Текст книги "Часть первая, или литовский акцент против бубнового валета (СИ)"

Весна в том году наступила рано. Местами еще лежал снег, в переулках завывал по-зимнему холодный ветер, но яростную атаку солнечных лучей, направленную на замерзший серый город было уже не остановить.

Стоял отличный апрельский день. Один из тех, самых первых, которые надолго запоминаются ярким желтым солнцем, слепящим отвыкшие за зиму глаза, коварными порывами ветра, из-за которых то и дело нехотя запахиваешь куртку, радуясь первым в этом году теплым денькам.

Я сидела на кривенькой скамеечке возле стадиона и грелась на солнышке с самым мрачным выражением лица. Мне было скучно: в этой школе, которая ничем не напоминала ту, где учились мои друзья, в этом городе, который за четыре года так и не стал мне родным, в этом мире людей, в котором совсем нет места таким как я. Меня одолевала тоска по прежнему образу жизни, по миру этикета и многовековых традиций, по той неповторимой атмосфере старины и величия, казавшейся здесь, в унылом дворе, просто сказочной. Я хотела домой... Туда, где мое родовое имя заставляло почтительно склонять головы старейшин, где не было нужды скрыват, кто я есть на самом деле.

– Лона!

Я резко подняла голову, выныривая из тоскливых мыслей.

Возле скамеечки переминаясь с ноги на ногу стоял мой новый одноклассник.

– О, Вик! Давно не виделись, – хмыкнула я, кивком предлагая однокурснику сесть рядом.

Веселый ветерок гонял воду в луже, забавно сминая наши отражения.

Стыдно признаться, но я как сорока падка на все яркое. Благородный профиль и мягкий литовский акцент Виктора, переведшегося в нашу школу в начале семестра, смог даже мне ненадолго вернуть интерес к жизни, не говоря уже о прочих девицах всех возрастов и увлечений. Они готовы были в огонь и в воду, косметики извели... хватило бы здание факультета заново оштукатурить, и все без толку: парень не желал вывесить белый флаг и обратить-таки на кого-нибудь внимание.

Забегая вперед, скажу: на самом деле скромняжка Виктор просто не знал, как вести себя с активными девицами и при катастрофически заниженной самооценке никак не мог понять, что им всем от него надо. Воспитанный на бабушкиных сказках, он искренне верил, что однажды, совершенно случайно встретит ту единственную, от которой не сможет отвести взгляд... И встретил, что характерно!

Но тогда я ни о чем подобном даже не догадывалась, и была твердо намерена заполучить этот образец рода человеческого в свое безраздельное пользование. Но... Виктор сидел со мной за одной партой, джентельменски таскал учебники, равнодушно давал списывать, подносил сумку под недовольными взглядами других парней, и относился ко мне скорее как к другу, чем к лучшему образцу противоположного пола в его окружении.

– Ты знаешь, что у нас завтра последний урок отменили?

– Слышала, – чуть улыбнулась я, с интересом поглядывая на энциклопедию, которую он держал в руках.

– Это для нашего доклада в библиотеке взял. Пол часа бессмысленных реверансов из-за какой-то потрепанной книженции, – проследив за моим взглядом, пожаловался Вик.

Я с еще большим восторгом воззрилась на кладезь ценной информации.

– Лучше бы ты так на парня так смотрела, а не на пыльный кирпич!

От неожиданности я подпрыгнула и резко обернулась. Скамеечка стала невероятно популярным местом: к ней на всех парах приближалось мое "родовое проклятие". Надо признать именно его появление в моей жизни основательно разнообразило интернет-переписку с лучшей подругой. Моя дорогая Анька осталась там, куда я так мечтаю, но не могу вернуться. А вместе с ней и Келли, и Мик, и все прочие "други" и "недруги" с которыми я вместе еще в песочнице копалась. А что? Ничто человеческое нам не чуждо! Я и в салочки играла, и в дочки-матери, вот только что в детский садик не ходила, но это было бы чревато нехорошими последствиями... для садика.

Хоть "проклятие" и не имело трех метров роста, все равно нагло возвышалось надо мной в ожидании ответной гадости.

Почувствовав мое нежелание ввязываться в перепалку, Вик решительно протянул руку.

– Пойдем, Лона. Я провожу тебя домой. Этот кирпич, – Вик неприязненно покосился на "проклятие", – изрядно весит.

Я улыбнулась. Мне была приятна такая забота, но факт, что я и сама в состоянии поднять стопку таких книжек, не напрягаясь, никто не отменял.

– Спасибо, но я...

– Бесполезно, друг мой бесполезно! – перебило "проклятие", присаживаясь на скамейку рядом со мной. Та протестующее скрипнула, и он быстро передвинулся поближе ко мне. – Этот айсберг способен потопить целый лайнер воздыхателей. Ты просто зря тратишь время. Правда, Лона?

Я бодро вскочила, избежав тем самым попытки приобнять меня за талию.

– Зато у тебя в графике свиданий каждой овце местечко найдется, – мрачно отбрила я.

У меня был период тихой задумчивости, мучала ностальгия, и совсем не хотелось ни с кем скандалить.

– Зато у тебя таковой и вовсе отсутствует! – не унималось проклятие.

– Браво, Майк. Развод на уровне детского сада! Ты бы меня еще совочком по голове треснул.

Имея нечеловечески стройную фигуру и кучу папиных денег, я могла ходить на свидания хоть со школьным сторожем. И мы оба это прекрасно понимали.

Майк сдернул с носа очки, хищно блеснувшие на солнце. Глаза у него были удивительные: необычного яркого изумрудного оттенка, в обрамлении по-девичьи длинных ресниц, а взгляд из-под светлой челки – возмутительно оценивающий и тяжелый.

А еще "проклятие" имело привычку голливудским жестом отбрасывать с лица растрепаные, словно над ними поизмывался вдрызг пьяный парикмахер, волосы, чем бесило меня необычайно! У прочих девиц, этот жест почему-то вызывал невозможный восторг.

– Совочком – это слишком вульгарно. Давай за косичку лучше дерну!

– Нет у меня косички. Обломись, красавчик, – я решительно застегнула куртку и сунула руки в карманы. Ох, нехорошая привычка, сколько раз мама говорила, "приличные девушки из хорошей семьи руки в карманы не суют, как портовые грузчики". И все равно не могу отучиться!

– Если тебе от меня что-то надо...

Майк философски пожал плечами и откинулся на спинку. Сооружение пошатнулось, но устояло.

– ... тогда, пока.

– Я не могу связаться с Келли, – неохотно сообщил Майк, дождавшись, пока я сделаю пару шагов. Пришлось вернуться. – Спорю, ты от него тоже не дождалась вестей.

–И? – в моем голосе явно послышалась тревога. Вот уже три с половиной года я получала письмо от друга каждый вторник (длиннющее сообщение с изобилием приветов от знакомых и пожеланий от тети Коры, его мамы), а вчера оно не пришло. Я дважды выходила в интернет, думая, что письмо вот-вот появиться, но так и не дождалась. Тогда я как-то не придала этому особое значение, но теперь...

– Он пропал почти неделю назад – и мне это не нравиться. Свяжись с Анитой, ты знаешь, она меня не очень жалует, и узнай, не случилась ли там чего.

Я серьезно кивнула. Похоже, Майк действительно встревожен. Иначе он бы никогда не обратился ко мне за помощью. Даже такой незначительной.

– До завтра. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю.

Он кивнул. Что ж, это наивысшая степень благодарности, на которую способен этот субъект.

Я подцепила Вика под локоть и быстро потянула к воротам.

При всех наших разногласиях с "проклятием" мы оба обожали Келли. Рыжика вообще трудно было не любить.

Когда мы оказались на соседней улочке, одноклассник все-таки проявил любопытство:

– Может расскажешь, кто такой Келли? Имя такое странное... Его действительно так зовут, или это тоже кличка?

Я невольно улыбнулас – наши имена и впрямь отличались некоторой своеобразностью. Мы живем долго, так долго, что приходиться часто переезжать с места на место и писать в паспортах различные эквиваленты, приемлемые для той или иной страны, но отзываться все равно предпочитаем на сокращение от настоящих. Да и кому теперь дело до странного имени? Люди скорее поверят в проблемы со своей головой, чем в подозрительные странности соседа.

– Это мой друг детства и двоюродный брат Майка по совместительству, – весело пояснила я.

– Какой кошмар, – искренне посочувствовал Вик. Я рассмеялась.

– А вот это ты зря! Наш Келли – добродушный рыжий мальчишка с задорной улыбкой и синими-синими, как вода в речке, глазами. Мы когда маленькие были, он меня всегда защищал. Рыжик с самого детства был такой серьезный, важный и очень-очень надежный, – с улыбкой произнесла я, чувствуя, как теплеет в груди от воспоминаний о друге. – Нас было четверо, как мушкетеров. Келли, как Атос, был не по годам серьезен, Мик – явный Д'Артаньян – лез в каждую щель, мы только и успевали его вытаскивать, Анька, его сестра, – Арамисом, утонченностью и элегантностью нашей шайки.

– А ты?

– Конечно же, Портосом! Моей жизнерадостности и позерству, а главное, умению влипать в неприятности, можно было только позавидовать.

Вик улыбнулся.

– Веселое у тебя было детство.

– Не говори. А Майк к нам частенько приезжал на лето, пока мы маленькие были. Я с ним дралась постоянно. Наши мамы были просто в шоке.

– Так значит, вражда уходит корнями в историю? – Вик, похоже, искренне веселился, слушая мои откровения.

– А почему, по-твоему, я его за глаза именую семейным "проклятием"?

– Ему идет, – расхохотался однокурсник. Он терпеть не мог Майка с самой первой встречи, и я отлично могла его понять. Характер у "проклятия" был прескверный: он был задирист, упрям, излишне язвителен и не терпел ни малейшей критики в свой адрес.

Наша же вражда длилась столько, сколько мы сами помнили себя и друг друга, а потому не нуждалась в дополнительных поводах. Ситуация осложнялась еще и тем, что наши семьи обожали проводить субботние вечера за чашкой чая, и мы вынуждены были долгие часы изображать приятное времяпровождение в обществе друг друга. Тихие подначки за вечер накаляли атмосферу настолько, что на следующий день в универе проходили бои без правил с привлечением кучи действующих лиц.

– Вы так мило и масштабно скандалите, что, когда наш курс покинет это учебное заведение, всем остальным станет просто незачем туда приходить, – неожиданно заявил Вик.

Я недовольно фыркнула, забираясь на первую ступеньку своего подъезда. В приятной компании время летит незаметно.

– Ой, договоришься... Спасибо, что провел. Завтра увидимся.

Мой одноклассничек, махнув рукой на прощание, скрылся за поворотом. Я удивлено покачала головой. И все-таки Вик – это нечто. Когда я его впервые увидела, решила, что он наш. Но чутье безошибочно указазывало – человек. Хотя внешне: узкое лицо, темно-русые волосы, высокий, стройный, сильный, – вылитый Волк. Порой мне даже кажется, что я вижу, как наливаются янтарным блеском и яростью, эти спокойные серые глаза.

Оказавшись в квартире, я швырнула на пол сумку.

Влюбиться, что ли?

Вот, например, Виктор... Он так не похож на других моих одноклассников. Всегда спокоен, уравновешен, заботлив, словно старше и выдержаннее. Как жалко, что я так редко вижу его улыбку, она поразительно меняет это лицо с немного грустными миндалевидными глазами.

Ну чем не типаж, для девичьих грез?! Вот только он готов за меня всю домашнюю работу переделать,но в кино пригласить не додумается. К тому же, я сильно увлеклась, расписывая его достоинства. У него есть недостатки... недостаток... один! Он человек, и этим все сказано.

Мы живем веками... А люди, как игрушки, могут быть хорошими, плохими, смертельно опасными, но рано или поздно они все равно наскучивают. Или ломаются. Даже самую любимую игрушку, мы не можем сделать вечной, уберечь от старости и даже от самих себя.

Но как же мы боготворим те игрушки, что не можем получить, которые стоят перед нами за стеклом магазина, и мы можем лишь смотреть на них, касаясь рукою витрины...

Так и Виктор для меня – что-то чудесное и абсолютно недостижимое...

Куда-то меня не туда занесло – надо что-то съесть! Раздраженно отмахиваясь от глупых мыслей, я поплелась на кухню. Па – на работе, ма – тоже, на столе записка, что купить в магазине, в холодильнике – каша. Скорчив рожицу в знак протеста, я принялась готовить что-то более существенное. Мясо. Много, много мяса. Хищник я, или кто?

Где-то через полчаса, умиротворенно и сыто бренча посудой, я попыталась придумать способ, которым можно было бы растянуть пару умных мыслей на положенные два листа контрольного сочинения. Потом подумала о том, что родители решили-таки этим летом – два месяца осталось!!! – поехать в Б, где я, смогу, наконец, увидеть Келли (Анька постоянно твердит, что он изменился), Мика, саму Аниту... Как же я по ним скучаю... Ну почему родители не хотят жить со стаей!!!

Я открыла ноут и быстро набросала обещанное Майку сообщение. Подруга ответит, как только выйдет в сеть, а будет это не раньше вечера.

Часы показывали четыре тридцать. Решив, что дома мне ловить решительно нечего, я собралась на улицу. Пробегусь, разомну лапы. Заодно и время скоротаю.

***

Каждый день я устраиваю себе маленькую прогулку. Лапы мягко ступают по чахлой траве, уши напряженно ловят каждый шорох. Мне нравится здесь, на окраине города. Наш дом самый крайний, и прямо за забором начинается лесок, в котором уже давно ничего крупнее белок не водится. Но все равно, приходится быть осторожной: когда моя нахальная остроухая морда появляется на тропинке, человек – враг. В прошлый раз, когда я в полном восторге с рычанием терзала зубами торчащий из земли корень – сама не знаю, что нашло – на поляну вышли двое. Бежать было поздно. Оставалось только стоять на месте и душевно ругать себя за глупость. И кто мне мешал зайти подальше?!

– Смотри, какая собака! – восторженно заявил один. Я настороженно прислушалась.

– Да, необычная, – сдержанно отозвался второй.

Вот придурки! Я искренне порадовалась такому повороту сюжета. Одним из "придурков" оказался Вик собственной персоной.

– Иди сюда, – он протянул ко мне руку.

Нет, ну точно больной! Волка подзывает!

Я, искренне веселясь, сделала пару шагов к нему, потом резко отскочила, немного подумала – и начала активно вилять хвостом. Волку это делать трудновато, но раз уж изображаю собаку, надо изображать хорошо.

Вик медленно подошел и опустился на корточки, поднес руку к моему носу, потом потрепал за ухом, погладил по спине. Я попыталась игриво цапнуть его за пальцы, за что тут же получила по носу.

– Видишь, нет ошейника. Интересно, у нее хозяин есть? – поинтересовался Вик.

– Не знаю. Может, стоит в питомник отвести? По повадкам – домашняя.

Я раздраженно посмотрела на незнакомого умника, чуть напрягаясь, чтобы в любой момент иметь возможность сорваться с места.

– Думаю, не стоит. Я ее не в первый раз здесь вижу, посмотри, какая она ухоженная. Наверное, живет здесь где-то недалеко, и хозяева ее гулять отпускают, – мягко возразил Вик.

– Шею надо мылить таким хозяевам! Выпускать здоровенную зверюгу без ошейника гулять непонятно где... А вдруг, она кого покусает?!

Тебя, блин! И прямо сейчас!

Последняя фраза Вика меня тогда насторожила. Если видел он, могли и другие заметить, а вдруг среди них найдется и тот, кто в состоянии отличить волка от собаки?!

Нужно было что-то придумать. В оборотней люди, может, и не верят, зато в волков очень даже. Решение пришло само по себе, простое как и все гениальное. Я купила ошейник. Окрас у меня серенький, невзрачный, а заметив подобное украшение, никто и приглядываться не станет. Собака, как собака: помесь непонятного кого, непонятно с кем.

Лизнув Вика на прощание, я решительно потрусила домой хвастаться идеей. Жалко в стае засмеют за такой элемент безопасности.

Уже позднее я заметила на той самой полянке сооружение, отдаленно напоминающее скамейку – Вик частенько читал там что-то, а я валялась рядом, позволяя чесать себя за ушами.

Он, кстати, очень удивился, когда увидел меня на следующий день в розовом дорогущем ошейнике. Полчаса выбирала в зоомагазине. Как вспомню – смеяться тянет.

"Какая у вас собака?"

"Большая такая, на волка похожа"

"Овчарка? Или, может быть, финский шпиц?"

"Не совсем..."

"У вас, наверное, редкая порода?"

"Именно..."

Меня так и подмывало не совсем вежливо сказать: "Волчица, у меня, блин! Ручная! И ей нравиться вон тот, со стразиками!"

Обернувшись, я выскочила из дома, прикидывая, что Вик на этот раз вкусненького принесет. В прошлый раз куриными костями хрустела (когда появляется хвост, вкусы тоже меняются). Быть оборотнем, это все равно, что завести собаку, не покидая собственных мозгов. Вот представьте: есть Вы, и есть еще тоже Вы, но не знакомая с понятиями этикет и поведение в общественном месте. Вторая Вы просто не понимает, почему нельзя рычать на учителя математики, пить из лужи и кусать друга за ухо. Это я к чему: если ваша вторая половина выгуляна, сыта и довольна жизнью, она тихонько спит и не мешает вам жить. Но стоит хоть чуть-чуть расстроиться – и она тут как тут: заглядывает в глаза, сочувствует, хоть и очень часто не может понять, в чем дело, а еще порой пытается взять ситуацию в лапы и разрулить по собственному усмотрению. Тогда вообще бывает весело... окружающим.

Что бы такое происходило как можно реже и существует контроль. Мы с детства учимся давать волю своей второй половине ровно на столько, чтобы всегда оставаться главными в паре. Но Вы вот только представьте: годами(!) уживаться с такой же вздорной особой как Вы сама... Скучно не бывает.

Во дворе меня неожиданно окликнула мама. Соседи всегда удивлялись, почему меня и "нашу собаку" зовут одинаково. А еще стоял вопрос, сколько этих "наших собак". Мы с мамой просто очень похожи, а отца еще никто ни разу не заметил. Эх, мне бы его опыт.

Родители возвращались домой раньше, чем обычно, что само по себе настораживало. Я покорно поплелась обратно.

– Ма, па, что такое? С каких пор вы ограничиваете мою личную свободу?!

Какую фразу завернула, а?

– С тех. Вчера вечером убили оборотня. Ты должна пообещать мне, что до нашего отъезда, не будешь оборачиваться. Со школы сразу домой, поняла меня?

Упс! Давно не видела папу таким напряженным.

– Мы уезжаем?! – я не знала плакать мне или смеяться. – Нельзя выходить?!

– Да, потерпи всего пару дней, а потом...

– Но его могли убить, и, не зная, кто он!

– К сожалению, это не известно. Ты мне обещаешь?

Я неохотно кивнула, про себя решив, что все равно схожу завтра попрощаться с Виком. В школу он не собирался, ему нужно было взять в поликлинике какую-то справку, а уехать "по-английски" было бы самым настоящим свинством. Да и потом, глупо пугаться из-за того, что где-то грохнули какого-то мужика – телевизор посмотрите!

***

Утром настроение было не особо праздничным. Я вообще лучше вечером, или ночью соображаю, а тут еще и начинается мой последний день в этой школе и в этом городе. Сутки назад я только и мечтала о том, чтобы вернуться, а сейчас мне почему-то совсем не хотелось уезжать.

Уроки проходили до обидного обычно. Даже Майк, узнав, что Анита мне еще не ответила, разочарованно удалится, так и не закатив плановый скандал.

В четыре часа вопреки обещанию, я выскользнула из дома и кустами припустила в лес.

***

С Лоной-волком, Вик был куда более откровенен, чем с Лоной-человеком. Я постоянно узнавала о нем что-то новое, когда он принимался рассказывать «собаке», о каких-то забавных случаях из школьной жизни. Виктор видел окружающий мир немного не так, как большинство моих знакомых. Практичность в нем уживалась с рыцарской моралью, некоторый цинизм с идеалистичными, привитыми бабушкой, представлениями о дружбе, вере, любви.

Мне нравилась слушать его рассуждения, и я с радостью мчалась в лесок, когда позволяло время.

Вот и она. Поляночка. Как-то раз именно тут полупьяный субъект, пытался "одолжить" у Вика денег. Этот чудик еще и и меня на всякий случай собой прикрыл. Ага, а то я со своими зубками, сама за себя постоять могу. Вот и пришлось продемонстрировать... наглядно, заставив, бандита показать класс в забеге на длинные дистанции. Кусать я его, кстати, не стала – грязный был как свинья! Так что отделался он только испугом..., а заикаться когда-нибудь перестанет.

Вик поднял голову, и мягко улыбнулся, увидев меня. Похоже, я излишне активно вылетела из кустов, обычно он меня не сразу замечает.

– Что-то давно тебя не видно было, – он ловко притянул меня за ошейник, – Кости вчера принес – а тебя нет!

Я виновато лизнула его в щеку, и по-королевски развалилась рядом.

– А ведь ты не собака, – задумчиво произнес этот потрясающий парень, – вернее, не совсем собака.

Я удивленно подняла морду. Что это он имеет в виду?

– У тебя в роду были волки: ты на них очень похожа, – заявил он, пытаясь почесать мне живот. Я щелкнула зубами, что означало "без фамильярности". Вик рассмеялся, но на живот покушаться перестал.

О, да мне польстили! Что-то туго до меня сегодня доходит.

Я встала, грациозно отряхнувшись.

– Было бы интересно поговорить с твоим хозяином. И где он тебя, такую красотку, нашел.

Я смущенно махнула хвостом.

Стоп! А ведь это идея!! Айда, в гости! Заодно и попрощаюсь нормально.

Я медленно пошла к краю поляны, постоянно оборачиваясь. Вик остался сидеть, махая мне на прощание.

Тормоз.

Вернувшись, я схватила его зубами за рукав и потащила за собой.

Отлично. Уже не держу – сам идет.

– И куда это мы?

Подожди – узнаешь! Нет, ну что ты в дверях подъезда застрял! Пришлось вновь взяться за рукав, и тащить за собой на площадку третьего этажа. Все! Теперь главное скорость! Быстро ныряю в собачью дверцу. Спешно начинаю меняться, по ходу вспоминая, где кинула платье.

Ну же, не тормози! Звони! А может, он ушел?

Фу, раздался робкий звонок.

"Ой, ты уже вернулась, лапочка моя", – проорала я на всю квартиру и кинулась открывать, мельком заглядывая в зеркало и на ходу приглаживая волосы. Если со стыда за свой внешний вид в первые пять минут не сгорю, то все будет отлично. Я распахнула дверь.

– Ой, я наверное не во время, – совершенно растерялся при виде меня, не готовый к такому повороту событий Вик.

Че это он? Платье надеть успела – что еще надо.

– Да заходи, раз уж пришел, – я вежливо улыбнулась.

– Так это твоя собака... – начал он, робко переступая порог.

– Давай на кухню, чай поставлю, – решительно перебила я, чувствуя себя совершенно по-дурацки (не справилась с искушением боле детально рассмотреть себя в зеркало).

Мдя... Кошмар... Выгляжу так, словно занималась генеральной уборкой, как раз все полы перемыла, или мной их перемыли: лицо красное, платье как из... В общем не будем о грустном.

– Не надо, спасибо, – отказался Вик, устраиваясь на стуле. – У тебя просто чудесное животное. Может, скажешь как зовут?

– Она у меня супер! – уверенно отозвалась я, ставя чашки, – У нас две Лоны в семье.

–Забавно... Фантазии не хватило?

– Она на другое не отзывается, нахалка.

– Вся в хозяйку. Ты тоже на "Лену" не реагируешь.

Я фыркнула. Мое имя по рождению Lorran, а по "пачпорту" – Елена, так что приходилось пользоваться чем-то средним.

– А у нее щенков не предвидится? – неожиданно поинтересовался Вик, заметно осваиваясь у меня на кухне.

Я чуть не уронила чайник. Как хорошо, что сейчас спиной стою – он не понял бы моего искреннего веселья.

– Нет, пока нет, – выдавила я, ставя сахарницу. – Но ты можешь с ней гулять, когда хочешь, точнее, когда она захочет, Лона на редкость самостоятельное и умное животное.

Как приятно себя хвалить!

– И красивое,– поддержал Вик, – А где она?

Так, сейчас начну к самой себе ревновать!

– Наверное, в комнате на диване, или на улицу опять побежала, – с ходу соврала я.

– Пошли, посмотрим.

Тяжело вздохнув, я кивнула.

Только мы вышли в коридор, как входная дверь с грохотом впечатал ась в стену. На пороге вырисовались два мужика в масках и с пистолетами.

Как в примитивном голливудском кино, честное слово! Прежде чем я успела понять, что происходит, один из них вытащил что-то вроде метательной звездочки...

Милирит!

Я орала, наверное, минуты две, да так, что все присутствующие вежливо замерли в причудливых позах, ожидая пока затихнет волна ультразвука. Такого ужаса я еще никогда не испытывала.

Наконец, мужикам надоело оценивать мощь моих легких и один из них сделал шаг вперед. Вик не стал дожидаться чуда, обрушив самозабвенно вопящую меня, за диван, попытался добежать до кухни. Плохая идея. Звездочка вспорола воздух, и он рухнул на пол, приложившись головой о сервировочный столик.

Я мгновенно заткнулась. С ужасного металла, отражаясь, стекала кровь. Честно говоря, как-то не верилось, что я сейчас умру. От запаха крови кружилась голова... Почувствовав, что это единственный выход, я отпустила сознание, и через мгновение на ковре скалилась молодая волчица. Еще никогда трансформация не была такой быстрой.

Платье теперь, только выбросить.

Звездочка вгрызлось мне в плечо.

Что делать?! Куда бежать?! Я едва не теряла сознание от боли, а маски уже медленно заходили с двух сторон, понимая, что мне от них никуда не деться.

Ой, мама! А ведь все по-настоящему, и героя из боевиков, пришедшего меня спасать, не будет...

Тихо рявкнул пистолет...

Я потеряла сознание...

***

Лежу, глаз благоразумно не открываю: еще не известно, что я там увижу.

Как больно! Мое плечо.... такое ощущение, что оно сейчас отвалиться!

Так, надо набраться смелости, и открыть один глаз.

Ой, ... (цензура не пропустит).

На полу, на мамином любимом ковре (его теперь тоже только выбросить) все, что осталось от наглых мужиков с пистолетами: коллаж на тему "не стоит злить волка".

Кто их так?!

– Как ты, волчонок? – рядом присел папа.

Вопросов больше не имею...

– Па!!! – хотелось повиснуть на шее, прижаться покрепче. Но я даже встать не могла. Моя рука...

Папа осторожно прижал меня к себе, поцеловал в макушку.

– Мой волчонок... Как же я испугался, – тихо прошептал он.

Слезы потекли из глаз сами собой. Уткнувшись носом в ткань костюма, я прерывающимся голосом повторяла:

– Это я! Это все я! Я привела их сюда! Я нарушила обещание! ...

– Тише, тише, – отец ласково гладил меня по волосам, – они знали, кого и где искать. Это даже хорошо, что ты не послушалась, иначе я бы просто не успел. Вдвоем вы сумели продержаться....

Вдвоем... Я и Вик... Что с ним?!

– Вик!! Что... – не договорив, я на четвереньках поползла, к неподвижно лежащему на диване парню.

–Он умирает. Странно, человек не смог бы столько бороться.

– Но он человек... – я с ужасом смотрела на белое лицо, в обрамлении, казавшихся сейчас почти черными, волос.

– В нем мало, но есть наша кровь. Смотри.

Края раны, потемнели там, где касались милирита. Слабо, но все же.

– Если ему помочь, он может стать настоящим оборотнем...

Я тут же перебила.

– Но ведь про укусы, это все бред, сказки. Оборотнем надо родиться! Разве не так?!

– А откуда, по-твоему, берутся сказки? Это может сработать с человеком, который и так почти оборотень, – па приблизился и утешающее положил руку мне на плечо.

– А если нет...

– Он умрет. Я должен хотя бы попробовать.

– НЕТ!! А если...

Рука на моем плече сжалась.

– Жизнь человека, спасшего тебе жизнь, стоит того, чтобы за нее бороться.

Мы оба знали, чем рискуем. Необходимо было переливание крови, больничное оборудование, полный покой – у нас же не было ни первого, ни второго, а надежда на третье отсутствовала и подавно! Что мы могли сделать?!

– И что ты предлагаешь? Плюнуть в ранку? – справившись с собой, хмуро уточнила я.

– Тоже вариант, – без тени улыбки отозвался па, сосредоточенно изучая собственное запястье.