Текст книги "…Имя сей звезде Чернобыль. К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС"
Автор книги: Алесь Адамович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Радиобиология – академики – группа из 4 человек.
Чтобы взяли под контроль Белоруссию.
Теплая трава в «большой палатке» (где концерт) пахнет приятно, сладко, радостно, как всегда. Без мысли о радиации. Вчера – это было везде. Сегодня – не в Белоруссии, нашей всегда первой и не обойденной общей бедой, первой в общей беде.
Турку. Лагерь мира. 03.06
07.06.86
Потеря нравств/енного/ нач/ала/ – вот что такое псевдонаука. Вавилов[13]13
Вавилов Николай Иванович – генетик, селекционер, географ, общественный деятель, академик.
[Закрыть] расширял растит/ельный/ генофонд для человеч/ества/. Он воплощал то, чему грозит сегодня НТР, бездум/ное/ и бессмысл/енное/ наступл/ение/ техн/ики/ на мир природы.
Мы вспоминаем В/авилова/ не только в связи с генетикой. О Байкале, север/ных/ реках, об омертвевших р/ек/ах Бел/оруссии/ и Укр/аины/, и вспом/инаем/ Вавилова. О мертвечине в лит/ературе/ – и Вавилова. О науке, к/отор/ая открыв/ает/ орудия смерти против жизни, и призыв/аем/ имя Вавилова, чтобы образумить молох псевдонауки, то есть лишен/ной/ нравств/енной/ цели.
Идея, тема рассказа: Случилась беда в стране. Чинобольшущая беда, но тут принято, что в стране совершаются только прекрасные вещи. Вместо того чтобы заниматься всерьез бедой, ее устранением во всех масштабах, занялись наведением глянца на представлениях о сей стране в др. странах.
Постепенно должны были забраться в убежище и уже оттуда изображают (с пленок) нормальную жизнь на норм/альной/ земле, а на ней уже – радиац/ионное/ кладбище.
12.07.86
И вывозить, вывозить детей, подростков! И не на месяц – три, а пока обст/ановка/ сущ/ественно/ улуч/шится/. Самые большие чиновничьи упущения – здесь. Радиация мгновенна, чиновник медлителен – по самой природе своей. Да и то сказать: слишком мала оказалась республика для столь большой беды. Своих «чистых» районов для настоящей эвакуации явно недостаточно. Пора осознать, что каждый день промедл/ения/ с эвак/уацией/ детей, когда «враг» не то что приближ/ается/, а уже в доме – самый непростит/ельный/ грех перед будущим народа. Тут никакие наши оправд/ания/ и объяснения время не примет. Нужна организ/ация/, люди, к/отор/ые только этим и заним/ались/ бы: с к/отор/ых можно было бы спросить, но у них были бы высшие права требовать, разрешать, запрещать…
Повесть о том, как «выжили» (в отчетах) после Ч/ернобы/ля.
Рассказ о мудрых и заботливых руководителях народа, которого уже не было.
Собственно, он был, народ, а иначе как появились бы руководители, кем бы они руководили бы. Но затем исчез. Народ исчез, а руководство осталось. Ну, не наоборот же должно было случиться. На всех правительственного бункера не хватит, на всех не был рассчитан. Да и те самые загородные «закрытые» совхозы, фермы, которыми питались «закрытые распределители» и из которых питались заботящиеся о народе руководители (а как будешь о народе, ежели себя для народа не сохранишь?), и все эти закрытые потому и были закрытые, что на всех не наберешься. Продуктов нормальных, здоровых, незараженных. Но главное-то не радиация, вдруг высыпавшаяся как тифозная сыпь, покрывшая землю, реки, леса, деревни, города (невидимая, а потому даже не сыпь, а так что-то, чего вроде и нет, а лишь ученые, ее (сыпь) изобретшие, ее предполагают), не это главное, а чтобы правильно освещали. Ну, у нас, это мы позаботимся, да и сами журналисты-газетчики-писатели позаботятся: распишут рыбалку или как соловьи запузыривают над реками (которые «стали горьки») и все в порядке. Есть, а будто и нет, скорее, что нет, а если и есть, то это перестраховки ради, т/ак/ ск/азать/, наша неизлечимая забота о здоровье-благополучии населения. И проверяем, и делаем не потому, что есть, а как если бы было, хотя знаем, что нет этого. Не бывает у нас (это у них!) ни наводнений, ни землетрясений, ну а уж если у нас случилось, то внимание все тоже – на них, туда. Что да как пишут, такие-сякие!
Долго история пишется-сказывается, ну а жизнь шла, шла, да и кончилась.
Та, что наверху. Осталась в бункерах, куда поступало все чистое. Населения не стало, а руководители – вот они, здесь, все – и главные, и замы, и помы, и все их окружение, кое-кто из семей, но тоже при службе (дети – учатся быть).
А там никого! Но тогда что получается, получится? Те, оттуда такое распишут! Это именно и распишут: что никого, всем каюк! Но это они распишут, а позволить им клеветать и злобствовать – кто, какой патриот позволит!
И вот пошла писать губерния. И не только писать: о посевных-уборочных, труде-отдыхе трудящих/ся/, не только, понятное дело, в газетах, но и показывать – по кино и телеканалам. А это труднее, а это сложнее: приходится вырезать и монтировать из того времени, когда худо-бедно, но все это можно было снять, заснять.
И весь мир успокоился и с еще большей яростью стал готовиться к глобальной «Полыни», чтобы и самим тоже защитить население – из бункера, отстоять его честь и независимость (из бункеров). И тогда будет совсем понятно все: эти – в бункере, те – тоже, а больше – никого, но они, и те и другие, в бункерах стараются во имя своих народов, их свободы и счастья.
Вот так приблизительно выстроится рассказ. Но в какой тональности? Из каких кусков?
Войдут ли деяния наших и украинских товарищей в первые часы… в первые дни… в первые недели…
Когда вся забота: не раздразнить вышестоящие инстанции тем, что случилось именно у тебя и с тобой.
Южнее реки [Припяти] – наврали, что не взрыв, а пожар, всего лишь пожар!
Севернее: а у нас ничего, а у нас ничего, чуть-чуть-чуть, а так ничего!
Главное, чтобы не «накивали пальцем» в сторону Бартошевича[14]14
Бартошевич Геннадий Георгиевич – второй секретарь ЦК КПБ, председатель Минского горисполкома.
[Закрыть] – Ковалева[15]15
Ковалев Михаил Васильевич – Председатель Совета Министров БССР (1986–1990), член ЦК КПБ.
[Закрыть], как накивали южным соседям, а что там с людьми, которых накрыло, – не паникуйте!
А, м.б., и рассказы-вкрапления беженок наших несчастных?
13.07.86
Да, во всей истории этой очень важную роль играет лозунг, формула, разрешение: «Не превышает нормы». Люди и вымерли по медиц/инскому/ разрешению, нормально, по нормам, подогнанным под фактическую радиацию.
Нет, это «бункерная летопись» – с полным убеждением в разумности и нужности такой политики. И доказательство, апофеоз: восторг, что заведенные в заблуждение, одураченные политич/еским/ мастерством враги дали залп из всех ядерных дыр – и погубили собственное население собственной радиацией.
(Да, но в «шахтах» все же оставались. И остались. В уцелевших.)
15.08.86
Эпиграф к рассказу-летописи:
«Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.
Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки».
[Откровение Иоанна Богослова. Гл. 8]
Дать как эпиграф, а м.б., в тексте, начать с этого «летопись» и дальше – комментарии летописца. Дескать, нет ничего общего. А случилось потому, что «наука требует жертв» и нельзя без энергии (а без людей – можно) и что потом уже не «полынь», а совсем другие ахнули – и еще треть, и еще треть, а потом уже все чисто. Опасность устранена (ибо устранен народ, население).
Станции работают, энергии избыток, достаточно для бункеров и для трансляций, для внушения врагу тревоги и страха.
И вот – настал день. Великая мистификация сработала, блеф невиданный победил: не выдержали у них нервишки, дали залп и сами погибли.
Можно было из собственных шахт, но все не решались и там вымерли – некому было снабжать «здоровыми» продуктами. И на них не хватило. На всех-то не хватит!
«И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновала, и моря уже нет».
Гл. 21, 1.
«…и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло».
Гл. 21, 4.
«Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет».
Гл. 21, 25.
[Откровение святого Иоанна Богослова]
Физикам: умеете, научились открывать, задача: научиться закрывать. Например – Чернобыль.
К рассказу: народ вымер в результате выполнения плана по продуктам: пахали стронций, сеяли плутоний, убирали цезий. Чтобы побольше выполнить план! И – перевыполнили.
Человек тяжело и безнадежно болен. Все знают, а он, главное заинтерес/ованное/ лицо, не знает («так ему лучше»).
Здесь наоборот: всем грозит беда, смерть, но знают лишь некоторые (врачи и бюрократы наши) и они считают нужным преуменьшать опасность («так им будет лучше»). Цинично: умирать-то будут от привычных болезней, конечно, усугубленных радиацией. А что и от стронция (до 35 % – белокровие), от плутония (рак легких) – пока вообще молчат.
Значит, вы врачи?!
И это: бюрократич/еская/ «лестница» стала не просто причиной разных нехваток, но уже опасна для жизни народа, смертельно опасна.
Проголосовали за то, чтобы смешивать заражен/ный/ продукт с чистым, чтобы было больше (план, продовол/ьственная/ программа) – до нужной пропорции, «допустимой». (А допустимой медики назовут любую.)
То, что собирается делать «медицина» под давлением угодливо бюрократического местного начальства – готовится не лечить заболевших и не предупреждать заболевания и все формы радиации (через продукты особенно), а скрывать и прятать концы, поставит и тех, кто выше, в положение, сопоставимое лишь с тем, что оставил в истории после себя Сталин. Захотят ли люди честные этого (о них лишь речь), если поймут, что произойдет и именно от нашего хватания за привычные формы сокрытия любой правды, даже затрагивающей судьбы миллионов?
16.08.86
Реки не потекут вспять!!! Но что помогло больше: наше – писательский вопль или… Чернобыль? Просто нет миллиардов!
До последнего держался за свой кусок, хотя он уже радиоактивный был, знал это, а держался, как и прежде, больше, чем за жизнь на Земле.
31.08.86
…И наконец, рассказ о том, как радиация выморила все население, пока начальство скрывало его от «врагов». Потом враги все-таки ударили (по пустой территории) и сами себя доконали – через радиацию, ядерную зиму.
Рассказ должен нести в себе восторг (начальства), как здорово они заботятся (нет, не о населении) о том, чтобы там не злопыхательствовали. И удалось – те поверили и т. п.
Да, в рассказе о загубленном народе: писатели очень хлопочут о «шыльдах» и счастливы, что начальство разрешило. А что с народом – не замечают. (Не разрешено замечать.)
1987
14.02.87
Роль и вес писателей в обществе. Экология. Журналисты, да. По конкретным делам. Писатели – ходатаи по делам рек, Байкала, Чернобыля.
На Пленуме СП в Москве.
…Я говорю, потому что я, мы в Бел/оруссии/ видели руководителя истин/ного/. [Кузьмин А.Т.] Что, семи пядей? Прост даже. Что докт/ор/ филос/офских/ наук, как этот И.И.? Нет, просто летчик. Но сколько такта, уваж/ения/, с годами знание нас и жалость к нам там, где мы унижаем писател/ьское/ имя, так уважаемое им.
Ушел, ушли, потому что не соглас/ился/ с желанием руковод/ства/ респ/ублики/, выполнить продов/ольственную/ программу так, будто нет радиоак/тивного/ сена, радиоак/тивного/ скота и пр.[16]16
Кузьмин А. Т. ушел из ЦККПБ в августе 1986 года.
[Закрыть]
Тогда родился у нас афоризм: для кого (для других) хлеб свой с маслом и чай важнее – жить ли миру. Даже когда чай – радиоактивный.
Человек в респираторе.
Повесть.
Перед детьми из «тех» мест выступает С., сам в респираторе, горячо убеждает быть «стойкими на рубежах», какими были их деды, наши отцы. Народ наш привычен! И т. д.
Такая же честность требуется от всех. Дело не в словах, не в том, что можно найти потрясающие пророчества в каждой из религий. Именно я зачитал на съезде из Иоанна – о звезде Полынь, что по-укр/аински/ – Чернобыль.
Но дело, повторяю, в смелом повороте к реальности, к/ото– р/ый никто и никогда предвидеть не мог.
Ошибаюсь? Очень хотелось бы услышать, как смотрят сами теологи на это: насколько готово было то или др. религиоз/ное/ мышл/ение/, а если нет, так в чем, и что новое нужно каждому. А что в литературе?
На пленуме (СП БССР): долой гласность! Писатели?..
А радиация и то, что с народом будет? Глухая стена молчания.
Иногда ходим по касательной: чтобы не на доты!
И тут все сравнять, подравнять жанр под [книгу] «Никогда не забудем». Тогда, конечно, «бороться» легко будет. Или уговорить, что этот жанр уже все сказал в «Огн/енных/ дер/евнях/»[17]17
Имеется в виду книга А. Адамовича, Я. Брыля, В. Колесника «Я из огненной деревни».
[Закрыть]. Оставьте его и «идите к нам». А эта лит/ература/ – не мы, не бел/орусская/ тема? Да и жанр, он-то и мог ответить на Чернобыль. Именно он.
30.06.87
«Жюри[18]18
А. Адамович был Председателем жюри документальных и короткометражных фильмов XV Московского международного кинофестиваля.
[Закрыть] (документального кино) выражает глубок/ое/ уважение советским кинодокументалистам, которые с риском для здоровья, а то и ценой жизни, сделали зримой для всего человечества боль и тревогу Чернобыля».
Наука и контроль общ/ественного/ мнения (науч/ный/ за ней). Чернобыль – не только ошибки и преступл/ения/ операторов. Но и результат монополий в науке одной группы, «идеи».
Капица и др… Победила группа Александр/ова/[19]19
Александров Анатолий Петрович – физик, президент АН СССР (1975–1986), директор института атомной энергии (ИАЭ им. И. В. Курчатова) (1960–1988), руководитель программ по созданию ядерных реакторов.
[Закрыть]. Не должны бы лишать права на голос, контроль, критику и др. сторону. Пришлось бы соверш/енствовать/ и строже вести работу.
Не получив согласия создателей станции, притом (!) в субботу, притом ночью (все это запрещено), энергетики экспериментируют, как бы выгадать энергии на полчаса (не брать с III блока). Семь блокировок. Директор и глав/ный/ инженер – виноваты за эксперимент.
М.б., диссертацию иметь. «Сэкономили» бы полчаса. 250 тыс/яч/ киловатт часов выработать в сеть – и прибыль, премия.
Зачем это делали?
Когда торгаш становится царем,
А инженер находится в загоне,
Тогда наш мирный атом входит в каждый дом,
А вместе с ним и стронций, и плутоний.
Передали станцию министер/ству/ энергетики (в минист/ерство/ среднего машиностроения, Комитет по атом/ной/ энергии), приоритет физиков был потерян. Чего-то мы, энергетики, будем с ними советоваться?
Легка система запуска, стерженечки поднял – пошло.
Эйфорич/еское/ состояние молодого водителя – до первой аварии. Невежество, эйфория невежды.
Отрапортовать к Первомайскому [празднику] об успешном проведении эксперимента. Проводились ниже нормы, нужно было неск/олько/ дней переждать. Вытаскивают центр/альные/ стержни (глав/ные/ тормоза) – реактор остался без [защиты]. Разгон, остановить нечем. [В] 300 раз за 3 сек. увеличили энергию.
Физич/еского/ образ/ования/ не было, не было барьеров, к/отор/ые дает образование. Полуобразование – неграмотность, помнож/енная/ на безответственность.
Как вся система начала оправдывать преступл/ение/ дураков, даже на науку валить (требует жертв). Как организована вся структура.
Люди вымрут на Могилев/щине/, кто вернется туда? Новые? Нет. 10 % всей республики.
Ядерный Спид. Убит будет иммунитет.
Раза в 3–4 больше территорий, чем на Укр/аине/ пострадали. На 5 млн [руб.] приборов – Украина, а мы – ничего не получили.
Чериковский, Костюковичский, Славгород/ский/, Краснопольский и Быховский [районы]. Еще один. 14–15 кюри – 137 населен/ных/ пунктов, 1195 кв. км – 16 тыс. человек. Больше 40 кюри – 224 кв. км, 6 деревень, 5530 человек.
Производили радиоактивные отходы.
Гомельское начальство – сохранить труд/овые/ ресурсы, не отдать Витебской.
О пользе пессимизма. Брать самый пессим/истический/ вариант, а потом сужать кольцо.
192 тонны урана, около 3 тонн осколков – вот Чернобыль. Около 5 тыс. кв. км – в 4–5 раза!
Аварийная инструкция лежала и в облисполкоме, в ЦК Украины. Не позвонили даже соседям.
В зону посылают людей косить сено – выполнять план.
– А снимут, а где потом работать?
Белоруссия возродилась потому, что людей в болотах сохранили. А тут?
Из Москвы все ждут команды. А сами информацию не дают.
Людям обещали, что вернутся. Но частиц в мин. на см. кв. 30 тыс., а не 2 тыс. – вернуть. Сдержать слово! Чтобы не «обмануть». В 20–25 раз хуже нормы.
Хлеб пекут на сыворотке:
– Молоко запретили пить. А сыворотку не запрещали.
Бабка с тяпкой и коровой (ночью).
– Надо прополоть. Коровке трава… А мне же не сказали. В запретной зоне.
Пашут.
С детьми разговаривает через респиратор.
А трактористам не дали:
– Панику посеять?!
Милиционеры охраняют зону. И набирают бэры. Мол/одые/ ребята.
Ма-аленькая станция и – вот! Маленький оператор и вот что!
Уходит из дома, а тут 15 [рублей] в долг. Ничего, после 1 мая получим премию. Будущему ребенку – коляску.
Мысль, что ядер/ная/ война может начаться оттого, что бабе захотелось лишнего червонца.
«Отключение» моральных блокировок.
Пожар или взрыв?
«Сюжет фильма» [«…Имя сей звезде Чернобыль»] – максимальное бедствие от аварии, если бы… не погасили, если бы. реактор осел ниже, в почву, глинозем и пр. и если бы было не 0,8, а 5-й – это стало бомбой в 3–5 мегатонн, если бы.
То есть дать все, что было на самом деле, а затем вослед – взрыв. И – вывезенные, в т. ч. и жена оператора, и города – Киев, Гомель, Минск (эвакуация и – вослед взрыв). То есть ядерная война «мирного» атома.
«Мирный» преследует Ее с не родившимся. Вначале эвак/уируют/ из городка (1000 машин), деревни новые. Потом – в бомбоубежище.
И настигает – в огром/ном/ городе.
Машина директора [станции] догоняет [ее] (вывозит семью, хотя сигнала бедствия не дал). Навстречу начальство повыше, забирают его и назад. А машина с детьми уходит.
29.07.87
Вопросы докладчику, зам. Председ/ателя/ Сов/ета/ Мин/истров/ БССР Петрову А. А.
Вопросы и к АН БССР.
1. Что мы делаем и собираемся делать с десятками тысяч тонн, зараженных радиоактив/ных/ продуктов, которыми забиты холодильники?
2. Что делаем и собираемся делать по переселению, спасению жителей в местностях, деревнях (юг Гомельщины и юго-восток Могилевщ/ины/), где жить нельзя?
3. Что делаем и собираемся делать, чтобы не плодить и не размазывать по республ/ике/ и стране радиоактив/ные/ отходы? То есть когда прекратим с/ельско/хоз/яйственное/ производство там, где не имеем права этого делать. По всем законам здравого смысла, морали, человечности ввозить «чистые», чтобы [не] производить «грязные» и потом не знать, что с этим делать – разве не абсурд это, не преступление?…
Из зоны вывезли 9800 семей. Потеряли 19 колхозов, поселили не вместе, молодые уехали за пределы области. Потеряно 90 тыс/яч/ га земель, 40 % мяса производим в Гомел/ьской/ области/. Потребляется там же.
Намечено в Гомел/ьской/ обл/асти/ 29 хозяйств реэвакуировать.
Из 1460 хозяйств – в 160 молоко грязн/ое/.
Нет никаких машин изотермических, не дали. Автобусов не дали детям тоже.
Даже сменной обуви в школе не приобрели.
С колясками в машину нельзя. Бросили, сотни колясок пустых остались после ухода колонны машин. И вещички лишние, куклы. На окне одна, смотрит на коляски неживым детским, безмятежным взглядом куклы.
Детей привезли, ведут, их боятся другие дети, да и взрослые, они окружены «радиацией».
Реактор гонит ее от себя, эвак/уированная/ деревня, город, но и притягивает. Там погребен отец ее буд/ущего/ ребенка.
То, что происходит и с людьми и атом/ной/ энергией: отпугивающей и влекущей. Как и всякая погибель.
Человек в респираторе. Повесть.
Ну вот, все, кажется, идет, как следует, как положено. То, что мы в деловых бумагах и в печати называем Событием, обрело контуры, вошло в рамки, берега. То есть держим под контролем.
Вчера С. был у эвакуированных с места События детей. Записанную на магнитофон речь привожу полностью…Правда, был он в респираторе. Говорил сквозь плотную маску и отдельные слова, выражения неразборчивы.
– Дорогие дети! Вы можете считать себя героями, и мы все вами гордимся.
14.10.87 в 11.00–17.00
Беседа с Легасовым![20]20
Легасов Валерий Алексеевич – химик, академик, первый зам. директора института им. И. В. Курчатова, помощник А. Александрова.
[Закрыть]
Чернобыль начался с 1961 г. – полет Гагарина (высшая точка). Начало падения сов/етской/ техники.
Пионеры а/томной/ э/нергетики/ на 10 лет прекратили строительство.
А они энергетику. Зн/ачит/, о безопасности.
А у нас хватит уголька.
Спохватились и погнали…
Неизбежность осознали. Темп потерян.
Роковая ошибка – с чего Чернобыль. Стандарт безопасности.
1. Макс/имально/ надежный реактор.
2. М/аксимально/ н/адежная/ эксплуатация.
3. Капсулировать (под колпак).
Кто преступник?
1. Те…
2. Конструкторы.
3. Руководство энергетики, к/оторые/ настояли – без колпаков. (25 %, 30 % экономили), Байбаков[21]21
Байбаков Николай Степанович – Председатель Госплана СССР, зам. председателя Совмина СССР.
[Закрыть], министр Славский, Непорожний[22]22
Непорожний Петр Степанович – министр энергетики СССР.
[Закрыть] – это они гнали в шею.
Реактор Большой Мощности Канальный – РБМК.
Этот под колпак не помещался – Фейнберг, конструктор.
МАГАТЭ[23]23
МАГАТЭ – Международное агентство по атомной энергии при ООН, создано в 1957 году.
[Закрыть] не запрещало этот тип – не было правил.
Корпусов нет. ВВЭР (водноводяной энергетич/еский/ реактор).
Славский – нач/альник/ машиностр/оения/ дал ход. (Мы можем страну выручить.)
Управлять им трудно – поняли. Разрешили без колпаков – все.
Никто это не развивал – опыт лишь наш.
У америк/анцев/ их 4 – высокого класса контроль (и у нас, когда Среднемаш).
…И тем не менее. Спасать страну!
Конструкт/орские/ ошибки, по кр/айней/ мере, [надо] 2 сист/емы/ защиты. Одна не зависеть от оператора должна.
А тут – одна защита. Грубейшая ошибка.
2-я ошибка – несоответствие скоростей. (14 РБМК.)
Философия безопасности ложная, а техники могли бы.
(И тех (ВВЭР) тоже 14!)
Александров пошел навстречу Госплану – при обязательном условии высшего качества. Не уперся до конца.
Победили: Давай, давай! – и премии от Минмаша. Сожрали начальника ради премий и пр.
Нет философии безопасности.
Сварщик заварил халтурно на Кольском полуострове.
Неоправданный перенос опыта воен/ной/ промышл/енности/ в обычную.
Без перевозок. Захоронение. Везде возможны аварии, но не возм/ожен/ Ч/ернобы/ль. Но с отходами может.
Все вокруг реактора, остальное второстеп/енно/. Нужны все специалисты.
Апофеоз филос/офии/ безграмотности безопасности.
Армянс/кая/ АЭС, Ленинградская, Козлодуй АЭС (Болгария). Химич.: Дзержинск, Куйбышев, Чемкент (фосфор/ный/ завод) – 300 км мертв/ая/ зона – Легасов предсказывает эти катастрофы.
14.10.87
Если не принять меры, а их не принимают!
Ефим Павлович Славский – Министр среднего машиностроения.
Он!
Доклад оптимистический об успехах. Правда, что-то в Чернобыле. Но – успехи!
Щербина[24]24
Щербина Борис Евдокимович – зам. Председателя Совета Министров СССР.
[Закрыть] – глава Правительственной Комиссии [по Чернобылю].
Разбивал молотком депутатский значок (радиоактивный).
Ч/ернобы/ль живет мир/ной/ жизнью.
За 8 км – труба, из К/отор/ой не идет дым. Малиновое зарево в полнеба и пар прет.
1. Причина аварии – Мешков.[25]25
Мешков Александр Григорьевич – зам. министра Министерства среднего машиностроения.
[Закрыть]
2. Что делать – предложения (Легасов).
3. Воробьев[26]26
Воробьев Андрей Иванович – радиобиолог, академик Академии меднаук СССР, директор Всесоюзного гематологического научного центра.
[Закрыть] – Мин/истерство/ здравоохр/анения/, определить степень опасности.
4. Подготовить к эвакуации.
Это – вечер 26-го.
Медицина возражала против эвакуации! Правила: 25 бэр, местная власть имеет право эвакуировать, если 75 бэр – обязаны. (Международ/ных/ правил нет.) Припять оказалась «чистой» – менее 10 бэр. Завтра будет! А вдруг не будет? Нарушим закон.
Щербина своей волей принял решение. Медики не подписали, только назавтра в 11.00.
Радиосвязи не было. Милиционеры ходили и предупреждали: не выходить и т. д.
В 11 часов – об эвакуации объявлено.
Навсегда ли? Долго будут собираться. «Возможно на несколько дней, возможно на больше».
Ошибка: на собств/енных/ машинах выехать, зараженные машины, 45 тысяч эвакуир/ованных/.
И парт/ийные/ организации. Каналы исчезли, демонтированы. Не было через кого.
Собаки жалобно смотрят, не берут с собой. Бегут за машинами, их окликают с плачем дети.
Директор [станции] в шоке полном, недееспособный.
Шашарин – замминистра, действовал энергично.
Логика принятых решений. Железную дробь? Но она оказалась зараженной. Свинец! Доломит. Песок.
Графит горел с 26-го [апреля] по 2 мая.
Азот – не получилось.
С Москвой советовались (с учеными), что засыпать. Предполагалось состав (нитратомония) – к/отор/ый мог взорвать все. Думали, что сгоряча.
Выделения радиоактивные до 20 мая, до 23 мая (цезий, стронций). Плутоний не далее 15 км. Цезий самый легкоплавкий.
Не допустить 2500° – плавление таблетки урана было бы не 3 %, а все 100 % – не дать 2,5 тыс/яч!
1700 тонн урана улетели бы при 2500°.
– Недостаток не технологии, а философии этого дела.
– То есть?
– Гонка! Она везде смертельно опасна. Отказались от колпаков, а это не техника, а философия – колпаки. Излишнее доверие к технике реактора. К подготовленности работников. Но даже если бы и так, нужен механизм на случай, если ошибка.
– Технический все-таки?
– Нет, философский. Не иди дальше черты, где назад хода уже нет.
– Какая температура?
– Поднимается снова.
– Опасно?
– До 2500° далеко.
– Ну, не пугайте. Это не катастрофа, если?..
– Да 100-процентный выброс тяжелых. А этого добра 1700 тонн.
– Хватит на всех?
– Хватит и на Огненную землю.
– Что надо еще?
– Полетел в Москву наш. А пока азот. Попытаемся охладить дутьем.
– Нельзя отставать. Чтобы потом не устраивать гонку. Как мы с реакторами. Сначала неверно определили запасы угля. Упустили 10 лет. Потом бросились догонять. Потеряв по пути осторожность. Вот эти самые колпаки.
1. Предчерноб/ыльская/ философия.
2. Турбина еще вращается… На выбег. Конструктор должен был сделать это на стенде. Не проверив характеристики – величину выбега определить. В 1983 г. проверили – не получается.
Дизель 12-секундный можно и меньше – можно было просто заменить дизель получше.
3. Спасение людей через работу с реактором (2500° и т. д.), заглушение его.
4. Плита под реактором – бессмысленно. Бассейн надо было залить цементом вместо велиховской «подушки».
– Зальем цементом бассейн – вот и будет плитой.
Под эту задачу (подушку) получить технику и пр. для саркофага. Потому Легасов согласился с велиховской плитой. Масса метростроевцев для этого – под развалины подушку! Легасов и Александров запротестовали и не стали этого делать.
Саркофаг – 17 проектов. Вел Ваталин, нач/альник/ Госстроя. («Укрытие» – бетонный колпак). Сроки – конец сент/ября/. И опоры не выдержат. Вместо бетон/ного/ купола – трубный накат, жесть. Коробка квадратная – не входит.
Но гаммоизлучение выходит – опасно для соседей.
Негерметичный от грязной воды (дожди, снега).
Незавершенность. Болезнь остановлена, не излечена.
Был тепловой взрыв – быстро начала расти мощность. За 1 сек. в 13 раз. Пар, вода, графит – тепловой. Больше графита было бы – ядер/ный/ взрыв.
Ель – в сосну. Пышные иглы.
Учет психологич/еского/ поражения. Косвенный результат. Не радиофобия.
Реальный эффект. Наибольшие потери с этой стороны – в атом/ной/ промышл/енности/.
Один вертолет сгорел – за трос зацепился.
Горбачев на съезде:
«Мы за то, чтобы все достижения науки и техники были поставлены на службу человека, не вели к нарушениям экологической среды. Мы извлекаем суровые уроки из такого трагического события, как авария на Чернобыльской АЭС. Мы за то, чтобы покончить с использованием науки в военных целях».
Умный чел/овек/ после Хир/осимы/ сказал: мир станет гуманитарным или его не станет.
Это не значит, что исчезнут уч/еные/-физики или химики. Но аварийная система – нравственная – у них будет получше, чем на нынеш/них/ атом/ных/ ст/анциях. Не исчезнут и политики, но нравственность станет действ/ительно/ основой всех их действий, решений.
Страна, к/отор/ой не жалко.
Хорошее название для повести о Чернобыле – слова Бисмарка.
1988
200 реакторов в Европе. Значит, и «простым» оружием не повоюешь.
Черчилль: На сияющих крыльях науки на землю опустится каменный век.
(Притом и камни будут радиоактивными, чернобыльские.)
К встрече с М. Горбачевым:
1-4. […]
5. Секретность. АЭС – Белоруссия. Дети. Вахтовый метод. Воробьев (академик), Легасов – очередность взрывов. Писал он об этом. Ученые кланы.
6. […]
Встреча.
Беседа у М. С. Горбачева – 24.02.88
Приехали мы с Д.А. [Граниным][27]27
Гранин Даниил Александрович – русский писатель, соавтор А. Адамовича по «Блокадной книге».
[Закрыть] к 11.
Вышел навстречу…
…И тут я поблагодарил за Комиссию, к/отор/ую М.С. прислал в Белоруссию в ответ на мое письмо.
Засмеялся, как при упоминании про часы, видно, что и тут знакомы ему отнюдь не добрые слова в адрес Адамовича. Засмеялся: мол, испуг был, может быть, и лишний, в письме, но это не вредит делу. Я про то, что не очень и лишний-то испуг, а вот сегодняшнее спокойствие – похуже. Про ситуацию, когда врачи вахтовым методом живут в Брагине один месяц, а дети? Про 20 тыс/яч/ тонн зараженного мяса. Про 40 кюри на Могилевщине (3–5 деревень), а потолок – 15. Про то, что Белоруссия получила в 4–6, если не в 10 раз больше, чем Украина, что продукты получаем зараженные и размазываем по всей республике.
Он явно был обескуражен, встревожен:
– А говорят, что уже все, что можно людей возвращать. Напиши! (Он меня – на «ты».) Напиши все это, надо вернуться к этому делу.
Ну, тогда я и про то, что мне [рассказал] Легасов, и что я с его разрешения записал: какая АЭС взорвется следующая (в Армении или под Ленинградом), какая это радость – 14 станций эти, да и другие. США уже их не строит с 1978, а мы? Если считаем, что лишь через 10–15 лет будет толк от них – на быстрых нейтронах и т. д.
– Если еще один Чернобыль – это сломит наш народ!
Согласился, видно было, как эта мысль его обжигает.
– Напиши! Все это напиши!
Я – про то, что еду в ФРГ.
– Ну, до 8 марта, вернувшись, напиши.
Он прямо-таки настаивал. Договорились, как смогу передать ему бумаги напрямую.
Про то сказал, что кланы ученые, и это мешает им сказать всю правду, которую, я от них слышу, которую друг другу говорят. (Про Легасова: мол, и он виноват в Черноб/ыльских/ делах.) Да, верно, но теперь готов смотреть правде в глаза – это я сказал. И добавил: «Как и Сахаров искупает бомбу свою».
Это – к письму материал.
Я специально не называю имена круп/ных/ специалистов, академ/иков/, к/отор/ые мне помогли понять, неспециалисту, тяжелую истину. Думаю, что и Воробьев, и Легасов, и Васильев, и Шейндлин[28]28
Шейндлин Александр Ефимович – академик, директор института высоких температур АН СССР, инициатор создания Московского энергетического клуба.
[Закрыть] и др. сами выскажутся, более научно, о том, о чем я здесь пишу. У писателя нет их знаний, но нет и клан/ово/-науч/ной/ предвзятости, стесненности.
Нужна открытая, шир/окая/ дискуссия, в усл/овиях/ гласности/. (Впрочем, спор уже начали «М/осковские/ н/овости/»)…
Чернобыльский СПИД – ослабл/яет/ иммун/итет/ системы и др., не распознает заболевания (вылавливать, предупреждать, а не списывать на обыч/ные/ заболевания).
Генетич/ески/ (рождение неполноц/енных/) – это уже начинается.
Неск/олько/ лет – лейкемия.
Через 10–20 лет скажутся раковые на тыс/ячах/ и тыс/ячах/. Опять-таки необх/одимы/ меры.
И прежде всего: не платить рубли (гробовые) и предложить/ Витеб/скую/ обл/асть/.
Не производить зараж/енные/ продукты, не размазывать по респ/ублике/ и стране.
Притом республ/ика/ в неравном полож/ении/. Во-первых, идет то, что не идет в др. р/айо/не. Хотя если уж на то пошло, съесть в Чите бел/орусское/ масло, сыр – безопаснее, чем в Бел/оруссии/. Они там не получ/ают/ [радиацию] из воздуха, воды. Поэтому логичнее и гуманнее или очищ/ать/ прод/овольствие/ лучше (есть рекоменд/ации/), но поскольку тайна – их не использ/овать/ или уничтож/ить/ (те 20 тыс/яч/ тонн). Или как раз в Бел/оруссию/ завозить чистые, ей чистые нужнее.
Я мог бы ссылаться на мнения крупнейших наших специалистов, но это были устные разговоры и я понимаю, что существуют тонкости в человеч/еских/ отнош/ениях/, страстях, поэтому буду избегать этого. Но поверьте, я не осмелился бы фантазир/овать/ от своего имени и с литер/атурными/ знаниями вмешиваться в столь специф/ическую/ науч/ную/ область. Уже был случай, когда мне казалось, что я помогу людям, скажу за них то, что им хотелось бы, но они почему-то не решаются – сказалось. Я поставил их в неудоб/ное/ положение. Если и на этот раз случится то же, уже по отнош/ению/ к ученым, специалистам, что ж, пусть извинят, слишком важная и неотлож/ная/ проблема, чтобы с этим считаться.
