Текст книги "Как соблазнить некроманта (СИ)"
Автор книги: Алена Гордеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Воистину хорошее дело браком не назовут.
Глава 5. В которой мы знакомимся с новыми героями и узнаем старых с новой стороны
Эванжелина
Мне подумалось, что еще пару таких дней, и никаких денег мне будет уже не нужно – я убегу отсюда со всех ног, даже к Виржини не пойду за второй частью обещанной мне суммы. На небольшой дом хватит, дальше разберусь. В конце концов, пойду помогать в лавку – со счетом у меня неплохо. Здесь я возилась с цветами – составляла букеты, выходило, кстати, недурно. Мама еще ругалась с цветочницей, чтобы я сидела в соседней с магазином комнате – мастерской и не выходила из нее к покупателям. Подозреваю, боялась, чтобы мне не заморочил голову какой-нибудь господин, покупающий цветы обманутой жене или идущий на свидание к любовнице (положа руку на сердце, основными покупателями такие и были). Интересно, а какие цветы покупал Ник, когда ухаживал за Виржини?
«Черные орхидеи», – фыркнул мой внутренний голос. – «Похоронные цветы – самое то, чтобы подготовиться к семейной жизни с некромантом».
Интересно, в какой момент у них все пошло наперекосяк?
Пусть с обеих сторон это брак по расчету, но они же прожили несколько лет, значит, как– то договаривались. Неужели до развода спокойно договориться не могли?
Мне бы, наконец, уснуть, но день выдался настолько богатым на впечатление, что сон ко мне не хотел.
Следовало признать, что по плану я пока что терплю полное фиаско: Ник не испытывает ко мне симпатии, он вообще явно не слишком симпатизирует людям. Если залезу к нему в постель – думаю, с удовольствием воспользуется, но явно не станет переживать, если мы распрощаемся на следующий же день. Для развода нужно, чтобы он либо сам захотел жениться на мне (ха-ха, идея безнадежна изначально), либо оставить вариант чисто с постелью, но ждем кузину Виржини, дабы она нас застукала – это несколько дней. Но отчего-то мне кажется, что нас с Виржини план слишком прост для Ника – кто ему мешает сделать что-то с той же кузиной, если развод в его планы не входит? Я не имею в виду что– то глобальное типа убить и превратить в того же лича, но разве мало некроманты знают заклинаний и снадобий? А этот еще и экспериментатор. Надо же, некромант, который создает лекарство… В голове не укладывается.
Интересно, почему они переехали сюда? Виржини обмолвилась, что им надоела суетливая столица, я тогда была поглощена мыслями о деньгах и не обратила внимание на эту явную несостыковку: если ей хотелось покоя, к чему так активно участвовать в светской жизни нашего города?
Мои мысли вновь вернулись к некроманту. Он всегда такой язвительный и холодный?
Нет, тут же ответила сама себе, вспомнив его тяжелый взгляд в купальне, горячие прикосновения губ на моей коже в саду и краснея. Той, которую он полюбит, должно быть очень повезет. Или он хорош только притворяться? Интересно, каковы его губы на вкус? Болят ли шрамы, когда к ним прикасаются?
«Скоро ты в любом случае это узнаешь», – как-то отстраненно подумала я. За этот день, в течение которого каждый из нас явно узнал о другом больше, чем тот планировал показать, мысль о близости с некромантом перестала тревожить. Она стала какой-то обыденной, даже правильной что ли. Это само по себе должно было напугать, но пригревшейся в мягкой постели мне было просто-напросто лень сейчас бояться.
Я перевернулась на бок, плотнее закуталась в легко пахнущее чем-то цветочным пуховое одеяло и блаженно вздохнула. Дом определенно мне нравился, здесь было так уютно, будто я продумывала я для себя и прожила здесь много лет, просто не помню. Нужно бы все же привести его в порядок перед уходом. С этими мыслями я наконец-то провалилась в сон.
Хэрольд
Хэрольд Грим знал, что он бесстыдно красив, неприлично беден и несправедливо быстро умрет. Этим утром он проснулся от знакомого чувства холода, проникающего в кровь и будто замораживающего его изнутри. Еще час он будет дрожать и дышать судорожными всхлипами, ощущая расползающийся по всему телу, вонзающийся острыми иглами во внутренности лед. Потом доползет до купальной бочки, швырнет внутрь аж три
нагревательных кристалла и будет дрожать уже в ней. Затем отправится в «Веселого лесоруба», на последние деньги выпьет два стакана подогретого вина с пряностями, и лишь тогда начнет продумывает план действий.
Хэрольд торчал в этом городке уже вторую неделю и его уже начинало тошнить. Однако срываться куда-либо в момент, когда все уже почти готово, и у него появился шанс прожить– таки свою несправедливо укоротившуюся жизнь, было глупо. Виржини перед отъездом дала ему четкие инструкции, вот только следовать им он не собирался. Самой Виржини, с ее фальшивыми заверениями в любви и отчаянной жаждой свободы и денег, так легко читающейся в ее глазах, жить оставалось не намного дольше, чем той девушке, Эванжелине, хоть она об этом и не догадывалась – Рольд не собирался рисковать своим вторым шансом.
Хэрольд вообще давно перестал жалеть кого бы то ни было-его ведь никто не пожалел, мигом из дома вышвырнули, как узнали о проклятии. А он между прочим, старший сын, наследник рода… Был. Хэрольд невесело усмехнулся: о том, что право наследования добровольно передано им младшему брату знали только его семья и законник, готовивший документы. Больше всего Хэрольда тогда поразил даже не отец, быстро организовавший всю процедуру– в конце концов, он должен думать о благе всей семьи в целом, а мать– которая начала причитать о дочерях, не имеющих шансов удачно выйти замуж с проклятым братом. Рольд надеялся, что она попытается его спасти, начнет искать сильных магов, темных мастеров, наконец! Но его спасали со счетов сразу, более того, наложили родовой запрет рассказывать обо всех обстоятельств получения проклятия.
– Это позор для рода, – сказал тогда отец. – Ты должен был победить или умереть.
Осознав, что никто его спасать не собирается, скорее наоборот – ждут момента, когда можно будет упокоить его в семейном склепе и вздохнуть с облегчением, Хэрольд забрал из банка все оставшееся содержание на этот год, уехал, не попрощавшись, и стал искать способы избавления от проклятия самостоятельно. Даже нашел, хоть ритуал ему и не понравился. Но жить Хэрольду хотелось, так что он вполне мог пожертвовать несколькими не слишком ценными жизнями. То, что он встретил Виржини, иначе как счастливой случайностью и не назовешь. Кто бы еще додумался придумать такое? Но она, похоже, поначалу и впрямь втрескалась в него по уши (еще бы – зеленые глаза, светлые волосы, правильные черты лица, золотистая, будто все время после легкого загара кожа, классически правильная фигура – широкие плечи, узкая талия, безбашенность (в последнее время больше отчаяние, но их бывает легко спутать) в глазах, ямочки на щеках, когда он улыбается, чувство юмора и заразительный смех – после хмурого Ника для Виржини Рольд был глотком свежего воздуха), и когда Рольд все рассказал ей, начала искать способы помочь в разы усерднее, чем он сам. Да и денег, а с ними и возможностей, у нее было несоизмеримо больше. Узнав о муже-некроманте, Хэрольд с трудом подавил желание истерически рассмеяться – забавно, что он продолжает надеяться на лучшее даже сейчас, когда даже роман безопасно для жизни закрутить не может (что-то подсказывало им обоим, что обнаружив у себя ветвистые рога, Ник в восторг не придет). Но страха он не чувствовал – когда привыкаешь к мысли о своей скорой кончине, мало что может напугать. Зато почувствовал некий азарт – а вдруг план Виржини удастся? В конце концов, чудеса случаются, просто иногда над их совершением нужно хорошенько потрудиться.
Ник
Ник с детства знал, что жизнь некроманта состоит преимущественно из боли и страха, как чужих, так и своих собственных. Что боль бывает разной, имеет оттенки, запах, вкус. И что если к страху худо-бедно притерпеться можно, то боль, особенно душевная, которая часто бывает гораздо хуже физической, всегда дарит целый букет эмоций, отстраниться от которых невозможно.
Для начала, никто из его родителей не пришел в восторг, когда у малыша проявился темный дар. Особую пикантность ситуации придавало то, что способность к некромантии передается через кровное родство, а ни у матери, ни у отца в роду не то что сильных темных – вообще магов не было. Скандал был грандиозным. Ник помнил, как впервые в жизни прятался в большом деревянном шкафу – ему казалось, что монументальное творение мастерового гнома своими тяжелыми резными дверями может защитить от любых монстров и страхов. Вот только от полных ярости криков отца он не защищал. В шесть лет Ник плохо понимал, что означает «потаскуха», зато значение слова «ублюдок» знал прекрасно: дворовые мальчишки часто дразнили так деревенского дурачка Якана, которого из жалости порой подкармливали кухарка и горничные, причитая, что ему не повезло ни с разумом, ни с гулящей матерью, которая родила непонятно от кого, потому что «уж больно до мужиков охоча». Мать Якана, когда-то, быть может, и привлекательная, а теперь сильно пьющая, неряшливо одетая женщина со спутанными волосами и опухшим лицом, иногда попадалась на пути в город, который Ник проделывал в экипаже вместе с одним из родителей. Всегда нарядная, красивая как куколка, светловолосая леди Эмилия Дейлинге с ее звонким смехом, добрыми глазами, грушево-карамельным обволакивающим запахом духов точно не могла быть такой же, да и отца своего Ник знал. «Это все дурацкая ошибка или, что еще более вероятно, просто сон», – думал Ник, которого в год пробуждения силы кошмары навещали особенно часто, и мальчик отчаянно щипал себя за запястье чтобы проснуться. Но в этот раз проверенное средство отчего-то дало сбой, отец не переставал кричать, в том числе, что не намерен тратить время на маленького поганца, из которого вырастет чудовище, и уж если Эмилии так хотелось разнообразить супружескую жизнь, от ребенка надо было избавляться еще до его рождения, потому что теперь сделать это намного сложнее, а позорить свой дом и имя присутствием здесь отродьем тьмы он не намерен. Мать плакала, но разу не возразила, а на Ника начало обрушиваться понимание, что его ночные беседы с призраками недавно умерших родственников прислуги, лунатизм (он несколько раз просыпался на местном кладбище, в грязи и царапинах), даже случайно «оживленный» им голубь, желающий познакомиться с давшим вторую жизнь «хозяином» и влетевший вечером в его окно, пылая уголками красных глаз и демонстрируя выпотрошенную грудь, – это не самое страшное. Гораздо хуже, что его, похоже, хотят выгнать из дома, и это в лучшем случае. Из шкафа мальчика вытащил дед – его экстренно вызвали на семейный совет и раньше следующего дня не ждали, однако в свои восемьдесят пять старший Дейлинге не утратил любви к новым впечатлениям, поэтому добрался из пригорода за пару часов на новомодном железном поезде. Подмигнул Нику, вытащил из кармана карамельного эльфа, потрепал мальчика по волосам. Послушал пару минут отзвуки супружеской ссоры, покачал головой и велел Нику:
– Поиграй пока на улице. И не бери в голову то, что здесь услышал – в пылу ссоры люди часто говорят много такого, чего на самом деле не думают
Ник послушался, засунул эльфа за щеку и побежал к речке. Когда вся семья собралась на обед, никто уже не ругался. Эмилия была бледна и почти ничего не ела, Тобиас Дейлинге, ее муж, наоборот – красен как помидор, и усиленно налегал на жареного поросенка с печеным картофелем, обильно запивая главное блюдо красным вином, а дед Ника, Джеральд Дейлинге, как ни в чем не бывало рассказывал о последней театральной премьере, на которой ему довелось побывать (он вообще выглядел отлично и вел довольно активный образ жизни для своего почтенного возраста). Нику сказали, что ему пригласят особого учителя, чтобы научить управлять своим даром. Мальчик отлично видел, как при слове «дар» стиснул зубы и еще сильнее побагровел отец, а потом бросил на Ника такой взгляд, что он сам ощутил себя в роли того голубя – и смотреть противно, и добить жалко.
Особый учитель явился буквально через пару дней. Невысокий, лысый, сутулый, небрежно одетый, он производил впечатление скорее не слишком удачливого приказчика городской лавки, нежели могущественного мага смерти. Это позднее мальчик понял, что кажущиеся подслеповатыми и выцветшими глаза на самом деле показывают близость мастера к Той стороне (как в его годы будет выглядеть сам Ник, если, конечно, проживет столько, некромант впоследствии старался не думать), морщинистые руки с шишковатыми суставами одним жестом способны обратить в пыль половину леса (это довелось наблюдать при нашествии тыгрид-прожорливые насекомые, плодящиеся в геометрической прогрессии, были редким, но весьма ощутимым бедствием севера, и уж если прилетали, то единственным выходом было уничтожить их вместе с деревьями, на которых могли остаться кладки яиц). Еще мастер Нигру был приверженцем старой школы, считавшей, что тьма – великий дар, и в процессе обучения маг должен показать, что он достоин дарованного могущества. Так что будни Ника на последующие шесть лет были наполнены знакомством с подземными червями, до места обитания которых еще нужно было прокопать глубокую яму у болота, трупами животных, а потом и зомби разной степени разложения, скелетами (преимущественно людей – на тех же болотах их было предостаточно). А какие красочные впечатления остаются от ночевки в земле – не в сухом гробу, где ты хотя бы немного можешь дышать, а в обыкновенной яме, сверху которой наваливают землю, и нужно учиться заставлять легкие и сердце перестраиваться – Ник потом неделю кровью кашлял. Позднее, посетив отделение для Темных в Королевской школе столицы, некромант был потрясен в каких тепличных условиях выращивали будущих магов смерти– помимо гробов, которых по удобству можно было смело относить к классу «Люкс» (особо родовитым или попросту богатым можно было даже заказать гроб с кожаной или шелковой подушкой – вообще извращение, под землей нужно будить силу, а не дрыхнуть, так что Ник повозмущался и конфисковал один – спалось в нем потом и впрямь прекрасно), и даже процесс инициации, состоявший из нескольких ступеней, тщательно контролировали. Возможно, и сил поэтому у них было маловато по сравнению с Ником. В разы. Тьма ничего не дает просто так. Нику никто не помогал, каждую ступень инициации он искренне думал, что на этот раз точно сдохнет, но нет, выкарабкивался. Как потом объяснял Нигру, тьма жадна до эмоций, она может многим одарить, но любит и ломать, показывать, что все равно хозяйкой остается она, что бы по этому поводу не думал сам некромант. Так что шансов пройти инициацию достойно, без воплей и желания умереть, чтобы все это наконец закончилось, ни у кого изначально нет. Зато прекрасно помогает от жалости к ближним – срабатывает контраст между тем, что считают ужасным они и ты сам. Окружающим это не нравится, они начинают считать некромантов черствыми и грубыми, по сути же, дело лишь в разном болевом пороге– что для человека целая трагедия, для темного лишь неприятность. Ну и честность, безусловно, играет свою роль – некроманты так привыкают, что на Той стороне все по– настоящему, что редко считают нужным врать, даже если окружающих правда шокирует.
Ник впервые прочувствовал на себе последствия некромантского подхода к жизни, когда попал на похороны в соседнее имение. Давние знакомые Дейлинге, чета Криергов, потеряли сына-Рамин пошел купаться на озеро и утонул. Они с Ником иногда играли вместе еще до того, как последний научился ходить на Ту сторону, да и после изредка сталкивались, когда Криерги приезжали с визитам. Поэтому привкус смерти Рамина почувствовался Ником достаточно легко. Сам Ник бы смолчал, но леди Криерг отчего понадобилось прямо обратиться к нему, заливаясь слезами:
– Вы ведь были ровесники с моим несчастным сыном. Это ужасно несправедливо-уйти в столь юном возрасте! Мой бедный мальчик, его дух, должно быть, безумно страдает, не правда?
– Нет, – честно ответил Ник, одним словом сделав то, что не удавалось семье Криергов все два дня после трагедии-прекратить истерику матери Рамина. Леди так опешила, что просто застыла с некрасиво открытым ртом.
– Нет? – тихо повторил за мальчиком господин Криерг.
Ник пожал плечами – в тот момент он искренне верил, что делает доброе дело, говоря правду и избавляя родителей Рамина от ненужных страданий– и пояснил:
– Он не чувствовал, что его тут любят. Вы же вечно сравнивали его со старшими братьями, которые и умнее, и симпатичнее, и уже сговорены за невест с хорошим приданым. А Рамин был мечтательным молчуном, из него не вышел бы сын, которым вы могли бы гордиться. Так что он жутко устал пытаться быть не собой, а кем-то другим, чтобы заслужить ваше одобрение, и даже рад, что у него есть шанс прожить другую жизнь чуть позднее.
Больше Дейлинге Ника никуда с собой не брали.
Эванжелина
Утро началось прекрасно: кровать была уютной, одеяло – теплым, никто меня не будил, на работу в магазин было не нужно – я уволилась, как только получила от Виржини аванс, за окном не кричали рано просыпавшиеся уличные торговцы газетами, пирожками, сластями и молоком, а утреннее солнце не могло пробиться сквозь плотные шторы, которые я заранее задвинула перед сном. Довольно потянувшись и осознав, что так я еще никогда не высыпалась, наверное, за всю свою жизнь, я освежилась в купальне, относящейся к моим покоям, неспешно оделась и направилась на кухню, полная решимости перекусить, а потом отловить некроманта и напомнить про амулет. Ночное происшествие теперь воспринималось мной как забавный инцидент (бедный Ник, с его долгим отсутствием близости с женщиной, обнаружить практически голую меня в ванной – должно быть, я потрясла его воображение не меньше, чем он мое своими шрамами, просто из нас двоих он лучше умеет держать лицо), так что опасности я больше не ощущала. Поэтому когда первым, что я увидела на кухне, оказалась спина некроманта, я даже обрадовалась.
– Доброе утро! – жизнерадостно воскликнула я.
Спина, обтянутая синей рубашкой, вздрогнула.
– Утро? – переспросил некромант, поворачиваясь ко мне и неспешно оглядывая с ног до головы. – Весьма своеобразное представление об утре, Эванжелина. Вы всегда спите до обеда?
Я впервые за все время с момента пробуждения посмотрела на часы и осознала, что время и прямь перешагнуло черту обеденного.
– Вы меня не будили, – честно сказала я, не желая вновь оправдываться перед этим типом.
– Надо было прийти к Вам в комнату? – ухмыльнулся Ник. – Что ж, благодарю за разрешение, в следующий раз именно так и поступлю.
– Я открыла было рот, потом подумала и благоразумно закрыла. Вряд ли он в действительности зайдет ко мне, а портить день пререканиями мне не хотелось.
– А что на обед?
– Предполагалось, что Вы мне об этом скажете. А еще лучше– узнаете мои предпочтения и исполните их. Именно в этом ведь и заключается смысл Вашего здесь присутствия, не так ли?
– И какие у Вас предпочтения? – буквально физически ощущая, как хорошее настроение покидает меня, спросила я.
– Говядина вполне подойдет.
– А Ваша кухарка сейчас где?
– Опять-таки, это вопрос к Вам, Эванжелина, – с легкой издевкой протянул некромант, скрестив руки на груди. – Сдается мне, Вы на редкость легкомысленно относитесь к своим обязанностям с самого начала.
В целом, упрек был справедлив.
– Вы мне амулет должны, – со вздохом напомнила я. – Кстати, расскажите мне о слугах – сколько их, как зовут и как их вызывать и отпускать?
– Амулет будет к вечеру, а с остальным сами разбирайтесь, – фыркнул некромант
– Хорошо, – смирившись с тем, что скучно мне точно не будет, покладисто ответила я. – А где вы берете продукты? Вам их привозят или кто-то ходит в магазин?
– Конечно, покупкой еды регулярно занимается мой дворецкий Эдвин, – радостно сообщил некромант – Это очень удобно: как только в лавках видят полуразложившегося лича, очередь мгновенно рассасывается, а хозяин порой забывает попросить оплату – такая экономия времени и денег!
Издевается. Ну почему нельзя спокойно все объяснить?!
– Вас не самое хорошее настроение, господин некромант? Может, приготовить Вам воздушные пирожные на десерт?
– Навряд ли Белла Вас послушает в части меню, – прищурил темные глаза Ник.
– Ну с амулетом, думаю, выбора у нее не останется, – очаровательно улыбнулась я.
– Еще как останется, – фыркнул некромант– Белла вполне себе жива и здорова, приходит три раза в неделю, о чем Вам, кстати, тоже полагалось узнать заранее, и готовит то, что считает нужным, из продуктов, которые есть у нас на кухне. А так как Вы не озаботились их покупкой, она просто потратит зря свое время и, очень надеюсь, Ваши нервы.
Поделившись со мной данной весьма ценной (а главное, своевременной) информацией, некромант прошествовал к выходу, держа в руках пару вчерашних, уже подсохших булок. На пороге обернулся, одарил меня сияющей улыбкой и сообщил:
– Так я буду ждать свою говядину и пирожные хотя бы на ужин, Эванжелина. Или мне придется Вас выставить, несмотря на договор с Виржини: уверен, что Ваше полнейшее пренебрежение своими обязанностями расценится как достаточная причина для его разрыва.
Настроение окончательно упало: магический договор вполне можно разорвать по нескольким основаниям, а Ник, как супруг Виржини, имел право выступать ее законным представителем. Значит, нужно было умудриться понравиться этой загадочной Белле. Заодно узнать, как решают вопрос с покупкой продуктов. А может, все же что-то есть? Хотя за мясом точно придется идти в лавку. А для пирожных нужны свежие яйца, ваниль и сахар (тем, что лежал в шкафу, учитывая оригинальность хранения в нем продуктов, я бы воспользоваться не рискнула).
– А ты что здесь делаешь, вертихвостка? – раздался от дверей возмущенный женский голос с легкими басовитыми нотками.
Я обернулась и поняла, что план понравиться Белле провален мной еще до начала его осуществления. Кухарка Дейла стояла в дверях, уперевшись руками в бока и почти полностью заслонив проход. Должно быть, где-то в ее родословной затесались потомки троллей, потому что ростом она была даже, пожалуй, повыше некроманта, а по объемам и вовсе превосходила его в несколько раз. Впрочем, забота о своей внешности была ей вовсе не чужда: темные волосы с седыми прядями были скручены в узел и закреплены кокетливой розовой ленточкой в тон помаде на скептически поджатых губах, а глаза ярко накрашены угольно-черной краской. Впечатление все это производило скорее угрожающее, нежели привлекающее.
Хотя, может это смотря кого привлекать…
– Добрый день! – я постаралась улыбнуться как можно приветливее – Вы, должно быть, Белла? Меня зовут леди Эванжелина Стонтон, и я здесь…
– Мне совершенно все равно, как тебя зовут! – бесцеремонно перебила меня Белла – Я таких, как ты, с того конца города чую! Ишь, вырядилась, бесстыдница! Это приличный дом, а мастер Дейл, между прочим, женат, так что нечего тебе тут делать.
В первые минуты я даже не нашлась, что сказать. Платье у меня вполне скромное, да, бирюзовый чудесно оттеняет мои глаза и волосы, декольте тоже имеется, но вполне допустимое, так что называть меня бесстыдницей было явно слишком. Может, эта милейшая женщина просто терпеть не может всех, кто чуть моложе и красивее ее, то есть практически всех?
– Господин Дейл не предупредил Вас, ведь так? – сохраняя доброжелательное выражение лица, спросила я. – Я новая домоправительница, меня наняла Виржини, как и Вас. Так что не стоит ссориться, у нас с Вами одна цель– заботиться о господине Дейле. Кстати, он хотел на ужин говядину и пирожные, если прямо сейчас пойти за продуктами, то мы все успеем.
– С чего бы этой змеище заботиться о мастере? – недобро прищурилась Белла. А на мой недоуменный взгляд хмыкнула и пояснила:
– Меня никто не нанимал, мастер Дейл как-то спас жизнь моему племяннику, денег не взял, да и не было их у меня даже на лекаря обыкновенного, не то, что на мага. Вот я и помогаю, как могу, по доброй воле.
– Это связано с лекарством, которое он пытается создать? – заинтересовалась я.
– Можно и так сказать, – теперь Белла смотрела цепко, оценивающе, даже как-то… плотоядно, будто прикидывая, нельзя ли за неимением говядины приготовить обед из меня. – Ладно, если мастер тебя не выгнал, для чего-нибудь ты пригодишься.
Прозвучало двусмысленно, и я невольно поежилась: надеюсь, это «что-нибудь» не означало в перспективе участие в ритуале (воображение живенько нарисовало обнаженную меня в кандалах на столе со склоняющимся надо мной некромантом с ножом для жертвоприношений в руке), а то и использования в качестве живой подопытной для того же лекарства (что-то подсказывало, что силы Дейла вполне позволяют обеспечить незаживающую рану на мне, а там уж изучай, сколько потребуется).
– Ужин, – напомнила я, стараясь придать голосу твердость.
– Тут такая ситуация, дорогая, – неожиданно мило улыбнулась Белла, и я сразу поняла, что влипла. – Ты как домоправительница слугами, безусловно, командуешь, но я-то к ним не отношусь, так что желаю удачи с ужином! Очень надеюсь, что мастер Дейл пересмотрит свое отношение к твоему присутствию в этом доме.
Я, конечно, знала, что от Дейла у нас в городке не в восторге, но чтобы нелепые предрассудки не позволяли привозить в дом некроманта еду!
– Послушайте, – пыталась я воззвать к разуму хозяина уже четвертой ресторации, – я сама выйду за ограду и все заберу, только приготовьте эту треклятую говядину!
– А почем я знаю, что это будете Вы? – спокойно отвечал мне тот. – Может, морок это, как там по-магическому-ихлюзия, протянешь руку, а оно – раз! – и сцапает! И будете потом некроманту уже из моего посыльного супчики варить!
– Иллюзия-это она, а не оно, – мрачно буркнула я, понимая, что участие в борьбе за честное имя некроманта бессмысленно (даже звучит глупо). -Да Вы хоть раз видели, чтобы господин Дейл ел людей?
– Я с ним за одном столом, к счастью, не сидел. А Вы уверены, что так уж никогда не едал? – прищурился хозяин ресторации.
Я уверена не была, поэтому вместо словесных аргументов мне оставалось лишь взвести глаза к небу, наглядно демонстрируя, что считаю почтенного господина Грага излишне восприимчивым ко всякого рода суевериям, но изменить его убеждения это не помогло.
Я вышла из ресторации и невольно поежилась: на улице за последние полчаса резко похолодало, а с неба начал накрапывать мелкий противный дождь. Приличные заведения закончились, можно было попытаться купить что-то в месте похуже, но господин некромант наверняка принципиально начнет привередничать-все же я ему, а теперь еще и Белле, тут как кость поперек горла (хоть и непонятно почему), так что грех не воспользоваться возможностью от меня избавиться. Вариант «ждать пока еду приготовят, а потом отнести самой» мной не рассматривался, потому что в заведениях с хорошей кухней в нашем городке такие услуги попросту не предоставляли – либо ешь тут, либо доплачивай за посыльного. В принципе, хозяев тоже можно было понять: посуда, хранящая тепло, зачаровывалась магами и стоила недешево, а в обычной посуде с собой не заберешь, да и она денег стоит. На ежегодных ярмарках продавали различные емкости с крышками как раз для хранения продуктов, но на них и цены были по нашим меркам немалые. Оставался вариант, которого я отчаянно хотела избежать: купить ингредиенты и готовить самой. Для леди, это, конечно, странно, но поскольку богатством мы с мамой не отличались, готовить я умела. Для себя мы мясо не покупали, зато как раз фирменный рецепт тушеной говядины с овощами я знала отлично: во второй по значимости и дороговизне ресторации три года назад играли свадьбу брата нашего главы города (первая была временно закрыта после бурного празднования дня рождения самого мэра). Господин Хестри был эмоционален, «слегка невоздержан в питие бражных напитков», как осторожно говорили местные, а во хмелю и за словами особо не следил. Непонятно, что он умудрился не поделить с находящимся в нашем городке проездом магом, но все приготовленные на свадьбу кушанья скоропостижно испортились (повезло, что маг по специализации был бытовиком, а не боевиком). Хестри же мало интересовали последствия собственных поступков, зато его свадьба, уже оплаченная мэром, должна была пройти роскошно, а уж как владелец ресторации решит возникшие проблемы с угощением, никого не волновало. Так что заново весь праздничный стол готовился в течение одной ночи, повара и сам владелец, лично следивший за всем господин Сорен, держались на ободряющих эликсирах. Как раз за ними к нам и прибежал его племянник – лекарь, как назло, был в отъезде, его лавка закрыта, а у моей мамы был небольшой запас этого снадобья на крайний случай плохого самочувствия. Она тогда отправила меня вместе с ними, потому что «на этом мероприятии соберутся действительно достойные люди, возможно, Эванжелина, ты встретишь того, кто сможет о тебе позаботиться». Болтающаяся без дела девица господина Сорена, при всей его благодарности, не слишком устраивала, поэтому мне вежливо предложили помочь с сервировкой или готовкой. К его удивлению, я выбрала второе, в связи с чем и поучаствовала в приготовлении горячего. Порций этак на триста. На память я не жалуюсь, так что повторить для Дейла смогу, хоть и не слишком хочется.
Ник
Дрова весело потрескивали в недавно растопленном камине, огонь дразнился яркими оранжевыми и красными язычками пламени, распространяя по комнате уютное тепло. По особняку плыл потрясающий аромат тушеного мяса, на который некромант, собственно и пришел, хотя поначалу планировал вылезти из подвала всего на пару минут – отмыться после очередного «удачного» эксперимента, внесшего яркие краски как в интерьер лаборатории, так в одежду и лицо Ника. Помимо говядины на столе присутствовали тушеные же овощи, в серебряном соуснике (надо же, нашла) угадывался пикантный соус, а на изящной фарфоровой тарелочке в самом деле лежали обещанные утром пирожные, на которые, как и на такой ужин, Дейл на самом деле не рассчитывал. Еще в обеденной зале совсем уж неожиданно легко пахло розами – не навязчивой парфюмерной отдушкой, а свежим ароматом живых, недавно срезанных цветов, букет из которых стоял в роскошной хрустальной вазе в центре накрытого стола. Ник пригляделся и даже вспомнил эту вазу– они с Виржини покупали ее в одном из лучших магазинов столице, в самом начале брака, когда Ник был влюблен и даже счастлив, что для некроманта вовсе непозволительная роскошь. Продлилась «роскошь» целых полгода, по прошествии которых Дейл осознал весь масштаб актерского таланта Виржини и почувствовал себя законченным идиотом.
