Текст книги "Селфи на балконе"
Автор книги: Алёна Снатёнкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
7
– Твоя поклонница только что убежала. Если поторопишься, то успеешь догнать и автограф на декольте оставить. Парни, как ты, ведь так делают?
Замолчи, Туся.
Закрой рот, а лучше откуси язык, сделай все, чтобы перестать нарываться и молоть полную чушь.
В конце концов, веди себя как девушка, а не как овчарка, с которой намордник только что сняли и на волю выпустили.
Но Корнеев молчал. Он посмотрел на меня каким-то пронизывающим взглядом, а потом сел на стул, вытянув ноги.
– Не знаю. Но если ты хорошо попросишь, то я распишусь у тебя на…
– Не попрошу. – Корнеев и чертовы его грязные мыслишки. – Хотя нет. Просьба все-таки есть. Будь добр, перестань мне написывать. Раздражает.
– Ты этого действительно хочешь?
– Хочу.
– Вон оно как… Кстати, почему единственный сайт, где я смог тебя найти, «Одноклассники»? На детское фото, где ты в костюме мыльного пузыря, я лайк поставил.
– В костюме колобка.
Да я бы давно удалилась, просто там с бабулей общаюсь. Она у меня интернет освоила недавно и плотно засела на «Одноклассниках». А фотки там такие, потому что она на них смотрит, и они ей нравятся. У меня там даже в друзьях никого из института нет. Несколько одноклассников, пара школьных учителей и папина мама. Все. Если бы знала, что меня искать будет один пустоголовый мажор, то давно бы профиль закрыла и убрала бы с аватарки фотку, где я с бантом на последнем звонке.
А вообще, с чего он взял, что мне его лайк там нужен?
– Да какая разница?
– Огромная, если ты не можешь отличить колобка от мыльного пузыря.
– Ты всегда такая колючая, а, Натали?
– Только когда меня кто-то достает.
Вру и не краснею. Я редко колючкой бываю. Но, как оказалось, рядом с Корнеевым это плохое качество просыпается и наружу лезет. Если бы мама меня сейчас услышала, то гнала бы по улице мокрым полотенцем. И я тут только немного преувеличила. Она золото, но не любит хамство и грубость. А сейчас я себя именно так и веду.
Стоп.
Но Корнеев ведь выводит. Это разве не уважительная причина?
В общем, если бы мама услышала нас сейчас, то мажорик с дорогими часами на руке и модной укладкой на голове вместе со мной бежал бы от полотенца. Не забывайте, что у нее муж военный. Она любую роту на уши поставит и заставит лепить вареники.
– Данечка, тебе чаек принести? – Я вздрогнула, когда услышала милый голос нашей поварихи. Серьезно, никогда не слышала, чтобы она так разговаривала. Думала, что она орать только и умеет. А тут…
Блин, не Корнеев, а прям чудо-юдо.
– Теть Галь, если можно, то два стаканчика. У меня тут важный разговор.
– Хорошо, сынок.
Теть Галь? Правда? Да у нее кличка Цербер. Она за грязный пол готова убить, а за разбитую тарелку подвергнуть общественной казни. Прилюдно словами бичевать начнет: поставит в центре столовой и всем расскажет, какой ты криворукий. И поварихе плевать, кабачковую или осетровую икру ты ешь на завтрак. Богатый ты или бедный. Она всех разгонит.
А-а-а. Совсем забыла. Сынок?
Ущипните меня кто-нибудь, пожалуйста.
Может, я как-то не заметила и попала в другой мир? Мир, где добрые стали злыми, а монстры превратились в ангелов. Как объяснить то, что я стою рядом с Корнеевым, который улыбается, и с Цербером, которая кудахчет над нами?
Черт.
Если сейчас из-за угла выскочит Звягина с воздушными шарами в руках и начнет прыгать на скакалке, напевая считалочку себе под нос, то мне придется придумывать себе псевдоним для психушки. Надо же будет как-то называть себя в драке с Иисусом и Сталиным.
Туся, делай ноги.
– Ты куда? – Корнеев останавливает меня взглядом, когда я беру сумку с соседнего стула.
– Меня там гранит ждет, который я еще погрызть не успела.
– Вот пока чай не допьете, никуда не пущу. – Тетя Галя, а именно так ее называть хочется, ведь на Цербера она сейчас совершенно не похожа, оказывается возле меня, переставляя с подноса на стол чайник и две кружки.
Хорошие. Студенты из таких не пьют. Нам старенькие дают, со сколами.
Я себя важной персоной почувствовала, ей-богу.
– Смотри, какая худая. Кожа да кости. Деточка, ты завязывай с диетами. Этот паршивец только говорит, что скелетных любит. Знаешь, как он в детстве за Лидочкой из второго подъезда гонялся? У-ух. А она была размером с маленький танк.
– Да я не…
– Теть Галь, хватит. Сейчас Лидочка на обложках журналов красуется.
Я хотела опротестовать предположение, но этот гад перебил своей Лидочкой-танком. Или уже не совсем танком.
Пофиг.
Откуда вообще эта женщина Корнеева с детства знает?
Хотя нет, он и его отношения с поваром мне безразличны.
– Да, видела. Она стыд совсем потеряла. Голая на лавочках лежит. Ой. Я сейчас пирожочков вам принесу.
– Не надо, – молниеносно отказываюсь я. Знаю я эти пирожочки. Один до сих пор в глотке стоит, проглотить не могу. – Я уже ухожу. Не беспокойтесь.
– Да я вкусных принесу, свеженьких. Для ректора пекла, но с вами поделюсь. Не боись, понравятся.
– Неси, неси, теть Галь. Сто лет пирожков твоих не ел. – И снова парень улыбается, как Чеширский Кот.
– Жук ты, Данечка. Жук.
Она испаряется, а мы одни опять остаемся.
– Если ты сейчас уйдешь, то женщина расстроится. А в ее возрасте волноваться запрещено. Хорошая девочка ведь понимает это?
– Хорошая девочка все объяснит так, что никто не расстроится. И, Корнеев, вот ответь, что тебе от меня надо? Чего пристал?
Сажусь на стул, не стоять же, ожидая, пока повар вернется.
– Хочу понять, чем ты отличаешься от других.
Гнусный ответ, но зато честный.
– По рентгену – ничем. А вот по содержанию черепной коробки – всем.
– Ответ принимается. Ладно, если ты шоколадкой делиться не хочешь, то, пока будем ждать пирожки тети Гали, съедим мою.
Я даже не успела понять, как на столе появилась точно такая же упаковка с молочным шоколадом, как и у меня в сумке.
Он что, вытащить умудрился?
Провожу рукой по кожзаму и чувствую, что моя-то на месте.
Эй.
Значит, она от него?
Он с Сухановым передал? Зачем?
Один вопрос: а летающие пони в этом странном мире будут?
8
– Да не собираюсь я с тобой здесь сидеть и тем более не собираюсь шоколадками твоими зубы портить. Не хочешь объяснить, зачем привязался ко мне, как ненормальный, не надо. Мне все равно, что там у тебя на уме. Главное, пусть меня это больше не касается. Понял?
С грохотом кидаю сумку на стол и молнию расстегиваю, чтобы от вражеского подношения поскорее избавиться. Я предчувствую, что у меня именно на эту шоколадку аллергия вылезет. С сыпью на всех известных местах.
Как назло, молнию заело.
Почему закон подлости сработал прямо в этот момент? Куда подевался бумеранг везения? Я ведь собиралась театрально выйти из столовой, чтобы прям нос до потолка доставал и волосы при ходьбе красиво развевались. В кино такое было. Правда, героиня сначала пощечину негодяю влепила и потом ушла. А у меня вместо рукоприкладства должен был быть красивый жест в виде молчания. Оставила бы подачку на столе, мол, не голодаю, себе заберите, и ушла бы.
– Помочь?
Да он даже не скрывает усмешки в голосе.
Хоть Корнеев и смеется, но меня с детства учили быть благодарной. Поэтому мысленно я замечаю, чтобы себе помог, а вслух произношу:
– Не нужно.
Не сразу понимаю, когда остаюсь с пустыми руками, а рядом уже стоит Корнеев. Он с легкостью расстегивает молнию и кидает в сумку еще одну молочную плитку.
– Верни на место.
Теперь у меня принцип. Какого черта он игнорирует все, что я говорю? Я забираю сумку и, не оглядываясь, устремляюсь к двери.
– Деточка, а ты куда? Я вам пирожочков принесла.
Цербер, то есть повар тетя Галя, материализуется возле меня с тарелкой, полной безумно вкусно пахнущей выпечки. Желудок не готов к таким издевательствам, поэтому он начинает громко возмущаться.
Не мой. Сегодня точно не мой день.
Готова поверить, что Звягина мне приносит удачу. Когда она рядом, такие казусы в моей жизни не случаются. Кажется, она их всех на себя берет, а я чистенькой остаюсь.
Но эту теорию я заберу с собой в могилу.
– Теть Галь, мы их с собой возьмем. – Корнеев берет с тарелки два пирожка и один сразу же откусывает. – Идти надо. У Натальи пара уже началась, не хочу ее задерживать.
– Ой, кавалер какой вырос. Точно не в отца своего непутевого пошел. Ладно, идите уже. А то преподаватели ругаться начнут.
Отлично. Мне официально разрешили уйти.
– Какая аудитория?
– Чего?
– Слышала, что тетя Галя сказала про кавалера? Если ты не поняла, то это она про меня говорила. Поэтому, если дорогу покажешь, проведу по маршруту без пробок.
Вот же гид недоделанный.
Он что, собрался меня в аудиторию сопровождать?
Э-э-э.
– Корнеев…
– Даня… – моментально поправляет меня он.
Наивный, думает, что я послушаюсь?
– Даниил! Не хочу показаться грубой, но ты надоел. Тебя стало слишком много. Если ты думаешь, что…
– Нет, я не собираюсь общаться с тобой, чтобы твоя шизанутая подруга это увидела и от меня отстала. Ты так подумала?
Нет.
Кстати, а почему я так не подумала?
– Я подумала, что твоя самооценка величиной с Китайскую стену немного пошла ходуном, после того как я не распласталась на асфальте возле твоих ног. И ты понял, что не перенесешь такого удара, поэтому и решил добить меня своим присутствием. Надеешься, что если я буду тебя чаще видеть и слышать, то постепенно превращусь в безмозглую курицу, квохчущую только твое имя? Даниил, как вы примитивны.
– По твоей фантазии сериалы снимать нужно.
– Думаешь, что самый умный? – Черт, как же раздражает, что он все мои слова мимо ушей пропускает. Еще одно подтверждение тому, что он для Звягиной идеальная пара. Плюс, он меня неимоверно бесит, а если он сойдется с Викой, то я буду рада. Серьезно, я знаю свою соседку очень хорошо. И заранее представляю, что его ждет. У-ха-ха.
– Нет. Наоборот. Сейчас самой умной я считаю тебя. – Мы уже подходили к нужному кабинету, когда Корнеев приостановился. – В чем проблема, если я просто хочу тебя узнать?
– Ты? Расскажи эту сказку кому-нибудь другому. Я не такая идиотка, чтобы в это поверить.
Какая-то долгая неловкая пауза.
Чего я, в самом деле, на человека наехала? Ну, говорит он про какое-то общение, да и пусть. Я могу послушать и забыть или на его слова внимания не обращать. Почему я спорю, как пигалица малолетняя?
И это дочь военного?
Стыдно, Туся. Стыдно.
– Например, твоей подруге?
– Ага. Звягиной эта сказка понравится. Да она с ума от нее сойдет, запишет и будет по ночам перечитывать.
Кстати, про Вику.
Я надеюсь, меня никто рядом с Корнеевым не видел, а то представить страшно, какой допрос соседка устроит за нахождение рядом с ее мечтой. Надо дома на всякий случай спрятать зеленку под кровать. А то крышу кое у кого иногда на километр уносит.
– По-моему, она и так уже чокнутая.
– Все мы не идеальны. Но ты бы присмотрелся. Я все-таки считаю, что вы с ней подходите друг другу.
Меня убили.
Взглядом расчленили на части, собрали кусочки и по лесу их раскидали.
– Уж лучше сразу с камнем под воду. Значит, я тебе не нравлюсь?
– Нет, Корнеев. Ты мне не нравишься. И мне не нравится твое внимание. Свыкнись с этим и забудь. Или для того, чтобы ты отстал, мне нужно извиниться, соврать, что я влюблена в тебя, и предложить руку и сердце?
– Нет. Обойдусь, но… – Секундная пауза, за которую Корнеев успевает осмотреть меня с ног до головы. – Еще увидимся, Натали.
Он уходит, а я так и продолжаю стоять с открытым ртом.
Конечно, мы увидимся. В одном институте учимся. А бегать я ни от кого не собираюсь.
Или…
А что он имел в виду-то?
Ладно, плевать. Чтобы понять Корнеева, нужно стать им, а у меня так не получится.
На пару, конечно, я опоздала. И, как назло, ее вел Степка. Он считает всех женщин ничего не умеющими курицами, которые должны на кухне сидеть, сковородки драить. Если к нему опоздаешь, то больше часа будешь слушать про вакансии в «Макдональдсе».
Вот поэтому я и решила уйти домой.
Из-за одного прогула меня не отчислят, зато смогу морально отдохнуть, пока Вика на фотосессии.
Ой, что будет, когда она поймет, что Корнеева там нет.
Так, мне точно домой надо, чтобы все бьющиеся предметы попрятать. Она ж квартиру от злости разгромит.
Минут через десять я уже открывала дверь, и вдруг мой телефон ожил.
Скажу честно, первая мысль: «Он».
Но, слава богу, это была мама.
– Доченька, привет. Как ты?
– Все хорошо, мам. Домой только зашла.
Ой.
Зря я это сказала.
– Как? Почему домой? А занятия? Туся. Ту-у-у-ся-я-я.
Черт.
Уж лучше бы звонил Корнеев.
9
– Мам, да не прогуляла я. Вернее, прогуляла, но у меня уважительная причина.
– Интересно бы узнать причину эту самую, из-за которой моя дочь дома в учебное время сидит. Дело ведь не в парнях? Тусь, ты смотри, папу инфаркт накроет, если ты раньше времени того…
– Чего того?
Мне стало дурно от этого многозначительного «того».
– Замуж выскочишь. А вот о чем ты сама только что подумала, больше не думай. Рано еще. И парню передай, что сейчас в армии строго, а именно там он в случае чего окажется. Под надзором самого прапорщика Шведова. Предупреди, лишним не будет.
– Так, женщина, кто вы и что сделали с моей адекватной мамой? Какие парни? Нет у меня никого. Просто в столовой задержалась и на пару опоздала. А там препод – зверь. Уж лучше прогул, чем минутное опоздание. – Захожу в гостиную и по совместительству комнату Вики и не замечаю, как в динамик громко свищу губами.
– Туся! Оглушишь ведь. Когда-нибудь накажу отца, что свистеть тебя научил. Не дочь, а соловей. И никто со мной ничего не делал. Я просто переживаю. У тебя возраст сейчас такой, когда коленки сбиваются. А я хоть и понимаю, что всю жизнь опекать тебя не смогу, но по возможности попробую. И что у тебя там случилось?
– Вика. У меня, мамуль, случилась Вика.
Родители познакомились с моей соседкой спустя месяц после того, как мы с ней начали вместе жить. Я с утра, как обычно, на пары убежала, а Вика дома осталась, она как раз «отдыхала» после гулянки по случаю дня рождения Люды Степашкиной. Конечно же, меня о приезде никто не предупредил, так как хотели сделать сюрприз. Он прошел на ура.
Им дверь открыло лохматое чудище, это как мне потом Вика рассказала про свой внешний вид. Она начала доказывать, что служивых в квартире нет, а покупка пылесосов ее не интересует. При чем здесь бытовая техника, так никто и не понял, ведь папа был в форме, но соседка попыталась закрыть дверь у них перед носом.
Это уже потом папа своим командирским голосом рявкнул. Вика услышала фамилию, впустила и почти сразу же пожалела об этом.
Родные как увидели погром в гостиной, так и сползли по стенке. А уж пустую бутылку коньяка под диваном отец вспоминает до сих пор. Говорит, что если захочет выпить, то знает, где найти собутыльника. В общем, мои родители быстренько заставили Звягину окончательно протрезветь и приняться за уборку. Потом Вика еще клятвенно убеждала их, что она хорошая, просто жизнь иногда поганая.
Мои не поверили, но лезть ко мне не стали.
– Тусь, может, уже съедешь от нее? Не понимаю я твоего желания там жить.
Я прошлась по комнате, но даже и не думала собирать с пола Викины разбросанные в разные стороны вещи. Утром из квартиры мы выходили вместе, и такого не было, значит, Звягина прибегала навстречу к своему комоду.
Ужас.
Она еще и марафетилась.
Наверное, надела свое самое дорогущее платье, в котором сложно дышать. Однако красота, как она говорит, требует жертв.
Из-за этого Корнеева мне весь вечер и всю ночь придется терпеть ее истеричный ор.
Она ведь с ним так и не встретилась.
– Что, мам?
– Она меня еще и не слушает, – возмущается родительница. – Говорю тебе, съезжай.
– Мам, ну мы сколько раз с вами уже это обсуждали? Мне нравится наша с Викой квартира. В двух шагах от института, да и у меня комната своя.
– Тетя Таня…
– Тетя Таня живет на окраине, у нее четыре кошки и однокомнатная квартира. Отбирать спальное место у хвостатых – плохая идея. Они мне потом по ночам в кроссовки мстить будут. Пока меня и здесь все устраивает. – Почти все, но маме об этом знать необязательно. – А ты чего звонишь-то?
Мы в такое время дня обычно не созваниваемся. Я на учебе, а она в делах домашних.
– Дожили, матери позвонить уже нельзя. Да это ты меня своими кавалерами с мысли сбила. Сейчас, подожди, вспомню. – Секундная пауза, и я слышу, как мама чем-то по столу стучит. – А. Дядя Валера послезавтра в город едет. Я с ним сумку тебе передам. Сметанки домашней положить? Папа на выходных из деревни привез.
Да кто ж от такого в здравом уме откажется?
Растягиваю губы в улыбке и мысленно расцеловываю маму в обе щеки.
Соскучилась. Недели три назад виделись, но как представлю, что мама сейчас у нас в кухне сидит и со мной по телефону разговаривает, то прямо ком в горле.
Краем уха услышала, что входная дверь открылась. Звук кинутой на пол сумки и тяжелые шаги.
Ох.
Зло вернулось.
Вернее, злая Звягина, хотя это иногда одно и то же.
– Мамуль, давай я тебе чуть позже перезвоню. Тут э-э-э… дела.
– Подожди. Забыла совсем. Там бабушка волнуется, что ты ей в «Одноклассниках» не отвечаешь. Дочь, напиши. Знаешь же, что у нее давление скачет.
– Да-да, напишу, – уже на автомате говорю я и слышу, что мама положила трубку.
Вдох-выдох.
Крепись, Туся. Помни, ты всегда можешь съехать и не слушать чужих истерик. Тетя Таня, мамина двоюродная сестра, постелит тебе между лежаками своих кошечек.
– О, ты уже дома. А чего так рано? – Вика падает на диван и… улыбается. Улыбается? Надо срочно проветрить квартиру. – Отпустили пораньше?
Твердым шагом прохожусь по комнате и открываю окно.
Да что происходит?
Я помню, как-то Звягиной сказали, что Корнеев в клуб собирается, который на другом конце города. Виктория моментально скинула с себя банный халат, отмыла глиняную маску с лица, волосы в косу завязала, нанесла четыре слоя тонального крема и на самых высоких каблуках в два часа ночи отправилась искать такси.
Вернулась она часа через полтора, сломанный каблук в руке, тушь по щекам размазана, и с криком, что она не успела, девушка начала звонить кому-то и кричать в трубку, мол, могли бы и раньше предупредить.
Как сами понимаете, следующие несколько дней Вика срывалась на всех, кого только видела. Досталось даже дворнику, который случайно ей на ноги метлу уронил.
А сейчас она улыбается.
– Ты чего такая веселая?
Вроде не пьяная.
– Туська, это лучший день в моей жизни.
– В смысле?
– В коромысле, Шведова.
Вика мечтательно закатывает глаза и встает с дивана, направляясь на кухню. Иду за ней, любопытство – все-таки порок, кто бы что ни говорил.
– Знаешь, мне кажется, что я еще больше в него влюбилась.
– В кого?
– В Суханова, блин. Шведова, не тупи, конечно, в Данечку.
Мои брови взлетают вверх, а мозг ничего не может сообразить.
– Так ты его нашла?
Сажусь за стол и зачем-то начинаю проверять телефон.
– Конечно. А ты мне не верила, что я смогу его добиться.
– Да я не то чтобы не верила…
– Я помню все твои взгляды и подколы. А у меня раз, и начинает получаться.
Я непонимающе смотрю на нее. Вроде не врет – глаза не бегают.
Вика засмеялась и в своей манере начала стягивать с себя платье. Прямо на кухне.
– Да что у тебя получилось?
А главное, как?
Вика убежала. Корнеев остался со мной. Но потом он ушел. И…
– Хотя бы то, что мы наконец-таки смогли вдвоем побыть. Поговорить.
– Поговорили?
Да я представляю, как они там разговаривали.
Вот бабник.
Не зря я его послала. Права мама, что нужно всегда слушать свой внутренний голос. А он меня как раз и убеждал, что надо быть осторожнее.
– Вот пристала. Поговорили. Правда, недолго, ему потом кто-то позвонил, и он уехал. Но…
– Что?
– Тусь, я теперь его еще больше хочу.
10
Утро меня встречало ароматом чего-то вкусного. Даже показалось, что я еще сплю или вообще ночью телепортировалась домой, где заботливая мама уже вовсю готовит мой любимый завтрак.
Но нет.
На кухне суетилась Звягина, ловко перекладывая жареные сырники на тарелку. Вика напевала себе под нос какую-то песенку, покачивая в такт бедрами, словно она не на кухне, а на танцполе, и уже успела собрать свою аудиторию.
Я хотела было открыть рот от увиденного, но соседка заметила меня, и шоу закончилось.
– Тусь, садись за стол. Кормить тебя буду.
Пододвинула ко мне кружку с чаем и банку малинового варенья.
– Ну, чего стоишь как вкопанная? Садись, давай, остынут ведь.
– Ты готовить умеешь?
Я и не пыталась скрыть удивления. Меня, между прочим, за нос водили, рассказывая, что однажды из-за обычной яичницы Вика чуть квартиру не спалила. Я жильем рисковать не хотела, да и готовить любила, поэтому-то одна и стояла за плитой. А тут новости такие. Сенсация.
– Шведова, вот не порть момент. В кои-то веки решила подругу побаловать, а она нос воротит. Не хочешь, так и скажи.
Вот блин, похоже, реально пробовать придется.
– Я чуть-чуть. Вчера в зеркало на себя посмотрела, бока лишние увидела.
– Наконец-то. Давно тебе говорю, что пару килограммов сбросить нужно. Но сейчас можешь есть спокойно, творог обезжиренный, и у нас сахар закончился, поэтому без него.
Я медленно подошла к столу и, сев на свое место, переложила в тарелку самый маленький кругляшок. На вид – обычные сырники. Румяные. Аппетитные.
Чего я сомневаться-то вздумала?
– А сама?
– Ой, да господи. – Звягина откусывает сырник и запивает моим чаем. – Вот. Счастлива? Если я отравиться не боюсь, значит, съедобно. И, кстати, очень вкусно.
Мне определенно стало легче.
Да просто зеленка вспомнилась. А вдруг ей доложили, что я с Корнеевым общалась, а ей так и не рассказала.
Что за мысли?
Получается, я Вику параноиком называю, а сама не лучше.
Повторяю за ней и одобрительно головой качаю, мол, соседка, ты великий кондитер, а я – идиотка неблагодарная.
Вика оставляет меня на кухне посуду домывать, но потом возвращается, разговаривая с кем-то телефону.
– Конечно, Лариса Игоревна. Ждем Вас. До свидания.
Лариса Игоревна – это хозяйка квартиры, которую мы снимаем.
– Ты еще не домыла? Тусь, как-то поживее надо быть.
– Мне вилки осталось только. Чего хозяйка хотела? Мы ж недавно за месяц заплатили.
– Она в этом районе завтра будет, решила хоромы проверить. Переживает, наверное, что мы квартиру в свинарник превратим. Была бы еще жилплощадь нормальная. А тут так. Стены да пол скрипучий.
– Блин, она когда в твою комнату зайдет, мы моментально на улице окажемся. Там же ногу поставить негде. Все вещи валяются.
– Только не начинай. Придем с учебы, уборку замутим. Еще посмотрим, кому медаль дадут за идеальную чистоту.
Однако про уборку Звягина, кажется, забыла. Перед началом первой пары она со Степашкиной по телефону разговаривала и клятвенно обещала, что заскочит к ней, когда освободится.
– Да все нормально будет. – Соседка стучит ручкой по ноге, закатывая глаза. – Я что-нибудь придумаю. Люд, только тебя тут не хватало. Сиди на месте и жди.
Людка еще что-то говорила, когда Вика сбрасывала вызов.
– Вот ведь зануда. Шведова, я всегда тебя считала лидером нудных, но Людка забирает корону.
– Что у нее?
– Да фигня, как обычно. Не забивай голову.
Пожимаю плечами и в телефон утыкаюсь. В нашем институте интернет беспроводной. Он с паролем, но Вика где-то стащила заветные цифры с буквами. Поэтому я без проблем открываю «Одноклассники» и тут же лезу на страничку к бабуле, ставя на все ее новые картинки лайки.
Не сразу, но я обращаю внимание на оповещение и еще одно сообщение от пользователя Даниил Корнеев.
Вика вскакивает с места и тащит меня в аудиторию. Я, похоже, звонка не услышала, пока с разинутым ртом на телефон смотрела.
– Вик, а что у тебя там с Корнеевым?
Я еще не открывала весь текст – вижу только начало предложения.
– А что с ним?
– Ты так вчера и не рассказала, где вы были и что делали. На тебя это не похоже.
– «Счастье любит тишину», слышала о таком?
Слышала. Но это в корне не сходится с Викой и ее длинным языком.
– Может быть.
– Я сглазить боюсь. Поэтому провожу границу личного и общественного. Не обижайся. Просто знай, что своего я почти добилась. Еще чуть-чуть, и съеду от тебя в центр, в шикарную квартиру, и каждое утро буду просыпаться не от звука твоего противного будильника, а от нежных поцелуев моего Данечки.
Я не ослышалась? Это что же такого произошло, что Вика уже про переезд думает? А главное, когда они пообщаться-то успели?
– Заранее только предупреди, чтобы я соседку новую нашла.
– Я еще не уехала, а ты уже мое место кому-то сдавать собралась. Подруга, называется.
Она отворачивается и делает вид, что слушает преподавателя.
– Вик, да я просто сказала. Давай без сцен.
– Вот сама и убирайся теперь в своей квартире. Или соседку будущую пригласи. А я к Степашкиной пойду. Там мне хотя бы рады.
Отлично. Она нашла повод соскочить с мытья полов и окон. Зашибись. Будто это я из ее комнаты помойку сделала. Да я и пальцем там ничего не трону. Вздумала еще на меня все свалить. От раздражения открываю входящее сообщение, которое хотела удалить, так и не прочитав. А там их несколько. Начиная, что я в «Одноклассниках», как старушка, сижу, заканчивая: «Свидание. Сегодня. Без пирожков тети Гали». И отправил он мне его десять минут назад. Сама не понимаю, зачем отвечать вздумала. Но пишу короткое: «Нет» и вижу, как появляется зеленый кружочек над его аватаркой. Моментально вспыхивает значок о наборе текста.
Оперативный какой. Словно действительно держал телефон в руках в ожидании ответа.
«Не проблема. Будут тебе пирожки».
Блин. В нем хоть капля человечности есть? Знает, что Вика мне расскажет про их общение, и все равно продолжает?
Ничего не буду отвечать.
Мы молча идем с Викой в столовую. Она только косится, но ничего не говорит. Я стараюсь соответствовать этой хитрой принцессе, которая скандал придумает, чтобы руки лишний раз в грязи своей же не пачкать.
Подхожу к стойке и только чай себе покупаю, проходя на то же самое свободное место, где еще вчера сидела сначала со Звягиной, а потом с Корнеевым. Вика располагается напротив и демонстративно кашляет.
– Шведова, нечего на меня обижаться. Сама виновата. Я с тобой, как с подругой, планами своими делюсь, а ты уже про соседку новую думаешь.
Внимательно смотрю на нее, но, перед тем как ответить, слышу голос нашего Цербера:
– Я ее тут с булками свежими жду, а она чай пустой гоняет.
Только не сейчас. Пожалуйста, теть Галь, только не сейчас.
– Наталь, чего не подходишь? Стесняешься, что ли? Ты мне это брось.
Я поднимаю голову, смотрю на Звягину, возле лица которой вилка с сосиской замерла. Со стороны вижу, что ее «бортовой компьютер» выдает ошибку и никак не может перезагрузиться.
– Здравствуйте. – Я ведь даже ее отчества не знаю.
– И привет. Господи, кожа да кости. Я ж тебе говорила, что худых он…
– Я утром плотно завтракала.
Меня с детства учили, что взрослых перебивать нельзя. Но тут жизненная необходимость. Нельзя, чтобы Звягина услышала про вчерашние слова тети Гали. Соседке, вообще, знать ничего не надо. Тем более когда, по ее утверждению, она наконец-таки у своей заветной цели.
– Позавтракала она. Знаю я, как девки современные завтракают. Небось водички попила, да и все. Сейчас, подожди, принесу вам кое-что.
Женщина отходит, и в эту секунду мой телефон вибрирует.
«Место встречи изменить нельзя, Натали».
– Даня пришел, – выдыхает Звягина.
