Текст книги "Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым"

Автор книги: Алена Стерлигова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6

Наперегонки с Алисой

Когда я была еще только беременной Полинкой, Герман подарил мне щенка кавказской овчарки. Это было очень симпатичное пушистое существо. Герман знал, что я неравнодушна к собакам, и когда я в связи со своей беременностью находилась у его родителей на даче, дыша чистым воздухом, он приобрел на «птичьем рынке» бежевого лохматого щеночка. Когда я вернулась с оздоровительного места пребывания, то обнаружила сидящее под столом плюшевое чудо. Сначала оно меня забавляло, но по мере подрастания доставило массу хлопот. Ей все время хотелось играть и прыгать на меня. Так что мне приходилось оберегать свой живот, который в данный момент представлял собой домик для малыша. Поэтому я большую часть суток проводила с поводком в руках, чтобы контролировать действия щенка. Мы все никак не могли придумать, как ее назвать, а Герина мама вдруг предложила: «Назовите щенка Алисой». Так мы ее и назвали. Наша собака, которая стала логотипом первой в постсоветской России биржи и запомнилась своей забавной мордой, которую показывали как рекламу очень длительное время с экрана первого канала телевидения, меня совершенно не слушалась. Когда мы еще жили на квартире и я ходила с ней гулять на площадку, то никогда ее не подзывала, чтобы не позориться. Потому что другие «собачники» кричат своим собакам: «Ко мне!» – и те бегут, радостно выполняя команду своего хозяина. А я знала, что стоит мне позвать свою собаку, она не пойдет, так как понимает, что выполни она этот приказ, ее сразу возьмут за поводок и поведут домой, а так приятно находиться на улице, а не сидеть в квартире, в каком-то роде ставшей просто большой конурой. Поэтому я никогда эту команду не произносила. Я обходилась с ней хитростью: делая вид, что просто гуляю, тихонечко подкрадывалась к ней и хватала за поводок. А собака была громадная, весила килограммов за 60, а мой вес был сорок с небольшим. Так что мы были с ней в разных весовых категориях. Когда мы находились в одну из зим в очередной «эвакуации» в Комарово и я выходила с ней на прогулку, главное было не встретиться с другой собакой. Так как моя собаченция, завидев чужака, сразу пускалась его преследовать, не могу точно сказать с какой целью: то ли задрать, то ли познакомиться, выяснить это, к счастью, так и не удалось. Я, пытаясь ее удержать, мчалась за ней, держась за поводок из последних сил. Заканчивалось это тем, что, не выдержав, я падала на живот и в таком положении продолжала находиться до встречи с первым сугробом. Когда я со всего размаху врезалась в сугроб, она уже не могла меня сдвинуть. Под взгляды ошарашенных такой картинкой прохожих, которые и хотели бы мне помочь, но опасались собаки, я отряхивалась, делала вид, что ничего не произошло, и тащила ее домой. Может, после вышесказанного, заявление, что Алиса была очень умной собакой, вызовет у Вас улыбку. Но это действительно было так. Она являлась превосходным охранником, причем без всякой дрессировки с нашей стороны. Помню, только мы въехали в дом на Рублевку, как ранним утром к нам на участок зашли рабочие, которые у нас проводили электрику, они что-то забыли из своих инструментов на нашем участке и вернулись за ними, не ожидая, что мы уже въехали и тем более с собакой. Так вот, один успел вскочить на забор, а другого мы с трудом отбили от нашего лохматого охранника. Кавказцы, завидев чужого, сначала затаиваются, а потом неожиданно делают бросок в его сторону. Хватка у них очень крепкая. При этом Алиса была очень ласковой собакой по отношению ко всем домашним, и если ее с кем-то знакомили и говорили команду «свой», она этого, будь это человек или какое-нибудь животное, уже никогда не трогала, но для незнакомых это был страшный зверь. Зимой Алиса катала детей на санках. Мы привязывали к ней саночки, сажали туда маленькую Полинку, и она ее возила. А ее непослушание объяснялось характерной всем кавказским овчаркам чертой самостоятельно принимать решение: выполнять команду или нет, в зависимости от обстоятельств. Алиса прожила четырнадцать лет.

Глава 7

Дочка

Мне всегда очень хотелось носить серьги, а мама говорила, будешь носить только настоящие, а бижутерию не смей. На настоящие драгоценности денег естественно не было, так что оставалось только мечтать. И вот где-то уже на последнем месяце беременности Герман дарит мне брильянтовые сережки. Естественно мне хочется их сразу надеть, но уши у меня не были проколоты. На следующий день я отправилась в парикмахерскую делать дырки в ушах, не знаю, как сейчас, а тогда эта заветная мечта женщин осуществлялась там. Парикмахерша сообщила мне, что вроде беременным лучше не надо прокалывать, но я была непреклонна, так мне хотелось их надеть. Вернувшись домой, сверкая камешками в ушках, я ближе к ночи поняла, что у меня начались схватки, и оказалась в роддоме, где меня попросили сережки снять, и за то время, что я там находилось, а в советское время после родов вы должны были провести там семь дней, дырки в ушах благополучно заросли. Так что вернувшись домой, я прокалывала их уже на дому во второй раз, осуществила это подруга Гериной мамы, которая была по профессии стоматолог. Вот так долго я шла к мечте носить сережки. Но когда я пришла к вере, то, к сожалению, поняла, что мои подвиги по прокалыванию ушей были напрасны. Вообще вера имеет свойство прежде всего просветлять мозги и ставить все с головы на ноги. Ведь какой бред делать дырки в совершенно здоровых, красивых ушках. Это натуральное членовредительство сродни повадкам жителей диких негритянских племен, которые прокалывают себя, начиная от ушей до других разнообразных частей лица и тела, а также очень похоже на правило прокалывать ноздрю быку, чтобы в случае чего его можно было бы угомонить. Так что я сейчас ничего в мочки ушей не подвешиваю. Женщины во все времена хотели и любили себя украшать, на то они и женщины. Но раньше хватало ума подвешивать серьги или на головной убор или были серьги вроде клипс, для которых не требовалось себя калечить.

Когда родилась Полина, Герман привез в роддом целую машину цветов. Я выглянула в окно и увидела, как Герман вынимает и вынимает многочисленные букеты из салона машины. Цветы стояли на всех этажах, во всех палатах. Медсестры, которые расставляли мои цветы говорили: «Что же было бы, если б сын родился?» А ведь ему в начале сказали, что родился мальчик, и он, окрыленный, помчался домой, но через полчаса ему позвонили и сообщили, что ошиблись, у него дочка. Но он не смог прийти, чтобы встретить меня из больницы. Я думаю: «Ну, что-то случилось. Не может быть, чтобы он ко мне не приехал». Звоню в офис – мне говорят: «Он в командировке». «Нет, – подумала я, – что-то здесь не так». Не может быть, чтобы он меня не предупредил. А оказалось, что когда он уехал от меня из роддома, а был ноябрь и на дороге была сильная гололедица, а он ездит очень быстро, машина потеряла управление и врезалась в столб как раз со стороны водительского места, его спасло то, что он не был пристегнут. С тех пор он никогда не пристегивается в машине. Приехал брат, и когда увидел, уже можно сказать, бывший Герин автотранспорт, сразу спросил: «Где труп?» Потому что машина была всмятку. Герман получил сильное сотрясение мозга, поэтому и не смог меня встретить и попросил своего брата осыпать меня цветами вместо него, когда я буду выходить с ребенком из роддома. Но Герин брат – скромный товарищ, он подарил мне букет и сказал: «Передай, пожалуйста, Герману, что тебя осыпали цветами». Когда я вернулась домой с дочкой и все родственники разошлись, муж первым делом схватил утюг и погладил пеленку. Это была единственная вещь, которую он когда-либо сделал по дому. Я еще подумала тогда: «Точно сотрясение». Дело в том, что его родители, пока ждали меня из роддома, все рассказывали ему, как мне нужно будет помогать, когда я вернусь, как мне будет тяжело.

Я всегда говорю, что дочка – это мой подарок от Бога. Она всегда была моим другом. Сначала маленьким дружком, а затем уже рассудительной равноправной подругой. Дни, что мы провели врозь до ее замужества, можно перечесть по пальцам.

Я с ней ездила везде вместе, так как с третьего класса мы забрали ее из школы на домашнее образование, то мы с ней общались буквально 24 часа в сутки. Сейчас, когда дочь сама стала мамой, она меня спрашивает, как мне было не скучно постоянно ее слушать, все ее детские «глупости». Но я, правда, не делала вид, что мне интересно, это было действительно так. Мы постоянно разговаривали и обсуждали все, что у нас происходило. Она спрашивала, а я с удовольствием ей отвечала, как я отношусь к этому поступку или к какому-то высказыванию кого-то из гостей. Особенно мы любили вечера, когда, уложив малышню спать, рассуждали о ее будущем, вместе мечтали, она всегда придумывала разные жизненные ситуации, и мы вместе придумывали, как бы надо было в них поступить. Воспитывая дочь сама, не перекладывая эту роль ни на нянечек, ни на преподавателей в школе, я в итоге получила очень близкого себе человека, без каких-то проблем переходного возраста, переходить было просто не от чего, мы с ней взрослели вместе. Она мне тоже часто давала очень мудрые советы, несмотря на юный возраст. Я много ей рассказывала о том, как жила до ее появления на свет, как познакомилась с ее папой. И Полина мечтала, чтобы и в ее жизни произошла какая-нибудь необычная романтическая история. Мечты сбываются. У нее произошла очень похожая история, чем-то напоминающее наше с Германом прошлое. Приехал однажды к нам домой один товарищ к мужу по делам, а с ним был молодой человек, приехавший за компанию, Полина им накрыла чай и ушла. А через три дня этот юноша приехал к нам снова, но уже свататься, ведя под уздцы красивого, белого, в серых яблоках жеребца нам в подарок. Полина ему отказала теми же словами, как я когда-то Герману: «Я же тебя не люблю». «Полюбишь», – будто подсмотрев в наше с Германом прошлое произнес жених. Через год, взяв благословение у отца, Полина вышла за него замуж. Сейчас она ждет уже второго малыша и очень счастлива со своим супругом. А мы с удовольствием ездим на этом жеребце по кличке «Каштан». Он оприходовал всех наших кобылок, и у нас уже куча жеребят.

Глава 8

Переезды

…О нашем месте жительства порой никто не знал.

За первые три года мы с Германом сменили 23 места обитания. Это было и много разных съемных квартир в Москве, и таких же съемных домов в Подмосковье. Питер, Комарово и Репино, Америка и много других мест, где мне пришлось обосновываться за эти годы.

Например, жили мы на квартире в Москве, и приезжает к нам телекомпания CNN делать репортаж в домашних условиях. У подъезда образуется череда иномарок, что еще было редкостью в то время, свет софитов, снимать начинают еще в подъезде, куча любопытствующих соседей выглядывают из разных окон. После съемок Герман уже считал, что там нельзя оставаться, и вечером, после съемок, наша семья уезжала с этого места. Бывало, привезут меня с дочкой на новую съемную квартиру, я ее отдраю, наведу уют, а через неделю Герман говорит, что надо съезжать. И опять я начинаю обустраиваться на новом месте. Так что скучать мне не приходилось, как и обсуждать этот вопрос. Я понимала, что не могу судить о том, насколько эти переезды целесообразны, не обладая информацией, что происходит у Германа на работе, и во всем полагалась на него. А со съемками был такой забавный случай. Чтобы не засвечивать наш настоящий адрес и опять не переезжать, для очередного иностранного репортажа, в тот раз нас должен был снимать телеканал ФРГ, Герман решил провести съемку на квартире знакомых, выдав ее за нашу. Так как я совсем не была знакома с устройством чужой кухни и понятия не имела где что лежит, а мне надо было угощать тележурналистов чаем и все это на камеру, то мне пришлось проявить небывалую для меня находчивость, объясняя, почему я ищу то заварку, то чашки. Муж всегда волновался за нас, поэтому у меня с детьми почти всегда была охрана. Сам же он с охраной никогда не ходил. Когда Полине исполнилось десять месяцев, Герман отправил нас в Америку, это тоже было сделано в целях безопасности, сам он остался работать в Москве, правда, летал ко мне каждую неделю, сейчас я понимаю, как было тяжело так часто менять часовые пояса, но тогда мы над этим не задумывались, главное побыть вместе. Прилетал он чаще всего не более чем на один-два дня, но за это короткое время вся квартира заполнялась цветами. Многие посмеивались над Германом, говоря, что у него паранойя. Но он, наверное, один из немногих занимающихся большим бизнесом, кто не потерял в те лихие девяностые никого из близких, не погиб ни один его сотрудник.

После Америки была еще череда переездов, один был связан с предательством одного чечена, которого муж считал своим другом и которому очень доверял. Из пастуха, которым тот в прямом смысле был у себя на родине, Герман сделал его очень богатым человеком. Занимал он на бирже должность завхоза, и в его распоряжении был хозяйственный бюджет офиса, причем от него не требовали отчетности о расходах. Большое доверие, которое муж испытывал к этому человеку, стало пропорциональным разочарованию по мере неожиданности от его предательства. И стала хорошим уроком на всю жизнь: друзей-чеченов у него больше не было никогда. И хоть интуиция в отношении этого товарища его подвела, Германа очень выручила привычка всегда обращать внимание даже на незначительные мелочи, которые происходят в его рабочем коллективе, следуя принципу, что «дыма без огня не бывает». И на момент, когда этот чеченский товарищ весь рассыпался в заверениях любви и преданности, по незначительным поступкам с его стороны все же насторожился и на всякий случай вывез нас поздним вечером из дома, в котором мы тогда жили, к своим друзьям, создав снаружи антураж будто мы дома. Надо сказать, что в этот дом мы переехали совсем недавно. Вернувшись из Нью-Йорка, пожив некоторое время опять на съемной квартире, Герман приобрел дом в очень красивом месте Подмосковья. На участке было много яблонь, когда мы въехали в этот дом, стояла осень и плодовые деревья словно полыхали красным пламенем от изобилия на ветках темно-красных яблок. Только обустроившись и порадовавшись, что у меня наконец-то появилось свое жилье, буквально месяца через два после новоселья случается эта неприятная история. Наутро дом, из которого мы так срочно эвакуировались под мои вполне объяснимые причитания, был взорван. Пока Герман регулировал этот вопрос, нас с дочкой переправили в Питер, и это был как раз тот момент, когда даже родители не знали, где мы находимся, так как этот «друг» был очень приближен к нашей семье и знал адреса всех наших близких родственников. Так что на определенное время наше общение с родными было прекращено. Место, куда мы с дочкой вынужденно переехали, было очень красивое, все в высоченных елях, стиль домов больше напоминал финскую деревню, чем Питерскую область. Дом был большой и отапливался семью печками-голландками, и их все приходилось топить, так как переехали мы зимой, это был мой первый опыт жизни с печкой. Со мной в это временное прибежище отправились мой брат Николай со своей женой и их годовалым сыном и наша верная собака Алиса. Хотя это были месяцы разлуки и переживаний за мужа, я всегда потом с теплотой вспоминало это время, потому что именно в такие моменты проявляется сила чувств, и те короткие и редкие свидания были такими яркими, что компенсировали долгие дни разлуки и тревоги. Прожив там до начала весны, мы переехали в Репино, сняв домик на берегу Финского залива. Здесь тоже было красиво, мне очень нравилось ходить гулять с маленькой Полинкой на залив. На берегу было много больших валунов, и ей доставляло огромное удовольствие по ним лазить. Когда все наконец благополучно закончилось и предатель был обезврежен, мы вернулись обратно к Герману в Москву. И вскоре обустроились на Рублевке. Я была уверена, что переезды в моей жизни закончились. Часто в разговоре с родственниками у меня проскальзывала фраза: «У меня уже не тот возраст, чтобы переезжать, все, я уже отъездилась». Но, как говорится, «никогда не говори никогда». Прожив девять лет на Рублевке, я опять пустилась в путь, только семья состояла уже из семи человек, а впереди меня ожидало еще восемь переездов.

Глава 9

«Сердце сердцу весточку шлет»

У нас с Германом часто были моменты, когда мы жили на расстоянии и связаться друг с другом не было возможности, и его приезд тогда становился, с одной стороны, неожиданным, а с другой – я всегда сама чувствовала, когда он приедет, и, как говорится, «предчувствие меня не обмануло». Помню, еще в самом начале нашей совместной жизни Герман поставил себе цель – попасть в Америку. Через американское посольство получить визу не получилось, и тогда муж решил попасть в эту страну через Доминиканскую Республику, в те годы можно было купить туда приглашение у иностранных студентов, подрабатывающих таким образом, что Герман и осуществил с одним из своих товарищей. Сначала они прилетели в Никарагуа, так как прямых рейсов с Доминиканской Республикой тогда не было и ничего нашего вообще в той стране не было: ни посольства, ни консульства. А после того как перебрались в Доминиканскую Республику, на второй день пребывания там потеряли почти все деньги, осталось ровно на один билет обратно. Решили, что обратно должен лететь его друг, и купили ему на последние деньги билет. Товарищ улетел назад в Россию, а Герман остался, и ему пришлось пережить ряд захватывающих приключений, прежде чем он смог вернуться обратно на родину. Но это уже история для его книги.

А я тогда не имела о нем никаких известий. Но в какой-то момент вдруг ощутила, что так хочу, чтобы он приехал, мне уже просто надоело ждать, и я решила, что пора бы ему и возвращаться. Я позвонила в справочную аэропорта и узнала, когда и во сколько прилетает ближайший самолет из Никарагуа. Мне сказали время и дату, о чем я тотчас сообщила Гериным родителям, заявив, что их сын точно прилетит этим рейсом. Они, конечно, не поверили, списав это на мое состояние, я тогда была как раз беременна Полинкой. А Герман прилетел именно этим самолетом. Он приехал в обрезанных джинсах, с отросшими, выгоревшими до блондина волосами, держа в руке мне в подарок апельсин, который он захватил из самолета, так как подарки ему купить было не на что, но совсем с пустыми руками он явиться не мог, не его стиль.

Был у нас еще такой период, когда Герман вывез меня с дочкой под Питер, где мы находились несколько месяцев. Связи с ним у меня не было, приезжал он всегда неожиданно, как только появлялась возможность. Так вот я всегда знала, что он приедет в этот день, мой брат Николай, который со мной там находился, не даст соврать. В день приезда Германа я с утра сообщала брату, что сегодня приедет мой муж. Он вначале смеялся надо мной, а затем, когда это уже повторилось n-ое количество раз, перестал удивляться.

Глава 10

Америка – дубль два

Когда Герман стал миллионером и известным человеком, получение визы для въезда в Америку произошло стремительно. И когда он уже в новом статусе пришел в посольство США снова оформлять визу, его встретил сам консул, отвел в какую-то комнату, напоил Германа кофе, и пока они кофейничали, сотрудница взяла его паспорт, где было три refused и поставила минут за пятнадцать многократную визу, потому что это было уже надо американскому посольству. Именно тогда пришло понимание, что законы, конечно, есть, но они писаны не для всех. Теперь и Герман, и его сотрудники стали летать в Америку без всяких проблем. Муж отправлял туда большое количество людей, целыми бригадами, снимал им там квартиры, так как предпочитал, чтобы даже за границей его сотрудниками в первую очередь были наши соотечественники. Герман был первым русским, открывшим офис на Уолл-Стрит, а так же первым открытым миллионером в России. Поэтому, конечно, к нему было внимание колоссальное: о нем писали американские газеты и журналы, его без конца снимали ведущие западные телеканалы. Четыре года назад, когда Герман создал антикризисный расчетный центр, в основе которого лежали расчеты золотом, и для этого даже были отчеканены настоящие золотые монеты 999 пробы, к нам приехали тележурналисты из Америки, и оказалось, что это те же самые люди, что делали про него репортаж в 90-х. Вот такая встреча двадцать лет спустя.

А в середине 90-х у Германа после феерического шествия по Америке перекрылся туда въезд, он стал для этой страны фигурой нон грата. А произошло это из-за следующего случая. Германа попытался вербовать консул США Девид Уиддон. Причем в наглую, за обедом, в ресторане, предложив передавать ему нужную информацию взамен на участие в его бизнесе на их территории. Но Герман не просто далеко отослал его на словах с его предложениями, а на следующий день выложил это все в прессе. Консул был депортирован на Родину, а для мужа поездки в Америку стали закрыты. У меня даже сохранились газетные вырезки, где Герман обличает консула в вербовке, а Девид старается сохранить хорошую мину при плохой игре в ответной статье.

Глава 11

Боязнь не успеть

Если Герман приходит к какому-то убеждению, он начинает действовать и не боится рисков, поэтому у него в жизни все, наверное, и получается. По-моему, причина, что большинство людей так мало добиваются в своей жизни, в том, что они боятся что-то поменять и на что-то решиться. Над ними как дамоклов меч висит установка: «А вдруг будет хуже?» У Германа этого нет, он боится не попробовать. Риск потерять деньги, быть непонятым – это его никогда не пугало и не останавливало. Если ему приходит идея, то она быстро принимает практические очертания. Так было и с биржей «Алиса», когда многие друзья его отговаривали, что надо сначала все хорошенько взвесить, проработать механизм действия. У Германа от возникшей идеи создать первую торговую биржу в нашей стране до удара в колокол на первом торге прошло меньше месяца, и он в первый же день заработал свой первый миллион. Я вспоминаю Германа и его тогдашнюю команду, это были люди от 20 до 25 лет, и сейчас, сравнивая с нынешними их ровесниками, вижу, насколько разнятся поколения. У тех ребят из девяностых, которые только все пробовали на себе, не имея представления, как вообще правильно строить бизнес, горели глаза, им было все интересно, они работали по 24 часа в сутки, были дерзки и находчивы. Сейчас, глядя на молодежь, больше видишь потухшие глаза, желание иметь много денег не ради каких-то больших дел, а просто, чтобы «красиво пожить». Причем деньги иметь они хотят, а работать не очень. Даже физически сорокалетние дадут фору молодежи именно из-за внутреннего настроя на победу, на преодоления себя и препятствий. Я не говорю, что это повально, просто в процентом соотношении и в то, и в это время были и есть исключения. А тогда у Германа и его дружной команды, костяком которой было пятеро друзей, работа представляла собой больше захватывающую игру. То они проводили хоккейный турнир под названием «Миллион на льду», приз выигравшей команде выплачивался в размере миллиона рублей сразу после окончания матча прямо на игровом льду под взгляды болельщиков. Создали клуб миллионеров. Начисляли всем пенсионерам Ленинского проспекта надбавку к пенсии, район был выбран в связи с нахождением там их биржи, продолжалась эта акция достаточно длительное время. То они объявляли себя Государством в Государстве со своей армией и своими деньгами, названными «алисками». Причем армией выступала рота спецназовцев «Витязь», полностью перешедшая на работу к Герману во главе с командиром. Муж был первый, кто ввел на российские телеканалы обращение «господа», вместо привычного и обязательного «товарищ», поставив рекламу своей биржи со словами «Удачи Вам, господа!» Сейчас даже в это трудно поверить, что в те времена, чтобы пробить такое приветствие, Герману пришлось дать большую взятку ответственным за цензуру на телевидении людям. Потом Герман воссоздал забытые в коммунистические времена дворянские собрания. Для того чтобы попасть туда, надо было поднимать архивы, подтверждающие твое происхождение. Так у людей просыпался интерес к своим корням. Проходили заседания всегда очень красиво и интересно. В какое-то время Герман увлекся поисками библиотеки Ивана Грозного. Даже уговорил Юрия Лужкова содействовать поискам. Изучая этот вопрос, он открыл для себя, как была переврана история того времени, как из последнего православного царя сделали самодура. Изучая первоисточники, сразу бросалось в глаза, как топорно фальсифицировалась история. Сюжет про убийство Иваном Грозным своего сына был настолько неуклюже слеплен, что развалился при первом внимательном изучении первоисточников. Было много всего, сейчас и не вспомнишь все, сколько тогда они напридумывали и попробовали воплотить в жизнь. Мужу было всего двадцать пять лет, когда Силаев, занимавший пост премьер-министра в начале 90-х, за круглым столом в прямом эфире, темой которого было «развитие бизнеса в современных условиях», предложил ему возглавить созданный кабинет министерства по развитию бизнеса. Герман тогда отказался от этого предложения, потом, правда, жалел, что по молодости так опрометчиво и недальновидно поступил. У Германа желание стать миллионером было чуть ли не с рожденья, иногда мне кажется, что он с этим просто родился. Причем это было вызвано не желанием иметь много денег, иметь много разных дорогих вещей. Вещи его никогда не интересовали. Он спокойно мог подарить кому-нибудь из знакомых приглянувшуюся на нем вещь. Его гардеробом до женитьбы занималась мама и все время сетовала, что он небрежно относится к одежде, вещи периодически куда-то исчезали. Уже будучи миллионером, помню, мы зашли в какой-то дорогой магазин, а продавец, глядя на Германа, говорит: «Вы знаете, у нас очень дорогой магазин», потому что по внешнему виду на обеспеченного человека в обыденной жизни Герман не тянул. Конечно, когда появились большие деньги, он покупал и замки во Франции, был и парк машин для сотрудников своего офиса, так как все это требовали «правила игры», но, как правило, этим пользовались другие. Ему некогда было отдыхать, он все время что-то придумывал, и ему хотелось это реализовать. Вот именно для реализации своих проектов, которые целым роем вертелись у него в голове, ему нужны были большие деньги. Когда все, кто под ним работал, уже купили квартиры, дома, мы купили себе жилье самые последние. Мы так и не обставили до конца дом на Рублевке, потому что ему некогда было этим заниматься. Ведь большие деньги могут дать человеку относительную свободу, жить как хочешь, делать интересные дела, помогать людям, поддерживать интересные идеи или наоборот сделать тебя своим рабом, и ты посвятишь жизнь подсчету своих доходов и расходов, и гонкам, чтобы иметь всего больше и выглядеть все «круче». И в зависимости от того, что у тебя стоит во главе угла, деньги могут стать или наградой, или бедой. Для Германа деньги это прежде всего инструмент, а не получение удовольствия от их количества, поэтому они у нас долго не задерживаются, но зато и не закрепощают. Герман по природе трудоголик, он не может просто ничего не делать, поэтому мы никогда не ездили на отдых, в смысле поехать покупаться, погреться на солнышке. Герман много ездил по миру, но поездки всегда были связаны с делами, этому он приучил и детей не тратить время попусту. Мужу жалко тратить бессмысленно время, он все время боится что-то не успеть сделать. Поэтому он очень любит утро. Начался новый день, можно будет совершить что-то полезное, новое, а вечер навевает на него грусть, что день прошел, а он так мало успел сделать, в отличие от меня. Я люблю больше вечер, день прошел, ничего плохого не произошло – и Слава Богу, дети спят, в доме наступает наконец-то тишина, и эти поздние вечерние часы то время, которое принадлежит только мне, и, обходя «сопящее» во сне свое семейство, я понимаю, что день прошел не зря.

Глава 12

Звонок

Герман нас перевез в Америку, когда стал уже известным в России человеком, открытым миллионером. Времена, конечно, были такие, что приходилось заботиться о нашей безопасности.

У Германа были офисы и в Англии, в Лондоне, и в Америке, в Нью-Йорке, в Вашингтоне. Мы сначала хотели поехать в Англию, но, во-первых, там был полугодовой период карантина для собаки, той самой Алисы, именем которой была названа биржа. А тогда мы как большинство и сегодняшних наших сограждан жили под девизом: «собака друг человека». Поэтому расставаться на большой срок с Алисой не захотели. Это сейчас уже понимаем, какая это дурь очеловечивать животное. Недаром говорится: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Так что относясь так к собаке, мы сами оскотиниваемся. У нас уже в каждом подъезде детей живет меньше, чем собак. А во-вторых, все же безопаснее всего Герману казалась Америка, и он нас с Пелагеей вывез в Нью-Йорк, несмотря на почти девятичасовой перелет. Дочке тогда было около годика.

Мы жили в Бэттери Парк Сити, на Манхэттене, напротив Статуи Свободы. У Германа там было несколько квартир, в одной жила наша семья, другие были для того чтобы там могли останавливаться многочисленные знакомые, приезжающие к нам просто в гости или по делам. Герман никогда долго жилье не искал, потому что времени никогда ни на что у него не хватало. Просто, где самое лучшее, там и приобретал, так как средства позволяли, а способности экономить он лишен напрочь. Нью-Йорк мне сразу показался неуютным городом, обилие ранее мной не виденных небоскребов не впечатляло меня. А скорее, наоборот, давили своей монументальностью. Поражало обилие продуктов в магазине, я выезжала из той еще Москвы, где продукты были большим дефицитом и прилавки магазина поржали своей скудностью и однообразием ассортимента. Но вкус продуктов очень отличался от привычной, хоть с трудом и доставаемой в Москве снеди. Сейчас у нас уже не отличается вкус еды, она также напичкана химией, как и во всем мире. Очень скучала там по нашему черному хлебу, когда кто-нибудь летел в Нью-Йорк из Москвы, всегда просила захватить мне кирпичик ржаного хлеба. Вначале, когда я прилетела в Америку, должна была там остаться с женой его брата как бы под присмотром, так как, в отличие от невестки, не знала английский язык, первый раз очутилась за границей, да еще с маленьким ребенком. Но у нее изменились планы, и она, не сообщив Герману, вылетела в Москву. И вот звонит мне Герман в Америку утром из Москвы: «Как ты там с невесткой?» Я говорю: «Она улетела в Москву». Это известие его удивило. А на следующее утро очень рано раздается звонок по телефону, и он говорит: «Плохо слышно, сейчас я тебе перезвоню». Я кладу трубку и жду, что он сейчас перезвонит, но раздается звонок в дверь, открываю, а там Герман с цветами. Он никогда не оставлял меня наедине с какой-нибудь проблемой, всегда делал так, чтобы кто-то рядом со мной был, если мне нужна была помощь, всегда был ко мне очень внимателен.