви выбирать, а по рассчету. Замуж надо выходить, чтобы вместе хозяйство вести и детей растить. Любовь ведь она со временем куда-то испаряется, а человек, который рядом с тобой живет, остается. И в мужья надо выбирать такого, чтоб был хозяйственным, рукастым, а главное, чтоб о жене и детях заботился больше, чем о себе.

– Да? А ты, когда на первом курсе замуж выскочила по залету, именно так и думала? – с удивлением спросила Алина, едва удерживая смех.

Танька расхохоталась, вслед за нею и Алинка.

– Не-ет, конечно! Я думала о любви, как в романах пишут. Но в жизни все по-другому. По принципу случайности. Это кого как угораздит. И кто во что вляпается. Мне просто повезло, что я такого надежного парня, как мой Степан, встретила. Если б не он, у меня бы вся жизнь под откос покатилась… Даже не представляю, что бы со мной было, если б тогда не в Степку, в какого-нибудь урода втюрилась. Безбашенная я, ты знаешь… А с ним серьезная жизнь началась, не в игрушки играли. Мы с ним с нуля начали. Трудно было, я-то все дома с детьми, а он один семью содержал. А летом бабкина дача – в помощь! Кстати, Лерка, тоже замужем. Помнишь, как она говорила, что замуж надо за сороколетнего выходить, чтобы все было. Помнишь?

– Хочешь сказать, так и вышло?

– Да. Ей двадцать четыре, а муж – иностранец, на двадцать лет старше ее. Она в Швецию уехала с ним. Переводчиком работает.

Услышав в Танькином голосе зависть, Алинка бросила на подругу быстрый, но внимательный взгляд.

– А ты считаешь, что ей больше повезло, чем тебе? Ей ведь не приходится на рынке торговать кабачками и укропом, чтобы выжить. На днях ее маму видела. Рассказывала, что Лерка с мужем в Барселоне отдыхает, испанскую корриду вживую смотрела..

– Везет же некоторым… – опустив глаза, как-то бесцветно проронила Танька. Но помолчав, с горделивой улыбкой вскинула свой веснушчатый нос. – А че завидовать-то? Зато у меня муж молодой и красивый ! А у нее старый. Пусть она мне завидует. У каждого своя доля!

Алинка расхохоталась!

– Ах, доля! Ну это же другой разговор! – повертев головой, она встала. – Слушай, а помнишь, мы со сцены «вертолетики» запускали с пропеллерами –семена клена кидали. Он здесь растет за сценой. Пошли, детство вспомним!

Девушки со смехом добежали наперегонки до угла детской площадки, где вдоль оградки росли кленовые деревца. Нарвав по пригоршне семян-крылаток, они поднялись по ступенькам на подмостки сцены и стали подбрасывать их вверх, и зеленые крылышки, вращаясь, как флюгеры, вокруг своей оси, парили в воздухе и плавно опускались на траву.

– Видишь, летают! – восторженно сказала Алинка. – А почему? Доля такая! Они запрограммированы на полет! Вот ты сказала, что жизнь наша складывается по принципу случайности… Нет! Все, что случается – оно внутри нас заложено. Лерка-то с детства была такая: если, что задумает, лоб себе расшибет, пока свое не получит. Я тоже медленно, но карабкаюсь… по свой стезе….. А ты… Ты всегда была приземленной и практичной. Кроме того, ты – лидер, я думаю, ты сама и рулишь в своей семейной шхуне. Надо просто понять, на что ты изначально запрограммирован. Кто-то сразу понимает, по какой дороге ему идти, а кто-то всю жизнь ищет себя и свой путь. По философии Хайдеггера, человек должен выполнить свою экзистенцию – свое жизненное предназначение, иначе он зря на свет родился и зря землю топчет…

2003, 2013. Учалы.