Текст книги "Стрелка на школьном дворе (СИ)"

Автор книги: Альфия Камалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Как – то в шестом классе он всю толпу на ''угар'' водил. Прикол был таков: на торговой площадке, где целый ряд фруктовых и кондитерских ларьков, Серега подходит к одному из них. Человек пять из класса выстраиваются за ним в очередь, остальные – публика.

– А у вас сало есть? – спрашивает Стропила у продавца хлебо – булочных изделий.

– Нет.

– А селедка?... А кефир?

– А у вас сало есть? – нахально повторяет вслед за ним Карпачева.

– А сало есть? – взвизгивает от смеха Гиена.

Толпа ''угорает'' и с хохотом перебегает к следующему киоску.

– А вас сало есть? А презервативы? – наглеет Стропила.

– Во поколение растет! Ни стыда, ни совести! Брысь отсюда, молокососы, пока милицию не позвала! – обругала пожилая тетенька в белом халате.

– Да у тебя, сопляк, еще пиписька не выросла! – со смехом прогнала другая, помоложе.

А третья грубо обложила матом.

Под конец Стропилу так понесло в его буйном озорстве, что он в сильном угаре со всего маху вдарил снизу вверх по навесной витрине, и все выставленные товары попадали и покатились. Вот тогда уж точно пришлось от милиции со всех ног драпать, но убежать не удалось…

– Мусора ж на него пушку навели, – безбожно фалил Гиена, не в меру нахлебавшись пива из горла. – Да ведь Стропила-то не из пугливых. Он может даже один против двоих или троих: «кья! » – ногой, «бац!» – в зубы, и готово, не зря ж целый год на каратэ ходил! А если б ему еще «ствол» для прикола! Тогда б ваще все по – суперски было! Идешь, как в компьютере и мочишь, мочишь всех подряд! Во бы шухер навели! И никакой мент поганый не сунулся бы! «Пах! Пах!» – и все бы врассыпную: кто в кусты, а кто б на месте в штаны со страху наложил!

Сам же Стропила предпочитал обходиться без «ствола» и без крови. Да и зачем? Ему и так все дорогу уступали, даже Инна Игоревна. А куда ж деваться? Приходилось. Но и она в накладе не оставалась, если надо кого приструнить или «стрелку» там забить… Просить об этом Инна не стеснялась: « А чего стесняться, – говорила она, – если даже правительство все сплошь коррумпировано, а миром сейчас правит мафия». Стропила с обычной своей ухмылкой прикладывал два пальца к козырьку : «No problem, my theacher» !

Вот такой он, Стропила: его ничем не проймешь. Так что никаким коллективным воспитанием его не испугать.

А вот девочек Даянову и Колесникову родители перевели в другую школу. И зря, потому что их класс снова показывали по ящику, когда на базе гимназии областной семинар проводили по экспериментальным методикам обучения и внедрению их в практику. Учительница Инна Игоревна получила повышение: сначала она полгода работала завучем по науке в гимназии, но класса не оставила, говоря, что родители учеников ей этого не простят. А когда ей предложили перейти инспектором Управления народным образованием города, она почему– то не согласилась и вернулась на свою прежнюю работу – рядовым учителем и классным руководителем своего родного 7 Б, ведь школа и дети были для нее ''всем на свете''. ''Это моя жизнь, это моя семья!'' – c милой, застенчивой улыбкой, певуче растягивая слова, говорила коллегам эта скромная девушка, которая всегда любила оставаться в тени.

– Уф, как надымили… Надо форточку открыть! Нет – нет, не наливай! Мне хватит: итак уже окосела… Вчера коза одна на работе задрала меня в конец! Часа полтора сапоги примеряла. Все ей не подходит: то голенище широкое, то носок узкий, то каблук высокий…

Потом черт ее надоумил за стеллаж ухватиться! От вибрации сапоги закачались и – тюк – тюк, тюк – один за другим стали друг на друга падать, а потом все разом ка-а-к рухнут с полки. А тетка испугалась и давай их обратно громоздить! Я ей ору: « Отойдите! Не трогайте!» Но поздно. Стеллаж зашатался как от землетрясения, и вся обувь, представляешь, ну вся, какая была: туфли, кроссовки, тапочки – все посыпалось вниз! Мать ее за ногу! Все размеры в кучу смешались! Ну чё ты смеешься? Хуже детей! И ведь слова не скажи! Молчи и всем кротко улыбайся! А у меня уже сил не остается улыбаться всем, с трудом сдерживаюсь, чтобы из кроткой лани крокодил зубастый не выскочил!

Из школы, говоришь, зря ушла?… Нет, не зря. Пепельницу подвинь ко мне… Нет, не жалею. Ах, какие детки, все умненькие – разумненькие! Козлы они все! У меня после них нервная система вдрыбаган вся развинтилась. Один Стропилин из 9-Б чего стоит! Ублюдок! Скотина! Урод! Представляешь, беру у него дневник, а оттуда карты порнографические сыпятся. И все тетрадки по литературе оклеены голыми девицами. Я ему: «Что это за безобразие? Немедленно убрать!» А он придавил меня своим тяжелым взглядом, а на губах улыбочка такая глумливая играет:

– Инна Игоревна, вы такая красивая, когда сердитесь, я б вас поимел!

Класс притих, затаился, наблюдает. Я ору:

– Вон из класса!

А он:

– Только вместе с вами!

Класс молчит, и тишина такая угрожающая… Все на его стороне! А Стропилин обнаглел, условия ставит постоянно. Чуть что не по нему – весь класс ощетинивается. Как стая волков. Уроки бойкотируют. Поднимаю одного, другого, третьего… – отказываются отвечать. Или еще хуже (а может и лучше – нервы целей!): прихожу – а кабинет – то пустой... Однажды целую неделю ко мне не ходили. Администрация? А никто ж ничего не знал! После моей – то славы у меня язык не поворачивался рассказать кому, что я с ребятами не справляюсь. И они тоже – молчок: понятное дело – лишний шум им не пользу! Что за условия мне ставили? Так, ерунда всякая. Отругала кого за прогулы – мне бойкот. Отказалась во время урока включить телевизор – класс опять на дыбы! Представляешь, оказалось там чемпионат Европы по спидвею транслировали, а парень один из нашего города в тех гонках участвовал… Вот этого преступления они мне никак не могли простить… Плесни-ка мне чуток! Вот так … А скажи, какие хорошенькие, умненькие цыплятки были, когда я их взяла в первом классе! А теперь из них ящеры какие – то озверелые выросли! Совершенно дикими, неуправляемыми стали… Как у Булгакова в « Роковых яйцах», помнишь?

… Диссертация? Какая там диссертация! Все рассыпалась. Система сбой дала. А ведь поначалу все, действительно, получалось. Теория с практикой не расходилась… Все срабатывало, пока они маленькие были… Иногда я думаю, все дело в моей проклятой неуверенности. Я никогда не была лидером, я всегда была серой мышкой, но и ведомой я никогда не была… Наверно, потому у меня и друзей – то не было. Когда я пришла из института в школу, я очень боялась, что у меня ничего не получится. Потому и разработала эту систему самоуправления, чтоб всё – сами: вот вам задачи, сами распределите, сами требуйте, сами дисциплину наводите. …Знаешь, я никогда не сомневалась в том, что правильно выбрала себе профессию учителя. Всегда считала: это – мое. На работе я восполняла то, к чему стремилась моя натура – это власть. Я помню, еще в школе все девчонки мечтали стать киноактрисами. Смешно, да? Все нынешние шмакодявки хотят стать певицами, чуть ли не каждая грезит о «Фабрике звезд»! Одна моя ученица – мордастенькая такая, как хомяк, сама квадратная, как тумбочка, – и эта туда же: призналась мне о своем заветном желании: попасть на « Фабрику звезд». Так вот, я отвлеклась, чё я хочу сказать – то: в те годы, когда все наши девчонки мечтали стать актрисами, я хотела быть режиссером. Догоняешь, в чем фишка то? Уже в те годы я дотумкала, что для меня гораздо важнее, не то, чтобы я блистала в свете рампы, а то, чтобы прожекторы высвечивали других, а те другие во всем зависели от меня, они выполняли мою волю! … Поначалу так и было: я для своих цыплят была ,как бог… Черт бы побрал этот возрастной взрыв гормонов! Они же все свихнулись в этом году!

… Да какая личная жизнь? Пока в школе работала, приду домой и бултых в спячку: сплю, сплю,сплю – надо же мне от них как – то отключаться. Здесь, в обувном, познакомилась с одним, походили месяца три. Когда он решился семью оставить, обрадовалась: наконец – то, и у меня семья будет, как у всех. Когда он ко мне с чемоданчиком в общежитие заявился, я думала временно, пока с разменом дела утрясутся. А оказалось: никаким разменом и не пахнет! Он и в ус не дул насчет размена! А квартиру трехкомнатную и дачу он , представляешь, своей прежней семье решил оставить. Я ему говорю: « А как же я ? Мне эта общага как кость поперек горла! Сдалось мне тогда это замужество, если спозаранку та же гребанная карусель: в общей кухне очередь на конфорку, чтобы жрать приготовить; в сортир, не зажавши нос, не входи, а в общежитской душевой на стенах – липкая слизь…Дели, – говорю, – квартиру, если хочешь жить по – человечески». А он ни в какую! «Кто, – говорит, – о моих детях позаботится, если не я?» Ладно, я тоже на принцип пошла: «Не хочу, – говорю, – в тридцать лет семейную жизнь с нуля начинать». Так и разбежались… Вот такая сплошная невезуха у меня с мужиками! Давай наливай это бухло! И выпьем мы с тобой за настоящих мужиков, чтоб за ними, как за каменной стеной!

…Да…да…да… Ты во всем права! Работать продавцом – не для моего интеллекта… Я действительно пропадаю здесь… Да… и диссертацию жалко…Правильно ты говоришь, нельзя на полпути все бросить. Да!.. Да!… Да!.. Это класс плохой! Ужасный класс! Это все из-за Стропилина... Он всегда был гаденыш, а теперь из него урод вырос! Да, конечно, это все из-за переходного возраста… Все они бешеные в эту пору! …Ты думаешь, мне стоит вернуться в школу и попытаться еще раз? Ну да, с маленькими…

2004г