Текст книги "Сердце из двух половинок"
Автор книги: Алена Белозерская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3
– Сегодня идешь к брату? – гаркнул Джей.
Мартин потеребил заложившее ухо:
– Не зря тебя зовут Граммофоном!
– Что?
– Иду, говорю.
Джей рассмеялся. Мартин расхохотался тоже, уж очень забавной показалась ему красная физиономия смеющегося Граммофона.
Уже четыре года он жил у Джея Коллуэна. За это время произошло много событий. Он вырос, возмужал, познакомился со многими людьми, пережил много приятных и неприятных моментов, испытал сладости первой влюбленности, много раз дрался, работал и чувствовал, как меняется внутренне. Да и невозможно было не измениться в том мире, в котором он жил, – в мире жестких мужчин, не прощающих ошибок и не дающих никому права на слабость.
По дороге в приют Мартин забежал к Мари Чейни, своей нынешней подружке. Договорившись с ней встретиться вечером, он выбежал на улицу. В лицо ему ударил резкий осенний ветер, но он не чувствовал холода. Мартин быстро шагал по улице, не замечая, как за ним медленно едет черный автомобиль. Раздался звуковой сигнал, машина подъехала ближе, и из окна выглянуло красивое лицо Тони Сфорца. Мартин быстро забрался в машину.
– Уже десять минут еду за тобой, а ты даже не заметил, что за тобой следят, – сказал Тони.
– И что?
– Ничего. Просто будь внимательнее.
– Мне нечего бояться, – отрезал Мартин и внимательно осмотрел Тони.
Кремовая рубашка, галстук и темно-коричневый костюм. Слишком официально.
– Куда ты собрался?
– Дядя хочет, чтобы я присутствовал при одном важном разговоре. Он пытается ввести меня в дело.
– Волнуешься?
– Нет, – передернул плечами Тони. – Но там будет присутствовать сын Марио Бианчи. А он меня, мягко говоря, недолюбливает и старается, чтобы я принимал как можно меньшее участие в происходящем.
– С чего бы это?
– У нас с ним были небольшие стычки по поводу его поведения. С тех пор мы постоянно на ножах.
– Не понимаю, – Мартин глядел на встречные машины, – при чем тут ваши личные разногласия и дела семьи?
– Джимми Бианчи – наркоман и алкоголик. Он всех воспринимает как своих личных врагов. Но это неинтересно. Расскажи лучше, что мы будем делать вечером?
– Как и договаривались, идем в клуб.
– Возьмешь с собой Мари, или мне пригласить новеньких? – поинтересовался Тони.
Мартин на минуту задумался. Он вспомнил, что обещал провести вечер с Мари, но внезапно ему расхотелось с ней видеться, и он, ухмыльнувшись, сказал:
– Пригласи кого-нибудь.
– Господину хочется познакомить своего петушка с другими курочками? – рассмеялся Тони.
– Господин устал от постоянных отношений и хочет разнообразия.
– Ваши предпочтения, сэ-эр?
– Брюнетки, высокие, с большим бюстом! – хохотнул Мартин. – Приехали.
Машина остановилась у главных ворот приюта, где несколько лет тому назад безутешно рыдал Мартин. Он снова вспомнил причину, приведшую их с братом сюда, и руки его стали влажными от напряжения.
– Мартин, – голос Тони вытащил его из глубин ужасных воспоминаний. – В девять я буду у тебя.
– Постараюсь успеть. Мне еще нужно выполнить поручение Сальваторе.
Каждые две недели он приходил к брату, приносил ему сладости, одежду, игрушки. Первое время Роберт при виде его замирал от ужаса и ничего не говорил, оставаясь в оцепенении до окончания визита брата. Однажды Мартин принес альбом и краски и впервые за долгое время увидел улыбку на его лице. Тогда он поклялся, что никогда не заставит Роберта страдать и что мальчик получит от него столько любви и ласки, сколько не видел ни один ребенок во всем мире.
Мартин уже полчаса ждал в гостевой комнате, и когда брат наконец появился, с облегчением вздохнул. Он ненавидел ожидание.
– Привет, дружок.
Он взъерошил аккуратно уложенные волосы Роберта и всмотрелся в его серьезные глаза. Маленький двенадцатилетний мальчик с глазами взрослого человека. Почти мужчина, с удовлетворением отметил Мартин. Спокойный, уверенный в себе.
– Сестра Долорес сказала, что я стану известным художником! – гордо сказал Роберт. – Думаю, она права.
Мартин засмеялся, потому что это прозвучало абсолютно нескромно.
– Ты прекрасно рисуешь, – улыбнулся он и притянул брата к себе.
– Сестра Долорес говорит, что это от Бога. Если Боженька кого-то любит, он дарит ему какой-нибудь талант.
– Получается, из нас двоих Боженька любит только тебя?
Роберт смущенно отвел глаза.
– Боженька любит всех, но из нас двоих меня, конечно же, больше.
* * *
Быстрым шагом Мартин возвращался домой. Он посмотрел на часы: было без пятнадцати девять. До бара оставалось идти метров триста. Он увидел, что у входа стоит Джей и спорит с Генри Хэнди. Голос его разносился по всей округе, он что-то упорно доказывал Генри, но о чем шла речь, Мартин пока что не мог понять. Подъехал Тони, вальяжно вышел из своего «Мерседеса» и поздоровался с мужчинами. С другой стороны улицы к бару медленно приближалась серая машина. Вдруг Мартин заметил, что стекло в задней дверце опустилось и оттуда выглянуло черное дуло. Раздалась автоматная очередь, послышался звук разбивающегося стекла, и все трое мужчин, стоявшие у входа, спустя несколько секунд лежали на земле. Машина рванула вперед, и за закрывающимся стеклом Мартин успел заметить до боли знакомое лицо.
Не помня себя, он побежал вперед. Джей упал на бок, несколько пуль прошло насквозь через грудь, глаза его были открыты. Казалось, он с удивлением смотрит на Мартина. Мартин попытался прощупать у него пульс, но руки так тряслись, что он не мог найти нужное место.
– Сынок, он мертв, – раздался чей-то голос.
– Вызовите полицию и медиков! – выкрикнул Мартин. – Быстро! И дайте знать мистеру Маццола.
Один из парней побежал выполнять приказание. Мартин повернулся к Тони. Щегольской наряд превратился в изодранные клочья, изо рта его друга текла кровь. Мартин дотронулся до еще теплой руки.
– Тони, – прошептал он, уткнулся лбом ему в грудь и пролежал так до приезда полицейских.
Что творилось с ним в эти мгновения – никто не знал. Мартин и сам толком не понимал, что происходит. Хотелось рыдать, кричать, но он не мог выдавить из себя ни звука. Гнев и ярость переполняли его, душили, теснили дыхание… И это пугало. Он чувствовал, как щека его становится мокрой от крови, расплывавшейся по груди друга, и понимал, что все хорошее, что было в нем, ушло. Осталось лишь то существо, в которое он когда-то превратился, когда душил собственного отца. Все изменилось.
Никто из толпившихся рядом не посмел оторвать юношу от мертвого тела его друга. Только услышав сирену подъезжающих полицейских машин, Мартин поднял голову.
– Вы знакомы со всеми убитыми? – спросил у него старший детектив Гордон.
– Да, сэр, – ответил Мартин.
Они сидели в пустом баре, снаружи работали полицейские, опрашивая свидетелей, медики убирали трупы, а детектив Гордон, воняющий потом, уже минут сорок расспрашивал Мартина о произошедшем.
– Значит, вы видели только серую машину, из которой стреляли, – он недоверчиво посмотрел на него и что-то черкнул в своем блокноте. – Вы заметили номерные знаки?
Мартин отрицательно покачал головой.
– А сидевших внутри людей рассмотрели?
– Нет!
Гордон невозмутимо продолжал:
– Вы знали, что Энтони Сфорца приходится племянником Сальваторе Маццола, входящего в клан Бианчи?
– Тони Сфорца был моим другом, – вспылил Мартин. – И мне плевать, чей он племянник!
В дверях показался Маццола, лицо его было бледным. Не обращая внимания на детектива, он подошел к Мартину и спросил:
– Ты как, сынок?
Мартин ничего не ответил, тогда Маццола повернулся к Гордону, который окончательно взмок и еще больше развонялся.
– Сэр, вы не будете против, если мы продолжим разговор завтра? Парень…
– Нет, – жестко оборвал его Мартин, – закончим сегодня. Я в порядке.
* * *
Ночью, уставившись в потолок, Мартин думал, где же он мог видеть парня, сидевшего в машине. Он перебирал в памяти всех знакомых, но ничто не приходило на ум. Только под утро он догадался, где встречал это лицо. Весь следующий день он готовился навестить этого человека. Достал из тайника револьвер, наточил нож, нашел старые перчатки Джея и к десяти часам подъехал к бару Стэна Корри, где предполагал встретить убийцу. Было холодно, зубы отбивали чечетку, но он терпеливо сидел на стоянке, неподалеку от серого «Бьюика», и молил бога, чтобы этот человек вышел на улицу один. В двенадцать ночи пьяный парень вывалился из дверей бара и неровной походкой направился к своей машине. Один.
Мартин поднялся.
– Здравствуй, Дайон, – прохрипел он.
Парень вытаращил на него глаза.
– Я – Мартин, друг Тони Сфорца.
– А-а, – протянул Дайон, он был сильно пьян, но все же сообразил, почему перед ним стоит этот юноша, и беспокойно огляделся вокруг. – Слышал, что с ним случилась беда.
– Ах, ты слышал?!
Мартин мгновенно подлетел к нему, воткнул нож в плечо и нанес оглушительный удар кулаком по голове, отключив противника на несколько минут. Дайон упал на землю. Мартин пошарил в карманах его пиджака и достал ключи от машины. С трудом затащив бессознательное тело на заднее сиденье, он прыгнул за руль и, проехав два квартала, остановился в безлюдном месте. Затем вытащил Дайона из машины и бросил на землю. Тот стал медленно приходить в себя. Полностью очнувшись, он увидел перед собой Мартина, державшего в руках револьвер. Плечо горело, в нем все еще торчал нож.
– Говори, – спокойно сказал Мартин.
– Я ничего не знаю!.. – завыл раненый.
Мартин нагнулся и повернул нож против часовой стрелки. Дайон закричал от боли, но сознания не потерял. Он с отчаянием глядел на Мартина, зная, что, если он ничего не скажет, – умрет, если скажет – тоже умрет, но гораздо быстрее.
– Джимми Бианчи… – прохрипел он и тотчас замолчал, потому что во лбу его уже красовалась маленькая дырка.
Мартин сел в машину и понесся к дому Бианчи. Тот жил на Лейк-Шор-Драйв, в современном многоэтажном здании. Припарковав машину недалеко от дома, Мартин посмотрел на окна верхнего этажа. Они не светились. Двенадцать сорок. «Джимми никогда не появляется дома так рано», – подумал он и вновь принялся ждать.
В три пятнадцать к парадному входу подкатил спортивный «Мерседес». Дверца открылась, и Джимми вышел из машины. Он был пьян, весел и не подозревал, что жить ему осталось несколько мгновений. Мартин бесшумно подкрался к нему сзади и всадил нож в горло Джимми. Джимми смешно дернулся, как будто к его телу были привязаны нити, которыми кто-то управлял, и упал на землю. Мартин посмотрел на нож. С лезвия крупными каплями падала на асфальт кровь. Тогда он бросил нож рядом с телом и, приподняв воротник пиджака, прикрываясь от холодного ветра, направился к «Бьюику».
Дома он долго стоял под холодным душем, пытаясь разобраться в том, что творится в его душе. Страха не было, и ярости тоже. Он не задумывался над моральной стороной того, что совершил. Он давно переступил порог дозволенного, убив отца. Страшнее того, что он уже сделал когда-то, не могло быть ничего. В душе его была лишь пустота, которую ничем нельзя было заполнить.
* * *
– Что ты решил насчет бара? – спросил его Маццола через неделю после похорон Джея и Тони.
У Джея не было семьи, только Мартин. Вернее, Мартин и был его семьей. Еще год тому назад он написал завещание в пользу парня, привнесшего смысл в его одинокую жизнь, и теперь перед Мартином стояла проблема, как распорядиться полученным наследством.
Мартин огляделся. Все было чужим без старика Граммофона и хвастуна Тони.
– Продам, – сказал он и зажег спичку.
Они молча курили, и никто не хотел продолжать разговор.
– Как ты, Мартин? – произнес Маццола, но в голосе его слышалось безразличие.
Мартин даже не потрудился ответить.
– Куда переедешь?
– В Нью-Йорк.
– Когда устроишься, сообщи адрес.
Мартин кивнул.
– Жаль, что этих тварей нельзя наказать! – Маццола с остервенением затушил сигарету.
– Мы в расчете, – спокойно произнес Мартин и налил себе виски.
– И кто?.. – глаза Маццола заблестели.
– Джимми Бианчи.
– Так это ты его…
Маццола замолчал. Он пристально вгляделся в лицо парня, сидевшего напротив него. Как он мог так чисто и аккуратно сработать? Главное, что никто и не заподозрил Мартина в убийстве сына Марио Бианчи! Старик писает кипятком от злости, понимая, что никогда он не найдет того, кто перерезал глотку его мальчику.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
Мартин спокойно выдержал взгляд Маццола, ничто не колыхнулось у него в душе.
– Будешь работать на меня?
– Нет, мистер Маццола. – Мартин на секунду замолчал. – Но я всегда смогу вам помочь.
Глава 4
Мартин сидел в уютной столовой и пил утренний кофе. Он только что вышел из душа, волосы его были еще мокрыми, а кожа источала легкий аромат лаванды. В руках он держал утренний выпуск «Нью-Йорк таймс», на первой странице которого огромными буквами было написано: «Убит известный чикагский мафиози Марио Бианчи». Он пробежал глазами по статье и, ухмыльнувшись, бросил газету на стол. Сальваторе Маццола теперь возглавит дело. Он хорошо заплатил ему, Мартину, за предоставленную возможность проявить себя в роли руководителя.
Мартин прошел в большую светлую спальню. Остановившись перед зеркалом, пригладил начинавшие седеть волосы. «Такими темпами к сорока годам я стану совершенно седым», – подумал он и вгляделся в свое отражение. Худощав, но жилист. Прекрасная осанка, за счет чего он казался выше своего роста. Ни капли жира. В общем, неплохо для тридцати лет. Он провел пальцами по лицу. Твердая, теплая кожа – и ни одной морщинки. Серые холодные глаза, в которых постоянно сквозила ирония. Прямой, немного широковатый нос, нисколько не портивший общий вид. Если рассматривать каждую деталь лица в отдельности, то они могли бы показаться слишком крупными и грубыми, но вместе они удачно гармонировали друг с другом, создавая ореол пиратского лихачества и некой элегантности.
На кровати спала женщина, легкое одеяло едва прикрывало ее обнаженное тело. Мартин присел рядом.
– Мэгги, – потеребил он ее мягкий локон. – Тебе пора.
– Я просто бешусь от того, что мне приходится уходить каждое утро ровно в девять, – она сбросила с себя одеяло и выпрыгнула из постели.
Мартин посмотрел на ее великолепно сложенную фигуру, блестящие рыжие волосы и подумал, что она прекрасно подходит к атмосфере, царящей в этой комнате.
– Ты здорово вписываешься в интерьер, – сказал он и вовремя увернулся от полетевшей в него подушки.
– Между прочим, я не вещь, которая должна радовать глаз лишь своим удачным месторасположением в комнате! – гневно воскликнула Мэгги и отвернулась.
Она возбудила его своей наготой. Он близко подошел к ней и кончиками пальцев дотронулся до ее стройной спины, мягко перевел руки на упругую грудь и резко толкнул девушку на кровать.
– И кто же ты? – спросил он, склонившись над ней.
Жадные губы быстро пробежали по его шее.
– Всего лишь женщина, которая любит…
Позже, уже одетая, она сидела перед трюмо и расчесывала волосы.
– Почему ты не берешь меня с собой в Калифорнию? – спросила она.
Мартин завязывал галстук. Помолчав, он ответил:
– Потому что я не хочу, чтобы ты ехала со мной.
Мэг задохнулась от столь откровенного ответа.
– Бессовестное чудовище! – крикнула она. – Мог бы и соврать!
Мартин усмехнулся: похоже, женщинам всегда нужно лгать. Он поцеловал разъяренную Мэг в лоб и сказал:
– У тебя репетиции, тебе нельзя отрываться от работы.
– Но ведь это же свадьба твоего брата! – подбородок ее задрожал от обиды. – Я хочу познакомиться с ним и с его невестой.
– Мэг, такси ждет.
Она пошла к выходу, но на пороге остановилась и гордо произнесла:
– В следующую пятницу у меня премьера спектакля! И я тебя приглашаю.
* * *
После гибели Тони и Джея Мартин приехал в Нью-Йорк и снял небольшую квартирку в Бронксе. В ней было две комнаты, маленькая кухня и санузел. Телефон имелся на первом этаже, и дотошный привратник записывал все поступающие звонки, а за определенную плату разрешал жильцам пользоваться аппаратом. Первые две недели Мартин провел в одиночестве, лишь изредка он выходил на улицу, чтобы проветриться и купить продукты. Денег у него было достаточно. Маццола купил у него бар за сумму, вдвое превосходившую его настоящую стоимость. Кроме того, у Мартина имелся свой счет, на который покойный Граммофон ежемесячно клал некоторую сумму денег. Обладая стартовым капиталом и проницательным умом, Мартин мог бы построить свое маленькое дело и получать небольшой, но постоянный доход. Однако этого ему было мало. Раньше, живя с Джеем, он не задумывался о будущем. Но сейчас все изменилось. Он хотел перевезти в Нью-Йорк Роберта и устроить его в приличную школу. Да и для себя Мартин многого желал. К тому же он чувствовал злость, скопившуюся в его душе, и она терзала его. Он хотел найти какой-то выход для нее, выплеснуть ее из себя, но не знал, как это сделать.
Трудно поверить, что человек может измениться в такой короткий срок. Как добродушный и терпеливый мальчишка в один момент превратился в жестокое и беспринципное существо? На самом деле, таким он стал уже давно. Бедность, побои отца и унижения сделали свое дело. Лишь беспредельная любовь матери, слепая доверчивость брата, скуповатая привязанность Джея и бескорыстная дружба Тони удерживали его на «правильной» стороне. Но, убив отца, пережив гибель трех самых близких для себя людей, Мартин открыл заслон, выпустив наружу того, кем он являлся на самом деле. Не было больше никаких сдерживающих факторов. Был только он, его боль и ярость. Он никогда не пожалел о том, что совершил, и никогда не пожалеет о том, что сделает когда-либо. Ему не было жаль себя, как и окружавших его людей. Он не боялся наказания свыше, так как в Бога не верил. Но если он есть, то там, после смерти, наверняка они не встретятся, потому что ему уже забронировано место совсем в другой части «поезда».
Спустя месяц позвонил Маццола и сообщил, что он приезжает в Нью-Йорк. Они договорились встретиться в Баттери-парке. По дороге Мартин думал о том, как вести разговор. Он предполагал, о чем пойдет речь, и мысленно строил ход беседы.
Сальваторе Маццола был одет в простую коричневую куртку и черные брюки и ничем не выделялся из толпы. Он держал в руках маленькую коробку. Мартин на мгновение растерялся, и все заготовленные слова вылетели у него из головы.
Маццола протянул ему руку.
– Ты изменился.
– Правда? – спросил Мартин, всем видом своим показывая, что не желает тратить время на бесполезные разговоры.
– Да, – пробормотал Маццола, – действительно изменился. Здесь оружие, – он указал на коробку, – чистое. Выбросишь, когда используешь.
Мартин кивнул.
– В следующий раз за «железом» обратишься вот по этому адресу, – Маццола протянул ему бумажку, и Мартин спрятал ее в карман. – Потом, если захочешь, найдешь собственных поставщиков. Купи себе абонентский ящик на почте. Проверяй его ежедневно. Общаться будем через него. Деньги переведу на твой счет после результата.
Мартин прищурил глаза. «Подстраховывается», – подумал он.
– В следующий раз половину суммы вы переведете до, остальную – после сделанной работы.
Маццола улыбнулся:
– Хорошо. Вот имя и фото. Срок – три недели.
Все. Круг замкнулся. Мартин мгновение помедлил, словно стараясь избежать того, к чему шел, и взял конверт в руки.
Дома он разложил бумаги на кровати и долго изучал их. Чарльз Гордон. Место работы – мэрия, должность – экономист. Зачем он им? Мелкая сошка. Но потом Мартин решил, что это не его дело. Однако его интересовало, почему Маццола не воспользовался услугами профессионала? Мартин – новичок, его никто не знает в городе, он не представляет чьих-либо интересов, у него нет связей. Это плюс. А минус в том, что у него нет опыта. Но всегда приходит время, когда нужно начинать. Кто это сказал? Он уже не помнил. Он закрыл дверь в прошлое. И больше никогда ее не откроет.
Мартин следил за Чарльзом Гордоном две недели. Невысокий, неприметный. Работает до семи вечера. Ужинает дома. Во вторник и пятницу встречается с симпатичной брюнеткой, живущей в Бруклине, в многоэтажном доме, на восьмом этаже. Задерживается у нее на два часа, затем уходит.
На третью неделю во вторник Мартин уже стоял между восьмым и девятым этажом. Девять часов. Гордон только что вошел внутрь. Мартин знал, что он всегда спускается пешком, и поэтому тихо стоял в углу, ожидая его появления. Хлопнула дверь, послышались шаги. Мартин тихо подошел сзади, вынул пистолет, приставил его к голове мужчины и выстрелил два раза. Затем бросил оружие рядом с трупом и продолжил спускаться по лестнице. Он даже не посмотрел на убитого, только услышал, как упало тело. Мартин вышел на улицу. Ветра не было, в воздухе стояла морозная свежесть. Захотелось есть. Пройдя двести метров, он свернул в первое попавшееся кафе и, уже заканчивая ужин, услышал вой полицейских сирен.
Через пять лет он начал работать не только на Маццола. Мартин не придерживался ни одной какой-либо группировки и не входил ни в одну организацию. Он сам себе был организацией, и все нуждающиеся в его услугах знали об этом. Он выполнял наиболее сложные дела, когда нужно было убрать известного и влиятельного человека, и делал все чисто. При этом мало кто знал, как он выглядит, потому что с заказчиками он никогда не работал напрямую, предпочитая использовать абонентский ящик, который завел когда-то по рекомендации Маццола. У него не было собственного почерка. Убирая клиентов разными способами, Мартин исключал возможность провести какую-либо параллель между этими убийствами. Создавалось такое впечатление, что все это делали абсолютно разные люди. Ему никогда не приходило в голову, что он ничем не отличается от тех, кто когда-то убил Тони и Джея. Он не сравнивал себя с Джимми Бианчи. Нет, Джимми убил из мести, в личных целях. Мартин же убивал из-за денег, это была его работа. Он смотрел на тех, кого заказали, как на товар и никогда не позволял себе испытывать жалость к ним.
В течение последующих нескольких лет он собрал собственную команду профессиональных убийц и осведомителей. Мартин не был главарем мафии, он не продавал оружие и наркотики, не контролировал проституцию – он торговал людьми, их жизнями, их состояниями. Он продавал информацию о людях, убивал тех, кого необходимо было убрать, но теперь делал это руками своих подчиненных. Он был боссом, хозяином организации, пусть небольшой, но весьма влиятельной и могущественной. Порою Мартин чувствовал себя богом, который без права выбора устанавливает кому-то жизненный предел, и это веселило его. Но больше всего смешил тот факт, что в этом мире все продается – и нет ничего, что нельзя было бы купить или продать.
* * *
Как-то вечером Мартин в приподнятом настроении возвращался домой от своей подружки и увидел толпу подростков, жестоко избивавших какого-то паренька. Он решил не вмешиваться и уже собрался было пройти мимо, как вдруг резко остановился. Лицо мальчишки показалось ему знакомым.
– Эй, я вызываю полицию! – крикнул Мартин и увидел, как подростки мгновенно разбежались. – Ты как? – подошел он к мальчику.
Тот был без сознания. На углу находился какой-то магазин, откуда Мартин по телефону вызвал «Скорую помощь» и бегом вернулся к мальчишке. «Совсем как Роберт, – подумал он, – может, немного старше». Он похлопал его по щекам, но паренек не отреагировал. По указанию медиков, ему пришлось сесть в машину и сопровождать мальчика до больницы. Мартин уже пожалел о том, что вмешался в драку, потому что эта ситуация принесла ему ненужные хлопоты. Вместо тихого вечера в своей уютной квартире он вынужден решать проблемы какого-то глупого мальчишки!
– Сломаны обе ноги, левая в двух местах, – сказал врач в больнице. – К тому же у него сотрясение мозга.
– Сколько он здесь пробудет?
– Месяца три, не меньше. У мальчика есть страховка?
– Не знаю, – холодно ответил Мартин, – но я заплачу за лечение.
– Куда присылать счета?
Мартин назвал адрес.
– Он пришел в себя?
– Да, можете к нему пройти.
Мартин тихо открыл дверь в палату. Голубые стены, стул, кровать и тумбочка. «Не густо для такой дорогой больницы, как эта», – подумал он. Мальчик лежал, закрыв глаза, обе его ноги были в гипсе, одна висела на вытяжке. Пахло нашатырем, и Мартин невольно зажал нос.
– Что, воняет? – вдруг спросил мальчик. – А я уже привык.
Мартин улыбнулся этому шутливому тону. Стойкий! Он подвинул стул к кровати и присел.
– Меня зовут Раф, – улыбнулся в ответ мальчишка, – вы меня не помните? Мы виделись с вами пару раз.
Мартин напряг память.
– В Бронксе, – уточнил Раф.
– А-а, – Мартин наконец вспомнил, – девочки, оружие… Ты действительно всем этим занимаешься?
– Нет, конечно, – улыбнулся мальчишка. – Если какой-нибудь тупица клюет, я беру деньги и делаю ноги.
– Смышленый!
– Как оказалось, нет, – вздохнул Раф.
Мартин не знал, что ответить. Ему было жаль паренька, но ни за что людям ноги не ломают.
– Что ж, – поднялся он, – мне пора.
– Вы еще придете? – надежда прозвучала в голосе паренька.
– Зови меня Мартин. Конечно, приду.
Рафаэль был добрым и отзывчивым пареньком. Глядя на него, Мартин вспоминал себя, вернее, того юношу, каким он был когда-то. Но, в отличие от него, Рафаэль не был злобным и жестоким. Даже к тем, кто его избил, он не испытывал ненависти. Мартин же не понимал, как можно с подобным спокойствием относиться к людям, превратившим парня в инвалида. Он предлагал наказать обидчиков, но Рафаэль отказывался. «Просто так мне не накостыляли бы, – говорил он, – я же их на большие бабки нагрел». Мартин усмехался в ответ на эти слова. Четыре месяца в гипсе, несколько перенесенных операций – вот он, результат погони за «легкими» деньгами. Кости на ногах срослись неровно и совсем перестали расти, навсегда превратив Рафаэля в смешного коротышку. Однако это не озлобило его. Смеясь, он говорил, что того, кому бог дал высокий рост, он обделил кое-чем другим. И чаще всего мозгами.
У Рафаэля не было семьи, которая могла бы ухаживать за ним, и поэтому Мартин оплачивал лечение, а потом поселил его у себя дома. К этому времени Роберт уехал в Беркли, так что Раф занял его комнату и казался самым счастливым человеком в мире.