Текст книги "А-Прогрессор"

Автор книги: Алескандер Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

«От екарный бабай!» А я-то уже размечтался. Посчитал себя самым умным. Думал, что раз с меня требуют увеличения потока душ с отведенной территории, то можно просто усердно потрудиться, увеличив численность населения подконтрольных земель, и все. Автоматически приток душ в ад будет большим, и я мог бы сидеть и «бить баклуши». А оказывается, из такого простого решения выгоды почти не будет. Да, темные души, конечно, увеличат свой поток, но и «прибыли» мне как региональному «менеджеру» с этого будет минимум. Это как в продажах: есть твердые клиенты, и задача продавца проста – делать достаточный минимум, чтобы они не перебежали к конкуренту, а есть новые «рынки» и клиенты, вот их склонить в пользу своей компании – это уже бонус.

Хотя сама мысль, что чем больше людей, тем больше душ, изначально верна, и откидывать ее все же не следует.

Но чем больше смотрю на счетчик, тем больше меня беспокоит то, что вижу. Если население Аркаха под восемь сотен тысяч, то «темные» циферблаты должны работать намного быстрее, чем сейчас я наблюдаю. Слишком малое количество душ припало в ад. Мне что, досталась какая-то святая земля, в которой почти нет грешников? Точнее, грешники-то есть – на это явно указывают сменяющие друг друга циферки, только вот их поток, в моем представлении, должен быть значительно более «полноводным».

Впору было прийти в уныние. «Мой» остров направлял в ад примерно в десять – пятнадцать раз меньше душ, чем выходило по моим, конечно, самым приблизительным, подсчетам, которые основывались на численности населения, уровне смертности и прочего. Судя по всему, мне подсунули явно неликвидные с точки зрения ада земли. У кого бы уточнить, так ли это на самом деле или, может, весь мир такой, близкий к святости. Мне в это не сильно верилось, но против цифр не возразишь.

Может, я что-то не так понимаю? Уселся за стол и прямо на столешнице, царапая поверхность когтями, начал перепроверять расчеты. Живет столько-то, умирает столько-то, для облегчения подсчета примем, что в ад попадает половина душ. И?! Смотрю на мною накорябанную цифру, потом на счетчик – не сходится! Почти в двадцать раз не сходится! Или я разучился решать простейшие математические задачи, или все же изначально был прав в своих догадках, и в ад низвергается намного меньший процент грешников. Ладно бы в два раза ошибся, ну в три, но не в двадцать же…

И так засело в голове это несоответствие, что думать ни о чем больше не получалось. Мысли вращались по кругу, стол стал напоминать жертву безумного ученого – но все без толку. Пришлось сдаться: представив в воображении лик шефа, произношу:

– Сергиус смиренно просит аудиенции, дабы окунуться в вашу безграничную мудрость.

Ответит ли?

А пока ждал ответ, мерил шагами кабинет да поглядывал на черта. Тот, кстати, в отличие от меня явно прогрессировал – уже три табурета было «нарублено» на дрова. Хм-м, при такой тренировке он скоро за пояс всех «каратистов» заткнет в деле разбивания предметов голыми руками. Пусть старается, работа бессмысленная, но зато тренировка. Надо будет поставить Свериусу правильный удар, авось пригодится когда.

Я так засмотрелся на попытки черта разрубить очередную табуретку, что не заметил появления Гониуса. Случайно бросив взгляд на свой стол, чуть не подпрыгнул до потолка, так как Повелитель сидел на облюбованном мною месте и с некоторой долей любопытства наблюдал за тем же, что и я. Едическая сила! А где привычный мне «бабах»?! Но видимо, шеф умел перемещаться совершенно бесшумно. Принимаю смиренный и уничижительный вид, всей своей позой показывая, как якобы неловко мне было тревожить шефа.

– Не передать мою радость, что ваше могущество отозвалось на просьбу своего недостойного такой милости подчиненного. – Может, и перегибаю палку в лести, но Гониусу явно понравилось, аж надулся от собственной значимости.

– Мудрость – это, пожалуй, единственное, чем я готов делиться. – Четко он этой фразой поставил меня на место. А я уже подумал попросить пару-тройку одиннадцатых или двенадцатых к себе в помощь, но после этой отповеди лучше не просить.

– Прошу вашу мудрость заранее простить за недостойную вашего внимания глупость мою. Но… – И кратко обрисовал ему то, над чем ломал голову.

– Молодой… – сквозь зубы презрительно процедил шеф. – Это же азы! Большинство душ за одну жизнь не успевают склониться ни к одной из Сил. Они остаются «серыми» и отправляются прямиком к перерождению. Иногда требуются многие десятки «жизней», чтобы душа наконец-то смогла набрать достаточно «кармы». – О нет. Он сказал какое-то незнакомое слово, не «карма», но мой внутренний переводчик интерпретировал его именно так! – Достаточно для того, что быть готовой прекратить свои «бессмысленные» метания по мирам живых.

– Не передать словами, какой груз с моих рогов вы смогли снять, так просто и понятно объяснив мне всю глубину пропасти знаний моих! – «Гребаный Парагрис», вот столь начальные, базовые вещи мог бы потрудиться и нормально объяснить, а не накачивать мою голову всем и сразу! – Если не будет великой наглостью со стороны ничтожного дьявола задать еще один вопрос, то…

– Если кто-то подпишет договор о покупке души, то не имеет значения, готова ли душа или нет, она прямиком попадет в ад.

«Опасность!» Надо быть внимательнее! Гониус намного умнее, чем хочет казаться, как он «срезал» вопрос у меня с языка! Осторожнее, умный шеф – это огромная опасность, так вопил весь мой, такой мелкий с дьявольских высот, опыт.

– О! Не высказать, насколько недостойно меня то, что по милости Верховного меня направили под начало такого мудрого босса. – Склоняюсь в глубоком поклоне.

Когда я выпрямился, шеф уже испарился, посчитав, видимо, разговор оконченным.

«Аллилу…» Тьфу, опять меня скрючило от резкого приступа боли. Надо отвыкать от любых церковных восклицаний, даже мысленно. «Но, слава… э-э-э… Верховному», – пусть лучше так, занимающее все мои думы несоответствие оказалось легко объяснимым.

Надо же! Оказывается, я оказался в роли дьявола не только по причине совершенного в той жизни, которую помню, но и, видимо, в прошлых воплощениях тоже святым не являлся. Да, вот так неожиданно на голову сыпятся подобные открытия. Вселенная устроена гораздо сложнее, чем мне казалось. Уф-ф, но хоть счетчик душ теперь стал более понятен.

Можно продолжить ознакомление с непосредственным участком «работы».

Следующим объектом моего пристального внимания стали религии. Тут я сразу, наученный горьким опытом, откинул «на потом» изучение данного вопроса во всем Принцисе, а сосредоточился только на Аркахе. На «моем» острове примерно в равной степени были распространены три принципиально разных набора верований. Религия природы – в лице друидов. Религия пантеона – отголоски верований Винийской империи: какое-то время на Аркахе стояло несколько имперских гарнизонов, которые после падения великого государства ассимилировались с местным населением, но их вера не могла не наложить свой отпечаток. И вера в Единого Айара и сына его Амиара, очень по своей сути напоминающая знакомое по Земле христианство. Надо сказать, что Амиар и был носителем той Великой души, из-за которой и разразилась последняя битва Сил.

Религиозная карта острова показывала, что верования почти не перемешиваются между собой. Север, как ковер, покрытый огромными лесными чащами, был мало заселен и тяготел к друидам. Восток и юг приняли новую религию, усердно застраивая города храмами, а деревни – церквями. Вера же в винийский пантеон богов была выдавлена на самый запад Арака и явно пребывала в упадке. Примерно оценив сложившийся баланс, я задумался.

Выгодно ли мне, что население острова не едино в столь принципиальном вопросе? И вообще, насколько меня как дьявола должно это волновать? Вообще-то сейчас я понял, насколько туп. Это надо было выяснять у Гониуса сразу, а не кидаться к нему с первым попавшимся вопросом. Теперь же чутье подсказывало: шефа так часто тревожить – себе дороже выйдет.

А ведь я же дьявол, меня, по идее, именно религиозный вопрос должен волновать в первую очередь. Или все опять не так явно? Ох… Бедная моя голова, никогда столь долго и упорно не думал, а ведь к такому ритму надо привыкать, и желательно привыкать быстро, а то «сожрут с потрохами».

Вот понятно: если человек много грешит, то попадает в ад. Понятно?! Как бы не так. На самом деле ничего не понятно!!! Потому что непонятно, что же такое грех! У друидов срубить дерево – грех, но верующим в Единого на это дерево плевать – срубят и грехом не посчитают. А почитающие пантеон принесут малую жертву Амиде, богине лесов в их представлении, и тоже срубят с чистой совестью. Айарцы страшным грехом считают убийство, а в самом крупном городе западного побережья Винисисе спокойно себе функционирует гладиаторская арена. И то, что на этой арене люди убивают друг друга, грехом местные жители, которые веруют в пантеон, также не считают. Пф-ф. Мозги сейчас взорвутся! Считает ли кто-то убийство грехом или не считает, но этот поступок однозначно прерывает жизненный путь чужой души, что противоречит желаниям Создателя, а это соответственно влечет за собой «утяжеление кармы». «О мой хвост!» Копытами рога чесать проще, чем во всем этом разобраться! А как быть с самообороной? Вот убил человек того, кто угрожает ему или его семье, стране, вере, – грех ли это? А-а-а, почему я на котел не согласился?!! Повелся на россказни золоточешуйчатого, дурак, сейчас бы просто орал от боли на какой-нибудь сковородке и был избавлен от всех этих мыслей…

Надо, все равно надо в этом всем разбираться – сквозь скрежет зубовный, через кипение мозгов, но надо. Потому что иначе наказание будет таким, что мой разум просто не в состоянии воспринять весь его ужас. Если не справлюсь с задачей, конечно.

Надо переключить внимание. Например, оценить политическую обстановку на Аркахе. Уж это наверняка не будет настолько головоломно. На столь невеликом по размеру острове располагалось аж три «больших» государства и кучка малых владений, ну и большая территория северных лесов была заселена дикарями. Правда, плотность населения была очень неравномерная. Больше девяноста пяти процентов людей проживали вне городских стен, до тотальной урбанизации было еще очень далеко.

Самое крупное государство острова – королевство Бельгран, оно занимало почти все восточное побережье, а его столица Гораг являлась вторым по населению городом. Бельгран фактически являлся центром единоверцев, в этом королевстве их позиции были настолько сильны, что в Гораге днем с огнем не сыскать не то что друида, но даже тех, кто почитает кого-либо из пантеона. Бельгран был морской державой. Конечно, это слишком сильно сказано, так как самые крупные корабли, что строились на Аркахе, не дотягивали даже до драккаров викингов. Как они вообще плавали на таких утлых ладьях по морю? Я бы не стал, побоялся бы.

Королевство Гильмарис, его владения протянулись вдоль всего южного побережья, но так как плавание в тех водах было сопряжено с огромными опасностями по причине сильнейших течений, то его жители были более расположены к землепашеству. Благо поля и луга в этих областях на Земле носили бы название черноземов. Крупных городов это государство не имело.

Винисис, крупнейший город Аркаха, почти десять тысяч населения. Видно, что это поселение знало гораздо более процветающие времена, но даже сейчас он поражал воображение. Амфитеатры, портики, бани, каменные мостовые, идеальная планировка, могучие стены. Бывшая столица Аркахской провинции Винийской империи, теперь же тоже столица, но уже свободной республики Винилюдс. Ее жители считали себя потомками винийцев, что, конечно, имело изрядную долю истины.

Остальные людские объединения не стоили пристального внимания. С первого взгляда на карту становилось ясно: именно три названных политических образования являются основными «игроками». С одной стороны, ситуация достаточно простая, с другой же – это не есть хорошо, что Арках не объединен под одной властью. Точнее, с точки зрения сиюминутной выгоды это даже прелестно – общая напряженность, приграничные стычки, иногда перерастающие в войны. Замечательно для дела жатвы душ. Не будь внешней угрозы, я бы постарался приложить все усилия, чтобы ни одно из государств не смогло взять верх. Но перспектива в лице Самиантра ставила крест на этих планах. Предполагаемое вторжение остров должен был встретить объединенным в единый кулак, иначе сомнут королевства по одному и закусят республикой. И я потеряю свой надел. А эта потеря – как минимум понижение в ранге и переход в подчинение к тому, кто этот надел заберет.

А может, и необязательно объединение Аркаха под одной короной, есть и иные варианты, что-то вроде военного союза перед лицом общей угрозы. Этот вопрос потребует более пристального внимания, особенно с точки зрения дальнейших перспектив – перспектив увеличения душепотока с моих земель.

Все, я просто физически ощущал, как плавятся мои мозги. Еще немного, и мне в голову поползут совершенно безумные идеи, а лучше сохранить голову холодной. Лучший же отдых – это смена деятельности – так гласит народная мудрость. Что, конечно, полная чушь, ведь каждый знает, лучший отдых – это сон. Но так как дьяволы не спят, то… я в полной мере ощутил всю правильность этого утверждения. Надо было «переключиться».

«Отвались мой хвост!» Еще столько нужно изучить, но все – я достиг своего предела. Пора выйти на прогулку, во плоти навестить Арках, просто пройтись по его дорогам, тропам, вдохнуть его воздух, почувствовать эту землю.

Но просто так, без какой-нибудь цели прогулку посчитал пустой тратой времени. Может, душу чью купить? Начать свой личный счет, так сказать. Нет, не стоит, потому как еще слишком мало знаю – это подождет. Тем более есть и другие варианты повернуть прогулку в свою пользу…

Лакир с огромным удовольствием в очередной раз приложился к кружке, в которой плескался темный эль. Хорошо-то как, не то что в родной деревне, где хмельное попадает в горло только на праздниках, а работы столько, что спина не может разогнуться уже к полудню. И он еще сомневался, уходить с Хортом или нет. Теперь Лакир понимал, что его уход из деревни – это лучшее, что случалось с ним в жизни. Жизнь хороша, и жить хорошо, особенно когда в кошеле звенит серебро. А после последнего, очень удачно обставленного дельца у каждого в их шайке это серебро было.

Хороший мужик Хорт, да строг и жесток, но делится добычей по-честному, а чего еще надо для лихого разбойника. И пусть Лакиру всего девятнадцать зим, но он уже повидал столько, сколько не видел даже деревенский старик Олью. В очередной раз вспомнив родное поселение, он презрительно передернул плечами и быстро запил это воспоминание элем. Вот еще бы подвернулось такое выгодное дельце, как на прошлой неделе, и можно будет… Но помечтать Лакир не успел, его грубо прервал толчок локтем в спину. «Смотри», – глазами указал ему Хорт, направив внимание юноши на дальний угловой столик.

На улице только начинался вечер, но в трактире с его узкими и низкими окнами, затянутыми кое-как обработанными бычьими пузырями, было темно; не спасали и лучины, зажженные заботливым хозяином. По этой причине Лакиру пришлось напрягаться, дабы разглядеть, на что указывал Хорт. А посмотреть было на что. Толстый, с обвислыми щеками монах, кутаясь в черную рясу, громко упрекал трактирщика в требовании с него денег за еду и ночлег. Трактирщик же настаивал на своем праве: если монах намеревался поесть бесплатно, то мог бы дойти до соседней деревни, жители которой с радостью его накормили бы. Но монах не унимался, утверждая, что, пока он дошел бы до соседней деревни, уже стемнело бы и что хозяин придорожной гостиницы мог бы проявить уважение к его рясе и не требовать оплаты. С каждым новым витком спора их голоса все повышались и повышались, пока не перешли на крик и бранную ругань.

Лакир был искренне верующим человеком. Как это сочеталось с его нынешним промыслом? Легко – человек если захочет себя в чем-то убедить, то сделает это всегда. Удалось сие и Лакиру, быстро доказавшему себе, что у тех, кого они грабят, денег и так много, с них не убудет, тем более что крови на его руках не было. Спасибо за это Хорту, который так обставлял грабеж, что никто не сопротивлялся его банде, предпочитая расстаться с кошелем, нежели с жизнью.

Сцена, которую юноша сейчас видел, ему не нравилась. С одной стороны, он понимал трактирщика, а с другой – перед ними все же монах! Правда и то, что служитель Единого ругался как заправский забулдыга… Это тоже смущало. Лакир с брезгливостью отвернулся от скандала, вечер был испорчен, но, может, подсобит эль…

– Идиот! – Новый тычок Хорта был намного болезненнее. – На кошель смотри! – Лакир недоуменно уставился на трактирщика, у которого никакого кошеля не наблюдалось. – Дубина! Посмотри на пояс монаха, – по-змеиному, прямо ему в ухо прошипел главарь.

И правда, кошель на поясе у святого отца даже с такого расстояния казался очень увесистым. Но сама мысль ограбить монаха показалась Лакиру столь кощунственной, что его передернуло. Но вот спор резко затих. Церковник сдался под напором трактирщика и, развязав кошель, бросил монетку на стол.

– Золото! – Нет. На стол монах кинул мелкую, с ноготь мизинца, серебряную монетку, но вот в его кошеле явственно блеснуло таким манящим желтоватым оттенком. Судя по тому, как прихватило дыхание Хорта, тот принял какое-то решение. Какое? Лакир сейчас прилагал огромные усилия, чтобы об этом не думать. – Вставай, пошли. Быстро! – Шипение главаря показалось юноше сейчас как нельзя более похожим на то, как шипит придавленная сапогом гадюка.

Подобная спешка объяснялась тем, что разозленный монах решил не останавливаться на ночлег в таком негостеприимном месте и предпочел вечернюю дорогу до ближайшей деревеньки. Через два часа вся банда сидела в засаде, спрятавшись в густом кустарнике, который рос около пыльной дороги.

То, что нынешней целью был служитель Единого, не нравилось в шайке никому. Но авторитет Хорта был слишком велик. Все же в отличие от остальных ему было за тридцать, и он был опытен. Именно его грамотное руководство обеспечивало банде безбедную жизнь. Но бандиты роптали. Никто не хотел быть проклятым монахом или, что еще хуже, взять на себя такой тяжкий грех, как убийство церковника. И все же Хорт нашел слова, чтобы успокоить своих людей, которые еще совсем недавно были обычными бедными крестьянами. Больше всего их успокоило обещание не убивать монаха. Да и зачем его убивать? Их шестеро, все с крепкими дубинами, чего им стоит просто забрать кошель, полный золота. Золота… Это волшебное слово приятно ласкало души, скоро оно будет у них в руках. И пусть львиная доля добычи достанется атаману, каждому все равно положена честная доля.

Ничего не подозревающий церковник так расслабленно шел по тропе, что-то бормоча себе под нос, что даже не заметил выскочивших на дорогу бандитов. И для чего прятались? Стояли бы на дороге – монах был настолько увлечен руганью в сторону трактирщика, что заметил бы их, только упершись носом кому-нибудь из них в грудь.

– Далече ли идешь? – Хорт в своей излюбленной манере покачивался с ноги на ногу, уперев толстый конец массивной дубины прямо перед собой.

– Не твое дело, деревенщина! – огрызнулся монах. Лакир замер, ой зря церковник так ответил Хорту, да еще подобным тоном.

– Как ты меня назвал?! – Лицо атамана пошло красными пятнами.

– Дай пройти, не стой на пути носящего рясу, – пошел на попятную монах, видимо изрядно струхнув, поскольку заметил реакцию главаря на его выкрик.

– Повтори. Что. Ты. Сказал. – Слова с уст Хорта падали, как тяжелые камни.

– Отойди. А то прокляну! – гордо выпрямившись, пообещал служитель.

На Хорта это обещание не произвело ни малейшего впечатления. А вот остальные грабители в страхе отшатнулись.

– Меня? – Хорт хищно усмехнулся. – Проклинай. Кошель свой кинь на дорогу и проклинай, а потом иди своей дорогой. Живым и здоровым иди.

– Кошель?!! – аж фальцетом закричал монах. Видимо, он только сейчас осознал, что его обступила группа здоровых мужиков с дрынами в руках. – Не отдам! Не сметь! Ироды! Прокля-а-ану-у-у!

От этого «прокля-а-ану-у-у» Лакиру стало так дурно, что он, дабы этого не слышать, с испуга саданул дубиной служителю по затылку. Тот упал, обливаясь кровью, но еще дышал и пытался что-то шептать. А Лакир все бил и бил, не глядя, куда попадает. Его атака как сорвала плотину, остальные тоже кинулись колотить жирного монаха, обозвавшего их деревенщиной и обещавшего проклясть. И только Хорт стоял в стороне и улыбался. Теперь с юнцами, которые только что до смерти забили церковника, можно было заняться более серьезными делами. Теперь все повязаны кровью, причем кровью монаха, и никому из его шайки отныне не было пути назад.

А потом, когда разум прояснился, Лакир истошно закричал. Он понял, что совершил великий грех и не будет ему прощения под небесами…

Свирана мерила шагами атриум. От не проходящего несколько часов внутреннего напряжения ее пальцы мелко подрагивали. Вот уже почти три часа назад ее муж отъехал в город. «Ну когда же!» Когда она увидит того, ради кого презрела супружеские узы?! Всех слуг и рабов она давно выпроводила из дома. Теперь ей оставалось только ждать. Юминис – это имя, даже просто мелькнув в мыслях, заставляло трепетать ее тело. Юминис, такой сильный, такой красивый, такой нежный, такой страстный. Юминис, так откровенно в нее влюбленный, готовый целовать пальцы ее ног все дни напролет. Юминис – раб ее мужа.

Вот уже неделя как она каждый день находит предлог, чтобы отправить мужа куда подальше от дома. Лжет, придумывает и постоянно клянет своего мужа. Мужа, которого даже в мыслях иначе как «толстая свинья» она не называла уже больше трех лет – с самой свадьбы. Когда по велению родителей ее, такую молодую, такую красивую, отдали в лапы этому борову. Да – богатому, да – влиятельному, но такому противному и мерзкому. Юминис, ну почему он раб! Вот кто достоин носить звание патриция! А не ее муж! Юминис, пусть раб, пусть, зато он рядом с ней. Да, она совершает грех, но ей все равно, она любит и любима, и ей плевать! Пока кто-нибудь не узнал об этой порочащей связи. Но Свирана умна, никто не заподозрит.

Бесшумно отворилась входная дверь. Дыхание юной девы перехватило. Да! Юминис. Он. Любимый. Она кинулась в его объятия, покрывая лицо раба страстными поцелуями. Тот пытался что-то говорить, но ее ладонь повелительно легла на его уста. Юминис… Ах, его руки, они волшебны. Его губы, они полны страсти и желания. Юминис, я вся твоя.

Когда в первую ночь после свадебных торжеств муж первый раз взял ее на супружеском ложе, она не чувствовала ничего, кроме отвращения. И за все годы не могла понять, почему женщины так любят плотские утехи. Это же противно! И так было, пока неделю назад не появился он. Юминис… С первого взгляда на юношу она потеряла голову. Стоило ему пройти рядом, как необъяснимый телесный трепет наполнял ее всю, и приятная тягучая тяжесть наливалась внизу живота. И когда она решилась… О-о-о-о-о!!! Она поняла! Поняла, что такое блаженство! Юминис… Она готова была убежать с ним на край света, но понимала – их поймают. Его казнят, а она будет опозорена навсегда. Юминис… Да! Его поцелуи оставляли на ее коже обжигающие следы наслаждения. Его руки… Ах-х-х, его руки!

О Валийя, богиня любви, спасибо тебе! Свирана была счастлива. Пусть всего несколько часов в день, но это счастье было полным. И только редкие мысли о муже не давали этому чувству стать абсолютным и всепоглощающим. Юминис… Нет, не так быстро. Юминис… Да. Да, да… О Валийя! Моя богиня. Я принесу тебе в жертву одну из своих рабынь. Валийя! Спасибо тебе за счастье…

Солнце клонилось на закат. Завернувшись в простыню, Свирана горько плакала. Тихо, почти бесшумно, так искренне. Муж, будь он проклят навеки. Он собирался продать Юминиса! Ее Юминиса! Продать… Все боги, за что ей это горе, разве мало вы меня наказали этим браком! За что?!! Одна мысль, что она больше не увидит его, была настолько болезненна, что лучше бы ее резали на лоскуты, нежели ЭТО! Муж… Центр и причина всех ее бед и страданий.

В приоткрытые ставни донесся грохот деревянных колес по брусчатке. Рабы быстро доделывали свои дела, ибо если приехавший хозяин заметит что-то недоделанное, то жди беды. Харисис возвращался из столицы в свое имение. Он только что заключил выгодную сделку и был рад. Радовался и не знал, что в этот самый момент юная женская рука легла на рукоять кинжала…